Текст книги "Секрет"

46

Ульяна

Перспектива провести в родительском доме несколько часов казалось мне весьма заманчивой. Я соскучилась по отцу и хотела увидеть маму. Не знаю, хватит ли мне смелости рассказать им о Марке, но я попробую. Однажды им все равно придется об этом узнать. Да, я не ждала от них, что они воспримут эту новость с радостью и ликованием, но со временем они обязательно поймут меня.

– Мам, пап! – я открыла дверь и вошла в квартиру, окунувшись в приятный аромат свежеприготовленной выпечки.

Господи, словно и не уезжала никуда, а прилетела на выходные из Америки.

– А вот и наша тетя, Матвей.

В дверях показалась Алла с малышом на руках, а я так и застыла в дверях, не в силах сдвинуться с места.

– Привет, Ульян, – сестра смотрела на меня, укачивая на руках своего сына.

Когда я узнала от Сергея, что ни в первый раз, ни сейчас ребенок был не от него, я частично испытала облегчение. Мне не хотелось лишать малыша отца и разрушать семью сестры. Но раз уж Алла сама все испортила и никого не любила кроме себя, то я и мой ребенок, как никто другие, заслуживали внимания и любви Сергея, и готовы были дарить нежность и тепло ему в ответ.

– Ульяна! Дочка! Ну наконец-то, – мама появись в дверях и обняла меня. – Я думала, что ты снова не приедешь.

Я недоуменно переводила глаза с мамы на Аллу и обратно, понимая, что сегодня не расскажу родителям о Марке. Ведь они попросят его снимок, а Алла сразу все поймет. Обязательно сложит все один к одному, потому что видела Марка раньше, когда выслеживала Сергея. Какой-то злой рок. А может оно все только к лучшему? Пусть еще какое-то время все побудет как прежде? Да, я снова пыталась соскочить, но раз уж Алла тут… То, к чему усугублять ситуацию? Успеется.

– Подержишь племянника? – она протянула мне малыша.

– Да, но для начала вымою руки.

Я вернулась из ванной комнаты и взяла кроху на руки. Алла выглядела измученной и уставшей. Сестра смотрела на меня внимательным и изучающим взглядом, а мне показалось на секунду, что она все знает. Знает, что я прилетела в Москву к ее бывшему мужу. Наверное, считала меня разлучницей и по-тихому ненавидела, и все ждала удобного момента, чтобы поговорить со мной об этом. Удивительно, что не начала с порога сыпать обвинениями и оскорблениями.

– Я попросила родителей не говорить тебе, что живу временно у них. Малыш беспокойный, а я не справляюсь одна. Ты все еще обижаешься на меня за тот разговор? Я подумала, возможно, ты поэтому не приезжала так долго.

– Все нормально, – я держала мальчика на руках и не верила, что таким же крошечным был мой Марк. Я уже совсем отвыкла от таких карапузов.

– Дочка, надеюсь, теперь ты чаще будешь бывать дома? А почему без вещей приехала? Не останешься? – удивилась мама, а я снова покосилась в сторону Аллы.

Что-то необыкновенное. Мама переживает за меня, а не за старшую сестру.

– Нет, у меня утром самолет, – на ходу придумала я.

Я и в самом деле не представляла, как останусь в такой атмосфере. Как я раньше находила в себе силы на эти поездки?

– Мы заняли обе комнаты с малышом. Так что тебе места не останется, – Алла сидела за столом и пила чай, пока я возилась с ребенком.

– А с работой что? – спросил отец.

Выглядел он уставшим и бледным. Смотрел на меня такими грустными глазами, что в душе все переворачивалось.

– Я нашла хорошее место. Работаю переводчиком в одной из компаний в Москве.

Сергей и в самом деле выделил для меня должность переводчика в двух его филиалах, и теперь я каждый день моталась между офисами. Работа была несложная, меня все устраивало, а поездки из одного конца города в другой мне даже нравились.

– Я рад за тебя, – он подошел и приобнял меня.

Малыш захныкал у меня на руках, а папа уверенно подхватил его, а тот, на удивление, сразу замолчал в объятиях деда.

– Обожает его, – Алла пожала плечами. – Не хватает мужского плеча, – хмыкнула она и снова посмотрела на меня таким взглядом, будто знала, что я уже который месяц живу с Сергеем.

Мы выпили чаю с фирменным пирогом мамы, Алла покормила малыша смесью из бутылочки. Почему у нее не было молока я спрашивать не стала. В родительском доме, ощущала себя так, словно не была здесь как минимум пару лет. Столько всего произошло в моей жизни, но я по-прежнему переживала из-за того, что не сказала родителям о Марке.

Пап, мне в супермаркет нужно – купить Матвею памперсы и себе кое-что по мелочи. – Алла заметила мои сборы и тоже поднялась. Отдала сына маме и перевела на меня серьезный взгляд. – Подвезем Ульяну до гостиницы и заодно все купим? – предложила она.

– Да, конечно, – грустно улыбнулся отец, а мое сердце болезненно сжалось от этого вымученного выражения на лице.

Мы вышли на улицу, я достала телефон из сумки и написала сообщение Сергею, что буду в гостинице через полчаса. Забралась на заднее сиденье к Алле и поглядела на папу через зеркало заднего вида настороженным взглядом. Какое-то время мы ехали в полном молчании, а потом Алла повернулась ко мне и тихо спросила, так, чтобы отец не услышал:

– Думаешь, я не знаю к кому ты вернулась? К нему ведь? С ним живешь?

Я взглянула на нее и все поняла. Все ее намеки относительно того, что мальчику не хватает мужского плеча, и подержать Матвея она мне дала, чтобы я прочувствовала свою вину, что лишала ребенка отца. Алла вела себя тихо и сдержанно перед родителями и со мной держалась из последних сил, потому что боялась, что Сергей лишит ее квартиры, машины и месячного содержания, если я скажу ему что-то против нее.

– Мне жаль, что вы расстались с мужем, – коротко ответила я и отвернулась к окну, сильно ругая себя за то, что согласилась на эту поездку.

Ведь чуяла, что Алла не оставит меня в покое, пока все не выяснит. Лучше бы я поехала в гостиницу на такси, как изначально и собиралась.

– А ты в курсе, что у него уже есть утешение и ребенок? – повысила она голос. – Он с ней останется и со своим настоящим ребенком. Ты будешь в итоге одна, как и я! Я родила для него Матвея, а он вон как со мною… Даже на выписку к нам не приехал! Ради него, понимаешь, делала это все. А ты… Всего каких-то две недели побыла, а все пошло кувырком в нашей семейной жизни! Ты о ребенке моем подумала, когда навязывалась ему? Или у тебя совсем совести нет?

– Прекрати! – грозно проговорил отец. – Ульяна ничьего мужа из семьи не уводила. Успокойся. Хватит, дочка. Не получилось у вас с Сергеем ничего, так какая разница с кем он теперь? Он мог вообще ничего не оставить тебе за твою ложь. А ты, как королева, с машиной и квартирой осталась, а мы у тебя с матерью вместо нянек на побегушках.

– Королева? Я разведенка с ребенком на руках! Кому я теперь нужна хоть с тремя квартирами? Скажи, Ульяна, ты к нему приехала? Отвечай мне! – Алла вцепилась в мою куртку, а я перевела недоуменный взгляд на отца.

До этого момента никто и никогда в семье за меня не заступался. Папа больше занимал роль молчаливого наблюдателя, а мама сдувала с Аллы пылинки. Но, видимо, уже так накипело у всех, что молчать больше было нельзя.

– Перестань, Алла. Возьми себя в руки, – отмахнулась от нее.

– Ульяна, – тяжело вздохнул отец и бросил на меня быстрый взгляд через зеркало заднего вида. – Скажи ей уже, дочка.

– О чем сказать, пап? – воскликнула Алла. – Ты все знал про то, что она вернулась к нему?

Я потеряла дар речи, осознав, что отец все это время знал о моем секрете. Но откуда? И про Марка, получается, знал?

– Алла! – он сердито произнес ее имя. – Ты сама виновата, что не удержала своего счастья, ты же все время только о себе говоришь! Ты даже малыша грудью не стала кормить, хотя он родился с маленьким весом, и ему требовалось твое молоко! Господи, дочка, что же ты всех считаешь кругом виноватыми? Даже мы с матерью оказались причастны к тому, что ты не смогла семью сохранить, – в его голосе послышалось отчаяние и боль.

– Ты знал, папа? Знал и молчал? – громко повторила она. – Я о себе только думаю? Да у нас ребенок с ним, как вы не понимаете? Он его на себя записал, а значит, все еще могло бы у нас наладиться! Это все Ульяна виновата, запудрила ему мозги! Скажи, ты к нему приехала?

– К нему! – резко выпалила я. – К нему я приехала и с ним живу! И поддерживаю его во всем, и очень рада, что ему хватило мужества признать этого ребенка и помогать вам после всего, что ты сделала, – на одном дыхании выпалила я.

– Я так и знала, – глаза Аллы наполнились ненавистью. – Вот чуяла, что все это неспроста! Ваши переглядки… Как дура с Антоном тебя сводила, а ты… Вы все предатели! Ясно вам? А ты папочка, – зло шипела Алла. – Не ожидала от тебя такого! Я сегодня же от вас съеду! Няню найму, но Матвея вы с мамой больше не увидите!

Отец побелел и схватился одной рукой за грудь. Я потянулась к нему, отталкивая от себя Аллу, которая продолжала сыпать обвинениями:

– Ненавижу, ненавижу тебя! Прилетела из своей Америки и увела от меня мужа. Все из-за тебя!

– Да замолчи ты уже! Папа! Папа, тебе нехорошо? Останови машину! Папа… – я трясла его за плечо, но он не отзывался.

А потом он вдруг резко замер и опустил голову на руль. Все произошло так быстро, что я даже не успела понять, что нам троим угрожает смертельная опасность. Алла громко закричала, когда нашу машину на всей скорости занесло на встречную полосу. Последним, что я четко увидела, был яркий свет фар. Внезапный удар в грудную клетку вышиб из легких весь воздух, и я припечаталась головой о что-то твердое.

Господи, неужели все вот так закончится в моей жизни? Марк не переживет, если со мной что-то случится… – с этой до конца неосознанной мыслью, я потеряла сознание, и густая темнота заволокла глаза.

47

Сергей

Не помню, как добирался до больницы, когда узнал от Веры Васильевны, что Алла, Ульяна и Александр Владимирович попали в аварию. Женщина постоянно плакала наперебой с младенцем, и я ничего толком не мог расслышать в динамике, кроме этого плача, от которого все в груди содрогалось. Лишь одна мысль крутилась в голове: только бы Ульяна была жива. Мне не следовало отпускать ее одну, мне не следовало брать ее с собой в Питер. Мне много чего не следовало делать, и теперь я попросту терзал себя этими тревожными мыслями. Время вспять не повернуть.

Я подъехал к больнице, выскочил из машины и бегом направился в здание. Как вообще так могло получиться, что они попали в аварию, ведь отец Ульяны имел большой стаж вождения?

– Добрый день, к вам поступила час назад семья… Две сестры и отец, – сердце бешено колотилось в груди.

Я даже дыхание затаил, когда медсестра заговорила, чтобы не пропустить ни единого звука.

– Вы кем приходитесь им? – девушка подняла на меня заинтересованные глаза.

– Муж одной из сестер.

– Мужчина умер еще в скорой – инфаркт, у одной из девушек серьезная черепно-мозговая травма, вторая отделалась ссадинами и ушибами, – сказала она и кивнула куда-то в сторону.

Я повернул голову, моля бога, чтобы той, кто отделался ушибами и ссадинами была Ульяна, но увидел Аллу, и сердце на миг перестало биться. У меня земля ушла из-под ног, а в голове зашумело. Страшная, дикая паника сдавила горло, я схватился руками за стол и стоял так какое-то время не в состоянии уложить в мыслях, что Ульяна сейчас была в реанимации с серьезной травмой головы. Что с ней будет дальше? Почему так? За что? У нас ведь только все стало налаживаться.

Я подошел к Алле и не в силах держать себя в руках, потому что эмоции выплескивались через край, громко спросил:

– Что случилось? Почему она сейчас там? Это твоих рук дело? Отвечай! – резко потребовал я.

– Я ничего не делала, – заплакала Алла, всхлипывая. – Папа… Ему стало плохо, он потерял управление…

– Стало плохо? – переспросил я.

– Мы ругались. Я догадалась, что Ульяна вернулась в Россию из-за тебя и…

– Господи, Алла. Какая ты дрянь! Я ведь просил тебя оставить меня и сестру в покое. Это ее ребенка ты видела тогда в квартире. Ты понимаешь, что ты наделала? Марк – сын Ульяны. Она родила его пять лет назад в Америке, поэтому и улетела! Ты и мизинца ее не стоишь. Ты даже не понимаешь, что ты натворила и продолжаешь делать…

Я схватился за голову, облокотился о стену и спустился на корточки. Мне было совершенно плевать, что на нас косились посетители и медперсонал. Я был вне себя от отчаяния и злости, потому что снова мог сейчас все потерять. Что я скажу сыну? Что сам отправил его мать умирать? Мне следовало запихнуть Аллу в психушку!

– Если она не выкарабкается, я засужу тебя, лишу родительских прав, а остаток жизни ты будешь побираться. Или еще лучше – я признаю тебя недееспособной. Я могу это устроить, поверь мне. Сиди и молись, чтобы она пришла в себя, и с ней было все хорошо, – я поднялся на ноги и угрожающе посмотрел ей в лицо.

– У меня отец только что погиб, я и сама могла быть на его месте, – шептала она дрожащими губами. – Что ты такое говоришь? Ты желаешь мне смерти? Хотел, чтобы это я была в реанимации вместо нее, да? – кивнула она в сторону длинного коридора.

– Прекрати! – я ударил кулаком в стену рядом с Аллой. – Тебе плевать на всех, кроме себя! Почему страдают другие, а ты никогда не при делах? Почему?

Мне хотелось схватить Аллу за плечи и трясти ее, пока она не поймет, что наделала. Я столько лет прожил с ней, а сейчас ничего кроме чувства отвращения и брезгливости не ощущал внутри. Как я мог быть таким слепым?

– Серёжа…

– Уходи! – жестко произнес я. – Не хочу тебя больше видеть. Никогда.

По ее бледному лицу потекли слезы. Неужели осознание, что она довела отца до смерти своими истериками, а Ульяну до реанимации, настигло ее?

– Вера Васильевна еще не знает, что Александр Владимирович погиб. Поэтому сейчас ты поедешь домой и расскажешь ей все как есть, – проговорил я сдавленным голосом. – Скажешь матери всю правду и прекрати строить из себя жертву. Это не вызывает жалости.

– Добрый день, – рядом с нами остановился мужчина. – Следователь Орлов. Я бы хотел поговорить и выяснить, что случилось, – он показал удостоверение, глядя на Аллу. – Пройдемте?

Я проводил взглядом следователя и Аллу и направился на поиски врача, чтобы узнать о состоянии Ульяны.

Состояние стабильно тяжелое – это все, что сказал мне врач. К ней меня пустили ровно на пять минут, но лучше бы я не ходил, потому что картина, которая предстала перед глазами, выбила из легких весь воздух. Еще несколько часов назад было столько планов на жизнь, столько всего, а сейчас только одна мысль: живи. Я взял ее маленькую и белую ладонь в свои руки, прижался к ней губами и ощутил, как больно сжалось сердце в груди. Мне хотелось кричать от отчаяния, крушить все кругом, но разве это хоть как-то бы помогло сейчас прийти Ульяне в себя? Ее лицо было разбито, а сама она, как принцесса из сказки про спящую красавицу, лежала передо мной и не подавала никаких признаков жизни. Мне словно ржавых гвоздей накидали в горло. Больно было даже вздохнуть.

– Возвращайся, – прошептал я. – У нас Марк. У нас столько всего впереди. Прошу тебя, Ульяна!

Я вернулся в гостиницу поздним вечером и рухнул в постель прямо в одежде. Смотрел в потолок и не мог прийти в себя, не мог осознать, что все происходило по-настоящему. Я не знал, что буду делать, если… Нет, о таком даже думать было нельзя.

На вторые сутки я заставил себя позвонить Вере Васильевне и предложил помощь с организацией похорон Александра Владимировича. Женщина все время плакала и благодарила меня. Я слышал, как разрывался плачем ребенок и недоумевал: Алле вообще не было дела до малыша? Бесчувственное чудовище? Нет, это не я им был, а она.

Каждый день я навещал Ульяну. Только она не приходила в себя уже неделю. Моя надежда, что с ней все будет хорошо, что она выкарабкается и откроет глаза, таяла и угасала, словно догоравшая свеча. Врач разводил руками и на мои предложения транспортировать ее в Москву, говорил, что это исключено и остается только ждать.

Марк скучал по маме. Мне пришлось позвонить Дженни в Америку и попросить ее прилететь, потому что я не мог бросить Ульяну в такой ситуации, а сыну требовалась поддержка. Каждый день я приходил в палату к Ульяне и упрашивал ее очнуться. Ради Марка. Ради нашего общего будущего.

– Здравствуй, Сергей, – я сидел перед Ульяной и держал ее за руку, представлял, как отвезу ее и Марка на море, когда на пороге появилась Вера Васильевна.

Поднял голову и посмотрел на нее безразличным взглядом.

– Здравствуйте, – отозвался сухим голосом и снова отвернулся к Ульяне, сжимая ее ладонь.

Никогда не питал к теще нежных чувств, а после всей этой истории не хотел видеть ни Аллу, ни Веру Васильевну, никого. Моя помощь в организации похорон – это лишь дань памяти и уважения Александру Владимировичу, который так и не увидел Марка. Как только Ульяна поправится, я планировал исключить с женской половиной ее семьи всякое общение.

– Я ненадолго… Да и с Матвеем попросила посидеть соседку.

– А Алла что же не может поглядеть за собственным сыном? – горько ухмыльнулся я. – Вы видите разницу теперь? Или сейчас тоже все замылено любовью к старшей дочери? Ульяна одна без помощи и поддержки, одна воспитывала ребенка в чужой стране, а Алла скинула опеку за новорожденным ребенком на вас. Да что у вас в груди находится вместо сердца? Как так можно? – недоумевал я.

– Моей вины много, ее не искупить, Сашу не вернуть, – грустно покачала головой женщина, а ее глаза заблестели от слез. – Аллу я всегда выделяла неосознанно. Ульяна нам с Сашей на самом деле не родная дочь.

– Что? – я был шокирован этим признанием.

– Мы растили девочек, чтобы они ни о чем не догадывались. Мне казалось, что я никого из них не выделяю и люблю одинаково. Брат Саши с женой разбились, когда Ульяна была совсем крохой, почти как Матвей сейчас. Ей и полугода не было. Они только-только ее родили. Близких никого – Саша и Артем детдомовские. Мы, конечно, же взяли Улечку к себе. Да я и не замечала, что с ней что-то не то. Она всегда скрытная была, тихая, скромная. Улетела в Америку, постоянно рассказывала, как мечтает жить за границей. Откуда мне было знать, что у нее на самом деле на сердце и в мыслях? Они с Аллой такие разные…

Я тяжело вздохнул и покачал головой, не желая верить в этот кошмарный сон. В голове не укладывалось такое бессердечие со стороны Веры Васильевны.

– Алла уже неделю дома не появляется после похорон Саши. Матвей со мной все время, смерть мужа меня сильно подкосила.

Я смотрел на нее исподлобья и не знал, что думать и говорить. Мне по-прежнему хотелось, чтобы Алла и Вера Васильевна исчезли из нашей с Ульяной жизни. Только теперь уже навсегда.

– Вся семья в одночасье распалась… – продолжала женщина свою исповедь, но мне было наплевать на ее чувства.

У меня внутри было столько боли, что я не понимал, как еще держался. Хотелось подойти к Вере Васильевне и хорошенько ее встряхнуть за плечи, чтобы она перестала вести себя, как амеба. Ульяна была такой же ее дочерью, как и Алла! Неважно рожала она ее или нет, но если много лет назад она взяла на себя ответственность за воспитание этого ребенка, то и относиться должна была, как к родному!

– Семья? – горько ухмыльнулся я. – Она давно у вас распалась. Когда вы Ульяну взяли к себе, а правду ей не сказали. Вы знали, что она всю жизнь себя несчастливым и ненужным ребенком чувствовала? Понимаете, почему она уехала и ничего никому не сказала о беременности? Вы бы видели, как она сдувает пылинки с Марка, какие между ними отношения. Она же на него выплескивает все то, что вы ей недодали лишь бы он таким, как она не вырос, заброшенным и ненужным.

– Это она тебе рассказывала? – ее подбородок задрожал, а из глаз потекли слезы.

– Нет, она ничего мне не говорила. Сам заметил. Жаль только, что поздно. Рядом с Ульяной я обрел настоящую семью. А до этого столько времени жил с эгоистичной дрянью, которая, я уверен, даже не раскаивается сейчас ни в чем.

– Сергей… Я пришла попросить тебя не отбирать у Аллы ребенка. Не лишай ее родительских прав. С твоими возможностями я нисколько не сомневаюсь, что ты это можешь сделать. Но после смерти Саши, Матвей – мое все…

– То есть не к Ульяне даже пришли, а просить за Аллу опять? За ту, которая вашего Сашу упокоила, а мать моего ребенка довела до такого состояния? – спросил я с убийственным безразличием в голосе.

Отвернулся и посмотрел на Ульяну, мечтая о том, чтобы она открыла глаза. Я так сильно этого желал, что если бы обладал даром управлять силой мысли, то она бы уже давно очнулась. Пусть только придет в себя, и я заберу ее из этого кошмара. Окружу такой любовью, о какой она и не мечтала. Мы создадим свою большую семью, где не будет места равнодушию.

– Всего доброго, Вера Васильевна. Я услышал все, что хотел. И не буду никак трогать вашу семью, если вы перестанете лезть в мою. Алле передайте, что с этой минуты она лишена всех своих привилегий и прав на ребенка. Как только Ульяне станет лучше, я займусь всеми этими вопросами. Просто так я этого всего не оставлю.

– Сергей… Я ведь теперь совершенно одна.

Одна? Вспомнила об этом, когда все потеряла?

– А мне плевать, – повернулся и поглядел на нее безучастным взглядом. – Она тоже была одна. Каждый остался с тем, что заслужил.

Если бы мог повернуть время вспять и все изменить, то в тот день, когда снял в клубе эту глупую девчонку, которая все еще лежала на кровати вся в проводах, и строила из себя спящую принцессу, то закрыл бы наутро в квартире и больше никогда и никуда не отпустил. Может быть тогда ничего этого не случилось в наших с ней жизнях, а мы бы уже лет пять как были женаты и воспитывали наших детей.