Текст книги "Рожденные телевизором"

Испытание гречкой

Какой же все-таки доверчивый наш президент! Сидит на заседании Госсовета, где министр сельского хозяйства Елена Скрынник мечет на стол буханки хлеба, радуется низким ценам. Верит госпоже министерше, что батоны в стране совсем недорогие – от десяти до четырнадцати рублей. Верит, что в магазинах Саратова дешевые продукты. Верит, что и с гречкой все хорошо в отечестве, а было бы еще лучше, если бы не отдельные несознательные граждане.

Кстати, о гречке. В наших широтах это ведь не просто продукт первой необходимости, а знак и символ. Испытания гречкой не выдержали советские политические лидеры, за что и были в конечном счете сметены с исторической сцены. На рубеже восьмидесятых и девяностых она продавалась только диабетикам и только по талонам, что свидетельствовало почище всяких научных выкладок о нежизнеспособности новой власти. Ельцинский дефолт тоже сопровождался исчезновением актуальной крупы, правда, кратковременным, но весьма ощутимым для генной памяти электората. Теперь боевое крещение гречкой проходит Медведев.

Его телевизионный образ (а другого и нет) вообще претерпевает сейчас странные метаморфозы. Президент, возникший словно из пены морской (точнее, из пены телевизионной), довольно быстро вошел в форму, опровергая стенания придворных политологов: самые успешные путинские форматы не работают в отношении Медведева. Работали, притом отменно, чему немало способствовало креативнейшее начинание канальских начальников – время пребывания в эфире распределялось между двумя частями тандема строго поровну. Но в конце августа что-то случилось с тончайшими аптекарскими весами, на которых взвешивалась данная нематериальная сущность. И вот результат – Путина в кадре стало гораздо больше, чем Медведева. Больше не только количественно, но и качественно. Пока Дмитрий Анатольевич покупает себе в оренбургском продмаге мороженое, Владимир Владимирович творит историю.

Тут необходимо некоторое отступление от магистральной линии. Вероятно, сегодня найдется немного людей, которых убеждал бы завет античности – национальные мифы произрастают из народных глубин. Мифами занимаются специально обученные товарищи, штампующие идеологические смыслы. Последние с редкостным цинизмом упаковываются мастерами соответствующих идеологических подразделений в новые форматы, отдающие уже чистой беллетристикой. Таков и документальный сериал о рабочей поездке Путина по Сибири и Дальнему Востоку. Он читается как текст и призван убедить зрителей в том, что эта вторая художественная реальность более значима, чем первая, нехудожественная. Пусть она весьма эклектична, пусть напоминает сказку, но зрители, приученные мыслить не вербально, а визуально, любят сказки. И Путину нравится амплуа былинного героя. В то время как Медведев вместе с патриархом Кириллом открывают на Красной площади отреставрированную икону Спаса Смоленского, совершавшего чудеса, Владимир Владимирович сам творит чудеса, не останавливаясь ни на мгновение. Куда ни бросит взгляд, там сразу шумят электростанции, хлопают заслонками нефтепроводы, возводятся дома и общежития.

Примечательно, что в медведевской реальности бывают сбои. Так, в репортаже все о той же иконе журналисты сначала сообщили, что она благословляла входящих в Кремль с XVI века, затем легко переместили ее в век XVII. Да и патриарх Кирилл, обычно четко формулирующий мысли, на сей раз несколько сбивчиво рассуждал о сложении сил государства, церкви и гражданского общества. Последнее материализовал Владимир Якунин, президент РЖД, по совместительству председатель попечительского совета фонда Андрея Первозванного. Он жаждал подробно рассказать о фонде, регулярно возвращающем России святыни, но ему не дали. Тем не менее выходило, что Медведев хотя и весь в белом, несмотря на проливной дождь, но не он тут главный.

В путинской реальности, окольцованной трассой Чита – Хабаровск, ничего подобного произойти не могло. Сюжет крепко держала желтая, как таблоиды, «Лада Калина» с премьер-министром за рулем. То березкой, то рябиной возникали по ходу движения то Сергей Иванов, то Игорь Сечин, бессловесные, словно означенные породы деревьев. Диалог допускался только с близлежащими пейзанами или дальнобойщиками. И то он скорее относился к сфере не столько жизни, сколько литературы. (Тень Гоголя с его космосом, персонажами, стилистикой, абсурдом все время витала над беспрецедентно длинным, десятидневным вояжем по просторам родины этой современной птицы-тройки.) Разговор с водителем Сашей, которому Путин предложил прокатиться на машине, словно списан с известного диалога из «Мертвых душ» о том, доедет колесо до Казани или не доедет. «Ну как?» – спрашивает премьер увальня Сашу. «Вроде бы машина, – отвечает тот без единой нотки уверенности в голосе. – Ну, напротив японской я еще не пойму».

Если верить Бахтину, то любой литературный текст являет собой ценностное уплотнение мира, сформированного вокруг главного героя. Наш главный герой уплотняет мир исключительно методом веры в светлое будущее. Любопытно, что делает он это точно так же, как делал его коллега по спецслужбам без малого два века назад. Александр Бенкендорф: «Что же касается будущего России, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение». Владимир Путин не столь эмоционален, как трепетный шеф жандармов, но столь же оптимистичен. Вот допущенные до тела люди на трассе жалуются: жилья нет, медобслуживания нет, и даже телефонная связь отсутствует. На что ВВП улыбчиво отвечает: «А будущее будет хорошим».

Сегодня жанр сравнительного жизнеописания, то есть главный телевизионный жанр, складывается явно не в пользу Медведева. Он статичен – Путин в движении. Он существует в диалоге – Путин в монологе. Он говорит о сиюминутном – Путин о вечном. Его речи обычно не комментируются журналистами, в то время как каждый путинский жест, реприза, слово доводят репортеров до экстаза. «Киты делают свечки перед лодкой премьера», – кричит один из них с таким восторгом в голосе, что впору зачислять сообразительных китов в штат канала. «Сев за руль, Путин пристегнулся и только потом начал движение», – выпевает с торжествующими интонациями другой репортер, будто Путин только что взлетел в космос с еще не построенного космодрома Восточный.

Недоброжелатели из сети негодуют: «Лад Калин» было три штуки, трассу зачищали, народ долго готовили… Наивные люди. Потемкинские деревни в России, где между властью и обществом лежит пропасть, прикрываемая фальшивыми фасадами, были и будут всегда. Противно не это (к такому давно привыкли), а то, что власть держит общество за собрание умственно отсталых граждан – нам уже не стесняются показывать вояж опять же цвета таблоидов столь подробно и примитивно.

Нам вообще перестали стесняться показывать что бы то ни было, если «что бы то ни было» освящено высшими государственными интересами. Нужно Путину промотировать отечественный автопром? Пожалуйста, даже если это и делается с настырностью уездного коммивояжера. Нужно расправиться с Лукашенко? Нет проблем. Уже состряпана эпопея «Крестный батька» из трех фильмов, а до финала еще далеко. Даром что вещица, сотканная из полуправды и полулжи, разоблачительна не только для белорусского заклятого друга, увы, далеко не ангела, но и для нашей политической действительности, увы, далеко не ангельской. Нужно поместить главу милиционеров Нургалиева в благоприятный контекст – извольте. Дело сложное, но не перевелись еще умельцы на Руси. И вот уже 1 сентября Рашид Гумарович ведет в московской школе урок «Великие победы русского народа». В качестве яркого примера великих побед министр МВД рассказывает (так в репортаже) о себе. Он размышляет о важности спорта, так как сам занимается йогой и хоккеем… Нужно плюнуть в Юрия Шевчука, принимавшего участие в акции по защите Химкинского леса, – легко. Настолько легко, что канал «Вести-24» поспешил заклеймить акцию за сутки до ее начала. Особенно впечатляло прошедшее время в надписи на экране: «На Пушкинской площади прошел митинг-концерт». А если Шевчуку и того мало, то имеется более изощренный способ щелкнуть его по носу. Когда премьер только отправлялся в путь, журналисты первым делом показывали набор дисков, которые он намерен слушать во время длинной дороги. Телекамера скрупулезно фиксировала набор: группа «Чайф», «Машина времени», ансамбль «Золотое кольцо», Григорий Лепс, «Музыкальный нон-стоп». Так Шевчук был подвергнут публичной казни неупоминанием в путинских музыкальных приоритетах. Он, конечно, переживет. Другое обидно.

Медведев сел лично за руль раньше Путина – когда подвозил лидера ирландской рок-группы U2 Боно в свою сочинскую резиденцию. Хорош был Дмитрий Анатольевич в данной мизансцене: светел лицом, джинсы вместо строгого костюма, модные очки-авиаторы при нем. И даже вроде бы Боно не хуже Лепса. Но вот незадача. Путин может одним взглядом заставить колоситься гречку (если гречка колосится), а Медведев такого волшебного дара лишен.

6 сентября

Как кепка тандем раскалывала

Такого еще не было. Фильм «Дело в кепке» показали дважды. Боялась спать. Хотелось посчитать, сколько еще раз запустят в эфир сагу о Лужкове. Позже узнала: во время демонстрации отключился спутниковый канал «НТВ+», потому и решили фильм повторить. Впрочем, эпизод с надежной тарелкой, которая вдруг почему-то вырубается, – один из самых невинных в современной азефовщине.

История о том, как поссорились Дмитрий Анатольевич с Юрием Михайловичем, обернулась историей превращения театра военных действий в уездный театр. Все началось с московского смога, каковой московский мэр наблюдал из Австрии. Возвращение Лужкова из отпуска Медведев приветствовал губительной иронией, переходящей в сарказм, которая ничего хорошего адресату не сулит. Юрий Михайлович предпочел ничего такого «атмосферного» не заметить. Повернувшись «Лицом к городу» (его любимая программа на его любимом ТВ Центре), он с присущим ему красноречием сообщил зрителям: с одной стороны, была поддержка премьера, с другой стороны, из администрации «пошел пинок». Пинок ходил недолго. В придворной столичной газете немедленно нарисовалась статья, где медведевская критика в адрес Лужкова трактовалась как критика в адрес Путина.

Сюжет развивался стремительно. И вот уже мэр в авторской статье (в федеральной путинской газете – факт немаловажный) выступает против распоряжения президента по Химкинскому лесу. Есть, мол, единственно верный вариант – тот, что одобрил Путин, а все остальное – «недешевые маниловские идеи». Тотчас грянул трубный глас из администрации: не позволим раскалывать тандем. Дровишек в костер подбросил и неизбежный Глеб Павловский на ярославском форуме по проблемам демократии. Тут случилась в высшей степени демократическая мизансцена, когда Медведев в ответ на реплику Г. П. о недовольстве Лужковым ситуацией в стране фактически предложил последнему уйти в оппозицию. Пикантность момента заключалась в том, что Юрий Михайлович тоже посетил форум. В кулуарах он, мучительно подбирая слова, оправдывался – да как такое могло прийти в голову, чтобы я покушался на тандем… Но было поздно.

Под бой кремлевских прейскурантов (так Богословский спародировал название известной пьесы Погодина) к работе уже приступил спецназ НТВ. Сказать, что «Дело в кепке» готовилось в спешке, значит ничего не сказать. Такого расследовательского трэша, где монтажные плевки скрепляют общеизвестное, на ТВ еще не было. В одну кучу смешались миллиарды Батуриной и пчелы ее мужа; дорожные откаты и часы Ресина; беглый столичный чиновник Рябинин и обманутый Этуш. Разумеется, не было предъявлено ни единого документа, ни единого нового факта. Разве что не все знали о пристрастии Батуриной к Химкинскому лесу, огромный кусок которого она арендует для строительных нужд. Самое выразительное в данном сочинении – помещение «дела» (до суда и следствия) в чисто-конкретно криминальный контекст, то есть в передачу «Чрезвычайное происшествие». Еще выразительнее титры: «Передача подготовлена при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям». Неплох и финал: Лужков дал 105 миллионов на инвалидов и 256 миллионов – на пчел. Хотя финал остался открытым: зачем пчелам столько денег?

С грустью констатирую: мельчает племя телекиллеров. Были Доренко с Невзоровым, а стали безымянные герои информационных войн. Ведь Доренко лепил свой антимэрский сериал буквально из бликов, оттенков, нюансов. На проторенную тропу постмодернизма его толкало отсутствие документов. Если бы они были, вдохновенный Сергей выбрал бы прямой, как шампур, путь критического реализма. Он создавал свою реальность игрой со словом и смыслом, тотальной иронией, великолепным текстом. Автор акцентировал внимание зрителей не на частностях (конкретика чревата явкой с повинной не только для героев сериала), но на образах, ибо понимал главное: видимость важнее сущности.

Умельцы из правовой редакции тоже это понимают. Только они начисто лишены доренковской искрометности. Ведь его талант вихрился в художественной плоскости, а эти, нынешние, текста нормального состряпать не могут. Более того, оказалось, что у них даже своего компромата на Лужкова не заготовлено. Пришлось заимствовать у Доренко, который в результате заимствования и стал вторым главным героем, но уже положительным, «Дела в кепке». Хотя год назад именно на НТВ была запрещена к показу мастерская работа Андрея Лошака «Теперь здесь офис» – о том, что происходит с недвижимостью и землей в столице. Но тогда еще не пришло время мэра, это во-первых. А во-вторых, трэш бьет не на сознание, а на подсознание. Чем хуже, грубей, крикливей, тем надежней.

Другая неучтенная спецназовцами проблема – аллюзионная. Вновь повторилась история с «Крестным батькой» в трех частях, сделанная все теми же умельцами с НТВ. Здесь, вопреки воле авторов, роль основного текста взял на себя подтекст. Едва ли не каждый эпизод антилукашенковской фрески, от тотальной коррупции до расправы с несогласными, взывал к опасным аналогиям с российской действительностью. Можно, конечно, лукавым видеорядом, в котором Лукашенко обнимается с Ельциным, внушить доверчивому электорату мысль, что наши, тандемные, не имеют к «последнему диктатору Европы» никакого отношения. Так ведь бездарные авторы сами себя разоблачат убийственной цифрой: последние пятнадцать лет дотации России Белоруссии составили более пятидесяти миллиардов долларов. За безликой фразой светятся лики Путина с Медведевым, которые десять лет эти дотации исправно поставляли «диктатору».

Можно понять эстетические склонности Доренко – он творил в эпоху борьбы всех со всеми. Но ведь теперь-то у нас вертикаль власти. Зачем лепить истории про мэра, когда его можно просто снять с должности, если он виновен, а затем еще подать в суд? Вообще главная проблема власти не политическая, а стилистическая; она, власть, никак не определится с жанром, отчего часто попадает в нелепые ситуации. Вот и теперь непонятно – о чем сыр-бор? Лужков, глядя орлом в сторону Кремля, настаивает: уйду в 2011-м. Так ведь его раньше и снять не успеют – новый год не за горами, да и единого преемника пока не видать.

Что же теперь делать с обильными «испарениями морали» (фраза Льва Троцкого), наблюдаемыми по обе стороны баррикад? Конфликт между политикой и моралью – штука вообще непреодолимая. Но сейчас его острота стремится к пику, за которым – абсурд. Как бы история с Лужковым не напомнила недавнее расставание с Рахимовым. С утра каналы крутили материалы о курултайцах, то есть парламентерах, явно не понимающих толком, с какой целью их повыдергивали с летних грядок. Они выслушали обстоятельный доклад о засухе в Башкортостане, в заключение которого неожиданно для себя проголосовали за гарантии своему президенту. Позже подвиг курултайцев повторил Медведев, встретившийся с Рахимовым. Уста глаголили о рахимовских заслугах перед отечеством первой степени, а глаза вспыхивали яростным огнем. Президента можно понять – он опять влип в контекст. Высочайшие заслуги Рахимова обрамлялись такими телескандалами о трудах и днях сына Урала и о специфической свободе слова по-башкирски, что становилось страшненько.

Вариант Лужкова будет развиваться по сходному сценарию – утром уход, вечером награды. Не исключено, что вновь понадобится помощь Доренко. Тогда компроматом станет не только жена и дороги, но и прямая кишка, дельтовидная мышца, тазобедренные суставы (случай Примакова). И так будет со всяким, кто посягнет на тандем.

13 сентября

По локоть в новостях

Жаль, что программа «Шоу Ньюs», остроумная пародия на информационно-аналитическое вещание, продержалась в эфире канала СТС совсем недолго. Девиз автора и ведущего Сергея Нетиевского, капитана кавээновской команды «Уральские пельмени», – мы крутые профессионалы, у нас руки по локоть в новостях – чрезвычайно актуален для истории с Лужковым.

Впрочем, эта история не про Лужкова, а про нас. Именно нас в очередной раз разводят наперсточники из высших эшелонов власти, ставя перед моральным или, скорее, аморальным выбором. Чем дольше длится скандал, тем чаще приходится задумываться: что лучше – правда точечных ударов или отсутствие правды, которая в империи лжи неизменно становится орудием расправы с неугодными? Внезапное коллективное прозрение омерзительно. Но и подробности битвы за Москву с описанием многолетних художеств четы Батуриных не менее омерзительны. Эйфория первых сливов формата «Дела в кепке» сменилась на федеральных каналах более аккуратными так называемыми «расследованиями» типа «Дорогая Елена Николаевна», где, как обычно, интересны не общеизвестные факты, но детали. Вот одна из них. Виктор Батурин в ответ на вопрос корреспондента о реплике мэра («если бы моя жена вышла замуж не за меня, то была бы еще богаче») задумчиво отвечает: моя сестра могла выйти замуж за Путина, и тогда была бы еще богаче. В этом намеке по поводу стопроцентно табуированной на ТВ темы уже ощущается дыхание будущего, актуального лет эдак через двадцать, компромата…

Так устроена система, и Лужков – ее часть. Лужков – не фамилия, а должность. Тот, кто придет ему на смену, в рамках данной системы будет делать примерно то же, что и Юрий Михайлович. В лучшем случае у преемника не окажется проворной жены, похожей на Батурину. Потому что сказано было раз и навсегда: абсолютная власть развращает абсолютно. Правда и то, что даже такая безмерная власть абсолютно неумна. Потому что живет вне контекста, вне общества, вне социума. То, что происходит сегодня, лучше всего определяется названием очередного антилужковского фильма «Самоликвидация». Чем убедительней автор рассказывает об уничтожении Москвы, тем удивительней молчание кремлевских ягнят в течение десятилетий. Соответственно и государевы уста все это время были запечатаны немотой. Всего лишь два года назад дебютировала программа «Познер» – с выпуска, посвященного Лужкову. Недюжинная энергия сколь волевых, столь и лукавых мужчин, Владимира Владимировича и Юрия Михайловича, умело вальсирующих на месте, ушла на то, чтобы не сказать и не спросить ничего лишнего. На таком осторожном фоне и придворный московский летописец Горелов, вечно развернутый «Лицом к городу», выглядел экспериментатором.

А вот теперь воссияло время расправы. Но даже самый недалекий зритель в самом далеком уголке родины уже догадывается о цене дозированной, спущенной сверху правды. Сегодня Лужкова подвергают «искусственной руинизации» (то есть нет дома – нет проблемы; термин заимствован из программы «Специальный корреспондент»), завтра настанет черед других.

Редкий день проходит, чтобы нам не показывали кино про день рождения Тельмана Исмаилова, бывшего повелителя Черкизовского рынка. Кадры, что и говорить, впечатляют. Душа компании, Лужков, весел, бодр и особенно красноречив: «Вот наконец и пришел главный праздник года – день рождения Тельмана». Очень поучительное кино. Но ведь там был не один Юрий Михайлович, а цвет нации – от Марка Захарова до Ивана Урганта. Цвет нынче аккуратно вырезают из кадра, хотя Ургант очень выразителен и серьезен как никогда, вторя во главе хора мальчиков Лужкову: «Твой юбилей – наш общий праздник». (За дорогой внедорожник, полученный Ургантом, а также Басковым, а также Пенкиным в подарок от юбиляра, как свидетельствуют «Русские сенсации», еще не то запоешь.)

Впрочем, в фильме про юбилей Исмаилова есть и более важные для темы нашего разговора мотивы. Они связаны с предопределенностью, с отсутствием выбора, с вечной зависимостью от благодетеля, имя которого ненароком можно и перепутать. Так случилось с Бедросом Киркоровым, отцом Филиппа. Во время предвыборного чеса по бывшей братской республике этот милейший человек вышел на сцену, спел, а затем с большим чувством провозгласил: «Украина будет великой, если выберет Ющенко». Зал, оплаченный Януковичем, угрожающе затих. Через несколько минут Бедрос снова вышел на подмостки и еще с большим чувством провозгласил: «Я спутал две фамилии. Украина будет великой, если выберет Януковича».

Мы тоже, как и Киркоров-старший, начинаем путать две фамилии. Отсюда все наши беды. Так мы и будем бедросом метаться между ними, пока не придут другие и не предадут прежних искусственной руинизации. Только это, скорей всего, будет уже в следующей жизни.

22 сентября