Текст книги "В интересах следствия"

СЮЖЕТЫ

«А! Была не была!» – решился Фризе. В тревожных Ирочкиных глазах ему почудился зеленый свет: «Можно. Двигай!»

– Ох, Ирочка! Я о тебе столько подробностей знаю…

– Лидка доложила, что мой муж работает в Администрации президента? Уши надеру стерве.

– Мадам! Я старая ищейка. Я сам по себе.

– И мне хотелось бы о тебе побольше узнать. Расскажешь?

– А почему бы нет?

– Разведка донесла – ты пишешь роман. Правда?

– Ах эта разведка! Двойной агент.

– Так пишешь или нет?

– Пишу. Но еще не уверен – роман ли? Может быть, получится эпопея?

– Название придумал? Учти, – в голосе Ирочки проскользнули менторские нотки, – от названия многое зависит. Это как камертон.

У Фризе вдруг мелькнула шальная идея сыграть с собеседницей в старинную детскую игру: «Барыня прислала туалет, в туалете сто рублей. Что хотите, то купите, „да“ и „нет“ не говорите..»

Он испытал секундное замешательство, бросив взгляд на Ирочкин кулон. Если это подарок Цветухина, молодая женщина должна знать фамилию сыщика, работающего на коллекционера. Но тут же Владимир отмел все сомнения.

– Совет мэтра дорогого стоит!

– Не придуривайся. У слабой женщины может быть сильная интуиция.

– «Законные воры». Что подсказывает твоя интуиция?

– «Законные воры», «Законные воры». – Ирочка словно взвесила эти два слова на весах. – Детектив?

– Да.

– Ка-а-ак ин-те-ресно. Люблю читать детективы. И название ничего. В нем чувствуется подтекст. Володя, почему ты не наливаешь?

Фризе разлил водку по маленьким хрустальным рюмкам и с удовольствием следил за тем, как управляется Ирочка с закуской: мажет хлеб маслом, режет на маленькие кусочки, кладет на каждый по ломтику жирной селедки. Потом режет горячую картофелину, водружает на нее кусочки масла и отправляет в рот. Вслед за селедкой. Икра, маслины и зелень пока еще дожидались своей очереди.

– И что же натворили законные воры? – спросила Карташева после двух рюмок подряд.

– Если бы ты согласилась послушать… Кстати, материалом я владею хорошо. Но есть один пробел – мало знаю о девушках из высшего общества.

– Они действуют в твоем романе?

– Еще как действуют!

– Узнаешь. Рассказывай сюжет. Телеграфно. Сумеешь?

– Попробую. В Москве ограблена квартира. В элитном доме. Очень богатая квартира. Сработала сигнализация. Милиция примчалась, когда грабители несли вещи к машине. Перестрелка. Два грабителя и три милиционера убиты. Машина с места преступления скрывается.

– Такое случается почти ежедневно, – скучным голосом сказала Ирочка. И подвинула к Фризе свою рюмку. Но он мог поклясться, что Карташева насторожилась.

Они выпили еще по одной рюмке. На этот раз Ирочка даже не притронулась к еде. Только выпила фужер холодного боржоми.

– Ты права, такое случается часто. Но в моей истории есть изюминка. Во время перестрелки раскрылся чемодан, из него вывалились доллары. Очень много. Миллионы. И несколько бомжей своего не упустили.

– Хорошая изюминка!

– Это не главная изюминка, – с некоторым самодовольством заявил Фризе. – Главная в том, что из квартиры, где сработала тревожная сигнализация, украли уникальную коллекцию картин старых голландских мастеров. Их еще называют «малые голландцы».

– Вот это хороший ход, – одобрила Карташева. Она уже пришла в себя после первого потрясения. И, судя по поощрительной, ласковой улыбке, приготовилась к неожиданностям. – Но разве это возможно – украсть из квартиры миллионы долларов? Их хранят в банке!

– Я же пишу роман. В романе все случается. Может быть, владелец не хочет афишировать свое богатство. Может, решил переправить «капусту» за границу. Или подкопил для очередных выборов? Мало ли!

– Ты еще не знаешь всех подробностей?

– Мой герой, частный сыщик, не знает. Но очень старается их выяснить.

– А картины?

– Вот тут-то вся интрига. Коллекционер поклялся головой своей матушки, что миллионы ему не принадлежат. И никогда не хранились у него дома. Кстати, во время ограбления он отсутствовал. Был в поездке.

– Посчастливилось. Иначе бы убили.

– Ты права, красавица.

– Ну ладно. Твой герой-сыщик еще идет по следу. Не знает, кто украл картины. Не знает, чьи миллионы летали по переулку. Но автор-то должен знать!

Фризе отметил про себя – он ни разу не сказал Ирочке, что преступление совершено в переулке, а доллары летали по воздуху. «Поэтессы – женщины несобранные, – подумал он. – Рассеянные».

– Я где-то прочел – бывают случаи, когда автором управляет его герой.

– Наверное, у старика Моэма?

– А черт его знает! Я тебе не наскучил своими фантазиями?

– Нет. Чем дальше, тем страшней! Продолжай.

– Кое-что герой уже установил: деньги действительно принадлежат не коллекционеру. Совсем, совсем другому человеку. А может быть, их даже и не крали…

– Приехали! Володя, ты не закосел?

– «Милая, ты услышь меня!» – довольно громко пропел Фризе, безуспешно стараясь подладиться под Сличенко.

– Володя, Володя!

– Умолкаю. – Фризе разлил «Дипломатическую» по рюмкам, приготовил два бутерброда с икрой. Они выпили без тостов, молча. Потом сосредоточенно съели по бутерброду, мысленно готовясь к продолжению разговора. Один – к нападению, другая – к защите.

– Мой герой, Иришка, нашел неопровержимые доказательства того, что имели место два криминальных события. А не одно.

– Ты заговорил как юрист.

– Два события, – повторил Владимир. – Исчезновение картин и похищение денег. Тебе интересно?

– Очень. – Ирочка словно обрела второе дыхание и держалась отлично. – Но почему деньги похитили, а картины как бы исчезли сами? Так задумал автор?

– Так задумал автор исчезновения картин. Они уплыли до того, как в квартире сработала сигнализация. В пустой квартире.

Карташева опять напряглась. Смотрела на сыщика своими большими изумрудными глазами не мигая. Будто хотела загипнотизировать.

Фризе налил ей водки. Ирочка выпила, на этот раз даже не запив боржоми.

– Ты хорошо владеешь сюжетом, – сказала она, поставив рюмку на стол. – Но голый сюжет – это не литература. Нужны детали… Убедительные, выпуклые детали. Нужны яркие метафоры, незатасканные слова.

– С убедительными деталями все в порядке. У автора другие трудности.

– Поделишься? Может быть, справимся с ними общими усилиями?

– Для того и рассказываю. – Он улыбнулся. – Попросим принести шашлык?

Лишь после того, как официант разложил по тарелкам аппетитный, в меру зарумяненный шашлык по-карски и они, на время забыв, по каким раскаленным углям ходят сами, съели по первому сочному куску, Фризе продолжил:

– У меня есть два варианта развития сюжета. Первый: квартиру, набитую валютой, ограбили бандиты. Милиция приехала вовремя, перехватив их на выходе из дома. Перестрелка. Поле битвы усеяно трупами. Доллары, как ты сказала, летают по переулку.

– Я так сказала?

– Не важно, – отмахнулся Владимир. – Главное – летают. Из всех подвалов вылезают бомжи и мародерствуют. Второй вариант: и эту квартиру никто не грабил! Вот сюжетец, а?! Хозяева квартиры летят за границу. Спецсамолетом. Ты же понимаешь, хозяева o-гo-гo! Высокопоставленные ребята. Что-то там, за границей, им надо приобрести. Или продать. Спецсамолет – подходящий транспорт. На них теперь многие летают. Туда – сюда, туда – сюда. Зачем их гонять пустыми, эти самолеты? Сечешь?

– Володька, по-моему, сюжет ты раскручиваешь на ходу, – засмеялась Ирочка. Но как-то не очень искренне. И голос у нее сел. Наверное, от ледяной минералки. – И даже перешел на жаргон? Ты, часом, не мафиози?

– У меня герои-то разные! А ты не перебивай. Хотела, чтобы я все телеграфно излагал, а сама мешаешь. Значит, так. Хозяйка еще в квартире носик пудрит, хозяин выбирает галстук поприличней. А халдеи – ну, охрана, помощники, – вещички в машину понесли. И надо ж такому случиться, наряд из вневедомственной охраны на своей разболтанной тачке подгреб к подъезду! И халдеи, и менты посчитали, что перед ними грабители. У кого-то не выдержали нервы…

– Как они там оказались?

– Ирочка! Ты небось в школе ходила в отличницах? Стихи пишешь. А простой вещи понять не можешь. Сигнализация сработала! Повторить? По буквам?

– Почему? Ты сказал – квартиру не ограбили. И хозяева еще дома.

– Да в другой квартире сигнализация сработала! В другой! Из которой картины «малых голландцев» уже давно вывезли. Не украли их, а вывезли. Понимаешь? Нет?

Он так вошел в роль захмелевшего удальца, что даже обслуживающий их официант время от времени бросал в его сторону тревожные взгляды.

– Должна понять, Ирочка! Допустим, владеют картинами двое. Муж и жена. И у них конфликт: часть картин завещана государству. Ферштеешь? Та часть, что принадлежит супруге. Потом еще страховка. Человек так устроен – хочется и на елку влезть, и не ободраться. И картины продать, и страховку получить. И еще хочется купить, например, виллу на Лазурном берегу. Как у Березовского. И жить в ней с новой супругой. Молодой.

– От меня ты чего ждешь? Какого совета?

– На каком варианте мне остановиться?

– Твой сыщик – одиночка?

– Точно.

– Он какое преступление расследует? Картины его интересуют? Или деньги?

– Как ты вопрос поставила! Умница. По жизни его и деньги, и картины интересуют. Но в романе поручено найти только картины.

– Пускай их ищет.

– Правильно. Тем более у людей, которые потеряли доллары, найдутся помощники. Служба охраны, то да се.

– Да уж! Эта Служба твоего шпика и близко к расследованию не подпустит.

– Как ты мне помогла! Как помогла! – продолжал по инерции актерствовать Фризе. Но чувствовал – выдыхается. Становится скучно. И противно.

– Ты мог бы и не стараться так, – печально сказала Карташева. Тоже почувствовала фальшивые нотки. – Объяснил бы мне сразу, что к чему. А так пришлось потратиться на ужин. Получил удовольствие от спектакля?

– Прости. От спектакля – никакого. А от того, что ты рядом, – огромное.

Он заметил, что погрустневшие Ирочкины глаза ожили.

Некоторое время она пристально смотрела на Фризе. Глаза в глаза. Ему показалось, что он понял, о чем сейчас думает молодая женщина. И словно окунулся в ледяную воду. У него даже перехватило дыхание. «Ну уж нет. Меня этим не возьмешь, дуреха! Неужели не понимаешь, что это выглядело бы признанием вины. Слишком очевидным», – подумал он. Но эта очевидность и подкупала.

– Я тебе говорила о своем муже? О его возрасте? Как ты думаешь, почему я выбрала пожилою спутника жизни?

– «Спутника жизни»! Цитата из романа Чарской?

– Он вовсе не богат. – Ирочка не обратила внимания на иронию. – Зато умен и красноречив. Если ты подумал о деньгах, то ошибся. Я из разряда женщин, которые любят ушами. – Она низко склонилась к Фризе, положила горячую ладонь ему на бедро и шепнула: – Володя, не будем ждать ликер и кофе. Расплатись поскорее.

Когда они ехали по хорошо освещенному Приморскому шоссе, Фризе молил Бога, чтобы не напороться на какого-нибудь бдительного инспектора. А вдруг лейтенант, что сидел в засаде утром, выехал теперь на ночную охоту? Но на том повороте, где раньше стоял милицейский «жигуленок», никого не было. Да и на всем пути им встретился лишь фургон, развозивший хлеб.

Напротив дороги, поднимающейся в гору, к Дому творчества, Ирочка тронула Фризе за руку:

– Свернем к заливу.

Владимир остановил машину среди сосен.

– Выкупаемся?

Она дотронулась до руки сыщика. Потом прильнула к нему, прикоснулась губами к щеке. Если она и вела игру, то очень умелую. Прикосновение было удивительно нежным. А Фризе с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться: от Ирочки, красивой, утонченной – ну прямо-таки комильфо нового времени, – пахло селедкой и водкой. И слегка – прекрасным ароматом «Мажи».

– Мы выкупаемся нагишом.

– А ты не боишься за подарок Игоря Борисовича?

Карташева так резко отодвинулась от него, что ударилась о дверцу.

– Тигровый глаз в золоте… Уникальная оправа. И перстень великолепен. У Цветухина хороший вкус. Не правда ли? Коллекционеры наделены чувством прекрасного.

Пока он намеренно медленно произносил всю эту белиберду, Ирочка молчала.

– Иришка, ты не ушиблась?

– Он даже об этом тебе сказал? – Голос у нее опять сел.

– О чем?

– Что зовет меня Иришкой.

– Нет. Это мне подсказала мадемуазель Симпатия.

– Я тебе нравлюсь?

– Очень.

– Но истина дороже?

Фризе промолчал.

– Не надейся. – Ирочка издала звук, похожий не то на сдерживаемое рыдание, не то на смешок. – Ничего тебе не скажу.

– И не надо.

Недалеко от них с шоссе съехал еще один автомобиль и остановился среди сосен. Погасли фары. «Любители ночных купаний», – подумал Владимир. Но из машины никто не вышел, и он решил, что там занялись делом более серьезным, чем купание.

– Учти, если мне не понравится конец твоей истории, я тебя застрелю, – деловито сказала Ира. – Пока мы ехали, я думала о твоем детективе. Почему сработала сигнализация? К владельцу картин все-таки залезли воры? В пустую квартиру? – Ей хотелось узнать, как далеко зашел Владимир в своем расследовании.

– Да нет! Какие воры! Хозяин оставил молодой красивой соседке ключи. Объяснил, что следует сделать. Дело-то выеденного яйца не стоит! Открыть дверь…

– Какая нехорошая соседка. Но красивая, правда? – Не дождавшись ответа, Ира крепко обняла его и начала целовать в губы. Сыщик не сопротивлялся. Наконец она с легким стоном отстранилась, ласково провела ладонью по лицу Владимира. Шепнула: – Откинь сиденье.

– В моей машине сиденья приварены намертво.

– Дурацкая машина.

Фризе включил двигатель и медленно развернулся.

Слабый ветерок с залива занес в открытое окно запах йода, смолы и рыбы. Метрах в двухстах от того места, где они стояли, трепетало красновато-золотое пламя: рыбаки жгли костры. На горизонте светилась цепочка кронштадтских огней.

– Может, рискнем искупаться? Голышом. – Ирочка цеплялась за это купание, как утопающий за соломинку.

Но Фризе уже пересек Приморское шоссе и выехал на Кавалерийскую улицу. Взглянув в зеркало, он увидел, что по шоссе за ними едет машина. «Неужели та, что стояла рядом? – подумал Фризе. – Уж не сам ли Горобец?»

* * *

Прежде чем открыть ворота при въезде на территорию, Владимир сказал:

– Будь осторожна со Славиком.

– Это еще кто такой?!

– Твой любимый владелец белой «ауди». Назвать номер тачки?

– Да кто ты такой на самом деле? – Голос у Ирочки зазвучал резко и зло. – Шпик?

– Сочинитель детективов.

– Назвал бы хоть одну свою книжечку.

– Я бы назвал. Но вдруг ты читала и тебе не понравилось. – Фризе наклонился к Ирочке и заглянул ей в глаза. – И ты откажешься прийти в мой номер. А так я спрятался за псевдонимом, как за каменной стеной.

– Размечтался. Почему ты решил… – Она несколько секунд молчала, а потом неожиданно хихикнула: – А почему бы нет! У тебя за стенкой живет моя подружка Лидочка. Вот будет потеха – слышимость в доме стопроцентная!

В вестибюле спального корпуса горела только лампа на столе дежурной. Сама дежурная стелила постель на громоздком старом диване. Над диваном висел портрет советского классика, именем которого был назван Дом творчества.

– Ну вот! Мои пропавшие постояльцы, – обрадовалась Галина Сергеевна. – Вам, Ирочка, несколько раз звонили.

– Кто? – насторожилась Карташева.

– Мужчина. По-моему, молодой. Я спрашивала, не передать ли что, но… – Дежурная развела руками.

– Не назвался?

– Нет.

Ирочка взглянула на часы, нахмурилась. Фризе подумал, что она будет звонить, но ошибся. Карташева спросила:

– Галина Сергеевна, каждый раз звонил один и тот же человек?

– По-моему, да. Звонил дважды. Или трижды. Да ведь тут вечером шумно. Телик смотрят.

Ира взглянула на Фризе, поджидавшего ее у лестницы. Ему показалось, что она даже не заметила его. Потом сделала несколько шагов к телефону, махнула рукой:

– А, ладно! – и, даже не поблагодарив дежурную, прошмыгнула мимо Владимира на лестницу. В ночной тишине ее каблучки гулко зацокали по ступеням.

Фризе пожелал дежурной «спокойной ночи» и хотел идти следом, но для него у Галины Сергеевны тоже имелась информация:

– А вас, Владимир Петрович, потеряла одна дама. Все беспокоилась, не заблудились ли вы в трех соснах.

– Дама с двойной фамилией?

– Какой догадливый. – Она засмеялась и погрозила Фризе пальцем. – Опасный вы человек, Володя.

НОЧЬЮ ВСЕ КОШКИ СЕРЫ

В номере было прохладно. Пахло хвоей, какими-то терпкими цветами. И, не смешиваясь ни с одним из этих запахов, витали два привычных аромата: кофе и одеколона «Дракар». Они всегда сопровождали Фризе. И даже в подвалах и на чердаках во время короткого пребывания среди бомжей на него моментами накатывало странное чувство – сродни галлюцинациям, – когда он явственно различал эти запахи. А через минуту опять проваливался в зловонную действительность.

Фризе даже придумал название: обонятельный мираж.

Он не стал зажигать свет, чтоб через открытую дверь не налетели комары и мошки. Осторожно вышел на крошечный полукруглый балкончик и взглянул на окна Ирочкиных комнат. Она жила ниже этажом в двухкомнатном номере, громко именовавшемся литерными апартаментами. В апартаментах горели настольные лампы и на занавесках металась тень. То возникала в одном окне, то в другом.

«Чего она там шастает? – раздраженно подумал Фризе. – Готовится ко сну или собирается ко мне в гости? Если через пятнадцать минут она не пожалует ко мне, Магомет сам отправится к горе. Надо же поставить точку в моем романе».

В этот момент в дверь легонько постучали. Даже не постучали – поскреблись. Владимир прикрыл балконную дверь, зажег свет и негромко сказал:

– Входите.

На пороге возникла Лида. Яркий – малинового цвета – халат, длинные темные волосы, падающие на плечи, мерцающие огоньки в глазах. Что и говорить, зрелище было эффектное. Но Фризе ждал другую женщину.

– Володя! Где вы пропадали весь вечер? – спросила поэтесса капризно. И тут же, словно испугавшись своей дерзости, добавила робко: – Я хотела почитать вам новые стихи.

Она вошла в комнату, оглядела внимательным взглядом застланную постель, пустынный письменный стол и села в кресло.

Фризе ничего не оставалось, как прикрыть за поздней гостьей дверь. Он лихорадочно пытался придумать предлог спровадить ее, но ничего путного в голову не приходило.

Ожидание нового стука в дверь не давало Владимиру сосредоточиться.

– Ночью стихи воспринимаются более глубоко.

– Мы не разбудим соседей?

– Соседей? – Лида улыбнулась. – Я ваша единственная соседка. Старый ворчун Двориков уехал сегодня вечером. – Двориков жил в номере напротив. – А кроме того, вам бы следовало знать – мои стихи не выкрикивают с эстрады, их шепчут в интимной обстановке. На ухо.

– Лида…

– Володя, перестаньте стоять столбом. Для начала погасите верхний свет. Зажгите настольную лампу. Налейте мне чего-нибудь выпить. Если нет ничего экзотического – можно немного водки. Только обязательно со льдом.

«Ну что, дружок? Давно тобой не командовали? – внутренне усмехнулся Фризе. – Поделом. Нечего улыбаться каждой встречной дуре!»

– Такой экзотический напиток, как бурбон, вас устроит?

– Бурбон? Что это? Французский коньяк?

– Виски из Америки.

– Ну… Если со льдом…

– Со льдом, со льдом.

– Отлично. Нам пора уже выпить на брудершафт.

Фризе на мгновение замер. Злые обидные слова, готовые сорваться с языка, вихрем пронеслись в голове. Но не сорвались. «А почему, черт возьми, я должен выпроваживать эту симпатичную дуреху? – подумал он, теплея душой. – Ради того, чтобы услышать от другой то, что мне уже известно? Расскажет об этом завтра. А право на личную жизнь я, в конце концов, имею? Я и так за последнюю неделю оттолкнул от себя двух женщин. И между прочим, красивых».

Ирочка в дверь так и не постучала. Минут через пятнадцать Владимир вышел на балкон, взглянул на окна ее номера. Они были темные. Фризе совсем успокоился.

Бурбон не произвел на гостью никакого впечатления.

– По-моему, попахивает парфюмерией? Нет?

– Налить водки?

– Хочешь меня споить? – улыбнулась Лида и расстегнула пуговицу на его рубашке. Затем еще одну. Провела теплой мягкой ладонью по груди. – Нет, Володя. Не хочу ни водки, ни бурбона. Почитать стихи?

Этого момента Фризе боялся. Боялся, что стихи ему не понравятся и разрушат неожиданно пробудившуюся нежность.

Но Лида не стала читать свои стихи. С необыкновенной теплотой и проникновенностью она шептала ему:

В густой траве пропаду с головой,

В тихий дом войду не стучась,

Обнимет рукой, обовьет косой

И, статная, скажет.

Здравствуй, князь.

Вот здесь у меня куст белых роз,

Вот здесь вчера повилика вилась.

Где был-пропадал? Что за весть принес?

Кто любит, не любит, кто гонит нас?

Фризе обнял ее, стал целовать лоб, глаза, щеки. И почувствовал, что его гостья плачет.

– Мы так не договаривались, котенок, – сказал он ласково. И добился только того, что слезы побежали ручьем. – Нас кто-то обидел?

– Володя, почему люди живут с закрытой душой? Почему?

– Рудиментарное сознание. Не забудь – человек вышел из моря. И когда-то был морским коньком. В опасные мгновения прятал голову под скалой.

– Правда? – В голосе Лиды прозвучало такое простодушное удивление, что Фризе рассмеялся:

– Правда. Так кто обидел знаменитую поэтессу?

– Меня все время обижают.

– Не придумывай.

– Да нет. Я не придумываю. – Лида вздохнула и снова взялась расстегивать пуговицы на рубашке Владимира. Сказала со смешком: – Я сейчас пожалела, что у меня под халатом ничего не надето. Ты бы тоже долго расстегивал пуговицы на моей блузке, потом «молнию» на юбке, потом застежки на лифчике, потом…

– Предпочитаю, когда женщина раздевается сама.

– Фу! – Лида отпрянула от него. – Как можно жить без романтики?

– Не живу. Прозябаю, – с готовностью согласился Фризе. И поежился, вспоминая дни, проведенные среди бомжей.

– Я как увидела тебя, подумала: заносчивый столичный пижон.

– А потом?

– Разглядела глаза. Они у тебя добрые. И не клеился ко мне. Знаешь, Володя, натерпелась я от мужиков. – Лида рассказывала, а сама продолжала медленно, шаг за шагом, раздевать Фризе. – Даже когда в Союз писателей принимали. Я была совсем молодая. И красивая.

– Ты и сейчас молодая и красивая.

– Ладно тебе! Ты мне нравишься и без комплиментов. Так вот, приехала в Москву, на Всесоюзное совещание молодых писателей. Была первым кандидатом на прием в Союз, – рассказывала Лида с гордостью. – Жили мы в гостинице «Россия». И позвонил мне секретарь Союза. Такой слатенький и гладенький. Детской литературой занимался. Пригласил к себе в номер. Сказал: придешь – завтра получишь членский билет.

– Пошла?

– Посоветовала засунуть билет… Сам знаешь куда. А через день нам эти билеты вручил Михалков. Оказывается, решение о приеме в Союз было уже принято, когда слатенький меня в гости приглашал.

– Как же его зовут?

– Зачем тебе? Он уже давно не секретарь.

– Родина должна знать своих «героев».

– Узнай. Его фамилия Алексинский.

О писателе с такой фамилией Фризе ничего не знал. Но он мало читал современную литературу.

– Аминь! Забудем героев. Займемся героинями, – весело сказал он. И развязал поясок на ярком халате своей гостьи.

* * *

Утром Фризе проснулся от энергичного стука в дверь. В этом Доме так никогда не стучали. Если приходила дежурная позвать к телефону или кто-то из знакомых – пригласить на прогулку, стучали осторожно, словно боялись нарушить покой. А не дождавшись отклика, тут же уходили.

Сейчас стучали громко и настойчиво. И уходить не собирались.

Владимир осторожно, стараясь не разбудить Лиду, поднялся с кровати, накинул первое, что попалось ему под руку, – яркий Лидии халат.

У дверей стоял крупный молодой мужчина, из-за его спины выглядывали милиционер и дежурная.

– Владимир Петрович Фризе? – громко спросил штатский.

– Да. Не могли бы вы потише? – Фризе попробовал закрыть дверь, но гость уже заглянул в комнату.

Лида в это время проснулась и сонным голосом спросила:

– Володя, кто там?

– Милиция.

– Да? Разве мы нарушили Конституцию?

Штатский смутился:

– Вы не могли бы ответить на несколько вопросов?

– Пожалуйста. Сейчас оденусь. А что случилось?

– Владимир Петрович, с Ирочкой Карташевой несчастье, – выглянула из-за широкой спины дежурная. Мужчина в штатском так свирепо взглянул на нее, что она стушевалась и виновато заморгала.

Фризе осторожно прикрыл дверь. Ему пришлось слегка отодвинуть гостя из милиции, который бесцеремонно заглядывал в номер, где не вполне проснувшаяся Лида разгуливала в неглиже. Наверное, искала свой халат. Владимир не стал задумываться над природой любопытства молодого человека. Чисто профессиональной – желанием разглядеть потенциального свидетеля – или желанием увидеть голую женщину.

– Ой! – воскликнула Лида, одновременно обнаружив и халат, и Фризе. – Неужели я выгляжу в этом халате так же нелепо, как и ты?

– Зато сейчас ты великолепна. Мент, по-моему, ослеп, пяля на тебя глаза.

– Поделом. – Лида сняла с Владимира халат, прижалась к нему всем телом. Шепнула: – Володя…

– С твоей подругой случилось несчастье.

– С Иркой? – Лидин голос прозвучал очень буднично. Словно она давно ожидала, что с приятельницей случится несчастье.

– С Иркой. – Фризе помог гостье надеть халат. И даже туго завязал поясок. – Меня, кажется, хотят допросить. А ты будь умницей.

Он быстро натянул на себя джинсы, футболку. Достал из письменного стола паспорт, визитные карточки – любое знакомство с властью начинается с документов. Без бумажки ты букашка! Старая, глубоко засевшая в сознании истина.

Пока он собирался, Лида стояла посреди номера, наблюдая за его действиями. И только после того, как Фризе ласково провел ладонью по ее щеке, спросила шепотом:

– Ее убили?

– У меня такое предчувствие.

Когда они вместе вышли из номера, милицейский в штатском, в одиночестве расхаживающий по коридору, мрачно сказал:

– Госпожа Протулис! Вы тоже далеко не уходите. Потом побеседуем и с вами.

– А до столовой? Это не будет слишком далеко? – любезным голоском поинтересовалась поэтесса.

– Не будет.