Текст книги "Дикие"

Шкипер ждал большой волны, чтобы войти в лагуну. «Луиза» скользнула на ее гребне, волна, кроме того, обеспечивала яхте достаточную глубину в этом мелком месте.

Они бросили якорь примерно в тридцати футах от берега. Уинстон начал загружать надувную лодку пакетами с продуктами, зонтиками, ковриками. Если гордостью шкипера была «Луиза», то для Уинстона не было ничего лучше надувной лодки; он обожал каждый сантиметр ее серого прорезиненного материала. Длиной всего десять футов, лодка была снабжена подвесным мотором в двадцать лошадиных сил, и ее можно было использовать для водных лыж. Когда воздух из нее выпускали, ее можно было сложить в небольшой мешок и затолкать в багажник маленького автомобиля. Уинстон не переставал удивляться этому чуду.

Мотор завелся мгновенно, что было удачей, потому что старик был с характером. Шкипер собирался заменить его на новый, как только у него появится немного лишних денег.

Женщины, поминутно теряя равновесие, перешли в надувную лодку. Уинстон перевез их на берег в два рейса. Он отнес продукты в тень под пальмы. Земля под ними была усеяна ветками, упавшими кокосами и сухими, мертвыми листьями.

На пляже было нестерпимо жарко, поэтому было решено прогуляться к водопаду и принять перед обедом естественный душ. Женщины переоделись в купальники и пошли следом за шкипером, зачарованные мягким ласковым морем, шелестом пальм в легком бризе, шумом водопада, который по мере их приближения становился все громче, пока не перерос в устрашающий рев.

Пэтти взмахнула рукой.

– Смотрите. Вдоль водопада наверх идет тропинка.

Узкая, заросшая тропа извивалась между черными камнями до самой вершины скалы.

– Не ходите на вершину скалы и в джунгли, – предупредил шкипер. – В джунгли нельзя ходить без компаса, потому что там все выглядит одинаково. Вы потеряетесь в пять минут и никогда не выберетесь обратно.

– А у вас есть компас?

– Конечно. – Он вытащил из-под рубашки компас со стрелками, который висел на кожаном шнурке у него на шее. Пэтти сказала:

– Тогда вы сможете повести нас в джунгли. Недалеко. Так, чтобы мы могли сказать, что побывали в джунглях.

– Может быть, после обеда. Давайте лучше искупаемся.

– Почему «может быть»? – не отставала Пэтти.

– Туземцы не любят, когда кто-то поднимается на вершину. Это табу. На этом острове много таких запрещенных зон. Вот поэтому я всегда беру с собой местного жителя.

– Почему же это табу?

– Я подозреваю, что наверху находится покинутая деревня. Когда в одном месте земля истощается, жители уходят и строят себе деревню где-нибудь в другом месте, но кости их предков остаются в покинутой деревне. Духи умерших живут только там, где они жили, когда имели тело.

– Ой! Как страшно! – Сюзи кокетливо передернулась. Пэтти сказала:

– Кажется, в пятнадцати футах кверху я вижу естественный бассейн. Туда-то мы можем пойти?

– Конечно, – сказал шкипер. – Это очень красивый бассейн. Я всегда вожу туда гостей.

Они поднялись по тропинке к бассейну. Четыре женщины бросились в воду и стали резвиться в брызгах водопада. Они старались держаться подальше от самого водопада, потому что вес падающей воды мог быть опасен.

Сюзи в розовом бикини сидела на камне, болтая в воде ногами. В ответ на недоуменный взгляд шкипера она покачала головой.

– Я не умею плавать.

Шкипер присел на корточки рядом с ней.

– Тогда вам будет удобно смотреть, как Уинстон проделывает свой трюк. Все пошло с того момента, как с месяц назад он уронил в этот бассейн перочинный нож, который я подарил ему. Для ребят с острова нет ничего дороже перочинного ножа, это для них настоящее сокровище, так что Уинстон не собирался распрощаться с подарком. Он очень хороший ныряльщик – однажды он поднял со дна озера контактные линзы, – и, ныряя за своим ножом, он обнаружил под дном бассейна пещеру, вход в нее скрывал нависающий камень.

На Сюзи это произвело впечатление.

– А вы были там? Пещера большая? Как ему удавалось дышать?

– Нет, я никогда там не был, моряки не любят мокнуть в воде. Уинстон говорит, что там есть подводный туннель, в конце которого и находится пещера, где можно дышать свежим воздухом. Наверное, это правда, иначе ему бы не удался его маленький трюк.

Сюзи сказала:

– Это поразительно.

– Да ничего особенного в этом нет. Подземные известняковые пещеры не редкость в здешних местах. Хотя на Пауи нет таких больших пещер, как в Восточной Новой Британии, – та шестьсот ярдов длиной и двадцать ярдов высотой в центральном зале, и прямо под ней протекает подземная река. Туземцы помалкивают об этих пещерах, они не хотят, чтобы о них узнали белые.

Под ними, в бассейне, Уинстон вдруг завращал белками глаз, издал пронзительный вопль и скрылся под водой. Пловчихи отреагировали так, как он и рассчитывал.

– На помощь!

– Его схватила судорога!

– Может, его утащило какое-нибудь животное?

– Давайте нырнем за ним.

Кэри в тревоге махала руками и звала шкипера.

– Почему вы там смеетесь? Что-то случилось с Уинстоном. Он уже две минуты не показывается из воды.

– Я ныряю за ним, – сбивчиво проговорила Пэтти. Но не успела она уйти под воду, как шкипер крикнул:

– С Уинстоном все в порядке. Это его коронный номер. Обычно он заключает пари на то, сколько минут он может провести под водой. Его не будет около пяти минут, так что не беспокойтесь о нем. – И он еще раз рассказал им о подводной пещере.

И действительно, через пять минут на поверхности появился Уинстон, он улыбался от уха до уха, поскольку оказался в центре внимания.

Женщины смеялись и поругивали его за то, что он так напугал их. Шкипер потрепал его по черным курчавым волосам и сказал:

– Смелый ты парнишка.

Такое внимание совсем вскружило голову Уинстону. Он подпрыгнул на своих широких, плоских вывернутых ступнях.

– Уинстон не верит в духов водопада! Уинстон не какой-нибудь жалкий дикарь. – Он размахивал своими тощими руками. – Уинстон хороший христианин. Иисус самый главный колдун. Нет другого Бога, кроме него!

Шкипер дружески похлопал его.

– Сразу можно сказать, что он посещал миссионерскую школу в Куинстауне.

Уинстон повел группу обратно на место пикника. Он мерно бежал вприпрыжку на кривых, согнутых в коленях ногах, что так характерно для жителей джунглей. Пока он расстилал коврики и доставал из пакетов продукты, женщины пошли поплавать в теплой голубой воде лагуны.

Сильвана плыла, вытягивая шею и высоко держа голову, чтобы не испортить прическу. Минуты через две она вышла и немедленно переоделась из черного купальника с подрезом, который по идее должен был ее строй нить, в чернью, скрывающий фигуру комбинезон.

Анни в голубом купальнике, с которого стекала вода, бросилась на расстеленные в тени коврики.

– Ой, как хочется пить. Неужели мы не взяли ничего, кроме пива? Даже «Перье»?

«Перье» не оказалось, поэтому Уинстон пошел с ведром к водопаду набрать воды.

В ярком бикини, со струящимися по спине длинными волосами выбежала на песок Кэри. Она была похожа на прекрасную амазонку. Пэтти еще не вышла из воды, и шкипер, подойдя к самому берегу, стал кричать ей, чтобы она немедленно выходила, если не хочет получить солнечный удар. Пэтти быстро, по-спортивному плыла через лагуну и, казалось, не слышала его. Шкипер напряг голосовые связки.

– Выходите из воды, или мне придется вытаскивать вас самому.

Нехотя Пэтти направилась к берегу. Она вышла из воды, встряхивая по-мальчишески коротко стриженными волосами и одергивая синий облегающий купальник с белыми полосками по бокам, скроенный таким образом, чтобы лямки не натирали плечи. Она села в тени и взяла сандвич.

– Могли бы приготовить для нас что-нибудь получше, чем сандвичи с курицей, – пожаловалась Сюзи. Кэри это рассмешило.

– Шеф соорудил для нас рыбачью еду!

Рыбачья еда состояла из огромного количества банок пива и нескольких толстых сандвичей, которые удобно было держать во рту, или бросить на палубу, если во время еды начнется клев.

– Ну, во всяком случае, так жарко, что есть не хочется, – сказала Пэтти, отгоняя песчаных блох, накинувшихся на ее ноги. Песок был такой горячий, что ходить по нему босиком было невозможно, она уже успела обжечь подошвы, а кроме того, чувствовала приближение головной боли, но не собиралась признаваться в этом, потому что этот шкипер, строящий из себя начальника, предупредил, что солнце нагреет ей голову, если она будет слишком долго плавать. Тоже мне, прекрасное место!

На пляже сидеть слишком жарко, в воде вообще можно получить солнечный удар. Пэтти еще раз смахнула мошек с ног и увидела, что Сюзи маленькой кисточкой накрашивает губы.

– Наверное, Уинстон выучил английский в миссионерской школе, – сказала Пэтти. – Его я понимаю прекрасно, а вот других туземцев не понимаю совершенно, хотя они уверены, что говорят правильно.

– Они говорят на пиджине, – сказал шкипер. – В своей основе это меланезийский и английский, с заимствованием из малайского, китайского и немецкого. В нем всего триста тысяч слов, нет множественного числа, вообще грамматика отсутствует, но на него можно перевести любые английские слова. Некоторые считают его уродливым, а по-моему, это замечательное изобретение. Мое любимое слово «машина», оно может означать массу понятий, от консервного ножа до бульдозера. Вилка, например, это «машина для кау-кау», что значит «для еды».

– По-моему, все это ничего общего с английским не имеет, – сказала Пэтти.

– Его трудно понять, потому что туземцы не произносят звуки «ф» и «в», поэтому получается не «фрукты», а «прукты», не «ветер», а «бетер». Вместо «ч» они говорят «с», не «чай», а «сай». «Сестный селобек» значит «честный человек».

Он научил Пэтти еще нескольким словам на пиджин, но вскоре она потеряла к ним интерес. Было слишком жарко.

Ветер утих, после обеда стало еще жарче.

В тени пальм было влажно и душно. Сильвана – единственная из них, кто взял с собой книгу, – лежала растянувшись и читала.

Пэтти обратилась к шкиперу.

– Когда станет прохладнее, можно покататься на водных лыжах?

– К сожалению, подвесной мотор начал барахлить, так что лучше не заводить надувную лодку. – Ему было ни к чему катать всю эту компанию на водных лыжах, после чего мотор можно будет выбросить.

Пэтти выругалась про себя. Ей нужно было чем-то развлечься, она определенно чувствовала приближение головной боли; затылок начал пульсировать как сумасшедший.

Солнце разморило их.

Все молчали, пока Сюзи, которая не выносила тишины и считала, что на этом пикнике было так же весело, как у гроба покойника, посмотрела через плечо Сильваны и спросила:

– А что вы читаете?

– «Джейн Эйр».

– Книга по мотивам фильма? Когда-то я видела это по телевизору. О старых добрых временах, с Джоан Фонтен в главной роли, что-то про девушку-сироту, которая вышла замуж за своего хозяина. Нечто сентиментальное.

– Я бы этого не сказала, – ответила Сильвана. – Это довольно зловещая версия «Золушки». – Джейн начинает жизнь бедной гувернанткой, влюбляется в своего хозяина, но в конце книги он слепнет и становится полностью зависим от нее. Он оказывается недосягаем для женских чар, сам-то он ничего не видит, а Джейн полностью контролирует ситуацию. – «Власть без ответственности, – подумала она. – Артур сказал бы, что это мечта каждой женщины».

Сюзи смотрела, как Кэри, облачившись в голубую блузку и брюки, надев маску для подводного плавания, входит в воду. Анни дремала. Как не шли ей зеленый цвет, эти мешковатые штаны! Пэтти держалась за голову обеими руками. Черт побери, веселенькая компания, подумала Сюзи. Она решила пройтись по пляжу и насобирать ракушек.

Она медленно шла по песку, развлекаясь тем, что представляла себе, как Артур с повязкой на глазах неловко, как медведь, двигается по комнате, но слепота вряд ли грозит Артуру, к тому времени научатся делать искусственную роговицу или еще что придумают. Более вероятно, что трагедия Артура будет заключаться в том, что он влюбится в молодую девушку. Он был как раз в подходящем возрасте, чтобы свалять такого дурака, тем более что Сюзи доводилось быть свидетельницей подобных случаев. После развода с Сильваной Артур женится на молодой девушке, но та не желает сидеть дома, она хочет развлекаться. И вот старый дурак, проторчав целый день в офисе, тащится куда-то вечером, а ночью до потери сознания занимается любовью, пока наконец в три часа ночи в каком-нибудь ночном клубе не свалится с сердечным приступом. На похоронах молодая девушка выглядит прелестно, вся в черном, с алой отделкой у воротника, просто в точности как Элизабет Тейлор, когда она оказалась в центре внимания на заупокойной службе по Ричарду Бартону. Итак, молодая девушка заполучает все деньги старого дурака и с тех пор живет, не зная забот. Вот из чего состоят истории современных Золушек…

Сюзи с усилием дернула левую ногу, но тапочек провалился в мокрый песок. Правый тапок тоже начал хлюпать, а левая нога ушла в песок по щиколотку. Здесь болотистое, а не песчаное место, как остальной пляж, подумала она. Почва была водянистая, поросшая редкими кустиками сорняков.

Сюзи снова попыталась освободить левую ногу. Тапок издал хлюпающий, чмокающий звук. Вытащить ногу ей не удалось.

Вот нелепость! Рассердившись, она дернула коленями, пытаясь вытащить ноги, потом раздраженно нагнулась, чтобы развязать шнурки на тапочках.

За спиной Сюзи услышала чей-то крик. Она обернулась. По пляжу бежал шкипер, за ним по пятам Уинстон. Шкипер крикнул:

– Вы попали в зыбучие пески, леди. Не двигайтесь.

Сюзи ничуть не испугалась. Значит, она попала в зыбучие пески. А они бежали вытащить ее отсюда. Она немного забылась, вот и все. Правда, она перешла маленькую речушку в песке между водопадом и морем, хотя ее и предупреждали. Велика важность. Тоже мне преступление! Они обязаны были следить за мной, не так ли? Почему никто не закричал раньше?

Шкипер, задыхаясь, подбежал к полосе грубой травы. Он был примерно в пятнадцати футах от Сюзи, и все время двигался вокруг, оставляя следы в слякоти. Уинстон бросился к пальмовой роще, где стал собирать сухие ветки под деревьями. Он притащил ветки шкиперу, который снял с себя рубашку и разорвал ее на полоски. Шкипер связал вместе полосу материи и скрепил ими две ветки, чтобы сделать из них одну длинную. Уинстон, который был гораздо легче взрослого человека, лег на живот у самого края зыбучих песков; медленно он протолкнул удлиненную ветку по направлению к Сюзи, у которой провалились в песок уже обе ноги.

Теперь Сюзи поняла, что ей грозит опасность. Она напряглась всем телом и дрожала.

Ветка не доходила до нее почти на шесть футов. Окружающий мир предстал перед Сюзи очень отчетливо, но нереально, как картина художника-сюрреалиста. Все выглядело так же, как и до обеда, – мелкие волны ласково набегали на берег, солнце так же сияло с лазурного неба. Но, чувствуя, как все глубже засасывала ее трясина, она начала всхлипывать. Скоро ее не будет, но в этом мире ничего не изменится.

– Ложись на землю, Сюзи, – крикнул ей шкипер. – Теперь очень медленно постарайся подтянуться руками и повернуться в мою сторону. Не двигай ногами, иначе засосет еще глубже. Вытяни руки ко мне. Мне нужно, чтобы ты была в горизонтальном положении.

Побледневшая от страха Сюзи все это выполнила, но все равно не могла дотянуться до ветки. Вся в грязи, с песком, набившимся в рот, она лежала, вытянув руки, но ветка была от нее в двух футах.

Шкипер за ноги оттащил распростертого Уинстона – было бы нечестно заставлять мальчика ползти дальше – и, тихо выругавшись, сам пополз к Сюзи, толкая впереди себя ветку.

Лежа в грязи, глотая слезы, Сюзи отчаянно напрягала пальцы, чтобы схватиться за ветку, которую он проталкивал ей. Наконец она смогла коснуться ее кончиками пальцев, но хватала только слабые пальмовые листья.

Шкипер не решился ползти дальше, но протолкнул связанные ветки так далеко, на сколько хватило сил, сам он уже не дотягивался до них. Сюзи теперь могла как следует уцепиться за них, но сам шкипер не мог дотянуться до противоположного конца.

– Держись, Сюзи! – Если он смог проползти такое расстояние, то Уинстон сможет проползти немного дальше. Он отполз в безопасное место и велел Уинстону снова ползти в болото и ухватиться за ветки. Уинстон понимал, что это опасно, но без слов улегся на живот и пополз в хлюпающее месиво, пока не удалился на два фута в глубь зыбучих песков. Шкипер полз следом.

– О'кей, Уинстон, когда я скажу «раз, два, три, тащи» – ты и Сюзи хватаетесь за ветку, и я вас вытаскиваю. Прекрати хныкать, девушка, и сосредоточься!

– Раз, два, три!

Никакого результата. Уинстону казалось, что его разрывают на две части.

– Сначала, – сказал шкипер, – Раз, два, три… тащи! – пятясь назад, он тащил за собой Уинстона. Уинстон крепко вцепился в ветку.

– Руки! Мои руки! – охнула Сюзи сквозь песок, набившийся в рот. – Я больше не могу держаться.

– Сюзи, ты начала двигаться! Ты выходишь! Держись, девушка! – Жилы на руках шкипера напряглись от усилия, но он уже был вне досягаемости предательских песков, а запачканные грязью голые ноги Сюзи показались на поверхности. Тапочки пропали навсегда.

Дюйм за дюймом был вытащен в безопасное место Уинстон, волочивший за собой пальмовые ветки.

Наконец Сюзи была спасена.

– Можно встать, Сюзи, ты на твердой почве. Но Сюзи была не в силах; ее трясло, она хныкала от пережитого страха. Шкипер помог ей встать на ноги. Невозможно было разглядеть на ней розовую кофточку на бретельках и шорты. Все, за исключением светловолосой головы, было покрыто слоем грязно-зеленой жижи.

Пошатываясь, она пошла к морю смыть с себя грязь. Им были видны остальные члены компании, находившиеся в полумиле от них. Кэри все еще плавала с маской, Сильвана читала, Анни дремала, а Пэтти сидела скрестив ноги и опустив вниз голову; она предавалась медитации.

Символом высокого положения в горнорудном деле является белый цвет. Начальники смен всегда носят белые каски, в тех редких случаях, когда шахту посещает английская королева, ее упаковывают в белый комбинезон. По прибытии на шахту Маунт-Ида гостям из Питтсбурга сразу же выдали белые каски и белые комбинезоны. На фоне закопченой шахты они выглядели рекламой стирального порошка. Толпа улыбающихся шахтеров встретила их приветственными возгласами. Светло-коричневые рубашки и шорты рабочих были в пятнах от пота, тяжелые ботинки с развязанными шнурками болтались на ногах, желтые каски сдвинуты на затылки. Чарли обратил внимание, что некоторые разрисовали свои каски картинками, напоминающими маску, которая висела в его доме на пляже.

Чарли, как всегда с отвращением, шагнул в клеть, которая, вместив в себя человек сорок, за столько же секунд спустила их вниз и остановилась с жутким скрежетом, от которого содрогались все кости. Очень часто медная руда добывается открытым способом. Чарли вдруг пожалел о том, что рудник Маунт-Ида был подземным,

Внутри шахты было хорошее освещение, как в метро, ровным потоком шел нагнетаемый воздух. У ствола шахты сгрудились грузовики и другие машины, все, на чем останавливался взгляд, было начищено и отполировано, а грязные механизмы упрятаны подальше ради такого важного визита. Небольшой группе в ослепительно белых одеждах подали джип, работавший на электробатареях, и они проехали одну милю по туннелю шириной в двадцать футов, который вел в забой шахты.

У Чарли было ощущение, какое он всегда испытывал, спустившись в шахту. Страх. Все время, пока находишься в шахте, не перестаешь думать о том, какая масса земли сосредоточена наверху, и не перестаешь, удивляться, почему она не падает тебе на голову. Чарли старался не смотреть на старые штольни, где произошло оседание почвы и пой стал бугристым.

По мере того как они приближались к забою, пыли стало больше, а грохот стал невыносим; нагнетающие воздух компрессоры создавали больше шума, чем пневматические сверла, вгрызающиеся в асфальт при ремонте дорог. Оглушающий грохот вибрировал и усиливался в замкнутом пространстве.

В конце туннеля уже собралась бригада, которой доверили продемонстрировать подготовку к взрывным работам.

Сделав понимающие лица, питтсбургские гости внимательно наблюдали за работой. Поскольку Артур видел подобную операцию, наверное, в сотый раз, он отвлекся и стал вспоминать утреннюю встречу с президентом Пауи. Все шло более-менее так, как предсказывал Эд, за исключением одного момента. После того как он передал доклад.. президенту. (Эд переделал его, включив в него уран, но опустил упоминание о кобальте и хромите), тот посмотрел ему прямо в глаза и спросил:

– А какие перспективы насчет кобальта? Вот вам и секретность. Будем надеяться что сработает приманка, подумал Артур и, нимало не смутившись, ответил:

– Их нет, сэр. – И добавил: — Господину президенту, конечно, известно, что даже если бы мы и нашли кобальт, он не будет в цене. Цены резко снизились в 1980 году из-за перепроизводства. Сейчас спрос понемногу начал расти, и к 1985 году ожидается, что цены достигнут примерно двадцати долларов за килограмм, но у нас нет оснований надеяться на то, что мы найдем кобальт, господин президент.

Президент усмехнулся.

– Кто знает, что может произойти в будущем, сэр.

– Что бы мы ни нашли, господин президент, Пауи получит из этого значительную долю.

Воспоминания Артура были прерваны резкой переменой в завываниях буров. Группу людей в белых одеяниях мгновенно окутал клуб пыли. Послышался ужасающий свист воздушной струи, вырывающейся под большим давлением. Один из ярко-оранжевых воздухопроводов взвился в опасной близости от голов посетителей, он вибрировал с такой скоростью, что напоминал оранжевый веер.

Разошлось сцепление воздухопровода, сразу же понял Артур. Никто не успел шевельнуться, труба воздухопровода толщиной в руку ударила по кровле шахтного ствола, разбив огнеупорную электрическую лампу.

Они оказались в кромешной тьме и в замкнутом пространстве. В эту секунду каждый из них не только слышал свист и грохот из воздухопровода, но и осознавал, что над ними нависли тысячи тонн черной земли.

В верхней части воздухопровода снабженный пружиной датчик давления немедленно захлопнулся и перекрыл клапан, ведущий к воздухопроводу. Как только давление воздуха снизилось, извивающаяся металлическая змея упала на землю. Издав последнее шипение, она осталась спокойно лежать в темноте. Но охваченные паникой люди, оказавшиеся в забое в темноте, этого не знали.

Кто-то рядом с Чарли пронзительно вскрикнул. Чарли вспомнил, что видел экстренный телефон, который свисал со стены в забое и связывал напрямую со спасательной командой. Кашляя и задыхаясь, Чарли ощупывал стену в поисках телефона, но никак не мог его обнаружить.

Фонарики на их белых касках прорезывали мутные неверные лучи света в слое пыли, сами высокие гости пытались вдохнуть воздух, а вместо этого глотали пыль. Пыль забила их ноздри и резала глаза. Они задыхались и были бессильны что-либо предпринять.

В глубине туннеля просматривался слабый кружок света. Все члены группы поняли, что, если двигаться на свет неповрежденных лампочек, можно выйти обратно к подъемнику и спокойно подняться на поверхность.

Они стали поспешно пробираться к этому слабому световому кружку, подальше от пыли, темноты и страха того, что может еще случиться.

Но один человек не побежал с ними Эд закричал:

– Здесь остался раненый! Скажите, чтобы спасатели прихватили носилки! – Но его никто не услышал, и он повернул обратно, ориентируясь на стоны.

Удушливая пыль была плотнее тумана на Ньюфаундленде, но когда она улеглась, Эд при помощи фонаря на своей каске смог увидеть бледного бородатого человека – того самого, который производил бурение – он корчился на полу и кричал от боли. Каска и защитные очки исчезли, правая нога сильно кровоточила. Муфта, отскочившая от рукава воздухопровода, раздробила ему колено.

Наверху спасательная команда, состоящая из трех человек, развлекалась игрой в покер, когда прозвучал сигнал тревоги. Без слов они побросали свои карты и вскочили в санитарный джип, который постоянно находился рядом с их кабинкой. Через двадцать пять секунд после сигнала тревоги они уже спускались в шахту.

Обычно водитель санитарного джипа ездил с гораздо большей скоростью, но сейчас, не отдавая себе в этом отчета, он нажимал на тормоза. Ему не хотелось бы наехать на кого-то из этих важных начальников. Поэтому джип двигался по туннелю длиной с милю со скоростью бегущего человека.

Сигнал тревоги прозвучал и на посту контроля. Начальник смены немедленно вскочил в свой джип и поехал следом за санитарной машиной, надеясь, что проблема заключалась только в нарушенном воздухопроводе, как было указано на индикаторе сигнала тревоги. Он чуть не врезался в санитарный джип, когда тот остановился у забоя шахты.

Прожектор и фары санитарной машины высветили сгрудившихся грязных, задыхающихся, кашляющих мужчин, которые пытались прийти в себя под первой лампочкой, до которой они дошли. Позади этой группы слышался чей-то стон, а кто-то звал на помощь.

Водитель, он же санитар, спрыгнул с сиденья и протолкнулся сквозь людей. Он направился в конец туннеля, где фонарь каски Эда освещал раненого оператора. Тот все еще стонал.

Санитар опустился на колени, посветил своей лампой на искалеченную ногу человека.

– Ампутация, бедолага, – пробормотал он и подозвал к себе остальных членов своей команды.

Они действовали быстро. Один человек приставил кислородную маску к лицу раненого, другой сделал ему укол морфия в руку, после чего они погрузили его на носилки и поспешно унесли в санитарную машину. Спасатели теперь остались одни, не считая Эда. Всю инспекционную группу увез к подъемнику начальник смены.

Пока санитары оказывали помощь раненому, Эд впрыгнул в джип и стал водить прожектором, чтобы убедиться в том, что больше раненых нет.

Бледный луч выхватил скорчившуюся, бледную фигуру человека, лежащего в тени большого экскаватора.

Эд закричал:

– Носилки к левой стороне! – Он слез с джипа, бросился к человеку, лежащему у стены, и перевернул его на спину.

– Боже мой! Это Бретт, – сказал Эд.

Когда все в панике бежали в темноте, Бретт, наверное, натолкнулся на тяжелый экскаватор – а может быть, случайно его толкнули.

Эд отчаянно закричал:

– Носилки! Кислород! Быстрее!

К нему подбежали два санитара. Первый стал на колени, просунул в трахею Бретта трубочку и соединил ее с кислородным баллоном. Реакции не последовало. Очень трудно пробить воздухом забитые пылью бронхи.

Когда второй санитар взял руку Бретта проверить пульс, из безжизненных пальцев выпал синий аэрозольный флакончик. Санитар поднял аэрозоль и потряс его.

– Эта штука пустая! – сказал он.

В тусклом свете шахты санитар сделал Бретту внутривенную инъекцию стероидов. И снова никакой реакции от пострадавшего.

Спасателям потребовалось двадцать пять секунд, чтобы сесть в джип, шесть минут, чтобы проехать одну милю туннеля, еще три минуты, чтобы удостовериться, что кашляющие начальники были вне опасности и две минуты на оказание помощи раненому оператору. Всего двенадцать минут прошло с того момента, как прозвучал сигнал тревоги. Медики переглянулись между собой в тусклом искусственном свете. Один пожал плечами. Оба они понимали, что этот человек мертв.

– Бедолага, – сказал первый санитар. Это было их универсальное слово для выражения соболезнования.

Никто из них не знал, что если бы горничная в гостинице не подобрала с пола в ванной использованный аэрозольный баллончик и не положила бы его аккуратно на полку рядом с новым и Бретт не взял бы его с собой по ошибке, то он мог бы спасти свою жизнь вместо того, чтобы в отчаянии нажимать на пустой баллончик, задыхаясь от пыли…