Текст книги "Секрет"

48

Ульяна

Я слабо приоткрыла глаза, чувствуя себя так, словно упала с огромной высоты и ударилась головой обо что-то твердое. В горле пересохло, а губы запеклись. Память медленно возвращалась ко мне. Последнее, что я запомнила, был мой пронзительный вопль и испуганное лицо Аллы. Я вспомнила аварию… Папе стало нехорошо, и наша машина выехала на встречную полосу… Затем последовал удар и наступила темнота.

Сильно вздрогнув, я ощутила на своих руках чью-то ладонь и повернула голову в сторону. Сергей сидел рядом на стуле и, склонив голову, спал. Держал мою ладонь и выглядел в эту минуту таким разбитым и бледным. Господи… Как долго я здесь нахожусь? По заросшему подбородку любимого могла предположить, что долго. Что с папой и Аллой? Бедный Марк, представляю, как он переживал. Сознание путалось, но я всеми силами призывала себя не закрывать глаза. Мне больше не хотелось возвращаться в эту холодную темноту, где было так много страхов, столько одиночества и боли.

Высвободив свою ладонь, я погладила Сергея по руке. Он не сразу почувствовал мои прикосновения, а когда открыл глаза, то посмотрел на меня таким обескураженным взглядом, словно увидел восьмое чудо света. В глубине его синих глаз промелькнула радость, он резко встал и склонился надо мной.

– Ульяна… – тихо произнес он. – Наконец-то, Ульяна… – выдохнул и поцеловал меня сухими губами. – Ты очнулась, малышка.

Мои глаза заблестели, а сердце больно сжалось.

– Я сейчас! Надо позвать врача. Я сейчас… – он тут же выскочил из палаты, а я осталась одна.

В горле пересохло, я не могла произнести и звука. Закрыла глаза и лежала так какое-то время, вспоминая все ужасное, что со мной произошло. Не в силах пошевелиться, я прислушивалась к звукам и ждала возвращения Сергея. Но вместо него в комнату влетели медсестра и врач. Седовласый мужчина в белом халате сказал, что ему меня нужно осмотреть. Он задавал много вопросов, но мне тяжело было на них отвечать, меня клонило в сон. И единственное, что мне хотелось – это увидеть снова Сергея и Марка, и узнать, что с отцом и Аллой. Живы ли они?

После того, как я ответила на все вопросы врача, мне ввели какой-то укол, и очень быстро я опять закрыла глаза и уснула. Сколько времени это продолжалось, не знаю, кажется, ко мне приходили каждый раз, когда я просыпалась, и вводили в капельницу снотворное, потому что я снова закрывала глаза. Я ощущала себя очень слабой и разбитой. Но всегда, когда открывала глаза, Сергей был рядом, и он заверял меня, что с Марком все хорошо, и у нас с ним тоже будет все хорошо, а сейчас главное, чтобы я набиралась сил, а как только мне станет лучше, то он переведет меня в Москву. И я очень хотела ему верить, потому что мне надо было увидеться с Марком и сказать ему как сильно я его люблю.

Медленно подняв тяжелые веки, я очнулась наконец-то от долгого сна.

– Сереж… – слабым голосом позвала я.

Он стоял у окна и, услышав свое имя, вздрогнул и резко повернулся. Неужели мне перестали колоть эти уколы, от которых я ощущала себя спящей амебой? Разум немного прояснился, а у меня появилось острое желание отцепить от себя все эти трубки, провода и сесть.

– Проснулась? – он подошел и сел на стул возле меня. Улыбнулся, заглядывая мне в лицо грустными глазами.

– Как долго я уже здесь?

– Месяц. Ты долго не приходила в себя. Последние несколько дней тебя держали в искусственном сне, чтобы ты набиралась сил. У тебя серьёзная травма головы, но сейчас уже все позади. Главное, что ты пришла в себя. Ты очень напугала меня, малышка… – прошептал он, а мое сердце больно сжалось, что я заставила его пережить это все. – Я места себя не находил и до сих пор с ужасом вспоминаю тот день, когда узнал, что ты сильно пострадала. Мне еще никогда не было так страшно, Ульяна, – признался он. Взял мою ладонь и прижался к ней теплыми губами. – Обещай, что так больше делать не будешь, – смотрел в самое сердце проникновенным и любящим взглядом, отчего на мои глаза навернулись слезы.

– Прости… Мне не следовало тогда никуда ехать. Что с папой и Аллой? – мне так никто ничего и не сказал, что с ними.

– С Аллой всё хорошо, она отделалась царапинами. У нее, как у кошки, судя по всему, девять жизней. А вот отец… – его взгляд сделался мрачным. – Его похоронили месяц назад. Остановка сердца. Он умер еще в скорой. Мне очень жаль…

– Господи… – заплакала я.

Как же так? Неужели его сердце не выдержало? Он ведь даже не увидел Марка… Почему все было так несправедливо?!

– Мне не следовало тебя волновать, но ты все равно узнала бы об этом. Будет лучше, если от меня.

– А мама? – спросила я сдавленным голосом.

Бедная мамочка, она ведь так любила отца. Как она это пережила и переживет?

– На днях приходила Вера Васильевна. Она просила передать тебе, чтобы ты выздоравливала.

– Она знает о Марке?

Сергей кивнул.

– О нем теперь все знают.

– Я хочу навестить папу, – я не могла сдерживать поток слез.

Они текли по лицу, а сердце больно сжималось от мысли, что в моей семье случилась такая трагедия, а я была все это время в отключке и даже не попрощалась с дорогим человеком.

– Как только встанешь на ноги я отвезу тебя к нему на могилу, – заверил меня Сергей. – Но для начала тебе нужно набраться сил.

– А Алла? Как они с мамой отреагировали на новость о Марке? Надеюсь, Алла сейчас с мамой?

– Без понятия, где она и как отреагировала на новость о Марке. Мне плевать на нее, – жестко произнес Сергей, переменившись в лице. – Я вычеркнул эту женщину из своей жизни. Оформил развод, лишил ее квартиры, машины и пригрозил ей, что отправлю ее в психушку, если она приблизится к тебе или Марку хоть на шаг. Кажется, она уехала куда-то за границу, оставила ребенка на Веру Васильевну. Это все, что я знаю и больше ничего не хочу о ней слышать.

На секунду мне захотелось, чтобы пришла медсестра и вколола спасительный укол, а я снова забылась крепким сном. В голове не укладывалось, что Алла могла так поступить и бросить маленького сына на мать. Да еще и после такой потери и трагедии.

– Какие прогнозы дают врачи? – сглотнув огромный комок в горле, спросила я спустя несколько минут зловещей тишины.

– Какое-то время придется полежать в этой палате, а потом видно будет. Ты еще очень слаба. Тебя нужно наблюдать.

– Я хочу поговорить с Дженни и Марком по видеосвязи, прошу… – попросила я Сергея. – Марк теперь с ума сходит, что меня нет рядом. Я еще не оставляла никогда его так надолго.

– Поверь, мы тут все с ума сходили: и я, и Дженни, и мой отец, и даже ваш дядя Джон. Так что ты не представляешь, как мы все обрадовалась твоему возвращению, – Сергей потянулся рукой в карман джинсов и достал телефон.

– Сереж… – он взглянул на меня, а я взяла его за руку и сжала ее. – Я люблю тебя, Сереж. Прости меня за все… – улыбка мелькнула на его губах, он наклонился и поцеловал меня.

– Все позади, Ульяна… – он снова прижался к моим губам. – Возможно, моя сухая реакция на твое признание вызовет у тебя недоумение, но ты не представляешь, что я пережил за эти дни, пока смотрел на тебя, не подающую признаков жизни. Кажется, у меня еще до сих пор посттравматический шок. Теперь у нас все будет хорошо, я тебе обещаю, малышка.

49

Сергей

Почти месяц быть свидетелем того, как любимый человек не подает никаких признаков жизни, выдержит далеко не каждый. В эти дни я понял, что ни хрена не сильный. Я забросил дела. Летал лишь на пару дней раз в неделю в Москву, чтобы повидать Марка и отца, и тут же возвращался обратно к Ульяне. В какой-то из моментов отчаяние, что она не придет в себя и никогда больше не проснётся, достигло самой высокой точки. От чувства безысходности и собственной беспомощности, что от тебя ничего не зависит, на стену лезть хотелось. Это в бизнесе можно просчитать свои шаги и ходы конкурентов наперед, а в случае с Ульяной ничего этого нельзя было сделать. Это подавляло. Угнетало и высасывало из меня все силы, которых и так почти не осталось.

Вера Васильевна, к моему разочарованию, не оставила попытки приходить в больницу к Ульяне. От бывшей тещи я узнал, что Алла собрала вещи и уехала в неизвестном направлении, бросив младенца на бабушку. Когда я думал об этом, то каждый раз эти мысли вызывали приступ удушья от неконтролируемого гнева. Почему в жизни происходит такая несправедливость? Неужели эта эгоистка не понимала масштабов трагедии, которая случилась по ее вине? Зачем продолжала вытворять все эти гадости?

– Я все равно буду приходить к ней, Сергей, хочешь ты того или нет, – тихо произнесла Вера Васильевна, глядя стеклянными глазами на Ульяну. – Нельзя взять и разом вырвать из сердца столько лет жизни. Я не досмотрела за Ульяной, недолюбила ее, и виновата перед ней. Но скоро ты поймешь меня, когда отберешь Матвея у родной бабушки, что своего ребенка все равно любишь иначе. Пусть Ульяна, когда очнется и узнает правду, сама примет решение, вычеркнуть меня из своей жизни или нет. Она должна это решать, но не ты. А что, если она не сможет воспитывать потом ни своего ребенка, ни того, которого ты пытаешься у меня отнять? Ты об этом думал?

– Вера Васильевна… – я едва сдерживался, чтобы не выставить женщину за дверь. – Вы здесь, потому что для нее это действительно важно. Я уверен, когда она очнется, то захочет с вами увидеться. И тогда вы обязательно расскажете ей всю правду. Расскажете, что ее настоящие родители разбились, а вы всю жизнь неосознанно выделяли Аллу, потому что своего ребенка любили иначе. Да, вы дали ей семейное тепло, не бросили ребенка. Только поглядите к чему это все привело? Может, гуманнее было отдать ее в детский дом? Вы понимаете, что Алла бросила вас одну в трудную минуту, а Ульяна бы так не поступила? Полагаете с такой женщиной, как моя бывшая жена, можно оставить ребенка и быть уверенным, что из него вырастет что-то хорошее? Что вы от меня хотите? О чем вы меня просите, я никак не могу взять в толк? Зачем приходите сюда? Хотите сказать, ради нее? – кивнул в сторону кровати. – Вот уж не поверю! Ради внука? Так никто не забирает его у вас. Идите уже с миром домой, только в покое нас оставьте!

На меня вмиг накатили уныние и апатия. Я присел на стул возле Ульяны и поглядел в ее бледное лицо.

– В крепких семьях, когда случается беда, люди объединяются, а ваша окончательно распалась. Та, которую вы выделяли, ценили и любили всем сердцем, грязно вытерла обо всех близких людей ноги и исчезла. Это такая цена благодарности за все, что было сделано с вашей стороны? – перевел взгляд на женщину. – Чего вы ждете от Ульяны?

Вера Васильевна смотрела на неподвижное тело своей приемной дочери.

– Мне очень больно, Сергей. Очень… Я не представляю, как буду дальше жить с этим грузом и осознанием того, что Алла так поступила со мной. Ты все говоришь правильно, и от этого на душе еще тоскливее.

– Вы можете в будущем быть рядом с ней, – я кивнул в сторону Ульяны. – Но только в том случае, если она сама этого захочет. Мои юристы уже занялись переоформлением всех бумаг. Алла скоро лишится квартиры, машины и финансового содержания. Всего лишится, понимаете? Я больше не несу за нее и ее поступки никакой ответственности. Мои ориентиры резко сменились и находятся сейчас в этой палате.

– Ты очень жесток, Сергей… – надломленным голосом произнесла Вера Васильевна со вздохом. – Ульяна будет против того, чтобы вычеркнуть меня из своей жизни. Она мягкий человек и не допустит такого!

– Против? А я против того, чтобы она лежала сейчас, как кукла, и не подавала признаков жизни! Мне тоже больно, можете себе представить? Я признал свои ошибки и впредь сделаю все, чтобы они не повторились. Вы говорите, что все понимаете, и в тоже время сидите с таким видом, словно вам наплевать, очнется она или нет. Вы ходите сюда лишь для того, чтобы я не забрал у вас внука? – прямо озвучил я свои догадки. – Алла предала, Ульяна не родная, муж погиб. Этот мальчик последнее, что заставляет вас идти сюда?

– Ты так категоричен сейчас, потому что тебе есть, что терять, а я уже все потеряла. Ульяна очнется, и я обязательно с ней поговорю. Ты заблуждаешься, Сергей, принимая такие скоропалительные решения. Сильно заблуждаешься! Каждый имеет право исправить свои ошибки.

– Именно! И я предоставил Алле шанс их исправить, пошел ей на уступки. И что я получил взамен?

Я тяжело вздохнул и встал. Да, я был слишком взволнован, но в чем был уверен наверняка, что о принятых решениях точно не пожалею. Ульяну следовало отгородить от такой родни и, в частности, от Аллы. Довольно этих пустых сожалений и сомнений! Все кончено.

День, когда Ульяна открыла глаза, стал для меня вторым днем рождения. Она пришла в себя. Вспомнила меня и смотрела таким пронзительным взглядом, что у меня сердце на секунды биться перестало. Я вглядывался в ее лицо, а внутри салюты взрывались и ослепляли все вокруг. Все страхи в одно мгновение рассеялись и остались в прошлом. Она справилась, выкарабкалась, и теперь я никому ее не отдам!

Спустя две недели после того, как Ульяна пришла в себя, я перевез ее в Москву. Марк и Дженни теперь навещали ее каждый день, а я понемногу начал возвращаться к делам, которые пришлось временно забросить. Антон взвалил на себя часть работы в компании и здорово помог мне в эти непростые дни. Помощь пришла оттуда, откуда я ее вовсе не ждал.

С самого утра я закрылся в кабинете и проверял финансовую отчетность. Ближе к вечеру на мой телефон поступил входящий звонок с неизвестного номера.

– Да, – ответил я, отвлекаясь от бумаг.

– Это Алла, – послышался на том конце связи резкий голос, а я недовольно свел брови. – Я звоню тебе, потому что со мной связался твой адвокат. Ты требуешь, чтобы я подписала этот бред? – возмущенно воскликнула она. – Что за новости? С какой стати ты лишаешь меня квартиры и машины? Не думала, что ты такой мелочный…

Я откинулся на спинку кресла и уставился перед собой сосредоточенным взглядом. Вот вроде бы все решил для себя, а все равно что-то не отпускало. Обида и злость душили меня иногда с такой силой, что перед глазами все темнело. И если бы не этот ребенок, который остался буквально сиротой, то я бы немедленно закончил сейчас разговор. По-хорошему следовало подстраховаться и выбить с нее отказ от Матвея. На будущее. Иначе она никогда не исчезнет из нашей жизни и будет заявляться, чтобы отравить своим ядом.

– Ты оставила ребенка на мать, которой самой нужен уход после всех событий последних дней. Это так? – спросил я спокойным голосом, Еле сдерживая свои эмоции.

Никогда бы не подумал, что возможно так ненавидеть человека. А ведь с этой женщиной я прожил пять лет, делил постель и делал все для ее благополучия.

– У меня появились важные дела…

– Я сомневаюсь, что в дальнейшем тебе будет нужен этот ребенок, если уже сейчас он тебе мешает. Признайся, ты рожала его, чтобы не семью сохранить, а меня удержать и привязать к себе ребенком, но все пошло не по плану, да? Ты его ненавидеть будешь, как и всех остальных, кто по-твоему мнению помешал твоим планам! Только в том, что происходит сейчас в твоей жизни никто кроме тебя не виноват. Все закономерно.

– Я ведь уехала, Сергей, и больше никак тебя не тревожу! Что опять-то не так? – выкрикнула она. – Куда я должна была мальчика забрать? Ульяна пришла в себя, зачем тебе это все? Что ты хочешь мне доказать?

– Я лишь делаю то, что сказал тебе в последний раз в стенах больницы. Алла, ты бросила младенца на старую мать, а сейчас звонишь мне не затем, чтобы поговорить о его дальнейшей судьбе, а потому что тебя лишили денег.

– Извини, но я не такая великомученица, как твоя Ульяна! – в сердцах выпалила она. – И никогда ею не буду! Забирай этого ребенка, если возомнил себя таким же святым, как она. Если бы знала, что ты примешь чужого ребенка, то и первого бы родила! Чем не альтернатива?

– Мне жаль тебя, Алла. Ты даже не узнала ни разу за все эти дни о состоянии Ульяны. А она, когда пришла в себя, в первую очередь спросила про тебя и отца.

– Вот не нужно меня стыдить! Осуждать все набежали. А у меня своя правда! И у каждого она своя, понятно? Мать приходит к ней в больницу, чтобы ты не забирал Матвея у нее. Она о внуках мечтала последние десять лет, всю голову этим проела. Ульяна твоя, хочешь сказать, ангел во плоти? Так она поступила с тобой ничуть не лучше, чем я, когда скрыла от тебя беременность и ребенка. Только ее ты в отличие от меня простил. Пять лет она жила в Америке неизвестно с кем и как! Может в борделе подрабатывала! А я с тобой была, верной тебе была, и дальше бы все у нас было, как и у всех, если бы не она! О дальнейшей судьбе ребенка переживаешь? А ты спросил у Ульяны, хочет она его забирать? Или ты ей еще не сказал правду, что она мне не родная сестра? Приехать и помочь вам?

– Я в очередной раз убедился в том, что ты эгоистка.

Пять лет назад я совершил ужасную ошибку, когда впустил это чудовище в свою жизнь.

– В общем, я что звоню? В Россию я пока не планирую возвращаться, Матвея я оставила с матерью. И мне не нравится, что она вдруг начала поддерживать тебя и твои решения лишить меня всякой помощи. Знай, она это делает только ради того, чтобы ты внука у нее не забирал!

– И? Цель твоего звонка? – я не понимал к чему она клонит.

Неужели переживала за судьбу ребенка? Понятное дело, Вера Васильевна без пяти минут пенсионер и не сможет в полной мере обеспечивать будущее внука. Я, конечно, помогать буду, даже не обсуждается. Но ребенку, а не Алле, которая привыкла спускать все средства на себя любимую. Хватит, накаталась. Пусть сама теперь выживает, как хочет, и попробует заработать себе на жизнь. Может быть, труд всю дурь из головы ее выбьет?

– Я готова подписать отказ от ребенка в твою пользу, если ты выплатишь мне денежную компенсацию, естественно квартира и машина тоже останутся за мной. Если тебя все устраивает, то я смогу встретиться с твоим юристом послезавтра, как раз буду пролетом в Москве и все подпишу без проблем.

Так вот зачем она звонила! Сделку заключить… Вера Васильевна, если уж так мечтала воспитывать внука, пусть воспитывает, я препятствовать не стану, но Аллу теперь не пощажу. Особенно после таких заявлений и безграничной наглости. Не хотела по-хорошему, значит останется ни с чем!

– Можешь не утруждаться и лететь мимо столицы в свой конечный пункт назначения, – произнес я. – Никаких компенсаций не будет. Позвонила, чтобы сделку заключить? – усмехнулся я. – Квартира и машина за сына… Не продешевила-то? И с чего ты решила, что я буду тебе что-то выплачивать за ребенка, который имеет ко мне отношение лишь по документам?

– Так это да или нет?

– Это твердое и решительное нет. Алла, и без твоего согласия и расписок я решу все эти вопросы. Да, мне в суде будет не просто добиться своего, с учетом того, что я записал мальчика на себя, но я никуда не тороплюсь. А если ты уедешь из страны и больше в России не появишься, то значительно упростишь не только работу моим юристам, но и всем нам жизнь. Только однажды придет день, когда ты откроешь глаза и поймешь, что осталась совершенно одна. И кому будет нужен твой достаток, машина и квартира? Твоей сморщенной коже на лице и дряблым ягодицам?

– Ты…

– Прощай, Алла, – сухо проговорил я и сбросил вызов.

Кажется, на счет бывшей жены у меня не осталось никаких иллюзий, ничего светлого внутри, даже воспоминаний из прошлого. Почему я не замечал в ней этой сучьей натуры столько лет? Хорошо, что теперь все это осталось позади, а я наконец-то прозрел.

Впервые за два месяца я не поехал к Ульяне в больницу, а направился в бар, чтобы напиться в хлам. Эти дни сильно ударили по мне, я много что переосмыслил. Вера Васильевна еще не разговаривала с Ульяной, и та ничего не знала о своих настоящих родителях. Да и вопрос с Матвеем оставался открытым. Я понимал, что промедление чревато дальнейшим шантажом со стороны Аллы и, по-хорошему, мне следовало обратиться в суд и лишить ее всех прав на ребенка, чтобы навсегда выкинуть эту женщину из нашей жизни. Но как к этому отнесется Ульяна? Сам того не ведая, я попал в жизненную ситуацию, которая коснулась много лет назад другую семью. Вера Васильевна и Александр Владимирович забрали маленькую осиротевшую крошку к себе из лучших побуждений, а в итоге это привело к беде. Матвей сейчас находился в схожей ситуации, только с поправкой: он оказался не нужен родной матери, ей было на него наплевать. И у меня в голове не укладывалось такое бессердечие. А как же материнский инстинкт? Или вместо сердца у Аллы был холодный камень в груди, а в душе полное безразличие к судьбе собственного ребенка? Разве такое возможно?