Текст книги "Почти книжка (сборник)"

Long life rock'n'roll

Члены секты слушали радио, играли друг с другом в прятки на подзатыльники, в пятнашки на раздевание, в съедобное-несъедобное кинжалом – в общем, изнывали от безделья.

– Прекратите кидаться кинжалом, – не выдержала одна из женщин. – Можете ведь убить кого-то ненароком.

– Очень смешно, – уныло протянул один из играющих и метнул кинжал с криком. – Плутоний!

От кинжала ловко увернулись – несъедобное, мол.

– Ну что там, а? – спросил тот, что кидал кинжал. – Есть чего?

Главный прочел с газетного листа:

– Фильтров Степан Владиславович. Безвременно ушел в 77 лет. Бухгалтер в прошлом. Родные и близкие скорбят.

– Мелко это, – раздался нестройный хор. – Никто и не заметит. Жил – не заметили, помер – не заметили, оживет – опять никто не заметит.

– Родные заметят, – возразил главный.

– Угу. Узнают, что это наша работа – побить могут, – сказал один из рядовых членов секты. – Кто его знает, каким был этот Фильтров в быту… Еще кто-то есть?

– Не-а, – покачал головой главный и отложил газету. – Что за времена… Воскрешать некого. Так чтоб БАМЦ! – и все о нас узнали. Нет таких…

– Сталина, может? – робко предложил кто-то. – Или Ленина. Представляете…

– Не надо. Местечковое деяние какое-то. Надо, чтоб глобально… – не согласился главный.

– Махатма Ганди, – пискнул кто-то.

– Да ну вас, – растроенно махнул рукой главный.

Группа тоже затихла.

– Но рок-н-ролл мертв, а я еще нет, – отчетливо выпалило радио в образовавшейся тишине.

– О! – поднял палец главный. – А что? Это, пожалуй идея. Рок-н-ролл!!

– Ура-а-а! – закричали все. – Это все заметят!!!

– Работаем! – деловито сказал главный. – Главное – вектор воздействия!!

Они взялись за руки и напряженно замычали, оказывая воздействие.

– Сильнее! – скомандовал главный.

Мычание сменилось напряженной тишиной.

– Рок-н-ролл мертв, и мне чета фигово как-то!! – взвыло радио.

– Вектор левее! Вы чего?! – закричал главный с закрытыми глазами.

– Немного теплее за стекло-о-ом!! – совсем уж кошмарно закричало радио.

– Левее не бывает! Не совсем же налево! Тьфуй! – сплюнул главный. – Не того! Не того оживили! Рок-н-ролл!

В динамиках взвыла гитара, резко ударили басы и кто-то закричал «Firey Jack!! Firey Jack!! It’s red hot! On your back!!»

– Работает, работает!! – зашептал радостно главный.

– Чего работает? Это ж «Той Доллз» – они вроде не мертвы! – также шепотом возразили ему.

– Знаю. Но это ж «Русское радио» – откуда там «Той Доллз»? – счастливо засмеялся главный. – Вектор верный! Усиливаем!

– Прекратите это хулиганство! – сказала по радио девочка-диджей. – Это же не наш формат. Мы приносим наши извинения, дорогие радиослушатели, за техническую накладку. А теперь, по многочисленным заказам наших радиослушателей, Дима Билан и его песня «Невозможное возможно». Слушаем!

И из динамиков понеслось бешенное «See you later alligator, Shake Rattle And Roll» от Муд, к величайшей радости кружка сектантов.

– Да! Получается! – закричал главный. – Сильнее!

…

И по планете понеслась череда странных событий:

…По словам очевидцев, на концерте в далеком райцентре Надежда Кадышева вдруг прервалась на словах «За мои зеленые глаза называешь ты меня колдуньей», выдала пендаля особо ретивому балалаечнику, сорвала с себя кокошник и хриплым, мужским голосом Гарри Глиттера затянула «The famous instigator». Причем получивший пендаля балалаечник выдал очень неплохое соло на балалайке. Что творилось с хороводными, очевидцы словами пересказать не могли, а только пучили глаза и размахивали руками…

…Хор МВД на концерте, посвященном Дню чекиста, в сотню глоток выдал Фогхатовский «Maybeline», сорвав, между прочим, овации высшего командного состава…

…Слащавые недопацаны из группы RDB с полностью ошалевшим видом попытались выдать Моторхедовский Rock’n’Roll, но за попытки спеть в терцию и покачивания бедрами были избиты осветителем и звукорежиссером и изгнаны со сцены. При полном одобрении публики, между прочим. Остаток концерта публика чудесно проколбасилась под записи Accept, Kiss, Rainbow и Deep Purple…

…Бритни Спирс заставили двадцать четыре раза спеть «Ай лав рок-н-ролл», и все равно все закончилось криками «Гет аут!! Джоан Джетт – форева!»…

– Что-то у нас сегодня все наперекосяк, – хихикнула нервно девушка-диджей. – Но теперь, я надеюсь, все будет в порядке и мы с вами сможем послушать песню изумительной Валерии, которую заказала для своего молодого человека девушка с редким именем Зина.

Навряд ли изумительная Валерия когда-нибудь мечтала исполнить «Breaking the law» голосом Халфорда из «Джудаст Прист», но молодой человек, несомненно, зауважал Зину с того вечера гораздо больше.

– Да! – радовался главный. – Мы оживляем его! Сильнее! Летс брейк зе лоу!!

…– Ты видел, видел? – стараясь перекричать музыку, кричал один подросток другому. – Копия Хендрикс!!

– Да! – орал в ответ другой. – Один в один играет!! Ура-а-а!!!

– Дурак! Он внешне на него похож очень! – кричал первый. – Копия!!!..

…– Смотри! – дернул парень за рукав свою девушку. – Смотри!

– Перестань меня дергать. Что за манеры! – возмутилась она. – На что смотреть?

– Вон тот. В очках! – взглядом показал он.

– Ну? И что? – не поняла она.

– У него в голове дырка, – зашептал он и добавил неуверенно: – Кажется…

– Скажешь тоже. Родинка это. Или еще чего, – присмотрелась она. – Если б не родинка – был бы вылитый Леннон.

– Леннон и теперь живее всех живых! – пошутил он.

– Какая свежая шутка, – ехидно оборвала она. – Сам небось придумал?..

– Скьюзми, – извинился человек и прошел мимо.

– Офигеть, какие образованные пошли бомжи, – кинула она ему в спину. – На иностранном чешут.

– Кто тебе сказал, что это бомж? – он пристально смотрел на спину уходящего.

– Ну а кто он, по-твоему? Олигарх? – съязвила она. – Он же в рванье каком-то. И в земле весь. И воняет от него.

– Он на Билла Хейли похож. Очень.

– На бомжа он похож! – оборвала она. – На какого еще Билла?

– Хейли! Рок эраунд зе клок. Помнишь? Танцевали… Давно еще.

– Не помню, – поджала губы она. – Не выдумывай, ради бога.

– Очень похож. Очень…

– Сильнее!! – закричал красный от напряжения главный. – На улице уже поют! Еще чуть-чуть!

– Куда сильнее-то? У людей вены через лоб лезут! – застонал кто-то из круга.

– Сильнеее! – выл главный.

– Мы извиняемся за эту странную музыку. Сегодня какой-то день, – начала было девочка-диджей и вдруг закричала: – Что?! Что там происходит!! Оставь его!! А-а-а-а… Куда лезешь – это студия. Я в эфире! Охранаааа…

В динамиках послышался какой-то непонятный хруст и крики, за которыми наступила полная тишина. Члены секты разжали руки и молча смотрели на радиоприемник. В динамиках зашелестело что-то, дзынькнула жалобно акустическая гитара и затем кто-то постучал по микрофону.

– Hello! This is Elvis! – сказали в микрофон до боли знакомым голосом. – Long life rock’n’rooooool! Let’s rock this hole!!

– Мда-а-а… – выдохнул главный. – Перестарались, по-моему. Пережали чуток.

– Надо вектор развернуть и попробовать подправить чуток, – предложил кто-то инициативный из рядовых.

– Обязательно! – кивнул главный. – Через пару дней – обязательно попробуем.

– Так, может, – прямо сейчас лучше? – предложил опять самый инициативный. – Он ведь… Мало ли – может, он ее съел там? Зомби ведь.

– Не… Хоть пару дней дайте, а? – взмолился вдруг главный. – Хоть пару дней послушать…

Золотые руки

Василий хотел бутербродов и любви. Именно в такой вот последовательности. И потому скрипел зубами и табуретом, наблюдая, как Светлана мучает батон хлеба.

Светлане хотелось серьезных отношений и пожаловаться на тупость ножей.

– Ножи совсем тупые, – вздохнула она. – Вот что значит – мужчины в доме нет.

– Есть брусок? – вскочил Василий в благородном порыве и понял, что лучше избежать технической терминологии. – Камень, которым точат ножи?

– Есть, конечно, – выдала Светлана требуемое и приготовилась умиляться на мужскую работу.

Василий сноровисто точил ножи по одному, отмечая заточку каждого фразой:

– А ну-ка попробуйте – как теперь?

Светлана резала хлеб и колбасу и ахала:

– Ну вот! Совершенно другое дело! Вот что значит мужчина в доме!

Василий от похвал смущался, гордился собой, бормотал «Какие пустяки» и скрипел табуретом.

– Как невыносимо скрипит этот табурет! – сказала Светлана и продолжила многозначительно: – Вот если бы мужчина в доме…

– Есть молоток? – вскинулся Василий. – Сейчас мы его… Мигом…

Стучал молоток, гордо пыхтел Василий, восхищенно ахала Светлана, упорно поскрипывал табурет.

– Вот что значит, когда мужчина… – упорно гнула свою линию Светлана. – А еще кран…

– А ключ есть? – кидался Василий.

И опять что-то стучало, вжикало, тумкало. И снова ахала Светлана. И вновь Василий был горд и бубнил «Пустяки. Что вы, право…»

– А еще розетка там… – смущалась Светлана.

– А отвертка? – подбрасывало Василия.

– Ух ты! – восхищалась Светлана.

– Пустяки, – смущался Василий.

– Дверца шкафа там… – намекала Светлана, что без мужчины в доме совсем уж никак.

Василий стучал молотком, доказывая, что в постоянном мужчине нет надобности. Достаточно пригласить в гости кого-то рукастого.

– У вас прям золотые руки! – восхищалась Светлана.

– Ну что вы! – отнекивался Василий, чавкая бутербродом. – Вы бы и сами могли. Надо только не бояться пробовать. Мужики они чего умеют все? Они не боятся пробовать починить.

– Поздно мне уже учиться, – вздохнула Светлана. – Возраст уже. Болячки всякие. Поясница болит.

– Что ж вы молчите?! – воскликнул Василий и стукнул Светлану молотком по спине.

– Ой! – удивилась Светлана. – Что это вы?

– Легче, правда? – напросился на комплимент Василий.

– Ой. И вправду, – удивилась Светлана. – Не болит больше. Вы просто чудотворец.

– Да пустяки, – засмущался Василий. – Вы бы и сами…

– И колено у меня ноет. Вот что значит мужчины в доме нет, – намекнула Светлана.

Василий ударил молотком по колену.

– А теперь как? – спросил он.

– Ой. Прям чудо какое-то, – обрадовалась Светлана. – С желудком вот тоже..

– Скальпель есть? – вскочил Василий. – Щас мы его мигом…

– И глаза чего-то, – вздохнула Светлана.

– Лазер есть? – вскочил Василий. – Дел на пять минут. Поправим сейчас все. Грудь подтянем опять же. С талии чуток уберем.

– Вы такой же как все! – вспомнила о приличиях Светлана. – Вам лишь бы грудь! Идите вон отсюда, подлец!

– Ага. Понял, понял, – вскочил Василий и ударил Светлану молотком по голове. – Ну как теперь? Легче?

– Ага. Вы прям кудесник!! – восхитилась Светлана и начала раздеваться.

По ту сторону

Тук-тук-тук-тук… Сердце Вадима Николаевича решило, что с него достаточно, и остановилось. Глаза уставились на какую-то точку в потолке и упрямо не хотели смотреть куда-то еще.

– Все, похоже, – подумал Вадим Николаевич.

– Все, похоже. Отмучался, – сказал кто-то рядом и закрыл Вадиму Николаевичу глаза.

– А вот это подло, – подумал Вадим Николаевич. – Темно же. Дали бы посмотреть – жалко, что ли?

Рядом кто-то надрывно рыдал причитая «Ушел», «На кого ж ты нас покинул» и прочее, уместное в таких случаях.

– Ишь как надрываются, – думал Вадим Николаевич. – Положено так, потому что. Чтоб не сказал никто, что не горевали.

Далее Вадим Николаевич чувствовал, как его моют, переодевают, укладывают. Слышал, как вздыхают тяжко, как хихикают двое чьих-то пацанов, как тяжело дышат и тихо матерятся носильщики, как гундосит поп, как забивают крышку, как падает на крышку земля…

– А может, это летаргия? – думал Вадим Николаевич. – Потом очухаюсь, а воздуха нет. Начинай потом все заново. И туннеля почему-то нет никакого. Врали, наверное. А если так все и происходит? Тогда мне тут еще думать и думать… Обидно. И не вздремнешь. Лежи, как тюк, и думай о чем-нибудь.

Вадим Николаевич лежал и думал обо всем не спеша – о том, что туннеля нет, о том, что не болит ничего, о том, что вообще все это странно и непонятно. Вдруг затрещали гвозди и послышался стук какой-то.

– Крышку отодрал кто-то, – спокойно думал Вадим Николаевич. – Эксгумацию, что ли, будут делать? Или похуже чего. Мародеры какие-то.

– У вас старичок умер! – радостно объявил кто-то.

– Ура! – закричала какая-то женщина. – Какой хорошенький, а? Чудо просто, а не старичок! А теперь – поднимите ему веки. Я хочу на глазки его посмотреть! Коля, Коля, иди посмотри – у нас старичок!

– Успею, – протянул невидимый Коля. – Я вообще старушку хотел. Но и старичок – тоже хорошо.

Чья-то рука открыла Вадиму Николаевичу глаза. Вадим Николаевич все никак не мог сфокусировать зрение и видел какие-то неясные силуэты.

– Глаза какие голубые, а? Коля, ты посмотри на него! Какой красивый, а? – ахала женщина.

– Орел! – гордо сказал Коля. – Удивительно красивый старичок у нас умер.

Зрение сфокусировалось и Вадим Николаевич увидел чуть седого мужчину лет пятидесяти. Смутно знакомого откуда-то.

– Как мы его назовем, Коль? – спросила женщина.

Вадим Николаевич перевел взгляд и увидел женщину – в годах, со следами былой красоты.

– Дура ты, Лиза, – укоризненно сказал Коля. – Собака он тебе, что ли? У него же имя есть наверняка. Вот часа через четыре прочухается и скажет, как зовут его. Терпение есть у тебя или нет?

– А вдруг он парализованный?! – испуганно сказала Лиза. – Или немой вообще? Что тогда?

– Цыц, истеричка! – прикрикнул Коля. – Сразу о плохом. Он мне, кстати, и знаком откуда-то. Вот знаю, и все тут.

– Только бы заговорил. Вот только бы заговорил… – бубнила Лиза.

Вадим Николаевич посмотрел на Колю внимательно и вдруг вспомнил, откуда он его знает.

– Николай Константинович, – прошептал Вадим Николаевич.

– Что-что? – не расслышал Коля.

– Николай Константинович, – отчетливее произнес Вадим Николаевич.

– Во-от! А ты говоришь – немой! И получаса не прошло, – обрадовался Коля. – Старичок-то у нас – болтун!! И меня откуда-то знает. Говорил же тебе – знаком откуда-то.

– Вы у меня начальником были, – сказал Вадим Николаевич. – В ПМК-7.

– В пээмка-а?.. Вадька, ты, что ли? – изумился Коля. – Надо ж так, а… Лиза, это ж Вадька. У меня в подчиненных бегал. Смотри, какой старый стал, а… Состарился. Я ж, было, думал тогда – дурак такой, что не доживет до старости, а он гляди-ка… За водкой там сбегать мог…

– У тебя и там и здесь всегда есть кому сбегать! – ядовито сказала Лиза. – Говорила тебе – давай подальше уедем! А все ты – по-русски пусть говорит, по-русски. Друзей у него – раз-два и обчелся тут было…

– Да ладно. А так – невесть кто бы умер у нас, – закричал в ответ Коля. – Негр-психопат, например. И говорил только на суахили. Или венгр какой-нибудь. Ты венгерский слышала хоть раз? Сложный, как не знаю что. Сиди потом с ними до самого младенчества. Молодей в чудесной компании!

– Ага. Мне лучше с собутыльниками твоими молодеть, да? – Лиза тоже сорвалась на крик. – И говорили мне люди – езжайте в те города, где при жизни не были ни разу. Говорили же. А все ты.

– Что здесь происходит, а? – Вадим Николаевич попытался поднять голову.

– Тщщщ! Лежи, лежи, лежи… – сработало что-то женское в Лизе. – Рано тебе еще головку поднимать.

– Да, да, брат, – кивнул Коля и потрепал Вадима Николаевича за щечку. – У тебя сейчас одна забота – лежи-молодей. Вот так вот, Лизка. Будет кому нас в младенчестве на колясочке катать. Будет кому кашки варить, да с ложечки кормить.

– Все бы жрать тебе! – напустилась Лиза. – Будет кому нас с тобой в нашу Москву перевезти, чтоб в той Москве родиться.

– Где я, а? – спросил Вадим Николаевич.

– На том свете! – хором ответили Коля с Лизой. – Ничего, ничего. Ты привыкнешь, старичок. Тут, брат, с каждым днем тебе будет все лучше и лучше… До самой реинкарнации. Только когда зубы обратно врастают – больно немного.

Ужасы нашего городка

Движок в последний раз чихнул и замолк наглухо.

– Приехали, – буркнул Саня. – У тебя нет знакомых автомехаников в этом городе?

– В этом городе наверняка нет автомехаников, – сказал Витя. – Здесь механизаторы только. Провинция-с, вашблагородь.

– Хоть агрономы. Лишь бы в моторах разбирались. Я человек непринципиальный. – Саня закурил и вылез из машины. – Ну-ка, вылазь и сними с себя бусы.

– Какие бусы? – не понял Витя, но из машины таки вылез. – Откуда у меня?

– Стеклянные бусы. У тебя нет стеклянных бус? Что ж ты за мужик такой? – хмыкнул Саня. – Как ты собираешься задобрить аборигенов?

– Очень смешно, – кивнул Витя. – Зал порван в лоскуты. Что-нибудь еще в программе?

– Весь вечер на арене – аббборигены! – прошептал Саня и поклонился прохожему. – Здравствуйте!

– Не указывайте мне, что мне делать, – отрезал прохожий и пошел дальше.

– Простите, мы хотели спроси… – угас Санин голос. – О-фи-геть. Неприветливые тут дикари, капитан.

– Ну а чего ты? Взял и в приказном порядке – здрааавствуйте, – поддел Витя. – Да кто ты такой, чтоб в жизнь аборигена лезть со своими советами? Он хочет здравствует, а хочет нет. Он дома. На то он и абориген.

– Сами вы дикари, быдло и хамы! – прошла быстрым шагом мимо них женщина.

– Мадам, простите, вы не могли бы… – обратился к спине женщины Витя.

– Не могла бы, – не поворачиваясь бросила женщина и пустилась бегом.

– Доктор, меня все игнорируют, – удрученно сказал Витя. – Что это за место такое, а?

– Офигенское место. Транспаранты радостные висят, – показал пальцем Саня. – Насладись.

– Уййо!! А я и не смотрю. Думал обычное – «продается элитный угол в избе пятистенке»… А тут вона как, – удивился Витя.

Транспарантов, натянутых над дорогой, было шесть: «Шутки в сторону!», «Сегодня шутишь – завтра врешь!», «Улыбка должна быть обоснованной», «Смех даже с причинами – признак психической неуравновешенности», «Относись к другому так, чтобы потом не было мучительно больно от травм».

– Все нормально, Сань, – сказал Витя. – Неделя пуританской культуры в городе… Ты не обратил внимания, как называется поселение?

– Безавтослесарьск, – предположил Саня.

– Дорожнокошмарск, – парировал Витя

– Неприветливск.

– Великий занюханск.

– Невиннодевичево.

– И жители его – невиннодевичане и невиннодевичанки.

– Или проще – Невинница.

– Или еще проще Нериодежанейрск.

– Транспарантск.

– Урюпинск-36.

– Нижний Забытск! Умри – лучше не придумаешь! – воскликнул Саня.

– Все уже придумано до вас! – закричали из-за забора. – Город называется – Жанполь!

– Ка-а-ак? – хором переспросили Саня с Витей.

– Жанполь! – гордо крикнули из-за забора и продолжили без пауз: – Давайте! Смейтесь! Над Сазополем, Ставрополем и Овидиополем еще посмейтесь! Козлы!

– Вы не скажете, где тут автосервис? – попытался Саня.

– В Москве! – закричали из окна на другой стороне улицы. – Приедут, оскорбят, а ты им помогай еще!!

– Да мы шутим просто! Не хотели обидеть, – начал извиняться Витя, но его уже никто не слышал.

– Да вы хоть знаете, сколько в нашем городе уродилось политологов?! А?! Да вы хоть знаете, сколько Великих Спорщиков?! Да мы в соревнованиях по дебатам обо всякой фигне десятый год всех рвем!! А тут приехали такие… Гламурные болваны!

– Придурки испорченные! Ничего святого нет! – подхватили из подворотни.

– Дюбелем воспитанные! – надрывались из-за забора.

– Наркоманы! А еще на машине!! – вторили из окон.

– Тиха-а-а! – закричал Саня. – Молча-а-ать!

– Сам заткнись, недоносок!! – гаркнули местные, но паузу таки сделали.

– Люди! Что с вами?! Чего вы взбесились все?! – воззвал Саня. – У вас тут что-то неправильно! У вас проблемы какие-то!

– У тебя у самого проблемы! Приехал тут! – заревели отовсюду. – И машина у тебя – фигня! Сломалась вон! Еще приличиям учит! Бей их!!! Урррроооодыыы!!!

– Бежим, Сань! Побьют!! – закричал Витя и рванул по улице.

Саня ответил Вите молчаливым согласием и стремительным галопом.

– Беееей!! Ловиии!! Ату их! Панки вонючие!!! – затопали за спиной.

– Церковь, Сань! Церковь! В церкви не побьют! – закричал Витя.

Они влетели в церковь и остановились в центре зала. Хмурое местное население толпилось у дверей, но не заходило.

– Ну ты посмотри, а… Прям как в кино. Не могут войти в церковь, – сказал Саня.

За спиной деликатно кашлянули. Благообразного вида священник смотрел на них просветленным взглядом, какой бывает только у пьющих людей.

– Не могут они войти, – кивнул батюшка. – Никак не могут.

– Грехи не пускают? – почему-то шепотом спросил Витя.

– Да какое-там… – махнул рукой священник. – Они ж все продвинутые и правильные. Принципы не пускают. Дескать, опиум для народа, ретроградство и непробиваемый догматизм. Вот и не заходят. Чтоб не засмеял никто.

– А чего они странные такие, святой отец? – спросил Саня. – Серьезные такие и неадекватные… Я таких и не видел никогда.

– Их десят лет назад серьезный и неадекватный человек покусал. Они все и обратились. Заразная штука, – спокойно ответил священник.

– Хахаха! Да ладно вам! – засмеялся Витя. – Священнослужитель, а всякую ересь травите! И талантливо, между прочим!

– Ха! И теперь этот человек тут мэром? – подхватил Саня.

– Почему мэром? Священником, – глухо ответил священник и страшно зарычал.

У дверей захлопали в ладоши и началась давка. Всем хотелось посмотреть, как получаются серьезные и продвинутые люди.