Текст книги "Секрет"

35

Сергей

Я потянулся к телефону и набрал номер Аллы. Мне и без того казалось, что мы планомерно, но верно последние месяцы нашей семенной жизни двигались в тупик. А сейчас я даже не сомневался, что мы уже давно были в нем: в виду своей занятости и нежелания трезво смотреть на какие-то вещи, я оказался в такой неприятной ситуации.

– Сереж, привет, ты сегодня приедешь? У меня хорошие новости! Меня обещали выписать. Малышу уже лучше, и мне тоже, – радостно отозвалась Алла.

У меня даже не шелохнулось ничего внутри от этого ее заявления.

– Приеду, сейчас как раз направляюсь к тебе, – сухо отозвался я.

– Ох, как замечательно! Ты не знаешь, Ульяна улетела в Америку? – неуверенно спросила она, понизив голос.

– Понятия не имею, ты не можешь ей сама позвонить?

– Сама? Ты издеваешься? Она так некрасиво себя повела в прошлый раз, а я должна ей первой звонить? Я просто переживаю за нее и не более того.

Меня покоробило новое лицемерие Аллы. Я теперь знал обратную сторону отношений в их семье, знал тайну Ульяны и понимал, что младшая из сестер попросту уехала подальше от семейного прессинга или наоборот полнейшего безразличия. Только почему-то ее проблемы с семьей затронули меня.

– Алла, я никогда не вмешивался в твои отношения с родителями и сестрой и впредь не буду. Через двадцать минут, – я прикинул в уме, что именно столько времени займет дорога до клиники, в которой лежала Алла, – я буду у тебя.

Она что-то радостно проговорила в трубку, но я уже сбросил звонок и отложил аппарат в сторону, потому что разговор наш ей совсем не понравится и радости не вызовет ни грамма. Да, для Аллы были сейчас излишни волнения. Да, я не мог бросить беременную жену, и я много еще чего не должен был делать, но плевать я сейчас хотел на все правила и запреты. Я хотел знать правду, и для Аллы же будет лучше сознаться во всем мне самой, потому что так или иначе я докопаюсь до истины, которая больно по всем ударит. Мне следовало взять себя в руки и ехать домой, но я завел двигатель и направился в клинику к жене.

По дороге я позвонил отцу, мы немного с ним поговорили, но этот разговор не отвлек меня от тяжелых мыслей. У меня совсем ничего не выходило. Я думал об Ульяне, Алле и всей этой сложной и неприятной ситуации, в которой мы оказались. Мог ли я представить, что однажды окажусь в таком кошмаре?

Припарковав машину, я вышел на улицу. Меня снова тянуло покурить, но я решил, что это не поможет мне сейчас успокоиться, а, следовательно, и время терять незачем. Я поднялся в палату к Алле и застыл в дверях, пристально рассматривая жену. Она лежала на кровати и разговаривала с кем-то по телефону, выглядела довольной и счастливой. Заметив меня, попрощалась с собеседником и отложила аппарат в сторону, а я подошел к ней, сканируя ее лицо. Неужели она была настолько циничной и лживой? Может быть, у меня было богатое воображение? Но как бы я добился таких успехов в бизнесе, если бы не хорошие мозги? Да, глаза подвели и чутье…

– Сереж… Ты чего такой задумчивый и уставший? С отцом все плохо, да? – улыбка сползла с ее лица.

С головой у меня было плохо, и внутри была пустота. Никаких чувств не осталось к этой женщине и даже то, что она носила моего ребенка под сердцем, не прибавляло сейчас ей очков.

– Я был у врача в клинике, где ты делала аборт.

Алла побледнела и вмиг осунулась. Думала, что не дойдет до этого, а я пошутил и ее нелепой отмазки: «Я испугалась сказать, что у тебя родится ребенок-инвалид» хватит? Или думала, не выкрою на это времени? Да, я мог понять страх Ульяны: дома ее не воспринимали всерьез, и ее мечта уехать в Америку, которая совпала с беременностью, дала ей толчок принять рискованное, но вполне логичное решение. Откуда ей было знать, что я женился на Алле только из-за того, что она ждала от меня ребенка? А зная Аллу, и то, какой она могла быть иногда убедительной, как красиво играла на публику, она вполне могла представить нашу связь перед родными в таких красках, что Ульяна похватала все свои скромные пожитки и была такова.

– Ты снова об этом? Мне очень больно об этом вспоминать и говорить. Ты видел мои переживания… Я испугалась тогда, Сереж… Правда, испугалась. Все кругом и так говорили, что я силой тебя женила на себе. Эти смешки на работе, и косые взгляды… – она поджала губы и напустила на себя растерянный вид, но я больше не верил в эту игру.

– Опять не состыковка, – угрожающе произнес я и еще сильнее нахмурился. – Скажи всем, что ребенок был инвалидом, жалости получила бы в два раза больше. – Прости, Сереж. Я испугалась. А потом я уже не знала, как сказать правду. Да и к чему сейчас ворошить старое, когда у нас получился долгожданный малыш?

Нет, что-то общее с Ульяной у них все же было. Только если Алла умышленно строила из себя дурочку, то Ульяна, кажется, ею была на самом деле, веря своей лицемерной сестре. И я тоже был в дураках все это время. Пора уже было разрубить этот гордиев узел. В прошлом Алла, наверное, была моряком, она так искусно плела разного рода узлы. Такой сложности, что если бы не случайно увиденная информация об аборте в обменной карте моей жены и встреча в кафе с Ульяной и ее сыном, я бы еще долго жил в неведении.

– Это не имеет большого значения. Я решил, что нам нужно пожить отдельно. От ребенка, если на этот раз он окажется моим, я не откажусь и буду принимать участие в его воспитании, – я наблюдал за Аллой.

– Ты уходишь из семьи? От беременной жены? – ее глаза наполнились ужасом. – Что значит в этот раз?

– Да, ухожу. Надеюсь, ты не воспримешь на личный счет мое желание подтвердить свое отцовство? – я кивнул на ее живот.

– Я не обманывала тебя, ты допускаешь большую ошибку. Ты…

– Алла, ошибкой было жениться на тебе и столько времени заниматься самообманом, – машинально ответил я.

– Это из-за Ульяны? Она настроила тебя против меня? Это из-за нее? Что она тебе наговорила про меня?

– Не говори глупостей. Разве она виновата в том, что ты скрывала аборт? Так понимаю, что его ты сделала, потому что ребенок был не от меня? А были ли у ребенка на самом деле патологии?

– Бред… Ты говоришь бред! Ты слышишь себя? Ты, может быть, секту какую-то посещаешь? Кто промыл тебе так мозги?

– Ты так думаешь? – я едва сдерживался и напускал на себя хладнокровный вид, потому что внутри меня клокотал гнев. – Предыдущий руководитель, Дерябин, место которого я занял в компании, он случайно не был твоим любовником до меня? У него в отличии от меня жена и дети, а ты быстро сообразила, что я порядочный и ответственный человек. Решила пойти ва-банк?

– Ты делаешь мне больно. Остановись. Я не изменяла тебе! Перед тем, как я забеременела, мы несколько месяцев встречались с тобой каждый день! Как бы я совмещала нескольких мужчин?! Как ты можешь, – ее подбородок задрожал. – Ребенок был больным. Я не хотела, чтобы ты знал и испытывал вину. Взяла удар на себя.

– Могу Алла. И мог бы позвонить Дерябину прямо сейчас и спросить у него, как так получилось, но думаю это лишнее. Какому мужчине захочется выставить себя последним ослом? Клиника, в которой ты наблюдалась первое время, и анализы, подшитые в дело, ты конечно же знаешь кому принадлежат. А еще я вспомнил тот симпозиум пять лет назад, когда ты приревновала меня к дочке Игошева, нашего богатого спонсора, и убежала с вечера в слезах. Дерябин тебя утешил? Если подниму списки, присутствовавших на симпозиуме, нисколько не удивлюсь, когда увижу его имя. Спустя месяц с небольшим ты пришла ко мне в кабинет и подсунула под нос тест с беременностью. Да, ты могла и в самом деле влюбиться в меня, я не исключаю такого, но за эти годы я понял, что больше всего ты любишь деньги, а еще умеешь красиво подавать свою игру.

– Ты несешь бред, – ее подбородок задрожал, а я уверенно покачал головой.

– Мне бы тоже хотелось так думать. Я бы и не вспомнил про Дерябина, но краем глаза изучил твои анализы. Первые дни беременности ты наблюдалась в клинике, которая принадлежит ему. Совпадение? Он заставил тебя тогда сделать аборт? Или ты сама решилась на этот шаг? Был ли ребенок болен на самом деле? Может быть, поэтому было пролито так много слез? Почему есть несовпадения в анализах, а в частности в твоей группе крови?

Алла схватилась за живот, а из ее глаз потоком лились слезы.

– Мне плохо, – прошептала она, и ее лицо скривилось. – Позови врача. Ты специально пришел и хочешь, чтобы наш ребенок не выжил. Ты никогда не любил меня. Тебе было просто удобно, чтобы рядом была красивая и ухоженная картинка. Ты бесчувственное чудовище! Я ненавижу тебя! Позови врача и убирайся вон!

На секунду я и в самом деле испугался, что своим желанием узнать правду довел Аллу до выкидыша. Я развернулся и вышел из палаты, позвал медсестру, а сам сел на диван в коридоре. На подобный исход нашего разговора я не рассчитывал, хотя этого следовало ожидать. Алла может сколько угодно отрицать мою версию о событиях пятилетней давности, но на данный момент времени я не сомневался в своих предположениях. И если сейчас позволить ей в очередной раз сделать из себя дурака, то она уже не отступится от своего и будет продолжать давить на жалость.

36

Ульяна

– Мам, ты сейчас не шутишь? Папа хочет со мной познакомиться? – Марк подскочил на месте, а его глаза загорелись огнем. – Мой папа? – повторил он.

– Марк, разве такими вещами я бы стала шутить? – я серьезно поглядела в ошеломленное маленькое личико.

Никогда не была сильна в психологии детей, для Марка в первую очередь старалась быть другом, поддержкой и опорой, а Сергею была очень признательна за помощь. Даже не верится, что какое-то время мы можем с сыном просто провести время вдвоем, никуда не торопиться, ни о чем не думать, забыть хоть ненадолго обо всех проблемах.

– Нет, не думаю, – задумчиво отозвался он. – Но ты говорила, что он живет далеко-далеко, и у нас нет возможности с ним встретиться. А теперь есть? – он смотрел на меня большими удивленными глазами.

– Да, он не мог к нам приехать, но сейчас у нас есть возможность с ним встретиться. Как тебе идея прогуляться сегодня в парке и позвать его к нам присоединиться?

– Отличная! Но… – его лицо снова погрустнело. – А что если он мне не понравится? Или я ему, – он нахмурил брови и поглядел мне в лицо.

– Да, такое может быть, но я уверена, что вы понравитесь друг другу. Твой папа хороший человек и, думаю, ты это скоро поймешь.

– Ну не знаю… – тихо отозвался он. – Давай для начала встретимся.

Самолет Дженни улетал в Америку завтра утром. Время пронеслось незаметно, а за такой короткий промежуток много что успело случиться. Я понимала, что ничего больше не будет, как прежде. Как только мы с Марком привыкнем к новому ритму жизни, а я устрою его в садик, то займусь поиском работы. Быть на иждивении Сергея все время мне не позволит гордость. К тому же я не привыкла сидеть дома, сложа руки, и не представляла себя обычной домохозяйкой, которая только и делает, что следит за успехами и жизнью своего ребенка. Я привыкла к движению, к развитию и не смогла бы резко это все изменить. Возможно, мне бы подошла работа гида или волонтера. Для меня идеально было бы найти работу на полдня, а вечерние часы проводить с сыном: гулять с ним, играть в игры, смотреть его любимые мультики и читать книжки.

– Я буду за тебя спокойна, – проговорила Дженни тихим голосом, когда Марк убежал в свою комнату.

На днях я пообещала, что мы выберем ему письменный стол и новую кровать. Мой маленький и самостоятельный сын любил личное пространство и уже наотрез отказывался спать со мной, объясняя это тем, что вырос.

– А я буду по тебе скучать, – я грустно улыбнулась.

– Думаю, что у Сергея сильно развит отцовский инстинкт. К тому же он серьезный и ответственный человек. Вам с Марком, скорее всего, будет не до скуки.

Телефон снова завибрировал, а я взглянула на дисплей. Я ждала звонка от Сергея, но пока это были звонки от мамы, а теперь вот пришла очередь отца. Продолжать держать их в неведении и дальше просто не имело никакого смысла. Я решила ответить и сказать, что улетела в Америку, чтобы они все успокоились. Ничего и никому доказывать я не собиралась. Поближе к семье перебираться, тем более. Куда важнее сейчас, чтобы Марк и Сергей наладили контакт. Парадокс, но именно от человека, которому больше всего боялась рассказать о своем секрете, сейчас получала сильную поддержку.

– Да, пап, привет, – ответила я на звонок, придав голосу беззаботный оттенок.

– Дочка, ну наконец-то! Мать тебе весь телефон оборвала, ты почему никому не отвечаешь?

– Она тебя попросила мне позвонить?

– Нет, я сейчас на работе. Просто дома балаган, честное слово, а я сам уже извелся. Ну ты как добралась, Ульян, хорошо?

– Все хорошо, пап. Добралась тоже нормально, – я представила лицо папы и грустно улыбнулась.

Единственный человек в семье, который вообще не лез никак в мою жизнь, был отец. Поначалу одергивал мать, а потом, кажется, смирился и занял роль молчаливого наблюдателя. Удивительно, как они вообще прожили с мамой столько лет в браке, потому что они были абсолютно разными людьми. Я больше на отца походила характером, а Алла в мать. Две противоположности.

– Ну замечательно, – облегченно выдохнул он. – Я сразу понял, что ты снова сбежала, и не звонил. Знаю, как ты не любишь этого всего.

– Как мама? Как Алла? – спросила я лишь из чувства вежливости.

– Мама… – протянул он и хмыкнул. – Мама бьется в истерике, что ты снова учиняешь бунт, а Алла в больнице, у нее сохраняется угроза выкидыша. И что-то там с Сергеем не ладится, Вера шушукается с ней по углам. За новостями ты не по адресу, дочка.

– Да, пап, я поняла. Но мне этого знать и не нужно. Крепче спать хочу. Ты маме привет передавай, скажи, что у меня все хорошо и себя береги.

– Не пропадай, Ульяна. Я всегда рад тебя слышать, дочка. И… я на твоей стороне, – сказал папа и отключил телефон.

Так-то оно, может, и было на самом деле, но никакого веса наши с ним слова и желания в семье не имели. Папа был из числа тех людей, которые не раздавали советы, как жить, и он терпеть не мог морального прессинга, каким иной раз занималась мама, но почему-то все еще жил с ней. Неужели так сильно любил мать?

Я взглянула на Дженни, она сидела напротив меня и смотрела грустными глазами мне в лицо.

– Смотрю на тебя, как ты мучаешься с ними столько лет, и думаю: ты и в самом деле такая терпеливая или после смерти мечтаешь о том, чтобы тебя причислили к лику святых? Такого не будет, – она покачала головой. – Но однажды чаша твоего терпения переполнится и польется через край. И вот тогда, я боюсь, этими эмоциями ты затопишь не только родных, но и себе навредишь.

– Терпеливая, – тихо хмыкнула я, задумавшись. – Сергей в прошлый раз сказал, что собирается сделать тест ДНК и проверить его ли это ребенок, который родится у Аллы. Думаешь, это действительно не его ребенок?

Дженни пожала плечами и шумно вздохнула.

– Не знаю. И не понимаю, зачем привязывать мужика к себе ребенком? Кому он скажет спасибо, когда вырастет, если счастья не будет ни у его родителей, а следовательно, ни у него самого?

– А самое обидное, знаешь что? Сергей свое недоверие к женщинам теперь проецирует на меня. Я чувствую его симпатию и интерес, и в то же время, эта невидимая черта, которая проведена между нами жирной линией, тяготит меня. Он смотрит на меня так, словно говорит: «В своей жизни я никогда больше не буду доверять женщинам».

– Ну и ладно, не переживай. Сергей мужчина не глупый, хоть и слишком правильный. Со временем разберется во всем. Так я вижу со стороны, – твердо сказала она.

37

Ульяна

Сергей позвонил после обеда и сказал, что наша встреча в силе. Голос его был бесстрастным и деловым, и я не смогла понять, в каком он был настроении.

Одев Марка потеплее, я взяла сумку, послала воздушный поцелуй Дженни, и мы вышли за дверь.

– Мама, а он красивый? – спросил Марк.

– Да… – я задумалась, вспоминая лицо Сергея. – Очень красивый, – я улыбнулась и взяла сына за руку. – Похож на тебя. Правильнее будет, конечно, наоборот, но вы и в самом деле очень похожи.

– А у него есть еще дети?

Я знала, что некоторые вопросы Марка поставят меня в тупик, но не была к ним готова так скоро.

– Пока нет, – уклончиво ответила я.

Не представляю, как дальше все сложится, но у моего сына и сына Аллы будет родство, помноженное на два. Об всем этом даже думать сейчас не хотелось, и я переключила внимание на дорогу. Мы шли по узкой улочке, подошли к детской площадке, где собралась детвора. Марк всегда без проблем находил новых знакомых, но сегодня не отходил от меня ни на шаг. С минуты на минуту уже должен был подъехать Сергей, и я очень волновалась, как пройдет их знакомство с Марком. Та встреча в кафе не в счет, но, наверное, Марк вспомнит о ней, а позже обязательно спросит меня, почему я сразу ничего ему не сказала.

Как бы ни было тяжело решаться на какие-то шаги, не сбиваться с намеченного курса, я верила, что со временем все устаканится. Главное, не показывать своего страха перед ребенком, потому что Марк всегда это чувствовал и в такие моменты замыкался в себе.

– Привет! – услышала позади голос Сергея и вздрогнула. Я думала, что он подойдет к нам со стороны проезжей части и высматривала толпе прохожих его фигуру.

Мы с Марком резко обернулись и встретились с мужчиной лицом к лицу.

– Привет, – я опустила голову и заметила, как сын, нахмурив брови, разглядывал Сергея.

На изумленном маленьком личике мелькнуло удивление, его брови расправились и он тоже поздоровался, а затем взглянул мне в лицо в поиске одобрения и поддержки.

– Это Сергей – твой папа.

Мужчина был явно ошеломлен моим заявлением.

Да, я решила не ходить вокруг да около. К чему оттягивать неизбежное? Марк обязательно обрадуется тому, что в его жизни теперь будет отец. Ему потребуется время, чтобы это осознать. Сергею придется завоевать доверие нашего мальчика, а я собиралась им всячески в этом помочь, и не мешать узнавать друг друга.

Сергей протянул руку Марку и добродушно улыбнулся. Марк помедлил немного, рассматривая руку отца, а затем вытащил свою ладошку из куртки и вложил в широкую мужскую ладонь.

– Здесь неподалеку есть пруд, идемте прогуляемся? – предложил Сергей. – А потом зайдем погреться в кафе? Ты любишь мороженое?

– Больше сырники и шоколад. Но если мороженое будет шоколадное, то пойдет. А ты любишь сладкое? – спросил Марк.

– Обожаю, я работаю много мозгами и головой и не представляю себя без шоколадки. А еще лучше двух!

– По тебе не скажешь. Мама говорит, что я буду пухлым, как медведь, если буду есть так много сладкого.

– Я иногда посещаю спортзал и люблю плавать в бассейне. Ты умеешь плавать?

– Умею! Мама научила меня прошлым летом. А Дженни научила стрелять из лука. И вообще мы ни одни выходные не проводим дома и много гуляем. Я обожаю кататься на велосипеде на перегонки. А вот мама так себе катается и часто говорит, что у нее болят колени лишь бы не садиться на велосипед. Думаю, она просто боится упасть.

– Марк, – я обняла сына за плечи, а он смущенно улыбнулся.

– Да, я сегодня что-то болтливый.

В его возрасте, все было интересно, а эмоции лились через край, я старалась не мешать ему фантазировать. Мне нравилось, что он включал воображение и придумывал истории Нам с ним никогда не было скучно.

– Я в отличие от мамы и тети Дженни плохой пример для подражания.

Сергей тоже улыбнулся и поднял голову, коротко взглянув на меня. Его оттаявший взгляд был для меня как бальзам на сердце. Не знаю, как вчера закончился их разговор с Аллой, могла лишь предположить, что отвратительно, зная свою сестру, которая никогда не принимала того, что могла быть не права.

– Я и не вспомню, когда куда-то выезжал, не говоря уже о природе. Последний раз я был в командировке по работе, а потом еще в одной, и еще.

– А как же ты живешь? – изумился Марк. – Получается, что у тебя и дома нет своего?

– Есть, конечно, но я много работаю. Надеюсь, что ты мне покажешь, как нужно веселиться и отдыхать, – мягко улыбнулся Сергей, а Марк довольно кивнул.

– Конечно! Я и рыбу ловить умею, дядя Джек меня научил, – Сергей снова посмотрел на меня, а я губами прошептала, что это отец Дженни. Сергей понимающе кивнул.

– Ну тогда я буду обязан взять все эти мастер-классы. Как тебе идея?

– Я подумаю, – отозвался Марк.

Кажется, сын и отец нашли несколько общих тем для разговора. Марк задавал Сергею вопросы со скоростью света, тот едва успевал на них отвечать. Так мы дошли до пруда. Я шла немного позади и подслушивала, о чем они говорят, наблюдала за ними со стороны с улыбкой на губах и грустными мыслями, что так могло быть всегда. Я видела в глазах Сергея неподдельный интерес, они так натурально переливались светом, у меня к горлу подступил комок, когда я поняла, чего на самом деле лишила этого мужчину.

– Он такой разносторонний и… – Сергей замолчал, не сводя сверкающих глаз с сына.

Марк поел мороженое, выпил какао и побежал к детскому уголку, заметив стол для рисования.

– Да, по возможности я стараюсь вложить в его детство то, что было в нашем: речка, походы, велосипеды. Он приходит вечером домой и падает от усталости. Ты бы знал, сколько мы всего обошли за эти дни, а сколько кругов он накатал на катке. В нем куча энергии, он очень любознательный и открытый мальчик.

– Ты ему никогда и ничего обо мне не говорила?

С Я только сейчас поняла, что за этой маской отчуждения и холодности скрывалось нечто другое. Сергей таким образом контролировал себя.

– Говорила, что ты живешь далеко и возможности увидеться у нас нет. Сегодня утром я поговорила с ним, и сказала, что ты узнал, что мы находимся рядом, и хочешь с нами увидеться. Возможно, я не самая лучшая мать с точки зрения воспитания, но я люблю его и делаю все, чтобы он чувствовал себя счастливым. Он умеет плавать, кататься на коньках, любит рисовать и у него есть к этому талант. Он хочет заниматься боксом или каратэ. Он столько всего хочет, что я иной раз не знаю, как справляться с его неуемной энергией. Думаю, что твое появление сделает его немного серьезнее. По крайней мере, мне нравится, что ты всегда тверд и уверен в себе. Я хочу надеяться, что Марк вырастет таким же порядочным человеком, как ты.

Сергей ничего не ответил лишь тяжело вздохнул. В глубине его глаз таилось столько нежности, когда он смотрел на Марка, что я снова невольно подумала о том, что была хуже преступницы. Зачем столько времени я хранила от него в секрете, что родила ребенка?

– Я разговаривал вчера с Аллой. У нее снова угроза выкидыша после моей беседы. Она отказывается со мной видеться. Но думаю, что это сейчас только к лучшему.

– Почему? – спросила я спокойно, старясь скрыть свои истинные эмоции.

– Выяснились кое-какие подробности. Пока я всего не проверю, не хочу делать никаких громких заявлений. Мне следовало дождаться, когда Алла родит, а не ехать к ней вчера. Но что теперь об этом говорить.

– Первый ребенок был не твоим? – аккуратно спросила я.

Сергей покачал головой.

– Маловероятно, что и второй.

Я не знала, что сказать и просто молчала, а потом к нам подбежал Марк и попросился домой.

– Я провожу вас? – спросил у него Сергей.

– Да, конечно! Завтра мы проводим тетю Дженни домой, а ты можешь нас навестить, правда, мам?

– Да, конечно, – я кивнула и улыбнулась Марку, потрепала его по короткому ежику темных волос.

Сергей проводил нас до подъезда и, прощаясь, задержал на мне сосредоточенный взгляд. Он снова надел непроницаемую маску, а от нежности в глубине его глаз ничего не осталось. Я с тоской подумала, что Дженни оказалась совсем не права – Сергей никогда не простит мне годы молчания. Он будет относиться ко мне учтиво и уважительно, но единственной точкой соприкосновения между нами будет Марк.

– Если что-то будет необходимо ты всегда можешь позвонить мне или Арсению, – сказал он прохладно.

– Спасибо, но пока нет ни в чем необходимости.

– Мам! А как же самолет Дженни? – Марк дернула меня за рукав куртки. – Я хочу ее проводить!

– Во сколько рейс? – спросил Сергей. – Я пришлю машину.

– В десять утра.

– Хорошо, тогда к восьми машина будет стоять у подъезда.

Сергей присел на корточки и поглядел в лицо Марка. На секунду его взгляд снова оттаял.

– Я был очень рад с тобой познакомиться, – проговорил он с улыбкой.

– И я, – тихо отозвался Марк. – Я тебя таким и представлял. Мама говорила мне, что мы очень похожи, и это действительно так, – довольно отозвался сын.

Мужчина выпрямился, окинул нас прощальным взглядом, затем молча развернулся и направился в сторону парка. Наверное, он оставил свою машину где-то неподалеку. Мы с Марком смотрели ему вслед, пока он не скрылся из виду.

– Ну вот, а ты переживал, – печально улыбнулась я и достала ключи. Открыла дверь, пропуская Марка вперед.

– Он мне понравился, мам. Но мне не нравится, что ты грустишь, – серьезно сказал сын.

– Не хочу, чтобы Дженни улетала, – сказала я, пожав плечами.

Но на самом деле причин для грусти было куда больше.