Текст книги "Сапиенс как вирус"

Рядом зарычал пёс, потерся о коленку и, задрав морду к серому небу, протяжно и тоскливо завыл.

Вячеслав, присев на корточки, обхватил крупную голову зверя руками. Заглядывая в глаза, спросил:

– Тревожно, брат, вижу, и ты чувствуешь. Врут те, кто утверждает, что собаки неразумны. Ничего они не понимают ни в собаках, ни в разуме.

Пытаясь заглянуть в голову собаки, проникая в ее мысли, он вдруг увидел знакомый дом, пыльный подъезд с кривыми дверями и разбитыми окнами, квартиру с обшарпанными стенами и лежащего на деревянном полу пожилого мужчину. Почувствовал бесконечную тоску и ноющую боль в груди.

– Да мы, выходит, с тобой соседи! – с трудом узнавая деда Трофима, удивился Пугачёв. – Ну что ж, тогда пошли домой, – выдохнул он и, прижимая слюнявую морду к бедру, исчез, тотчас появляясь в квартире старика.

Достаточно было небольшого осмотра, чтобы понять, что они опоздали. Жилище одинокого пожилого человека представляло собой унылое зрелище. Повсюду валялись странные вещи: травы, скрученные в пучки и разбросанные по полу, разбитый аквариум, без воды и рыбок, длинные бамбуковые шесты. Голые окна, скомканные и сваленные в кучу шторы.

Казалось, кто-то прошелся по квартире с завязанными глазами, хватаясь за первое, что попадалось под руку, опрокидывая стулья, ломая старенькую мебель. Вещи валялись повсюду, а Трофима нигде не было видно.

– Бейрут уже побывал здесь, – чувствуя недавнее присутствие хакера, Вячеслав повернулся к собаке. – Он-то уж точно поможет твоему хозяину.

Зверь, как будто соглашаясь, качнул головой и улегся на пол, уткнувшись мордой в громадные лапы.

– Ну вот и здорово. Тебя я домой доставил, – с чувством выполненного долга проговорил Пугачёв. – А теперь пойду.

Стоило ему сделать шаг к двери, как пёс поднялся и, поскуливая, двинулся следом. Большие влажные глаза умоляюще смотрели на молодого человека. Вячеслав ощутил острую потребность забрать сенбернара с собой.

– Нет, нет, нет! Я не позволю морочить себе голову, – закрываясь ладонями, он быстро вышел в подъезд. – Я забегу, – оправдался он, оборачиваясь уже с площадки. Прислушиваясь к скребущимся звукам за дверью, постоял несколько секунд в раздумье и быстро двинулся вниз по лестнице.

«Странная животина, – думал он, вспоминая своего пса-антивирусника, покачал головой. – Один в один мой прон».

– Здравствуй, Слава, – раздалось снизу.

Он глянул на поднимающегося навстречу незнакомого паренька, не узнав, скоро полез в его мысли.

– Ты изменился, повзрослел, – загудел в голове совсем недетский голос. – Мужик прямо. Хотя… Сколько лет прошло, с тех пор, как ты оставил меня с Чикой и кучей возмущенных крестьян?

– Емельян?! – обрадовался и удивился Пугачёв, всматриваясь в белокурого юношу. – Но как? Ты же хотел остаться в прошлом.

– Хотел, – расстроенно выдохнул тот, потешно опуская глаза. – И оставался, пока они не решили меня четвертовать.

– Пойдем ко мне, – предложил Вячеслав, открывая дверь своей квартиры.

Переступив порог, он не раздумывая двинулся на кухню, на ходу оглядываясь на идущего следом Емельяна.

– Как родители? – поинтересовался тот.

Вячеслав обреченно махнул рукой:

– A-а! Никак не привыкнут к тому, что я не маленький мальчик.

– Да-а уж! Был ты пацан, – протянул паренек, разглядывая повзрослевшего товарища. – А теперь? Мы с тобой как будто в разных направлениях жили: ты взрослел, а я молодел. Тьфу! – Емельян шумно сплюнул, поискал глазами стул. Присел.

– Рассказывай, как до такой жизни докатился, – улыбнулся Вячеслав.

«Легко сказать – рассказывай», – возникла в голове недовольная мысль. Вслух же «молодой старик» сказал:

– До следующего утра времени не хватит.

Вячеслав, едва коснувшись мыслесферы Емельяна, выставил на его обозрение простейшую мыследему, содержащую наглядное описание последних часов своей жизни. Перед глазами появилась «лаборатория» Бейрута, промелькнули диски миниатюрных галактик, поплыли цифровые массивы. Здоровенный пес уткнулся в ладонь, и исчез за дверью квартиры Трофима.

Емельян напряженно молчал. Пытаясь понять, как Вячеславу удается собирать отдельные картинки в цепь связанных друг с другом событий, он пробовал составить самую простую демонстрацию.

– Вспоминай! – воскликнул Вячеслав, разглядывая сцену их расставания, разворачивающуюся перед его мысленным взором.

Емельян робко вытаскивал из памяти отдельные картинки. Слишком много внимания уделяя несущественным мелочам, он с большим трудом превращал их в короткие эпизоды прошедшей жизни. Он еще не привык к новым возможностям своего организма, но быстро учился и очень скоро овладел техникой мысленной демонстрации. Вырисовывая сложнейшие мыследемы, он умудрялся сжимать месяцы жизни в минутные показы. Отшумели легендарные сражения, окончилась крестьянская война. По приказу Екатерины Емельяна заковали в кандалы, посадили в клетку и повезли к месту казни.

Вячеслав отвлекся лишь на минуту – разлил чай по кружкам. Пока пили обжигающий терпкий напиток, он вместе с Емельяном вселился в тело одноглазого сумасшедшего. Перед глазами прошли гогочущие охранники, тащившие на цепи его окровавленное, переломанное тело. И оно было именно таким, каким Вячеслав видел его в их последнюю встречу. Но вместе с тем он точно знал, что это уже не Емельян. Затем он прыгнул и оказался в современной Москве.

С трудом и большими пробелами юный старик вспоминал эту часть своей жизни. Первое, что он увидел – лицо профессора над головой. Затем из кружащейся снежной пыли показался Ванькин, затем наступила темнота. Показались церковные служители, увозящие его из больницы. Много разговоров, содержание которых рассыпалось на части, с трудом всплывая на поверхность памяти, и тогда он ощущал себя сумасшедшим. Отец Михаил со странным шлемом на голове то приходил, то исчезал, прямо посреди разговора. Воспоминания быстро сменяли друг друга. Все как в тумане, расплывчато, обрывками.

Емельян не заметил, как оказался в виртуальном пространстве. Вот он на игровом поле клуба «Тутанхамон», а рядом прячутся красномордые одноглазые чудища, а дальше и вовсе начался кошмар – монстр, описать внешний вид которого Емельян не смог даже в мыслях.

Темнота. Человек с головой Сокола и летучая собака склонились над мертвым мальчишкой в боевых доспехах. Странные существа о чем-то говорили, но Емельян услышал только, как громадная летучая мышь громко произнесла:

– Мой вирус!

Сетевое пространство исчезло, и картинка прояснилась.

– Как я понял, из компьютерного мира меня переселили в тело пацана, убитого вирусом летучей собаки. И вот я здесь, – закончил Емельян вслух и, в очередной раз опуская глаза, скривился. – Некоторое время я дома сидел. Потом понял, что деваться некуда и нужно привыкать. Начал искать Дмитрия или кого-нибудь из его команды – нигде, никого. Я уже и в лаборатории профессора был, и в компьютерном клубе спрашивал. Как его там?

– Тутанхамон, – подсказал Вячеслав.

– Точно, Тутанхамон. Потом вспомнил, что мы к тебе заходили, когда ты не в себе был и… Вот решил зайти, – закончил паренек, искоса поглядывая на Вячеслава.

– Похоже, Емеля, ты столкнулся с вирусом Бейрута, и только благодаря ему ты сейчас в человеческом теле.

В прихожей что-то зашуршало, клацнула дверная ручка, и кто-то большой и шумный ввалился в квартиру.

Пугачёв замер, но не успел повернуться, как за его спиной вырос громадный силуэт. Сенбернар стоял на пороге кухни и, злобно ощерившись, рычал. Шерсть на его холке встала дыбом, зрачки, наливаясь кровью, хищно блестели.

Емельян поднялся, шагнув навстречу, обхватил голову собаки и уперся пронзительным взглядом в пылающие глаза.

– Два зверя в одном?! – удивился он. – Только второй пострашнее симпатяги-сенбернара.

– И у него вирус? – прошептал Пугачёв и повернулся к окаменевшему Емельяну. – Ты, я так понял, уже бывал в чужих мозгах, сможешь сознанием управлять?

Емельян молча отмахнулся, прикрывая глаза, прижался горячим лбом к морде беспокойной собаки.

– И в Сети ты был?

Емельян не шевельнулся.

– А его в сеть не мог бы перетащить?

– В себя, в тебя, в кого угодно, но как в Сеть, понятия не имею, – не открывая глаз, Емельян вскинул вверх напряженную руку, вены на его висках вздулись.

Вячеслав удивленно смотрел на застывшую спайку зверя и человека. Ему вдруг показалось, что голова Емельяна потеряла форму и слилась с собачьей.

– Да-а, тебе бы мозговой интерфейс не помешал, – Вячеслав замолчал на полуслове, присматриваясь к дрожащему телу Цербера, понял, что кризис миновал.

Пёс дышал прерывисто, хоть и подрагивал, но уже без напряжения. Глаза просветлели, увлажнились и, как ни в чём не бывало, по-доброму взирали на мир.

– В людях вирус, в собаках вирус, везде вирус! – Емельян ослабил хватку. – Есть в нашем мире хоть что-нибудь незаразное?

Пугачёв хмыкнул, удивляясь совпадению – он в этот момент думал о том же.

– Слушай, Емеля… – начал он бодро, но, вспомнив недавнее прошлое, смущенно хлопнул глазами.

В голове возник крепкий бородатый старик. Авторитет в воровском мире, которого боялись даже друзья-уголовники.

– Да ты не смущайся, я и раньше для всех Емелей был, а сейчас уж и подавно. Ты посмотри на меня. Тьфу! – мальчишка сокрушенно покачал головой. – Не могу я пацаном! Вроде, по всем раскладам, радоваться должен. Как же, новая жизнь, ан нет, ломает меня.

– Емеля так Емеля, – согласился Вячеслав. – Я что хотел спросить? Из твоего рассказа получается, что ты можешь покидать тело и каким-то образом выталкивать свое сознание в чужой мозг.

– Получается так.

– А вытащить чье либо сознание без согласия хозяина мог бы?

Емельян задумался, неопределенно пожал плечами.

Цербер, видимо, понял, что прогонять его никто не собирается. Прислушиваясь к разговору людей, он шумно вздохнул и улегся в ногах Вячеслава, прикрывая глаза, тихо засопел.

– И что происходит с хозяином тела, когда ты используешь его голову? – продолжал допытываться Пугачёв.

– Ты так спрашиваешь, как будто я уже десяток тел поменял, – недовольно пробурчал Емельян. – Я этим один раз воспользовался, да и то с перепугу – жить хотел, а тут одноглазый убогий под руку попался. Сроду бы не подумал, что так за жизнь цепляться буду. До сих, как вспомню, стыдно.

– А когда ты оставляешь тело, оно остается живым?

Паренёк потупился, в очередной раз пожимая плечами.

– Слушай Емеля, что с тобой? Я ведь не предлагаю тебе на дело идти. Куда подевался бандит и разбойник? – воскликнул Вячеслав.

Мальчишка сверкнул глазами из-под нахмуренных бровей, сжал маленькие кулаки.

– Мать твою! Сам не пойму, что со мной творится. Стоило мне оказаться в этом сопливом теле, как… Тьфу ты! А со старым ремеслом я решил завязать. Хватит. И так столько пакостей наделал, что вовек не отмыться.

– Да ладно! Я ведь тебе ничего криминального не собирался предлагать, – успокоил подростка Вячеслав. – А вырасти всегда успеешь. Юность долго не задерживается.

Емельян кивнул.

– Вообще-то, как я понял, тело остается живым. По крайней мере, еще некоторое время, а что с ним происходит потом? Как повезет. Моё, родное – четвертовали, – продолжил Емельян, расслабленно откидываясь на спинку стула, как будто именно факт казни собственного тела сделал его спокойнее.

Цербер заворочался, недобро оглядывая помещение, рыкнул и заскулил, резко дергая башкой, отчего рыжие пятна на его морде прыгнули как живые. На первый взгляд могло показаться, что пес пытается вытряхнуть наружу неприятные ощущения, возникающие у него в голове. Но, прислушиваясь, Вячеслав почувствовал нарастающую боль и понял, что собака с трудом справляется с паникой. Ему вдруг захотелось убежать и спрятаться где-нибудь в тёмном укромном уголке, например под кроватью Добровика.

– Что же мне с тобой делать? – Вячеслав потрепал испуганного пса за холку.

– Ты упомянул мозговой интерфейс, – вспомнил Емельян. – Это что такое? И зачем он нужен?

Вячеслав непонимающе уставился на собеседника.

– Что? А-а-а, это! – сообразил он, наконец. – Наш друг Анатолий принес из другого мира устройства, способные связать человека с компьютерной сетью. Называются они плейтами, функционально же это мозговые интерфейсы. Сейчас они у Потемкина. Будь подобный у нас, мы бы могли попытаться освободить пса от вируса. Самое простое – вытащить его в компьютерную Сеть.

– Далась тебе эта псина, – поворчал Емельян.

– Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что он мне очень сильно пригодится, – оправдался Вячеслав, в очередной раз задумываясь над тем, почему его так волнует судьба чужой собаки.

– Получается, я не зря Дмитрия искал. Он тут смотрящий, – прервал его мысли мальчишка. Расставив руки с оттопыренными пальцами в стороны, он внимательно следил за Пугачевым.

Вячеслав улыбнулся – уж больно комичным выглядел знакомый жест Емельяна в исполнении юного тела.

– Ты от своих старых привычек до сих пор не избавился, – проговорил он сквозь смех и, успокаиваясь, добавил. – Не знаю, чем тебя это тело не устраивает, но если уж совсем достало, то попробуй обратиться к Димке. Он что-нибудь придумает. Вот только в лаборатории его искать бесполезно: ему там делать нечего – профессор погиб. В последний раз, когда я видел Димку, он собирался к генералу. Потом наверняка в церковь рванет. Туда все наши направились.

– Разберемся с псиной, двину в церковь, – выдохнул Емельян, рассматривая Цербера. – А у тебя этот интерфейс есть? – вдруг спросил он.

Пугачёв громко хлопнул себя по лбу.

– Черт! Об этом-то я и не подумал, ведь можно подсоединить тебя к сети и через меня! – радостно вскинул брови, но тут же помрачнел, сообразив, что в таком случае ему придется столкнуться с вирусом.

Емельян словно почувствовал его сомнения. Жесткая улыбка мгновенно состарила его лицо.

– Да ты не боись, протащу эту тварь через тебя – ойкнуть не успеешь. Я ведь уже встречался с вирусом и знаю, как с ним обращаться.

«Откуда?» – хотел было спросить Пугачёв, но, вспомнив мыследему о сетевых похождениях Емельяна, промолчал.

Взвесив все за и против, он сделал последнюю попытку избежать встречи с собачьим симбионтом.

– А может, быстренько в церковь, к Потемкину? И пса возьмем с собой, – пробормотал Вячеслав и тут же устыдился своего страха.

«Раньше, когда был просто человеком, ничего не боялся, а сейчас-то чего испугался?» – воззвал он к своей смущенной половине.

– А-а-а, ладно, давай! – воскликнул, хватая Емельяна за руку.

– Может быть, действительно, за Дмитрием? – засомневался тот.

– Ну уж нет! Закончим здесь, а потом можешь идти куда хочешь: хоть в тюрьму, хоть в церковь.

– В тюрьме мне делать нечего, – улыбнулся Емеля. – Ты забыл, меня за мои преступления четвертовали по Катькиному указу. А вот в церковь, пожалуй, не помешает.

Ноутбук, лежавший на столе в соседней комнате, отчаянно замигал яркими индикаторами, сообщая о готовности выполнять указания удаленного пользователя.

Вячеслав уже имел опыт прямого вхождения в сеть, а потому, не раздумывая, подключился к ожидающему команд внешнему устройству. В ушах раздался громкий хлопок, словно в мозгу лопнул заполненный абсолютной тишиной пузырь. Звуки внешнего мира пропали, а вместе с ними исчезло и ощущение собственного тела, растворяясь в серой безграничной пустоте, мгновенно окружившей его со всех сторон. Он ощутил себя прыгуном, оторвавшимся от трамплина, но еще не вошедшим в холодную воду. Где-то впереди мелькнула цветовая точка. Яркое пятно, приближаясь, прыгнуло в глаза, распадаясь на множество отдельных образов. Яркие картинки неслись навстречу, пролетали мимо, останавливаясь где-то за его спиной. Возвращаясь и заполняя мозг, они выстраивались в сложную, но упорядоченную картину виртуального мира.

Мгновение спустя Пугачев ощутил себя длинным коридором, с одной стороны которого можно было увидеть выход во внешний мир Сети, с другой надвигалось что-то темное, бесформенное и бесконечно злое.

Вячеслав попытался фильтровать информацию. Прислушиваясь к внешней – реальной ипостаси, он, не прерывая контакта с виртуальной действительностью, посмотрел на мир открытыми глазами.

Стоящий рядом паренек вцепился маленькой пятерней в загривок подрагивающей собаки. Не отрывая взгляда от расширенных зрачков Цербера, он плавно покачивался и что-то едва слышно бормотал. В этот момент он очень походил на сомнамбулу, медитирующего йога, шамана племени Мумбо-Юмбо, но только не на обычного мальчишку.

Неожиданно тело сенбернара содрогнулось, волна конвульсий, родившись у самого кончика хвоста, переместилась к голове. Рука Емельяна еще сильнее впилась в холку, и трясучка постепенно передалась Церберу.

Пугачев, почувствовав дрожь Емельяна, быстро перевел взгляд в сетевое пространство. Все тот же коридор предстал перед его взором, только вместо одной отвратительной и агрессивной твари в его стенах плясали две. Переплетаясь темными, выползающими из бесформенных тел жгутами, они старались покрыть друг друга.

Вячеслав знал, что перед ним – а точнее, в нем – находится, поэтому пугающий танец, напоминающий сцену совокупления отвратительных чудищ, не вызвал у него живого интереса. Он все больше сожалел о поспешно принятом решении: не нужно было соглашаться выступать в роли проводящей среды между сетью и Емельяном. Еще живы были воспоминания о собственной борьбе с вирусом. Еще сохранился в душе страх перед коварным симбионтом. Ведь он до конца так и не понял, как ему удалось одолеть вируса в первом подключении к компьютерной среде.

Черные скользкие амебы, продолжая процесс соития и следующего за ним распада, постепенно перемещались в сторону сети. Вот мерзкая масса перевалилась через порог коммуникационного порта, неожиданно замерла, ощущая присутствие сетевых программ.

«Может, пора разорвать связь? – подумал Вячеслав.

– Как только скажу – выключайся, – услышал он мысленный шепот Емельяна и непроизвольно выглянул наружу.

Рука мальчишки разжалась, выпустив шкуру собаки. Пальцы нелепо загребали воздух. Закрытые глазницы мелко подрагивали.

– Давай! – завопил голос в голове, и Пугачев мгновенно разорвал соединение с лежащим в соседней комнате ноутбуком отца.

Зашуршал тихий мотор винчестера, мигнул в последний раз яркий индикатор, и компьютер затих, ожидая дальнейших команд пользователя.

Склоняясь над бездыханным телом, Вячеслав смотрел на громадного и в тоже время беспомощного пса. Емельян исчез – отправился в церковь на поиски Потемкина, а он остался с Цербером и теперь обдумывал, что же произошло в сети.

Изгнание «дьявола» состоялось небыстро, но, как и обещал Емельян, безболезненно. Сенбернар, стоило ему освободиться от опасного симбионта, мгновенно отключился. Некоторое время он лежал, не шевелясь и не дыша, но как только Вячеслав прижал руки к широкой лохматой груди, пес медленно открыл глаза. Шерстяной бок вздулся и нервно задрожал. Цербер попытался вздохнуть и словно забыл, как это делается. Испуганно глядя на человека большими мокрыми глазами, он ждал, безмолвно моля о помощи.

– Потерпи, дружище, – пробормотал Вячеслав. Горячая рука его, прижатая к влажному носу сенбернара, нервно подрагивала.

Пес медленно поднялся на ноги, постоял, пошатываясь, встряхнулся, отчего из его шерсти в разные стороны полетели длинные тягучие нити, оставляющие на полу большие пятна вонючей липкой массы. После этого он потянулся, поднимая морду к потолку, и протяжно завыл. Исполнив безрадостный гимн скорому возрождению, Цербер беззлобно ощерился и игриво ткнулся в бок Вячеслава.

– Быстро же ты, брат, очухался, – улыбнулся тот. – Уже и играть хочешь?

Цербер вскинулся, встав на задние лапы, громко гавкнул.

– Ну что ж – играть так играть. Заодно проверим, годен ли ты к розыскной службе, – серьезно произнес Вячеслав.

Улыбаясь своим мыслям, он сунул в морду довольному Церберу маленькую пуговицу. Пёс повертел носом, моргнул, словно понял, что от него требуется, и скучно посмотрел на молодого человека.

Пугачёв выбежал в подъезд, быстро пролетел три лестничных пролета и, сунув пуговицу в почтовый ящик, неторопливо побрел назад.

Пёс сидел там же, где он его оставил – в середине комнаты. Сложив лапы одну на другую и водворив поверх них лохматую квадратную голову с большущими грустными глазами, он наблюдал за действиями человека.

– Ищи! – приказал Вячеслав, но пёс не пошевелился, лишь, тяжело вздохнув, покосился на дверь. – След! – крикнул Пугачёв, вспоминая какие еще команды применяют собаководы.

Цербер медленно открыл пасть, вывалив розовую лепешку шершавого языка, длинно зевнул. Обнажились белые, фарфоровые клыки.

– Понятно, – вздохнул неудавшийся кинолог. Поворачиваясь к освещенному окну, дрогнувшему от мощного удара грома, он удивленно выпучил глаза – яркие вспышки ветвистых разрядов разрезали серое зимнее небо. Одна за другой. Воздух за спиной качнулся, в затылок ударила тугая волна. Пугачев быстро обернулся к собаке и тупо уставился на старый, потертый коврик. Тряпица на месте, а пса и след простыл, только из подъезда, пробиваясь сквозь закрытую входную дверь, доносился громкий нетерпеливый лай.