Текст книги "Почти книжка (сборник)"
Автор книги: Сергей Узун
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Сергей Узун
Почти книжка (сборник)
Для начала
Краткое содержание книги:
На забытой асиенде сеньора Фернандеса Гомеса, напоминающего своей фамилией читателю, что он отрицательный персонаж, влачит полурастительное существование милая пятидесятилетняя девушка Мария, по совместимости, являющаяся троюродной теткой сестры брата отца сеньора Гомеса.
О чем сеньор Гомес абсолютно не в курсе, чем еще раз полностью оправдывает свою фамилию. Девушка Мария бьется в истерике и судорогах от несправедливости Судьбы, но потом перестает нюхать эту белую дрянь и решает бороться с лучшими рестлерами страны на просторах той же страны и во имя ее, родимой.
Жестокость хозяина неоправданно растет день за днем. В одно утро он подменяет за завтраком всей прислуге блинчики с апельсиновым вареньем на жареную баранину. Прислуга, не заметив подмены, объедается и мучается изжогой. Сеньор Гомес демонически ржет в фонтане.
Отважная Мария в знак протеста плохо проглаживает штаны хозяина и уничтожает его коллекцию чеков из супермаркета «Кеймарт». Сеньор Фернандес от злости берет себе имя Хуан и бьет кнутом любимого плюшевого слоника Марии на глазах старой двадцатипятилетней кухарки Нуньес.
Нуньес в отчаяньи бегает кругами и случайно выигрывает дерби и новую попону с надписью «Странная, но быстрая».
Мария безжалостно мстит всем кому попало и швыряет в стену любимую чашку сеньора, уже Хуана, с надписью «Один раз – не БандерАс!».
На асиенде царит веселое оживление, с криками «Подлые твари, где моя чашка?», «Сеньор, я налила вам чай в ванну – пожалуйте пить, бхахахах!», «Сеньор без чаши – что Медведь без Маши». Над всем весело звучат гитара, треугольник и транспортир.
Полиция приезжает вовремя и немузыкально поет «Бессамемучу», мучая сеньора угрызениями совести, нудным морализаторством, новыми чашками для кофе и каленым железом.
Сеньор раскаивается, отдает все состояние Марии и берет себе нейтральное имя Иван Федорович. Все счастливы. Мария открывает салон модных кастрюльных крышек из меди, о чем так давно мечтала.
Ну так вот, уважаемые.
Ничего подобного не написано в этой почти книжке.
Почти фантастика
Развлечения
Однажды Семен Иванович, совершенно неожиданно для себя, обнаружил в своем огороде соседского мальчишку Петьку, самозабвенно поедающего взращиваемую Семеном Ивановичем морковь. Мысль о том, что семья лишается бесценного каротина, вкупе с отсутствием раскаяния на лице у Петьки, так взбесила Семена Ивановича, что Петька незамедлительно стал обладателем:
а) пылающего, выкрученного крепкими пальцами фермера, уха;
б) отхлестанного хворостиной, согласно Уставу Огородников, зада;
в) огромного, как экономическая мощь Китая, чувства обиды.
Такая Большая Обида не могла уместиться в тщедушном теле Петьки и была разделена с любящим родителем – Захаром Николаевичем. Захар Николаевич не смог вынести вида плачущей плоти от плоти своей и вышел потолковать по-соседки с Семеном Ивановичем.
– А не охренели ли вы, Семен Иванович, чужих детей бить? – вежливо начал он беседу. – Я ведь за такие выверты могу и побои вам нанести. Предположительно, в область лица.
– Разумеется, – не менее галантно подхватил разговор Семен Иванович. – Отчего ж не попробовать повредить лицо человеку, который пытается помешать всякому отребью наедать морду у себя в огороде? Это ведь гораздно легче, чем самому попытаться прокормить свое отребье. А насчет побоев – советовал бы вам не горячиться. Я вполне удовлетворен расправой над вашим сыном. Избиение вас тоже приятно, но зачем мне столько удовольствий в один день?
И засмеялся обидно. Захар Николаевич в сердцах пнул ограду из сетки рабицы, разделяющую огороды. Пес Семена Ивановича, совершенно случайно оказавшийся по ту сторону сетки, взвыл от боли и выбежал от греха с огорода.
– Заметьте, я пинал свою сторону забора, на что имею полное право, – захихикал подло Захар Николаевич.
– Чем вам животное не угодило, а? Да вы большее животное, чем ударенный вами пес. Видит бог, я не хотел этого. Вы сами виноваты, – вздохнул Семен Иванович, достал из кармана револьвер и открыл огонь по Захару Николаевичу.
– Заметьте! – кричал он между выстрелами. – Я стреляю по своей стороне забора. На что имею полное право.
Захар Николаевич ойкал и кривился при каждом попадании, но не переставал дразнить Семена Ивановича:
– Мазила вы! Стреляете вы так же плохо, как и следите за своей морковью. Которая, ксати, и не уродилась вовсе! Сейчас я вам это докажу.
Захар Николаевич метнулся в сарай и через мгновение выскочил оттуда с огнеметом.
– Страшнейшая засуха в регионе! Сгорело все! – кричал он, выжигая дотла огород, одежду и волосяной покров Семена Ивановича.
– Что ж вы за хамло такое? – обиделся Семен Иванович. – Одежду попортил, прическу опять же… Неадекватный вы дурак, Захар Николаевич. И из-за этого у вас сейчас будут проблемы.
Семен Иванович покрутил пальцем над собой. Образовавшийся от кругового вращения пальца смерч прошелся по огороду Захара Николаевича и потоптался на сарае и бане, не оставив от них ничего, кроме приятных воспоминаний.
– Старый, добрый, нечестный прием, – хмыкнул изрядно потрепанный Захар Николаевич. – А вот недвижимость сносить не надо было. Недвижимость сносить все умеют. Вот так, например.
Захар Николаевич дунул в сторону дома Семена Ивановича, отчего дом вместе с фундаментом и погребом отделился от земли и унесся в изумительно красивое, безоблачное небо.
– Странный вы какой-то, – опечалился Семен Иванович. – Где ж я теперь жить буду, по-вашему? У вас, что ли? У вас тесно очень.
– Чего это? – не понял Захар Николаевич. – Один из самых просторных домов. У меня в доме, между прочим, просторы необозримые. Метраж огромадный.
– Метраж-то метраж… – поцокал языком Семен Иванович, отрастил огромную руку и ударил по дому Захара Николаевича. – Потолки очень низкие.
– Как, я спрашиваю, можно жить с такими низкими потолками? – поднял он тонкую пластину, в которую превратился дом Захара Николаевича, и бросил вышеупомянутую пластину в вышеупомянутого Захара Николаевича.
– Все что нажито! – закричал Захар Николаевич, заскочил на пролетающую мимо пластину и с видом заправского скай-серфера отлетел на полторы тысячи километров.
– И враг бежит, бежит! – заплясал Семен Иванович, ничуть не смущаясь своей наготы.
– Фигушки! – донеслось издалека громогласное ржание Захара Николаевича. – Примите наши подарки! Летят с приветом!
С оглушительным свистом на участок Семена Ивановича упал метеорит. По всей видимости, метеорит был не самым маленьким, потому что Семен Иванович обнаружил себя на дне километровой воронки под толстым слоем пепла.
– Апчхи! – чихнул Семен Иванович, отчего пепел поднялся, закрыл солнце и сотворил ночь по области.
– Что вы наделали, безумец! – закричал он в кромешной тьме. – Тут же были люди! Они в чем виноваты?
– Помилуйте, Семен Иванович! – засмеялся Захар Николаевич. – Вокруг меня по-прежнему люди. Это у вас там стемнело неожиданно.
– Ну… Люди повсюду одинаково смертны! Что у нас по области, что у вас… где вы там находитесь? – решил схитрить Семен Иванович.
– Да, да, да. Так я вам и сказал! – не переставал смеяться Захар Николаевич. – Вы подурней себя кого-нибудь найдите.
– А впрочем, какая разница-то, где вы? – обозлился Семен Иванович и обрушил с огромной силой Луну на Землю.
Рвануло так, что Захар Николаевич лишился слуха на минут пять. Он озабоченно хлопал себя ладонями по щекам, пытаясь вылететь из огромного облака пыли и осколков планеты и спутника ее. Через минут пять, однако, слух вернулся и он смог услышать:
– … и не надо там молчать так таинственно! Я ведь знаю, что ничего с вами не произошло! Ну что? Как вы там? Понаслаждались обществом окружающих? Ха-ха-ха.
– Рано веселимся, Семен Иванович! – закричал Захар Николаевич. – Веселье только начинается!
Он смастерил из останков планеты громадную комету и швырнул ее на голос Семена Ивановича. Промахнулся, разумеется. Верней, не совсем промахнулся – комета пронеслась мимо Семена Ивановича и врезалась в Солнце. Светило не вынесло такого к себе отношения и превратилось в сверхновую планету.
– Красиво как! – восхитился Семен Иванович, отлетевший на безопасное расстояние.
– И не говорите, – поддержал оказавшийся неподалеку Захар Николаевич. – Неописуемо красиво. Ради такого зрелища ничего не жалко.
– Неплохо повеселились. Неординарно так, – миролюбиво сказал Семен Иванович, пытаясь закурить в безвоздушном пространстве.
– Ага. Может, до вон той туманности метнемся наперегонки? – предложил Захар Николаевич. – Разомнемся малость, полетаем…
– В вас никогда не умрет мальчишество! – засмеялся Семен Иванович. – Всадник Апокалипсиса вроде, а в душе – пацан пацаном.
– Я не повзрослею никогда! – кивнул Захар Николаевич. – Не старею душой! И вам того же желаю!
– Ладно. Поигрались и хватит, – сплюнул Семен Иванович бычком в направлении альфа Центавра. – Давай назад отматывать.
– Давай, – пожал плечами Захар Николаевич. – Хорошо повеселились – пора и честь знать…
…такая Большая Обида не могла уместиться в тщедушном теле Петьки и была разделена с любящим родителем – Захаром Николаевичем.
– А нечего по чужим огородам шастать! – выдал Захар Николаевич Петьке образцово-показательный подзатыльник. – В своем огороде тебе морковки не хватает? Уйди с глаз моих.
И вышел в огород. Покурить с Семеном Ивановичем. Или анекдотов потравить.
Тварь
В этот раз маньяку Феофилу попался трудный мальчик. Мальчик не хотел ничего, откровенно смеялся в лицо Феофилу и не хотел уходить со двора.
– У меня игровая приставка там есть… Плейстэйшн, – нудил Феофил.
– Сходи поиграй, раз есть. В супер-марио, – смеялся мальчик. – Не буду я с таким старьем играть.
– Конфеты там разные есть. Много. Драже. И шоколадные. И леденцы, – не сдавался Феофил.
– За зубы не боишься? – смеялся мальчик. – Ты ж и мяса в дом купи. Котлеток всяких, вырезку…
– Велосипед! – выдохнул Феофил.
– Какой! – выдохнул мальчик.
– Минск! Большой! – попытался ошеломить Феофил.
– Лох! – не ошеломился мальчик и продолжил смеяться. – У меня – Унивега Альпина. Карбон.
– Телевизор и мультики! – сменил направление Феофил.
– Не позорься, – отрезал мальчик.
– Ну ты скажи, скажи… Чего у тебя нет? – сменил тактику Феофил. – У меня дома это есть.
– Все у меня есть, все, – вновь засмеялся мальчик. – А если нет – будет.
– Прям все-все? – не поверил Феофил.
– Все-все, – заверил мальчик. – У меня Тварь есть.
– Как тебе не стыдно! – возмутился Феофил. – Твоя мама знает, какие ты слова говоришь?
– Не твое дело, – отрезал мальчик. – Тварь – она и есть Тварь. Как ее еще называть?
– Фу! Какой ты плохой! – поцыкал зубом Феофил. – Уйду я от тебя. Мороженого поем. Хочешь мороженого? – безо всякой надежды забросил маньяк удочку в последний раз.
– Мороженого… – протянул мальчик. – Мороженого хорошо бы…
– Так пошли! – засуетился Феофил. – Вот там есть… За углом прямо.
– Не надо никуда идти, – сказал мальчик. – Сейчас мороженое будет здесь.
– Прилетит к нам волшебник? – снисходительно захихикал Феофил. – В голубом вертолете?
– Тварь принесет. Говорю же – Тварь у меня есть, – объяснил мальчик.
– И где она? – не понял Феофил.
– Не знаю, – пожал плечами мальчик. – Сейчас позову.
Мальчик достал из кармана свисток и подул в него. Свиста не последовало.
– Не работает твой свисток, – сказал Феофил. – Я могу дома его починить, кстати.
– Работает, – ответил мальчик. – Просто свиста не слышно.
– И где твоя Тварь? – скептично спросил Феофил.
– За спиной у тебя, – ответил мальчик. – Только не ори, пожалуйста.
Феофил вдруг почувствовал, что кто-то дышит ему в спину. По рукам и ногам с топотом пробежалось две дивизии специально выученных беговых мурашек. Медленно, на ватных ногах он обернулся и…
Это действительно была Тварь. Что-то аморфное, изначально мерзкое смотрело на Феофила парой десятков глаз и… И Феофил закричал.
– Говорю же, не ори! – сказал мальчик и похлопал Тварь по одному из бугорков вокруг морды, которая занимала добрую половину поверхности Твари. – Она добрая.
Феофил захлопнул рот и, содрогаясь от отвращения, смотрел как Тварь прихрюкивает и пытается лизнуть руку мальчика фиолетовым пучком языков.
– Ну все, все… – осадил мальчик Тварь. – Мороженого принесешь? Мне Гранд Опуленс Санда, как обычно.
– Ты какое будешь? – спросил мальчик у Феофила.
– П… Пломбир, – прозаикался Феофил, которому совсем не хотелось мороженого.
– Я ж говорю – лох, – сурово отозвался мальчик. – И ему – пломбира. И быстро.
Феофилу очень захотелось закричать при виде того, как послойно исчезает тварь. И пока не исчез дергающийся фиолетовый пучок языков, Феофил был занят борьбой с желанием заорать и убежать со двора.
– Успокойся, а… – спокойно сказал мальчик. – Ушла она. Минут через пять придет.
– Кто это, а? – дрожащим голосом спросил Феофил.
– Тварь это, – пояснил мальчик.
– Я понял. Я спрашиваю – кто это? В смысле – животное или растение?
– А я знаю? – пожал плечами мальчик. – Животное вроде. Хотя, конечно, может, и растение. Просто животным прикидывается. А какая разница, а?
– Ну… Я не знаю, – разницы в принципе не было никакой. – Может, и гриб вообще. Или микроб большой. С фиолетовыми языками. И… А сколько у нее зубов вообще? Мне показалось – много очень..
– Не знаю. Рядов 15, наверное, – ответил мальчик. – И те, что снаружи – тоже зубы, кстати. Она двусторонняя.
– А? – не понял Феофил. – Как двусторонняя?
– Вот так. Я как-то видел, как она вывернулась. Из пасти так – о-о-о-п – и полезло. Хлоп – и такая же. Только не розовая с фиолетовыми языками, а фиолетовая с розовыми. Вот вернется – попрошу ее показать.
– Не… Не надо, – сдержал рвотные позывы Феофил, обладающий хорошей фантазией. – А откуда она?
– А я знаю? Шел себе, смотрю – свисток. Свистнул – она и появилась. Ух я и орал тогда…
– Представляю, – понимающе кивнул Феофил. – И что?
– И ничего. Желания выполняет.
– А как ты догадался, что выполняет?
– Она сама сказала.
– Так она еще и говорит? – удивился Феофил.
– Ага. Хри-и-пло так. Страшно, – ответил мальчик. – Я попросил, чтоб молчала при мне. Боюсь очень.
– Джинн! – осенило Феофила.
– Не-а. Джин как облако ваты выглядит, – возразил мальчик.
– А ты откуда знаешь? У тебя и джин есть?
– Не-а. Мне Тварь сказала. Я ей верю. Она мне не врет. И слушается меня.
– Почему? – задал Феофил совсем уж глупый вопрос.
– У меня ж свисток, – хмыкнул мальчик.
– А покажи – что за свисток? – попросил Феофил.
– Вот, – мальчишка протянул на ладони обычный пластмассовый свисток. – На посмотри.
Феофил взял свисток в руку. Свисток ничем не отличался от своих собратьев, которые продавались в любом спортмагазине. И вдруг Феофил понял, что это самый великий в его жизни шанс. Он крепко зажал свисток в руке и побежал со двора. Феофил мчался по улицам, ловко проскакивая между шарахающимися от него прохожими. Он бежал, а в висках его стучало: «Мое!! Все мое!!!» Задыхаясь, он добежал до своей квартиры, запер двери и свистнул в свисток.
– Да ты спринтер, – раздалось за спиной низкое и страшное рычание. – Такую дистанцию за 15 минут – это сильно.
Феофил мысленно приготовился, повернулся и все равно заорал.
– Чего орешь, дурак? – спросила Тварь. – Мороженое возьми вот. И ешь.
– Где? – спросил Феофил.
– Под ноги смотри, – рыкнула Тварь.
У ног действительно стоял стаканчик пломбира. Феофил взял мороженое, лизнул его и затараторил:
– Значит, так. Мне сейчас надо…
– Тебе сейчас надо доесть пломбир, – сказала Тварь.
– Ты меня слушай! – прикрикнул Феофил. – Перво-наперво мне надо…
– Доесть мороженое! – рыкнула тварь так, что Феофил аж присел от страха.
– Ну хорошо, хорошо… – начал откусывать большими кусками мороженое Феофил. – А потом, когда я доем…
– А потом у тебя нету, – вроде даже как-то сочувственно прорычала Тварь. – Никакого потом. Есть, но очень короткое и незавидное.
– Ты должна меня слушать! – перестал есть мороженое Феофил.
– Кто тебе сказал? – рычание получилось каким-то мирным и даже усталым.
– Я… Я… А его ты почему слушала? А? Пацана-то? – взвизгнул Феофил.
– Нравится он мне – вот и слушаю, – сказала Тварь. – Ты мороженое ешь. А то оно все равно растает и все начнется. А так – хоть мороженого поешь.
– А я? – всхлипнул Феофил.
– А ты не нравишься. У детей свистки воруешь, – сказала Тварь. – Доедай – мало осталось уже.
– Я… Я… У меня свисток!!! – закричал Феофил и запихал остаток мороженого в рот.
– Можешь свистнуть на прощанье! – придвинулась Тварь к Феофилу.
И кричащий Феофил в последний момент понял, что Тварь сейчас будет выворачиваться вокруг него.
Следующий
«– Объект на месте. До расчетного времени – 10 минут.
– Кто расчитывал время? Почему такие расхождения?
– Перестраховались немного. Думали, опоздание – хуже.
– Хуже, лучше… Он должен быть вовремя. Ни раньше, ни позже».
Он стал у подъезда.
– Оп-п. А чего я тут, а? – заговорил он сам с собой. – Мне же во-он туда надо.
– А-а. Свернул не там. Ошибся малость. – Не было случая, чтоб он не ответил сам себе. – Ну да, какая разница… А тут здорово. Уютный двор. Покурить, что ли? Вон и присесть есть где…
«– Почему он сел? Что за перекуры, а?
– Догоняем график. Пусть перекурит пока.
– Вы соображаете, что вы творите вообще?!! А куда он выбросит окурок, а?! Куда?»
– Покурю и пойду себе. Тихий двор. В таком и жить приятнее. Скамеечки в порядке. Следят. Молодцы какие… Не то что у нас.
«– А… А какая разница? Затушит и выкинет.
– Второй этаж! Окно из кухни! Она уже следит за ним!
– Ой! Исправляем!»
– Чисто-то чисто. А урн не догадались поставить. Бычок некуда бросить. Или в пачку прибрать и потом выбросить?..
«– Прекратить. Не надо исправлений. Это можно использовать. Вот смотрите…»
– Дурость какая, а… – сплюнул он, выкинул окурок и встал со скамеечки. – Бычки еще в карманах носить.
– Насвинячил и рад! – раздалось со второго этажа.
– Вы мне? – спросил он у бабушки, неодобрительно смотрящей на него из окна.
– Нет. Не тебе, конечно, – голос бабушки окреп от справедливого негодования. – Это ведь не ты окурки по детской площадке раскидываешь и харкаешься где попало. Это какие-то другие люди во дворе. Как же вам не стыдно, а? Понабежали во двор и давай харкаться! И испарились сразу. Чтоб мужчину невиновного подставить.
– Петровна, ты с кем там? – спросили из другого окна.
– Да, понимаешь, повадились к нам во двор окурки раскидывать с утра самого, – пожаловалась Петровна. – Больше ж негде. Совести – полная запазуха у людей!
– Вы дадите поспать, а? Что за крики с утра? – подключились из других окон.
«– Ух ты! Привлечение внимания! Класс!
– Учитесь! Ну что? Пора?
– Время! Три… Две… Одна… Старт!»
– А вот как могу! Смотрите! – крикнул он и пустился в пляс, прихлопывая в такт.
– Сумашедший! – опешила Петровна.
– Браво, мужик! – заржали с четвертого. – Чистый Махмуд Эсамбаев!
Он не обращал внимания на них. Он ходил гоголем, прыгал в такт, изгибал причудливо суставы.
– Пьяный, что ли? – переговаривались одни жильцы.
– Да нет. Непохоже. Гляди, чего творит, стервец! – восхищались другие.
– Давай, мужик! Жги! – одобрительно кричали третьи.
«– Растет уровень! Чесслово, растет!
– Всегда так было. Всегда растет!»
Из подъездов потянулись люди. Он летал в образовавшемся круге и творил чудо.
– Ишь ты! Прям говорит, а не пляшет! Язык танца! – хлопали в ладоши зрители.
– Ага! То хулиганисто говорит, то витиевато красиво. Вот ведь мастер, а?
– Э-э-й. Не видно ж ничего! Сели бы там впереди! – кричали откуда-то сзади.
– Вы с ума все сошли! – закричала Петровна со второго этажа. – Половина восьмого утра только! Остановите его кто-то!
– Рот закрой! – сурово отозвались из толпы. – Пусть танцует человек. Чего он сделал-то? Настроение есть – вот и пляшет. А еще как пляшет! Ай молодец!
«– Уровень позитива все еще растет. Почти максимум. Может, заканчивать? Не выдержит ведь.
– Выдержит. Еще пара минут».
– Мужик!! Ты на стол встань! Пусть тебя видно будет.
Он вскочил на стол и сделал ногами что-то невообразимое. «Тагадамдыгдагадагадагадагадак» – бодро отозвались доски стола.
– Ох-ёёё! – вырвалось у зрителей. – Еще давай!
«ДыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдыгдагыдаДРРРАГ!» – озвучили доски коду.
– Оп-па! – спрыгнул он со стола и присел на скамеечку. – Всё!
– Молодец! Браво! Красавец! – взорвались апплодисментами зрители. – Вот красавец, а?! Такую красоту с утра выдал! А?
«– Максимум? Это максимум?
– Нет. Чуть-чуть недотянули. Самую малость».
– Супер! Просто супер! – хлопали они его по плечу и уходили. Кто в подъезд обратно, а кто и на работу сразу.
Петровна спустилась во двор и присела рядом с танцором.
– На-ка. Поешь, – протянула она ему пирожок. – Вчера пекла. С яйцом.
– Отравленные небось? – усмехнулся он.
– Совсем дурак? – хмыкнула она. – Ешь давай, танцор. Ты чего устроил-то?
– А чего? – спросил он. – Плохо разве было?
– Да не. Хорошо. Только… – замялась она. – Чудно как-то…
– Чего? – забубнил он. – Потанцевал малость. Подумаешь…
– А вообще… – пожала плечами она. – Хорошо, что потанцевал. Может ведь кто-то с утра просто так, от настроения сплясать… Молодец, в общем. Люди вон радостные ушли. Молодец!
«– Есть! Есть максимум!!! Есть!!!
– Не могло не быть, салаги! Не могло не быть! Кто у нас на завтра? Кто следующий?
– Девочка. 8 лет. Красивая такая. Петь будет.
– Хорошо. Молодцы! Все свободны. Отпускайте объект».
– Ты где так плясать научился-то? – спросила Петровна.
– Не знаю я, мать. Не знаю. Я в первый раз… – задумчиво ответил он. – Раньше не плясал никогда. Накатило вот чего-то..
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.