Текст книги "Сегодня я рисую треугольник"

6

Дел было по горло: Д. прислал договор на визуальную концепцию его первой Конференции в нашем городе, два заказа по открытию были запущены, но ждали разного рода уточнений – полиграфии и подтверждения смет. Тем временем я дни напролет строила план по масштабированию проекта. Мы с Ж. долгими вечерами засиживались в студии или у меня в мастерской, обсуждая идеи. Наши представления немного расходились: я по-прежнему мечтала о галерее для художников, где они могли бы свободно выставляться, творить и быть услышанными, моя коллега же преследовала более земные цели – она искала пути монетизации моих мечтаний.

Постепенно вырисовывалась обоюдно приемлемая цель: открыть галерею на основе всех контактов, которыми мы обросли за время работы студии и существования Фестиваля. Здесь можно было выставлять работы художников, организовывать лектории, мы могли сделать её главной площадкой Фестиваля и, что важно для финансовой стороны дела, продавать работы и иметь с этого хороший процент. Все необходимые люди и партнеры у нас уже были. Нужно было просто собрать их воедино и снять большое помещение.

Однако, когда мы начали просматривать арендные ставки мест, которые подходили для нашей цели, оказалось, что своими силами мы пока не могли покрыть аренду. У нас был вариант, на который мы еще могли рассчитывать. Старая фабрика в начале О-Канала – это был уже не центр, но цены здесь были приветливыми. Креативных арендаторов было еще не много, но, вспоминая ситуацию с Заводом, мы вполне могли рассчитывать, что история повторится.

В назначенный день мы с Ж. сидели в отремонтированном холле бизнес-центра, занимающего крошечную часть Фабрики.

– Фестиваль Актуального Искусства? – обратилась к нам невысокая сухая женщина с папкой в руках.

– Да, это мы, – ответила Ж.

– Добрый день, – сказала я, и мы поднялись.

– Здравствуйте! Очень рада знакомству! – женщина бойко протянула нам руку. Очевидно она и правда была рада. – У нас есть масса вариантов для вас! Напомните, вы хотите открыть свою галерею?

– Верно, – кивнула коллега.

– В вашем письме был указан метраж в тысячу, полторы тысячи квадратов. Я покажу вам разные варианты: и побольше и поменьше, хорошо?

– Разумеется, – ответила Ж., хотя я была не слишком рада просматривать лишние площади.

Женщина раздала нам планы Фабрики с отмеченными пространствами. Мы шли по лабиринту внутренних дворов к первому варианту. Спустя пять минут блужданий нам показали отремонтированную в лучших традициях «евроремонта» двухэтажную пристройку. Наша проводница подчеркнула, что здесь аренда была повыше, зато не придется вкладываться в ремонт. Я многозначительно посмотрела на Ж., и та ответила, что мы лучше вложим разницу в свое видение интерьеров. Женщина понятливо кивнула, не став нас разубеждать, и пометила что-то в своем блокноте.

– Идем дальше! – скомандовала она, и мы вернулись в исходную точку. Оттуда мы поднялись на второй этаж, и перед нами открылась широкая лестница. – Сейчас здесь идет ремонт, видите, – она указала шариковой ручкой на кирпичные стены со следами перфоратора. – На этом этаже у нас несколько мастерских по пошиву одежды, – она подошла к высоким дверям, на которых висел громоздкий замок. – А это помещение может вам подойти. Однако здесь совсем нет ремонта. Сейчас оно на стадии замены стеклопакетов.

Мы зашли в огромный зал, освещенный светом из больших окон, идущих рядами с обеих сторон. Пол был разбит вдребезги, кое-где даже сохранились производственные рельсы. Мне определенно нравилось это место. Лишь ужасала мысль, скольких денег будет стоить ремонт. Мы обошли помещение: оно представляло из себя огромную букву «Г» и заканчивалось тупиком.

– А теперь пойдемте на третий этаж, там похожее помещение, но чуть больше, и оно отремонтировано, мы собираемся его делить на маленькие офисы.

Мы поднялись на следующий этаж к таким же дверям. За ними оказалась вычищенная версия нижнего зала. Пол был выровнен, в окнах были стеклопакеты, подведено электричество. Администратор пояснила, что здесь аренда незначительно дороже, но, если мы снимем все две тысячи квадратов целиком, то оно пойдет по той же цене за метр. Ж. обсуждала с ней вопрос санузлов и стоимости жилищных платежей, а я пошла пройтись по огромной светлой площади. Я уже видела, каким здесь мог быть интерьер, мысленно оформляя первую выставку. Сворачивая за угол, я практически могла рассмотреть лица наших гостей, видела мастерские, где работали художники. Я села на широкий подоконник и уставилась на лестницу, ведущую наверх.

– А эта лестница ведет в башню, – Ж. с женщиной-проводником подошли ко мне, и проследили за моим взглядом. – Она старая и, конечно, мы её не сдаем. Но если вы захотите вложиться в её ремонт, мы отдадим её вам бесплатно. К сожалению, сейчас туда выйти не получится. Нормы безопасности, сами понимаете, – пожав плечами, сказала она.

Мы еще около часа бродили по закоулкам Фабрики. Видели несколько подходящих помещений. Но те две тысячи квадратов уже запали мне в душу. Прощаясь, мы сказали, что нам нужно все обдумать и обсудить с партнерами. Женщина просила нас не торопиться, потому что в любом случае желающих на такие большие площади у них не было.

По дороге домой мы наперебой обсуждали те великолепные метры. Я, скрепя сердце, сказала Ж., что, может быть, нам и правда стоило подумать о проектах, которые могли платить аренду вместе с нами.

На первой неделе июня мы созвали встречу потенциальных партнёров – тех людей, которые подходили нам в единомышленники для аренды великолепных двух тысяч квадратов. Передо мной сидели молодые хозяева ручной типографии, ведущий курсов современного дизайна, галеристка А. и основатель одной из многочисленных «фешн» -школ. Все эти ребята подходили нам по направлению, могли оказаться полезными в работе и, что важно, могли вовремя платить аренду. Я рассказала им концепцию, показала бизнес-план. Предупредила, что это будет мой проект, однако у них будет в нём положенная доля. В этой связи основу концепции буду предлагать я. Мне изначально казалась утопической идея партнерства, но сейчас я видела этот ужас воплоти. Каждый говорил что-то о себе и своих интересах, разумеется, никто никого не слушал и слушать не желал. Я по большей части молчала, лишь время от времени возвращая беседу в нужное русло. Наверное, мне было даже приятно оказаться правой. Я испытала огромное удовольствие, выгоняя их из студии с вежливыми словами о фундаментально разных принципах ведения бизнеса и взглядах на вещи.

Когда коллектив неудавшихся партнеров скрылся за дверями нашего лофта, я нашла глазами Ж. Я стояла посреди офиса, победно обхватив талию кистями рук и наклонив голову. Меня так и подмывало сказать «Я так и знала». Похоже, у моей коллеги было иное представление о произошедшем:

– Ну неужели ты не можешь просто потерпеть? Мы все равно в итоге сделаем по-твоему. Ну, в основных моментах, – она говорила спокойно, но с укором.

– Ты издеваешься? – мои брови скакнули по лбу, – ты слышала этих идиотов? Они даже не могут понять, что за идею мы хотим воплотить! Они уже заняли половину помещения под свои станки и цехи! Ты заметила, у нас появился модный магазин и сувенирная лавка! Ах, да, не забудь про дни рождения и свадьбы, которые мы уже запланировали на осень!

– Да, да, но ведь это мелочи в сравнении с двумя тысячами квадратов, нам больше не придётся искать площадку под Фестиваль!

– Да, зато придется ежемесячно платить за самую бессмысленно потраченную площадь в мире! – я была вне себя. Как она не могла понять? Ведь дело уже было не в деньгах, а в полной подмене изначальной идеи.

– Ладно, и что ты теперь предлагаешь? – Ж. поменяла местами скрещенные ноги.

– Я напишу Д. Возможно удастся придумать с ним какое-то взаимовыгодное сотрудничество. Он по крайней мере выглядит адекватным на фоне этой своры детишек.

Дома я успокоилась. Потому что была довольна. Я действительно переоценивала публику, переоценивала партнеров – никому из них не были близки мои идеи. Это еще не было концом света. То, что никто еще этого не сделал означало лишь одно – это должно быть сделано. Когда я открывала студию, на меня тоже косились с неодобрением, кому мог понадобится голый визуальный концепт? Мероприятия обычно заказывали целиком. Но я была уверена, что дело пойдет – и оно успешно шло. Теперь необходимо было сделать следующий шаг. Он обещал стать более серьезным, чем казалось на первый взгляд. Я знала, что такое место для художников было просто необходимо. Нужны были свободные мастерские и пространство для выставок. Нужно было вытащить искусство из пыльных студий академий и школ. Показать зрителю, что сегодня искусство – это не просто натюрморт в раме, это сама жизнь. Мне казалось, что эта цель была нам по плечу. Вопрос был лишь в том, какова будет цена.

7

На часах было двадцать минут десятого, а я уже была на ногах. Я шла в студию через парк с бумажным пакетом из кондитерской, попивая ароматный кофе. Начало июля баловало жаркой погодой, но ещё было по-утреннему свежо.

Сегодня я поднялась пораньше, а для этого с вечера решила позавтракать не дома – только так я могла заставить себя встать с постели раньше полудня. На это время у меня уже была запланирована встреча. Музей Искусств из города с юга приехал к нам взять интервью у молодых художников и деятелей искусства. Я не очень понимала, к кому меня относят, потому что уже больше месяца не держала кисти в руках. Меня глодали мысли о том, что приходилось отодвигать любимое дело, предпочитая ему бизнес. Сейчас был такой период: новое, крупное начало, – успокаивала я себя. Очень скоро всё вновь должно вернуться в колею, и можно будет позволить себе творить. Пока, видимо, следовало причислять себя к тем немногим сумасшедшим, что открывают дело в сфере искусства.

Съемочная команда состояла из трех человек: продюсера, который режиссировал и контролировал процесс, ведущей, задававшей вопросы и направлявшей беседу, и оператора, расставлявшего камеры и нахально менявшего обстановку моей студии для лучшего ракурса. Из моего штата к полудню подтянулась только Ж., чуть позже появилась новенькая девушка, П. – мы взяли её в качестве куратора наших выставок – я уже физически не могла всего успеть. Ей было любопытно всё, что касалось рабочего процесса, поэтому она пришла посмотреть на съемку, хотя нужды в её присутствии не было.

На меня повесили микрофон, протестировали звук и посадили напротив окна: так, чтобы за моей спиной прорисовывалось пространство нашего лофта, создавая глубину кадра. Вопросы были до смешного банальными. За последние пару лет мне часто приходилось давать интервью для различных интернет-изданий и журналов, но все они были письменными. Как оказалось, моих сегодняшних интервьюеров ничуть не смущали повторения. Мы прошлись по истории создания Фестиваля, по моим мотивациям, любимым художникам, прогнозам относительно современного искусства, а на закуску побаловали меня расспросами о моих далеко идущих планах. Я в двух словах обмолвилась о масштабировании проекта. Мне не хотелось забегать вперед, так как никаких гарантий успеха у меня не было.

После съемок ребята задержались у нас еще на полчаса. Оказалось, ведущая была на нескольких моих лекциях, которые я проводила в дружественной галерее на юге в сентябре прошлого года. Мы разговорились о путях сотрудничества, о моей колонке и о том, почему я больше не вела лекции в Академии. Я улыбнулась, удивившись, откуда им вообще это было известно, ведь я провела там всего один учебный год. Я сослалась на моё философское расхождение с самим принципом образования в наших вузах. Во втором часу дня мы расстались практически лучшими друзьями.

– Отлично! Это очень крутая реклама, – сказала Ж., когда я вернулась в офис, проводив наших гостей. – Правда можно было побольше говорить про Фестиваль. Кстати, ты не упомянула, что мы в партнерстве с Конференцией Д.! А, по-моему, это придает нам лишний вес!

– Лишнего веса лично мне не нужно, – подколола её я, радостно наливая себе чашку чая.

– Тебе это и не грозит, особенно если посмотреть, какими тоннами ты ешь шоколад и худеешь! – обижено заявила моя коллега, видимо упустив из вида мою невротичную натуру, сжигавшую все калории, которыми мне время от времени удавалось перехватиться. – Но я не об этом.

– Да, я поняла. Прости, честно говоря, вылетело из головы, – нужно признать, мой ум был так перегружен делами, что оттуда частенько что-то не вовремя вылетало. – Ты моя спасительница, могла намекнуть, – улыбнулась я.

– Я махала тебе папкой с логотипом, но ты не видела меня в упор, – Ж. продемонстрировала, как размахивала документом.

– Да, виновата, исправлюсь. Скажи, у нас на сегодня еще запланированы встречи?

– Сейчас посмотрю, – она достала планшет и стала листать календарь. Она все тщательно записывала, потому что стремилась контролировать каждую мелочь, происходившую в студии. Я, казалось, начала спускать и делегировать многие вещи, так как физически не было возможности одновременно вести бухгалтерию, переговоры, придумывать концепцию и развешивать работы на очередной выставке. К тому же мне казалось это верным ходом в масштабах развития проекта. Я знала все его стороны, могла легко что-то посоветовать или проверить. Но сейчас предпочитала, чтобы обходились без мой помощи – я верила, что наши молодые сотрудники вырастут вместе с нами, на своем опыте и ошибках. Возможно, пока мы не могли позволить себе огромные зарплаты, зато мы были отличной площадкой для экспериментов молодых энтузиастов. По сути, мы и сами являлись таковыми. Я со вздохом вспомнила наш первый маленький офис, заваленный полиграфией и рамами – тогда мы делали все сами. Сейчас штат был больше, многое стало возможно перепоручать, но и следить приходилось за большим количеством деталей. – Сегодня у тебя еще встреча с издателем, не помню зачем, у меня не помечено.

– Ах, да! Точно, спасибо, – я вспомнила, что на днях мне пришло предложение от небольшого образовательного издательства, специализировавшегося на книгах и учебниках в сфере визуального искусства: дизайна, фотографии, иллюстрации, живописи, архитектуры и прочих видов изобразительности. Они предлагали мне контракт на книгу, так как были поклонниками моих статей в «Art’s» – туда я писала более научные эссе, чем пресловутые рассуждения об искусстве для скучающих масс в «Human».

– Они хотят партнерства с Фестивалем? – поинтересовалась Ж.

– Понятия не имею насчет партнерства, но, кажется, они хотят собрать мои колонки в книгу.

– Вот это да! Это даже лучше, чем интервью. Ты можешь в книге…

– Я не буду в книге рекламировать наш фестиваль, – со смехом перебила я воодушевленный порыв.

– Ну да, я хотела сказать, что в книге ты можешь транслировать свои идеи, а для нашей галереи оставить только самые коммерческие из них! – это предложение насторожило меня даже больше, чем моя мысль о книжном пиаре.

– Давай-ка поаккуратнее с такими заявками, – резко оборвав смех, сказала я.

– Да, да, – хитро улыбнувшись, кивнула Ж. – Молчу-молчу. Встреча твоя в пять, может, пообедаем?

С. был мужчиной среднего роста со светлыми волосами, густой бородой и крупными небесно-голубыми глазами, в которых искрился восторженный ум. Мне было сложно поверить, что передо мной серьезный издатель, однако, стоило ему заговорить, как сомнения развеялись. Он подробно описал выпущенные ими книги и выдал мне пачку экземпляров. Изначально они были небольшой типографией, но в какой-то момент С. пришел к выводу, что отбитое печатью листовок оборудование можно использовать в более масштабных целях. Так они запустили целый проект, который включал себя издательский дом, трансляции творческих встреч с писателями и серию обучающих приложений, которые как правило разрабатывались на основе выпущенных книг совместно с авторами бестселлеров.

По всему было очевидно, что мужчина настроен серьезно, хоть и был моим ровесником. Я прикинула, что возраст в наше время уже не играл большой роли – сейчас было важно смело взяться за дело. Технологии очень упростили многие процессы, а открытый поток информации помогал получить неплохие знания практически в любой области. Сегодня, будучи сообразительным человеком, вполне можно было стать профессионалом огромного ряда областей вовсе не имея при этом специального образования.

Мы обсудили вероятную тему и структуру книги, С. спросил, как я отношусь к приложениям и прочему интерактивному мусору, я ответила, что их в моем телефоне и на планшете можно было, пожалуй, пересчитать по пальцам. Мой новый партнер оставил мне книги издательства, чтобы я могла с ними ознакомиться, и предоставил доступ ко всем разработкам. Мы договорились встретиться в начале осени, к этому времени я пообещала набросать содержание будущей книги. Мы пожали руки и пожелали друг другу хорошего дня.

8

Я проснулась в десятом часу. Будильник звонил уже дважды. Яркое летнее солнце слепило глаза, прорываясь через жалюзи в мою спальню. Я нехотя потянулась и перевернулась на другой бок. Нужно было несколько минут, чтобы вспомнить, кто я, что я здесь делала и какие у меня были на сегодня планы. Память обрушилась на меня через секунду, беспощадно раздавив своей тяжестью.

Июнь и июль мы провели в поисках помещения для Галереи. Взвесив все «за» и «против», мы решили отказаться от великолепных двух тысяч метров и поискать что-то более реальное. На поверку оказалось, что там была слабая система освещения, которую нужно было менять, не было подведено отопление и санузлы в находились плачевном состоянии. Если аренду мы еще могли потянуть пополам с каким-нибудь проектом, то ремонт влетал в копеечку. Кроме того, локация была не в центре и в двадцати минутах от метро вдоль канала, что зимой смахнуло бы всех наших посетителей в два счета. Так что мы продолжили поиски.

К счастью, на помощь пришел Д. Просмотрев мой бизнес-план и послушав стратегию, он пришел к выводу, что необходимо объединить офис его Конференции с нашей галереей, так как основные цели у нас совпадали. После долгих переговоров было решено сделать спаренный проект, оставив оба имени. Мне было важно, чтобы Галерея оставалась моей, иначе выходило бы, что я просто записывалась в рабство. Я с семнадцати лет отказалась быть наемным работником, после двух месяцев, проведенных в должности секретаря-референта в крупной компании еще в родном городе. Мы подписали контракт, по которому фундаментальный ремонт обеспечивал Д., а мы оплачивали семьдесят процентов аренды будущего помещения.

В течение месяца мы ходили по центру Города в поисках площадки. Обили пороги всех более или менее приличных зданий. Вариантов было всего два: либо бизнес-центры с отвратительным ремонтом «под ключ», либо полуразрушенные склады, к которым было не подобраться с вменяемым обновлением. В итоге Д. навел справки среди знакомых и выслал нам список дружественных арендодателей – его заграничных друзей, имеющих внушительную недвижимость в нашем городе.

Так мы обошли три практически заброшенных здания и пару особняков. Все они были в упадке. Оставался лишь один вариант – этаж в недавно отреставрированном доме, когда-то принадлежавшем семье аптекаря. Здание было в пяти минутах от двух выходов из подземки. Первый этаж был занят бутиками, средние забиты офисами, а последние два пустовали. Нам предлагали осмотреть мансарду. Она требовала ремонта крыши, но в остальном была свеже отреставрирована, были хорошие полы, выровненные стены, выкрашенные в один цвет – я видела снимки, но скептически отнеслась к этой альтернативе. У меня уже почти опускались руки.

За эти месяцы я совершенно задергалась, работая над проектами и Галереей. Было чувство, что я не спала целую вечность и питалась одной гречкой, которую в изобилии купила еще зимой. Времени сбегать в магазин или ресторан почти не было. Мы с Ж. поселились в лофте на Заводе и вели непрестанный диалог, который переходил от одного проекта к другому, от контроля за SMM-специалистом к проверке работы дизайнера. Моя коллега уже не успевала следить за всем, а её выверенные списки дел превратились в многостраничные таблицы, где каждый работник отмечал сделанные дела, после чего она их изучала и передавала на просмотр мне. Я тоже должна была отметить, что все видела и проверила. На пиар у неё времени не оставалось совсем, так что все свежие идеи мы выжимали из моей распухшей головы, заливая туда литрами кофе, чтобы она продолжала соображать.

Этим утром, позволив себе полежать лишние десять минут, я открыла глаза, мгновенно прищурив их от ярких солнечных лучей, и решила, что, если это помещение нам не подойдет, я завязываю. Прекращаю все попытки развить идею с Галереей. Просто продолжим работать в обычном режиме, чтобы у меня оставалось время на искусство и исследования, как это было раньше. Эта мысль оказалась такой соблазнительной, что подсознательно мне даже хотелось, чтобы этот вариант нам не подошел. Я вытянула ноги из-под простыни, поставив их на прохладный пол, затем медленно прошагала ими несколько шагов от постели, не поднимаясь. В результате все тело сползло на пол, только голова оставалась лежать на мягком матрасе. Я смотрела в потолок, мысленно уговаривая себя набраться сил и подняться.

Через час я уже подходила к особняку на широкой улице в двух минутах от пересечения с Проспектом. На мне были солнечные очки, потому что круги под глазами выглядели совершенно безобразно, а огромные обычно глаза превратились в узкие щелочки, закрывающиеся при малейшем раздражении, будь то яркий свет, жар, холод или просто чей-то взгляд. В правой руке я крепко держала стаканчик кофе. Взяв его в кофейне, я обожгла губы, так что решила продолжать, пока он чуть остынет, и забыла о нём. Сейчас кофе был уже холодным.

– Доброе утро! – сказала Ж., она ждала меня на входе в парадную. В её вселенной время шло к обеду.

– Доброе, – монотонно простонала я.

– Сейчас подойдет наш связной, точнее связная.

К нам уже спешила маленькая девушка с длинными черными волосами. На ней были низкие шорты и короткий топ. Я внутренне поморщилась.

– Простите, пробки! – извинилась она, звеня ключами от машины.

Мы поднялись в мансарду. Лестница была простой, но со вкусом отремонтированной: голый, обработанный кирпич и кованые перила, сохранившиеся от первых владельцев, позволяли предположить, что хозяин здания не чужд современности, но с удовольствием отдает дань традиции.

– Здесь все приведено в порядок, однако нужно починить крышу в нескольких местах, – девушка указала на два потемнения в углах первой комнаты.

Мансарда была огромной, поделенной на несколько больших залов и пару маленьких комнат. Были новенькие санузлы и много розеток. На потолке была сеть из проводов.

– Когда будете делать крышу, можете закрыть потолок, – предложила она. – в остальном помещение идеально отремонтировано: полы, стены, канализация, электричество – все в полном порядке.

Ж. по негласной традиции начала уточнять детали по списку. Я отправилась визуализировать нашу галерею. Здесь, конечно, было около восьмиста квадратных метров, но выглядели они максимально лаконично и продуманно. К тому же за последние месяцы мой пыл чуть поугас, и я понимала, что две тысячи нам на данный момент осмысленно не освоить. Я уже отказалась от открытых мастерских, ограничившись мыслью создать художественный коворкинг. Я набрала Д., рассказала ему все, что было мне известно по ремонту. Он ответил, что свяжется с хозяином здания и обсудит детали. Спросил, действительно ли помещение соответствует нашим с ним целям. Я ответила утвердительно, решив не вдаваться в подробности, потому что нужно было посмотреть на схему и спланировать размещение. В моей голове мансарда уже превратилась в настоящую обитель свободы и современности. Я мысленно покрасила стены, подобрала отделочные материалы и продумала развеску картин. Отделила зону перформанса и офис. Проследила глазами идеальное место для сцены с проектором и лекторием.

– Нам подходит, – сказала я, вернувшись к Ж. с проводницей.

– Да, я тоже так думаю, – прервала расспросы моя коллега.

Я опустила на глаза очки и, отпив холодного кофе, широко улыбнулась. Впервые за последние несколько месяцев я точно знала куда идти, что делать и каким будет результат. Я должна была быть довольна.

Этаж в особняке на углу шумного центрального проспекта был нашим. Оставалось лишь придать ему должный вид.

Придя в этот день домой, я первым делом написала архитектору. Мы с ним не общались с Фестиваля, но я точно знала, что с моей задачей нужен был именно он. Я рассказала ему о своей галерее, о помещении, которое мы нашли и о том, что хотела, чтобы он спроектировал наше пространство. Он с радостью согласился подъехать на неделе на место и все посмотреть. Однако заранее предупредил, что сам проектом заниматься, увы, не сможет, но поручит самому лучшему из своих мастеров.

Конец лета прошел в цементной пыли, запахе краски, звуке перфораторов и молотков, постоянных поездках в строительные и дизайнерские магазины и планированию нашего нового детища. Все дни напролет я проводила на стройплощадке. Надышавшись пылью и ароматами ремонта, я простыла и едва могла говорить, а голова постоянно раскалывалась. Я бегала из одного конца наших восьми сотен метров в другой как заводная. Казалось, энергии моей не было предела. Я сама смешивала краски, подбирала глубину шероховатости текстур и высоту, на которой должен висеть свет. Мы с инженером, выделенным архитектором, часами продумывали схему развески и освещения. Планировали пространство максимально оптимизированным под проведение наших мероприятий – Фестиваля и Конференции. В конце концов, к началу сентября работы были почти окончены, и я позвала всех коллег выбраться на новое место и осмотреть его перед переездом.

На второй неделе сентября мы перевезли все наши вещи из лофта на Заводе, рассчитались с арендодателями и попрощались с уже родными стенами студии. Теперь начиналась новая страница нашего приключения.

Выйдя из Галереи после последнего дня уборки накануне рабочей недели, я, Ж. и наша куратор П. решили взять паузу и немного отдохнуть, переключившись со стройки и переезда на расслабленный режим туристов. Всё лето прошло в гонке, я даже не успела заметить, что ни разу не сидела на летней веранде или в шезлонге на пляже. Это было осознанной жертвой. Мы выбрали приятное место и просидели там до полуночи, болтая на абсолютно отвлеченные темы: вспоминая путешествия, мужчин и творческие мечты.