Текст книги "Однажды ночью"

Глава 17

– Качели! – воскликнула Аманда, останавливаясь перед двухместной скамьей, висевшей на кованых цепях. – Какая замечательная идея! Наверное, они здесь недавно.

– Мы должны их обновить, – сказал Мартин. Аманда собралась сесть. – Нет, – удержал он ее за руку. – Не так.

По его взгляду Аманда поняла, что он задумал.

– Но бал… мои кузены. Что, если сюда придут? Опять?

– Никто не придет. Уверяю тебя, твои кузены не будут рваться в дверь – у них другие дела. Мы предоставлены сами себе и можем делать все, что нравится.

Аманда облизнула пересохшие губы.

– Тогда как?

Мартин потянул ее к себе. Аманда, правда, не сразу, покорилась. Полный решимости преодолеть ее сдержанность, он завладел ее губами и целовал до тех пор, пока она не прижалась к нему всем телом, пока не обвила руками его шею, пока не запустила пальцы в его волосы.

– Тебе нужно снять платье – оно помнется, – почти не отрываясь от ее губ, проговорил Мартин.

Их обоих охватило всепоглощающее пламя. Несмотря на богатейший опыт, Мартин впервые в жизни так легко, просто и быстро погружался в океан страсти. Туда, где стремление овладеть имеет абсолютную власть. Так у него было только с Амандой. И будет всегда, теперь он знает это. И готов продать душу за нее.

Все остальное теряло для него значение, когда он держал ее в своих объятиях. Когда ее тело требовательно вжималось в его тело, им двигало единственное стремление – утолить ее жажду.

Расстегивая ей платье, он четко знал, что хочет увидеть. И еще он желал обладать тем, что увидит.

– Подними руки.

Мартин ухитрился снять платье так, что не испортил прическу и не потревожил три орхидеи, которые она сегодня вплела в волосы. Аманда осталась в одной шелковой сорочке. Он обнял ее и притянул к себе. На этот раз она с жаром откликнулась на его ласку и, отбросив прочь все сомнения, ответила на поцелуй.

Она хотела его, хотела новой близости с ним, такой, чтобы их сердца и души сливались в одно. Ей требовалось еще раз испытать все это, прежде чем принять решение.

Прежде чем она согласится капитулировать, отдаться ему без всяких условий, безоговорочно. Она уже начинала подозревать, что это будет наилучший выход для них обоих. Не исключено, что его капитуляции можно добиться, только капитулировав самой. Это риск, но она все же пойдет на него.

Мартин обнимал Аманду, сквозь тонкий шелк ощущая, как она горит. Наконец он задрал сорочку и стал гладить ее по обнаженному телу, прижимая ее к своим бедрам, дабы она чувствовала, как он возбужден. Оторвавшись от нее, он принялся расстегивать брюки. Аманда, опустив голову, сначала следила за его действиями, а потом оттолкнула его руки и все сделала сама. Мартин отвел ее руку и, сев на качели, потянул Аманду за собой.

– Встань на колени надо мной.

Следуя его указаниям, Аманда встала коленями на скамью и обхватила его за шею. Прикосновение грубой ткани его брюк к бедрам усилило ее возбуждение, она острее ощутила свою обнаженность перед ним, одетыми. Она была беззащитна перед его мощью и силой, она отдавала ему, а он брал.

Мартин завладел ее губами и принялся одной рукой медленно тянуть ее вниз, а другой – направлять свое копье в ее лоно. Почувствовав его прикосновение, Аманда на мгновение замерла, затем медленно – медленнее было просто невозможно – стала опускаться на него и остановилась, только когда поняла, что он вошел в нее полностью. Одновременно Мартин просунул язык ей в рот и, едва касаясь, водил им по ее нёбу.

И тут качели закачались.

От неожиданности Аманда сильнее прижалась к Мартину. Поддерживая ее за талию, он помог ей перекинуть ноги через скамью так, чтобы она могла обхватить его.

Они задвигались – трудно понять, кто был первым, – и быстро вошли в ритм, постепенно ускоряя его. Качели тоже раскачивались все быстрее. Убедившись, что Аманда держится за него крепко, Мартин перестал поддерживать ее и принялся гладить. Он разжигал в ней миллионы крохотных огоньков, которые постепенно собирались в один пожар.

Этот пожар поглотил обоих. Их переполняло наслаждение, оно пульсировало в них, превращая их в единое целое.

В воплощение обоюдного влечения.

Прошлое и настоящее исчезли, существовало только будущее, которое сулило им утоление непереносимой жажды.

Мартин упивался их соитием. Он именно этого и хотел: полной, безоговорочной отдачи. Ее тело таяло в его объятиях. Ее лоно было открыто для него и щедро дарило ласку.

Снова и снова, и снова, и снова.

Утратив власть над собой, они отдались извечному ритму и устремились ввысь, к восторгу освобождения. Аманда вскрикнула и забилась в его руках. Это подстегнуло Мартина, и он сразу же последовал за ней. На мгновение они замерли, слившись в единое целое. Их сердца бились в унисон, а души трепетали от безграничного счастья.

Их ждет единое будущее. Если у Мартина и были сомнения, то сейчас, когда качели почти остановились, а дыхание выровнялось, они улетучились.

Страсть, которая так властно подчинила их себе, без особых усилий слила их воедино. Мартин вынужден был это признать, а это значило, что нужно искать дорогу вперед. Ради них обоих. Ему больше не понадобятся предостережения Коннора, потому что он не допустит того, чтобы потерять Аманду.

Мартин вздохнул полной грудью и погладил Аманду по голове. Он понимал, что нужно произнести слова, которые она так ждет, но не мог. Язык не поворачивался.

– Выходи за меня. – Эти слова дались ему значительно легче. – Поскорее. Игра зашла слишком далеко. Пора ее заканчивать.

Аманда почувствовала в его голосе искренность и, подняв голову, заглянула ему в глаза. Ее сознание было затуманено, способность анализировать еще не вернулась к ней.

«Хорошо», – вертелось у нее на языке. Однако что-то удерживало ее от того, чтобы произнести это слово вслух, дать свое согласие на брак и стать его женой без всяких условий.

А Мартин ждал. Его лицо приобрело встревоженное выражение – тень того, что он упорно отрицал, прятал, того, что еще висело на нем тяжким грузом.

Признает ли он необходимость избавиться от этого груза, спрашивала себя Аманда? Вернуться к давнему скандалу, возобновить расследование без оглядки на то, к чему оно может привести? Если да, то предостережения леди Озбалдестон теряют свою актуальность и она вольна дать согласие.

– Я… – Аманда замолчала, облизнула пересохшие губы. – Я не говорю «нет», но… – Она нахмурилась: судя по взгляду Мартина, на компромисс надеяться не стоит. – Мне надо подумать.

Выражение лица Мартина не изменилось.

– Сколько?

Аманда задумалась. Он прав, эту игру пора кончать.

– Один день.

– Хорошо, – кивнул он и, оттолкнувшись от пола, снова раскачал качели.

Его руки забрались под сорочку и легли на груди Аманды. Неожиданно он сильно сжал пальцами ее соски.

– Господи! – простонала Аманда, закрывая глаза.

– Они все время не спускали глаз!

Пожелав матери спокойной ночи, сестры шли в свои спальни.

– Что-о?! – Аманда ошеломленно уставилась на Амелию.

– Вы с Мартином скрылись в оранжерее, – с мрачным видом поведала Амелия. – Демон тут же начал прогуливаться у двери, рассеянно оглядываясь по сторонам – ну, ты знаешь, как они это умеют.

– И?

– И когда кто-то захотел пройти в оранжерею, он оказался тут как тут и увел их. Я сама видела. Потом он опять вернулся на свой пост. А потом, когда Флик захотела уехать пораньше, Демон подал знак Вейну, и тот сменил его. Он был там, пока вы не вышли. Ты его не заметила, потому что он прятался в углу.

Девушки остановились у первой двери. Аманда недоверчиво смотрела на сестру. Впервые в своей жизни она по-настоящему лишилась дара речи. Внезапно она схватила Амелию за руку:

– Переоденься и приходи ко мне.

Аманда прошла в свою комнату. С помощью горничной сняв платье – во второй раз за вечер, – надев сорочку, расчесав волосы, она легла в кровать. Настроение ее не улучшилось, да и чувствовала она себя больной. Голова кружилась, сердце бешено стучало. И интуиция. Она говорила ей, что нужно сделать большой шаг назад.

– Не могу понять, что происходит, – сказала она Амелии, которая пришла вскоре после ухода горничной и сейчас расположилась рядом с ней. – Я знаю, что Дьявол дал разрешение, но… – Ее вдруг охватил гнев. – В конце концов, все эти годы они защищали нас от каких-то жалких волков, а теперь с радостью отдают меня настоящему льву!

Амелия покосилась на сестру.

– Он действительно так похож на льва?

– Да! – Аманда сердито сложила руки на груди. – Если бы ты знала, что творилось в оранжерее, то не спрашивала бы. – Видя, что Амелия собирается спросить ее об этом, Аманда поторопилась продолжить: – Я думала, что они согласились с неохотой, а на самом деле… – Она прищурилась. – Я знаю почему. Потому, что он такой же, как они!

– Гм, да. Мы знали, что наш идеал будет похож на них.

– Но им не надо помогать ему! – возмущенно закричала Аманда. – С ним и так непросто!

Помолчав, Амелия спросила:

– Так в каком же состоянии твоя игра?

– В том-то и дело, что я не знаю. Каждый раз, когда я пытаюсь ее проанализировать, – Аманда потерла переносицу, – у меня начинает болеть голова. Жутко.

Несколько минут прошло в полном молчании, затем Амелия похлопала сестру по руке и села:

– Я иду к себе. Спи – утро вечера мудренее. Так мама всегда говорит.

Аманда пожелала ей спокойной ночи. Когда шаги сестры стихли, она закрыла глаза и решила последовать ее совету.

Однако заснуть ей удалось только на рассвете. Спала она беспокойно, урывками. Сквозь сон она почувствовала, что в комнату вошла Луиза, постояла над ней и ушла.

Позже мама снова навестила ее. Она, улыбаясь, постояла у кровати, потом села и с нежностью погладила дочь по голове.

– Сложно, да?

– Да, – нахмурилась Аманда.

– Я так и предполагала. – Улыбка Луизы стала насмешливой. – Никогда нельзя предположить заранее. Но… – Она встала. – Нужно быть настойчивой до самого конца. Я хочу, чтобы утро ты провела в постели. Поспи. Мы с Амелией съездим на утренний чай к леди Хетчем, потом вернемся и решим, в состоянии ли ты ехать на обед к леди Кардиган.

Луиза ушла, а Аманда еще долго смотрела на закрывшуюся за ней дверь и думала, что ее мать всегда была для нее поддержкой, что за последнее время они стали значительно ближе. А еще ей стали ближе тетки и жены кузенов. Как будто она перешла какой-то возрастной рубеж, как будто над ней совершили какой-то обряд, как будто на ее пути возникло такое же препятствие, которое возникало на пути женщин ее семьи и которое они с успехом преодолевали. Как будто она приобрела большую проницательность, стала глубже понимать. Очень многие вещи.

Например, жизнь, любовь и семью. Например, как сложно претворить в жизнь женскую – любой женщины – мечту. Что мечты всех женщин всегда, во все века, были одинаковыми – другие мужчины, другие обстоятельства, но стремления те же. И в основе те же чувства.

Аманда со вздохом перекатилась на спину и невидящим взглядом уставилась в балдахин. Против ожиданий Амелии утро не оказалось мудренее вечера, зато она не чувствует себя такой разбитой.

Главная проблема остается. Мартин любит ее, но знает ли он об этом? Если знает, то нужно ли ей услышать это из его уст? Или достаточно других признаков?

А что, если она ошибается? Вдруг она примет его вот так, без всяких объяснений, а потом выяснится, что он даже и не помышлял о любви к ней? Считает ли он себя обязанным очистить свое имя от того скандала? Или, заполучив ее, нарушит обещание, которое он наверняка дал Дьяволу, и, несмотря на скандал, похоронит себя в глуши, а обязанность по поддержанию чести семьи возложит на нее и детей?

Если он пойдет этим путем, Кинстеры ничем не смогут помочь, им останется только строить хорошую мину при плохой игре.

Видимо, именно по этой причине леди Озбалдестон настаивала на том, чтобы она дала свое согласие только после признания в любви, устного или письменного, гарантии того, что он возобновит расследование и очистит свое имя. Если он любит ее и признается себе в этом, то она может настаивать. Если же он любит, но не знает об этом, ей его не поколебать.

Аманда спрашивала себя, так ли важно признание в любви. Анализируя все, что теперь ей было известно о Декстере и Мартине, о графе и человеке, Аманда могла ответить, что да. И не только по тем причинам, которые леди Озбалдестон высказала вслух, но и по тем, которые Аманда разглядела за бесстрастной маской ее светлости.

Эти причины, смутные, расплывчатые, вызывали тревогу, а тревога досаждала сильнее всего. Аманда никак не могла понять источник этой тревоги. Он находился не в голове, не в сердце, а где-то на уровне интуиции. Голова подсказывала ей, что, как только старый скандал разрешится, все будет хорошо. Сердце говорило, что Мартин любит ее, что бы он там ни думал. А вот интуиция предостерегала ее о том, что существует другая, невидимая рана, нечто глубоко запрятанное, и ей нужно эту тайну открыть…

– Э-эх! – Аманда решительно села.

Нет, так она ни к чему не придет, только к новой головной боли. Откинув одеяло, она встала и тут вспомнила, что обещала Мартину дать ответ через день.

То есть завтра.

Она как подкошенная упала на кровать. От мысли о встрече с ним у нее закружилась голова.

– Не могу! – застонала она.

Если она встретится с ним, то запутается еще сильнее. Возможно, даже скажет «да», в то время как все внутри ее будет вопить: «Нет! Еще рано!»

Аманда все же заставила себя встать и, накинув на плечи шаль, зашагала взад-вперед по комнате. Надо все обдумать, четко сформулировать аргументы и придумать, в какой форме их изложить, когда он в следующий раз, прищурившись, глянет на нее и примется настаивать. А он будет настаивать. Сейчас у него есть поддержка ее кузенов – после вчерашнего их позиция абсолютно ясна, – поэтому наверняка он будет использовать свою тактику в полную силу. Кузены сознательно отдали в его руки мощное оружие, которое – а им это известно лучше, чем кому-либо, – должно вскружить ей голову…

Она даже заскрежетала зубами от досады.

Из-за их дьявольского альянса Лондон стал для нее небезопасным, во всяком случае, до тех пор, пока она не вооружится и не обретет твердую почву под ногами. Надо уехать куда-нибудь подальше, освободиться от него, от них всех, уехать к тем, кто защитит ее, поможет найти выход…

Аманда резко остановилась.

– Это же очевидно! – Задумавшись на секунду, она кивнула: – Идеально.

Воодушевившись, ощутив, что на душе стало немного легче, почти преисполнившись надежды, она дернула за шнурок звонка.

Мартин ждал, нетерпеливо меряя шагами комнату. В четыре он сдался, вышел из дома и направился к Аппер-Брук-стрит. Его терпение иссякло. Вряд ли Аманда все еще гуляет по городу или прохлаждается в парке – ведь сегодня она обещала дать ему ответ.

Весь день он корил себя за то, что был слишком мягок, не надавил посильнее, не воспользовался ее неуверенностью. Если бы он настоял на ответе… а не настоял он только из-за дурацкого благородства, утверждавшего, что согласие, полученное под давлением, не является обязательным, что это просто нечестно.

Нечестно. Мартин хмыкнул. Эта женщина сначала преследовала его, а потом, когда ситуация изменилась, стала вить из него веревки. В ее присутствии он просто не способен заставить себя признать правду – уж легче отрезать левую руку. Ну почему так?.. Он знает почему, только это ничего не решает. Когда ее нет рядом, все его аргументы выглядят обоснованными. Кажется, что их достаточно, чтобы она приняла решение.

Но при виде нее в нем поднимется буря чувств – вот как она действует на него! Его охватывает пугающее смятение. А что с ним происходит потом… он вспоминает слова Коннора, они преследуют его.

Нет, он не собирается терять ее!

Сегодня решающий день. Когда он получит ее согласие, у него – у них – начнется другая жизнь. После вчерашнего она должна уяснить, что любит его, что отрицать очевидное – глупо. А то, что она любит его, – это точно. Она полюбила с того дня, когда впервые отдалась ему. У него достаточно опыта, чтобы понять это. И каждый раз, когда она приходила к нему и принимала его ласки, связь между ними только усиливалась.

У нее больше нет причин отказываться. Резонных причин. А нерезонных, нелогичных предостаточно. Однако она разумная женщина. Вчера она почти сдалась, почти сказала «да». А сегодня скажет это точно.

Если бы ее отец был в городе, он спросил бы у него совета, но Артур вернется лишь через несколько дней. Он уже встречался с Луизой и тетками Аманды – к ним обращаться за помощью бесполезно. Если бы он просил о снисхождении, вероятно, они и помогли бы, но вряд ли они помогут ему не выполнить условие Аманды. Поэтому он должен рассчитывать на самого себя.

Дверь дома номер двенадцать открыл дворецкий.

– К мисс Аманде Кинстер, – сказал Мартин, протягивая свою визитку.

Дворецкий внимательно прочитал ее.

– Боюсь, милорд, вы опоздали. Но она оставила письмо.

– Опоздал?

– Да. Она уехала сразу после обеда, очень неожиданно. – Дворецкий все еще придерживал дверь открытой, и Мартин прошел в холл. – С ней поехал мистер Кармартен. Уверен, я видел ваше имя на конверте… – Дворецкий порылся в стопке приглашений. – Вот. Я знал, что не ошибся, только почему ее светлость оставила его здесь?..

Мартин выхватил у него письмо. На конверте было написано: «Декстеру». Отказываясь делать преждевременные выводы, он поспешно разорвал конверт и развернул аккуратно сложенный листок.

Пробежав глазами текст, Мартин замер. Все мысли вылетели у него из головы.

«Приношу свои извинения. Я не смогла дать Вам ответ, который Вы ожидали. Я приняла решение оказаться вне пределов Вашей досягаемости. Я вернусь в город, как только позволят обстоятельства, и тогда дам Вам ответ».

Вместо подписи стояло размашистое «А».

Мартин в сердцах смял листок. Он довольно долго стоял, глядя в одну точку. Ему казалось, что мир, а вместе с ним и его сердце остановились. Наконец он заговорил, только голос его звучал безжизненно:

– Куда она поехала?

– В Шотландию, милорд. Разве она не сказала?..

Мартин стиснул зубы. Сунув бумажный комок в карман, он резко повернулся и сбежал по ступенькам.

Час спустя Мартин уже несся во весь опор по Большому Северному тракту, яростно стегая лошадей, ругаясь на чем свет стоит и чертыхаясь по поводу того, что потерял несколько минут на письмо Дьяволу, в котором сообщал о происшедшем.

И обещал, что вернет Аманду.

А больше всего он проклинал самого себя. За то, что не сказал слова, которые она так ждала, за то, что не хватило смелости признать правду и навсегда покончить с прошлым. Вчера вечером у него была такая великолепная возможность, а он из упрямства пошел более легким путем. Настаивал на том, чтобы она сдалась первой, чтобы она приняла только то, что он согласен дать. У него был шанс открыть ей сердце, а вместо этого он предпочел держать его под замком. Даже от нее. Он спрятался от риска – ведь они оба были близки к тому, чтобы заплатить требуемую цену.

Коляска Мартина мчалась вперед, обгоняя более медленные экипажи. Сначала он сменил лошадей в Барнете, потом на других почтовых станциях. Ему не хватало грума, однако он не взял его потому, что не хотел иметь свидетелей, когда догонит карету Аманды. И так достаточно Кармартена и кучера.

Вряд ли Аманда и Кармартен будут ехать с большой скоростью и часто менять лошадей. Только потом он понял, почему Аманда оставила для него письмо в стопке с приглашениями: она хотела, чтобы его доставили попозже, ближе к вечеру, когда отправляться в погоню будет бессмысленно. Что ж, пусть у них пять часов форы, зато его коляска гораздо быстрее кареты.

Судьба – и Аманда, черт побери! – дала ему последний шанс. Если бы не тревога, если бы он был уверен в ее ответе, он не оказался бы в доме на Аппер-Брук-стрит в такое время – в четыре часа дня. Но получилось так, что он там оказался, и это его последняя возможность сказать ей то, что она хочет – заплатить требуемую цену за ее «да». Последняя возможность уговорить ее стать его женой.

А не Кармартена.

Смеркалось. Мартин в очередной раз подстегнул лошадей. В его ушах звучал циничный, насмешливый хохот Коннора.

Когда огни Честерфилда скрылись вдали, Аманда прикрыла глаза. Бо́льшую часть путешествия она продремала, но вовсе не потому, что ей хотелось спать. Просто Реджи, севший напротив нее, заснул сразу, как только они миновали Дерби. Что ж, нет худа без добра: он не читал ей нотации.

Дождавшись, когда мать с Амелией вернулись после утреннего чая у леди Хетчем, Аманда изложила им свой план. Луиза внимательно выслушала ее и согласилась, но поставила одно условие: Аманда не должна ехать одна. Она посмотрела на Амелию, которая молча слушала сестру. В этот момент доложили о Реджи: он приехал, чтобы сопровождать их на обед к леди Кардиган.

Едва Аманда заговорила с ним, он тут же расправил плечи и, как истинный друг, предложил свои услуги. Он уже бывал в долине, и путешествие обещало быть приятным. Он поспешил домой, чтобы собраться. Аманда заехала за ним, и они отправились в путь.

Только после Барнета Реджи спросил, почему она так спешит на север и где Декстер. Аманда все объяснила ему. К ее удивлению, Реджи принял сторону Мартина. Страшно разозлившись на нее, он принялся нудным голосом отчитывать ее за «нереалистичное отношение к жизни», за бескомпромиссность в то время, как Декстер всеми способами пытался приноровиться к ее характеру. Он нудил и нудил.

Аманда могла ожидать подобного от Люка, но только не от Реджи.

Она молчала, не вникая в слова, так как понимала, что спорить или защищаться бессмысленно. Как оказывается, существует мужской взгляд на вещи, диаметрально противоположный женскому.

Реджи заткнулся, только когда они доехали до Дерби. Пообедав в «Красных колоколах», они продолжили путешествие. Реджи сидел, сложив руки на груди, и холодно поглядывал на нее. Потом ему это надоело и он закрыл глаза.

И не открывал с тех пор. Иногда до Аманды доносилось тихое похрапывание.

А карета катила вперед. Путешествие в долину было долгим и утомительным, но с тех пор, как Ричард и Катриона поженились, Аманда ездила туда по нескольку раз в год. Потом родились близнецы, потом на свет появилась крохотная девчушка Аннабелл… Аманда представила, какое счастье царит в доме в центре долины. Именно о таком счастье она и мечтает для себя и Мартина.

– Стой!

Этот крик, прозвучавший сзади, вывел ее из задумчивости и разбудил Реджи.

– Какого черта? – нахмурился тот.

Кучер натянул вожжи, лошади встали на дыбы. Карета сильно закачалась и замерла. Прижавшись к окну, Аманда вглядывалась в ночной мрак. Не может быть! Просто невозможно…

Дверца распахнулась, и Аманда увидела в проеме знакомый силуэт.

– Вот ты где! – с облегчением выдохнул Мартин.

Он обхватил Аманду, потянул к себе и взял ее на руки.

– Мартин! – возмущенно закричала Аманда, пытаясь вырваться из его крепких объятий. – Что, черт побери, ты делаешь? Отпусти меня!

Мартин поставил ее на землю и устремил на нее сердитый взгляд.

– Что я делаю? А разве это я решил сбежать в Шотландию?

– Я никуда не сбегаю!

– Вот как? Тогда, полагаю, ты объяснишь мне…

– Прошу прощения! – Ледяной тон Реджи резко контрастировал с их возбужденными выкриками. – Нам с кучером не доставляет удовольствия слушать вас. Мы проедем за поворот и подождем вас там. – Реджи собрался закрыть дверцу.

Мартин сначала посмотрел на дорогу – карета не будет видна из-за поворота, – потом на Реджи и кивнул, по достоинству оценив его предложение.

– Мы скоро к вам присоединимся, – сказал он.

– И ты оставишь меня здесь… наедине с ним? – потрясенно проговорила Аманда.

– Да, – мрачно ответил Реджи. – Если повезет, ты образумишься.

Он захлопнул дверцу, кучер подобрал вожжи, и карета медленно покатила по дороге.

Аманда секунду смотрела ей вслед, затем повернулась к Мартину и высокомерно глянула на его руку, сжимавшую ее запястье.

– Будьте любезны отпустить меня.

Мартин стиснул зубы.

– Нет, – процедил он.

Она пристально посмотрела ему в глаза… он издал звук, похожий на рык, и заставил себя разжать пальцы.

– Благодарю вас. А теперь вы можете объяснить свои действия, почему вы среди ночи, посреди дороги остановили карету моих родителей!

– Мои действия? Это вы должны объяснить свои действия! – возмущенно заявил Мартин.

– А я все объяснила. Я оставила вам письмо.

Он порылся в кармане.

– Вот это? – Он угрожающе помахал мятой бумажкой у нее перед носом.

Аманда выхватила у него листок.

– Да. Надеюсь, мама вам все объяснила, когда отдавала письмо…

– Его отдал мне дворецкий, а не ваша матушка.

– Колторп? – удивилась Аманда. – Вам его отдал Колторп? О! – Она побледнела. – Так вот почему вы бросились в погоню…

– И хорошо, что я догнал вас. К счастью для нас всех, по эту сторону границы. Не дай бог, если бы я добрался до вас в Гретна-Грин[7]7
  Пограничная деревня в Шотландии, где разрешено заключать брак без предоставления необходимых документов и без соблюдения формальностей.


[Закрыть] или позже.

У Аманды от изумления округлились глаза.

– В Гретна-Грин?

Ее удивление заставило Мартина нахмуриться.

– Одному Богу известно, почему ты решила развязать узел таким вот образом, хотя идея с Реджи была неплохой…

– Мы ехали не в Гретна-Грин, и я никогда не собиралась замуж за Реджи. А почему ты так решил?

Она говорила чистую правду – это было видно по ее лицу. Мартин помрачнел еще сильнее.

– Письмо, которое ты написала… Что еще ты имела в виду, если не это?

Аманда прочитала письмо и небрежно махнула рукой.

– Мама попросила меня написать письмо для формальности, чтобы было что передать тебе. Предполагалось, что ты прочтешь его после ее объяснений. Это не было письмом в истинном смысле слова.

Ее слова разозлили Мартина.

– И что, по-твоему, я должен был думать? – Он облегченно вздохнул. Значит, она не собиралась выходить замуж за Реджи. – Тогда куда ты, черт побери, направляешься, если не в Гретна-Грин?

– Кроме Гретна-Грин, в Шотландии много других деревень.

– Но не все они обитаемы. Так какого черта тебе понадобилось ехать в Шотландию?

– Я хотела навестить Ричарда и Катриону, – прищурившись, ответила Аманда. – Они живут в Касфайрнской долине, к северу от Карлайля. – Она решительным шагом направилась к его коляске.

Мартин поспешил за ней. В его сознании возник образ утонченной рыжеволосой женщины, жены Ричарда. Он вспомнил все, что слышал о ней…

– Катриона… кажется, она ведьма? – осведомился он у Аманды.

Она покачала головой:

– Она знахарка – очень мудрая знахарка.

– Это та, которая использует травы и прочие лечебные растения?

Аманда хотела кивнуть, но вдруг остановилась и посмотрела на Мартина.

– Я еду к Катрионе не за этим… не за траволечением! – разгневанно процедила она и, всплеснув руками, пошла вперед. – Ты невозможен! – повторяла она, сокрушенно качая головой.

– Я невозможен? Да ты еще не объяснила мне, зачем…

– Ладно! – Повернувшись, Аманда уперла указательный палец ему в грудь. – Мне нужно время, чтобы подумать, причем вдали от тебя! Я пыталась принять решение, которое ты от меня требуешь, но… мне нужно время и хоть немного покоя! Я не имею права принять неверное решение. А Катриона умеет слушать… – Она опять пошла к коляске. – Как бы то ни было, я еду к ней.

Мартин помог ей забраться в коляску и, поколебавшись, сел рядом с ней.

– Я поеду с тобой.

– Это будет во вред моим целям, – энергично закачала головой Аманда.

– Нет, не будет, – уверенно заявил Мартин. – Если эта долина и Катриона так хороши, как ты говоришь… возможно, она и мне поможет.

Они долго смотрели друг на друга. Аманда пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, каковы его истинные намерения. Наконец она нерешительно протянула ему руку. Он взял ее в свою. Их пальцы сплелись.

Тишину ночи разорвал выстрел.