Текст книги "Орден геноцида"

– Целы? – произнес я, оглядываясь по сторонам в поисках сестер.

– Ну, чисто технически… – послышался перемежаемый кашлем голос Вилли. – Мы не дали Либрии захватить поезд…

Глава 18

Как после любого застолья рано или поздно приходит ненавистная пора уборки и мытья посуды, так и после любого боя наступает пора грамотно распорядиться его результатами.

Ну я вот с мойкой посуды сравниваю, не знаю, как там у других благородных, но вряд ли у них принято, чтобы наследники клана лично тарелки и котлы драили. У Винтеров это даже в самые «жирные» периоды истории считалось само собой разумеющимся – вроде как учит стойко переносить любые трудности, дисциплинирует… И заодно не дает загнуться от голода или антисанитарии в полевых условиях, где не будет кухарок, горничных и всех прочих радостей роскошной жизни.

В общем, как изволила выразиться Вилли, чисто технически – поезд мы захватить не дали…

Ну по большей части.

Потому как Либрия все-таки умыкнула паровоз с тендером и платформу с бронеходом. Но лично я все-таки полагал, что кража ABW-5 не столь фатальная потеря, как если бы «уравнители» свистнули ящики со стрелковым оружием – его-то найти было бы куда сложнее, а бронеход… Ну что бронеход? Он весит под шестьдесят тысяч фунтов и имеет запас хода около восьмидесяти верст – где его тут посреди печорских лесов и болот спрятать-то? Чай, не иголка в стоге сена, найдется…

Выбрались из искореженного вагона первого класса; из остальных народ тоже потихоньку выбирался. На удивление оказалось, что с рельсов сошли только по паре вагонов в начале и конце, да и то следующий за нами довольно аккуратно съехал, уткнувшись в насыпь, – без всяких ужасов, переворачиваний и прочих разрушений. Вероятно, поспособствовало то, что перед тоннелем был небольшой поворот и состав сбросил скорость. А вот идущие концевыми грузовые вагоны, скорее всего, были сильно нагружены, и нагружены не очень ровно, так что их с рельсов скинуло на бок.

Короче – повезло. Считай – отделались легким испугом.

– Все живы? – прокричал я, пытаясь перекрыть общий гомон.

Тщетно. Эх, был бы у меня наш Дар – меня бы не то что услышали бы, но и сразу бы заткнулись… Попробовать наложить усиливающие голос чары?..

Хильда вытянула из кобуры револьвер и дважды выстрелила в воздух.

А, ну или так, да…

Народ сразу притих.

– Спасибо, – коротко кивнул я сестре и вновь крикнул: – Все живы? Раненые есть? Помощь кому нужна?

Без раненых конечно же не обошлось, но это было, в общем-то, ожидаемо. Благо еще обошлось без серьезных травм – ушибы, разбитые лбы, расквашенные носы, ссадины… А, нет – вон давешнего обер-кондуктора без сознания вытащили из вагона. Живой? Да вроде живой…

– Хильда, займись ранеными, – распорядился я. – Вилли, подежурь на всякий случай, а я пока поищу кого-нибудь из поездной бригады…

– А мы что – этих преследовать не будем? – мотнула головой в сторону перекрытого тоннеля блондинка. – Они же уходят!

– Да ушли уже, – поморщился я. – Да и как ты собираешься их преследовать? На своих двоих?

– Можно наложить чары выносливости, и скоро… – начала было Хильда, но затем вздохнула: – Ладно, ты прав…

– Можно на лошадях, – вставила Мина.

– Где ты тут лошадей-то увидела?

– Так они же за поездом до последнего на лошадях гнались. Скорее всего, коняшки где-то тут в окрестностях и бродят, – объяснила Вилли. – Можно их поискать и поймать…

– Время, сестры, время, – напомнил я. – А времени у нас нет – пока найдем лошадей, пока поймаем… И я уже молчу о том, что бомбистам ничего не помешает лупануть по нам очередью из «льюиса».

– О, как я ненавижу, когда ты оказываешься прав… – кисло произнесла Хильда. – Кстати! Почему ранеными должна заниматься я?

– Хильда, – с нажимом произнес я.

– А что я? А я ничего, просто поинтересовалась… Уже и спросить даже нельзя!

Ворчащая блондинка забросила двустволку за спину и зашагала к пассажирам.

– Вилли, новое задание, – обратился я к кузине. – Находишь лошадь и скачешь в Чердынь за помощью.

– Думаешь, стоит? – задумалась Мина. – Конечно, бомбисты могут и вернуться, хотя…

– Не в этом дело. До города полсотни верст – пешком пассажиры до него не дойдут, сама понимаешь. А пока об аварии станет известно, пока сюда прибудет помощь… Не думаю, что им стоит ночевать посреди леса.

– Справедливо, – кивнула сестра. – Хорошо, пойду поищу в окрестностях…

Сам я тоже без дела не стал сидеть, а первым делом высмотрел ехавших третьим классом крестьян и мастеровых и быстро организовал их на то, чтобы вынести из вагонов тела убитых и пройтись вдоль путей в поисках чего-нибудь интересного.

Интересовало меня в первую очередь оружие, за находку которого я пообещал заплатить – не полную цену, разумеется. Рубль за револьвер, пятерка за винтовку или ружье – не особо справедливо, конечно, но ведь обычным подданным князя винтовки или револьверы все равно без надобности. Без лицензии оружием владеть строго запрещается, а лицензии всем встречным-поперечным не выдают. Так что насколько бы ни был хозяйственным (читай, прижимистым) крестьянин, от револьвера в хозяйстве ему больше проблем, чем выгоды.

А вот трупы пусть шмонают – один хрен там ничего толкового быть не должно. Ну несколько рублей мелочи, ремень да сапоги – вот и весь навар. Чай, не разоримся, если не станем покойников до исподнего обирать…

Проверил последние вагоны, где хазары везли свой груз, – вагоны помяло, но в целом они особо не пострадали, даже замки и магические печати оказались в порядке.

Сами хазары, кстати, погибли все до единого. Увы, но их, похоже, скосило одной меткой очередью – как охранники они, может, были и неплохи, но солдаты из них оказались так себе… Да и кто отправляет хорошо обученных солдат сопровождать грузы по железной дороге? Разве что этот груз выглядит как наследный княжич или княжна…

Пятерых мертвых хазар положили отдельно, накрыв первой попавшейся материей. Там же сложили и их оружие – карабины «ли-метфорд», револьверы «веблей» и «ланчестер» их командира. И на всякий случай одним глазом поглядывал в ту сторону: на оружие, конечно, вряд ли позарятся, а вот на деньги там или еще какое у них имущество при себе было – очень даже. Хазары же, чужаки то бишь. Чего их не обнести-то?

Но я вот был решительно иного мнения. И дело тут даже не в почтении к мертвым – для такого Винтеры слишком прагматичны. Мертвые – мертвы, им уже ничего не нужно. Даже нормальное погребение и то скорее для живых – чтобы мертвые не вернулись.

Имущество преступников – законная добыча охотников за головами, коими Винтеры, случается, подрабатывают. Но казенное имущество – это казенное имущество, его присваивать нельзя.

Тем более что и без оружия хазар улов был более чем впечатляющ…

Револьверы, винтовки разных систем, пара полуавтоматических пистолетов, автомат… Ну, МП-18 и этот двуствольный «ле ма» я решил оставить в любом случае: револьвер мне просто понравился, а автомат – штука и дорогая, и редкая, сами мы бы его не купили. Конечно, на охоте от такой трещотки толку мало… Но мы же не только охотой на гейстов занимаемся, ведь так?

А вот трупы нападавших я все-таки решил тщательно обыскать. Конечно, было велико желание плюнуть и не заниматься этим грязноватым занятием… Но эта мысль была отброшена как недостойная, и я принялся за обыск.

Денег с этих хануриков, конечно, вряд ли можно было много стрясти… Хотя только с поезда мужики сняли трупов двадцать с лишним, и вряд ли они все будут пустые – не могли же их на такое дело подрядить без всякого задатка: кто на такое согласится-то? Драгоценностей у них при себе, конечно, не будет – ни колец золотых, ни еще чего-то в таком духе… Не тот контингент потому что. Да и документы вряд ли они при себе держат. Настоящие уж точно. Но и поддельные, в общем-то, могут много что сказать – как сделаны, насколько качественно сделаны, как давно сделаны…

Хм. Интересный вывод вообще-то. Учитывая, что я не припомню, чтобы мне приходилось иметь дело с поддельными документами или чтобы об этом рассказывал Райнхард…

А, плевать. Лучше делом займусь…

– Фух.

Хильда вернулась от остальных пассажиров и опустилась на траву около насыпи, с явным наслаждением протягивая ноги и зевая.

– Шесть патронов пришлось сжечь, – пожаловалась мне сестра. – Я аж запарилась все эти вывихи и рассечения заживлять, а ты ведь знаешь, как я это не люблю!

– Прекрасно знаю, – не оборачиваясь, произнес я, прощупывая подкладку потрепанной куртки очередного мертвеца.

– А еще я хочу есть.

– Мне можешь не рассказывать – я даже больше твоего колдовал, между прочим.

– Кстати! – оживилась Хильда. – Тогда в поезде – это ведь было Белое пламя, верно?

– Верно.

– Но как?!

– Ты забыла? – усмехнулся я. – Я же открыл в себе Дар пророка.

– Очень смешно, – кисло произнесла девушка. – А если серьезно?

– А кто говорил, что это шутка?

– У меня оно не получается. И у Мины тоже.

– Вопрос времени – у вас же девятый ранг…

– А Белое пламя – восьмого! – воскликнула Хильда.

– Ага.

– Слушай, ну ведь нельзя с десятым рангом творить… Эй! Ну повернись ты уже!

– Я тебя слушаю, – спокойно сказал я, переходя к осмотру следующего трупа – того самого белобрысого «шведа», что был предыдущим владельцем «ле ма».

Ну-ка, что это тут у нас? Это может быть интересно…

– Мало ли что ты меня слушаешь, если я с твоей спиной говорю!.. Да оторвись ты уже от этого дерьма!

Я вздохнул, сел на землю и повернулся к сестре, мрачно сверлящей меня взглядом.

– Слушать и собирать трофеи можно одновременно. Присоединяйся, не оставайся в стороне.

– И не подумаю, – фыркнула Хильда. – Щупать мертвецов – это последнее, о чем я сейчас мечтаю.

– Ох уж эта твоя брезгливость… – хмыкнул я.

– И она тоже, – поджала губы девушка. – А еще – я ничего не имею против трофейного оружия, но больше никакой дряни не нужно.

– Это деньги, сестрица.

– Грязные деньги, – снова фыркнула кузина. – Может, нам еще их шмотье себе забрать и носить?

– Трофеи – убийце, – напомнил я нашу семейную присказку.

– А сапоги – палачу.

– Знаешь, я тебе поражаюсь, сестра, – усмехнулся я. – Мы, конечно, не голодаем, но и как сыр в масле не катаемся. И при этом воротить нос от идущих в руки денег? Законно заработанных между прочим – за которые мы только что рисковали своими шкурами.

– Что-то я не очень вижу перед собой денег, – саркастично заявила Хильда.

– Да ладно?

Я быстро обшарил мертвеца, выудил из внутреннего кармана кителя серебристый, пожалуй, даже серебряный портсигар, а затем сорвал с шеи золотистую цепочку с огнем и крыльями.

– Вот что это, по-твоему?

– Как по мне, так это портсигар и символ Вечного Огня, – без особых раздумий ответила кузина. – И вот, кстати, его трогать вообще…

– И давно ты стала такой религиозной? – с улыбкой произнес я.

– Знаешь ли, у меня тоже есть кое-какие границы, – ядовито отозвалась Хильда. – Что возьму в бою – то мое, а вот обирать мертвых и срывать «крылья»… Ты б еще золотые коронки у них дергать начал.

– А нету коронок. Были бы – дернул.

– Твою мать, Конрад, да что с тобой не так?! – рявкнула девушка. – С каких пор ты стал таким…

– Черствым? – спокойно произнес я.

– Заметь – не я это сказала, – криво усмехнулась кузина.

– Просто иногда…

…ты начинаешь видеть, как убиваешь одну из своих сестер.

Иногда.

Ты смотришь на другую сестру, что лежит в гробу.

Иногда.

Ты видишь вместо дома – руины, в которых уже много лет никто не живет.

Иногда.

Ты просто понимаешь, что ты остался совсем один.

И что ты – последний из рода Винтер.

Я на мгновение прикрыл глаза, прогоняя нежданно накатившее наваждение.

– Просто иногда, Хильда, ты садишься и начинаешь думать – доволен ли ты тем, как живешь?

– И что? – саркастично осведомилась сестра. – Доволен?

– Вполне, – резко ответил я. – Меня все устраивает, и я спокойно отношусь к тому, что проживу здесь остаток жизни, продолжая охотиться на гейстов. Женюсь на какой-нибудь простушке из не слишком богатого, но достаточно знатного рода. Подтвержу у князя вассальную присягу и буду получать аж двести рублей жалованья в месяц. Заделаю несколько детишек и буду готовить из них новых егерей, потому что… Меня. Все. Устраивает. Но!

Хильда, слушавшая меня словно завороженная, вздрогнула.

– Все портите вы. Ты и Мина.

– В смы-ы-ысле?! – ошарашенно произнесла Хильда.

– Меня все устраивает, – усмехнулся я. – Вас – нет. Поэтому вам надо отсюда вырваться. И единственный способ сделать это…

Я поднял трофеи чуть повыше.

– Это не портсигар и не символ Вечного Огня – не стоит наделять их лишними смыслами. Это прежде всего – вещи. Возможно, для их владельца – предыдущего владельца – они были чем-то бо́льшим, значили что-то, имели свой особенный смысл… Но он сдох, и те смыслы сдохли вместе с ними. А смысл, которым можем наделить эти вещи мы, – только один…

Я тряхнул цепочкой с «крыльями»:

– Это – деньги. То, что может изменить чьи-то жизни – ваши жизни, например, да. Золото к золоту, серебро к серебру, прах к праху. Не хочешь участвовать – не участвуй. Но и не мешай мне поступать как я считаю правильным, а я считаю правильным, если вы поедете учиться куда-нибудь дальше Печоры. А ты вообще знаешь, сколько стоит даже год обучения и проживания хотя бы в Пермской академии магии? Я уж молчу о Новгороде, Киеве или Москве…

Хильда посмотрела на меня странным взглядом. Без злобы, неприязни или даже удивления, но все равно странным.

– Знаешь, Конрад… Что-то в тебе изменилось, – на удивление спокойно сказала она. – Что-то в тебе очень сильно изменилось. Ты же всегда был таким… таким правильным… Иногда прям до тошноты. А теперь ты говоришь все это, как какой-нибудь… ну, знаешь – будто ты принял всю эту хрень Ницше за чистую монету. Свободный человек… и прочая ахинея…

– Единственное, в чем я согласен с мэтром Ницше, – Бог умер. Потому что только его смерть может оправдать все то дерьмо, что творится в этом мире.

– Конрад, ты начинаешь меня пугать, – вроде бы в шутку, а вроде бы и нет сказала Хильда. – Мой брат никогда бы не выдал настолько охренительную мысль.

– Я тоже стал себя пугать, сестра, – криво усмехнулся я. – Я тоже. Но знаешь что? И пускай. Может, хватит уже просто плыть по течению, и пора бы делать то, что считаешь правильным…

– Хорошо. Ладно. Добро́! – поморщившись, вскинула руки в жесте капитуляции Хильда. – Не буду с тобой спорить – ты и правда говоришь разумные вещи, но… Должны же быть у всего границы. Так ведь?

– Намекаешь на то, что алчность до добра не доводит?

– Угу.

– Можешь не беспокоиться, – хмыкнул я. – Я-то свои границы знаю – сам же их и установил…

– Интересно знать – когда же ты это успел сделать? – хмыкнула в ответ сестра. – Еще недавно твоим пределом было изображать из себя главу клана в отсутствие Райнхарда, учить меня жизни да пытаться всеми правдами и неправдами повысить ранг…

Хильда осеклась.

– Извини, не хотела обидеть.

– Брось, – рассмеялся я. – Видишь же – мои попытки увенчались успехом.

– Просто в один день осенило? Ну да, ну да… – скептически проворчала девушка. – Должен быть какой-то секрет. Ты что-то вычитал в Запретном архиве?

– Ты же знаешь – даже печать Наследника не дает туда хода, если не инициирована. Так что – нет.

– Но ты ведь тоже думаешь, что там есть что-то способное повысить силу? – хитро прищурилась Хильда.

– Учитывая, что у Винтеров почти никогда не рождались «пустые»? И десятый ранг получали к совершеннолетию почти все? Да по-любому. Но весь вопрос в цене…

– Ну да, ну да, – ехидно произнесла сестра. – Жертвоприношения, гримуары из человеческой кожи, контракты с герцогами Той Стороны… Вот так и рождаются нездоровые слухи, а Винтеров начинают считать черными магами.

Что есть, то есть. Аскетизм предков, фамильное ремесло, красные глаза и нелюдимость создали нам, пожалуй, даже слишком грозную и зловещую репутацию. Которую, правда, Винтеры особо и не старались развеять. Да и зачем? Опасаются, считают опасными? Ну и хорошо, ну и здорово, значит, меньше в дела клана будут лезть…

– То, что клан никогда не баловался черной магией и проходил все проверки Конгрегацио Малеус, – это одно, а что у нас в загашнике есть сильные, но опасные ритуалы – это уже другое. Мало ли существует опасной магии, которая не требует потрошить младенцев, но может быть опасна для чародея?..

Алые точки зрачков посреди темноты глазниц.

Человеческая голова с содранной кожей.

И нечеловечески острые зубы в скалящейся пасти.

– Выбирай, – говорит мне гейст.

Я вздрогнул.

– Что такое? – моментально насторожилась Хильда, кладя руку на револьвер.

– Да так, ничего… – отмахнулся я.

– Ты как будто Ангра-Майнъю увидел во плоти, – цыкнула сестра, но тут же бросила шутливый тон. – Ты что-то увидел? Что ты увидел?

– Не знаю… Кажется, ничего хорошего.

Наверное, именно это и видят все пророки – ничего хорошего… И, наверное, именно поэтому они слишком уж часто сходят с ума.

– А что ты вообще видишь? – вроде небрежно спросила Хильда, хотя и выдала явно давненько терзающий ее вопрос. – Там, на станции – ты ведь что-то увидел, верно?

– Я даже не уверен до конца, что вообще что-то вижу, – пожал я плечами. – Так, какие-то смутные отрывки… Как будто внезапно всплывающие из памяти воспоминания. Память о еще не случившемся… Или о том, что может случиться. В тот раз мне привиделась газета с фотографией разрушенного вокзала и подписью, что это была акция Либрии.

– То есть специально что-то увидеть ты…

– Нет, не могу.

– Жа-а-аль… – разочарованно протянула девушка. – Было бы интересно узнать свое будущее…

– Чего ты ждешь?

Я поднимаю руку с зажатым в ней пистолетом.

– Покончи с этим, палач.

Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик маузера…

– Ты уверена? – спросил я. – А что, если там ничего хорошего?

– Думаешь, судьба предопределена? – рассмеялась Хильда. – А вот я – нет!

– Считаешь, что сможешь избежать негативного исхода, если будешь предупреждена?

– Конечно!

– Мне всегда нравилась твоя уверенность, – рассмеялся я.

А может, так и надо? Предупрежден – значит, вооружен. Ведь пока что все эти мои видения сработали только к лучшему…

Глава 19

– Видал? Вот дерьмо!

Я поймал брошенную Райнхардом газету, развернул ее и вслух прочитал заголовок на первой странице:

– «Либрия берет ответственность за взрыв!»

И фото здания чердынского вокзала, которое еще тушили пожарные расчеты.

– Так вот что за переполох был в городе четыре дня назад… – протянул я. – Ну и какого дэва «уравнители» забыли в нашем глухом углу и почему это должно волновать нас?

– Шутишь, что ли? – хмыкнул дядя, плюхаясь в кресло и вытягивая ноги к камину. – Да клал я на этих террористов! Ты ниже заметку прочти, тоже на первой полосе.

Пробежал глазами заголовки… Ага! Ну, теперь понятно…

– «Жертвами неизвестного чудовища стали свыше десяти неизвестных. Их тела были найдены недалеко от карьера…» – прочитал я и нахмурился. – Думаешь, гейст?

– Почему «думаю»? Точно знаю. Что у нас около того карьера, верстах в десяти?

– Хм… Сухой лог? Значит… химера?

– Скорее всего, – мрачно кивнул Райнхард и запрокинул голову на спинку кресла. – Ну, сейчас начнется… Втык получит бургомистр, втык получил Корпус…

– И мы?

– И мы. Как же без нас? Нам ведь тут деньжищи непомерные платят, а гейсты в окрестностях города шарятся… Ай-яй-яй, что за непорядок…

– А уже известно, кого химера подрала? Что за мужики?

– Да так-то сильно мутные мужики какие-то, – ответил Райнхард. – Мне тут шепнули, что там все были при оружии, а половина – уголовники в розыске. Кто такие, чего хотели, куда перлись – хрен его знает. Одно точно – лить слез по ним никто не будет, и в этот раз химера сделала очень полезное дело для всего гражданского общества, избавив его от явных выродков… Кстати, ты с Хильдой помирился?

– Да мы и не ссорились, – буркнул я.

– Н-да? – приподнял бровь дядя. – То-то вы уже который день почти не разговариваете…

– Мы не ссорились. Так… разошлись во мнениях относительно ее поведения в последнее время. Может, хоть без своего мотоцикла на время успокоится…

– Может, успокоится, а может – нет, – усмехнулся Райнхард, кидая в камин распечатанное письмо.

Я успел заметить кусок сургуча с оттиском княжеского герба.

– Что-то важное? Сам князь писал?

– Не князь, – поморщился дядя. – Бургомистр. Опять звал на очередной прием по какому-то там поводу…

– Могли бы и сходить ради разнообразия, – заметил я. – Ты бы выпил, а девчонкам было бы интересно.

– Хрен бы я там выпил, – еще сильнее поморщился Райнхард. – Мне же вас пришлось бы сторожить, особенно девочек – эти же стервятники местечковые спят и видят, как бы поклевать кого-нибудь слабого…

– Это Хильда-то слабая? – хмыкнул я.

– Когда она не может набить кому-нибудь морду – да, потому что яд всегда хуже кулаков.

– Поэтому ты все откладываешь ее дебют?

– В том числе.

– Но рано или поздно им придется выйти в свет.

– Лучше поздно, чем рано. Как по мне – пусть лучше сразу пойдут в академию. Да и на приеме у нашего бургомистра хрен блеснешь, а вот замараться можно по самые уши…

– Он тебе не нравится? – спросил я.

– Он никому не нравится, – скривился Райнхард. – И место свое получил только потому, что является племянником князя. Да и поговаривают про него разное…

– А что именно поговаривают?

– Ну, например…

…Я проснулся.

С бешено бьющимся сердцем, звучащим в унисон перестуку рельсов.

Справа от меня спала Хильда, завалившись на мое плечо и бессовестно пуская слюни на плащ. И ладно бы на свой, так нет же – на мой!

Слева уютно улеглась Вилли, используя вместо подушки мои колени.

За окнами вагона в закатных лучах солнца проносились телеграфные столбы – мы возвращались обратно в Чердынь.

…Вилли едва не загнала лошадь, но уже часам к шести привела помощь в виде старенького паровоза с несколькими вагонами. На нем прибыло и подкрепление – два десятка княжеских дружинников, из них половина – маги, но в них нужды уже не было. Я представился их старшему, кратко описал, что произошло, и на всякий случай заявил права на трофеи и уничтожение преступников, если за них была назначена награда.

Дружинники остались разбираться на месте крушения, охранять вагоны с оружием, а всех пассажиров рассадили по вагонам и отправили обратно в Чердынь. В пути мы задремали после этого долгого дня, даже несмотря на жесткие деревянные сиденья в вагонах третьего класса…

И тут мне приснился этот сон.

И это был явно не просто сон – люди обычно не запоминают сны, а этот я и сейчас мог воспроизвести в мелочах. Словно это было не сновидение, а воспоминание.

Может, так и работает эта моя невесть откуда взявшаяся способность? Показывать, что случится и что могло бы случиться.

Причем не каждый раз что-то новое, а в рамках какой-то одной… линии. Где я ссорюсь с Хильдой, получаю от нее по шее, мы ссоримся и… и…

События с почти слышимым щелчком сошлись воедино – будто детали сложного механизма. События сошлись воедино, и меня прошиб холодный пот.

Это словно шестеренки, вращающие своими зубьями другие шестеренки, валы и червячные передачи. Или цепь, где одно звено тянет за собой другое.

Звено – я либо читаю, либо не читаю нотацию Хильде, после того как ее приводит уездный городовой.

Звено – я либо проигрываю ей в драке, либо нет.

Звено – мне неожиданно приходит в голову идея уговорить дядю взять Хильду на большую охоту, а ведь иначе мы бы просто сходили в короткий рейд.

Мы убиваем одну химеру, а вторая попадается тойфелю – возможно, тоже из-за нашего присутствия. Ведь что-то мне кажется, что те странные ночные атаки были вызваны тем, что гейстов манил наш дух.

Мы убиваем химеру, и она не выходит в людные места, наталкиваясь…

Наталкиваясь на отряд «уравнителей», которые планировали налет на карьер.

И гейст высшего ранга – это не разъезд порубежной стражи, гейст кладет их всех прям там. Либрия отказывается от налета на поезд – нет попытки ограбления оружейной лавки, нет захвата вокзала, нет попытки захватить поезд…

И что получается?

А получается – очень неприятное. Получается, что всю эту цепь событий привел в движение мой совершенно рядовой и мелкий…

Да нет, не может быть.

Бред какой-то. Что-то больно много я на себя беру. Да и разве способен такой незначительный эпизод иметь столь далекоидущие последствия?

С другой стороны… Насчет тех же пророков – не Истинных пророков веры, а магов-предсказателей, – они ведь ни разу не предсказывали что-то в отдаленной перспективе. Да, секрет этого Дара и по сию пору считается одним из самых тайных и охраняемых, но факт в том, что пророки ни разу не предсказали будущее через пять, десять, сто лет. И если будущее меняется по принципу снежного кома, когда после вмешательства в естественный ход истории образуется вал совершенно новых событий… Да, это многое бы объяснило.

Но что в таком случае считать естественным ходом истории? Как подсказывает логика – это такая цепь событий, которые бы случились, не откройся кому-то возможное будущее и не решись этот «кто-то» вмешаться и что-то изменить…

В моем случае – это, хех, я.

Но в чем все-таки причина? Дар, даже какой-нибудь мелкий, просто так не проявляется – этому обычно всегда предшествует какое-то потрясение. Либо физическое, либо моральное, но всегда это встряска – как негативная, так и позитивная. А что было у меня? А ничего не было…

– Вот только никто не возвращается с Той Стороны прежним, – послышался насмешливый шипящий голос.

Я резко повернулся направо… и не обнаружил никого там, откуда донеслись эти слова.

Только на сиденьях по ту сторону прохода тени сгустились во что-то большее, чем просто мрак.

В темноте сверкнула пара алых глаз, блеснули белые клыки в открывшейся в воздухе пасти.

Я аккуратно сдвинул руку в сторону висящего на поясе револьвера… И услышал шипящий смех.

– В этом нет нужды, Конрад. Уж кто-кто, а я для тебя совершенно не опасен…

– Кто – ты? – спокойно спросил я, вспоминая схему изгнания нематериальных сущностей.

– Кто – ты? – эхом откликнулась темнота.

– Это не ответ.

– Нет, это именно что ответ.

– Хочешь сказать, ты – это я? Слишком сказочно.

– Я не хочу сказать и не говорю, – ответила темнота. – Единственное, чего я желаю, – это стать единым. Сделай нас снова единым, Конрад.

– Звучит довольно мерзко, не находишь? – хмыкнул я.

Что плохо – для большинства схем изгнания призраков и им подобных требовался спусковой жест или слова, что для меня сейчас было… не вполне удобно. А только на мыслесхемах все делать – это дольше и сложнее…

– Ты не в курсе? Винтеров с детства учат, что заключать контракты с Той Стороной, мягко говоря, глупо.

– Ну тогда, Винтер, спроси дядю о ритуале Айнхайт – узнаешь много интересного, – шипяще засмеялась тьма. – И, возможно, все-таки решишь перестать быть калекой, когда вспомнишь…

– И что я вообще должен вспоминать?

– Хм… Например… Касимов?

– И что я о нем должен помнить, кроме отметки на карте? – хмыкнул я, почти заканчивая схему изгнания нематериальной сущности. – Я не был в Касимове.

– Ты просто забыл. Но я напомню…

И вагон тотчас же погрузился в кромешный мрак.

Ни звука. Ни проблеска света. Один лишь шум от собственного дыхания и стук сердца в ушах…

Резкий толчок. И меня вырывает из темноты.

Лишь чудом я не слетел с жесткого сиденья русского вагона второго класса. Плащ, которым я укрывался во сне, полетел на пол – так и не успел переодеться после совещания, а въедливый Штрассер перестал меня пускать на них в полевой форме…

Сел, на автомате обуваясь в сапоги. В вагоне, да и по всему поезду загорелось тусклое электрическое освещение; послышались топот шагов и людской гомон.

Из переднего вагона выскочил солдат, попытался пробежать дальше в хвост поезда, но был немедленно пойман мною.

– Что стряслось?

– Рельсы повреждены, сэр.

Вот же…

Я накинул форменный кожаный плащ на плечи, но застегивать не стал. Подобрал валяющуюся на соседнем сиденье фуражку, нацепил ее и направился в штабной вагон. Лучше уж все самому разузнать…

Майор Красовский, которого остановка тоже вырвала из объятий Морфея, уже споро раздавал приказы подчиненным.

– Проблемы, герр майор? – поинтересовался я. – Опять диверсия?

Остатки дружины местного хана оказались на удивление упертыми – их сеньор уже второй месяц как червей кормит, старшего сына расстреляли, а младший присягнул на верность Пакту, а эти все не сдаются. Курочат рельсы, подрывают мосты, совершают налеты на наши мелкие разъезды… В общем, портят жизнь как могут.

Прямой ущерб – так себе, ерунда по большому счету, но хаос в тылу начинает вызывать резонные опасения, что мы не успеем выйти к Самаре до конца лета. А этого очень хотелось бы избежать…

В общем-то, всего и делов, что переловить этих недобитков, верно? Ну, собственно, именно поэтому мы и здесь…

– Я распоряжусь насчет охранения, – произнес я.

– Не стоит, – отмахнулся командир поезда. – Путь проходит в низине – насыпь просто размыло…

– Я тем не менее считаю, что лучше подстраховаться.

– Как вам будет угодно, риттмейстер, – раздраженно отмахнулся Красовский.

Конечно, как мне будет угодно. Кто здесь командир панцергруппы – я или он? Правда, пока что вся наша броня ехала в концевых вагонах состава…

По возвращении в вагон с ребятами меня уже встречал Андрей – в одной нательной рубахе, но с пулеметом наперевес. Остальные бойцы еще только собирались, но собирались обстоятельно – одеваясь, экипируясь, проверяя оружие, артефакты и полуготовые схемы заклинаний.

– Намечается драка, экселенц? – ухмыльнулся мой замком, по обыкновению ероша свои рыжие волосы, отращенные куда длиннее норматива.

– Может быть, – поморщился я и возвысил голос, обращаясь ко всей группе: – Так, «церберы»! Путейцы говорят, что это просто размыло насыпь, но я бы не расслаблялся. Перво-наперво – всем перейти под броню.

Снялись и без разговоров перешли в следующий за нами вагон. Сидевшие там заспанные стрелки и артиллеристы из состава команды бронепоезда на нас косились, но молчали, даже когда им пришлось серьезно потесниться.

– Лонгстред – левый фланг, Разумовский – правый, – продолжал я раздавать приказы. – Перова – на тебе поисковой радиус. Романов…

– Я! – немедленно вытянулся Андрей, показушно щелкнув каблуками.

Точнее, наметив щелчок, потому как это я в офицерских сапогах такое мог изобразить, а вот он в своих прыжковых ботинках – не очень.

– Остаешься с бронегруппой в качестве резерва, – вздохнул я. – Я, конечно, сомневаюсь…

Мощный взрыв прогремел прямо позади. Ударная волна швырнула меня вперед, вдогонку накрыв потоком жара и просвистевшей в воздухе щепой. Вагон аж приподняло над землей – но то наш, а вот штабной, похоже, разнесло буквально в клочья. Сильно досталось и тому, где мы находились только что…

Загрохотали сразу несколько пулеметов, прошивая в том числе и его, с хрустом дырявя деревянные стенки. Эфир задрожал от разворачивающихся схем боевых заклинаний; где-то затарахтели автоматы. Броня вагона тут же зазвенела от отскакивающих пуль и заскрежетала от чар – напор был мощным, но наложенная защита пока держалась.