Текст книги "Месть Акулы"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Девичья казарма. – Катышев говорит о душе. – «Шестнадцать раз за пятнадцать минут». – Поездка в больницу

На обыск квартиры Мартыновой поехали втроем: Волгин, Катышев и старший участковый инспектор Орлянский, случайно подвернувшийся под руку Бешеному Быку:

– Нам нужен человек в форме. Время позднее, просто так никто дверь не откроет, а понятые нужны. У тебя лицо доброе, так что уломаешь кого-нибудь.

Орлянский был, конечно, недоволен, но виду не подавал и задачу свою выполнил четко. Этим, впрочем, и ограничился. Пригласив двух мужчин из соседней квартиры, он встал в коридоре и на протяжении полутора часов, которые заняла процедура, кажется, и не шелохнулся.

Жилье Анжелики напоминало номер в хорошей гостинице. Две комнаты были обставлены добротной современной мебелью, полы застланы ковролином, шкафы ломились от одежды, четырехкамерный холодильник – от деликатесов. Нигде ни пылинки, все мелочи – на строго отведенных местах, выбранных с учетом их функционального предназначения. Поражало обилие книг, в подавляющем большинстве – современных отечественных и переводных детективов, от солидных изданий в строгих переплетах до растрепанных покетбуков. Книги, пожалуй, были единственными вещами, отражающими характер владелицы. Все остальное, включая одежду, могло принадлежать кому угодно. ББ со вздохом отметил:

– Скучно она жила. Ты посмотри: молодая интересная девка, а устроила из хаты казарму.

– В казарме не бывает кожаных штанов за восемьсот долларов.

– При чем здесь штаны? Я о душе говорю…

Волгин удивился. Ему казалось, он знает начальника достаточно хорошо, чтобы не ожидать от него рассуждений о тонких материях.

За книжными полками оказался тайник, в котором хранились наличные деньги, в рублях и валюте, и две сберегательные книжки. Общая сумма была довольно внушительной,

– Какие же у нее были доходы? – Катышев недоуменно почесал затылок. – Квартиру год назад купила, обставилась. Тачку новую взяла. Телефон за четыре сотни баксов…

– Телефон подарили.

– Все равно. Столько потратила, а осталось – не меньше. Может, мне тоже пойти танцевать?

– У тебя, Василич, ноги волосатые. Боюсь, аншлага не будет. Забросают тухлыми яйцами.

– Смотри. Волгин, как бы тебя ими не забросали на ближайшем совещании ОУРа.

– Мебель и машину мог подарить спонсор. А что касается квартиры, то она ведь жила где-то до этого, не бомжевала. Если память меня не подводит, прежняя прописка у Анжелики была в районе «сталинской» застройки, так что даже однокомнатную хибару она могла сменять на эту «двушку». Баба-то была оборотистая.

– А сбережения?

– Выгодно вложила свой ваучер.

– Выгоднее всех его вложил я, когда продал за две бутылки водки.

– Напрасно, Василич. Надо было РУВД приватизировать. Или хотя бы пистолет.

– РУВД давно приватизировали покойный Сиволапов с компанией…

В «стенке» гостиной был оборудован небольшой секретер. Волгин откинул крышку: тот же невероятный порядок, что и везде. Аккуратно вскрытая пачка бумаги, письменные принадлежности, тюбики с тремя видами клея, десяток почтовых конвертов без марок.

– Кому это она столько писала? – удивился ББ, стоявший за спиной Волгина.

– Анонимки, наверное, рассылала.

Два фотоальбома и телефонная книжка, заполненная без единой помарки, как будто Мартынова всегда покупала новый блокнот, если требовалось дополнить какую-то запись или вычеркнуть изменившийся номер.

Альбомы пролистал Катышев. Возвращая их Волгину, прокомментировал:

– Ничего интересного. Ни одного мужика, кроме Градского. В основном она сама, портретная съемка. И все карточки достаточно свежие. У нее что, не было прошлого?

Нашлось несколько счетов оператора сотовой связи. Волгин просмотрел распечатки переговоров и был вынужден отметить, что и здесь ничего интересного нет. Звонила Мартынова мало, и практически все номера были уже известны: домашние Виктории и Каролины, «Позолоченный ливень», директор школы № 102, домашний и мобильный номера Градского. Некоторые данные, почерпнутые из распечатки, нуждались в дополнительной проверке, но Волгин был убежден, что этот путь займет много времени и не принесет им открытий. На кого бы свалить такую бесполезную работу? Кажется, Катышев заикался о создании специальной оперативной группы…

Перешли в спальню. На тумбочке в изголовье кровати стояла чистая пепельница, лежали книга и журнал в красивой глянцевой обложке. Волгин начал с последнего. «Дезертир. Ежемесячное издание для тех, кто не хочет идти служить в армии». Удивленный, Сергей взял журнал за корешок и попытался определить, на какой странице его последний раз открывали. Может, там какая-нибудь статья, которая заинтересовала Анжелику особо? Ведь спектр проблем, которых касается «Дезертир», вряд ля мог волновать красивую одинокую девушку. Разве что она спуталась с парнем на десять лет моложе себя или воспитывает сына, тайно рожденного в отроческом возрасте… Волгин сумел определить страницу, но это вызвало еще большее недоумение. Рубрика «Советы бывалых». Длинная, со множеством фотографий и схем статья «Как стать педерастом». Странно. Что же она хотела узнать?

Волгин пролистал журнал от начала до конца, убедился в отсутствии пометок или вырванных листов и взялся за книгу.

Лиза Патрикеева, серия «Весь мир бардак». Бестселлер «Казанова: 16 раз за 15 минут».

«Ее произведения никого не оставляют равнодушным. Вас увлекут лихо закрученный сюжет, завораживающая интрига и сложные характеры героев. В романе много жестокостей и убийств, но вместе с тем много юмора и эротики во всех проявлениях. Вы настолько сроднитесь с героями, что будете рыдать и смеяться шесте с ними. Произведения Патрикеевой – это не воспоминания оперативника, не откровения проститутки и не исповедь киллера. Ее романы – взгляд на криминальныймир в неожиданном ракурсе, взгляд красивой и избалованной женщины, взгляд изнутри. Милые женщины/ Прочтите эту книгу, и вы поймете, что мужчины вас никогда не поймут! Дорогие мужчины! У вас есть возможность узнать, что весь мир таков, как вы о нем думаете!

У героини было все. Деньги, машина, ребенок и вилла. Но ее муж, взявшись доставить из Нью-Орлеана в Урюпинск пять миллионов долларов „общака" одной воровской группировки, неожиданно исчезает. Героиня подозревает, что он укрылся в Париже у своей новой любовницы, и хочет свести счеты с неверным супругом, но для того, чтобы осуществить замысел, ей необходимо вырваться из рук группировки, которая, чтобы компенсировать убытки от пропажи „общака", решает продать девушку в гарем ближневосточного падишаха. День и ночь ее охраняют тридцать „быков", роковая дата заключения сделки неумолимо приближается, и героиня решается на отчаянный шаг: переспать со всеми охранниками, попытаться разбудить в одном из них нежные чувства, заставить помочь…

Неожиданно появляется агент спецслужб по прозвищу Казакова. Его прозвище не случайно: он удовлетворяет женщин так же быстро, как и расправляется со своими врагами. Шестнадцать раз за пятнадцать минут!

А времени не остается…»

Четыреста с лишним страниц плотного текста. Волгин открыл наугад, попробовал прочитать. М-да… Как слышится, так и пишется. Название отражало не только уровень подготовки суперагента, но и стиль автора. На трех строчках пять раз повторялось слово «был», диалога занимали всякий раз по три страницы, после каждой фразы героев следовало пояснение: «сказал Вася», «сказал Трехглавый», «сказала Алена», «сказали хором Бетономешалка и Папуас». Все тридцать быков-охранников были названы по именам, и вообще всем персонажам, мелькавшим на страницах произведения, от главаря группировки до сержанта ГАИ, остановившего джип Казаковы, чтобы спросить закурить, неутомимая Патрикеева давала характеристики внешности и приводила анкетные данные. Все мужское поголовье романа вожделело Алену; Алена всех жалела и не могла никому отказать. Но в Париж, судя по всему, не попала. Закрывая книгу, Волгин успел заметить последнюю фразу: «За моей спиной грянули выстрелы, и что-то ударило под лопатку. Я упала и умерла, не дойдя трех шагов до трапа белого самолета».

Волгин вздохнул. Невзирая на нехватку свободного времени, он много читал и был убежден, что развлекательную литературу опускают до уровня произведений третьего сорта подобные авторы, не утруждающиеся тем, чтобы лишний раз открыть словарь синонимов, не знающие предмета, о котором взялись рассказать, и шлепающие по книжке в месяц, стремясь заработать себе на новые колготки и подержанный «мерседес». Хотя пусть лучше пишут, чем рвут в подъездах сумки у старушек.

– Ты сюда пришел картинки разглядывать? – Катышев, успевший переворошить гардероб и опрокинуть косметику на трюмо за то время, пока Волгин листал «Дезертира» и «Казанову», ухмыльнулся. – Бедненький, соскучился на работе по женской ласке? У меня в кабинете «Пентхаус» валяется, напомни завтра, я подарю.

* * *

Ирина Константиновна держалась лучше, чем можно было предполагать. Слез не было, растерянности тоже. Быстро собралась и вслед за Андреем вышла из квартиры.

В машине он рассказал матери то немногое, что ей стоило знать. Выждав, пока она обдумает услышанное и сделает выводы, задал два вопроса, которые интересовали его в первую очередь:

– Ты знала, где Вика работает?

– Даже видела одно выступление. Не могу сказать, что осталась довольна, но не сочла возможным отговаривать или ругать. Ты, наверное, помнишь, как она увольнялась из своей школы? И все остальные места, куда удавалось пристроиться, были немногим лучше. Ни денег, ни интереса, ни перспектив. Так, временные занятия для того, чтобы не умереть с голоду и перекантоваться какое-то время до тех пор, пока не подыщешь чего-то более лучшего. Некоторые вещи тебе, наверное, будет сложно понять, но… Ты ведь до сих пор воспринимаешь ее как маленькую девочку, которую нужно оберегать и защищать, чтобы не обижали взрослые дяди, а одноклассники не дергали за косички. А девочка давным-давно выросла и сама решает, как жить и с кем. Тебе, наверное, кажется, что люди, которые приходили на выступления, ее обижали. Но она так не считала! Ты бы видел, как она расцвела, когда работа в «Сюрпризе» наладилась. Для полного счастья не хватало твоего освобождения. После того как тебя отпустили, она мне говорила, что полностью всем довольна. А я… Я пыталась смотреть на вещи по-современному, идти в ногу со временем.

«Вот и пришли… в ногу со временем», – подумал Акулов, злясь в первую очередь на себя.

Фраза матери про маленькую девочку, которую надо отводить в школу, кормить и заставлять делать уроки, попала в точку. И про зрителей она сказала очень правильно. Пожалуй, главную роль в его отрицательном отношении к способу, которым сестра зарабатывала на жизнь, сыграл эффект неожиданности, да и ситуация, при которой эта неожиданность произошла. Что же касается фотографических карточек, то это – целиком и полностью ее личное дело. Ее и того парня, который держал «Поляроид».

– Кто такой Юра?

– Ее молодой человек.

– Ты его видела?

– Один раз, случайно. Вика заезжала ко мне на работу. Мы поговорили, я пошла ее проводить и обратила внимание, что на остановке ее дожидается незнакомый мне парень. Потом она назвала его имя, но больше никаких подробностей не рассказывала. Симпатичный, высокий. Наверное, твой ровесник. Короткие черные волосы.

– Во что он был одет?

– В белую рубашку и джинсы. Дело-то летом было, еще до твоего освобождения.

– Почему она его скрывала?

– Мне показалось, что у них серьезные чувства, и Вика боялась, что ли… Знаешь поговорку про воду и молоко? Так и она! Вспомни, ей же вечно с поклонниками не везло. Дважды собиралась замуж, и оба раза все срывалось в последний момент. А сколько было других, менее серьезных? Она боялась, наверное, что могут сглазить.

– Кто? Мы?

Ирина Константиновна вздохнула.

– Вика жила вместе с ним?

– Да.

– Интересно, куда же он запропастился? – Андрей уже не сомневался в правильности своих умозаключений. Пятьдесят к одному, что человек, сбежавший от него, а позднее положивший засаду частных детективов – этот таинственный Юра.

– А ты не думаешь, что и его могли…

– Я точно знаю, что с ним ничего не случилось. Разве что в последние три часа он мог попасть под автобус. Но вряд ли попал. Такие не попадают.

– Я боюсь, что в Вику могли стрелять из-за него. Она как-то обмолвилась, что в прошлом у него были неприятности.

– А говорила, что никаких подробностей не знаешь.

– Действительно не знаю. У Вики это сорвалось с языка. Я попыталась уточнить, но она только добавила, что некоторое время назад ему приходилось скрываться, однако теперь проблемы решены, и он может спокойно заняться бизнесом.

– Каким?

– Это связано с торговлей металлами.

– Достойная тема. Немало славных парней сложили буйные головы, когда пытались железо продать. От кого этот деятель прятался?

– Не знаю. Мне показалось, что не от милиции.

– Скажи, а имя Ростик, или Ростислав, тебе не знакомо? Я имею в виду: в связи с Викой и ее… хм… женихом.

– Нет. Имя достаточно редкое, я бы запомнила.

– А Юрик – местный? Наш, городской?

Ирина Константиновна задумалась.

– Не могу сказать точно. Мне вообще казалось, что я ничего этого не знаю, а ты из меня вон сколько подробностей выудил! Боюсь ошибиться, но мне кажется, что он откуда-то приехал.

На площадке перед клиникой стоял «плимут» Градского. Андрей припарковал свою машину рядом, помог матери выйти, взял у нее пакет с постельными принадлежностями, одеждой и фруктами, который она наскоро собрала.

– Ты знакома с «Железным Феликсом»?

Ирина Константиновна внимательно посмотрела на минивен и кивнула:

– Когда Вика еще жила вместе со мной, он несколько раз подвозил ее домой. И в клубе, когда ходила смотреть выступление, я его видела.

– Ты была в «Ливне»?

– Нет, в КВД.

Акулов представил мать в заведении, пропагандирующем нетрадиционные виды отдыха и раскованное застолье. Нет, положительно, он отстал от жизни. Или жизнь повернула куда-то налево?

– Легок на помине! – Ирина Константиновна раньше сына заметила Градского, быстрым шагом двигающегося им навстречу по асфальтированной дорожке 0г крыльца клиники к автостоянке.

– Ага. Помяни черта, он и появится… Как Вика о нем отзывалась?

– Говорила, он талантливый продюсер.

– А как человек?

– Не безгрешен.

– Опять без подробностей?

– Почему ж? Собирается жениться по расчету. Вроде бы он как-то хвастался, что оторвал богатую невесту и собирается уехать из страны. Ее отец – из бывших цеховиков, в советские времена отсидел десять лет. Сейчас – один из самых влиятельных предпринимателей города.

– Алфераки? Никогда не слышал такой фамилии.

– При твоей профессии подобное незнание не делает тебе чести. Он старается держаться в тени, но оперирует колоссальными суммами, которым позавидовало бы большинство публичных богатеев. Его дочь, Нина, одно время подвизалась на эстраде; там-то ее Градский и зацепил. Говорят, Старый Афера категорически возражал против брака, однако Нина настояла на своем. Мать умерла рано, отец в то время сидел. Когда освободился, не мог отказать Нине ни в чем, так что она выросла на редкость капризной и своенравной девушкой. Отец готов на что угодно, лишь бы обеспечить ее счастье.

– А профинансировать пластическую операцию он не желает?

– Ты это к чему?

– Я слышал, Нина не слишком красива.

– У них это семейное. Может быть, они даже гордятся такой фамильной чертой. Уродиной ее не назовешь, но в целом лицо подкачало. Особенно нос.

– Не знаешь, она сейчас в городе?

– Сегодня днем улетела в Афины.

– Никогда бы не подумал, что ты отслеживаешь светские новости.

– Иногда это бывает полезно. И не слишком сложно. В нашей редакции есть журналист, который только этим и занимается. Ни одна более-менее открытая тусовка высшего Общества не обходится без него, он всегда в курсе, кто с кем спит и сколько выпил. А что касается самого Алфераки – он один из тех, кто стоит за скандалом с Первым кабельным телевидением, о котором я сейчас пишу.

– Хочет прикарманить ПКТ?

– Да, в преддверии выборов ему потребовался популярный телеканал. Как и обычно, своими руками он ничего не делает и своей подписи ни на одном документе не ставит…

Она замолчала – Градский подошел близко и уже мог расслышать слова.

Остановившись, Феликс Платонович поздоровался. Ирина Константиновна ответила, Андрей промолчал.

– Операция прошла успешно, – сообщил Градский. – Сейчас Виктория спит. Я привез лекарства – мне сказали, какие надо купить. И договорился, чтобы ей уделяли побольше внимания. Ее охраняют два милиционера. Андрей Виталич, наверное, это ваша заслуга?

Акулов не ответил.

– Приношу соболезнования… Надеюсь, все обойдется. Говорят, здешние хирурги умеют творить чудеса. Если что-нибудь потребуется, сразу звоните. Сейчас я больше не нужен?

– Нет.

– Поеду домой… Господи, как ужасно все получилось!

На крыльце клиники Акулов обернулся. Градский, облокотившись на открытую левую дверь минивена, отряхивал брюки.

Ничего сверх того, что рассказал Феликс Платонович, Андрею с матерью узнать не удалось. Виктория находилась в палате реанимации, отходила от наркоза. Врач, которого удалось перехватить в коридоре, уклонился от обстоятельного разговора, но сделал осторожный прогноз: если не случится неожиданных осложнений, через два-три дня ее переведут на хирургическое отделение. Не меньше, чем состояние здоровья сестры, Акулова интересовало, когда представится возможность с ней поговорить. Доктор советовал не торопиться и привел множество доводов в пользу своей рекомендации. В частности, упомянул частичную потерю памяти, которой, вполне вероятно, будет подвержена Виктория первое время после того, как придет в сознание.

Мать задержалась уточнить еще какие-то вопросы, Андрей же, получив необходимую для уголовного дела справку с уточненным диагнозом, прошел в вестибюль, где видел телефон-автомат. Набирая номер мобильника Волгина, тоскливо подумал, что на одну свою зарплату поднять сестру на ноги он бы не смог. Хватило бы на несколько приличных продуктовых передач или чтобы три-четыре раза закупить лекарства, а дальше – хоть на паперть выходи. Впрочем, один черт зарплату задерживают…

– Да!

– Серега?

– Нет, это не я.

– Закончили?

– Практически да. Ничего интересного не нашли, так что можешь к нам не спешить. Минут через десять мы отсюда снимаемся. Я в отдел заеду, посмотрю, как Ритка с Михаилом закончила.

– Знаешь, мне тут мысль в голову пришла. У Борисова пропали сигареты, у Тростинкиной – ручка. Это не адвокат Мамаев по кабинету прошелся?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Создается оперативная группа. – Ответственная задача Сазонова. – Появляется Лаки. – Редкий калибр. – Убийство на пустыре. – Фадеев «попал». – Акулов гоняет чаи с малолеткой. – Предупреждение

С кружкой кофе в руке Акулов встал возле окна кабинета.

– Ты представляешь, сколько наших коллег по всему миру делают сейчас то же самое? – спросил он Волгина, сидевшего за столом; перед ним стояли граненый стакан в металлическом подстаканнике и маленькая чашечка с холодной кипяченой водой. – В Петербурге и на Сахалине. В полицейских участках Чикаго и Сиднея. В парижском комиссариате на набережной Орфевр. В Колумбии и ЮАР…

– А в Гонконге «китайский городовой» ругает чайник тайваньского производства. Он хочет, но не может присоединиться к всемирной акции полицейских – пожирателей кофе. Наверное, завидует нам. Андрей, во всех этих странах разные часовые пояса. Ты не подумал об этом?

– Я имел в виду десять часов утра по местному времени.

Ежедневное совещание, обычно именуемое сотрудниками «сходка» или «развод», начиналось в 09.30 и проводилось Катышевым либо одним из его заместителей. И Волгин, и Акулов опоздали, хотя каждый намеревался прибыть вовремя. Сергей вульгарно проспал, Андрей, отвыкший от поездок по городу в часы пик, много времени потерял в пробках. Он прибыл в РУВД минутой позже и догнал напарника уже в коридоре третьего этажа, когда Волгин подходил к кабинету ББ. Даже через закрытую дверь был слышен голос начальника, распекавшего подчиненных за нерадивость и лень – так происходило практически каждое, утро, вне зависимости от проколов или успехов, достигнутых накануне.

– Привет! Как сестра?

– Со вчерашнего вечера – ничего нового.

– Мать в порядке?

– Да.

– Не стал я вчера с Мишей о Мамаеве говорить. Когда приехал, Ритка уже все закончила. Адвокат давно смылся…

– Ты его хотел обыскать?

– Дурацкая ситуация.

Они вошли в кабинет. Кое-как примостились на одном жестком стуле, остававшемся незанятым. На «сходняке» присутствовал почта весь ОУР – около двадцати человек.

Катышев строго посмотрел на опоздавших, однако замечаний делать не стал. Захлопнул лежащий перед ним скоросшиватель с металлическими зажимами, придавил картонную обложку кулакам со сбитыми костяшками и объявил:

– Для раскрытия особо тяжкого преступления создается оперативная группа. Старшим, назначается Волгин, общий контроль остается за мной. Приказ будет подписан сегодня. Кроме Акулова, в группу входят Сазонов и два участковых. Им уже поставлена задача, будут проводить обход домов вокруг школы, доделывать то, что мы вчера не успели. Борисов должен выделить еще одного опера. У него с людьми сейчас напряженка, все или болеют, или учатся, но к обеду он определится и подошлет человека. Сергей Сергеич, придумайте, чем его будет целесообразно загрузить. Вопросов нет?

– Тринадцатую зарплату дадут? – спросил Шурик Сазонов.

– Ты еще двенадцатую не получил.

– Обещали до конца месяца…

– По новым сведениям – не раньше июня. Все свободны.

В коридоре Сазонов улыбнулся Акулову:

– Поработаем вместе. Давненько я «мокрухами» не занимался!

– Не стоит и начинать. Вчера ты уже наработал. Может, хотя бы на недельку угомонишься?

– А что такого? Я ведь как лучше хотел…

У Акулова был готов резкий ответ, но Волгин помешал разгореться скандалу.

– Шурик! Вот номер трубки Анжелики. Берешь в прокуратуре запрос и получаешь распечатку переговоров за последние две недели. Скорее всего, она была выключена, но убедиться в этом не мешает. Если окажется, что зафиксированы какие-то номера – звонишь мне, а я скажу, что делать дальше. Второе: едешь в наше ГАИ и смотришь там материал по ДТП, в которое попала Мартынова. Снимешь копии со всех документов, привезешь мне. И начинаешь устанавливать чеченца, с которым Анжелика столкнулась.

– Где же я ксерокс найду?

– А у тебя своего нет? Странно. Тогда придется договариваться. ГАИ не обеднеет, если ты откатаешь десяток листов. После обеда созвонишься с Борисовым и узнаешь, кого он еще выделяет. Если Саня начнет быковать и говорить, что у него все заняты, сообщишь мне. Если нет – берешь этого парня и дальше работаешь вместе с ним. Все понял?

– Чего тут сложного?

– Я тоже так думаю.

Они остановились перед дверью кабинета «убойщиков». Сазонов не уходил, что было для него необычно. Обычно он стремился «нырнуть» при первой возможности, в течение дня на связь не выходил и тратил на простейшее задание времени вдвое больше, чем кто бы то ни было. Доставая ключи, Сергей подумал, что Шурик, наверное, хочет сознаться еще в какой-нибудь промашке, которую вчера допустил, и мнется, не зная, как лучше начать.

Оказалось, он хотел не сознаться, а попросить свою долю. Смотрел хитрым взглядом, а когда убедился, что его не совсем понимают, многозначительно изрек:

– Вместо «травки» оказался сушеный укроп, – и перевел взгляд с Волгина на потолок.

Шурик искренне полагал, что Акулов и Волгин развели Михаила на бабки. Поимели с парня немалую взятку, обещав отмазать от наркоты. Иного объяснения подмены марихуаны на пищевую приправу Сазонову в голову просто прийти не могло, и теперь он лишь гадал о размере полученного коллегами вознаграждения, прикидывая, какой процент с выручки достанется ему. По всем нормальным понятиям бортануть его не могли, ведь наиболее рискованная часть операции была проведена его, сазоновскими руками. Шурик рассчитывал получить треть, но был готов согласиться и на меньшую сумму в знак уважения к репутации и заслугам «подельников». По большому счету дело заключалось не в деньгах, благодаря родителям у него всегда хватало налички, а в признании.

– Об укропе мы поговорим позже. – Волгин решительно выставил Шуру за дверь, опасаясь, что Акулов не сдержится. В лучшем случае Андрей мог поиздеваться и дать Сазонову тридцать копеек. В худшем и наиболее вероятном – просто заехать по морде.

– Напрасно ты его спровадил, – ухмыльнулся Андрей, включая кофеварку. – Недоговоренность обижает человека. Надо было объясниться сейчас, а не оставлять разборки на потом.

– Мне кажется, пока хватит Борисова, с которым ты поцапался ночью.

– Любопытно, какой номер Шурик выкинет на этот раз?

– Ты о чем?

– О телефоне и материале по ДТП,

– По-моему, здесь сложно что-то испортить.

– Ты обратил внимание, с какой легкостью он сказал, что ему все понятно? Скорее всего, он что-нибудь напутает в ГАИ. Вместо материала Анжелики возьмет какой-нибудь другой и потом будет долго искать человека, который нам совершен но не нужен.

– Пусть лучше занимается этим, чем мешается у нас под ногами…

…Они выпили кофе и обсудили, кто чем займется в ближайшее время. Акулов собирался навестить Михаила, томящегося в ИВС, и отправиться в больницу, как только врачи разрешат поговорить с сестрой; Волгин – ехать в экспертное управление и просить баллистов побыстрее разобраться с изъятым оружием. Возможности для этого были. С двумя специалистами Сергей познакомился, когда возникло «дело Тростинкиной», и до сих пор поддерживал связь.

– Сколько на тебя смотрю – все время удивляюсь. Зачем ты запиваешь кофе холодной водой?

– Так лучше чувствуется вкус, – объяснил Волгин. – И у меня слишком чувствительное нёбо. Часто обжигаюсь, А так, вперемежку с водой, вроде и ничего, Ну и привычка, конечно. Лет двадцать так делаю, если не больше… Все, пока! Как будут новости – сразу звони.

В стенном шкафу Сергей хранил две бутылки хорошего коньяку, который ему презентовали некоторое время назад родственники одного убитого гражданина в благодарность за раскрытие преступления. Волгин достал одну из них, сдул пыль и завернул в газету.

– Взятку будешь давать? – спросил Андрей.

– Как же без этого?

– Тогда возьми целый ящик. Если хорошо попросишь, то они, может быть, назовут нам имя убийцы. Говорят, что современная наука может все.

– Вот такие скептики, как вы, Андрей Витальевич, и тормозят развитие прогресса. Привыкли по старинке кулаком и ногами преступления раскрывать…

– Наше оружие – доброта и слово закона.

Спускаясь по лестнице, Сергей встретил Лаки. Девушка поздоровалась первой, Волгин кивнул и спросил:

– Ты к нам?

– Андрей Витальевич просил подойти. Заодно и Софрону передачку принесла.

– Он просил зайти именно сегодня? – Волгин подумал, что Акулов в запарке позабыл о вызове свидетеля.

– Нет, просто говорил, чтоб я пришла. Скажите… Это правда?

– Что?

– Что у него застрелили сестру?

– Откуда ты это знаешь?

–

– Редкий калибр. Пять лет работаю – и только второй раз приходится иметь дело с таки ми патронами. – Эксперт для приличия поотнекивался от коньяка, но потом спрятал бутылку и занялся делом. – 6, 35 миллиметра, подходят для некоторых систем «браунинга», нашего «Коровина» и этой вот штучки… Судя по клеймам – патроны немецкого производства. Теперь о пистолете.

Эксперт достал из сейфа оружие, брошенное преступником около трупа Мартыновой, и, давая пояснения Волги try по поводу конструктивных особенностей системы, одновременно их демонстрировал, —

– «Ортгас», производился в Германии до Второй мировой войны. Этот экземпляр выпущен в 193! году. В основном экспортировались в Америку. Представляешь, какой путь по земному шару проделала эта «игрушка»? Кто ей владел шестьдесят лет назад в Нью-Йорке или Чикаго? Полицейский? Бутлегер? Может, его носила в сумочке дама, чтобы защитить свои алмазы от грабителей? Или какой-нибудь частный детектив, в духе романов Хэммета или Чэндлера, отстреливался из него на улицах Гарлема? Как он попал к нам? Во время Великой Отечественной был подарен штатовским офицером кому-то из наших во время встречи на Эльбе? Или привезен уже позже оборотистым моряком, который соблазнился малой ценой и взял, подержанную машинку у афроамериканца в порту Сан-Франциско? И сколько трупов оставил за собой этот кусок железа?

Эксперт взволнованно поправил очки. Волгин не удивлялся его манере вести разговор. Специалист любил свою работу и вкладывал в профессию душу, а по вечерам, как иной раз казалось Сергею, сочинял остросюжетные романы. Выпивать с ним, правда, было утомительно. Сергей проделал это дважды и надеялся, что третьего раза не будет. Баллист довольно быстро пьянел и в таком виде начинал философствовать, не обращая внимания на возражения собеседника и так долго подбирая слова, что интерес к разговору пропадал даже у самого терпеливого человека.

Прослушав монолог о пистолете, Волгин внутренне усмехнулся, обратив внимание на совпадение. С утра, во время ставшего ритуальным кофе пития, пространно разглагольствовал Акулов, теперь – эксперт. Что это – хороший знак? Или просто ничего не значащее проявление закона парных случаев, на который любит ссылаться Андрей?

Баллист продолжал:

– Особенностью пистолета является устройство автоматического предохранителя. Видишь вот эту пластину? Обхватывая рукоятку, ты надавливаешь на нее и выключаешь предохранитель. Но если давление прекратить, он обратно не включится, для этого необходимо нажать вот эту кнопочку. – Эксперт продемонстрировал деталь, расположенную на корпусе слева. – С ее же помощью производится и разборка оружия.

Произведя манипуляции с кнопкой, эксперт слегка сдвинул и приподнял затвор, а потом при движении вперед отделил его от пистолета. Вслед за этим, после поворота вокруг вертикальной оси на девяносто градусов, отделил ствол и ловко справился с деталями ударно-спускового механизма, разложив их на столе в ровный ряд.

– Ты когда успел потренироваться? – удивился Сергей. – Тебе же все это привезли часа три назад!

– Меньше. Только после твоего звонка я пошел в канцелярию и попросил, чтобы экспертизу «расписали» на меня. А тренироваться мне не надо… У этой модификации емкость магазина составляет шесть патронов. Кроме нее выпускались более крупные по габаритам модели калибра 7, 65 и 9 миллиметров . Обрати внимание на внутренние поверхности: ни одного следа ржавчины. Здесь и здесь остались частицы ружейного масла. Видно, что хозяин за пистолетом ухаживал. Выбор оружия меня удивляет. Для серьезного дела специалист предпочел бы другой ствол.

– Какой был, таким и воспользовался.