Текст книги "Секрет"

29

Ульяна

– И что ты теперь будешь делать? – спросила Дженни.

Мы подъехали к бортику и смотрели на Марка, который катался на коньках. Я из последних сил старалась держать лицо перед сыном, но чувствовала, еще чуть-чуть и меня прорвет. Пристально вглядевшись в лицо Дженни, я пожала плечами.

– Я бы давно рассказала маме и папе про какого-нибудь американца, что мы любили друг друга, но потом разошлись, или он, к примеру, погиб или еще что-то. В каждый свой приезд домой я собиралась рассказать родителям о сыне, но меня постоянно что-то останавливало. А сейчас я прилетаю и узнаю, что сестра беременна. И теперь она едва ли не в ультимативной форме просит, чтобы я улетала и не рушила ее счастье. Мне страшно что-то менять, Дженни. Очень страшно. Я опасаюсь, если Алла узнает, что Марк сын Сергея, то может моему ребенку как-то навредить. После нашего сегодняшнего с ней разговора я поняла, что сближать ребенка с семьей небезопасно. Понимаю, я столько лет молчала, – в уголках глаз собралась влага, а в груди все сжалось. – Я не знаю, что меня теперь ждет. Сергей, наверное, обо всем догадался. А я только сейчас понимаю, что мне не следовало так долго скрывать Марка от отца. Вообще не следовало ничего скрывать, – мой голос дрожал.

Я отвернулась в сторону, чтобы Марк не увидел моих слез.

– Ну все, – Дженни похлопала меня по плечу. – Былого не вернуть, а ошибки на то и совершаются, чтобы иметь возможность их исправить. Знай, я всегда буду на твоей стороне и поддержу тебя, какое бы решение ты не приняла. Я считаю, что вам нужно обо всем поговорить с Сергеем. Он, конечно, все сложил один к одному, но, может быть, он лояльно отнесется к твоему решению, если ты расскажешь ему все как есть? Он выглядит представительным мужчиной, и он очень красивый. На отморозка совершенно не походит. Теперь я понимаю, почему Алла вцепилась в него мертвой хваткой.

– Я не оправдываю себя! Это последнее дело скрывать ребенка от отца, но…

– Прошлого не вернуть, но ты может все исправить, – медленно проговорила Дженни.

– Или сделать только хуже, – я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы прийти в себя. Нельзя плакать при Марке.

– С таким настроем удивительно, что ты вообще еще жива, – с мягкой иронией проговорила Дженни и улыбнулась. – А вдруг ты завтра выйдешь на улицу, и на тебя на всей скорости врежется грузовик? Я тебя не узнаю, ma chérie! Ты же веселая, жизнерадостная, искренняя. Ты давно уже живешь не в России, между тобой и твоими родственниками целая бездна недопонимания. В конце концов, ты взрослый самодостаточный человек, и пора уже разграничивать ваше общение, если тебя все это тяготит. Кажется, я знаю, что нам нужно сделать, – заговорщицки проговорила Дженни и широко улыбнулась.

– Что? – я не смогла сдержать ответной улыбки.

У Дженни всегда получалось поднять мне настроение и вселить веру в собственные силы.

– Выпить по коктейлю и сходить в клуб! А?

– С Марком?

– Ну конечно же, нет! Но я придумала идеальный план: мы пригласим к нам Сергея! Пусть он пообщается и познакомится с нашим малышом, а мы пока оторвемся на полную катушку. Как тебе идея? Правда, я гений? Не благодари! – Дженни выжидательно смотрела на меня, и я не понимала, говорит она серьезно или шутит.

– Ты умеешь поднять настроение, но пока не все так радужно, Дженни.

– Ладно, – в ее голосе послышались усталые нотки. – Ты никому не изменяла и никого не предавала. Он тоже был на тот момент в свободном плавании. Ты молоденькая, глупенькая, в первый раз провела ночь с мужчиной. Забеременела. А вы с сестрой совсем не похожи, да? – вдруг спросила она.

– Ну какие-то общие черты есть, а вот по характеру мы явно с разных планет и даже вселенных. Думаю, что я пошла все же в папу. Он мягкий и отзывчивый. Дженни, что ты хочешь всем этим до меня донести?

– Его симпатия к сестре вполне могла быть обусловлена тем, что внешне вы имеете какое-то сходство, а он, увидев похожую на тебя девушку, увлекся ей. Только если это на самом деле так, и вы с ней две противоположности. Сергей сильно ошибся в своем выборе.

– Сергей сам выбрал роль молчаливого наблюдателя, чтобы я захотела поговорить с ним о сыне. Лишь недавно его осенило, что со мной что-то не то.

– Мам, я устал и хочу в номер, – Марк подъехал к нам и обхватил руками мои колени. – Это мои самые классные выходные! Может быть, еще останемся? Ну хоть ненадолго? – он поднял голову и с надеждой заглянул мне в лицо.

– Хитрец! – я улыбнулась. – Ты не хочешь, чтобы мы возвращались домой, потому что я снова буду целыми днями пропадать на работе, а ты ходить в садик? – Марк смущенно улыбнулся, что я раскусила его планы в два счета, и кивнул.

– Я подумаю, – ответила сыну.

– Тогда я на последний круг и едем в гостиницу!

День и в самом деле был насыщенным, а Марк получил уйму впечатлений. И даже сам того не зная, встретил сегодня отца, а я получила новую порцию волнений и душевных переживаний.

– И знаешь, что хочу сказать тебе напоследок, – Дженни схватила меня за руку и поглядела в глаза, когда Марк поехал на последний круг перед тем, как отправляться в хостел. – Ну-ка, подними свой подбородок! Знаю я тебя! Сейчас начнешь выискивать новые причины, как загнать себя в темный угол и выставить во всем виноватой. В конце концов, это твоя жизнь! Я с Марком с пеленок нянчусь и сомневаюсь, что твоя родня любила бы этого мальчишку больше, чем я. А Сергей… Никогда не поздно стать отцом своему ребенку.

– Тебе впору идти работать психотерапевтом, – грустно улыбнулась я и вздохнула.

– Ты и Марк мои самые близкие люди. Я всегда буду на вашей стороне.

Слова Дженни немного меня успокоили, но легче все равно не становилось. Впереди предстоял серьезный разговор с Сергеем, и я не знала, чем он закончится.

Мы вернулись в хостел, поужинали, и я уложила Марка спать. Сергей мне так и не позвонил, но зато Алла набрала несколько раз. И каждый раз я вздрагивала, и сердце в груди екало, когда я слышала вибрацию на телефоне. Я не отвечала на звонки сестры, решив дождаться звонка от мужчины. Возможно, Сергею требовалось время осознать, что я скрывала ото всех ребенка, а он мог быть его отцом. А возможно, он был занят работой, а потом и вовсе забыл обо мне, пока я разыгрывала в своей голове шекспировские трагедии и представляла, какой меня ждет кошмар. А может быть, он поехал к Алле и спросил у нее про моего ребенка, как недавно спросил у меня про аборт сестры, и потому она мне бесконечно названивала?

Всю ночь я ворочалась с бока на бок и не могла сомкнуть глаз. Смотрела застывшим взглядом перед собой и представляла, как приду домой и расскажу родителям, что родила ребенка от мужа сестры: мама схватится за сердце, папа побледнеет, а Алла обвинит меня, что я все спланировала заранее и, не дай бог, преждевременно родит от такой новости. Мне хотелось закрыть глаза и проснуться в том моменте, когда все будет хорошо, или же вернуться в прошлое и сделать все по-другому. Как? Не знаю. Наверное, сразу после расставания с Голеневым нужно было садиться в самолет и лететь в Америку, а не идти в клуб и проводить ночь с незнакомым и обходительным красавчиком.

30

Сергей

Снег хлопьями валил за окном, город утопал в белой пелене. Я стоял у окна и смотрел в одну точку, думая над тем, что мои бесконечные вглядывания в горизонт, перед тем как отправляться домой, стали уже чем-то вроде ритуала. Только сейчас никакого успокоения он не приносил и напряжения не снимал.

Партнеры из Австрии покинули мой кабинет десять минут назад, часы показывали начало девятого вечера, и я решил отложить все важные дела до завтра. С Аллой ограничусь разговором по телефону, а с Ульяной встречусь, но немного позднее. У меня в голове не укладывалось, что она все это время скрывала ребенка от семьи, и я знал только одну причину, по которой она это делала. Марк, кажется, так она назвала мальчика, мог быть моим сыном. Скорее всего, он им и был, я помнил свои детские снимки и… Просто уму непостижимо!

Я сжал руки в кулаки и вернулся в кресло. Сидел так какое-то время и не мог прийти в себя. Затем потянулся к телефону и набрал номер Аллы. Мне не хотелось сейчас ни с кем разговаривать, по-хорошему стоило отправляться домой и хорошенько выспаться. За последние двое суток я от силы спал четыре часа. С такой ватой вместо мозга точно никаких вопросов не получится уже решить. Не сегодня.

– Ну наконец-то! – недовольно отозвалась Алла. – Я уж думала, тебя похитили инопланетяне.

Неудачная шутка, но я бы не отказался сейчас от подобного путешествия. Пусть пришельцы сотрут мне всю память, а я начну свою жизнь с чистого листа.

– Ты получила мое сообщение, что я был на переговорах? – сухо поинтересовался я.

Рано утром я набрал номер Аллы, и, не получив ответ, позвонил в регистратуру. Там мне сообщили, что она на процедурах, и с ней, и ребенком все хорошо. Поэтому я не видел причин волноваться, и не звонил ей днем, чтобы не лишать себя рабочего настроения. Я долго договаривался с людьми об этой встречи, оплатил им дорогу и проживание в Москве, мне важно было заключить эту сделку с зарубежными партнерами, а зная Аллу и ее игру на публику с громкими эпитетами: «Я тебе не нужна» и нечто в таком духе, это бы грозило ненужным раздражением с моей стороны. Мне же была необходима ясная голова и железная выдержка. После встречи в кафе с Ульяной и ее сыном, я и без того не мог толком ни о чём думать и пребывал в прострации. Но я взял себя в руки и довел переговоры с австрийцами до ума. Контракт заключался на пять лет, любая ошибка могла дорого обойтись каждой из сторон.

– У меня были сложные переговоры, я рассказывал тебе перед тем, как отправляться на помолвку к Кириллу.

– У тебя всегда есть что-то важнее! Ты знаешь, я терплю твои отлучки, твое пренебрежение и твою отстраненность, но сейчас я беременна. Понимаешь? И у меня угроза выкидыша, – Алла осеклась, а я уставшим взглядом снова поглядел в окно, думая о том, что мое терпение и выдержка на грани.

– Алла, что ты хочешь услышать от меня?

– Ничего, Сергей, – обиженно отозвалась она, а я тяжело вздохнул.

Сколько уже можно заниматься самообманом? Ну ничего у нас с ней не выходило. А теперь, если еще окажется, что Ульяна втайне ото всех родила от меня сына – ума не приложу, что со всем этим делать.

– Ко мне сегодня приходила Ульяна, и она наговорила мне кучу гадостей. Ты извини меня, я понимаю, что тебе сейчас не до моих проблем, и много своих, но она рассказала мне, что ты увидел мою обменную карту. Я удивляюсь твоей выдержке. Ты знаешь теперь об аборте и молчишь. Или тебе настолько все равно? Тогда я ничего не сказала, потому что… Это очень больно. Я очень сожалею об этом.

– О том, что сделала от меня аборт? – уточнил я и вспомнил об этой мутной истории. Я так и не выяснил ничего, но обязательно выясню. Это лишь вопрос времени, с которым у меня действительно была напряженка.

– У ребенка были серьезные пороки несовместимые с жизнью. Он… умер уже внутри меня, – Алла заплакала, и я впервые не знал, что испытывал на самом деле.

В душе что-то сильно тянуло. Мы вместе тяжело переживали тот выкидыш, я видел ее слезы и отчуждение, понимал все и не знал, как помочь.

– Мне и без того сейчас тяжело, а Ульяна начала меня обвинять во лжи, что я якобы тебе изменила, поэтому сделала аборт. И я столько всего выслушала от нее. Я признаю, что совершила ошибку, и мне следовало тебе обо всем рассказать. Ты можешь найти моего врача и убедиться, что это действительно так, а я тебя сейчас не обманываю.

– Успокойся. Давай, как ты вернешься домой, мы спокойно об этом поговорим?

Одно я знал наверняка, какие бы размолвки между нами не происходили, и какой бы прекрасной актрисой и манипуляторшей не была иногда Алла, так натурально разыграть боль, отчаянье и тоску у нее не получилось бы на тот момент. А значит, действительно, с ребенком было не все в порядке, и аборт был по назначению, а не по ее прихоти. Какая женщина откажется от своего дитя? Вопрос в другом: почему она ничего мне не рассказала? Этого я не понимал. Видимо, это у них семейное с сестрой, яблоко от яблони…

Решив, что обязательно вернусь к этому вопросу позже и поговорю с ее врачом об этом аборте, я взглянул на часы. Нет, слишком поздно волновать Ульяну для того, чтобы встретиться и поговорить. К тому же я не обладал сегодня никаким настроем и выдержкой. Необходимо взять тайм-аут. Так будет лучше для всех.

– Когда вернусь домой, Сереж? Да я родить снова могу мертвого ребенка, и раз уж ты знаешь о том аборте, то где гарантии, что не повторится того же? Врачи не сразу разглядели ту патологию!

– Алла, успокойся, – сдержанным тоном попросил я.

Лучше бы съездил в больницу, честное слово. По телефону это все походило на театр абсурда. Не любил никогда по нему решать вопросы.

– Тем более, не понимаю, почему ты молчала, если была вероятность повторения возможного выкидыша или аборта? Мы бы сдали все анализы, встретились с генетиком. Ладно, я завтра подъеду в клинку и поговорю с твоим врачом. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы ребенок благополучно родился. Хорошо?

– Ты… Ульяна сказала, что ты подвозил ее вчера. Она была так груба и резка со мной, задавала все эти вопросы, а еще я видела на вечеринке в ресторане, как она не сводила с тебя глаз. У вас с ней что-то было?

Общий сын считается? Интересно, а родственники Ульяны точно не знали, что у нее есть ребенок? А может быть, не знал только я? Хотя нет, исключено, Алла точно не знала, потому что не преминула бы бросать в сторону сестры язвительные замечания о нагулянном ребенке при каждом удобном случае.

– Нет, – сказал я лишь относительную правду.

К чему заставлять волноваться Аллу раньше времени? А если выяснится, что Марк действительно мой сын, то я бы и вовсе держал Аллу в неведении как можно дольше. Не с ее взрывоопасным характером разбрасываться такой правдой. Это чревато скандалами.

И ко всему прочему мой интерес и влечение к Ульяне никуда не пропали. Девушка по-прежнему мне сильно нравилась. Понял я это в тот вечер, когда увидел ее с Антоном в ресторане по случаю помолвки Яны и Кирилла.

– Прости меня, Сереж. Это все волнения, гормональный фон, и я боюсь потерять ребенка. Я думала, что все опасности позади. Зачем я только поехала с тобой в Москву?! Надо было в Питере оставаться. Но я чувствую, что мы отдалились, и ты… – ее голос постоянно дрожал и я отчетливо понимал, что сейчас она переигрывала.

– Все будет хорошо, Алла, – перебил я жену. – Ты отдыхай. Я сейчас тоже поеду домой.

– До встречи, Сереж. Я буду ждать твоего завтрашнего звонка и визита.

Я отложил телефон в сторону и прикрыл глаза. Все смешалось в одно: цифры, отчеты, контракты, партнеры, аборты, выкидыши, беременности. Когда я полноценно отдыхал в последний раз?

Антон что-то говорил о том, что Ульяна проходила собеседование в нашей компании? Созваниваться с ним и пытаться пролить свет на эту историю, не было никакого желания. Я набрал номер Альбины Сергеевны и вкратце расспросил ее о недавней кандидатке на должность менеджера, а так же попросил женщину занести утром мне анкету Ульяны.

По дороге домой я немного расслабился, выбросил из головы мысли о работе и пытался вспомнить лицо мальчика, своего возможного сына, его глаза и смущенную улыбку. В минуту, когда он назвал Ульяну мамой, у меня внутри словно случился огромный взрыв, он был такой мощности, что начисто оглушил меня, и я только сейчас начал осознавать, что случилось на самом деле. Пять лет… Гребанных пять лет она скрывала ото всех собственного ребенка и, возможно, моего сына! Ради чего? Почему? Она считала его ошибкой? Одна сестра делала от меня аборты, другая в это время в чужой стране и втайне ото всех воспитывала моего сына? Я ощущал себя полным глупцом, которого все обвели вокруг пальца. Я не сразу понял, что катаюсь по городу, а от желания лечь и поспать ни черта не осталось. Внутри меня клокотало много разных чувств. Сам не знаю, как оказался у хостела, в котором остановилась Ульяна с сыном, но я, как дурак, простоял там около часа. Я мог бы позвонить ей прямо сейчас, подняться в эту дешевую гостиницу, разыскать Ульяну, вытащить на улицу и трясти из нее ответы, но так было нельзя. Потому что в этом всем была отчасти и моя вина. Закурив, я сидел в машине долгое время, слушал музыку и смотрел, как снег кружил в воздухе. Я поймал себя на том, что мне хотелось снова увидеть мальчика. И если окажется, что это мой сын, то Ульяна уже ни в какую Америку не вернется. Я не позволю, чтобы сын не знал собственного отца.

31

Ульяна

Говорят, утро вечера мудренее, и мое началось не так уж и плохо, если не считать того, что я не спала всю ночь. После обеда на мой телефон зазвонили и на дисплее высветился неизвестный городской номер, и я подумала, что это был какой-нибудь работодатель, но ошиблась.

– Привет, это Сергей, – услышала на том конце связи уверенный мужской голос, и сердце словно рухнуло в бездонную пропасть.

У меня уши заложило от волнения, а фейерверк мыслей и предположений взорвался в голове, когда я поняла, что он сейчас предложит встретиться.

– Нам нужно поговорить, – начал он вполне миролюбивым тоном, но я услышала в его голосе твердость.

«Он догадался», – застучало в висках.

– О чем ты хочешь поговорить? – я старалась, чтобы голос звучал ровно, но у меня ничего не получалось.

– О многом. Нам пришла пора поговорить о многом, Ульяна. Нам следовало сделать это еще несколько лет назад, но кто-то упрямо не шел на контакт, и теперь я понимаю почему.

Другой возможности признаться во всем Сергею больше не будет. Может даже и к лучшему, что сейчас все окончательно раскроется. Мы оба придем к договоренности, что нет смысла придавать рождение Марка огласке. Неизвестно, что Алла выкинет после такой правды с нашей стороны. И к тому же, я не хотела разрушать ничью семью.

– Хорошо, я поговорю с тобой, – согласилась я.

– Через пару часов встреча в кафе тебя устроит? – спросил он немного потеплевшим голосом.

– Да, хорошо.

– Я вызову тебе такси. С ребенком есть, кому посидеть?

– С Марком побудет Дженни, моя подруга. Ты видел ее с нами в кафе.

Не знаю, как не лишилась чувств от всех переживаний, какие терзали меня, но я успокаивала себя тем, что рано или поздно это должно было случиться. На понимание со стороны Сергея я не рассчитывала, говорить, что Марк не его сын тоже не собиралась. И надеюсь, он не опустится до обвинений в мой адрес и не будет ставить никаких ультиматумов.

– Удачи, ma chérie, – Дженни вышла меня проводить, когда за мной приехала машина. – Я надеюсь, что все пройдет хорошо.

– Спасибо, – я поблагодарила подругу и заглянула ей за плечо.

Марк сидел со своей любимой игрушкой и не обращал на нас внимания. Он даже не подозревал о том, какие события разворачивались в нашей с ним жизни.

Так сильно я не волновалась еще никогда на моей памяти. Не представляю, как сейчас погляжу Сергею в глаза и скажу: «Извини, я скрывала от тебя ребенка почти пять лет». Пять лет… Будь я на его месте, даже не знаю, что бы чувствовала.

– Девушка, мы приехали. Вы расплачиваться и выходить будете? – услышала голос таксиста, и потянулась к сумочке, чтобы достать деньги, но внезапно дверь открылась, и поток холодного воздуха ворвался в машину.

Я подняла глаза и встретилась с напряженным взглядом Сергея. И тут же ощутила желание захлопнуть дверцу и уехать прочь. Невозмутимый и отрешенный вид мужчины вызвал новую волну дрожи в теле, а к горлу подступил комок. Он имел право знать, что я родила ребенка. А я не имела права скрывать Марка от него.

– Я расплачусь, – произнес он сдержанным тоном. – Иди в здание, я догоню. Я смотрела в его глаза и мне было страшно представить, чем закончится эта встреча и разговор. На негнущихся ногах я подошла к входной двери, открыла ее и, оказавшись в просторном холле, остановилась. Сергей настиг меня практически сразу, взял за локоть и повел к столику. Помог мне снять верхнюю одежду, отодвинул для меня стул, подождал, когда я сяду и расположился напротив. Я ощущала себя так, словно на допрос к следователю попала. Мужчина выжидающе на меня глядел, его грудь часто и глубоко вздымалась, а лицо больше не было холодным и непроницаемым. Он достал сигареты, придвинул пепельницу и закурил. Я молча смотрела на него и боялась заговорить. Что я ему скажу? Сказать «Прости» было недостаточно, оправдываться – глупо. Отрицать ничего я не собиралась, но и как начать разговор не знала.

– Ульяна, ты не хочешь мне ничего рассказать? – спросил он, глядя на меня внимательным взглядом, а мне стало не по себе.

Внутри было отчего-то так больно, словно он не глазами в меня впивался, а колол острыми лезвиями нежную кожу.

– Почему ты ничего не сказала о сыне?

– Ты увидел случайно Марка всего один раз и решил, что он твой? – с трудом сохраняя невозмутимость, выдавила я из себя. Сергей кивнул.

– Да! У меня даже сомнений нет в том, что он мой. Я помню свои детские фотографии и считать умею отлично, – спокойно проговорил он. – Альбина Сергеевна принесла мне утром твою анкету, я знаю, что мальчику пять лет. Повторю свой вопрос: зачем ты его скрыла от меня? В чем причина?

– Я… Я испугалась! Та связь… она ничего не значила, – мне захотелось превратиться в мелкую точку под пристальным взглядом его глаз, которые сейчас казались совсем черными и потеряли ясную голубизну.

– Хорошо… И как теперь мы будем выходить из сложившейся ситуации? – он выжидающе рассматривал меня.

Сергей давил на меня. Он ждал, что я буду раскаиваться в содеянном? Оправдываться? Но я бы и дальше скрывала своего ребенка от него и семьи, если бы не та случайная встреча в кафе! Я просто не понимала, что теперь делать со всей этой правдой и хотела, чтобы он понял меня, что я не преследовала цели как-то навредить его семейной жизни. И тем не менее, не находила нужных слов. Мысли путались, и я не могла ухватиться толком ни за одну.

– Я не знаю. Я… – мне впервые в жизни хотелось горько заплакать.

Я всю ночь думала о том, что ему скажу, а на деле не могла произнести ни слова, потому что в горле стоял огромный комок, а в глазах без конца собиралась влага.

– Давай по порядку, – выдохнул он и затушил сигарету. – С той ночи. Я не отрицаю своей вины. В вопросах предохранения я всегда старался быть аккуратным. В ту ночь я использовал презерватив, был момент, когда он порвался, но я вовремя это заметил. По-видимому, ты оказалась очень фертильной девушкой, раз этого вполне хватило, чтобы забеременеть. Я представляю твою растерянность, когда ты узнала о беременности, но у меня встречный вопрос: почему ты ничего не сказала ни мне, ни родителям, ни сестре, когда поняла, что я отец ребенка и жених твоей сестры? Ты осознанно шла на этот шаг? Почему?

– Таким аккуратным, что моя сестра забеременела следом? Тоже порвался презерватив? – во мне говорила защитная реакция, не понимаю, зачем разбрасывалась этими колкими замечаниями и как бы они помогли разрешить нашу ситуацию, но слово не воробей…

– Думаю, что в случае с твоей сестрой сработал человеческий фактор. Алла начала пить таблетки, когда наши отношения начали носить постоянный характер. Она вполне могла пропустить или забыть ее принять. На тот момент я ничего не знал о том, что ты ее сестра, и даже мысли допустить не мог, что ты забеременела после той ночи. Когда я узнал о беременности Аллы, то естественно, сказал ей, что ребенка своего не оставлю. Понимаешь, на что я намекаю?

– Что мне следовало кричать на всю округу, когда узнала, что беременна от жениха сестры? Или следовало лететь к тебе с тестом на беременность, чтобы опередить сестру, а ты бы выбирал, с кем из нас остаться и чьего ребенка признать? Или женился бы сразу на нас двоих?

– Прекрати, – он посмотрел на меня тяжелым взглядом. – Я бы признал этого ребенка и, собственно, это и собираюсь сейчас сделать. Мне непонятно одно: почему ты его скрыла? Страх перед чем испытала? А одной рожать в чужой стране и воспитывать ребенка без поддержки близких было не страшно? – последний его вопрос прозвучал особенно резко, а в глазах появилась боль, которой раньше не было.

– Мне и сейчас страшно, – я расширенными глазами вглядывалась в его суровое лицо.

– Я даже подумать не мог о таком. Ты, получается, и от родителей скрывала?

– Ото всех, – онемевшими губами прошептала я.

– Пять лет, Ульяна, – в его голосе звучала такая горечь, что я оцепенела от ужаса.

– Каждый раз, когда я собиралась признаться, меня что-то останавливало. В прошлый раз, когда ты сказал, что не терпишь лжи, я поняла, что у меня не хватит мужества признаться тебе во всем. Если бы не вчерашняя встреча в кафе, я бы продолжала молчать. Я не знаю выхода из сложившейся ситуации! Я сильно запуталась и поступила тогда очень глупо, – мой голос сильно дрожал, а слезы сами покатились из глаз.

Столько лет я держала это в себе. Столько лет представляла, как скажу ему эти слова, а на деле… Было безумно больно, стыдно, горько. Безнадежно!

Молчание затянулось, я опустила голову и шестым чувством ощущала на себе взгляд Сергея. В какой-то момент я не смогла выдержать такого накала эмоций и чувств, вскочила со стула, схватила свое пальто и бросилась к двери. Пусть делает теперь с этой правдой все, что хочет! Я не могу больше держаться и делать вид, что мне все равно. Меня разрывало на части изнутри, мне хотелось забиться в укромный уголок и плакать. Да, я родила Марка втайне ото всех, воспитывала его одна и барахталась, как могла, а в груди все это время была такая пробоина, что выть хотелось от этой боли.

Сергей догнал меня у самого выхода, резко дернул за руку и повернул к себе лицом. Я прикрыла глаза и, прижимая к себе сумку, сотрясалась всем телом от беззвучных всхлипов. Меня душили слезы. Мне было холодно, одиноко, больно, я ненавидела себя в эту минуту, что не смогла в самый главный и ответственный момент взять себя в руки. Казалось, что я не выдержу всех нахлынувших на меня чувств и воспоминаний.

Внезапно я ощутила, как мое хрупкое тело заключили в объятия. Сергей крепко прижал меня к себе. Это продлилось недолго, всего несколько секунд, но я и в самом деле как будто пришла в себя: бешеное сердцебиение утихло, а ко мне вернулось самообладание.

– Успокоилась? А теперь давай вернемся к столу и серьезно поговорим. Хватит от меня бегать, – негромко произнес он. – Мы вместе найдем выход из сложившейся ситуации. Ради Марка и его благополучия тебе придется взять себя в руки.

Я смотрела на него, не мигая, чтобы на глаза вновь не навернулись предательские слезы.

Сергей прав. Ради Марка и его дальнейшего благополучия нельзя опускать руки. Ведь раньше же я как-то со всем справлялась одна. А теперь, когда правда открылась, мне должно было стать легче, только это почему-то было совсем не так.

– Идем? – он окинул взглядом мою дрожащую фигуру, и я кивнула.