Текст книги "Дикие"

– Гадость! – сказала Сюзи.

После вечернего приема пищи, когда они сидели на корточках вокруг костра в темноте, Джонатан разрезал одну из сеток от москитов, чтобы сделать вуаль и завязать ее под подбородком – как сетку у пчеловодов, – надевая ее на белые с висящими полями шляпы от солнца, которые они спасли с «Луизы». Они еще сделают навесы для ночи, используя две другие сетки от москитов; преимущество будет отдаваться тем, кто заболел.

– О'кей, – сказал Джонатан, закончив с сетками. – Представим, что мы на скачках за кубок Мельбурна. Хорошо надень шляпу, чтобы твоя лошадь пришла первой. Примерьте их, подойдут ли вам размеры.

– Попробуйте сначала мои грязевые нашлепки, – сказала Анни. Она смешала жестянку грязи, используя землю и воду с реки. Грязь должна была быть налеплена на голени и лодыжки, чтобы защитить от москитов и уменьшить зуд от укусов.

Предыдущей ночью шли жаркие споры по поводу четырех пар кожаных перчаток для рыбной ловли, которые могли защитить руки от москитов. Они все были благодарны судьбе, что у них оказались огромные белые рубахи для рыбалки с лодки, которые защищали верхнюю часть тела, но ниже их слишком коротких шорт ноги Сюзи и Пэтти, а также лодыжки остальных были безжалостно искусаны.

Глядя на измазанные лица друг друга, увенчанные сверху нелепыми шляпами с сеткой, женщины начали смеяться – в первый раз с тех пор, как с ними случилась беда. Анни сказала:

– Мы будем это смывать каждое утро, когда будем купаться.

– И после купания каждый проверит стопы, – сказал Джонатан. Ваши ноги становятся сейчас даже более важными, чем руки. Тапочки нужно прополаскивать каждый день и сушить у огня. Ноги должны мыться каждый вечер в горячей соленой воде для закаливания. И ради Бога, не вскрывайте волдыри. Если только у вас загноится нога или вы ее сотрете, то в джунглях вы, скорее всего, уже не сможете, от этого избавиться.

Пэтти зажала голову руками.

– Мне нужна медсестра прямо сейчас. У меня болит голова с тех пор, как я взобралась на эту скалу. В аптечке есть аспирин?

Хотя там и была довольно потрепанная упаковка аспирина, но сама аптечка вызывала разочарование. Банки были ржавые и далеко не чистые, а их содержимое устарело и частично было использовано. Тюбик антисептической мази был выжат почти до конца, так же как и тюбик мази от кровососущих насекомых, половина каламиновой настойки была израсходована, и на катушке осталось совсем мало пластыря. Тем не менее в аптечке хранились пара бинтов, маленькие ножницы, тюбик мази для губ, баночка с тальком, сломанный градусник, флакон нюхательных солей и грязная маленькая баночка с какой-то неизвестной мазью.

Джонатан взял эту баночку и нанес немного коричневой мази на лоб Пэтти.

– Это тигриный бальзам, на основе опиума. Снимает головную боль и похмелье. Анни предложила:

– Давайте все проверим, что у нас есть в сумочках. Может быть, там найдется что-нибудь получше.

– Точно, – сказал Джонатан. – Я всегда удивляюсь, что женщины в них таскают.

При свете костра сумочки произвели на свет кучу помад, компакт-пудры, зеркалец, денег, ключей, солнцезащитный крем, салфетки и ручки. У Анни оказался пакет тампонов. У Кэри были сигареты, зажигалка и записная книжка. Пэтти торжественно извлекла из сумочки маленький швейный набор – бесплатный подарок отеля, содержащий еще одни ножницы. У Сюзи было две тысячи долларов в чеках «Америкэн Экспресс». Джонатан спросил:

– У кого есть водонепроницаемые часы? Отдайте их мне, мы будем их хранить в банке из-под лимонных леденцов на случай, если нам понадобится обменять их на что-нибудь.

Сюзи протянула платиновые часы, циферблат которых был обрамлен бриллиантами. Анни сняла черный шелковый ремешок со старинных круглых золотых часов, которые принадлежали еще ее матери. Сильвана, так же как и Кэри, не носила часов во время каникул. Единственными водонепроницаемыми часами были хромированные «Сейко» Джонатана и черные пластиковые «Clorbor» Пэтти.

Джонатан сказал:

– Все, кто выходит за пределы лагеря, надевает «Clorbor».

– А как насчет наших колец? – спросила печально Сильвана. – Можем ли мы еще носить кольца, которые подарили нам наши мужья?

Наступил момент эмоций. Джонатан кивнул.

– Конечно. Как я сказал, я вовсе не собираюсь менять что бы то ни было, так как это мигом наведет на наши следы.

Пэтти спросила, насколько далеко распространяется зона табу.

– Не дальше Бирманского моста, так как, очевидно, это та дорога, которой пользуются, – сказал Джонатан. – Держитесь как можно ближе к лагерю, тогда вы меньше рискуете зайти за зону табу, и ни в коем случае не подходите близко к соседней деревне.

Сюзи настаивала:

– Но почему нет? Джонатан сказал:

– Это не безопасно.

– Но почему нет? Он медленно произнес:

– Я полагаю, вам пора кое о чем узнать. Здесь иногда бывают случаи каннибализма. Что обычно для деревень, живущих на одной рыбе.

Наступило шоковое молчание, за которым последовали едва слышимые восклицания ужаса.

– Как ужасно!

– Отвратительно!

– Ты не можешь быть серьезным!

– Мне кажется, меня вырвет!

– Ты, должно быть, нас обманываешь! Сюзи задохнулась.

– Когда я отказалась плыть в пещеру, ты велел мне идти в соседнюю деревню.

– Ты бы все равно погибла, – сказал Джонатан. – Я должен был думать о безопасности остальных. Туземцы не знают английского, а ты не знаешь, как объясняться с ними, поэтому ты не смогла бы им сказать, что мы спрятались за водопадом.

Снова наступило шоковое молчание. Джонатан сказал:

– Большая часть этого острова все еще находится в первобытной стадии – в частности, дикие, неплодородные участки на юге, где живут занимающиеся рыбной ловлей туземцы. В округе вы можете за пару топоров и свинью купить себе трудолюбивую невесту.

Пэтти спросила:

– А какое отношение это имеет к каннибализму?

– Животные здесь редкость, и свежее мясо бывает не часто. Туземцы держат свиней, но не убивают их, так как свиньи являются символом изобилия. Они используют свиней для обмена или для оплаты долгов. Они убивают одну для специального празднества, и ее едят только мужчины, на детей и женщин не тратятся. Для туземцев каннибализм есть человеческая экология, они считают лишним хоронить людей или сжигать их. Когда их сородичи умирают, они их съедают.

Пэтти сказала:

– Но мы не являемся их чертовыми родственниками.

– Любой чужеземец рискует сойти за лишнюю свинью. Пэтти очень быстро заговорила:

– Ты должен научить нас всех стрелять из этого пистолета. Сейчас же!

– Не стоит слишком беспокоиться насчет сейчас. Охота за головами начинается в определенный сезон, в июне, и они направляются на другие острова – в этой области приблизительно восемьсот островов. Хороший гребец может безостановочно плыть на каноэ в течение сорока восьми часов, чтобы похитить жертву. Но ее используют не только в качестве пищи; человеческие жертвы необходимы для религиозных и церемониальных целей.

Кэри взорвалась:

– Но почему ты тогда привез нас на своей шлюпке в это место? Почему ты разрешил нам сделать пикник на каннибальском пляже? Почему они построили роскошный отель посреди этого острова людоедов?

– Национальная Ассамблея хочет способствовать туризму, потому что это обеспечивает легкие деньги, – сказал Джонатан, – а этому острову нужны наличные, чтобы приблизиться к двадцатому веку. Единственные песчаные пляжи находятся на этой стороне острова.

Сильвана промолвила:

– Не могу представить, как Артур разрешил все это?

– Скорее всего, Артур не знал об этом. Официально каннибализм исчез несколько лет назад. Это то, что не обсуждают, но каждый знает, что это все еще продолжается здесь, так же как и в Папуа – Новой Гвинее, хотя Гвинея кишит туристами. Помните сына миллионера, который исчез в шестидесятых? Считают, что он закончил свою жизнь в котелке.

На следующий день, в субботу, 17 ноября, они построили себе жилище.

Джонатан срезал двенадцать молодых деревцев разной длины, которые Пэтт очистила одним из кухонных ножей. Сюзи собрала ротанг, чтобы использовать его в качестве веревок и ниток; он произрастал, как виноград, прямо из земли, переплетаясь как плющ, самый толстый у корня, чтобы делать веревки, и утончающийся к верхушке, как раз для ниток. Для Кэри эта работа оказалась трудной из-за поврежденных кистей, но она могла носить ротанг в лагерь на плечах.

Джонатан отмерил площадь в пятнадцать футов и на каждом углу воткнул восьмифутовый, раздвоенный на конце шест. Он объяснил:

– Мы привяжем к этим подпорам еще четыре шеста, чтобы получился каркас, как у ящика, высотой в шесть футов. – Он подпер два шеста, чтобы образовалось на каждом конце карсака что-то похожее на букву А. – Мы привяжем более тонкие шесты горизонтально между теми двумя, чтобы полностью подготовить основу нашей хижины; у нее будет навес, почти достигающий земли.

Анни и Сильвана собирали бегонию – огромные овальные листья длиной в четыре фута с очень толстыми прожилками. В центре каждой прожилки они сделали косую прорезь; Джонатан нацепил листья через прорези на горизонтальные шесты, концом листа вверх, начиная снизу; таким образом каждый новый ряд с листьев бегонии перекрывал предыдущие, по тому же принципу, что и черепица крыши.

Сюзи ворчала во время работы:

– Я не вижу причин, почему мы не можем спать просто под парусиновым навесом, как это было прошлой ночью.

– Потому что он не такой большой, чтобы хватило на всех, а тебе нужно хорошо выспаться, иначе ты не сможешь работать, – ответил ей Джонатан.

– Я не хочу выполнять эту работу. Он тяжело посмотрел на Сюзи.

– Когда мы закончим делать крышу, ты можешь выкопать сточную канаву, прямо поверху, от одной из сторон хижины. Тогда пол будет всегда сухим.

Теперь они поняли, что если будешь жаловаться, то тебе предоставят худшую работу.

Их самой серьезной проблемой были не змеи и не акулы, а климат. Ночи казались даже жарче, чем дни; за исключением единственного прохладного часа на рассвете некуда было деться от влажности, которая обычно была выше 90 процентов. Их волосы были постоянно влажными от пота, их одежда была до того сырой, что хоть выжимай, им было душно, жарко, и большую часть времени они были вялы, как будто только что оправились от гриппа и вышли на сцену, когда, несмотря на то что вас мучает жажда, не так-то просто получить стакан воды.

Ближе к вечеру Джонатан продемонстрировал роскошное приспособление. Он разрезал молодое деревце на четыре двенадцатидюймовых части и забил их в утрамбованную землю пола новой хижины так, что образовался прямоугольник три на шесть футов. Затем он срезал несколько бамбуковин высотой прмерно тридцать футов, разрубил их на четыре части и привязал их ротангом к верхней части колышков прямоугольника.

Затем он довольно усмехнулся.

– Кровать, защищающая от скорпионов. Предохраняет от простуды на земле и предрассветной влаги.

Как раз перед рассветом было холодно, а они уже страдали от расстройства желудка и поноса.

Сюзи тут же вскарабкалась на бамбуковую кровать, которая прогнулась под ее тяжестью, затем выпрямилась, как батут.

– Но это в самом деле удобно, – сказала она, сидя со скрещенными ногами. – Мне тоже нужно такую.

Итак, каждая женщина сама себе сделала кровать, что определенно внесло некоторый комфорт в их ночи, так же как и дни, когда было слишком жарко двигаться. С того" момента, как у них появились кровати, женщины приободрились.

Хоть что-то улучшилось, наконец.

Перед сумерками все женщины, кроме Кэри, последовали на пляж за Джонатаном, который нес два ведра, два гарпунных ружья, две удочки и два ножа. Кэри оставили сторожить лагерь, так как она уже знала, как ловить в океане рыбу, тогда как остальные женщины еще не совсем научились этому.

Джонатан учил их искать вдоль берега крабов, личинок насекомых для наживки. Он показал им, как спрятать крючок в наживке, как сделать крючки из колючек или крючковатых частей костей, или леску из ротанга, или из распущенных нитей парусины, смотанных против часовой стрелки, чтобы сделать нить более прочной.

– Почему мы должны делать себе крючки, леску и копья для ловли рыбы, когда у нас еще есть гарпунные ружья и множество уже готовых принадлежностей? – ворчала Сюзи.

– Для того чтобы научиться стрелять из ружья, нужно время. И ты не сможешь избежать потерь лесы и крючков – они зацепляются за подводные камни или запутываются обо что-нибудь под водой, – ответил ей Джонатан. – И мои снасти в основном слишком громоздки для такой рыбной ловли. Нам нужно их сохранить до того момента, когда мы выйдем в море.

Он показал им, как выбрасывать рыбу на берег, когда отлив обнажает широкую гряду скал на отмелях, с которых можно сгрести трепыхающуюся рыбу сетями. Он научил их использовать камни и валуны, которые можно было сдвинуть, чтобы закрыть природные впадины на скалах и таким образом поймать там рыбу.

Он сделал копье, привязав свой нож к бамбуковой палке толщиной с большой палец, и затем показал, как бросать копье, целясь просто перед рыбой в направлении ее движения, учитывая рефракцию воды. Он показал, как вонзить копье прямо вниз одним метким ударом и сразу вынимать из воды, чтобы рыба не смогла ускользнуть из-под острия до того, как попадет в сеть.

Он также убеждал их не отчаиваться, если рыба не попалась.

– Есть два секрета рыбной ловли, – объяснял он. – Один – правильно использовать нужную приманку, а другой – терпение.

– Тогда почему так хорошо получается у Пэтти? – спросила раздраженно Сюзи.

Надев кожаные перчатки, Пэтти и Анни осматривали побережье и заполненные водой впадины, образованные кораллами. Коралл, обнаженный отливом, был не красивого розового цвета, а скучных, землистых тонов, от цвета загара до черного. И формы коралла были тоже разные: похожие на ветви, папоротник, на извилины мозга.

– Ищите съедобных моллюсков, мидий, гребешки, морские огурцы – они выглядят как большие слизняки, – ободрял их Джонатан, – вы также найдете здесь креветок, морских ежей, речных раков и крабов. – Он уже показывал им ядовитых моллюсков, которых не нужно было собирать, – в конусообразных или веретенообразных раковинах.

Сюзи и Сильвана собирали амарант, сочные красновато-зеленые водоросли, которые большими островками разрослись по кораллу.

– В свежем виде по вкусу напоминает водяной кресс, а если варить в морской воде, то похоже на шпинат, – сказал им Джонатан.

Полчаса спустя, когда они встретились на песке, у Пэтти было около кварты моллюсков.

– Не слишком много для шести человек, – прокомментировала Сюзи.

– Мы сварим это немногое с вашим амарантом и получим хорошую похлебку, – пообещал Джонатан. – Перед тем как мы ляжем спать, я сделаю сеть для глубоководной ловли. Я согну гибкий побег в круг и привяжу его к сачку из москитной сетки. Завтра вы сможете ловить креветок в лагунах скал как пара подростков.

Весь день женщины усердно работали под руководством Джонатана, как класс студентов усердно работает под наблюдением профессора. Они все еще были не слишком дружелюбны друг к другу, и все они, каждая по-своему, старались обратить на себя внимание единственного мужчины.

Когда они собирали основу их хижины, Сюзи все время роняла палки и с надеждой смотрела на Джонатана, а Кэри постоянно подскакивала к Джонатану, чтобы помочь их собирать. Каждый раз, как только Анни приготовляла очередную партию листьев бегонии, она нерешительно смотрела на Джонатана и ждала его утвердительного кивка, прежде чем продолжать работу. Каждый раз, как только лист бегонии падал с рамы хижины, Сильвана пожимала плечами и посылала Джонатану довольный взгляд, как родитель, наблюдавший за ребенком, который впервые строит дом из кубиков. Пэтти гордо показала Джонанату свой первый улов моллюсков, и выражение ее лица было как у ребенка, ждущего, когда его погладят по головке. Тем не менее Джонатан, казалось, ничего не замечал.

Похлебка из моллюсков, составляющая их ужин, была разлита в отдельные кокосовые скорлупы, из которых они жадно ели заменяющими ложки свернутыми листьями. Впервые женщины ощутили порядок, если не безопасность. Глядя на тлеющие угольки костра, что отгоняло москитов, их охватило также чувство удовлетворения. Они чувствовали себя умиротворенно и теперь уже не по милости природы, то, чего всегда им было не понять.

На протяжении всего дня – пока они купались в лагуне, пока они строили жилище, пока они рыбачили на пляже, играли в кукольный домик в джунглях – чьи-то глаза следили за ними со скрытых листьями веток дерева, растущего с другой стороны водопада. В послеполуденный час мягкий порыв ветра в одно мгновение взметнул пальмовые листья. Только один момент туземец был открыт взгляду, недвижимый и немигающий. В следующее же мгновение листья сомкнулись над ним и ничего уже нельзя было увидеть. Стоя, не шелохнувшись на вершине дерева, шпион продолжал наблюдать за женщинами холодным, расчетливым взглядом змеи.

12

ВТОРНИК, 15 НОЯБРЯ 1984 ГОДА

Как только подошли солдаты, Гарри и Керри медленно подняли руки. Они знали, что, когда на тебя направлено пять стволов, не стоит изображать из себя киногероя. Ты медленно движешься, с максимальной осторожностью и без всякого выражения на лице. В частности, не следует проявлять мальчишеской агрессивности – не стоит делать ничего провокационного, что может быть использовано как повод, чтобы застрелить тебя.

Один из солдат выступил вперед, дернул за часы на вытянутой руке Керри и снял их. Гарри точно так же потерял свои дешевые часы. Солдаты спорили по поводу золотых часов Керри, которые они явно предпочитали дешевке Гарри. Затем оба белых мужчины почувствовали, как карманы их пиджаков и брюк обшаривают руки. Солдаты вытащили их пистолеты, бумажники, немного мелочи и сигареты Гарри. С ружьями, приставленными к спинам, их повели к ступеням отеля и грубо толкнули направо, в небольшой кабинет управляющего.

У задней стены кабинета стоял распахнутый шкафчик для хранения документов, которые теперь были разбросаны по полу. На шкафчике был красный пластиковый поднос, на котором стояли кофейник, открытый пакет молока и кружка. Карта Пауи была прикреплена к стене над шкафчиком.

Посреди кабинета стоял явно не располагающий к себе письменный стол, заставленный открытыми консервными банками и пустыми бутылками. За столом сидел солдат, на запотевшем мундире которого виднелись нашивки капрала.

Небольшая группа солдат сидела в тени, на бетонированной дорожке, около кабинета хозяина отеля. Они вскочили на ноги и набились в эту небольшую комнатенку, в которой тут же разнеслась отвратительная вонь: перебродившее спиртное вперемешку с солдатским потом. Они смотрели на двух белых пленников с плохо скрываемой враждебностью. В воздухе витал дух смертельной опасности.

Капрал указал на запястья пленников, поднятые вверх, и что-то быстро заговорил на языке, которого Гарри не понял. Но было ясно, что капрал интересуется пропавшими наручными часами белых.

Солдаты молчали.

Капрал повысил голос, и стало видно, что он очень разгорячен. Он порывисто обошел вокруг стола и запустил руку в пустые карманы двоих пленников. Затем вновь заорал на солдат. Никто ему не ответил.

На лице капрала отразилась сильная ярость, он подошел к шкафчику, в котором обычно хранятся документы, вынул оттуда пакет с молоком и выдавил содержимое прямо в лицо Керри. Выражение лица Керри не изменилось, хотя и было ужасно неприятно ощущать, как теплое и прокисшее молоко стекает вниз на рубашку.

Нет, это пленников не испугало, они не увидели в этом поступке капрала настоящей угрозы для себя, но понимали, что, если солдаты настроены по отношению к ним столь цинично, – возможно все. Керри стоял с поднятыми руками, облитый молоком и униженный, а солдаты радостно загоготали, глядя на двоих пленников с радостным ожиданием. Гарри вдруг подумал: «Они разгорячены и им скучно. Возможно, ради забавы они начнут нас пытать. Возможно, мы погибнем».

Капрал подошел к Керри и, придвинув свое лицо почти вплотную к его лицу, проревел по-английски:

– Что вам здесь надо?!

Керри, отвечая, старался говорить безразличным тоном:

– Мы ищем нескольких очень важных американцев. Они гостили в этом отеле. Они – друзья генерала Раки.

Капрал ткнул указательным пальцем левой руки выше плеча Керри в сторону берега моря.

– Все американцы мертвы!

Не отрывая ненавидящих глаз от лица Керри, капрал одним движением смахнул со стола все консервные банки и бутылки на пол. В комнате завоняло еще сильнее. Капрал сел прямо на стол – на то место, которое он очистил, – и протянул вперед ноги.

– Американцы поехали ловить рыбу, а лодка взорвалась. Все погибли.

Капрал наклонился над столом и достал из выдвижного ящика кусочек материи с цветным узором. Он протянул этот кусочек Гарри: это был обрывок цветного бикини. От него исходил тонкий запах крема для загара. На маленьком атласном лейбе белого цвета было выведено какое-то слово. Керри прочитал его вслух:

– Янтсен.

«Это обрывок ни о чем не говорит, – подумал Гарри, – мало ли чей это бикини».

Капрал убрал материю обратно в ящик.

– Что случилось? – спокойно спросил Гарри. Капрал взглянул на него и рявкнул:

– Молчать! Вы оба арестованы!

Он вскочил на ноги, и обойдя вокруг стола, сел на стул.

За спиной Гарри в душную комнату набивались все новые люди в солдатских хаки. Гарри и Керри приходилось продвигаться вперед до тех пор, пока они не уперлись в стол, а сзади все продолжали давить. Все в комнате чего-то ждали. Это напомнило Гарри петушиный бой, который ему однажды привелось видеть на острове. Он вспомнил, чем закончился тот бой: переливающейся через края ненавистью и запахом крови.

Солдаты смеялись и шутили, делали друг другу непристойные предложения, подталкивали друг друга вперед к пленникам, подзуживали друг друга. До этой минуты события развивались слишком быстро, а теперь адреналин ударил в голову Гарри и все происходящее казалось ему тягучим и вечным, как будто в замедленной съемке.

Внезапно, к изумлению Гарри, капрал вскочил из-за стола и, вытянувшись по стойке смирно, отдал честь.

За спиной Гарри, который пока не успел ничего сообразить, раздался вдруг-властный голос, который отдал какую-то команду. Гарри услышал, как солдаты притихли и стали проталкиваться к выходу из кабинета. Пленники получили возможность сделать по шагу назад от стола, в который их вжимали еще минуту назад. У Гарри жестоко ломило руки, но он не смел опустить их.

Сзади раздалась еще команда. Гарри и Керри повернулись лицом к двери.

На пороге стоял стройный и подтянутый человек в аккуратно отглаженных форменных брюках и рубашке. На плече у него были нашивки капитана. Со слабым американским акцентом, который часто можно было услышать на Филиппинах, он спросил:

– Вы говорите по-английски?

Оба пленника ответили утвердительно.

– В таком случае ответьте: что вам здесь понадобилось? Этот отель реквизирован и теперь здесь размещаются армейские казармы.

– Можно нам опустить руки? – спросил Гарри.

– Да. Как вы сюда попали?

– На вертолете, – ответил Гарри, расправляя ноющие плечи. – Мы деловые друзья генерала Раки, он может за нас поручиться. Мы разыскиваем группу американцев – очень важные персоны, – которые останавливались в этом отеле.

– Ага, – кивнул головой капитан. Наступила небольшая пауза, после которой офицер сказал:

– Когда мы высадились, здесь уже никого не было. Свет горел, но персонала нигде не было видно. – Он пожал плечами. – Вероятно, они убежали. Когда островитяне чувствуют, что надвигаются тучи, они сматывают удочки. – После еще одной паузы он прибавил: – Вам лучше будет порасспросить кого-нибудь в городе. Идите к начальнику полиции. Я хочу, чтобы вы немедленно покинули это место. Мои люди разочарованы тем, что не было боя. Их трудно контролировать после сражения, но еще труднее – когда никакого сражения не было. Я вас провожу на взлетную площадку лично, – он что-то быстро сказал капралу по-испански, потом кивнул головой к выходу. – Ну, пойдемте.

Когда они достигли кромки взлетно-посадочного поля, офицер сказал:

– Счастливого полета. Не возвращайтесь сюда. – Секунду поколебавшись, он спросил: – А вы правда друзья генерала Раки?

Гарри кивнул.

– Да, деловые друзья.

На лице офицера отразилась небольшая тревога.

– Генералу не на что жаловаться. Все прошло согласно плану.

– Понятно, – ответил Гарри. – Спасибо вам за помощь. Давай выбираться отсюда, Керри.

Пилот запустил двигатель, едва увидев приближающихся людей. Спустя несколько секунд после того, как двое недавних пленников забрались в вертолет, тот взмыл в воздух.

Пилот был сам не свой. Выслушав рассказ Гарри о том, что с ними произошло на земле, он сказал:

– Ну, ребята! Повезло вам. Страшно повезло. Жутко просто!

Когда они поехали в Куинстаун, Керри захватил с собой пару охранников из «Нэксуса» и переводчика.

Желтый джип «тойота», высоко подпрыгивая и сотрясаясь на выбоинах, катил по дороге, которая знавала лучшие дни и по которой можно было безопасно ехать лишь в машине с четырьмя ведущими колесами.

Осознав, что группа высокопоставленных американцев из «Нэксуса» на самом деле бесследно исчезла, Керри первым делом страшно испугался, а потом почувствовал некоторое стыдливо им скрываемое облегчение: ведь при этой отвратительной сцене присутствовал Гарри, его босс, значит, ответственность лежала не на Керри. Подумав об этом, Керри ощутил острое беспокойство. Ну почему все это случилось именно на его территории?

Ладно, с эмоциями надо было обождать. И он, и Гарри закупорили глубоко внутри себя и гнев, и скорбь. Оба они сознавали, что только быстрый анализ сложившейся ситуации и затем быстрое действие могут открыть им какие-нибудь следы группы пропавших товарищей.

Желтый джип несся по незаасфальтированным улицам, лишенным тротуаров, и подхватывал на колеса всевозможный мусор, который валялся здесь повсюду. В тени у домов неподвижно лежали тощие собаки и костлявые куры. По сторонам дороги размещалось несколько магазинчиков. Их двери были распахнуты настежь и видно было, что внутри учинен настоящий погром.

Приближаясь к проржавевшим перекладинам моста Святой Марии, они заметили неорганизованную толпу ис пуганных женщин, которая двигалась из города навстречу джипу. За плечами они несли туго набитые баулы, в них было все их имущество. На дальнем конце моста дымился врезавшийся в железные перила и совсем сгоревший грузовик. Дверца была распахнута и оттуда головой вниз свешивался труп. Прямо за грузовиком располагалось какое-то четырехэтажное бетонное сооружение. Керри указал на него.

– Я слышал, что отель «Националь» используется теперь как временное войсковое расположение. Множество наемников, высадившихся вместе с Раки, обосновались в нем.

«Тойота» повернула влево, в направлении площади Виктории. В отличие от дороги, с которой они съехали минуту назад, эта узкая аллея была запружена транспортом: ручные тележки, телеги фермеров, запряженные быками, пара старых грузовиков в ряд. Впереди была рыночная площадь. Казалось, там было все спокойно и продолжалась мирная жизнь. Как обычно, узкие аллеи вокруг площади были заняты продавцами и торгующимися покупателями.

Гарри, окинув все это взглядом, сказал:

– Такое впечатление, что они ничего не слышали о войне.

– Война была вчера.

На северной стороне площади Виктории располагался украшенный белый «Бэрклейз Банк», небольшое здание в палладийском стиле с зелеными стальными жалюзи. На западной стороне теснились здания государственных учреждений. Издали казалось, что там просто в беспорядке навалена груда кубиков из потрескавшегося бетона. Запертые ставни черных окон слепо смотрели мимо пыльных пальмовых деревьев на здания парламента и верховного суда. На южной стороне площади, между таможней и почтой, жалось здание управления полиции.

Из всех домов, выходивших на площадь окнами, не заперт был только один: управление полиции. Они вошли в открытую дверь и увидели, что у противоположной от входа стены, за каким-то продавленным столом, сидел сержант полиции. За ним располагался целый ряд узких запертых камер. Как раз таких размеров, чтобы поместить одного человека. Все камеры были забиты битком, и вонь из них доносилась жуткая. Слева от сержанта вдоль стены тянулись шкафы с полицейским снаряжением, справа на полу сидели несколько солдат, которые играли в азартные игры. В руках у них были сушеные бобы.

Когда заговорил переводчик, сержант монотонно колотил носком ботинка по незакрывающейся дверце одного из отделений письменного стола. Он молчал.

Когда переводчик закончил вступительное слово, сержант безразлично кивнул головой, продолжая стучать по столу ногой.

Тогда вперед вышел Керри и предложил сержанту, который невидящим взглядом смотрел на вошедших, пачку сигарет. Стук ботинка по столу прекратился. Сержант сказал что-то переводчику, а сам посмотрел на Керри.

– Он говорит, что нам нужно обратиться со своим запросом в министерство внутренних дел. Хотя теперь, когда в городе появились солдаты, все полицейские ушли на выходные.

– Скажи ему, что нам нужно повидаться с начальником полиции.

– Он также на выходных. Когда солдаты входят в город, полицейским только и остается, что уходить на выходные. Может быть, хозяин, ты сам поговоришь с ним? Он сержант, а значит, может говорить по-английски, когда хочет. И дай ему еще сигарет.

Керри вышел вперед и приветствовал сержанта.

– Нам нужны сведения о пропавших людях. Это высшие должностные чины из «Нэксуса». К тому же друзья генерала Раки.

Сержант молча протянул руку.

Керри вложил в нее две пачки сигарет. Сержант запихал их за пазуху и… снова протянул руку и раскрыл ладонь.

Керри медленно отсчитал две банкноты по пять австралийских долларов каждая. Слишком большая взятка могла только навредить делу: если этот островитянин поймет, что информация, которую от него ждут и за которую столько платят, очень важна, он ее просто не даст. Керри наклонился над столом и опустил деньги в верхний выдвинутый ящик стола. Сержант следит за каждым движением белого с тупым выражением.

Керри спросил:

– Мы можем поговорить теперь с начальником полиции?

Сержант отрицательно покачал головой.

Керри прикусил губу с досады. Он знал, что, если будет указывать островитянину на нелогичность его поведения, только еще больше потеряет от этого. Приоритеты и мышление островитян коренным образом отличались от приоритетов и мышления людей Запада. Они, в сущности, говорили между собой на разных языках, и поэтому между ними не было понимания.

Спустя полчаса сержанту наконец удалось втолковать, что у двоих белых не осталось ни лишних сигарет, ни лишних денег.

Гарри проверил свои карманы и отделения сумки, которая висела у него на плече. Потом он спросил: