Текст книги "Ноосферное мышление. Часть II. Эволюция. Культура. Экспансия"

Логика. В индийской логике много внимания уделяется теории умозаключения, которое в ней отождествляется с доказательством. Существовавший первоначально взгляд, что силлогизм состоит из десяти суждений (членов), меняется. Развитие логики шло по пути сокращения членов силлогизма. Гаутама сократил их до пяти: 1) тезис, 2) основание, 3) пример, 4) применение и 5) вывод. Эта система силлогизма стала господствующей в индийской логике.

Особенностями индийской логики являются следующие:

1) оригинальное учение о пятичленном силлогизме, в котором важна мысль о неразрывной связи дедукции и индукции;

2) суждение не признается самостоятельным актом мысли, а рассматривается как член умозаключения;

3) восприятие не есть нечто непосредственно данное, а заключает в себе акт “суждения – умозаключения”. Иными словами, в основе наших восприятий лежит приобретенный нами опыт;

4) различение речи “в себе” (т. е. внутренней речи, являющейся формой процесса мышления, когда человек как бы ведет разговор с самим собой) и речи “для других” (т. е. внешней речи, когда происходит передача мыслей и общение людей в устной или письменной форме). Первая характеизуется более сокращенным способом мышления, чем вторая. (В Европе психологи лишь в XX в. приступили к изучению этих видов речи и установлению различий между ними).

В сжатой форме системы индийской логики (“старая” ньяя, буддийская логика, “новая” нъяя) изложены в двухтомной “Индийской философии” С. Радхакришнана. Эти системы индийской логики – единственные завершенные системы логики, возникшие вне пределов европейской культуры. Основоположником школы считается автор трактата “Таттвачин-тамани” Гангша, но это уже философия уже не Древней Индии, это уже XII–XIII вв.! Однако восходящая к древней традиции громоздкая система категорий, несоблюдение различия между абстрактным выводом и конкретным примером вывода говорят о том, что эта логика весьма незрела.

Метафизика. В зачаточном и малоразработанном состоянии в разных философских школах.

Гносеология. В гносеологии и логики в Индии выделяют четыре периода: а) древний – ок. 650 г. до н. э. – II в. н. э.; б) средневековый – II–XIII вв.; в) период навьяньяи – XIII – вторая половина XVII в.; г) период постнавьяньяи – со второй половины XVII в. по настоящее время. В древний период теория познания развивалась в рамках теории аргументации и полемики. Главным источником для изучения происходивших тогда процессов является медицинский трактат «Чарака-самхита», излагающий теорию аргументации жившего ранее Медхатитхи Гаутамы (ок. 550 г. до н. э.), которого многие исследователи считают гипотетической фигурой. Древний период имел характер подготовительного этапа: развитых теорий познания в это время еще не существовало, но отдельные вопросы были поставлены и отдельные концепции и методы ведения спора были разработаны.

Социальная философия. Наиболее значительной памятник социально-философской мысли Древней Индии – «Артхашастру» Каутильи (Эпоха империи Маурьев, IV–III вв. до н. э.) Этот трактат о том, как следует приобретать и сохранять власть, т. е. наставления по искусству правления, свободные от религии. Цель общества заключается в благе всех живых существ. Общее благо понималось как сохранение созданного божественным провидением порядка, которое достигается исполнением каждым человеком его дхармы. Царь, объявляемый наместником богов, заставляет подданных подчиняться дхарме с помощью наказания – данды. Насильственная природа власти получает очень четкое выражение: «Данда и одна только данда защищает и этот мир и мир иной». Поэтому, хотя хороший царь выступает как отец народа, однако в государстве существует тщательно разработанная система шпионажа, слежки и контроля. Каутилья считал, что власть и богатство следует приобретать, отстаивать и увеличивать всеми средствами, как хорошими, так и дурными, если последние более надежны и единственно возможны. Поэтому Каутилью иногда называют индийским Макиавелли.

Этика. Смотри рассмотренное выше.

Эстетика. Как наука индийская эстетика будет сформирована только в средневековье.

Риторика. Как специальной дисциплины не было, но уже в ведических стихах, составленных более трех тысяч лет назад, используются сравнения, похожие на древнегреческую поэзию. Древние индийские эпосы Рамаяна и Махабхарата включают множество речей и дебатов, на которые обращено внимание как на примеры риторики. Так же в индийской риторике ораторы использовали системы категоризации.

Так насколько полно состоялся философский транскультурный переход в Индии и какие он имел последствия для её дальнейшего социального развития? Считаю, что моему Читателю из сказанного выше очевидно следующее (о деталях можно спорить, но):

– философский транскультурный переход в Индии состоялся с сознаваемым разовым «пусковым» когнитогенезом, что соответствовало уровню когнитивного развития того времени;

– ФТКП в Древней Индии – это переход от когнитивной культуры с пассивной узнаваемой рефлексии к когнитивной культуре с познаваемой, активной рефлексией;

– мудрость, разработанная в Древней Индии – это мудрость первых трёх ступеней. Человек может наполнить свою сознательность только теми знаниями, какие у него есть, и отвечать только на те «вызовы эпохи», которые он прочувствовал и осознал;

– все созданные философские учения в период с VI в. до н. э. и до нашей эры являются учениями, направленными на культурную начально-сознательную самоорганизацию, самостабилизацию и всяческое ограничение личностной жизненной экспансии;

– в философии Древней Индии не была осознана и, следовательно, не сформулирована установка на сознательное системное культурное развитие или на «текущий» культурогенез;

– после ФТКП в индийском варианте скорость развития культуры определял консервативный характер национальных философских учений (и прежде всего буддизма) на два тысячелетия. В итоге с такой низкой скоростью культурного развития ХХ век Индия встретила в состоянии средневековья.

Китай задолго до нас знал книгопечатание, артиллерию, воздухоплавание, хлороформ. Но в то время, как в Европе открытие сразу оживает, развивается и творит настоящие чудеса, в Китае оно остается в зачаточном состоянии и сохраняется в мертвом виде. Китай – это банка с заспиртованным в ней зародышем.

Виктор Гюго

«Человек, который смеётся»

Великие мыслители так просто «на пустом месте» не объявляются, и для того, чтобы в культуре народа заявил о себе великий мыслитель, для этого должен быть уже довольно весомый «культурный задел». И этот задел из отдельных достижений более ранних мыслителей начал складываться примерно за два века до рождения Конфуция. Принято считать, что китайская философия берет свое начало в «период Весны и Осени»(с 771 по 476 год до н. э.) [65]65
  «Период Весны и Осени» соответствует первой половине периода Восточного Чжоу. Название периода происходит от «Весенних и осенних анналов», хроники государства Лу между 722 и 479 гг. до н. э.


[Закрыть] и продолжается «период Воюющих царств» (с 476 по 221 до н. э.).[66]66
  Период V–III вв. до н. э. вошел в историю Китая под названием «Чжань го» – «Воюющие царства». Этим термином (из древнекитайского сочинения «Политика Воюющих царств», «Чжань го цэ»), обозначили эпоху бурных военных столкновений и серьезных исторических перемен. (Справка из Википедии)


[Закрыть] (Вариант перевода: «период Сражающихся царств»). Эту периодизацию истории Китая по социальным и военным событиям параллельно размечают культурными событиями, и называют периодом «Соперничество сотни школ мысли». За этот период Китай значительно продвинулся в своём когнитивном развитии. Именно в период «Воюющих царств» сложились основные философские школы Китая – конфуцианство, легизм и даосизм. Параллельно с ними существовали менее признанные школы, которые по большей части позже оказались забытыми: моизм, китайская натурфилософия и «исправление имён». Конфуцианство же как главное учение своей философии китайцы пронесли сквозь тысячелетия до современности, несмотря временное жестокое гонение его сторонников.

Почему период «Воюющих царств», отмеченный бурными военными столкновениями, называют ещё и «Золотым веком китайской философии»? Интенсификация военной экспансии вызвала запрос у правителей на более строгую и эффективную организацию общественной жизни, а с тем и раскрепостила творческий хаос среди китайских мыслителей. В эти годы для правящей элиты стало модным привлекать странствующих мудрецов в качестве советников по методам управления, войны и дипломатии.

Чем этот период закончился?

Тем, чем и должен был закончиться: победительницей из всех сражений в 221 до н. э. вышла самая сильная императорская династия – Цинь. Её основатель, Цинь Ши Хуанди, объединил Китай в единую империю, для удобства управления выделил в ней 36 провинций, куда назначил своих чиновников. В своё время, выбрав более отвечающее его потребностям такое философское учение, как легизм, он централизованное управление империей выстроил на его основе. Естественно, что при таком раскладе сторонники иных философских школ (и прежде всего более свободолюбивого и либерального конфуцианства) оказались для него идейными конкурентами, с которыми он расправился с китайской решительностью и обстоятельностью. В 213 до н. э. им был издал указ о сожжении всех недозволенных сочинений (в том числе и находящихся в частном владении), а годом позже (что требует уточнения) было казнено 460 конфуцианцев (как представителей самого сильного конкурирующего философского учения). Других мудрецов, которых император нашёл для себя менее опасными, он отправил по дальним провинциям, так сказать, «сослал на границы».

(После крушения династии Цинь через 14 лет китайцы вернулись к конфуцианству и сделали его (при императоре У-ди) не только общепризнанным и доминирующим философским учением в эпоху династии Хань, но и официальной государственной идеологией. В таком виде учение Конфуция просуществовало свыше двух тысяч лет в почти неизменном виде, вплоть до начала XX века, когда было заменено на «три народных принципа» Китайской Республики).

Для строительства своей империи Цинь Ши Хуанди мобилизовал всё её население, составлявшее тогда около 10 миллионов человек. Он начал возведение Великой Китайской стены, построил уникальную гробницу (с известной теперь на весь мир Терракотовой армией) и огромнейший императорский дворец Эпан. По его указанию было осуществлено много инфраструктурных проектов, в том числе проложены трёхполосные дороги общей длиной 7500 км и шириной 15 м (с центральной полосой для императора и высшего чиновничества). Объявил о прекращении всех войн навек, Цинь Ши Хуанди повелел собрать у бывших удельных князей всё оружие и переплавить его в 12 больших монументов. При нём была упорядочена систем мер и весов, стандартизировано написание иероглифов, организована жёсткая бюрократия.

Естественно, что при таких событиях ролевая активность мудрецов тут же сошла на нет. Можно сказать, что эволюция философской мысли в Китае из творческого режима за ненадобностью большего была переведена в режим консервативный. Император оставил при себе только тех, условно говоря «философов», которым назначил сохранять и транслировать учение сакрализированного Шан Яна, но не более того.

Так кто же такой Шан Ян и что представляет собой легизм как философское учение?

Вот справка из Википедии:

Легизм (фр. Lfigisme) – философская школа (ЗШкола законников») периода Чжаньго (Сражающихся царств) истории Китая, сформировавшаяся в IV–III вв. до н. э. Основной идеей школы было равенство всех перед Законом и Сыном Неба, следствием чего являлась идея раздачи титулов не по рождению, а по реальным заслугам. Согласно идеям легизма любой простолюдин имел право дослужиться до любого чина, вплоть до первого министра. Предтечей легизма, его первым видным представителем считается Гуань Чжун, с именем которого связывается представление о первых серьёзных реформах, направленных на укрепление власти правителей царств. Основной тезис легизма – культ административных распоряжений правителя, возведённый в ранг закона. Рядом с Гуань Чжуном крупнейшим представителем раннего легизма и основоположником учения считают Шан Яна (ок. 390–338 гг. до н. э.) – инициатора реформ, узаконивших в стране частную собственность на землю. Составленные им проекты реформ и указов вошли в трактат «Шан цзюнь шу» («Книга правителя области Шан»).

Легисты печально прославились крайне жестокими законами и наказаниями. Легизм как термин применяется в правовом позитивизме – в его этатистской версии как противопоставление естественному праву. Правовой (или юридический) позитивизм состоит в том, чтобы признавать в качестве правовых только нормы позитивного права и сводить любое право к нормам, действующим в данную эпоху и в данном обществе, не обращая внимания на то, справедливо это право или нет. Более поздние последователи Шан Яна отказались от наиболее одиозных положений учения и, обратившись к моральному содержанию, сблизили его с даосизмом и конфуцианством.

Чтобы моему Читателю было ясно, почему Цинь Ши Хуанди предпочёл легизм конфуцианству, вот его основные идеи:

• Равенство всех перед Законом и Сыном Неба и, как следствие, раздача титулов не по рождению, а по реальным заслугам, согласно которой любой простолюдин имел право дослужиться до первого министра. Шан Ян рекомендовал выдвигать в первую очередь тех, кто доказал свою преданность государю.

• Успеха в политике достигает только тот, кто расчётлив и знает обстановку в стране.

• Следует усваивать опыт предшествующих правителей. И в то же время «для того, чтобы принести пользу государству, не обязательно подражать древности».

• Для успешной политики очень важна экономическая ситуация в стране.

• В области управления предлагалось сосредоточить всю полноту власти в руках верховного правителя, лишить наместников властных полномочий и превратить их в обыкновенных чиновников. Умный правитель, говорится в трактате «Шан цзюнь шу», «не потворствует смуте, а берёт власть в свои руки, устанавливает закон и с помощью законов наводит порядок».

• Чтобы обеспечить представительство зажиточных слоёв в государственном аппарате, предусматривалась продажа чиновничьих должностей.

• Главное и единственное требование к чиновнику – повиновение государю.

• Общинное самоуправление должно быть ограничено, а семейные кланы и патронимии подчинены местной администрации.

• Для всего государства должны быть единые законы. Под законом понималась репрессивная политика (уголовный закон) и административные распоряжения.

• Отношения между властью и народом Шан Ян рассматривал как противоборство враждующих сторон. «Когда народ сильнее своих властей – государство слабое; когда власти сильнее своего народа – армия могущественна». В образцовом государстве власть правителя опирается на силу и никаким законом не связана.

• За малейший проступок, в том числе и за инакомыслие, следует карать смертной казнью.

• Высшая цель деятельности государя – создание могущественной державы, способной объединить Китай путём захватнических войн.

Как видишь, Читатель, такую «философию», содержащую в себе настолько специфично и под национальный менталитет прагматично и до предельной жёсткости выстроенную этику, трудно зачесть в полноценную философию, которую мы имеем в виде лучших образцов в античной культуре. Если в государстве такая «философия», то как мы сегодня называем такое государство?

Тоталитарной диктатурой со своей жёсткой «пирамидой власти».

Мы знаем, что с такой политической системой государство легко в оперативном управлении. Император сказал – все повиновались. Но оборотная сторона этого преимущества в том, что монархическая пирамида не является эволюционирующей системой, ибо в ней нет свободного творческого хаоса, обеспечивающего нормальный «текущий» культурогенез. Другими словами, культурогенез при тоталитарной диктатуре настолько минимален, что народ в таком виде как бы «консервирует себя» и практически перестаёт развиваться. Что мы и имеем на примере Китая. Каким он сложился в начале нашей эры, таким с малосущественными достижениями и просуществовал до наших дней, до ХХ столетия. Китайцы со своим консервативным конфуцианством в значительной мере «варились сами в себе», и этому способствовала их иероглифическая письменность, которую с большим трудом усваивали все, кто обращал внимание на Китай и его культуру. Сами же китайцы со своим менталитетом внимания к загранице не проявляли, ибо серьёзные попытки отдельных мыслителей в этом направлении поддержки от власти не получали.

Таким образом, Китай оказался такой культурной ветвью человечества, которая не то чтобы затормозилась в своём развитии, но ушла в прикладное воспроизводство. Да, у Китая есть свои технологические достижения, признанные человечеством: шёлк, китайский фарфор, порох, бумага, тушь, компас… Но это ценности доиндустриальной эпохи. Китай во многом свою экспансию направил не только в демографию, но и в изощрённую культуру и ремёсла. Да, китайцы научились жить по-своему красиво, но что ещё?

А ещё китайцы преуспели в крупных гидротехнических работах, в строительстве дворцов, храмов и огромных подземных гробниц. В I в. н. э. был создан трактат «Математика в девяти главах», ряд точных приборов и механизмов. За два тысячелетия интеллектуальная элита «Поднебесной» накопила по-своему богатый опыт в географии, агрономии, медицине, астрономии. Но при всех её успехах к ХХ веку Китай подошёл по-своему обстоятельно обустроенным и изыскано разукрашенным… но всего лишь средневековьем.

И только когда мировая индустриальная цивилизация надавила на него извне своей культурной и экономической экспансией, Китай в начале ХХ века, пережив войну с Японией, своим невольным участием в мировых войнах начал выходить из средневековой спячки. Китайцы начали знакомиться с передовыми культурным и технологическими достижениями сначала Европы и Америки, а потом и СССР. Пертурбации ХХ века в итоге привели к тому, что Китай сначала в 1912 г. перестал быть империей, потом в 1949 г. гоминьдановцы потерпели поражение от коммунистов и под руководством Мао Цзэдуна жители Поднебесной своими национальными зигзагами пошли по пути строительства социализма.

Так можем ли мы считать китайскую философию действительно философией в привычном для нас европейском (точнее античном) смысле? В современной литературе конфуцианство то считают религией, то не считают, то называют философией, то обходятся обтекаемым термином «учение». Так что же оно такое на самом деле?

Если определить философию как ЛПКК, в которой человек поднялся до способности сознательно и системно создавать культурные ценности – то да. Но при этом надо не потерять из виду спектр создаваемых культурных ценностей и то, как его создавали. В период «Воюющих царств» шло активное осмысление и разработка государственной [читай: императорской] этики. Ролевое множество уважаемых мудрецов создавали новую культурную упорядоченность, на основе которой можно было создать так же новый управляемый хаос государственного строительства. Да, в плане этики как прикладной науке о поведении и общественной жизни древние китайцы превзошли самих себя.

Но больше? Оценим успехи главных философских школ Древнего Китая. Это:

• Натурфилософия

• Конфуцианство

• Даосизм. Основатель – Лао-цзы («мудрец-ребенокЦ пер. кит.)

• Моизм. Основатель Мо-цзы

• Легизм

• Школа исправления имен

Что создали китайцы из того гиперцикла философских дисциплин, который характерен для всесторонне развитой философской культуры? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим гиперцикл китайской философии так сказать, «подисциплинарно».

Натурфилософия – да, есть такая дисциплина. Но в китайской культуре она «числиться» двояко: как отдельная дисциплина внутри таких мощных учений, как конфуцианство и даосизм, и как самостоятельная философская школа. В истории Китая она прошла «параллельной» струёй к конфуцианству и, не получив широкого распространения, осталась учением «второго ряда». Китайские натурфилософы при выстраивании своей космогонии исходили из понятия хаоса. Вначале был хаос. Потом из хаоса зарождается бытие. Упорядочивание хаоса происходило за счет двух перводвижущих сил бытия – земного пассивного начала Инь и небесного активного огненного начала Ян. Силами Инь и Ян обладал сверхъестественный герой. Китайской философии, которого зовут Пань-Гунь, который родился из хаоса и упорядочил хаос, создав всё из ничего. Всё бы хорошо, но как взаимодействуют эти две противоположные силы и почему не уничтожают друг друга, китайцы не разъясняют, так как диалектику с её принципом «борьбы противоположностей» так и не разработали. Эта же неразработанность осталась присущей и китайской онтологии, которую можно рассматривать во многом совмещенной с натурфилософией, а как отдельная дисциплина она так и не была выделена.

Логика. Широко используемый в китайской и более осторожно в западной литературе термин «китайская логика» в действительности обозначает не логические в строгом смысле, а ориентированные на целостный логико-лингвистический анализ и эристическую проблематику общеметодологические построения древнекитайских философов. Данное направление должно быть квалифицировано как протологическое, поскольку даже на высшем уровне своего развития, в школе Мо-цзы, оно не достигло точной спецификации логики как таковой. Китайские мыслители не создали формально-логической системы, сопоставимой с аристотелевской.

Метафизика. Под этим термином китайцы понимают не «раздел философии, занимающийся исследованиями первоначальной природы реальности», как это обозначено в Википедии или что-то в этом роде, как считают приверженцы античной философии, а духовно-энергетические практики, свою традиционную медицину и то, что у нас называют прорицанием.

Гносеология – практически только эскиз этой дисциплины прикладного характера в конфуцианстве. В других философских школах и того нет. По сравнению с достижениями античных философов здесь у китайцев просто детский лепет.

Социальная философия – аналогично. Китайские мудрецы не ставили себе специальной целью понять, что такое «общество». Они разработали эту дисциплину только в границах, позволяющих не особо мудрёно объяснять (как надо!) принципы китайской этики.

Тот же Конфуций, исходя из патриархального принципа, как основополагающего, считал обязательным следовать принципам почитания родителей и старшего брата – сяо и ди. Нарушитель этих принципов – безнравственный человек, которого следует наказать. Что касается Правителя, то он должен знать закон неба – дао, и его задача – вести народ согласно этому закону. Если народ прост, и не знает этого закона, можно применить и насилие. Во благо самого народа. По большому счету, его учение базировалось на том, чтобы избавить подданных от любого рода нежелательной самостоятельности – как в мышлении, так и в поведении.

Напротив, в социальной философии даосистов Правитель должен руководствоваться принципом недеяния, то есть следовать естественному пути развития событий. Вмешавшись, правитель может испортить естественный ход вещей, который определён всеобщим законом дао. Даосисты полагали, что государство должно быть маленьким и рядовые подданные из разных государств не должны общаться друг с другом. Принцип изоляции – весьма недальновидный в философии даосистов. Ещё даосизм в своей сути содержит немалую долю антигосударственности и даже асоциальности, ставя во главу угла недеяние как отказ от преобразующей природу деятельности. Чем и заслужил неприятие власти на протяжении практически всего своего существования. С точки зрения правителей, в отличие от конфуцианства, даосская философия чрезмерно созерцательна, парализует волю к труду и подрывает общественную нравственность и моральные устои государства.

Этика – вот тут китайский мейнстрим! Чтобы ты, Читатель, представил, до какой степени изощрённости в своём своде законов дошёл Конфуций, то прими к сведению, что в то недолгое время, когда он был министром, мужчины и женщины должны были ходить по разным сторонам улицы, а за фасон одежды вне установленных правил полагалась смертная казнь.

Эстетика. В Китае до последнего времени не было западного понимания эстетики как науки, и поэтому вопрос о том, была ли в конфуцианском Китае эстетика, до сих пор спорный.

Риторика – практически не развита. Зачем китайцу при его чётко работающей этике умение говорить? В китайской социально-ролевой структуре с её подавляющим характером вертикальных связей риторика не нужна. Сверху без лишних слов скомандовали – снизу без лишних слов исполнили и отчитались. А на бытовом уровне и без риторики можно объясняться.

«Исправление имён». Это направление можно считать интересной идеей именно китайской философии. Упорядочивая свои знания, мудрецы Поднебесной задумались над тем, что не всегда имя вещи соответствует её сути. Следовательно, это несоответствие надо понимать и исправлять.

Что же касательно общих оценок китайской философии, то прежде всего отметим её недостаточную доказательность и слабую аргументацию. В Китае были свои математики, геометры, астрономы, механики, архитекторы, оружейники, но тот рационализм, которым жили эти социальные роли, китайские мудрецы, зацикленные на своей этике, так и не переняли. Большинство доказательств они строили из принципа авторитета или аналогии. Для развития рационального мышления необходимо было более сильное развитие науки и логики, а с этим китайские мудрецы как раз и «подкачали».

Ещё одной слабостью китайской философии явился недостаток научных и философских терминов, понятий и категорий. Системный задел из основных понятий, наработанный в годы становления конфуцианства, не пополнялся годами! Естественно, что с такой слабостью китайские мудрецы так и не добились хорошей систематизации своей философии.

Что касается такого важного понятия для философии, как «рефлексия», то в китайской культуре рефлексия – это не взгляд на мышление как особый предмет, а взгляд культурного человека на себя, как на культурного человека со стороны. Это как культурное осмысление для упорядочения культуры, прежде всего этической. В каких границах это сработало, мы прекрасно представляем по состоянию китайской философии и прежде всего конфуцианства.

Создав конфуцианство и заложив его в основу общественной и государственной жизни, с начала нашей эры китайцы его, словами Гюго, словно «заспиртовали». Последователи Конфуция стали хранителями его идей, но не продолжателями и разработчиками. А как иначе, если в конфуцианстве самым главным считается соблюдение точно установленных правил. Обряд для китайцев – средство упорядочения и облагораживания жизни. Согласно легенде, сам Конфуций точно исполнял 300 обрядов и 3000 правил приличия (с ума сойти можно!), и требовал этого от других. К этому обсуждать теологические вопросы он считал пустой тратой времени.

Это даёт нам право говорить, что в этом конфуцианство похоже на монотеистические религии: созданные как специфические учения философского характера в эпоху хаоса перед транскультурными переходами на волне «пускового» когнитогенеза, они потом уходили в режим самостабилизации и в практически неизменном виде существовали до современности. До ноосферного транскультурного перехода, после которого были осознаны когнитивными рудиментами.

Но конфуцианство как раз из-за его нерелигиозного, а весьма «приземлённого» и прагматичного характера не является когнитивным рудиментом. Оно ни в коем случае не религия, и скорее может быть охарактеризовано как патерналистский авторитаризм с хорошо разработанной на практическом опыте и потребностях государственного строительства ритуализированной этикой. К которой как функционально необходимые дополнения «пристёгнуты» сопутствующие области знания. Но разработанные не сколько сами по себе, а в свете потребности при основном русле. Конфуцианством с его этикой и сегодня можно жить, вопрос только в том: насколько эффективно?

Но насколько конфуцианство философично, чтобы называться философией?

Если в Европе благодаря уже весьма развитой рефлексии адекватное название философии как любви к мудрости было найдено довольно быстро и органично вписано в культурный фонд, то в Китае подобного термина для своей деятельности мудрецы так и не придумали…

В слове «философия» как в любви к мудрости видна ценность творческого поиска самого по себе, а так называемая «философия» Китая последних веков до нашей эры – это прежде всего удовлетворение запроса на достижение большей социальной упорядоченности конкретного жизненного периода. Чем занимались китайские мудрецы, нанятые правящей элитой? Выяснением потребностей на свои услуги и стремлением удовлетворить эти потребности. Ролевая зависимость заставляла работать не на самого себя, не на идеалы свободного познания, а на заказчика.

Поэтому в период «Воюющих царств» формируется культурный запрос на осмысление и разработку государственной [читай: императорской] этики. Отвечая на него, ролевое множество уважаемых мудрецов создаёт новую культуру, на основе которой можно будет создать совершенно новый управляемый хаос государственного строительства.

В итоге по исходным условиям и сформированным ролевым запросам ФТКП в Китае прошёл не как свободный культурогенез, а как вынужденная жёсткими обстоятельствами жизни культурная и социальная самоорганизация. По своему «пусковому» культурогенезу она похожа на возникновение христианства: транскультурный переход к монотеизму есть вынужденная и во многом условная самоорганизация разрозненных социальных низов в городах. Если человек не может найти стабильности во вне, он ищет её в себе. И, желая выжить, если не находит, то создаёт. Кто в этом преуспеет первым и преуспеет лучше всех – тот и становится миссией.

А как организовались – так и поехали!

Что касается философии IV ступени, то пассионарии и создают её как свободный когнитогенез, и продолжают её как свободный когнитогенез, а философии III ступени как учения и монотеистические религии создаются как вынужденная самоорганизация, направленная на эффективное самоупорядочивание и самосохранение. Такие учения и религии со всеми их условностями потом ритуализируют и «консервируют», а из-за опасения их разрушения «чёрным» хаосом в них с корнем вырывают любые ростки «белого», хаоса, хаоса когнитогенеза. Почему? Из-за незнания различия природы «чёрного» и «белого» когнитивного хаоса. Не понимая природы «белого» хаоса применительно к своей религии, верующий видит в любом когнитивном хаосе «чёрный» (то бишь ересь) и старается от него избавиться.

Китайские философы стремились избавится ОТ социальной неустроенности, а античные философы стремились К высокому совершенству самому по себе, и только потом распространяли его на практику. Это принципиально иная поисковая активность. Избежать худшего – это одно, а сделать как можно лучше – это другое. Одно дело выбраться из ямы, в которой оказался, и на этом успокоиться, другое – взойти с равнины на неизведанную вершину, чтобы увидеть новые просторы и красоты мира.