Текст книги "Приговорённые любить"

– Держись, милый, – шепнула Катрин, хлестнув лошадей. – Мы еще повоюем.

И яростно погнала повозку вперед – навстречу неизвестности и новым испытаниям. Лишь бы вместе – а там будь что будет!

***

Они добрались до дуба на развилке в точности, как и велел брат Лоранс. Вокруг было пустынно и тихо, даже птицы умолкли, будто притаились в ожидании. У дерева одиноко дежурили два крепких мужичка в крестьянской одежде. При виде приближающейся повозки вскочили, подобрались.

– Стой, кто идет? – рявкнул один из них, выставляя перед собой увесистую дубинку. – Нам велено ждать тут госпожу Ферне и ейного раненого жениха. Ты, что ль, будешь?

Катрин выдохнула, осадила взмыленных лошадей. Слава Богу, свои!

– Я, добрый человек, – откликнулась она, спрыгивая наземь. – А со мной – виконт де Келюс собственной персоной. Брат Лоранс должен был предупредить вас. Мы спешим в Кале, нужны лошади и провизия.

– Было дело, предупреждал, – кивнул второй крестьянин, подходя ближе. Окинул цепким взглядом хрупкую фигурку Катрин, заглянул в повозку, где полулежал слабый после снадобья Анри. – Что ж, сдается мне, вы и есть те, кого мы дожидались. Добро пожаловать, господа беглецы. Щас мы вас в момент снарядим, и айда до Кале. До вечера поспеете, Бог даст.

Он кивнул своему товарищу – и вскоре на поляну выехали два крепких мерина, навьюченных дорожными сумами. Анри пошатываясь поднялся, опираясь на руку Катрин. Мужички подсадили их в седла, придержали стремена.

– Ну, с Богом, – напутственно произнес один из них. – Да хранит вас дорога. Брату Лорансу от нас поклон. Авось, еще свидимся когда, в лучшие времена.

Анри, морщась от слабости, наклонился к нему из седла, сжал протянутую руку.

– Передайте ему нашу бесконечную благодарность, – хрипло выговорил он. – Если бы не вы все – нам бы не уйти. Теперь ваша взяла. Вершите наше дело, боритесь. И молитесь за нас – как мы будем молиться за вас.

После этих слов он пришпорил мерина и, придерживая Катрин, погнал прочь с поляны. Девушка оглянулась, помахала рукой провожатым. Сердце ее было преисполнено признательности к этим простым и верным людям, не пожалевшим себя ради спасения малознакомых господ.

Теперь можно было немного выдохнуть. Они с Анри ускользнули, обвели вокруг пальца и судей, и палачей! Но расслабляться рано. Впереди еще долгий путь, а за спиной – неусыпные ищейки зла.

Дорога петляла меж полей и перелесков, уводя все дальше от Парижа. Всадники скакали без устали, то и дело меняя направление, чтобы запутать след. Катрин крепко держалась за стан Анри, уткнувшись лбом ему в спину. Тот пригибался к холке мерина, лихорадочно глядя вперед.

Час проходил за часом, солнце клонилось к закату. Путники, утомленные бешеной скачкой, остановились на привал у лесного ручья. Напоили лошадей, подкрепились сами нехитрой снедью из дорожных мешков. Анри, пошатываясь, привалился к стволу дуба, притянул Катрин к себе на колени. Та охотно прильнула, обняла за шею.

– Как ты, любовь моя? – тревожно спросила она, вглядываясь в бледное лицо жениха. – Снадобье уже рассеялось? Дорогу осилишь?

– Не тревожься, милая, – успокаивающе улыбнулся Анри. – Я в порядке. Твоя любовь и забота – вот мое истинное лекарство. Ты же меня с того света вытащила, теперь уж грех жаловаться.

Он ласково поцеловал Катрин и прижал к груди. Помолчал мгновение, а потом вдруг посерьезнел, отстраняясь.

– Вот что, Катрин. Я много думал, пока был там, в застенках. О нас с тобой, о нашем будущем. И понял, что мы больше не можем гоняться за журавлями в небе. Не время верстать грандиозные планы, вершить судьбы мира. Хватит. Мне нужна лишь ты. Спокойная мирная жизнь подле тебя, в любви и согласии. Как ты на это смотришь?

В его глазах плескалась решимость пополам с тревогой. Катрин ахнула, зажимая рот ладонью. Неужели? Неужели ее мечты сбываются?

– Ох, Анри… – только и смогла выдохнуть она, борясь со слезами счастья. – Ты и правда хочешь… оставить все? Забыть о заговорах, долге, предназначении? Просто быть со мной?

– Да, любовь моя, – твердо кивнул Анри, прижимаясь лбом к ее лбу. – Больше всего на свете. Ты – мой истинный долг и предназначение. С меня довольно жертв во имя эфемерных идей. Я понял это, лишь оказавшись на краю. Катрин, милая… Ты станешь моей женой? Разделишь со мной скромную тихую жизнь? Я не могу обещать дворцов и сокровищ – но клянусь, буду любить тебя, оберегать и заботиться до последнего вздоха.

У Катрин потемнело в глазах. Неужто это не сон? Не морок, навеянный страхом и истомой?

Она судорожно стиснула руки Анри, пытаясь осознать услышанное. А потом разрыдалась – счастливо, несвязно лопоча:

– Да, Анри… Да, конечно да, тысячу раз да! Я буду твоей, и душой и телом! Ничего мне от тебя не надо, лишь быть рядом! Боже, если это сон – не дай мне проснуться!

Несколько бесконечно долгих мгновений они просто сидели, сплетясь в объятиях, целуя и глядя в глаза друг другу. В этот миг казалось – ничто не страшно, все подвластно. С таким-то всепобеждающим чувством!

Но вдруг из чащи донесся треск и конское ржание. Анри мигом напрягся, резко вскочил на ноги, увлекая за собой Катрин. Та похолодела, вцепляясь в его руку.

– Что там? – сдавленно прошептала она. – Уж не по нашу ли душу?

Анри стиснул зубы, хмурясь и напряженно вглядываясь в заросли. Рука его метнулась к эфесу шпаги у пояса.

– Боюсь, что так, – процедил он. – Кажется, нас все-таки выследили. Будь за моей спиной, Катрин. И упаси тебя Боже кидаться вперед, если дойдет до драки. Обещай, что будешь беречь себя!

Катрин кивнула, сглотнув подкативший к горлу комок страха. Неужели снова погоня, снова опасность и страх за любимого? Да что ж это за злой рок такой!

Из чащи на поляну выметнулись трое всадников в темных плащах. С закрытыми масками лицами, с оружием в руках – не иначе королевские èщейки!

– Стоять, не двигаться! – прорычал один из них, нацеливая на Анри пистоль. – Виконт де Келюс, вы арестованы именем короля! Сдавайтесь, и дамочку вашу не тронут!

Анри загородил собой Катрин и выхватил шпагу, свирепо сверкнув глазами.

– Ну уж нет, покорно благодарю! – прорычал он. – Один раз вы меня уже взяли, хватит! Лучше умереть, чем в Бастилию по новой! А ну, прочь с дороги, трусливые псы кардинала! Не то живо познакомлю со сталью!

С этими словами он взмахнул клинком и ринулся в атаку, так стремительно, что Катрин лишь ахнула, невольно отшатнувшись. Господи, да он в своем уме? Один, почти безоружный – против троих вооруженных до зубов головорезов!

Но не зря Анри был лучшим фехтовальщиком при дворе. Не зря его стальная хватка и быстрота наводили ужас даже на бывалых вояк. Сейчас, воодушевленный близостью свободы и счастья, он дрался как никогда яростно и самозабвенно.

Первым же выпадом он выбил пистоль из руки ближайшего противника. Тот взвыл, пытаясь выхватить шпагу, но Анри молниеносным ударом в плечо выбил его из седла. Второй кинулся на помощь товарищу, но тут же отлетел с рассеченной щекой.

Пока эти двое корчились на земле, третий попытался было подобраться к Анри сзади. Но тот, даже не оборачиваясь, метнул руку с кинжалом за спину – и разбойник с воплем повалился наземь, зажимая распоротый бок.

Не прошло и пяти минут, как все трое валялись на земле, истекая кровью и вопя о пощаде. Анри возвышался над ними, тяжело дыша и все еще сжимая окровавленную шпагу. Лицо его раскраснелось, волосы растрепались, глаза полыхали яростным огнем.

А потом он вдруг покачнулся и начал оседать на землю. Катрин вскрикнула и подлетела к нему, подхватывая под руки. Неужели ранен? Или снадобье еще не выветрилось?

– Анри, любимый, что с тобой? – лихорадочно зашептала она, укладывая его голову себе на колени. Дрожащими руками отвела со лба влажные от испарины пряди.

Он слабо улыбнулся, с трудом фокусируя на ней затуманенный взгляд.

– Пустяки, милая. Ерунда. Просто от слабости в глазах потемнело. Мигом оклемаюсь. Лишь бы эти твари больше не лезли.

Он попытался приподняться, но со стоном рухнул обратно. Катрин всхлипнула, прижимая его к себе. Сердце ее разрывалось от жалости и гордости. Ее герой, ее бесстрашный рыцарь! Даже из последних сил готов сражаться за нее!

– Лежи, не вставай! – приказала она, лихорадочно озираясь. До Кале еще несколько часов пути, в таком состоянии Анри не доедет. Нужно где-то укрыться, переждать, дать ему восстановить силы. Но где? Не в лесу же, в компании стонущих раненых бандитов!

Внезапно взгляд ее упал на притороченные к седлам вьюки и сумы. Катрин просияла. Ну конечно! У королевских гончих наверняка припасено все необходимое – и еда, и одеяла, и даже лечебные снадобья. Нужно только обыскать их поклажу!

Пока Анри полубеспамятно поскуливал, уткнувшись ей в колени, Катрин решительно поднялась и приблизилась к распростертым разбойникам. Те скосили на нее полные ужаса глаза, видно, решив, что сейчас их прикончат. Но девушка брезгливо переступила через их тела, склонилась над вьюками.

Порывшись в седельных сумках, она извлекла на свет увесистые мешочки с провизией, теплую шерстяную епанчу, фляги с элем и водой. А еще – несколько пузатых скляночек с неведомыми лекарствами. Катрин на миг замешкалась, прикидывая, не отрава ли часом. Но выбора не было. Нужно было чем-то поддержать силы Анри.

Решительно подхватив свою ношу, она вернулась к жениху. Приподняла его голову, поднесла к губам флягу с водой. Анри судорожно глотнул, закашлялся. Катрин с тревогой вглядывалась в его бледное лицо. Совсем измучен, бедняга! Того гляди, потеряет сознание от слабости.

– Не бойся, милый, – прошептала она, нежно проводя ладонью по его щеке. – Я с тобой. Я позабочусь о тебе. Сейчас напою тебя лекарством, а потом поищу укромное место для привала. Отдохнем, наберемся сил. А к утру двинемся дальше. До Кале уже рукой подать, любовь моя. Мы почти у цели.

Она порывисто поцеловала его в лоб и, нахмурившись, принялась изучать пузырьки с настойками. По цвету и запаху кое-как определила тонизирующие и общеукрепляющие. С опаской накапала несколько капель в воду и поднесла к губам Анри.

– Пей, родной. Это тебя подкрепит. Только не спеши, не захлебнись.

Он послушно глотал, жмурясь и кривясь. Видно, гадость редкостная на вкус. Но средство и впрямь оказалось действенным. Спустя несколько минут на щеки Анри вернулся слабый румянец, дыхание выровнялось, а веки перестали так тяжело опускаться.

– Спасибо, – слабо улыбнулся он, целуя Катрин в запястье. – Что бы я без тебя делал, отважная моя? И целительница, и защитница. Мне остается только любить тебя до беспамятства.

– На то и поставим, – сквозь слезы усмехнулась Катрин. – А сейчас – вставай потихоньку. Обопрись на меня. Нужно убраться отсюда, пока эти оболтусы не очнулись. Поищем укромное место для ночлега, до утра где-нибудь отсидимся. А рано поутру двинемся к Кале. Мы уже почти спасены, любовь моя.

Она помогла ему подняться, закуталась в просторную епанчу, подхватила мешки с провиантом. Анри, пошатываясь, сделал несколько пробных шагов. Убедившись, что идти может, приобнял Катрин за талию и повел прочь с опушки.

– Как скажешь, милая. Я весь в твоих руках. Что бы ни ждало впереди – клянусь, мы будем вместе. Всегда.

***

Остаток дня и половину ночи они брели по дремучему бору, избегая наезженных троп. То и дело останавливались передохнуть, подкрепиться скудными припасами. Анри держался из последних сил, опираясь на руку невесты. Но упрямо двигался вперед, никак не желая останавливаться.

– Шевелись, лежебока, – подтрунивала над ним Катрин, стараясь подбодрить и не выдать собственную смертельную усталость. – Нечего разлеживаться, пока я тебя на себе тащу. Давай-давай, вперед! Нас ждут приключения!

Анри бледно улыбался, целовал ее пальцы и послушно плелся дальше. Лишь когда совсем стемнело и в чаще угрожающе завыли волки, он позволил сделать привал. Катрин с облегчением стащила его под густую ель с широкими лапами, соорудила из епанчи что-то вроде лежанки. Завернула в остатки одеяла, прижала к себе, согревая.

– Спи, мой храбрый рыцарь, – нежно прошептала она, целуя его в висок. – Набирайся сил. Я побуду на страже и разбужу, если что.

– Нет уж, – пробормотал Анри, обнимая ее одной рукой и увлекая рядом с собой. – Спать будем по очереди. Нечего тебе надрываться, ты и так много для меня сделала. Давай, прикорни. Первая стража – моя.

Катрин, поколебавшись, все же свернулась клубочком у него под боком. И сама не заметила, как сморилась тяжелым, беспокойным сном. Перед глазами мельтешили разбойничьи рожи, вспышки пистолетных выстрелов, зловещие своды Бастилии. Анри куда-то проваливался в черную бездну, протягивал к ней руки, безмолвно молил о помощи…

– Тише, тише, любовь моя! – внезапно разбудил ее встревоженный шепот над ухом. – Это просто дурной сон. Я здесь, с тобой. В безопасности.

Катрин распахнула глаза, хватая ртом воздух. В предрассветных сумерках лицо склонившегося над ней Анри казалось почти призрачным. Но прикосновение его рук, ласкающих ее волосы – вполне реальным и живым.

Всхлипнув, она уткнулась ему в грудь, сотрясаясь всем телом. Анри прижал ее к себе, укачивая как ребенка. И она разрыдалась – горько, безутешно, выплескивая скопившийся за последние дни страх.

– Ну-ну, милая, будет, – бормотал Анри, целуя ее макушку. – Все уже позади, слышишь? Мы живы, мы вместе. Сегодня доберемся до Кале, сядем на корабль – и поминай как звали. Заживем тихо и счастливо где-нибудь в английской глуши. Ты, я и целая орава ребятишек. И все горести останутся лишь страшным сном.

Катрин слушала его, постепенно успокаиваясь. Сердце все еще частило, но уже от сладкого предвкушения, а не леденящего ужаса. Неужели и правда скоро все кончится? И начнется новая жизнь – безопасная, полная любви и надежд?

– Обещаешь? – прошептала она, заглядывая Анри в глаза. Тот улыбнулся – лучисто и нежно. Поцеловал ее зареванное лицо.

– Обещаю, любовь моя. Я от тебя теперь не отступлюсь. Поверь, уж я-то умею держать слово. А теперь вставай. Нужно спешить. Новый день сулит нам новые испытания – и новую надежду.

Он поднялся первым, увлекая Катрин за собой. Слабость его будто испарилась, движения вновь стали четкими и плавными. А в глазах горела знакомая решимость и жажда жизни.

Катрин улыбнулась сквозь слезы, подавая ему руку. Что ж, он прав. Пора снова в путь – навстречу свободе. Осталось совсем немного. Теперь-то они точно дойдут до конца.

Впереди замаячили просветы меж деревьями, повеяло соленым морским ветром. Кале был уже совсем близко. Катрин стиснула ладонь Анри, беззвучно молясь. Господи, почти у цели! Только бы на сей раз обошлось без эксцессов! Только бы им повезло!

Но едва вышли они на пустынный берег, усыпанный галькой, как из-за ближайшего утеса вывернул небольшой отряд всадников. Катрин оцепенела, узнавая их предводителя. Тот самый капитан стражи, что отдал ей тело «усопшего» Анри! Вот дьявол!

– Вот они, голубки! – взревел капитан, натягивая поводья. – Хватай их, ребята! Живыми брать!

И конница с оглушительным топотом ринулась в их сторону. Катрин вскрикнула, хватаясь за Анри. Тот уже выхватил шпагу, готовясь к бою. Но в глазах его плескалась безнадежность.

Слишком много, понимала Катрин. Их слишком много, не отбиться. Неужели конец? Неужели все напрасно?

И в этот миг, когда отчаяние уже готово было затопить ее с головой, вдруг раздался оглушительный пушечный выстрел. Прямо в гущу приближающихся всадников угодило ядро, взметнув столб песка и камней. Кони заржали, встали на дыбы. Несколько человек с воплями повалились наземь, корчась от боли.

Катрин ахнула, вцепившись в плечо Анри. Откуда стреляли? Кто их враг? Или… друг?

Ответ не заставил себя ждать. Из-за прибрежных скал, лавируя меж отмелей, показался трехмачтовый бриг под черным флагом. На носу его грозно поблескивали жерла пушек, а палубу заполонили вооруженные до зубов люди в пестрых одеждах.

– Эй вы, на берегу! – раздался зычный окрик. – Виконт Келюс и мадемуазель Ферне, бегом сюда! Мы друзья, присланы аббатом Лорансом!

Анри издал победный клич и, подхватив остолбеневшую Катрин на руки, со всех ног ринулся к морю. Вслед им неслись вопли и брань уцелевших всадников, но пираты уже спускали шлюпку, готовясь принять беглецов.

Анри с разбегу занес Катрин в лодку, сам впрыгнул следом. Дюжие гребцы налегли на весла, мигом доставив их к борту брига. Не успела перепуганная, ошеломленная девушка опомниться – как они с Анри уже стояли на палубе, со всех сторон окруженные радостно гомонящей пиратской вольницей.

– Добро пожаловать на борт «Черной Жемчужины», господа! – расплылся в ухмылке коренастый бородатый человек в капитанской шляпе. – Капитан Жак Соро к вашим услугам. Аббат Лоранс послал нас проводить вас до берегов Англии. Что ж, вы славно повеселили нас, заставив понервничать! Но теперь все в порядке. Поднять паруса, орлы! Курс на Дувр!

Пираты одобрительно заулюлюкали и кинулись выполнять приказ. Не прошло и пяти минут, как «Жемчужина» отчалила от берега, оставляя позади растерянных королевских гвардейцев и проклятый французский берег.

У Катрин бешено колотилось сердце, в висках шумело. Она никак не могла осознать стремительную перемену участи. Только что им грозил плен или смерть – и вот, по мановению волшебной длани, они обрели свободу! Причем с помощью лихих флибустьеров!

Словно почувствовав ее состояние, капитан Соро сочувственно похлопал Катрин по плечу.

– Вижу, вы потрясены, мадемуазель. Еще бы – столько передряг хлебнуть! Но теперь все худшее позади. Отдыхайте, набирайтесь сил. Не обессудьте, покои на бриге не королевские, зато безопасные. Попутный ветер – и к вечеру будем в Англии. А там – дело ваше. Захотите осесть на земле, захотите с нами по морям разбойничать – милости просим. Команда примет вас с распростертыми объятиями. Такие храбрецы нам всегда кстати!

Он заразительно расхохотался и, подмигнув онемевшей парочке, зашагал к штурвалу. Анри повернулся к Катрин и осторожно привлек ее к себе, вглядываясь в лицо.

– Ты как, любовь моя? – тихо спросил он. – Цела? Не ранена?

Катрин помотала головой, с трудом выдавливая слова сквозь стиснутое спазмом горло:

– Н-нет… Я… Анри, неужели все? Мы спасены?

Слезы брызнули у нее из глаз – слезы несказанного облегчения и запоздалого страха. Анри крепче прижал ее к себе, зарылся лицом в волосы.

– Да, милая. Мы спасены. Все кончено. Мы свободны. Теперь уж точно ничто нас не разлучит.

Катрин судорожно обняла его за шею, всхлипывая и дрожа. Ей не верилось в свершившееся чудо. В то, что им и впрямь больше ничто не угрожает.

Постепенно, убаюканная покачиванием волн и крепкими объятиями любимого, она начала успокаиваться. Впервые за много дней почувствовала, как в душу прокрадывается робкая надежда. Они живы. Они вместе. А значит, и впрямь все будет хорошо.

Анри бережно поднял ее на руки и понес вниз по трапу, в отведенную им крохотную каюту. Катрин удивленно приоткрыла один глаз:

– Ты чего это? Я сама могу идти.

– Знаю, – улыбнулся Анри, целуя ее в лоб. – Но позволь уж побаловать тебя, храбрая моя воительница. Ты столько всего для меня сделала. Теперь моя очередь о тебе позаботиться.

Он внес Катрин в тесное помещение, затянутое парусиной, и осторожно уложил на узкую койку. Бережно укрыл одеялом, будто боялся, что она рассыплется от неловкого движения.

– Поспи, родная. Ты совсем измотана. А я пока пойду потолкую с капитаном, разузнаю последние новости. Не волнуйся, теперь с нами ничего дурного не случится.

– Знаю, – прошептала Катрин, прикрывая глаза. – Я теперь ничего не боюсь. Когда ты рядом – мне любые испытания нипочем.

Анри тихо рассмеялся, погладил ее по щеке. На миг задержал руку, будто хотел сказать что-то еще. Но потом лишь вздохнул и вышел, неслышно притворив дверь.

Катрин осталась одна. Убаюканная скрипом снастей и плеском волн за бортом, она почти мгновенно провалилась в глубокий, впервые за долгое время спокойный сон. Ей снились зеленые лужайки, залитые солнцем. Цветущие сады и дом с белыми ставнями. Анри, смеющийся и румяный, кружащий ее в вальсе. Детишки, беззаботно играющие на траве.

Это был сон о будущем – прекрасном, безоблачном будущем. И теперь Катрин знала, что оно обязательно станет явью.

Потому что рядом с ней всегда будет ее Анри. Ее опора, ее защитник, ее вечная любовь.

Так она и уплывала навстречу новой жизни – с улыбкой на устах и бесконечным счастьем в сердце.

Эпилог

Прошло несколько месяцев с тех пор, как «Черная Жемчужина» доставила беглецов на английский берег. Анри и Катрин, распрощавшись с гостеприимными пиратами и щедро одарив их за спасение, обосновались в небольшом поместье на окраине Дувра. Анри, призвав на помощь старые связи, сумел раздобыть средства на покупку земли и обустройство быта.

Поначалу молодые супруги (а венчание их состоялось в первой же придорожной часовне) жили тихо и уединенно, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Мало ли, вдруг длинные руки кардинала Ришелье дотянутся и сюда? Но постепенно Анри начал налаживать прежние контакты, вести переписку с верными людьми. И вскоре стало ясно: их враги и не думают преследовать беглецов на чужой земле. Видно, хлопот у короны и без них хватало.

Письма из Франции приносили обнадеживающие вести. Подпольное движение, возглавляемое аббатом Лорансом, набирало силу. Идеи свободы и равенства находили все больше приверженцев. Назревали большие перемены, вот-вот готовые смести прогнивший монарший строй.

– Подумать только, – качал головой Анри, откладывая в сторону очередное послание. – Еще недавно мы с тобой, любовь моя, были главными смутьянами и врагами короны. А теперь о нас уже и не вспоминают. Новые ветра задули, новые герои на сцену выходят. Никак и впрямь революция грядет.

– И слава Богу, – улыбалась Катрин, обнимая его за плечи. – Может, хоть наши дети будут жить в лучшем мире. В том, за который столько храбрецов головы сложили. И ты в том числе едва не пожертвовал собой.

– Ну, одной головой больше, одной меньше, – усмехался Анри, ероша ее волосы. – Обошлись бы и без меня, я не столь важная птица. Куда ценнее, что ты у меня есть. Вот без тебя я точно никакую революцию не потяну.

Он притягивал жену к себе, целовал – любяще, благодарно. Словно до сих пор не мог поверить в свое счастье. В то, что долгий и опасный путь все же завершился благополучно.

А Катрин и сама порой не верила. Просыпалась в холодном поту, тянулась к Анри, дрожа всем телом. Мерещилось, что нынешняя безмятежная жизнь – лишь морок. Сон, посланный измученному разуму в застенках Бастилии.

Но объятия любимого, его жаркий шепот и ласковые руки неизменно возвращали ее к реальности. К той, где они и впрямь обрели покой и свободу. Пускай не на родине, не в званиях и почестях – зато друг в друге.

И теперь, глядя в ясные глаза Анри, слушая его негромокий смех, любуясь порхающими по комнатам златовласыми малышами, Катрин и сама смеялась. Смеялась легко и счастливо, как не смеялась никогда прежде.

Она знала: оно того стоило. Все слезы, боль, страхи и унижения – все было не зря. Потому что иначе они бы никогда не стали так близки. Не сплелись бы душами накрепко, навеки.

Только мучительные испытания, только танец на лезвии ножа позволил им понять истинную цену друг друга. Распознать единственного, родного средь сотен лиц. Рискнуть всем – и победить.

Глядя на мирный закат, алым заревом полыхающий над зелеными лугами Англии, Катрин невольно вспоминала тот страшный день. Казнь, которой не случилось. Воскрешение, на которое не смела надеяться. Бешеную скачку по лесным чащам. И появление «Черной Жемчужины», принесшей спасение.

Она часто думала: что было бы, не случись тех страшных, роковых событий? Если бы Анри не схватили по ложному обвинению? Если бы ей не пришлось рисковать всем, чтобы вырвать его из лап палачей?

Наверное, не видать бы им обоим такого немыслимого, невероятного счастья. Анри остался бы при дворе – блестящий, остроумный, опасный. Вечно плетущий интриги, вечно живущий на грани. А она, Катрин – по-прежнему скромная мещаночка, дрожащая над каждым су. Принужденная выйти за богатого старика, родить ему кучу ребятишек. Изнывать от тоски в четырех стенах, мечтая о большем.

Нет уж, оно того не стоило. Лучше тысячу раз пройти через преисподнюю – но обрести свое подлинное «я». Стать сильнее, храбрее, отважнее. Закалиться в горниле страданий, возвыситься над собой прежней.

И встретить наконец свою истинную половину. Ту, ради которой готов перевернуть мир. Взлететь на небеса или провалиться в бездну. Но знать, что этот человек – твое все. Твоя душа, твое сердце, твоя судьба.

Как Анри стал для нее. Ее луч света, ее якорь, ее воздух. Тот, ради кого она будет снова и снова совершать невозможное. Рисковать, сражаться, побеждать.

И сейчас, глядя на алое зарево заката, Катрин клялась себе: что бы ни ждало их впереди – они справятся. Переживут любые невзгоды, выдержат любые испытания. Ведь у них есть главное – крепость духа, верность сердец и безграничная, всепобеждающая любовь.

– О чем задумалась, милая? – раздался за спиной тихий голос Анри. Сильные руки обняли Катрин за плечи, губы легонько коснулись виска. Она улыбнулась и откинулась на его грудь, прикрыв глаза.

– О нас, – просто ответила Катрин. – О том, через что мы прошли. И о том, что нас ждет. Знаешь, Анри… Я ни о чем не жалею. Будь у меня возможность все изменить, прожить эти годы иначе – не стала бы. Потому что иначе мы могли бы не встретиться. Не стать теми, кем стали друг для друга.

Анри негромко рассмеялся, щекоча дыханием ее ухо. Развернул жену к себе и, взяв лицо в ладони, нежно поцеловал.

– И я не жалею, любовь моя. Ни единой секунды. Даже самые страшные минуты – в подземельях Бастилии, на эшафоте, в бегах – все это лишь закалило мою любовь. Сделало ее крепче стали, жарче пламени. Теперь я точно знаю – нет в мире силы, способной нас разлучить. Мы одно целое, Катрин. Ты и я. Навсегда.

Она смотрела в его сияющие глаза, тонула в их бездонной синеве. И чувствовала, как сердце заходится от щемящего, пронзительного счастья. Так вот оно какое – найти свое предназначение, обрести истинную половину. Стать единым существом, спаянным на века.

Да, им довелось пройти через боль и страх, риск и отчаяние. Балансировать на грани жизни и смерти. Чуть не лишиться всего – положения, свободы, надежды. Но оно того стоило. Потому что только в испытаниях любовь и крепнет. Становится алмазом, способным резать стекло.

Катрин обняла Анри за шею и порывисто прижалась губами к его губам. Он ответил с не меньшим жаром. На краткий миг оба забылись, словно вновь перенесясь в прошлое. Туда, где от каждого поцелуя, от каждого трепетного касания зависела судьба.

Но теперь было иначе. Бояться больше нечего, скрываться незачем. Теперь у них вся жизнь впереди – мирная, радостная жизнь. И единственная битва, что им осталась – битва за свое совместное счастье.

Отстранившись, Катрин сияющими глазами посмотрела на мужа. На своего суженого, свою родную душу. И прошептала:

– Мы победили, Анри. Мы все преодолели. Потому что мы – одно целое. Потому что наша любовь оказалась сильнее врагов и препятствий. И я знаю: так будет всегда. До конца наших дней.

Он молча кивнул, не отрывая от нее потемневшего взора. А потом дернул к себе и закружил в стремительном вальсе, не обращая внимания на ошарашенные лица слуг. Катрин звонко рассмеялась, позволяя увлечь себя в пляс. В знакомый до боли танец любви, страсти и единения.

Под аккомпанемент неслышной музыки двое кружились по гостиной, позабыв обо всем на свете. Для них не существовало больше ни прошлого, ни будущего. Лишь этот миг, лишь этот союз сердец.

История Катрин Ферне и Анри де Келюса подошла к концу. Юная бургундская мещанка и блестящий придворный, скованные цепью невероятных событий. Заложники коварной судьбы и жертвы дворцовых интриг.

Они боролись за любовь, за свободу, за право быть вместе. Прошли сквозь горнило страданий, заглянули в лицо смерти. Но не дрогнули, не отступили. Потому что знали – без любви жизнь не имеет смысла.

И теперь, кружась в вихре вальса, они смеялись. Смеялись радостно и легко, вспоминая былые невзгоды. Ведь все это лишь сделало их чувства крепче.

Что ждет их дальше? Какие сюрпризы приготовит капризная фортуна? Об этом не знал никто. Да это было и не важно.

Главное – они вместе. Анри и Катрин, две половинки одного целого. Мужчина и женщина, связанные неразрывными узами пылкой страсти. Герои и борцы, чья отвага покорила саму судьбу.

Их история осталась в прошлом, растворилась в лихорадочном мареве лет. Но любовь – любовь живет. Крепнет день ото дня, согревает сердца, направляет помыслы.

Ради нее стоит жить. Ради нее стоит сражаться. И пусть весь мир подождет – когда в душе звенит счастье, разве есть дело до мирской суеты?

Анри и Катрин знали: в сердцах их всегда будет бушевать пламя. Пламя верности, пламя преданности, пламя всепоглощающего чувства. Того, что толкало их навстречу друг другу – сквозь боль, сквозь кровь, сквозь саму смерть.

Так пусть же пылает оно вечно. Пусть однажды вспыхнет и в сердцах их детей и внуков. Пусть напомнит всем: истинная любовь побеждает любые преграды.

Они верили: когда-нибудь об их истории сложат легенды. Поведают внукам и правнукам о той всесильной страсти, что затмевает солнце. О юной деве и бесстрашном рыцаре, презревших гонения во имя высшей цели.

Чтобы помнили. Чтобы верили. Чтобы не боялись ни лишений, ни мук. Ведь когда рядом бьется родное сердце – можно перенести что угодно.

Смеясь и плача, Катрин и Анри танцевали в просторной гостиной. Одни в целом мире, потерянные друг для друга. И ничто не могло разлучить их – ни сейчас, ни в веках.

Так кружитесь же, милые! Пойте гимны торжествующей любви – той, что попрала саму гибель.

Живите. Любите. Оставайтесь верными своим клятвам. И пусть ваша повесть станет путеводным маяком для грядущих поколений истинных романтиков.