Текст книги "Дикие"

Генерал Раки сузил холодные глаза и взглянул на Гарри.

– Разумеется, мы проведем поиск как с воздуха, так и с моря. А пока, господин Скотт, я рекомендую вам срочно вернуться в Сидней и оставаться там до тех пор, пока, как вы любите выражаться, не осядет пыль. Из Сиднея, господин Скотт, вы вполне сможете обеспечить выплату тех денег, которые задолжали мне. Скажем, в размере двухсот процентов за последнюю выплату и проистекающее беспокойство.

Гарри сказал:

– Я уверен, сэр, что вам известно – подобные решения принимаются не мной одним.

– Не знаю, кто у вас принимает подобные решения. Но подумайте об ответственности за тот факт, что предыдущий президент Пауи оказался неспособным заключить сколько-нибудь определенное соглашения с «Нэксусом» за восемнадцать месяцев переговоров.

Гарри на это промолчал.

Генерал Раки продолжил:

– Что же касается меня то, вам известно, как легко со мной договориться.

И снова он сделал вид, что роняет мачете, подхватив его в самый последний момент.

Гарри сказал:

– Полагаю, руководство «Нэксуса» предпочтет рассмотреть этот вопрос после того, как мы узнаем местонахождение наших пропавших коллег, их жен и имущества.

– А, имущество! – воскликнул Раки. – Надеюсь, вам не нужно объяснять, что коммандос – это не робкие горничные! Впрочем, мы сделаем все от нас зависящее для того, чтобы вернуть их чемоданы и все такое. Что-что, а ваша забота об имуществе мне очень даже понятна. На Пауи мы тоже очень беспокоимся за свое имущество. От кофе до урана и от кокосовых орехов до кобальта.

Гарри никак не ожидал, что за первые пять минут разговора на него обрушится все это. Но по крайней мере, от Раки всего можно было ожидать, и сам разговор с ним уже был положительным сдвигом после восемнадцати месяцев вынужденного бездействия. Его позиция была ясна. Раки отказался взять на себя ответственность за исчезновение людей из «Нэксуса», но согласился произвести поиск с воздуха и с моря. И он проведет этот поиск немедленно и как надо. При условии, что Гарри свалит с острова и быстро заплатит генералу его денежки. Ну что ж…

– Что-нибудь хотите прояснить или добавить, господин Скотт?

– В ближайшее же время свяжусь с Питтсбергом, а пока могу лишь выразить надежду на то, что ваши условия будут приняты. Я высоко ценю заботу о моей безопасности, но предпочту все же остаться здесь. По крайней мере до тех пор, пока окончательно не будут устроены финансовые дела, связанные с вами. Буду чрезвычайно признателен вам, генерал, если вы позволите мне лично участвовать в поиске с воздуха. Чем больше будет поднято в небо самолетов, тем реальнее будет вероятность того, что нам удастся отыскать какие-нибудь следы.

– О, конечно, господин Скотт! С удовольствием говорю вам, что гораздо легче иметь дело с теми, кто хорошо ориентируется на месте, чем с угрюмыми бюрократами, не вылезающими из своих офисов в стеклянных небоскребах.

То, что случилось в следующую минуту, произошло так быстро, что даже позднее Гарри так и не мог до конца понять, как это произошло. Пышущая энергией черная девочка в кружевной ночной рубашке скинула с себя свои сандалии, подкралась сзади к генералу Раки и протянула вверх свою левую ладошку, очевидно, намереваясь снова закрыть ему глаза.

Раки услышал за своей спиной слабый шорох. Одним, почти неуловимым для глаза движением, он передвинул пальцы на рукоять мачете и рубанул слева от себя.

Девушка издала пронзительный вопль, а смуглая ладошка с кольцом на каждом пальце, истекая кровью, шлепнулась на персидский ковер.

Никто в комнате не произнес ни звука и даже не сдвинулся с места. Девушка в кружевной ночной рубашке схватила здоровой рукой окровавленную культю, прижала к груди и со стоном повалилась на пол.

Раки раздраженно произнес:

– Она сама виновата. Не надо было ко мне подкрадываться. Не люблю, когда ко мне стараются неслышно подойти со спины. – Он глянул на распростершуюся на ковре фигурку девушки. – Ладно, всего-то левая рука. – Он кликнул охранника от двери и приказал: – Завяжи руку какой-нибудь чистой тряпкой и отвези ее в больницу. Только чистой! Скажи там им, чтобы пришили руку на место. Но сначала сними все кольца и дай их мне.

Он повернулся к утихшим женщинам, сгрудившимся в самом дальнем конце комнаты и крикнул:

– У нее будет самый лучший доктор, не волнуйтесь. Самый лучший. Денег не пожалею.

Затем он кивнул своей первой жене, сидевшей на корточках у стены.

– Это очень дорогой ковер. Почисть его. Сейчас же! Наконец он снова перевел взгляд на Гарри и сказал:

– Пойдемте в мой кабинет, успокоимся от переживаний.

13

Гарри был уверен в том, что он покинет дворец не один. Но он не особо беспокоился именно потому, что ожидал этого. В принципе, ясно, что Раки будет следить за ним вплоть до его отбытия с острова. С целью получить информацию обо всех его дальнейших контактах.

Он устал и, еле передвигая ноги, взошел по деревянным ступенькам крыльца с погруженной в сумерки улицы на веранду отеля.

– Не могли бы вы достать мне водонепроницаемые часы, миссис Чанг? – спросил он китаянку. – В здешних магазинах я до сих пор видел либо краденые, либо неисправные, а у уличных торговцев я и подавно не рискую покупать.

– Нет проблем! – радостно воскликнула миссис Чанг, осветившись своей желтоватой улыбкой. – Все прошло по плану, господин Скотт? Ты видел генерала?

– Да.

Как будто она не знала.

Едва Гарри вошел в отель, как смутно ощутил, будто какое-то неосознанное чувство настойчиво бьется в его подсознании, требуя выхода. Словно камешек в теннисной туфле, который не дает покоя. Впервые у Гарри появилось это ощущение после той же фразы, сказанной армейским капитаном в «Пэрэдайз-Бэй». Тогда он заверил Гарри и успокоил сам себя: «Все прошло согласно плану. Генералу не на что жаловаться».

Но почему?!

Гарри снова и снова задавал себе этот вопрос, тяжело поднимаясь по деревянной скрипучей лестнице в свою комнату. Почему генералу не на что жаловаться? Что именно прошло по плану?

Он встал в дверях и оглядел свою комнату, которая по размерам была вполне сопоставима с тюремной камерой. Слева от него с потолка свешивалась разодранная сетка от мошкары. Прямо под ней располагался железный остов кровати, стоявший на голых досках пола. В ногах кровати стоял низенький стул, а над ним висела одинокая голая лампочка. Стена справа от него вся ощетинилась неровным рядом крючков для верхней одежды. Окно, которое находилось в противоположной от входа стене, было завешено хлопчатобумажной занавеской, провисшей на веревке под собственной тяжестью. Рядом с окном помещался умывальник, а на нем – кувшин и белая китайская пиала. Под умывальником, рядом с ночным горшком, лежала сумка Гарри. Слава Богу, что никто еще не успел украсть из нее бутылку «Шивас Регаль».

Всю длинную темную ночь Гарри промаялся без сна, размышляя о событиях предыдущего дня. Он был разочарован, раздражен и нетерпеливо отмахивался, лежа под москитной сеткой, дыры которой позволяли влетать к спящему любым существам с размахом крыльев не более шести дюймов. Гарри перебирал в уме множество разных объяснений исчезновению своих коллег, но в результате все объяснения – одно за другим – отбросил за несостоятельностью.

На рассвете, в субботу, семнадцатого ноября, Гарри вышел на заднюю веранду, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Щуря красные от бессонницы глаза на ярком солнечном свете, он глянул вниз, где изрытая земля гостиничного заднего двора полого спускалась к реке Святой Марии. Весь двор был крест-накрест пересечен бельевыми веревками, на которых сушились простыни.

Оттуда, где заканчивался этот мрачный сад, до Гарри доносились звуки веселой возни на реке. Шум поднимался вверх по течению от моста Святой Марии, за которым река впадала с севера в гавань. Каноэ и маленькие баржи, – все настолько перегруженные, что едва не зачерпывали бортами воду, – дрейфовали мимо крохотных речных магазинчиков, стоявших у самой воды. Между ними неуклюже передвигались бамбуковые плоты, управляемые перевозчиками или мальчишками с шестами.

На реке в это время года была малая вода. Вдоль по берегам блестел толстый слой ила. На жаре он разлагался, и над рекой носился отвратительный смрад. Впрочем, происхождение вони было и другим. Дело в том, что река использовалась в качестве помойки обитателями деревян ных домишек, напоминавших сундуки, взгроможденные на сваи, теснившихся вдоль берегов. Им только и нужно было что спуститься на несколько ступенек по специальным лесенкам для того, чтобы постирать свое белье, помыть посуду или просто стошнить в воду.

Гарри направился в ванную общего пользования в конце веранды. Душ оказался совсем не таким прохладным, сильным и обильным, чтобы разбудить его. Тепловатые струйки воды лениво падали на тело Гарри, скатываясь в главный водосток и еще долго были слышны, – уже после того, как исчезли из поля зрения, – как будто их всасывало и полоскало в пасти растянувшееся под половыми досками неведомое чудовище.

Вернувшись в свою спальню, Гарри натянул рубашку. В дверь постучали, в следующую секунду из-за нее показалась голова ночного сторожа.

– Тебе посланьице, хозяин, – прошамкал старик.

Два длинных желтых зуба оскалились в подобии улыбки, когда Гарри дал сторожу на чай. Он взял в руки конверт, который уже был до него кем-то вскрыт. Гарри сорвал тонкую папиросную бумагу обертки, на которой было выведено:

«МИНИСТЕРСТВО ПОЛИЦИИ КУИНСТАУНА», и развернул плохо отпечатанный документ, гласивший:

«Дата: 13 ноября 1984 года; Время: Примерно 19 часов 30 минут.

Предмет: 1 (один) взрыв на туристическом рыболовном катере «Луиза», приписанном к порту Куинстауна.

Причины: Не установлены.

Свидетели: Не установлены.

Список пропавших:…

Далее следовал ряд из двенадцати фамилий – все те люди из «Нэксуса», которые оставались в отеле «Пэрэдайз-Бэй».

Гарри бросилось в глаза одно-единственное имя, которое было выведено ярко-пурпурной краской в отличие от остальных: «Патрик, миссис Анн».

Его разум отказывался верить в смерть Анни. Если Анни – самая большая, любовь в его жизни – умерла, значит и надежда Гарри на полноценную жизнь тоже умерла! Та самая надежда, которая в течение многих лет помогала Гарри существовать на этом свете, влачить жизнь, которой, казалось, никогда не суждено было стать нормальной. Эта надежда помогала Гарри воздерживаться от общения с любовницами…

Нет, он отказывался в это верить.

Он не поверит в то, что Анни мертва, до тех пор, пока ему не предъявят ее бездыханное тело.

Его мокрая рубаха прилипла к спине, когда он спешил по булыжникам пристани Куинстауна к тому месту, где стоял на якоре неряшливо выглядевший кораблик. Другие суда непрерывно разгружались или загружались бригадами портовых рабочих, которые двигались вяло, словно лунатики. За их работой лениво наблюдали зеваки, которые сидели прямо на булыжниках или даже полулежали, прислонившись спинами к затененным стенам магазинчиков и забегаловок, которые со всех сторон облепили пристань. Железные жаровни были вытащены на свежий воздух. На них ничего не было. Двери магазинчиков были распахнуты, и можно было разглядеть, что полы в них представляют собой смесь битого стекла с обрывками бумаги.

За рядом забегаловок возвышалось здание больницы Святой Марии. Оно расположилось здесь очень удобно, так как каждый божий вечер в пивных на пристани вспыхивали драки и всевозможные шумные ссоры, и пострадавших можно было доставить в приемный покой.

Вздохнув от облегчения, Гарри вошел в двери травматологического отделения больницы с палящего солнца. В стороне виднелся пустующий приемный покой, выложенный белым кафелем. Это напомнило Гарри о столовой в отеле «Индепенденс». Впрочем, в приемном покое было почище.

В поисках секретаря приемного покоя Гарри прошел вдоль по коридору, завернул за угол и едва не налетел на медсестру-китаянку в белом халате, которая катила перед собой тележку с медикаментами. Гарри спросил ее о том, где бы ему найти отделение пострадавших от несчастных случаев.

– Сейчас у нас вся больница является отделением для пострадавших от несчастных случаев, – устало и меланхолично ответила медсестра. – Наверху, в главном отделении, у нас еще лежат семеро военных. Ранены. Остальных мы уже подлечили и выписали. Если вам нужны гражданские, то их тоже у нас осталось мал?. Большинство либо умерли, либо отправлены после лечения домой.

– Вы так выглядите… Наверное, сейчас для вас тяжелые денечки, – сочувственным тоном произнес Гарри.

– Да нет, это-то еще ничего. Разве сравнишь с теми временами, когда были действительно большие сражения и поступало по восемьдесят – восемьдесят пять человек?! – сказала она и добавила как будто с сожалением: – В этот раз пострадавших мало. После вторжения солдаты вели себя по-людски. Судите сами: изнасилования – единичные случаи, зверств почти не было совсем. Если не считать, конечно, того, как обошлись с президентом Обе и некоторыми из его министров.

– А тот человек, с которым случился несчастный случай на шахте, он тоже поступил к вам? – спросил Гарри.

– Белый-то из «Нэксуса»? Да. Летальный исход. Поступил во вторник, как раз перед тем, как разгорелась бойня. Я как раз хотела уходить тогда домой.

– Я отвечаю за него. Где его тело?

– Обычно мы отправляем таких в морг, но сейчас такие времена… Все перепуталось, смешалось, так что ничего не могу сказать. Спросите больничного регистратора. Его кабинет как раз напротив главного входа, на той стороне здания.

Гарри быстро отыскал регистратора, который лично вызвался показать ему дорогу до морга больницы Святой Марии. Этот морг был совсем не похож на те, которые Гарри до сих пор приходилось видеть в полицейских боевиках. Там трупы были аккуратно обернуты простынями и хранились в выдвижных ящиках, наподобие карточек в картотеке. Морг больницы Святой Марии был расположен в полуподвальном этаже здания самой больницы и больше всего походил на обычный (правда, очень большой и просторный) рефрижератор наподобие мясницкого. Справа и слева от двери на стены были навешаны полки, на которых и лежали трупы. Здесь все были черными, за исключением Бретта.

При свете свечевого огарка Бретт казался еще более красивым, чем при жизни. И куда только делось это глуповато-встревоженное выражение лица?.. Тонкие, правильной формы брови, закрытые смертью глаза, точеные нос и рот… Все смотрелось так, будто было высечено из каррарского мрамора. И только жесткие, золотисто-каштановые волосы выглядели живыми и дико контрастировали с телом. Создавалось впечатление, что на красивую статую напялили парик.

Гарри захотел увидеть своими собственными глазами, что случилось хотя бы с одним из тех его коллег, которых он лишился. И вот теперь он стоял возле полки, на которой лежало тело Бретта, и смотрел на окоченевшее и материальное доказательство того, что Раки дезинформировал его, а вполне возможно, и попросту врал. Бретта не могли убить дважды за один день, в двух разных местах, между которыми семьдесят миль расстояния. Но Раки не мог знать, стоя на мостике своего флагмана флота захватчиков, что смерть от несчастного случая на шахте уже настигла беднягу Бретта.

Медленно Гарри сунул руку в карман и достал оттуда официальную бумагу из полиции о взрыве рыболовного катера в Райской бухте. Ну, вот, здесь… Черным по белому отпечатано в списке погибших людей из «Нэксуса»: БРЕТТ АДАМС. Гарри нагнулся к ногам трупа, отыскал больничный номерок и прочитал на нем: БРЕТТ АДАМС.

Разумеется, Раки стал бы оправдываться тем, что имя Бретта, по-видимому, «случайно» попало в список погибших на катере… Ошибка, вполне допустимая в такие дни, когда жизнь на острове совершенно расстроена.

Гарри еще раз взглянул на бледно-восковое лицо Бретта и вдруг понял, что же так точит его в подсознании уже не первый день. Было маловероятно… Да что там маловероятно, просто невозможно поверить в то, что руководители «Нэксуса», узнав о трагической смерти Бретта, все-таки пожелали насладиться морской прогулкой при заходе солнца и половить рыбку. Артур наверняка тут же рассказал обо всем жене Бретта. Та ударилась в слезы. По крайней мере одна из женщин бросилась ее успокаивать. Кто-то занялся вопросом скорейшей отправки Сюзи с телом мужа домой. А возможно, что они все решили возвращаться в Питтсбург.

«Нет, они никак не могли позволить себе веселиться в те минуты», – говорил себе Гарри.

Он закусил губу. В последние двадцать четыре часа события вокруг него разворачивались с такой быстротой, что не было времени их оперативно осмыслить и сделать выводы. Исчезновение коллег, смерть Бретта, гнусная сцена в отеле «Пэрэдайз-Бэй»… Наконец, эта зверская ампутация, которую совершил накануне вечером Раки.

Возможно, генерал действительно не знал о том, что произошло на самом деле. Возможно, у него и так слишком много других хлопот, чтобы расхлебывать еще и случай с группой людей из «Нэксуса». Но если предположить, что Раки все-таки знает о том, что случилось… Значит, он намеренно окутал все дело таким туманом, что не подкопаешься: ни злого умысла, ни свидетелей, ни трупов. Это все оттого, что он не желает брать на себя ответственность за их исчезновение. А может, он сам как раз и устроил их исчезновение…

Если это так, то становится окончательно понятным, почему Раки так тщательно постарался скрыть все следы исчезновения коллег Гарри. Вдруг в морозящей прохладе погруженного в тишину морга Гарри пробил еще более холодный пот… Ему вдруг пришла в голову мысль: «Откуда Раки узнал, что Гарри тоже должен был быть в тот вечер с группой пропавших коллег? Или, вернее, зачем ему надо было, чтобы там был Гарри?»

Если предположить, что Раки умышленно подстроил убийство всех прибывших на остров людей из «Нэксуса», логично допустить мысль о том, что он планировал и убийство Гарри. И, вполне возможно, что еще не оставил этой мысли. Может, его коллеги были убиты в отместку за то, что прекратили давать генералу взятки. Остановка в платежах… Если это и не могло служить поводом для сицилийской вендетты, то для островной мести этого обстоятельства было вполне достаточно.

Нет, все-таки Раки не какой-нибудь там мафиози. Гарри приказал себе не забираться в фантастическое поднебесье и не быть мелодраматичным.

А может, генералу Раки всего-то и нужно было добиться, чтобы он, Гарри, поверил в гибель своих коллег. А они на самом деле живы… Может, Раки держит их у себя в качестве пленников? Заложников? Для выкупа? Гарри знал, что главным мотивом во всех действиях генерала, как правило, выступает алчность. Он также знал, что содержать пусть маленькую, но свою собственную островную армию – довольно дорогое удовольствие. Но с другой стороны, зачем Раки пленять руководителей «Нэксуса» и требовать за них выкуп, если он, в принципе, и так получил от них достаточно денег?

Нет, если Раки все-таки захватил их и держит у себя живыми, значит, использует их в качестве подстраховки для себя на тот случай, если революция захлебнется. Важные американцы – хороший товар, с ним можно смело торговаться. Гарри вспомнились черные головы, воткнутые на шестах около ворот Президентского дворца. Да, Гарри не знал точно, что было у генерала на уме, но если он правильно понимал этого человека, значит, тот еще до захвата власти просчитал возможные варианты на случай неудачи.

Гарри снова опустил взгляд на усопшего вечным сном Бретта, и это заставило его прервать свои размышления. Потом ему вспомнилась сцена в отеле «Пэрэдайз-Бэй».

Почему тот офицер так настойчиво подталкивал его и Керри к вертолету? Солдаты были злы, но контролируемы. Кроме того, едва появился этот офицер, неудобства и унижения, которые испытывали они с Керри, тут же закончились. Достаточно было одной команды, чтобы солдатня убралась из кабинета хозяина отеля. Без звука, не говоря уже о ропоте. Они вели себя, как злые охотничьи псы, разочарованные, но повинующиеся. Он вспомнил последние слова, которые офицер сказал им на взлетном поле: «Все прошло согласно плану». И: – «Генералу не на что жаловаться».

Что он имел в виду? Общую обстановку? Может, он хотел довести до сведения Раки, что переворот прошел удачно и тот может радоваться? Или это все-таки было специальное послание генералу, касающееся высадки солдат в Райском заливе? Или еще более специальное послание, касающееся исчезновения людей из «Нэксуса»? Разве можно говорить, что все прошло согласно плану, если на твоем участке действия бесследно пропали руководители самого крупного, доходного и важного бизнеса, на острове?! Если только именно это исчезновение и должно было пройти согласно плану. Если только именно на него генералу можно было не жаловаться?

Одетый в белый халат больничный регистратор тронул его за плечо. Гарри очнулся от раздумий и вышел из морга. Он вступил в удушающую жару, которая свободно гуляла по больничному коридору, и услышал, как сзади закрылась дверь морга. Вдруг на инстинктивном уровне им овладела какая-то дикая тревога…

Он медленно повернул голову и глянул себе за спину через плечо. Разумеется, никакого нагана, приставленного к его затылку, не было.

Гарри почувствовал себя полнейшим дураком.

Телефонный аппарат, установленный у миссис Чанг, отдавал запахом засохшей магнолии. Когда Гарри позвонил Керри в его офис на горе Ида, ему сказали, что того нет и порекомендовали позвонить на дом. Гарри позвонил. Керри пожаловался на дурное состояние Бетти. Она, видите ли, поругалась с поваром, когда поймала его за тем, как он драил рыбу карболовым мылом. Керри и сам считал, что гигиена нужна, но не до такой же степени!..

Гарри нетерпеливо выслушал его, а потом сказал:

– О Боже мой! Бесследно исчезли высшие руководители «Нэксуса», а ты тут болтаешь мне о рыбе!

Керри немного помолчал в трубку, потом жестковато заговорил:

– Моя жена в таком страшном напряжении, Гарри! И ты прекрасно знаешь, что я делаю все, Что в моих силах. А вот тебе советую пошевеливаться. Это твоя обязанность – связаться с «Эйр Ниугини» и договориться об отправке тела в Питтсбург. Это твоя обязанность – написать обо всем во всех подробностях и сдать доклад в американское консульство в Морсби. Это твоя обязанность – сказать Джерри Пирсу, что делать, когда он будет звонить тебе через каждые пять минут из Питтсбурга, требуя немедленных действий. Наконец, это твоя обязанность – принять управление шахтой после государственного переворота.

– Прости, Керри. Мы вчера оба сильно раздергались. Скажи-ка лучше, кто из неофициальных лиц больше всего осведомлен о том, что происходило и происходит на этом острове?

– Миндо, – тут же ответил Керри. – Представитель шахтеров. Он как раз сегодня сообщил мне о том, что весь следующий день после переворота над островом на вертолете летали милиционеры с приемо-передаточной рацией и вели разговоры с сельским населением. Миндо совершенно уверен в том, что у Раки есть информаторы по всей стране. По крайней мере были, моментально установлены все главные сторонники демократии, и всех их в одно время отправили в Куинстаун на допросы.

– Милиционеры взяли их с собой? – спросил Гарри.

– Да, но не все. Некоторые остались, чтобы мило поболтать с сельскими старейшинами об их сельских проблемах… Обещали прислать побольше сухого молока для беззубых старейшин, тултула снабдить дробовиком двенадцатого калибра. Кстати, до сих пор оружие полагалось только вожаку.

Гарри сказал:

– Значит, Раки чувствует» что не может полагаться исключительно на войска.

– Да. А эта инфильтрация на деревенском уровне очень смахивает на попытку сколотить для себя социальную базу среди сельского населения.

– Значит, если мы предложим неплохие денежки за любую информацию, ее можно будет получить у милиции, которая захочет эти денежки заработать. Таким образом мы получим обширную сеть источников информации по всему острову!

Следующий звонок Гарри был его другу в американском посольстве в Канберре. Ричарду было что ответить на вопросы Гарри.

– Значит, так… В подобных ситуациях у нас одна и та же процедура, – стал объяснять он. – Чрезвычайные планы меняются в зависимости от обстановки, но начальные шаги остаются неизменными. Итак, речь идет об исчезновении американских граждан в стране, где в это время произошли коренные политические сдвиги. Наша задача: получить максимум информации о людях, имеющих к этому отношение.

– Какого рода информация имеется в виду? – спросил Гарри. – Полные биографии или просто причины для пребывания там?

– И то, и другое, – ответил Ричард, не колеблясь. – Следующий шаг, при условии, что мы не имеем дело с правительством террористов, заключается в том, что мы должны обратиться в ближайшее американское посольство или консульство с просьбой начать переговоры с новым правительством данной страны.

– Когда начнутся конкретные поиски? – спросил Гарри.

– Третий шаг: организовать поиск по морю или по суше в тесном сотрудничестве с правительством той страны, где произошло исчезновение. Поскольку националистическая партия на Пауи, пришедшая к власти, не является правительством террористов, американское консульство в Порт-Морсби вполне может договориться с ней, – сказал Ричард. – Я уверен, они дадут гарантии в том, что все необходимые элементы расследования и поиски будут произведены.

Гарри сказал:

– Похоже на медленную смерть от удушения бюрократической волокитой.

– Неверно, – возразил Ричард. – Консульство уже составило план действий. – Он кратко, но с деталями осветил перед Гарри суть плана и, подводя итог, сказал: – В Государственном департаменте уже сколотили оперативную группу по координации всей информации, поступающей от источников на Пауи и от родственников в «Нэксусе». Вроде бы руководитель этой группы провел в свое время пару лет на Морсби и уже знаком с новым президентом Пауи. Так что теперь ему легче контролировать ситуацию, хотя он и сидит в Вашингтоне.

– Одного не пойму: какая ему будет помощь от родственников? – спросил Гарри.

– Они помогут уже тем, что не будут мешаться под ногами, – жестко ответил Ричард. – Всем родственникам рекомендовано передавать всю находящуюся в их распоряжении информацию и вопросы через штаб-квартиру «Нэксуса» в Питтсбурге.

Гарри сказал:

– Да, говорят, они уже учредили специальный комитет по этому вопросу.

– Кроме того, мы очень рассчитываем на то, что отделение «Нэксуса» на Пауи организует поиск своими силами и будет находиться в тесном контакте с оперативной группой Государственного департамента.

После этого разговора Гарри пытался, правда, безуспешно, дозвониться до Джерри Пирса. Наконец он решил ждать его звонка в баре отеля «Индепенденс».

Бар был почти пуст, а поломанные стулья без спинок окружали лишь два покосившихся столика. Стул плантатора, как и стул в комнате Гарри, каким-то чудом еще сохранил четыре ножки-обрубка, но шатался так, что, сидя на нем, нельзя было даже вытянуть ноги, так как в любую минуту можно было благополучно растянуться на полу. За стойкой бара, прямо под голой лампочкой, виднелась огромная зеленоватая тень: это было засиженное мухами и вконец потрескавшееся зеркало. На стойке было несколько стаканов из толстого стекла, но бутылок нигде не было видно. Под потолком болтался вентилятор, который по форме напоминал пропеллер пионеров мировой авиации. Он как-то судорожно, конвульсивно подергивался. Несмотря на эти потуги, воздух в помещении был спертым и удушливым.

– В прошлый раз здесь хорошо повеселились ребята, и Ма Чанг решила все оставить, как есть.

Это объяснение разрушений и запущенности внешней обстановки бара последовало от худощавого и лысого человека, который стоял, опираясь локтями о стойку бара. Его голубая рубашка и джинсы находились в таком состоянии , как будто он не снимал их с себя несколько недель. Он кивнул в сторону крепкого мужчины с льняными волосами, который, пристроившись в углу, что-то черкал, кажется, стенографическими знаками, в свой блокнот для рисовальной бумаги.

– Это Санди. Пашет из Морсби сразу на несколько газет в Сиднее. Кроме того, сотрудничает под другим именем с целой сетью американских изданий, не говоря уж об Ассошиэйтед Пресс и Би-Би-Си. Бедняге приходится каждый материал переписывать четыре раза, и каждый раз по-новому. Небось писательская чесотка замучила.

– Не волнуйся, друган, не замучила, – ответил Санди. Он бросил ручку, встал, потянулся и почесал свою грудь, обросшую спутанными и рыжими, как у викинга, волосами, которые все норовили вылезть из-под распахнутого ворота рубахи. У него был дружелюбный, но острый взгляд человека, который вполне был способен выпить стакан пива, купленного другим, а потом описать его в четырех разных материалах как бокал с двойным виски.

Гарри тут же подумал: «Я не хочу, чтобы он вмешивался. Я не хочу давать ему никакой информации. Но… Может, этот парень как-нибудь случайно и разузнал, что здесь произошло вечером в последний вторник…»

Санди покосился на Гарри и взял наизготовку ручку и блокнот.

– Это ты, что ли, тот парень из «Нэксуса», которого понесла вчера нелегкая в отель «Пэрэдайз-Бэй»? Гарри молча кивнул.

– Ну и тебя там заворотили назад, да? Гарри снова кивнул.

– Ты слыхал о взрыве рыболовного катера? Гарри кивнул.

– Это правда, что все туристы из отеля сгинули без следа?

– Не могу сказать. Я не знаю, что там произошло.

– Достаточно, приятель. Так и запишем, – сказал Санди и, склонившись над блокнотом, стал писать и говорить вслух: – «Утомленный свидетель сообщил о невозможности миновать военные кордоны, окружающие роскошный отель „Пэрэдайз-Бэй“, точка. Воды, кишащие акулами, конечно, проверят с водолазами, но тайна, похоже, так и останется тайной, точка. Надежда отыскать пропавших туристов есть, но она очень мала, точка.

Худой и лысый вертел рычаг настройки транзисторного приемника. Сначала слышалось только шипение и какие-то неразборчивые восклицания, наконец, удалось поймать мрачную военную музыку.

– Они крутят эту паршивую дрянь на «Радио Пауи» с самого рассвета! – проворчал лысый и пояснил для Гарри. – Ждем, затаив дыхание, выступления Раки.

К тому времени, как были опустошены пятнадцать банок «Фостерс» – за счет Гарри, – он уже знал, что лысого зовут Биллом, что он плантатор, что родом из английского Манчестера, что приехал сюда в 1947 году, будучи еще юнцом и начитавшись книжек Роберта Льюиса Стивенсона. Билл пожаловался Гарри на то, что Стивенсон обманул его. Наверное, он писал специально с той целью, чтобы его читатели не узнали правду о Южных морях. Ведь читателям что было нужно? Им подавай нежных и преданных слуг из числа туземцев, которым неведомы понятия «обман» и «предательство», которые вечно будут обмахивать тебя пальмовым опахалом при свете луны на пляжном пикнике. Им подавай смуглых служанок, у которых груди размером с кокосовые орехи и которые будут вечно покачиваться перед твоими глазами. Читатели Стивенсона не хотели и слышать о мошке и инфекциях, о жаре, которая душит тебя почище любой веревки. Они не верят в то, что у здешних служанок груди похожи на бурдюки, из которых вылили предварительно всю воду.