Текст книги "Творения преподобного Симеона Нового Богослова. Слова и гимны. Книга третья"

Гимн пятнадцатый

Благодарение за изгнание и скорби, которые претерпел (святой отец) во время гонения на него

Благодарю Тебя, Господи, благодарю Тебя, единый Сердцеведче, Царю праведный, всемилостивый, благодарю Тебя, безначальный и всемогущий Слове, сошедший на землю и воплотившийся Боже мой, соделавшийся тем, чем не был – человеком, подобным мне, без изменения, скоропрехождения и всякого греха, дабы, пострадав, будучи бесстрастным, неправедно от беззаконных, даровать мне, осужденному, бесстрастие через подражание страстям Твоим, Христе мой. Итак, праведен суд Твой и вместе повеление (Твое), которое Ты повелел соблюдать нам, Всемилостиве. Оно состоит в подражании смирению Твоему, дабы подобно тому, как Сам Ты пострадал, будучи безгрешен, так и мы, согрешившие, переносили бы все: искушения, и гонения, и биения, и скорби, и, наконец, (даже самую) смерть от беззаконных. Ибо Ты слышал (о Себе), что Ты беснуешься, Тебя считали обольстителем, безбожником, противником Богу и преступником закона.

Схваченный, как преступник, и связанный, Ты веден был один, когда все ученики (Твои) и друзья оставили Тебя; Ты предстоял пред судьею, как осужденный, Слове, и принял приговор, вынесенный им против Тебя. За то, что промолвил, Ты подвергся заушению от раба и за то, что молчал, немедленно осужден был на смерть. Ибо слова Твои были мечом для беззаконных, и молчание (Твое), Царю, было причиною осуждения. Поэтому неправедные, не вынося Тебя одного видеть праведного, предали Тебя позорнейшей смерти. Потом Ты биен был по главе, увенчан терниями, облечен в багряную хламиду, (заплеван в лицо, увы мне) и поруган от беззаконных, слыша насмешливое: «радуйся, Царю Иудейский!» Ты понес крест на плечах и, приколоченный на нем, вознесен был, Боже мой. Ты пригвожден был руками и ногами, напоен оцтом и пронзен копием в ребро Твое, Всемилостиве. Не вынося этого, земля поколебалась от страха и скоро отдала (заключенных) в ней мертвецов. Солнце, видя Тебя, в кровь превратилось, и луна тогда мраком покрылась; и завеса храма тогдашнего надвое раздралась сверху донизу. Ничего из этого совершенно не уразумели те беззаконники, но и к лежащему во гробе приставили стражей и запечатали камень, думая (таким образом) удержать Тебя. Но Ты, Владыко, воскрес Своею силою, оставив преступникам печати целыми (и невредимыми). Ангелы же, пришедши, отвалили камень, поразив страхом стрегущих там. Но и (тогда даже), совершенно не желая хотя сколько-нибудь уразуметь, они остались ослепленными умом и имя окамененное сердце до смерти. Итак, что же великого для меня, если и я пострадаю, как Сам Ты, Владыко, будучи безгрешен, пострадал за мир, дабы спасти мир – я, (говорю), весьма много согрешивший от юного возраста и прогневавший Тебя, Христе, делами и словами. Поистине же велико для меня, лучше же, превыше всякой славы, так как делает меня причастником Твоей неизреченной славы, это – причастие страданиям, подражание делам (Твоим) и смирение Твое, которое доставляет обожение с разумением проходящим его. Благодарю Тебя, Владыко, за то, что я страдаю более неправедно. Если же – праведно, то да будет (это), Христе, во искупление грехов и в очищение от бесчисленных прегрешений моих. И не попусти, Владыко, чтобы мне причинены были когда-либо страдания, или искушения, или скорби сверх сил; но всегда подавай мне и облегчение, Боже мой, и силу, чтобы я мог понести скорби. Ибо Ты, Милостиве, изначала являешься подателем благ для тех, которые от души припадают ко Твоей державе, по достоинству веры, и дел, и благих надежд подавая дарования и всякие дары Божественного и поклоняемого Твоего Духа, ныне и присно и всегда, во веки веков. Аминь.

Гимн шестнадцатый

Все святые, будучи озаряемы, просвещаются и видят славу Божию, насколько возможно человеческой природе видеть Бога

Воззри свыше, Боже мой, и благоволи явиться (мне) и собеседовать нищему. Отверзи небеса и покажи мне свет Твой или, лучше, отверзи ум мой, и как некогда, (так) и ныне, войдя внутрь меня, говори через нечистый язык мой (и опровергни ложь) тех, которые говорят, что ныне нет никого, кто бы разумно видел Бога, и до этого времени никого не было, кроме апостолов. Но и те даже не видели, говорят они, ясно Бога, Отца Твоего, уча, что Он пребывает невидимым для всех, равно и незримым, и приводя изречение возлюбленнейшего ученика Твоего Иоанна, говорящего, что Бога никогда никто из людей не видел (см. Ин. 1, 18; 1 Ин. 4, 12). Ей, скажи скоро, Христе мой, (что мне делать), дабы я не казался для неразумных болтуном. Пиши, сказал Он, что Я буду говорить, пиши и не бойся. Я – Бог прежде всех дней, времен и лет, и даже прежде всех веков, прежде всех тварей, видимых и умопостигаемых, превыше ума и слова, превыше всякого понятия, Я был один с одним единственно, и (со Мною не было) ничего (не только) из видимого, но даже и из невидимого. Поистине Я был прежде, чем произошел. Я один – несозданный со Отцом и Духом Моим, Я есмь один безначальный от безначального Отца Моего. Никто ни из Ангелов, ни из Архангелов, ни из других чинов никогда не видел ни природы Моей, ни Самого Меня – Творца, всецело, Каков Я есмь, но они видят один только луч славы и (некое) излияние света Моего, и обожаются. Ибо подобно тому как зеркало, воспринимающее солнечные лучи, или как хрусталь, освещенный в полдень, так и они все воспринимают лучи Божества Моего. Всего же Меня увидеть еще не удостоился никто ни из Ангелов, ни из людей, ни из святых сил. Ибо Я – вне всего и для всех невидим. Однако не из зависти, конечно, к ним (Я не даю) им видеть Себя и не потому скрываюсь и не являюсь, чтобы Я был некрасив, но потому, что не нашлось еще никого, достойного Божества Моего, и потому, что невозможно для твари быть равной Творцу. Да это им и не полезно. Видящие же малое отражение света (Моего) таинственно научаются тому, что Я подлинно есмь, и познают, что Я – Бог, произведший их, и в изумлении и страхе прославляют Меня и служат. Ибо невозможно, чтобы Бог произвел другую природу, равномощную Творцу и однородную с Ним, потому что совершенно невозможно созданию быть единосущным Создателю. Ибо как создание может когда-либо уравняться с Несозданным? Ты признаешь как это, так (не станешь отрицать) также и того, что создания ниже Того, Кто всегда существует, безначален и несотворен, и настолько различаются (от Него), насколько колесница и пила – от изготовившего их (мастера). Итак, как колесница может уразуметь того, кто сделал ее, или как пила, скажи мне, познает того, кто движет (ею), если изготовивший их не даст им знания и не вложит в них зрения, что невозможно для всех сотворенных? Итак, решительно никто ни из людей, ни из Ангелов не получил власти давать другим дыхание или доставлять им жизнь. Господь же всех, один имеющий власть и могущество, как Источник жизни, производит одушевленные существа, какие, конечно, пожелает, и, как Художник и Владыка, каждому дарует то, что восхощет и изволит. Ему слава и держава ныне и вовеки. Аминь.

Гимн семнадцатый

Соединение Всесвятого Духа с очищенными душами происходит с ясным чувством, то есть сознанием; и в которых (душах) это бывает, те Он соделовает подобными Себе, световидными и светом

 
Невидимый весьма далеко отстоит от видимого,
И от тварей – Тот, Кто произвел их исперва,
Равно от тленного – Нетленный и от тьмы свет.
Смешение этих (природ) произошло тогда, когда Бог сошел (на землю).
Ибо тогда расстоящие (естества) соединил мой Спаситель.
Но слепые не видят этого единения, и мертвые
Говорят, что совершенно не чувствуют его,
А думают, что живут и видят, о, крайнее безумие!
Не веруя, они говорят, что никто опытно этого
Не познал или не ощутил, (то есть) не видел чувственным образом;
Об этом же мы только слышим и научаемся словами.
Но, о Христе мой, научи меня, что сказать им на это,
Дабы от великого неведения и неверия
Исторгнуть их, и дать им видеть Тебя – Свет мира.
Послушайте, отцы, Божественных словес и уразумейте,
И вы познаете то единение, которое бывает с сознанием,
И чувством, конечно, и опытом, и зрением.
Бог – невидим, мы же, конечно, видимы.
Итак, если Сам Он соединяется волею с чувственны ми (существами),
То не сознательно ли должно происходить соединение обоих?
Если же ты утверждаешь, что это бывает без сознания и чувства,
То это, конечно, соединение мертвых, а не Жизни с живыми.
Бог (есть) Творец тварей, твари же – это мы.
Если же Бог Творец снизошел к твари
И соединился, и тварь сделалась как Творец;
То поистине она в истинном созерцании должна ощутить,
Что тварное неизреченно соединилось с Творцом.
Если же мы не допускаем этого, то погибла вера
И совершенно исчезла надежда на будущее.
Не будет (тогда) ни воскресения, ни всеобщего суда,
Так как мы, твари, как говоришь ты, бесчувственно
Соединяемся с Творцом, ничего не помышляя в сознании.
И Бог (тогда) страдает чрез тебя, как будто Он не есть
Жизнь, и, соединяясь с нами, не сообщает нам жизни.
Творец опять нетленен, твари же тленны.
Ибо, согрешив, не только тело одно,
Но и самые души они подвергли тлению.
По этой причине мы и телом и душою
Тленны, как тлением духовной смерти
И греха все вместе одержимые.
Итак, если Нетленный по природе соединился со мною, тленным,
То поистине будет одно из двух, о чем я хочу сказать тебе:
Либо меня Он изменит и соделает нетленным,
Либо Нетленный изменится в тление, и таким образом
Я, быть может, не уразумею того, что Он пострадал
И сделался мне подобным. Если же я стал
Весь нетленным из тленного, прилепившись к Нетленному,
То как бы я не почувствовал (этого)? как бы самым опытом
Не познал я, чем стал, став тем, чем не был?
Ибо кто говорит, что Бог, соединяясь с людьми,
Не сообщает им Божественного нетления,
Но скорее Сам поглощается их тлением,
Тот учит о гибели Негиблющего
И богохульствует, сам совершенно отпадая от жизни.
Если же это невозможно, то прими лучше другое (положение),
И прежде конца потщись приобщиться нетления.
Бог есть Свет, мы же находимся во тьме.
Или, вернее сказать – мы сами тьма.
Не обольщайтесь, Бог нигде в другом месте не светит,
Кроме тех одних душ, с которыми Он соединится прежде конца.
Для других же если и воссияет, как изрекли проповедники [истины],
То явится для них как огонь, совершенно неприступный,
Имеющий испытать, каково дело каждого,
И снова удалится от них, как от недостойных;
Они же восприимут достойное мучение.
При всем том здесь и там Свет для душ один и тот же;
Мы же, имея непросвещенные души, являемся тьмою.
Итак, если тот Свет, что для душ, соединится с моею душою,
То он либо погаснет и сделается тьмою,
Либо душа моя, просветившись, будет как Свет.
Ибо когда свет возжигается, тьма тотчас убегает.
Таково ведь свойство и чувственного света.
Если же этот произведенный свет совершает в тебе то,
Что и очи твои просвещает, и душу увеселяет,
И дает тебе видеть, чего ты прежде не видел;
То чего не соделает, воссияв в душе (твоей), Творец его,
Сказавший: да будет свет, и он тотчас произошел?
Итак, как тебе кажется, если Он умно воссияет в твоем сердце
Или в уме, как молния или как великое солнце;
То что Он может сделать душе озаренной?
Не просветит ли ее и не даст ли (ей)
Точно познать Того, Кто Он есть?
Ей, воистину так бывает и так совершается,
Так открывается благодать Духа,
И чрез Него и в Нем – и Сын со Отцом.
И (таковой человек) видит Их, насколько возможно (ему) видеть,
И тогда от Них тому, что касается Их, он неизреченно
Научается, и вещает, и всем другим (то) описывает,
Излагая богоприличные догматы, как все
Предшествовавшие святые отцы учат;
Ибо таким образом они Божественный символ сложили.
Сделавшись таковыми, как мы сказали, они
Вещали и говорили с Богом и о Боге.
Ибо кто богословствовал о Троическом Единстве,
Или кто низложил ереси, не сделавшись таковым?
Или кто был назван святым, не приобщившись Святого
Духа? – Никто никогда; так как мысленный Свет ощутительно
Обыкновенно приходит к тем, к которым Он прибудет.
Говорящие же, что они приобщаются Его без чувства,
Сами себя в действительности называют бесчувственными.
А мы (называем) их мертвыми, лишенными жизни,
Хотя они и мнят, что живут. О, обольщение! О, безумие!
Но, о Свете, воссияй в них, воссияй, чтобы, увидев (Тебя),
Они действительно убедились, что Ты воистину – Свет,
И тех, с которыми Ты соединяешься, уподобляешь
Себе и соделоваешь как бы светом.
О чадо, Я всегда сияю пред лицом верных,
Но они не хотят (Меня) видеть или, лучше, закрывают глаза,
Не желая воззреть на Меня,
И отвращают лица в другую сторону.
Вместе с ними и Я поворачиваюсь, становясь пред ними,
Но они снова бросают взор в другую сторону,
И [таким образом] совершенно не видят света лица Моего.
Одни из них покрывают лица покровами,
Другие же убегают прочь, совершенно ненавидя Меня.
Итак, что делать Мне с ними? – Я совершенно недоумеваю.
Ибо спасти их без (их) воли и по принуждению —
Это показалось бы скорбным для не желающих спастись.
Ведь добро воистину будет добром (только) по воле,
Без воли же добро не будет добром.
Поэтому желающих и Я вижу и (ими) видим бываю,
И делаю их сонаследниками Царствия Моего.
Не желающих же Я оставляю с их желанием в мире сем.
И они сами прежде суда бывают своими судиями,
Так как в то время, когда сиял Я – Свет неприступный,
Они одни сами себе причинили тьму,
Не желая видеть Света и оставшись во тьме.
 

Гимн восемнадцатый

Алфавит в двустишиях, побуждающий и наставляющий недавно удалившегося от мира восходить к совершенству жизни

Началом положив Христа и горячую веру, удались, таким образом, от мира.

Бегай сродников и друзей, ибо это для новоначальных полезно.

Свободный от (всего) вещественного, приступи к

Невещественному, ибо ничего большего ты не найдешь себе в помощь.

Малодушие всякое от себя отбросив (ведь ты прибег ко всемогущему Владыке),

Надежду же лучше несомненную восприняв (ибо Он печется даже о малых птичках),

Иго легкое Господне понеси (ибо велико воздаяние будущее),

Нас всех, смертных, туне спасающее [иго] (ибо мы искуплены Божественною кровию)

И Богами являющее силою Призывающего, ибо таково воплощение Владыки,

Дабы ты делом познал конец дел – то, что предивнее всего видимого[14]14
  То есть обожение человека через воплощение Сына Божия.


[Закрыть].

Хорошее для тебя приобретение – отсечение воли: оно покажет тебя мучеником в совести.

Слова отца твоего (духовного) и повеления исполняй, ибо они непреткновенно наставляют тебя на путь

Даже до смерти; велика высота этого [подвига]; но Бог явно ради тебя и это соделал.

Считай себя худшим всех (это сделает тебя первым во Царствии),

Странником, нищим и низшим других; велики эти (добродетели), если исправишь (их).

Ты весь будешь [тогда] подражателем Владыки, а что выше этого?

Всякого исправляет повседневный плач: ведь он слаще пищи и питья:

Познанию преходящего и пребывающего он научает, ибо прежде всего от мира удаляет.

Упражняйся в безмолвии, хранящем (все) это, ибо оно посекает всевозможные бесполезные корни.

Память смертную постоянно имей, ибо она есть виновница смирения.

Отсюда очистившись и просветившись сердцем (о, чудо, для всех искомое!),

Ты свет Божественный удостоишься ясно увидеть; ведь он есть невещественный луч от Невещественного.

Христос же есть совершенная Любовь; имеющий

Его по усыновлению Богом является.

Души, ищущие Его, Он просвещает; они одни живы будут – никто не прельщайся.

О любовь Боготворящая, которая есть Бог – дар таинственно подаваемый достойным;

Она – (нечто) изумительное и вещь не легко обретаемая.

Гимн девятнадцатый

Наставление монахам, недавно отрекшимся мира и того, что в мире; и о том, какую должно иметь веру к отцу своему (духовному)

Оставь весь мир и то, что в мире, один блаженный плач восприими, оплакивай только свои злые деяния, потому что они лишили тебя Творца всех – Христа, и (сообщества) святых (Его). Кроме этого, ни о чем другом не заботься. Даже тело твое да будет для тебя как бы чужим. Смотря вниз, как осужденный и ведомый на смерть, всегда воздыхай из глубины сердца. Лицо свое омывай одними только слезами. Ноги же, текшие на худые (дела), отнюдь не омывай водою. А руки твои пусть будут у тебя согбенными; к Богу бесстыдно не простирай их, которые ты часто употреблял для греха. Дерзкий язык по возможности сдерживай, (ибо он весьма проворен на грех), потому что из-за него одного многие даже из великих (людей), сбившись с правого пути, потеряли Царство Небесное. Прежде же этого загради свои уши, чтобы не слышать ничего постыдного и суетного; тогда, быть может, ты и языком овладеешь. Слушай только наставления отца твоего (духовного), давай ему смиренные ответы и, как Богу, открывай свои помыслы, ничего не скрывая даже до (греховных) приражений; ничего не делай без его воли: не спи, не ешь и не пей. И когда благовременно ты это соблюдешь, то не станешь мнить, что совершил что-либо великое; ибо (хотя) и посеял ты в поте и труде, но плода трудов своих ты еще не собрал. Поэтому не обольщайся и не думай, что нашел (искомое), прежде чем не стяжал ты душевных очей и ушей сердца твоего не очистил слезами своими, омыв их от нечистоты, и (прежде чем) не стал видеть и слышать духовно, и не начал чувствами внутри изменяться. Ибо многое ты увидишь, чего невозможно высказать, и гораздо больше еще услышишь, и притом необычайного, чего языком не сможешь выразить. Видеть же таким образом есть чудо из чудес. Такой (человек) ничего плотского никогда не помышляет, землю же он попирает, как бы шествуя по воздуху, и все видит даже до бездн, вникая во все творения; он познает Бога и, пораженный страхом, как Творцу, поклоняется (Ему) и прославляет (Его). А великое дело познать (Его) власть и могущество, хотя все думают, что знают это; однако, не сомневайся, весьма многие обольщаются. Это знают одни только просвещенные, все же другие (о, ужасное неведение!) омрачены еще большею тьмою, чем демоны.

Но, о Господи и Творче всех! Ты, создавший меня из земли смертным существом и почтивший благодатию бессмертия, даровавший мне жизнь, и речь, и движение, и (возможность) прославлять Тебя – Владыку всяческих, Сам, Владыко, дай мне, несчастному, припадая к Тебе, просить (себе) полезного. Ибо не знаю я ни того, как в этот мир я пришел, ни того, что такое здесь то, что (люди) считают существующим. Не могу сказать я, о Боже мой, что такое зрение мое и что такое видимые (мною) предметы. Как осуетились мы, все люди, и не имеем правильного суждения о сущем? Вчера пришел я (сюда), завтра отойду, а думаю, что буду существовать здесь бессмертно. Пред всеми исповедую Тебя Богом моим, делами же отрицаюсь Тебя повседневно (см. Тит. 1, 16). Учу, что Ты – Творец всего, и, однако, усиливаюсь иметь все независимо от Тебя. Ты царствуешь над вышними и нижними, и один только я не трепещу противиться Тебе. Дай мне, беспомощному, дай мне, несчастнейшему, отвергнуть всякий порок души, которую, увы мне, умаляют вместе и сокрушают гордость и пустая надменность. Даруй (мне) смирение, дай руку помощи, очисти скверну души моей и подай мне покаянные слезы, слезы желанные, слезы спасительные, слезы, очищающие мрак ума моего и снова содевающие меня (ясным) и светлым, желающим видеть Тебя – Свет мира, Свет очей моих, моих, (говорю) – меня, жалкого, имеющего сердце, исполненное житейских зол, многих скорбей и неприязни к тем, которые причинили мне изгнание, лучше же сказать, к моим благодетелям, владыкам и поистине друзьям моим. За зло воздай им, Христе мой, благами вечными, богатыми и Божественными, которые на веки веков Ты уготовал вожделевающим Тебя и от души любящим.

Гимн двадцатый

Каковым должно быть монаху, и какое его делание, или преспеяние и восхождение

Соделай дом души твоей палатою в жилище Христу – Царю всяческих – каплями слез твоих, воплями, рыданиями, коленопреклонениями и частыми вздохами, если желаешь, о монаше, быть поистине монахом. И тогда ты не будешь и одиноким, так как будешь сопребывать с Царем, и одиноким будешь подобно нам, как отделившийся от людей и всего мира; это, конечно, и (значит) монах. Соединившись же с Богом и Царем, ты не одиноким сделался, но сопричтен ко всем святым, стал сожителем Ангелов, совесельником праведников и поистине сонаследником всех небожителей. Итак, каким образом ты одинок, когда ты имеешь жительство там, где собор мучеников и преподобных, где лик пророков и божественных апостолов, где бесчисленное множество праведных, иерархов, патриархов и прочих святых? Имеющий же (еще) Христа живущим в себе как может быть назван единственным, скажите мне? Ведь со Христом моим сопребывает Отец и Дух. Как же одинок тот, кто с Тремя соединен, как с одним? Соединившийся с Богом не – один, хотя бы он и одинок был, хотя бы сидел в пустыне или находился в пещере. Если же кто не обрел Его, не познал, не воспринял Его всего – воплощенного Бога Слова, тот совершенно, горе мне! не сделался монахом; поэтому он-то и есть один, (как) отделенный и разлученный от Бога. Также каждый из нас порознь и все мы, (люди такого духа), отделены, конечно, от других людей и являемся сирыми и разъединенными, хотя нам и кажется, что мы имеем единение через сожитие и сообщаемся друг с другом во многолюдных собраниях. Ибо духом и телом мы отделены (друг от друга), и что это верно, показывает смерть, разлучая каждого от сродников и друзей и принося забвение всех ныне любимых. Так и ночь, и сон, и дела житейские естественно расторгают единение многих. Кто же через добродетель сделал келлию свою небом, тот, и сидя в ней, созерцает и видит Творца неба и земли, и поклоняется (Ему), всегда сопребывая со Светом незаходимым, Светом невечерним, Светом неприступным, от Которого он никоим образом не отлучается и вовсе не удаляется ни днем ни ночью, ни в пище ни в питии, ни даже во сне, либо в пути или при перемене места, но как живой, так и мертвый, говоря же яснее – совершенно вечно сопребывает с Ним душою. Ибо как невеста разлучится от жениха или муж от жены, с которой он сочетался однажды? Законодатель, скажи мне, не соблюдет ли закона? Сказавший: и будета два в плоть едину (Быт. 2, 24) – как Сам не станет с нею (душою) совершенно (единым) духом? Ибо жена в муже, и муж в жене, и душа в Боге, но и Бог в душе – соединяется и познается во всех святых.

Так соединяются с Богом те, которые, очищая через покаяние свои души в этом мире и удаляясь от других, делаются монахами. Они воспринимают ум Христов, то есть совершенно нелживые уста и язык, посредством которого беседуют с Отцом Вседержителем и всегда вопиют: о Отче, Всецарю и Творче всех! Келлия у них есть небо, а (сами) они являются солнцем, и в них пребывает Свет незаходимый и Божественный, Который просвещает всякого человека, грядущего в мир сей и рождающегося от Духа Святого (см. Ин. 1, 9). Итак, в них нет ночи, но каким образом – я не могу тебе сказать. Ибо я дрожу, пиша тебе это, и, помышляя, трепещу; но я изъясняю тебе, как и каким образом живут служащие Богу и Его одного, вместо всего, взыскавшие и обретшие, Его одного возлюбившие, с Ним одним соединившиеся и соделавшиеся монахами, как одни – с Одним, (хотя бы они и остались среди большого собрания народа). (Ибо поистине те суть монахи и одни только те уединяющееся), которые (пребывают) с одним Богом и одни в Боге, обнажившись от всевозможных помышлений и помыслов и созерцая одного только Бога в уме бессмысленном, утвердившемся во свете, подобно тому как стрела в стене, или звезда на небе, или не знаю, как (иначе еще) сказать. Однако они живут в (своих) келлиях, как в некоем светлом чертоге, и думают, что пребывают на небе, или же и поистине (там) пребывают. Смотри, не окажись неверующим. Ибо они не находятся на земле, хотя и держимы землею, но живут во свете будущего века, в котором витают и шествуют Ангелы, которым восхищаются Начала и Власти и укрепляются все Престолы и Господства. Ибо хотя Бог почивает во святых (Своих), но и святые в Боге и живут и движутся, ходя во свете, о чудо, как бы по твердой земле, как Ангелы и сыны Вышнего. После смерти они будут Богами, сопребывающими с Богом, с Тем, Кто по естеству Бог – те, которые уподобились Ему по усыновлению. Ныне же они в том только Ему уступают, что удерживаются телом, будучи, увы мне, покрываемы и окутываемы им, как узники в темнице, которые хотя и видят солнце и лучи его, проникающие через скважину, но всего его не могут созерцать или видеть, вышедши из темницы, или, выглядывая, свободно смотреть на воздух. И вот это-то и печалит их, (и сокрушает), что они не видят всего Христа, хотя и всего видят, и что не могут избавиться от уз тела, хотя и освободились от страстей и всякого пристрастия; но освободившись от многого, они удерживаемы бывают одним. Ибо тот, кто связан многими узами, не надеется разрешиться от них; а кто смог разорвать весьма многие из уз, а (все еще) удерживается одним (чем-нибудь), тот скорбит еще более прочих и всегда усердно ищет избавиться (также) и от того, чтобы явиться свободным, дабы ходить, радуясь, и поспешно направиться к тому, кого он возлюбил и ради кого стремился разрешиться от уз. Итак, будем и мы все искать Того одного, Кто может освободить нас от уз; Его-то и возлюбим, Того, красота Которого изумляет всякий ум, поражает всякое сердце, уязвляет (всякую) душу и, вознося (как бы на крыльях) к любви, тесно связывает и соединяет с Богом навеки.

Ей, братия мои, теките к Нему деяниями. Ей, други, восстаньте и не отставайте. Не прекословьте нам, обольщая себя самих. Не говорите, что невозможно воспринять Божественного Духа. Не говорите, что возможно спастись и без Него. Не говорите поэтому и того, что кто-либо делается причастником Его в неведении. Не говорите, что Бог не бывает видим людьми. Не говорите, что люди не видят Божественного света, или что это невозможно в настоящее время. Никогда, друзья, это не было невозможным, но и весьма даже возможно для желающих, для тех исключительно, которые, проводя жизнь в очищении от страстей, соделали чистыми умные очи. Для прочих же греховная скверна поистине (бывает) слепотою, которая и здесь и там лишит их Божественного света и, не обольщайтесь, пошлет их в огонь и во тьму. Не видите ли, друзья, Каков и сколь прекрасен Владыка! О, не смежайте (очей) ума, взирая на землю! О, не порабощайтесь заботами о земных делах и имуществах и желанием славы, оставляя этот Свет жизни вечной. Ей, други, приидите и вознесемся вместе со мною, не телом, но умом, душою и сердцем, в смирении и сокрушении сердца взывая к щедролюбивому и единому Человеколюбцу Богу; и Он непременно услышит и помилует, Он непременно откроется и явится, и покажет нам Свой ясный свет. Зачем вы, жалкие, ленитесь и нерадеете? Зачем предпочитаете покой тела и славу, бесчестную и бесславную, пустую и суетную? Зачем добродетельную жизнь называете (праздною и) беззаботною? – Не так это, братия, не так, не обольщайтесь. Но как проводящие (светскую) жизнь, имеющие жен и детей и домогающиеся богатства и временной славы стараются и стремятся удовлетворить свои желания; так и всякий кающийся и служащий Богу должен стараться и всегда заботиться о том, чтобы покаяние его было благоприятным и служение благоугодным и совершенным. Тогда, совершенно присвоившись через них Богу, он всецело соединяется (с Ним) и видит Его в лицо, и получает дерзновение к Нему соразмерно тому, поскольку старается исполнять Его волю, которую и мы да сподобимся сотворить и получить милость со всеми святыми ныне, насколько возможно в сем веке, там же мы примем всего Христа и всего Божественного Духа со Отцом во веки веков. Аминь.