Текст книги "Дикие"

– Помните, как в Андах разбился самолет с Южноамериканской сборной по футболу? Чтобы спасти себе жизнь, те, кто остался в живых, питались трупами своих друзей.

Анни кивнула.

– Им дали причаститься, как только спасли.

– Да и что такого страшного в том, что тебя съедят, раз уж ты все равно мертва? – спокойно спросила Пэтти.

– Но из нас же никто не умер, – сказала Сюзи. – Так чего же мы говорим о людоедстве? – И она снова зевнула.

СУББОТА, 16 МАРТА 1985 ГОДА

Солнце приподнялось над черным горизонтом, бросая слабый свет на белую скорлупку, качающуюся на темной воде, вокруг которой продолжали кружить двадцатифутовые акулы.

Анни осторожно поднялась, чувствуя, что после третьей проведенной в море ночи тело еще больше занемело. Сюзи громко разговаривала во сне, хрипло выдыхая бессвязные слова. Перед тем как уснуть, женщины сняли свои капюшоны, но, может, им не следовало этого делать, подумала Анни – тогда они бы не проснулись на рассвете.

Анни уставилась на сверкающую воду. У них оставалось два контейнера с водой, по пинте каждый, и немного сушеной рыбы. Где они находились – они не имели ни малейшего понятия. Они заблудились в море. Она подумала о бесконечных часах, ожидавших их, об удушающей жаре, о выматывающей влажности, когда становится трудно дышать, словно находишься в парной.

Весь день они промучились под неистовым сиянием.

На закате солнца страдания эти приобрели новый оттенок.

Желтая луна заливала воду ровным светом, и та блестела, как черное масло, простираясь к бесконечному горизонту, куда бы они не посмотрели. Единственным раздававшимся звуком было тихое журчание воды под килем и негромкие всплески – когда одна из акул разворачивалась.

– Я этого больше не вынесу, – простонала Сильвана,

– Еще совсем немного, – настаивала Анни. – Теперь-то мы уж точно миновали южную оконечность острова Пауи. Должно быть, за три дня мы покрыли, скажем, миль тридцать.

Сонно пошевеливая веслом, Пэтти сказала:

– Нам надо чем-то заняться, а не то мы просто отклю чимся. Нам следует думать о том, что мы будем делать, если… О'кей, Анни, когда мы вернемся назад.

Свернувшись клубочком на дне лодки, Кэри сказала:

– Мы отомстим. Мы добьемся того, чтобы этот ублюдок Раки получил по заслугам за все содеянное.

– Но у нас же нет доказательств, – сказала Сильвана. – Будет наше слово против его, вот и все.

– Им придется выслушать рассказы жен пяти руководителей «Нэксуса» – и все будут рассказывать одно и то же, – сказала Пэтти.

Сюзи сказала:

– Средства массовой информации сделают за нас всю работу. Только подождите, пока я не встану перед всеми этими микрофонами – Эй-Би-Си, Си-Би-Эс, Эн-Би-Си…

Но Сильвану было не убедить.

– Даже если узнает весь мир, разницы от этого не будет никакой. Может, и будут какие-нибудь политические дискуссии, но на Пауи ничего не изменится. Ведь сюда впутан и бизнес… Для «Нэксуса» мы только будем ненужной помехой. В любом случае, «Нэксус» не сможет больше вести дело на Пауи.

– К черту «Нэксус», – сказала Кэри.

– Может быть, «Нэксус» уже знает, что произошло, – сказала Сюзи с надеждой. В глубине сердца она была убеждена, что Бретту удалось бежать, но ей не хотелось говорить об этом другим женщинам, которые видели, как были зверски убиты их мужья. Сюзи лелеяла эту надежду в сердце. Она извинится перед Бреттом, и все пойдет по-новому. Она даже родит ему детей. Наверное, из таких положительных, надежных и занудных мужей и получаются самые лучшие отцы…

– Если бы только «Нэксус» знал, что произошло, к этому времени они бы уже нашли нас, – сказала Пэтти.

Все замолчали, и каждая припоминала, как реален ужас их положения.

Еды у них совсем не было, и оставалась только пинта воды. Этого хватит еще на один день.

Пэтти хрипло проговорила:

– Сегодня мы помрем. Все. Я это чувствую. Когда мы будем спать, лодка перевернется. Сюзи начала плакать.

– Мне до этого дела нет, – прохныкала она. – Я и хочу умереть. Я больше не могу терпеть эту жажду. До наступления утра мы все умрем от жажды.

Кэри слишком вымоталась, чтобы плакать, но сейчас она думала о том, что больше не сможет терпеть боль в ногах. Глубокие язвы, образовавшиеся еще в джунглях, теперь были не только страшно болезненными, от них еще и шел отвратительный запах.

Сильвана сказала:

– Теперь все кажется нереальным. Луна ненастоящая и солнце ненастоящее. Это как кошмар. И никто из вас не настоящий. Откуда я знаю, что эти акулы тоже настоящие? – И она тоже принялась всхлипывать.

Несмотря на все свои старания, вскоре после полуночи все женщины уснули – все, кроме Анни, которая осталась на вахте у руля. Но что толку было в этой вахте? Анни щипала себе руки, чтобы не заснуть, и чувствовала то же страшное отчаяние, что и остальные женщины. Вдруг она поняла, что им не выжить.

При тусклом свете звезд Анни увидела чей-то темный силуэт – кто-то шевелился на дне лодки, но, хотя ялик и был крохотным, она не могла рассмотреть, кто же это был.

Анни услышала звук, который ни с чем нельзя было спутать – кто-то пил, лакая воду, как собака.

Кто-то крадет воду из последнего контейнера с водой!

Анни закричала:

– Прекрати! И она растолкала Пэтти, которая спала у ее ног.

Пэтти села.

– Пойди проверь контейнер с водой, Пэтти, и принеси его из рундучка мне, – сказала Анни.

Не говоря ни слова, Пэтти поползла вперед.

Анни подумала: «Она слишком долго ищет его. Почему?»

И снова Анни услышала, как кто-то лакает воду.

– Пэтти! – закричала она.

Пэтти приползла назад, пробираясь по спящим телам, и вручила Анни контейнер с водой. Она сказала:

– Ради Бога, забери его, Анни. Я сама себе не верю, когда он у меня в руках.

– Я же слышала, как ты пьешь! – резко сказала Анни и потрясла контейнер. Ей показалось, что он стал немного легче.

– Нет, не пила! – резко ответила Пэтти. – Но позволь спросить, а тебе самой он зачем понадобился?

– Я отвечаю за воду, – огрызнулась Анни. Внезапно ей показалось, что двух недель ответственной должности вполне хватит. Она сказала: – Послушай, мне уже осточертело руководить. Может, теперь твоя очередь? Увидишь, каково это?

– Ой, заткнись. И не буди меня больше! – Пэтти опустилась на дно лодки, облизывая сухие, потрескавшиеся губы сухим языком. В горле ее, казалось, была наждачная бумага, а последний раз она пила на заходе солнца.

Анни почувствовала, как решительность постепенно покидает ее. Какая разница? Ведь никто не узнает! Она это заслужила, ведь верно? Это ведь она была на вахте, пока они тут все спали. В голове Анни зазвучал дружеский, успокаивающий голос, который соглашался с ней. Анни немного приободрилась, чувствуя ясность в голове, словно какая-то невидимая сила мягко убаюкивала ее совесть, отпуская ей все грехи.

Анни осторожно опустила весло. Затем она обеими руками прижала к груди бамбуковый контейнер с водой. Тихотихо она сняла с контейнера крышку и поднесла сосуд к губам. Всего один глоток…

Она не могла остановиться. Остановившись, чтобы перевести дыхание, она поняла, что натворила.

Она снова поднесла контейнер к горящим губам. Она скажет, что он был полон только наполовину.

Вдруг Анни вскинула голову.

Кто-то еще не спал. Кто-то шевелился.

Значит, этот кто-то может увидеть на фоне черного неба силуэт Анни, пьющей воду из сосуда.

Анни подождала. И опять она услышала, как кто-то, лакая, пьет воду.

Но ведь единственный контейнер с водой был у Анни… Так, значит, кто-то пьет морскую воду из черпака.

– Да проснитесь же, все! – Анни заткнула сосуд с водой и грубо толкнула Пэтти.

Раздался стон, а затем сонный голос:

– Ну, что еще такое!

– Пойди и проверь, Пэтти! Кто-то пьет забортную воду, – прохрипела Анни. – Останови ее! Быстрее!

Пэтти двинулась к следующей фигуре, лежавшей калачиком на дне ялика. Когда палец Пэтти дотронулся до щеки, голова отвернулась, но Пэтти успела ощупать мокрые губы.

Пэтти быстро потрясла ее за плечо. Она закричала:

– Сюзи! Вставай! Прекрати!

Сжавшись, как младенец во чреве матери, Сюзи не желала реагировать. Она притворилась спящей, даже когда Пэтти ударила ее.

Пэтти пробралась назад к Анни.

– Это Сюзи.

Анна была потрясена.

– Но она же знает, как опасно пить морскую воду. Пэтти пожала плечами.

Теперь уже обе женщины услышали, как Сюзи, лакая, пьет воду.

Пэтти заорала:

– Да опусти же ты этот черпак, Сюзи! Тихий голос жалобно ответил им:

– Я не могу остановиться, девочки. В темноте Пэтти поползла вперед и попыталась вырвать черпак из рук Сюзи. Та начала бороться. Пэтти закричала:

– Кэри! Сюзи пьет морскую воду! И мне кажется, что Анни крадет нашу воду! Да проснись же!

+Кэри быстро выпрямилась.

Лодка раскачивалась. Анни и Сюзи плакали.

Кэри заорала:

– Отдай его мне, Анни! Или я выброшу тебя за борт! Плача и чувствуя свою вину, но послушно, как ребенок, пойманный с рукой в вазочке с печеньем, Анни отдала сосуд с водой.

Кэри схватила ротанговую бечевку, она обматывала ее вокруг сосуда в несколько рядов, затем крепко завязала узел. Она сказала;

– Никто не сможет открыть сосуд так, чтобы этого не увидели остальные. Анни, сучка, завтра не получишь воды.

Анни плакала от смертельного унижения. Она подумала о пожилых воровках, которые таскают вещи из магазинов, а потом говорят в суде:

– Не знаю, что на меня нашло. – Теперь Анни знала, что они чувствовали.

Ей было страшно стыдно за свое поведение.

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 17 МАРТА 1985 ГОДА

Кончилась их четвертая ночь в ялике, и кроваво-красное солнце медленно поднялось над черным морем.

В маленькой лодке все уже проснулись. Никто не разговаривал с Анни. Кэри все еще пыталась выяснить, сколько морской воды Сюзи выпила, но та только бормотала что-то бессвязное.

Прошлой ночью терпимость и дружелюбие покинули их. Виной этому была вода, выпитая Анни. Теперь в запавших, тусклых глазах женщин ясно светилось недоверие.

Измученные жаждой и открытыми болезненными язвами, вынужденные быть все в одном и том же месте, так что невозможно было даже пошевелиться, чтобы лодка не стала раскачиваться, дрейфуя в открытом море под палящими лучами солнца, женщины впервые заглянули в лицо медленной, мучительной смерти от жажды и истощения, или относительного быстрого конца, хотя он и казался им более отвратительным, – если акула перевернет лодку.

Они сидели молча, слушая, как ялик разрезает блестящую воду.

Пэтти проговорила:

– Ради Бога, Кэри, не стучи по краю лодки, ты меня с ума сведешь.

Кэри не услышала ее слов. Она безразлично наблюдала за Сюзи, которая стонала, лежа на дне лодки. Они были обречены выслушивать ее односложное монотонное бормотание.

– …Должно быть, она сама этого хотела. Нет, нет, нет!.. Если ей это не нравится, она всегда может убраться!.. Нет, нет, нет!.. Все они любят, когда с ними так обходятся… А причем тут секс?.. Печень уже никуда не годится… И нос сломан…

Пэтти застонала:

– Кэри, останови ее, или я заткну ей рот! Кэри повернулась, с ненавистью глядя на Пэтти.

– Если ты только попробуешь, я выброшу тебя из лодки.

Они яростно уставились друг на друга, затем Пэтти отвела взгляд.

– Извини, – пробормотала она.

Анни поймала взгляд Пэтти и поняла, что и Пэтти знала, что у измученных, полумертвых женщин в лодке не осталось почти никакой надежды.

Пэтти отвернулась от Анни. Все женщины в лодке намеренно избегали и игнорировали Анни.

Прошел еще один день невыносимой жары и жажды.

После того как они в полдень глотнули воды, Пэтти посмотрела на Сюзи – лежа на носу лодки, та бредила.

Пэтти повернулась к Анни.

– Те парни в Андах. Как они объяснили, что делали?

– Они знали, что это их моральный долг – остаться в живых, любым образом, – ответила Анни. – Они решили, что, когда один из них умирает, душа ведь покидает тело и улетает на небо, к Господу. Тело, покинутое душой, – это ведь только каркас, просто мясо, как бифштексы в супермаркете.

– Так вот как они это объяснили с точки зрения морали, – устало кивнула Пэтти. Анни добавила:

– Они верили, что Господу угодно, чтоб они жили – иначе они погибли бы в катастрофе. Они верили, что Господь дал им и средство, чтобы выжить, – тела их друзей.

Пэтти сказала:

– И священник сказал потом, что они не согрешили? Сильвана кивнула.

– Им ведь дали причастие без исповеди, верно? – спросила Пэтти. – Потому, что in extremis, церковь это позволяет!

Сильвана кивнула.

– Но я не могу. – И она медленно покачала головой в капюшоне.

Пэтти сказала:

– Если бы я умерла, я бы просто хотела, чтобы вы съели меня. Мне бы не хотелось, чтобы вы бросили мой труп этим проклятым тварям.

Сильвана ответила:

– Я этого не сделаю. И Кэри тебе не позволит. Пэтти прошептала.

– Это надо сделать быстро. Как только человек умирает, надо успеть собрать его кровь, перед тем, как она свернется. Так что надо решить все заранее.

Сюзи продолжала бредить – она была смертельно больна еще до того, а теперь организм ее был обезвожен, она бормотала что-то не переставая, и уже не сознавала, что происходит вокруг нее. Всех женщин удивляло, что Сюзи сломалась так быстро.

Проходили часы. Женщины лежали под белым раскаленным солнцем, которое продолжало высушивать из них последние остатки влаги.

Сюзи стонала и тяжело дышала, а Кэри нежно поглаживала ей лоб, словно стараясь защитить ее. Кэри яростно смотрела на остальных женщин. Она все еще была самой сильной из всех, кто были в ялике.

Языки у них распухли и высовывались между черными, потрескавшимися губами, глаза глубоко запали, лица приобрели землистый оттенок, на руках были мокрые мозоли, а ноги и ступни покраснели и раздулись.

От соленой воды у всех образовались болячки на спинах и ягодицах, сидеть или шевелиться было страшно больно. От слишком длительного пребывания под палящим солнцем, от блеска воды глаза у всех покраснели и болели. Все они мучились от запора, моча выделялась с трудом. Пользоваться черпаком у них больше не было сил.

В сумерках им стало немного легче, но воздух продолжал оставаться жарким и душным. При каждом вдохе женщины задыхались, словно после долгой пробежки.

На закате солнца они обменялись несколькими словами и смочили губы остатками воды.

Аини не позволили выпить ни капли воды напоследок.

На черном бархате тропического неба появились низкие звезды. Женщины распростерлись в ялике и принялись сосать пуговицы своих мундиров, чтобы стимулировать выделение слюны.

Четыре долгих месяца эти женщины боролись за то, чтобы выжить. Им пришлось стать изобретательными, сильными и смелыми. Они научились пользоваться своей силой и находить в себе все новые силы. Им пришлось поддерживать друг друга и полагаться друг на друга, так как они сталкивались с общей опасностью. Они терпеливо боролись с голодом, усталостью и болезнями. Полные решимости, они воевали со страхом, паникой и стрессом. Они все вынесли, исполнясь отваги и смелости от этих пыток.

А теперь каждая из них думала только о себе. И было трудно справиться с инерцией и безразличием даже для этого. Прошло всего несколько дней, а их крепкий союз уже распался.

Анни морально сломалась. Никто не был уверен, справедливо ли подозрение Пэтти, злой ли это умысел или безумие. Сюзи же была уже конченным человеком, почти умирающей.

Белые звезды, мигая, смотрели на них с черного неба, и все они поняли, что в конце концов всего одна из них останется в живых – и одна в этой лодке.

Пэтти подождала наступления темноты. Она не могла заставить себя заговорить об этом днем. Затем, с трудом шевеля потрескавшимися, кровоточащими губами, она снова хрипло и настойчиво зашептала в ухо Сильване:

– Это лучше, чем позволить акулам сожрать нас. Таким образом, кто-то из нас будет еще иметь хоть какой-то шанс. Вскоре мы будем слишком слабы, чтобы шевелиться. Мы должны решиться сейчас.

Сильвана посмотрела на Пэтти.

– Как ты можешь? Пэтти прошептала:

– По крайней мере, я же не предлагаю…

– Так что же ты предлагаешь? – прошипела Сильвана. Пэтти прошептала:

– Они, бывало, помогали кому-нибудь умереть. Если было ясно, что один из моряков в той спасательной шлюпке умирает… Если бы он в любом случае должен был умереть… Тогда они помогали ему умереть… Это прекращало его страдания, а для остальных это был шанс выжить.

– А что – если никто не умирал сам? – спросила Сильвана.

– Тогда они все тянули жребий. И один жертвовал собой ради других.

Сильвана прошептала:

– Я никогда больше не-смогу никого убить, никогда г никого, и я не хочу, чтобы кто-нибудь убивая меня. Пэтти прохрипела:

– Как это может быть неправильно, если это законно? И я обещаю тебе, что это законно – если все согласны, и все на равных тянут жребий. Тот, у кого будет самая короткая палочка, должен умереть, а самая длинная достается палачу,

Кэри сказала:

– Сюзи не в состоянии ни на что согласиться, не говоря уже о том, чтобы тянуть жребий.

Пэтти подскочила. Она-то думала, что Кэри спит. Пэтти продолжала отчаянно настаивать.

– Это почти безболезненно. В том случае с англичанами, о котором мне читал Чарли, капитан проделал это перочинным ножом. Он вскрыл яремную вену юнги, а затем собрал кровь в черпак. Именно кровь спасает от жажды, хотя она и соленая. Первый помощник был готов держать юнге ноги, на случай, если тот будет дергаться, но тот не сопротивлялся и даже не закричал. И, похоже, он не страдал. Он просто тихо умер, всего за пять секунд. Так что все остальные остались в живых. – Она помолчала, а затем спокойно добавила. – Сюзи скоро умрет.

32

ПЯТНИЦА, 15 МАРТА 1985 ГОДА

– Гарри, для вас радиосообщение, – сказал пилот вертолета, протягивая ему наушники.

До Гарри донесся еле-еле слышный голос Керри:

– Гарри? У нас гости. Раки хочет тебя видеть. Капитан ждет тебя тут, чтобы сопровождать во дворец. У него для тебя письмо. Мне он не разрешает его вскрыть.

– Он слышит то, что ты говоришь, Керри?

– Нет, он у меня в офисе, а я в радиорубке.

– Я не вернусь, Керри, – твердо заявил Гарри. – Я не собираюсь прекращать эти поиски. Каждая минута может стоить жизни. Я собираюсь приказать пилоту, чтобы он доставил меня обратно в Райский залив. Ты можешь послать туда Джоуна, чтобы он принял меня. Надо было мне подумать об этом прежде всего остального.

– Ты что, Гарри? – раздраженно спросил Керри. – Ты же знаешь, мы не можем игнорировать требований

Раки по этому поводу. Он запросто может выкинуть нас, понимаешь? Ты можешь поговорить с ним об этих новостях, касающихся женщин. Но представь, что скажут в Питтсбурге, когда Джерри узнает, что ты отказался приехать к президенту.

– Раки уже знает о женщинах, но не хочет, чтобы мы знали о них, так что я не думаю, что он захочет обсуждать это, – сказал Гарри. – Но я намерен разыскать этих женщин прежде всего, другого и не важно, кто встанет на моем пути.

– Я все-таки склонен полагать, что ты не станешь создавать себе неприятности, Гарри.

– Послушай, у нас есть доказательства, что женщины «Нэксуса» отправились в море два дня назад из района Райского залива, – сказала Гарри. – Так вот, я возвращаюсь туда.

– Что ж, отлично, Гарри, – прожужжал в наушниках голос Керри. – Но знаю, ты лично нам не нужен, чтобы продолжить поиски. Ты не пилот. Твое отсутствие никак не повлияет.

– Не хватит горючего до Райского залива, – лаконично вмешался пилот. – У нас его только на семь минут полета до посадочной полосы Иды.

– Пусть Джоун ждет меня на полосе с картами суши и моря, – сказал Гарри, обращаясь к Керри, – а капитан, который у Раки, пусть держится от меня подальше до тех пор, пока мы втроем не решили относительно плана поисков. Я не собираюсь покидать борт этого летательного аппарата, пока все не закончится.

Он уже собрался отключиться, но добавил еще:

– Кстати, Керри, прошу тебя, немедленно объяви вознаграждение в сто тысяч долларов тому, кто найдет женщин в лодке, причем живых. Они сейчас в море, так что Раки не может запретить нам объявление о вознаграждении. Я хочу, чтобы об этом было объявлено как можно быстрее и шире, район поисков – тот, который вычислил Джоун. Пусть дают объявление по коммерческим радиостанциям и на короткой волне, на морских и наземных частотах, по всему району, на английском и на пиджин-инглиш.

– Я не могу этого сделать, – ответил Керри. – Этим должен распоряжаться Джерри Пирс.

– О'кей, – сказал Гарри, – свяжись с ним. У тебя ровно семь минут, чтобы получить от Джерри ответ.

– Ты получишь там второй Дюнкерк, – предупредил Керри, – целую армию маленьких суденышек с полными надежд охотниками за сокровищами, рыбаками и туристами.

– Я на это и рассчитываю.

Когда вертолет приземлился на взлетной площадке в Маунт-Иде, Керри и Джоун уже ждали там. Как только лопасти остановились, они ринулись к вертолету. Пилот выпрыгнул наружу. Керри и Джоун впрыгнули внутрь.

– Что это Роджер такой кислый? – спросил Джоун.

– Он доконал меня постоянными отказами от поисков на море, – ответил Гарри. – Так что у нас в распоряжении только один летательный аппарат.

– Он имеет право, – сказал Керри.

– Ты разговаривал с Джерри Пирсом? – спросил Гарри.

– Да, – ответил Керри. – Он не дал никакого разрешения на объявление о награде. Так он решил, Я не виноват. Керри умолчал о том, как Джерри заорал:

– Уймется наконец этот осел Скотт или нет? Я приказал ему ясно, чтобы он вернулся! Насколько всем понятно, поиски окончены! Единственное, чего Гарри Скотт может от нас сейчас требовать, это письма со справкой о его невменяемости.

– О'кей, Керри, – сказал Гарри. – Я заплачу вознаграждением из своего кармана. Я свяжусь с Элом Кинсменом, менеджером основной ветви фирмы «Беркли» в Сиднее. На это потребуется не больше двух минут. А Джоун пусть укажет, где искать.

Джоун разложил у себя на коленях карты и посмотрел на Гарри:

– Если честно, у меня нет надежды, что можно отыскать этих женщин. Без толку прочесывать этот огромный регион. Знаешь, поиски на море гораздо труднее, чем может показаться. Ведь море движется, и вместе с его движением постоянно смещаются участки, которые уже осмотрены. – Джоун тряхнул головой. – Каждый день поисков пропавших людей полностью меняет картину ветров и течений, а вместе с ней меняется и направление, в котором пропавшие люди могли в течение этого дня переместиться.

– К тому же не забывай, что размер лодки двенадцать футов. Запросто можно не заметить сверху, – добавил Керри. – Белая лодочка может показаться гребнем волны.

– Ведь ты моряк, Гарри, так? – сказал Джоун, – И ты знаешь, что такое течения. Гарри кивнул.

– А я ничего о них .не знаю, – сказал Керри. – Что нужно знать?

Джоун ткнул пальцем в морскую карту, в район южнее Райского залива.

– Они двигаются в северо-восточном течении со скоростью один узел, а это значит, что они перемещаются на двадцать шесть миль за каждые двадцать четыре часа. Этот второй шторм, возможно, отбросил их еще на десять миль от берега. Если бы мне пришлось угадывать их местоположение, я бы сказал, что они где-то в пятидесяти милях к юго-востоке от Райского залива. Но может так случиться, что они гребут против течения и двигаются вдоль побережья.

Джоун положил поверх карты прозрачный пластиковый листок, разделенный на квадраты.

– Эта сетка показывает нам юго-восточное течение, а чтобы обследовать каждый квадрат нужен час полета, итого около пятидесяти пяти летных часов понадобятся на поиски. – Он взглянул на Гарри. – На мой взгляд, на успех можно рассчитывать только на тридцать процентов. Но если совсем не искать, то процент успеха равен нулю.

– С чего нужно начинать? – спросил Гарри.

– Я бы потратил сегодняшний день на осмотр с высоты двух тысяч футов.

– Я возвращаюсь на «Чероки», – сказал Гарри.

Поскольку Джоун не знал, что у лодки есть мотор, он не учел этого в своих расчетах. Лодку отнесло на восемь миль к западу, потом четырехчасовой шторм отнес ее еще на двадцать восемь миль к западу, местонахождение ее оказалось в тридцати шести милях к западу от Райского залива – то есть, на шесть миль к западу от района поиска. вычисленного Джоуном.

Он с самого начала собирался искать не там, где нужно.

Солнце светило им в затылок, когда Гарри и Керри подходили к шахтерским конторам, где находился капитан армии Пауи, ожидающий Гарри, чтобы препроводить его в Президентский дворец.

Керри достал из кармана листок дешевой желтой бумаги и сказал:

– Между прочим, Гарри, у меня есть кое-что, на что тебе следует взглянуть. Прошлой ночью этот профсоюзный лидер Миндо сбежал из тюрьмы. Или, если точнее, то его надзиратели открыли дверь камеры и исчезли вместе с ним.

– И куда они отправились?

– Предполагается, что он спрятался в Центральных горах с двадцатью девятью вооруженными людьми. Имей в виду, отец Миндо – сильный вождь, так что, без сомнения, он ждал его там и с ним еще другие воины. Ходят слухи, что кое-кто из нижних чинов армии Раки тоже взбунтовались.

– И правильно, – сказал Гарри. – Миндо прирожденный лидер.

Керри протянул тонкий листок бумаги.

– Вот манифест Миндо, напечатанный, когда он был в тюрьме. Только одному Богу известно, кто прочтет это, ведь только четырнадцать процентов населения грамотны.

– Э, да он на английском, – удивился Гарри.

– Обычный пропагандистский шаг, рассчитанный на ООН и австралийцев, – сказал Керри. – Разумеется, есть и вариант на пиджин-инглиш.

Гарри быстро прочел манифест Миидо.

– А ведь многое тут верно, Керри. Миндо ясно осознает, что на Пауи никогда не будет никаких иностранных разработок, если иностранные специалисты боятся жить здесь. Молодец, он объясняет, почему залоговый и выкупной бизнес должен быть немедленно приостановлен.

– Сейчас гораздо труднее становится остановить разбой между племенами, – возразил Керри.

– Ты думаешь, наши люди стали пленниками, Керри?

– Они не первые белые, исчезнувшие в странах третьего мира. Но если наши люди стали заложниками, то, возможно, это было сделано для того, чтобы запросить за них выкуп. А потом, возможно, планы похитителей нарушились.

Керри открыл дверь конторы, и Гарри сунул в карман смятый листок с манифестом.

Ожидающий армейский капитан вышел им навстречу, отдал честь и протянул письмо. С явной неохотой он стал собираться уходить из оснащенного кондиционером офиса Керри.

– Прежде, чем мы отправимся, я сделаю один телефонный звонок, хорошо? – спросил Гарри.

Капитан кивнул и с удовольствием вернулся в кресло.

Дозвонившись до своего сиднейского банковского менеджера, Гарри объяснил ему, чего он хочет.

– Керри не в силах сделать это, хотя запомните: Керри это соль земли.

– Он – соль земли? – переспросил Эл Кинсмен.

– Да, соль земли, – сказал Гарри. – Но он не в состоянии выполнить этого. Поэтому, Эл, я хочу, чтобы вы сделали это для меня.

Удовлетворенный тем, что их пароль «соль земли» был произнесен, подвергнут сомнению и повторен, Эл Кинсмен незамедлительно принял к сведению, что банк должен обзвонить пресс-службы и объявить о вознаграждении от имени сиднейского отделения.

Увидев на лице у Керри удивленное выражение, Гарри мрачно произнес:

– Все в порядке, они не смогут меня уволить. Мысленно он добавил: «И до тех пор, пока у меня находятся часы, принадлежавшие Артуру и Родди, Джерри не осмелится быстро провернуть дело с Раки за моей спиной».

Но с этих пор было ясно, что Джерри берет на себя опеку над «Нэксусом», а Гарри он всегда будет считать человеком, бросившим вызов его авторитету. Для Гарри в «Нэксусе» не было будущего. Но Гарри уже решил, что и для «Нэксуса» нет места в его будущем. Единственное, чего он хотел теперь, была Анни, а все остальное в жизни могло и подождать.

Придя во дворец, Гарри был снова отведен в темную, заставленную мебелью комнату, где он стал свидетелем сцены с последней женой Раки.

Поверх персидского ковра стоял витиеватый, украшенный золотом французский диван девятнадцатого века. Прямо напротив него на треноге стоял старомодный фотоаппарат. Голова фотографа скрывалась под черной тряпицей, и можно было видеть только его потасканные брюки-клеш.

Президент Раки, великолепный в своей ярко-красной военной форме, сидел на диване. Рядом с ним изогнулась пухленькая кучерявая юная девица. На ней было длинное платье из голубого сатина с широкими рукавами. В одной руке она держала бутылку кока-колы, что на Пауи являлось предметом роскоши, а другой рукой запихивала в рот президента земляные орехи. Когда он разевал свой розовый, огромный, сверкающий зубами рот, чтобы поймать им орех, он напоминал бегемота.

Раболепный фотограф сменил пластинку, но Раки жестом услал его прочь, говоря при этом:

– Довольно, ты и так много извел пленки на одну официальную фотографию. – И рассмеялся на удивление высоким, пронзительным смехом.

Маленький черный похотливый котенок продолжал поедать арахис, игнорируя появление Гарри, но Раки кивнул:

– Вас должны были проводить в мой кабинет, мистер Скотт, а не сюда. – Раки взял со стола два темных стакана. Гарри заметил, что в одном боку стола вмонтировано радио. Раки любил всякие игрушки. Гарри знал, что многие люди с Запада презирают Раки за его полудетские, непосредственные и даже вульгарные манеры, но Гарри они казались смешными и трогательными.

Следуя за Раки по яркому пурпурному ковру в коридоре, Гарри заметил, что его ботинки из страусовой кожи, украшенные бриллиантами, были снабжены высоченными каблуками. Придя в свой кабинет, Раки уселся за письменный стол и скрестил на груди руки. Гарри он не предложил сесть и тот остался стоять, зная, что должен изображать из себя мальчика, трепещущего перед директором школы.

– Я слышал, вы сегодня побывали в Катанге? – спросил Раки.

Гарри кивнул. Он знал, что теперь за ним постоянно следят.

– И что же вам удалось узнать?

– Я узнал, что пять женщин два дня назад вышли в открытое море на лодке, господин президент.

Гарри был осторожен, чтобы не проявить ни сарказма, ни раздражительности. Тон его голоса был уважительным и нейтральным. Он знал, как быстро спокойное настроение президента может смениться гневом, параноидальной подозрительностью, безумной яростью.

– Есть лишь доказательства, что беглецы расположились лагерем в священном месте, – сказал Раки. – А доказательств того, что это были белые или женщины, нет. Пустые сплетни постоянно циркулируют по этому острову. Это ужасно.

Гарри не стал уточнять, кто может носить черный кружевной лифчик.

– Я вызвал вас сюда, чтобы окончательно определить дату подписания соглашения, – сказал президент.

– Мы еще не оговорили всех условий контракта, – сказал Гарри, – не пришли к соглашению в некоторых деталях. Как вы знаете, мои коллеги в Питтсбурге не имели дела с таким видом торговли. Им нужно время, чтобы утрясти эти платы. Наши законы строги.

Полчаса Гарри продолжал обсуждать условия. В конце-концов договорились снова встретиться через два дня, 17 марта, а за это время люди в Питтсбурге придут к какому-то решению. У Гарри оставалось достаточно времени, чтобы придумывать, как еще оттянуть подписание соглашения, что по закону скомпрометирует «Нэксус» на ближайшие десять лет.