Текст книги "Дикие"

Достигнув Уильям Пени, человек еще раз оглянулся и поспешил свернуть налево.

Анни посмотрела на Сюзи, правой рукой делая рубящее движение, как если бы это был нож. Солдат, должно быть, заметил их лагерь и теперь собирался привести подкрепление.

Сюзи кивнула.

Когда женщины дошли до навесного веревочного моста, человек в форме уже был на полпути от начала. Его ружье болталось на спине, верхние веревки были под мышками, каждой рукой он цеплялся за веревку. Из наблюдений стало ясно, что он знал, как следует ставить ноги на узлы, чтобы не соскользнуть.

Анни кивнула Сюзи. Женщины высвободили свои ножи и тихо двинулись вперед.

Человек почувствовал, как у него под руками дернулись веревки, заставив его качаться, и едва не потеряв равновесие. Он крепко ухватился руками за них и быстро повернул голову, оглядываясь. Он увидел двух диких грязно-коричневых дикарей, каждый из которых подрезал верхнюю веревку.

Человек в ужасе закричал и вцепился в веревки. За тридцать секунд верхние веревки были перерезаны.

Они повисли.

Человек повис на все еще туго натянутой нижней веревке, затем потерял равновесие.

Футах в шестидесяти внизу под ним река прокладывала свой путь среди валунов к водопаду.

Падая в ущелье, он дико кричал.

В возбуждении Сюзи прошептала:

– Сработало! Сработало! Как нам и говорил Джонатан.

Анни прикусила губу, поскольку сработало все же не так, как предвещал Джонатан.

Человек не упал непосредственно вниз и не разбился там о камни. Он оступился, но сумел ухватить верхние веревки, пока падал, так что они протянули его вперед. Он был выброшен в кусты на полпути к противоположной стороне ущелья. От этих кустов он спружинил на более мелкий кустарник дальше внизу. Теперь он лежал на этой поросли возле самого дна ущелья, крича от боли. Сюзи сказала:

– Он издает жуткие звуки. Следует закрыть ему рот, не то кто-нибудь услышит.

– Как?

– Скорее всего, ножом, – неохотно сказала Сюзи.

– Ты это и сделай.

– Я не могу, не могу, – захныкала Сюзи.

– И я не могу.

Сюзи выругалась, затем передернула плечами.

– Придется нам обеим это сделать. И лучше поскорей. Нельзя нам оставлять его там, когда он так кричит.

Полная желания просто убежать и забыть обо всем, Анни сказала:

– Может быть, мы его слышим, потому что смотрим в глубь ущелья. Может быть, подальше отсюда его не будет слышно.

Сюзи была в ярости.

– Анни, ты знаешь, мы должны туда спуститься и заставить его замолчать. Ну-ка, давай!

Осторожно они стали опускаться по крутому и извилистому склону ущелья. То, за что они цеплялись руками, сорвалось, и из-под их ног посыпались целые потоки маленьких камней; целый пласт земли оторвался, стукнулся о каменистую расщелину, отскочил и упал в яркую, вспыхивающую на солнце воду внизу.

С шумом падающих камней Сюзи первой достигла берега реки. Она посмотрела наверх.

Пятнадцатью футами выше, распростертая лицом к скале, застыв на месте, стояла Анни.

– Я… не могу… двигаться, – еле проговорила, задыхаясь Анни. Больших усилий ей стоило дышать, не говоря уже о разговоре. Она застыла, почти парализованная страхом.

Уговорить ее спуститься Сюзи не могла. Ругаться тоже. Она не могла заставить Анни пошевелиться или заговорить. У той было головокружение. Колени ее дрожали так сильно, что каждый раз, когда они стукались друг о друга, это движение срывало целые куски земли и несло их вниз.

Сюзи посмотрела на реку. В этом месте она была глубокой и узкой, быстротечной и шумной. Придется ей перебраться через эту проклятую воду, пока человек еще не пришел в себя достаточно, чтобы потянуться к ружью.

Она решила воспользоваться рогаткой, целясь в его голову, но поток в этом месте достигал в ширину около восемнадцати футов, а она была самым плохим стрелком в лагере. Она села на берег и опустила в воду ноги. Она только собралась соскользнуть боком в реку, как внезапно резко крик прекратился.

– Прошу тебя, Боже, пусть он умрет, – молилась Сюзи. Она взобралась обратно на берег к тому месту, где, словно приклеившись к скале, замерла Анни.

– Я иду к тебе, – мягко проговорила Сюзи и начала взбираться.

Добравшись до Анни, Сюзи успокаивающе сказала:

– Обопрись правой рукой о мое плечо. – Задача состояла в том, чтобы заставить Анни снова двигаться.

– Не могу, – хныкала Анни, – боюсь упасть.

– Ладно, я подожду. Но ты ничего не потеряешь, если попробуешь, – сказала Сюзи. Она не хотела говорить, что Анни так или иначе упадет. Не могла же она держаться так вечно.

Семь минут обе женщины висели бок о бок на скале над ущельем.

– Надо спуститься вниз до наступления ночи, – предупредила Сюзи, имея в виду, что и в этом случае Анни упадет.

Медленно Анни оторвала от скалы свою негнущуюся руку и ухватилась за левое плечо Сюзи.

– Теперь ставь свою правую ногу на мою левую, как на опору, – ободрила Сюзи.

На этот раз прошло только две минуты, прежде чем сдвинулась правая нога Анни.

Медленно, сначала Сюзи, продвигаясь на несколько дюймов вниз, а за ней Анни, они спускались по склону, пока не достигли дна.

Глядя на пепельного цвета лицо Анни, Сюзи немедленно перестала ее подбадривать. Она резко сказала:

– Сейчас нельзя падать в обморок, Анни. Надо разделаться с этим ублюдком. – Она повернула голову и взглянула на тот берег реки, где лежало безжизненное тело в хаки. – Если повезет, возиться не придется. Мы добудем еще одно ружье. Быстро переберемся, нам необходимо вернуться до темноты.

Они пересекли реку вплавь бок о бок, при этом Анни оказалась лучшим пловцом.

Выбравшись наверх сквозь кустарник на другом берегу, она сказала:

– Я не могу подползти к нему.

Сюзи видела, что спорить бесполезно. Ловкая, словно обезьяна, она вскарабкалась по скале наверх. Осторожно поставила ноги в устойчивое положение в двух футах от человека. Он лежал на спине, голова его болталась, свешиваясь с выступа.

Быстро Сюзи вытянула из-под неподвижного тела ружье. Это был еще один «АК-47».

Она подержала руку над его лицом. Да, он все еще дышал.

– Ублюдок жив, но без сознания, – тихо передала она Анни. Тем не менее, Сюзи подвинулась вправо на ярд. Он мог притворяться. Он мог ее схватить. Не хотелось оказаться его заложницей.

Подтягиваясь с помощью кустарника, Сюзи взобралась выше тела. Удерживаясь обеими руками, она левой ногой грубо пихнула его, пытаясь сдвинуть с места и заставить Скатиться вниз к Анни.

Человек не двигался.

Она ударила его в подбородок. Он соскользнул и пролетел на несколько футов с обрыва, но не до дна.

Она спустилась и снова ударила. Потом еще. Было гораздо труднее, чем она ожидала. Снова и снова ее нога касалась безжизненной податливой плоти.

Внезапно человек соскользнул и покатился по камням, упав на спину у самых ног Анни.

За ним быстро спустилась Сюзи.

– Пристрелим его, – сказала она Анни, которая держала его ружье. – Можем воспользоваться его же ружьем.

Анни посмотрела на облаченное в хаки тело. Смуглое лицо солдата было молодо, нос кровоточил, так же как и щеки, в том месте, где камни их поцарапали.

Анни сказала:

– Ему, наверное, столько же лет, сколько моему Фреду.

– Брось, Анни, не время для проявления чувств.

– Я не могу его убить, Сюзи.

– Тогда это сделаю я, – огрызнулась Сюзи, выхватила ружье и приставила дуло к голове человека.

Анни ждала, ужасаясь последствий. При выстреле голова бы разорвалась и превратилась бы в нечто кровавое и жуткое.

Сюзи отвела ружье.

– Я тоже не могу.

Они посмотрели друг на друга. Трусихи. Никто не смог.

Сюзи сказала:

– Помнишь, что как-то сказал Джонатан? Что весь ужас в том, чтобы использовать для убийства руки? Помнишь, он сказал, что нажатие на курок отдаляет от действия и уменьшает чувство ужаса? Анни кивнула.

– Он ошибался. Анни кивнула еще раз.

– У меня идея получше, – сказала она. – Возьмем его в плен и пусть строит плот вместо Сильваны. Даже с поврежденной рукой Сильвана сможет держать его под прицелом.

Сюзи стало легче.

– Но мы все равно заберем его одежду! – Она, прицениваясь, посмотрела на его сапоги, рубашку и брюки, словно крестьянка, приглядывающая товар на базаре. – Завяжем-ка руки за его спиной.

Пользуясь ремнем от ножа Анни, они туго связали руки пленника. Воспользовавшись его островерхой кепкой, Сюзи принесла немного воды из реки и выплеснула ее на лежавшего без чувств человека, прямо в лицо.

Через какое-то время человек издал протяжный стон. Вздохнул, закашлялся и открыл глаза.

Медленно взгляд его сосредоточился. Он увидел женщин над собой и ухмыльнулся.

Сюзи сильно ударила его под ребра – но очень сильно в ее резиновых кедах это было сделать трудно.

– Убери со своего лица эту улыбочку и поднимайся.

– Ладно, ладно, все хорошо, – быстро сказал пленник. Сюзи прикрикнула:

– Эй, ты, заговорил по-английски! На ноги! Пленник попытался встать, но явно не мог этого сделать. Сюзи подбадривала его тем, что продолжала тыкать до тех пор, пока, неуклюже, ему не удалось встать. Он стоял и качался перед ними.

– Что ты делал в этой части леса? – спросила Анни. Пленник содрогнулся.

– Шел гулять. Потерялся.

– Думаю, более удобоваримую ложь он не мог придумать, – сердито сказала Сюзи. Пленник вновь содрогнулся.

– Это правда.

Оказалось, то, что он говорил, было правдой. Лесные потоки петляли, словно змеи, путаясь и возвращаясь к тому же месту. Если ты пересекал один такой поворот петли, затем еще один, казалось, что это два разных потока, но на деле получалось, что ты на том же берегу, с которого начинал, только чуть дальше. Так и поступил этот человек. Он и не подозревал, что так далеко ушел на юг. Пока он не дошел до веревочного моста, он все еще думал, что возвращается в казармы.

– Не подходи к нему слишком близко, – предупредила Сюзи Анни и указала на тропинку у реки, которая вела к морю. – Двигайся.

– Ладно, ладно, все отлично, – пробубнил пленник. Он начал медленно ковылять по тропе, спотыкаясь о камешки и мелкие валуны. Затем остановился и обернулся к женщинам.

– У меня повреждена нога.

– Жаль, – сказала Сюзи. – Двигай! Человек проковылял еще несколько шагов, упал на колени и лишился чувств, кулем свалившись к их ногам. Сюзи проворчала:

– Какая несправедливость. Я только начала обретать силу.

– Не думаю, что мы справимся с этим сами, – сказала Анни. – Сторожи его, а я позову Пэтти и Кэри.

Анни возвратилась в лагерь и привела с собой Пэтти и Кэри, чтобы помочь дотянуть своего пленника. Четверо женщин полунесли, полутащили его вниз по течению, к месту, где река делалась шире, но берега были высотой лишь в несколько футов.

На противоположном берегу они убрали поросль, чтобы Сюзи набрала воды. В этом месте все они переплыли реку. Кэри плыла на спине, держа перепуганного человека поперек своей груди, левой рукой ухватив его за подбородок.

В лагере Сюзи быстро пересказала Сильване ход событий. Та все еще была на посту на вершине дерева.

Анни сняла с пленника его сапоги и пощупала его ногу. Осторожно осмотрев ее, она сказала:

– Ничего особенного, но у него мог быть легкий ушиб.

– Чудесно! – сказала Пэтти. – Теперь у нас есть еще лишний рот, который надо кормить, инвалид, за которым надо присматривать, и пленник, которого надо охранять.

– Вы должны были убить его, – грубо сказала Кэри Анни. – Никто в подобной ситуации в плен не берет.

– Ладно, убьем сейчас, – сказала Пэтти.

– Нет, – быстро сказала Анни. – Пускай поработает над плотом. Нам необходима физическая сила, а у него она есть.

Что будем делать с ним, когда будем уходить? – спросила Кэри.

– Привяжем к дереву, – высказывая эту мысль, она проявляла больше решимости, чем чувствовала на самом деде. – Он либо убежит, либо умрет. Но нас уже не будет. А так у нас появится дешевая рабочая сила.

Последовала пауза, пока женщины обдумывали это предложение. Строительство плота было тяжким физическим трудом; работа, которая в более прохладном климате могла бы быть относительно легкой, в этой влажной жаре была почти невыносимо тяжелой. Здесь неизбежной была вялость, а чтобы сделать всего несколько шагов, требовалось столько усилий, что пот просто потоками струился. Соблазн применения рабского труда был велик.

Кэри сказала:

– Положим, он не станет перенапрягаться.

– Мы знаем, с какой быстротой работал Джонатан, – сказала Сюзи. – Если он не будет так же усиленно работать, не будем кормить его.

– Но тогда у него не будет сил работать. Сюзи сказала:

– Отрежем ему ухо или запустим муравьев к нему в шорты, чтобы знал, что мы не шутим. Кэри спросила:

– Где он будет спать?

– Не с нами, – отрезала Пэтти.

– Если у него будет отдельная кровать, он может освободиться, порезав веревку об острые концы бамбука, – уточнила Сюзи.

Анни сказала:

– Мы бы могли опутывать веревкой его ноги днем, а ночью распластывали бы его между двумя деревьями. Пэтти сказала:

– Что он вообще-то здесь делал?

– Этот тип постреливал райских птичек – ответила Сюзи, – к нему был привязан мешок. Перья стоят целого состояния. На прошлое Рождество я купила ленту с двумя синими перышками, так Бретт выложил за нее пару сотен долларов.

– Что, если его друзья примутся искать его? – спросила Пэтти.

Сюзи возразила:

– Он был один, это означает, что он, вероятно, выбрался тайком, чтобы попытаться разбогатеть на стороне. Взгляните на его рубашку, он простой рядовой, не генерал. Не станут они прочесывать джунгли из-за одного пропавшего.

– Могут с одинаковым успехом подумать, что он лишь очередной дезертир, или его укусила змея, или он мог бы быть схвачен одним из племен, которым нужно было его ружье, – придумывала Анни с надеждой. – Джонатан говорил, что здесь никто не удивляется, если ты вдруг бесследно исчезнешь.

Пэтти сказала:

– На случай, если его все-таки хватятся, лучше заткнуть ему рот, чтобы не кричал.

Кэрри мрачно сказала:

– Крикнет хоть раз, получит пулю в живот.

Сильвана сбежала с наблюдательного поста.

– Что тут происходит? Пора кому-то лезть на дерево. Я уже сижу там часами.

Когда Сильвана нагнулась, чтобы разглядеть его, пленник захныкал и открыл глаза. Под прямыми густыми бровями у него были светло-карие глаза, глядевшие укоризненно, глаза щенка, сидящего у обеденного стола и выпрашивающего куски. «Он так молод, – подумала Сильвана, – лет двадцать на вид и очень хорош собой». У него была копна блестящих черных волос, прямой нос, высокие скулы и широкий чувственный рот.

Сильвана с нежностью спросила:

– Ты откуда? – Он не был похож на островитянина.

– Из Манилы.

«Так вот чем объяснялась столь привлекательная внешность их пленника», – подумала Сильвана. С 1751 по 1895 Филиппины были испанской колонией, а у этого мальчика совершенно очевидно в жилах текла испанская кровь.

Дальнейшие расспросы Сильваны выявили, что пленника звали Карлос Вергара, что он старший сын мелкого правительственного чиновника. Он жил в старом квартале Манилы, в квартире вместе с восемью братьями и сестрами и обучался в католической церковной школе. Мать хотела, чтобы он стал священником, но он бросил школу в четырнадцать лет, чтобы работать на кухне в ресторане «Голубой какаду», где он вскоре стал официантом. В прошлом октябре, в одном из баров Манилы, он повстречал группу наемных солдат старше и опытнее его, у которых, казалось, нет недостатка в деньгах. Наутро Карлос проснулся уже в казармах. Ко времени, когда он пришел в себя после перепоя, он обнаружил, что записался в наемники в армию генерала Раки и уже потратил все деньги, заплаченные ему за месяц; в кармане не оставалось ни песо.

Он быстро сообразил, что в его случае спорить не стоило. Напротив, новое положение Карлос воспринял с оживлением и ожиданием. Быть частью секретной захватнической армии было гораздо интереснее, чем прислуживать за столиками. Это было мужское приключение.

Объясняя женщинам, как он оказался возле их лагеря, Карлос старался создать у них впечатление, что он был похищен против воли, что он вместе со старшими солдатами восставшей армии, что он слишком боится выполнять что-либо, кроме приказов.

Сильвана, казалось, сочувствовала ему, но Пэтти отрезала:

– Спроси, помогал ли он стрелять в наших мужей. Пленник взглянул своими печальными карими глазами:

– Карлос не стреляет никто. Работать в кухне.

– Пэтти, не делай из него врага, – предупредила Анни. – Мы не хотим, чтобы он замыкался. Нам надо знать, что делается на острове.

Через полчаса они знали, что происходит. Карлос рассказал им о военном перевороте и о том, что за ним последовало. Генерал Раки за одну ночь захватил власть. Теперь он был президентом Пауи и ввел в стране военный режим. Выборы, благодаря которым он пришел к власти, были поддержаны со стороны армии, якобы установили правление правой Националистской партии. Президент Раки не желал больше никаких неприятностей. Он желал лишь счастья для всех. В скором времени он собирался расставить военные посты вдоль южного побережья. На равнинах северо-запада было нетрудно установить контроль над фермерами, в горах людей было мало; но вдоль южного берега жили рыбацкие племена, гораздо более злобные и примитивные, поэтому взвод пленника ожидал приказа в отеле «Пэрэдайз-Бэй», служащий теперь казармами.

Пленник умолял женщин отпустить его, чтобы он мог присоединиться к своей части. Он не хотел возвращаться, но если его поймают с женщинами в джунглях, то пристрелят как дезертира. Или, может, им всем, всей группой, вернуться в отель, нет?

Пэтти отрицательно покачала головой:

– Нет!

Казалось, он не понимал:

– Почему вы, американки, прячетесь здесь? Почему не идти со мной назад? Мой сержант смотреть за вами, повезет в Куинстаун. Нехорошо американки жить так! – он кивком указал за две хижины.

Пэтти, которая, казалось, ненавидела пленника, сказала;

– Помните, как они «присмотрели» за Изабель?

Сильвана думала, что было что-то мальчишеское и привлекательное в удивленном взгляде больших темных глаз пленника. С жалостью в голосе она сказала:

– Похоже, он получил сверх меры.

– История правдивая, – согласилась Анни, почувствовав жалость к его бедной матери.

– Смотрите сюда! – Сюзи, которая только что обыскала карманы куртки пленника, высоко держала ржавую банку из-под лимонного печенья, в которой Джонатан хранил их часы. Когда Сильвана потеряла свое изумрудное кольцо, женщины стали класть в нее и свои кольца, считая, что могли бы воспользоваться ими для торговли. В любом случае их пальцы были сейчас настолько худыми, что колечки попросту с них соскальзывали.

Сильвана сказала:

– Жестянка вместе с запасами была в одном из моих бамбуковых горшочков под пристройкой.

– Значит, ублюдок все-таки нашел наш лагерь сегодня днем, – сказала Сюзи, – когда мы прятались в пещере. – Она посмотрела вокруг на неожиданно настороженные лица. – Ну, будем делать вид, что он простой вор? Или определим, что он искал доказательства того, что мы живы и живем в лагере в джунглях?

– Вы должны были его пристрелить. – Кэри посмотрела на Пэтти. Они никогда этого не обсуждали, но обе женщины знали, что они убийцы, что обе нарушили главное табу женщин. Женщины призваны давать жизнь, а не отнимать ее, но, называй это самозащитой, непредумышленным убийством или убийством, они убивали. Не говоря об этом вслух, каждая знала, какое чувство депрессии испытывает другая и какой это груз на совести, который ничто не в состоянии оправдать.

– Знаю, что должны были застрелить его, – сказала Анни. Она очень хорошо поняла, что именно имела в виду Пэтти. – Но мы не сделали этого. Я приняла неверное решение. – Она посмотрела на оба непрощающих ей этого лица и добавила: – Обещаю, в следующий раз колебаться не буду.

Пэтти вышла из себя.

– Важно сейчас! – закричала она. – И поэтому может не быть другого раза. Только потому, что он похож на любимого брата каждой, поставила нас в опасное положение, сентиментальная плакса ты.

Сильвана сказала:

– Все мы совершали глупые ошибки. Мы не сверхженщины и не автоматы. Следующую ошибку могла бы сделать и ты, Пэтти.

Пэтти нахмурилась.

– Посмотрим, что еще украл у нас этот ублюдок. – Она целилась в пленника своим «М-16», пока Анни развязывала ему руки.

Пэтти сказала:

– Ну, снимай. Расстегивай. Не стыдись, все это мы уже раньше видели.

Он выглядел удивленным:

– Что хотите делать?

– Снимай с себя одежду. Медленно, – приказала

Пэтти.

Он начал расстегивать свою грязную изодранную рубашку.

Анни сказала:

– У него может быть еще какое-нибудь оружие. Нож, например.

– Я держу палец на спуске, предохранитель снят, сказала ей Пэтти.

– Теперь брюки, – прорычала Пэтти.

Пленник расстегнул молнию. Показался его пенис в темных волосах. Никто не обратил внимания.

Он стоял перед ними обнаженный.

Оливковая кожа блестела и отливала юностью; он был мускулистого сложения, с узкими бедрами и плотными, как у борца, ягодицами. Он не стоял как-то особенно, не казался агрессивным, не осознавал своей сексуальности. Он стоял нагой перед ними и трогал пальцами ошейник из серебра у себя на шее.

Глаза женщин устремились на одно лишь место. Обвивая руку пленника начиная от запястья, красовалась черно-красная змея. Ее головка покоилась на гладком загорелом бицепсе, но татуированные клыки доходили до его горла.