Текст книги "Постиндустриализм. Опыт критического анализа"

Принятая в качестве классической модель трехстадиальной секторальной дифференциации существенно редуцирует исторический процесс. В основе этой модели лежит популярная в просветительской среде логика «робинзониады». Общественное развитие, согласно ей, моделируется как изолированный от всего внешнего мира процесс. Именно так выстраивал свои рассуждения о стадиях разделения труда А. Смит. Определяющим фактором секторальной дифференциации в смитовской теории считалось появление излишков.

В реальности такого саморазвивающегося общества никогда не существовало. Натуральное хозяйство, как чистая модель, является абстрактным конструктом. Проторазделение труда на самом деле имеется еще в первобытную эпоху на уровне межплеменного и межродового обмена. Различия природной среды обитания обусловливали различия в хозяйственной деятельности. Один род собирал ягоды и грибы, второй – охотился на зверя, тогда как третий добывал рыбу. Продукты добычи и сбора служили предметом первичного товарообмена. Разделение труда и его продуктов, что необходимо для обменов, определялось естественным различием природно-ресурсной базы.

Конечно, степень товарной ориентированности архаического хозяйства не следует преувеличивать. Но важно, что она имела и ненулевое значение. Следовательно, еще в первобытную эпоху в определенной степени речь уже шла об экономической специализированности. Тот же вопрос по отношению к национальным экономикам формулируется и сегодня.

Таким образом, уже в исторически исходной точке теория стадиальной секторальной дифференциации обнаруживает свою ограниченность. Главное – дает сбой сам подход универсалистского моделирования. Вариативность развития человеческих сообществ проявляется с самого момента их возникновения. Следовательно и вопрос о сервисной специализированности разных стран должен решаться в контексте цивилизационно-вариативных объяснений.

Революционное воздействие на развитие исторической науки оказало в свое время формирование научной школы историков, группирующихся вокруг журнала «Анналы» (М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель). Сформулированный ими мейнстрим был связан с переоткрытием направления микроистории. Дело в том, что за доминирующим способом производства и общественными отношениями зачастую не замечались подчиненные формы. К таким, в частности, относилась, применительно к древнему и средневековому миру, сфера оказания услуг. На игнорирование таких направлений общественного бытия, как сервис, в традиционной историографии указывал один из классиков школы «Анналов» Ф. Бродель. Безусловно, крестьяне составляли основной класс феодального общества. Но наряду с ним существовали и иные социальные страты. Перечень средневековых цехов включал многие виды сервисной деятельности[207]207
  Грацианский Н.П. Парижские ремесленные цехи в ХIII – ХIV столетиях. Казань, 1911; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984; Кулишер И.М. История экономического быта Западной Европы. М.-Л. 1926. Т. 1; Кулишер М.И. Цехи у нас и в Европе // Русская мысль. 1887. № 11, 12; Полянский Ф.Я. Очерки социально-экономической политики цехов в родах Западной Европы. М., 1952; Регистры ремесел и торговли города Парижа / Под ред. и с предисл. А.Д. Люблинской // Средние века. М., 1957. Вып. X. М., 1958. Вып. XI; Сванидзе А.А. Ремесло и ремесленники средневековой Швеции. М., 1967; Стоклицкая-Терешкович В.В. Проблема многообразия средневекового цеха на Западе и на Руси // Средние века. М., 1951. Вып. III; Харитонович Д.Э. Средневековый мастер и его представления о вещи // Художественный язык средневековья. М., 1982; Харитонович Д.Э. В единоборстве с василиском: опыт историко-культурной интеграции средневековых ремесленных рецептов // Одиссей. 1989. Человек в истории. М., 1989.


[Закрыть]. Недооценка их роли в жизни европейского города периода Средневековья существенно деформирует его подлинный социальный и хозяйственно-инфраструктурный облик.

Сохраняемая по сей день в Индии кастовая система также свидетельствует о широкой представленности сервисных видов деятельности в структуре традиционных сообществ. Профессиональный профиль большинства из существующих с древних времен индийских каст мог бы быть отнесен именно к сфере услуг (табл. 2.3.1)[208]208
  Куценков А.Л. Эволюция индийских каст. М., 1983.


[Закрыть]. Но как тогда быть с теорией секторальной дифференциации, согласно которой никакого сервиса в древнем и средневековом мире не могло существовать? Очевидно, что эта теория, как противоречащая фактам, должна быть уточнена. Соответственно, должны пересматриваться и основания опирающейся на ее постулаты концепции постиндустриального общества.

Таблица 2.3.1

Профессиональная специализация индийских каст

«+» означает принадлежность представителей касты традиционного индийского общества к сфере услуг.

Современное обществоведение опирается в основном на эмпирический материал нового и новейшего времени. Практика глубоких временных обобщений и длинных исторических рядов развита недостаточно. А между тем многие тенденции и тренды современности воспроизводят определенные фазы истории древних цивилизаций. Категориальное или сущностное бытие человечества объединяет всю его историю.

«Историческая аберрация близости» стала одной из главных причин продуцирования мифа о современном происхождении сервиса и начале процесса глобальной сервисизации. При выходе вглубь веков за хронологические рамки новой глобальной цивилизации обнаруживается существование государств, большинство населения которых было занято в сфере услуг. Получается, что современный ориентир сервисизированных США и других стран Запада не отражает горизонт универсального для всего человечества прогресса, а является всего лишь выражением характерной социальной стратификации одного из цивилизационных типов.

Между сервисизированными сообществами Древнего мира и современности прослеживается определенная типологическая связь[209]209
  Савицкий П.Н. Континент Евразия. М., 1997; Савицкий П.Н. О задачах кочевниковеденья: (почему скифы и гунны должны быть интересны для русского?). Прага, 1928.


[Закрыть]. Особое функциональное значение в их существовании играло свою роль в мировой торговле. Во всех сервисизированных сообществах древности особо значимые позиции занимал финансовый капитал. Представляемые им группы олигархии реализовывали различные силовые и несиловые схемы эксплуатации внешнего мира. Прямое рабовладение сменялось латентным, в форме экономического рабства. Во всех случаях бурное развитие сервиса оказывалось возможным, когда соответствующее сервисизированное государство обеспечивалось извне продовольственными и иными товарами первой необходимости. Экспорт предоставлял ему возможность экономически переквалифицироваться на производство услуг.

Пример сервисизированных сообществ в античную эпоху представляли греческие и финикийские рабовладельческие города-государства. Работы по профилю услуг составляли, как известно, преимущественное содержание рабского труда. Отношение численности рабов к свободным гражданам в Греции было 3:1. Это, учитывая сервисный профиль рабского труда, означает, что в сфере услуг в античном полисе было занято около 75 % экономически активного населения. А имея в виду, что и свободные граждане не чуждались определенных видов сервисной деятельности, указанное представительство было, очевидно, еще больше. Удельный вес занятых в сфере услуг в рабовладельческих городах Древней Греции находился, таким образом, на том же уровне, как и в современных странах Запада. За 2,5 тысячи лет социально-профессиональные пропорции в этом отношении принципиально не изменились[210]210
  Андреев Ю.В. Древнегреческий полис. Л., 1976; Блаватский В.Д. Античная цивилизация. М., 1973; Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1941; Кузищин В.И. Античное классическое рабство как экономическая система. М., 1990; Паневин К.В. История Древней Греции. СПб, 1999.


[Закрыть].

Такими же «сервисными обществами» являлись древние Рим и Карфаген. Голландский исследователь ХVII в. Помпа насчитывал 146 профессиональных функций рабского труда в древнеримском обществе[211]211
  «Titi Pompae. Phrysii de operis servorum liber», 1672.


[Закрыть]. Это был своеобразный спектр видов сервисной деятельности. Современная наука его существенно расширила. На службе у богатого римлянина состояли: домоправитель, кассир, бухгалтер, управляющие домами, покупщики припасов, привратник, сторожа, придворники, хранители мебели, хранители серебра, гардеробщики, рабы, вводившие посетителей, повара, пекари хлеба, разносчики блюд, виночерпии, дегустаторы, шуты, танцовщики, камердинеры, купальщики, домашние хирурги, брадобреи. В богатых домах имелись чтецы, секретари, библиотекари, переписчики, выделыватели пергамента, педагоги, счетчики, агенты по торговым делам, носильщики, курьеры, евнухи при госпоже, акушеры, кормилица, баюкальщицы, пряхи, ткачихи, швеи и т. д.[212]212
  Авдиев В.И. История Древнего Рима. М., 1971; Кузищин В.И. Римское рабовладельческое поместье II в. до н. э. – I в. н. э. М., 1973; Штаерман Е.М. Рассвет рабовладельческих отношений в Римской республике. М., 1964.


[Закрыть]

Значимость участия в международной торговле в древнем Карфагене соотносима с уровнем в наиболее торговозависимых государствах современного мира. Характерное для традиционного общества мелкоземельное производство по этой причине там не сложилось[213]213
  Зелинский Ф.Ф. Римская республика. СПб., 2002; Волков А. Карфаген. «Белая» империя «черной» Африки. М., 2004.


[Закрыть].

Европейское Средневековье было, безусловно, временем доминирования крестьянского земледельческого труда. Однако эта констатация применима далеко не ко всем странам Европы. Она справедлива по отношению к так называемым «территориальным государствам» типа Франции, Польши или России. Иная картина наблюдалась в ориентированных на международную торговлю европейских городах-государствах. Таких зональных анклавов было два – италийско-левантийский, связанный с торговлей на Средиземном море, и германо-ганзейский – на Балтике. Земледелец в их социальной инфраструктуре уже не играл сколь-либо значимой роли. На первое место выходят профессии, относящиеся к профилю услуг[214]214
  Вебер М. Избранное: Образ будущего. М., 1994.


[Закрыть].

Главным сервисным центром средневекового мира являлась Венеция. Откуда такая предрасположенность? Сколотившая несметный капитал на посреднической торговле и финансовых махинациях Венецианская республика имела крупнейший бюджет среди всех европейских государств. По расчетам Ф. Броделя, на начало XV в. он составлял примерно 1,6 млн дукатов. В то же время бюджет Французского королевства оценивался в 1 млн дукатов. При этом население Франции составляло приблизительно 15 млн человек, а Венеции – максимум 1,5 млн Таким образом, средний венецианец был в 16 раз богаче среднего француза. Имея такое состояние, венецианские граждане предпочитали традиционному крестьянскому труду сервисную сферу[215]215
  Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3.


[Закрыть].

Венецианское государство рассматривалось К. Шмиттом как типологический пример, выражающий «номос» морского существования. «Почти половину тысячелетия, – свидетельствовал немецкий философ, – республика Венеция считалась символом морского господства и богатства, выросшего на морской торговле. Она достигла блестящих результатов на поприще большой политики, ее называли “самым диковинным созданием в истории экономики всех времен”. Все, что побуждало фанатичных англоманов восхищаться Англией в XVIII–XX веках, прежде уже было причиной восхищения Венецией. Огромные богатства, преимущество в дипломатическом искусстве, с помощью которого морская держава умеет вызывать осложнения во взаимоотношениях континентальных держав и вести свои войны чужими руками, основной аристократический закон, дававший видимость решения проблемы внутриполитического порядка, толерантность в отношениях религиозных и философских взглядов, прибежище свободолюбивых идей и политической эмиграции»[216]216
  Шмитт К. Земля и море: Созерцание всемирной истории //.


[Закрыть].

К. Шмитт обнаружил общие типологические черты, объединяющие средневековую Венецию и Великобританию Нового времени. В этот же ряд аналогий из античной эпохи может быть перемещен Карфаген, а из современности – Соединенные Штаты Америки. К перечню шмитовских индикаторов следует также добавить преимущественное развитие сферы услуг. Сервис исторически находился в корреляционной зависимости с торговой ориентированностью перечисленных государств. И эта связь не случайна. Чем более была представлена страна в мировой торгово-финансовой деятельности, тем значительнее оказывался в ней сектор сервисной занятости населения.

Именно в Средиземноморье в связи с развитием международной торговли учреждаются первые публичные банки – в Барселоне (1401 г.) и Генуе (1407 г.). Семейные же банковские товарищества существовали в итальянских торговых городах и того раньше. Так, в одной лишь Флоренции в середине XIII в. насчитывалось 80 банков. Обеспеченность банковскими услугами по отношению к численности населения находилась на недостижимом на современном этапе развития уровне[217]217
  Ваджра А. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. М., 2007.


[Закрыть].

Далее, в XVI–XVII столетиях, роль мирового торгово-финансового центра перемещается в Голландию. И вновь такой перенос соотносится с преимущественным развитием сферы услуг. Достигалось это, прежде всего, за счет включенности голландского населения в деятельность различных торговых компаний, таких как Ост-Индская (1602 г.) и Вест-Индская (1621 г.). Голландцы, писал К. Шмитт, стали «извозчиками» всех европейских стран. Численность торгового флота Голландии, крупнейшего в Европе, составляла 15 тыс. судов, свидетельствуя о специфике экономического развития Соединенных Провинций. Широкое распространение (прямо как на современном Западе) получили различного рода страховые фирмы. Развивается система кредитования. Одновременно к Голландии переходит первенство от Венеции в мировой работорговле. Историческую ситуацию реконструировал Л. Февр, один из видных представителей школы «Анналов».

«Безудержная жажда денег, первейшая и непреодолимая движущая сила капиталистического индивидуализма, не ведающего ни узды, ни совести, овладевает тысячами людей. На берегах Шельды, подавив своим великолепием поверженный Брюгге и свергнув с трона Венецию, высокомерный город торговцев и банкиров первым воздвигает свою Биржу как символ новых времен. К причалам Антверпена швартуются корабли со всего света. На антверпенских набережных сложено все, что производится в мире. По набережным Антверпена проходят авантюристы со всего света, обуреваемые безудержным стремлением к наживе. Нет более ни нравственных правил, которые бы их обуздывали, ни страха, который бы их сдерживал, ни традиций, которые бы их стесняли. Эти макиавелли торговли и банковского дела всякий день на деле “воплощают” ”Государя”, каждый своего. Их цель не земля, не владение землей, приобщающее человека к благородному сословию. Им нужно золото, подвижное и компактное, дающее всю полноту власти. Завладеть им, накопить его в сундуках, насладиться им…»[218]218
  Февр Л. Бои за историю. М., 1991.


[Закрыть].

От Антверпена роль мирового торгово-финансового центра переходит, на фоне его борьбы с обретшей второе дыхание Генуей, к Амстердаму[219]219
  Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3.


[Закрыть]. За ним в период расцвета закрепилась репутация товарного склада мира. Даже к концу XVIII в. голландцы продолжали выполнять функции основных перевозчиков товаров в торговле европейских стран. Однако уже к этому времени положение мирового торгово-финансового гегемона все прочнее занимала Великобритания. Ф. Бродель обращал внимание на удивительный в истории финансов феномен продолжающегося несколько веков бесперебойного линейного усиления курса фунта стерлингов[220]220
  Там же.


[Закрыть].

И опять-таки центр мировых финансов становится передовым центром развития сферы сервиса в мире. Преобладающим видом экономической деятельности в Великобритании ХIХ в., как отмечал Ф. Бродель, являлись не земледельцы и не промышленные рабочие, а домашние слуги. Сервисная модель отраслевой занятости оказывалась, таким образом, реализована еще задолго до наступления стадии постиндустриализма.

Ф. Бродель противопоставлял в своем исследовании французский и английский типы экономики. Франция в XVIII в. – начале XIX в. значительно превосходила Англию в общем объеме физической продукции. Но общие объемы накопленного капитала были выше в Великобритании. Это преимущество достигалось англичанами именно за счет сферы сервиса. «В подсчете физической продукции, – отмечал Ф. Бродель некорректность статистических сравнений, ограниченных промышленностью и сельским хозяйством, – оставляют в стороне услуги, а ведь в этом секторе Англия наверняка намного превосходила Францию»[221]221
  Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3.


[Закрыть].

Кроме профессиональных домовых слуг, в Великобритании XVIII в. – начала XIX в. в услужении богатых англичан трудилась значительная армия вывезенных из колоний рабов. Рабы не считались людьми, а потому в расчеты профессиональной занятости они не включались. Тем не менее, функционально их деятельность также в заметной степени была связана с сектором услуг.

Сервисизация Англии сочеталась с ростом различных финансовых инфраструктур. Уже в 1720 г. Д. Дефо сожалел о тех безвозвратно ушедших временах, когда «не было ни дутых предприятий, ни спекуляций на акциях… ни лотерей, ни капиталов, ни аннуитетов, ни покупки корабельных обязательств и государственных облигаций, ни находящихся в обращении билетов казначейства»[222]222
  Defoe D. The Complete English Tradesman. L., 1745. II.


[Закрыть].

Как сегодня весь мир говорит о «мыльном пузыре» американского доллара и деривативов, так в XVIII в. – начале XIX в. говорили о грядущем крахе раздутого английского кредита. Политика неограниченных займов составляла один из главных факторов британского экономического прорыва. По расчетам на 1824 г., из 38–40 млрд франков совокупного государственного долга европейских стран более 75 % приходилось на Великобританию[223]223
  Бродель Ф. Время мира. М., 1992.


[Закрыть]. «Не нужно быть волшебником, – предрекал Д. Юм в середине ХVIII столетия, – чтобы угадать, каким будет продолжение. В самом деле, им может быть лишь одна из двух катастроф: либо нация уничтожит государственный кредит, либо государственный кредит уничтожит нацию»[224]224
  Цит. по: Бродель Ф. Время мира. М., 1992. Т. 3.


[Закрыть]. Предсказываемой катастрофы, как известно, так и не произошло. Избежать ее удалось выстраиванием соответствующего курса английской политики, включающей эксплуатацию колоний и провоцирование военных конфликтов.

Преемником Великобритании в ее особой роли в мир-экономике выступили Соединенные Штаты Америки. И именно США стали эталоном постиндустриалистской сервисизации. Более 80 % экономической занятости американского населения приходится сегодня на сферу услуг. Секторная стадиальная эволюция США повлияла в значительной мере на формирование концепта секторального эволюционизма. Американский опыт стал позиционироваться в качестве универсальной фронтальной исторической схемы без всяких на то оснований. Более правильно было бы вести речь об особости США, чем об их типичности.

Первоначально Америка, и прежде всего южноамериканские штаты, развивались с ориентацией на сельское хозяйство. Фермерский путь американского развития стал в свое время нарицательной моделью. Рабский труд использовался в США, в отличие от Европы, не столько в сфере услуг (хотя и в ней тоже), сколько в рамках материального аграрного производства. За период с 1661 г. по 1774 г. из Африки в Североамериканские Соединенные Штаты было доставлено более 1 млн черных рабов, тогда как еще 9 млн пленников погибли в дороге[225]225
  Who brought the Slaves to America, Sons of Liberty. Metairie, 1958.


[Закрыть]. Работорговля дала американцам прибыль в 2 млрд долл. – астрономическую в ценах ХVIII в. сумму. Владельцами рабовладельческих плантаций являлись отцы-основатели США – президенты Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон. Автор американской Конституции Д. Мэдисон с радостью сообщал в одном из писем другу, что каждый раб приносит ему прибыль 257 долл. в год, тогда как тратит он на содержание каждого из них только 12–13 долл.[226]226
  Ваджра А. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. М., 2007.


[Закрыть]

После Гражданской войны, закончившейся победой северных промышленных штатов, США переориентируются на индустриальные рельсы развития. Основной фигурой в отраслевой структуре занятости становится уже не фермер, а промышленный рабочий. Превращение США в результате двух мировых войн в крупнейшего кредитора и инвестора мира создало возможность принципиально изменить конъюнктуру отраслевого распределения. Выстраивается новая модель международного разделения труда, при которой промышленное производство выносится за пределы США и связанных с американской гегемонией стран «золотого миллиарда». Высвобожденное из сектора индустрии население переориентируется на более социально престижные сервисные виды деятельности.

Основным механизмом поддержания новой модели мироустройства стала эмиссия необеспеченной валюты – вначале доллара, а потом и евро. Установленная с 1978 г. Кингстонская (Ямайская) валютная система плавающих курсов валют окончательно ее закрепила на уровне международного консенсуса. Сложившаяся практика мирового обмена гербовой бумаги США на реальные товары периферийных стран и составляет парадигму современного неоколониализма.

Выдвигаемая в теории постиндустриализма за образец прогресса пропорция в структуре занятости Запада есть всего лишь следствие, отражение существующих механизмов неоколониальной эксплуатации мира. Для таких же стран, как, например, Россия или Китай, не обладающих эксплуатируемыми ими колониями (неоколониями), ориентир в 80 % занятых в сфере сервиса есть неосуществимая утопия, попытки реализации которой неизбежно оборачиваются экономической деструкцией.

Таким образом, стадиальная модель универсальной секторальной эволюции на эмпирическом материале не подтверждается. Сервис, рассматриваемый традиционно как индикатор постиндустриализма, имел преимущественное развитие в странах, находящихся на разных стадиях исторического существования. Их объединяли в большей степени не технологический уклад, а особая посредническая роль в международном разделении труда. Речь поэтому должна идти об определении в каждом конкретном случае цивилизационного оптимума соотношения различных секторов экономики, а вовсе не о последовательном замещении материального производства сервисом.