Текст книги "Однажды ночью"

– Вычеркивай Мортона, – сказал Мартин Аманде.

– Еще Джорджа, Брюса и Мелвилла. На этот сезон в город они не приехали, а по вашим словам получается, что за время между твоим отъездом на север и ранением Реджи ни один человек, живущий за городом, подготовиться не смог бы.

– Как я сам не сообразил! – сокрушенно покачал головой Мартин. – Ты прав. Убийца должен был узнать о моем отъезде, а на это у него был всего час.

– Между прочим, – проговорил Люк, глядя на Аманду, – он, вероятно, узнал не о твоем отъезде, а об отъезде Аманды.

– О моем?

– Ваши отношения ни для кого не были секретом. Если убийца узнал, что ты, – Люк указал на Аманду, – собираешься в Шотландию, он вполне мог допустить, что Мартин будет сопровождать тебя и что вы остановитесь в Хадерсейдже.

– А это очень вероятно. Между моим решением и отъездом прошло мало времени. – Мартин посмотрел в список. – У нас осталось пять имен.

– Я сомневаюсь, что с ними мы разберемся так же быстро. Я проверил четверых из этих пяти, и ни у одного из них нет твердого алиби на вечер пять дней назад.

– Как так может быть, – удивилась Аманда, – что четверо мужчин находились где-то и их никто не видел?

– Очень просто, – ответил Люк. – С Редли я еще не говорил, но готов спорить, что с ним будет та же история.

– Понятно, – протянул Мартин.

– Что понятно? – возмутилась Аманда, переводя взгляд с одного на другого.

Люк покосился на Мартина и сказал:

– Редли и остальные – кузены, они примерно такого же возраста, что и мы.

Аманда все еще не понимала.

– Ты хочешь сказать… – Внезапно до нее дошло. – Все?

Люк с беспомощным видом развел руками.

– Гм! – Аманда опять уткнулась в список. На глаза попалось одно имя. – А как насчет Эдварда? Не будешь же ты утверждать, что он не исполнял свой долг, сопровождая маму и сестер на какой-нибудь бал?

Циничная усмешка Люка была достаточно красноречивой.

– По словам Коттслоу, нашего дворецкого, Эдвард вернулся домой рано, велел Коттслоу передать маме, что у него мигрень и чтобы его не беспокоили, а сам уехал. Вернулся он ночью, когда все спали. – Очевидно, мысли Аманды отразились на ее лице, поэтому Люк поспешно добавил: – Я не стал бы придавать этому большое значение – такое с ним случалось и раньше. К сожалению, общество, которое он предпочитает, обычно употребляет джин. Вряд ли там можно кому-то доверять. То же касается и остальных – я имею в виду не джин, а то, что они не смогут найти надежных свидетелей. Получается, что из списка их вычеркивать нельзя, но в то же время отсутствие алиби не превращает их в убийц.

Аманда, наморщив носик, изучала список, пока Мартин и Люк договаривались о завтрашней встрече. Ее взгляд все время возвращался к одному и тому же имени. Она знала всех пятерых, оставшихся в списке, но хорошо знакома была только с Эдвардом. Как сказал Люк, эти четверо были похожи на него и Мартина, поэтому она допускала, что в тот вечер они навещали какую-нибудь даму и не захотели называть ее имя. С этим все понятно. А вот как быть с заведениями, где «употребляют джин»?

Аманда слишком хорошо знала Люка и понимала: он не преувеличивает. Случись что, он обязательно постарался бы – и делал это не раз – скрыть нелицеприятные склонности своего брата. Так что сомнения насчет Эдварда у нее оставались. Что представляет собой человек, который на людях изображает из себя многострадального, добродетельного пуританина, а потом тайно посещает притоны?

– Пойдем. – Мартин взял ее за руку. – Пора возвращаться в бальный зал, а то у тех, кто обладает буйным воображением, перегреются мозги.

Аманда спрятала список в ридикюль и пошла вслед за ним к двери.

Глава 22

По настоянию своих будущих невесты и тещи Мартин на следующее утро заехал на Аппер-Брук-стрит, усадил Аманду в коляску и покатил к парку.

Видя, как горят ее глаза, как сияет ее лицо, он подумал, что, возможно, жертва была не напрасной. Аманда заверила его, что ему придется выдержать эту пытку всего один раз, и вчера он сделал вывод, что этот странный ритуал понятен лишь женской половине высшего света.

Чем дальше они углублялись в парк, тем больше доказательств правильности своего вывода он находил. Проезжая мимо них в своих колясках, великосветские матроны и хозяйки салонов лучезарно улыбались им и грациозно кланялись, в ответ Аманда тоже улыбалась и кланялась. Сам же он ограничивался бесстрастным кивком в адрес самых влиятельных дам и тех, кто считался друзьями его родителей, и все свое внимание уделял породистым лошадям: при огромном количестве экипажей в аллеях требовалось немалое мастерство, чтобы миновать возникающие на пути препятствия.

Они остановились поболтать с вдовствующей герцогиней Сент-Ивз, потом обменялись веселыми замечаниями с Эмили Купер. Когда экипажей стало поменьше, Мартин пустил лошадей быстрым шагом и уже начал поздравлять себя с окончанием мучительной процедуры, но Аманда дернула его за рукав и, указав на очередь из разворачивающихся экипажей, сказала:

– А теперь возвращаемся.

Мартин не поверил своим ушам и посмотрел на нее – она не шутила. Что-то буркнув себе под нос, он подчинился. Ведь он согласился играть этот спектакль до тех пор, пока она и ее родственницы – напористые и своевольные дамы – не объявят, что процесс его реабилитации в свете закончен. Тогда Мартин решил, что благоразумнее не упоминать о своем намерении бо́льшую часть года проводить в Хадерсейдже. И сейчас, по мере того как они пробирались по заполненной экипажами аллее, жизнь в родовом поместье казалась ему все более привлекательной.

Неожиданно Аманда схватила его за руку, да с такой силой, что ее ногти впились в его ладонь.

– Смотри! – указала она куда-то зонтиком.

Мартин посмотрел в ту сторону и увидел двух прогуливающихся молодых барышень и мужчину, следовавшего за ними в нескольких шагах.

– Эдвард, Эмили и Энн.

– Это же Эдвард! – сдавленно проговорила Аманда. Изумленный Мартин повернулся к ней. Она побледнела, в расширившихся глазах читался ужас. – Никогда раньше не замечала… на расстоянии он действительно выглядит точно, как ты.

Мартин хотел было презрительно хмыкнуть, но сдержался.

– Не увлекайся, все пятеро в нашем списке на расстоянии похожи на меня. – Он снова посмотрел на Эдварда, но почти сразу же должен был отвести взгляд, так как нужно было следить за оживленным движением на аллее. – И не так уж он похож.

– Я знаю, в том-то и дело. Он ниже ростом, уже в плечах, и волосы у него не такие блестящие. Да и черты лица какие-то размытые. Я тоже думала, что это маловероятно… – Она опять оглянулась. – Но сейчас… на расстоянии все детали исчезают, а общий облик остается. – Мартин покосился на нее и увидел то самое упрямое выражение на ее лице, которое так хорошо знал. – Если это Эдвард…

– Аманда…

– Нет. – Она подняла руку. – Я не утверждаю, я просто допускаю, что это мог быть он. Как он узнал о том, что ты или я собираемся на север?.. – Она вдруг замолчала, и Мартин опять посмотрел на нее, не понимая, в чем дело. – Амелия! Надо поскорее найти ее! – Она стала оглядываться по сторонам, бормоча: – Что-то я ее не видела… и с мамой ее не было, значит, она гуляет. Но с Эмили и Энн ее нет, а Реджи не появлялся… вон она! Езжай туда! Быстро!

Мартин чудом протиснулся между древним ландо, в котором восседала ярко разодетая старуха с тявкающим мопсом, и кабриолетом с хихикающими девицами.

Аманда даже подпрыгивала от нетерпения. Наконец Амелия, гулявшая в компании лорда Кенторпа, увидела, как она ей машет, и пошла им навстречу.

Поцеловав сестру и улыбнувшись Мартину, Амелия представила своего спутника. Пока мужчины приветствовали друг друга, девушки успели обменяться многозначительными взглядами, в результате чего лорда Кенторпа в довольно милой форме прогнали прочь.

Как только он отошел, Амелия спросила:

– Ну что?

Аманда набрала в грудь побольше воздуха, на мгновение застыла и, тщательно подбирая слова, осведомилась:

– В тот день, когда я уехала в Шотландию, ты кому-нибудь говорила, куда я собираюсь?

Сгоравшая от любопытства Амелия энергично закивала:

– На обеде у леди Кардиган леди Бейн и миссис Карр спрашивали, где ты.

Аманда сникла:

– И больше никому?

– Ну, больше никто не спрашивал. По дороге к леди Кардиган мы в парке встретили Эшфордов. Завязался разговор, и все как-то само собой получилось.

– Вот как? – встрепенулась Аманда. – А кто там был – из Эшфордов, я имею в виду.

– Как обычно, все четверо: Эмили, Энн, их мама и Эдвард.

Мартин незаметно сжал Аманде руку, призывая ее к осторожности.

– Амелия, постарайся вспомнить, что конкретно ты им сказала.

Амелия улыбнулась:

– Да что вспоминать! Перед уходом мы с мамой обо всем договорились. Мы решили отвечать расплывчато, что Аманда уехала на север на несколько дней. Вот и все.

В течение следующего часа Аманда и Мартин колесили по улицам, споря, возможно ли, что Эдвард – Эдвард! – и есть тот, кого они ищут.

– Ты не можешь – просто не можешь – утверждать, что это полностью исключено! – горячилась Аманда.

Амелию они оставили в парке. Они были настольно потрясены ее сообщением, что она заметила их состояние и заволновалась. Аманда успокоила сестру и пообещала рассказать все позже.

– Я допускаю, что это возможно, – глухо проговорил Мартин, и по его тону Аманда поняла, что он почти уверен в этом, однако…

– Если ты считаешь, что, разоблачив его, ты тем самым причинишь боль Люку, леди Калвертон и его сестрам, вспомни, что он сделал больно тем, кто уже не имеет возможности искать справедливости. – Взгляд Мартина свидетельствовал о том, что Аманда задела его за живое, и она поспешно продолжила: – А еще нельзя забывать о том, что он может и в будущем совершить нечто подобное. Ты же не будешь убеждать меня в том, что половина мужчин в твоей семье являются завсегдатаями публичных домов. А Эдвард создал себе репутацию непоколебимого праведника, скучного и напыщенного зануды, который всегда прав… Ты давно не бывал в обществе, поэтому не видел этого. Мы с Мелли всегда думали, что таким образом он компенсирует свой комплекс неполноценности – ведь, несмотря на красивую внешность, он проигрывает в сравнении с Люком. Или с тобой.

– В юности, – после паузы проговорил Мартин, – он всегда был в нашей тени.

Аманда промолчала: если ей трудно смириться с мыслью, что убийца – Эдвард, то каково Мартину!

Прошло немало времени, прежде чем она накрыла его руку своей и, дождавшись, когда он повернется к ней, сказала:

– Я вспомнила слова леди Озбалдестон. Не могу точно утверждать, к чему она клонила, но тебя разговор не касался. Она сказала, что даже в лучших семьях, в добром урожае всегда попадется одно червивое яблоко, и понять это можно, только надкусив. Она сказала, что в твоем случае никто не считал тебя этим самым червивым яблоком. Я тогда поняла, что долг семьи – выкинуть это яблоко. Я вот что подумала, – добавила она, пристально глядя ему в глаза, – ведь твой отец считал, что именно это и делает. Что, по его мнению, нужно было сделать для семьи? Выбросить червивое яблоко.

Мартин отвернулся и долго молчал.

– Одному Богу известно, где сейчас Люк, – наконец проговорил он.

– Мы же встречаемся с ним в четыре в Фалбридж-Хаусе, – напомнила Аманда, и Мартин кивнул. – А до четырех мы должны побывать на обеде на свежем воздухе у леди Хеттерингтон и на неофициальном приеме у леди Монтегю.

Мартин лишь тихо чертыхнулся.

Они побывали на обоих приемах. Мартин скрывал свое нетерпение под обходительностью, однако он знал, что надолго его не хватит. Аманда чувствовала, как он напряжен, и нервничала сама. Поэтому через десять минут после приезда к леди Монтагю, когда Мартин прошептал ей на ухо: «А теперь можно уходить?», она решила сослаться на головную боль, извинилась перед всеми, и они уехали.

Всю дорогу Мартин настегивал лошадей, торопясь попасть домой.

– Эдвард?! – воскликнул Реджи. – Тот мерзавец?! Гм, представляю, как он, с его занудством…

– Подождите! – перебил его Мартин, стоявший у окна библиотеки. И Аманда, и Реджи одновременно повернули головы в его сторону. – Мы не должны обвинять его без доказательств. А доказательств у нас нет.

– Нам известно только то, – согласилась с ним Аманда, – что он имел возможность это сделать.

– Во всех случаях, – вздохнул Мартин, – и с Сарой, и с Бакстоном, и с Реджи, Эдвард имел возможность совершить убийство и обладал информацией. Однако, пока у нас нет доказательств, нам придется держать свою точку зрения при себе.

Реджи за спиной у Мартина повернулся к Аманде, как всегда устроившейся на кушетке, и состроил рожу.

– Тот, кого ты видел, мог быть Эдвардом? – шепотом спросила она у Реджи.

– Да, черт побери! – прошептал он в ответ. – Я же сказал, что он походил на Декстера. Я знал, что это не Люк, так как ночью его волосы выглядят черными. Если бы Декстера не было рядом, я бы сказал, что видел Эдварда. – Реджи покосился на Мартина. – К сожалению, это не является доказательством.

Люк приехал, когда часы били четыре. Увидев лицо Мартина, он с порога спросил:

– Что?

Мартин пересказал то, что удалось выяснить у Амелии.

После Мартина эстафету приняла Аманда и поделилась с ним своими соображениями насчет противоречия в поведении Эдварда:

– Тот образ, который он постоянно рисует, фальшивка. Он отнюдь не добрый и заботливый брат и не честный джентльмен с высокими моральными принципами.

Пока она говорила, Люк, сидевший в кресле, внимательно смотрел на нее. Он был бледен, однако его лицо оставалось бесстрастным. Когда Аманда закончила, он перевел взгляд на Мартина и тяжело вздохнул:

– Я все еще помню Сару. – Он на мгновение прикрыл глаза. – Да, я могу поверить, что Эдвард на это способен.

Мартин, который меньше всего ожидал это услышать, был потрясен.

– Как?.. – Он подошел к нему. – Ты уверен?

– В том, что он это сделал? Нет. В том, что он на это способен, – да. Я знаю его – настоящего Эдварда – значительно лучше, чем любой из вас. Все, что говорила Аманда, правда. Образ, который Эдвард представляет свету, кардинально отличается от того, что есть на самом деле. И это проявилось в нем давно. – Люк нервно одернул рукава. – Я часто спрашивал себя, что это – зависть? Потому что мы с тобой всегда были… лучше, сильнее. А Эдвард никак не мог дотянуться до нужного уровня, даже если его судили по его же собственным меркам. Когда ему было семь, он мучил нашу кошку. Я спас ее, унес прочь. Папе ничего не рассказал и попытался объяснить Эдварду, что он поступает плохо. А он ничего не понял, ни тогда, ни потом. Возможно, ты не слышал, – обратился он к Мартину, – но у Эдварда были проблемы в школе – из-за издевательств над товарищами и грубости. Когда он приезжал домой, мы почти не общались. Он знал, что я не одобряю его, и делал все, чтобы я ничего не узнал. В конечном итоге у него сложился собственный взгляд на жизнь: мы – кучка избранных, титулованные и богатые – имеем значение, а все остальные, кто ниже по происхождению, существуют на свете исключительно ради нашего удобства. – Помолчав, он добавил: – Слуги ненавидят его. Если бы не мама и девочки, они сбежали бы от него. Так мог он изнасиловать Сару, убить Бакстона и промолчать, когда обвинили тебя, того, кому он всегда завидовал? Мог он стрелять в Реджи, думая, что это ты? Да. Если он один раз допустил, чтобы вместо него вину возложили на тебя, уверен, он не колеблясь допустит это и в другой раз.

Мартин обошел кушетку, сел рядом с Амандой, откинулся на спинку и устремил взгляд в потолок. Он довольно долго молчал и только качал головой.

– И все равно у нас нет доказательств, – наконец сказал он.

– Остается вытянуть признание из Эдварда, вот только не знаю как. Он умен, хитер и расчетлив, в его жилах течет не кровь, а ледяная вода, поэтому без толку взывать к его чести – мы зря потеряем время, для него не существует такого понятия.

В голосе Люка звучала горечь, которая красноречиво говорила о его чувствах: он пытался перевоспитать брата и потерпел крах. Аманда наблюдала за ним и спрашивала себя, смирится ли он с тем, что Эдварда придется отдать под суд.

Его дальнейшие слова дали ей ответ:

– Мы должны воспринимать все это как вызов нашей сообразительности – мы редко терпели неудачи, а в тех случаях, когда мы тщательно обдумывали решение проблемы, успех нам сопутствовал всегда.

– Ты прав, – грустно усмехаясь, сказал Мартин. – Это действительно испытание – доказать вину Эдварда. Но ведь должен быть способ – он наверняка есть!

– Как он ехал на север? – спросил Люк у Реджи.

– Вероятно, через Ноттингем.

Они еще некоторое время обсуждали Эдварда, пытаясь представить, как он действовал, и предположить, где можно раздобыть доказательства – что-нибудь, что поможет им вывести его на чистую воду. Джулс принес бутерброды и графины с вином, и было решено подкрепиться.

– Это нас ни к чему не приведет, – поев, заявил Мартин. – Даже если мы докажем, что он там был, это ничего не даст. Мы не сможем доказать, что именно он нажал на спусковой крючок. Но даже если бы это у нас получилось, мы не смогли бы связать недавнее его преступление с Сарой и Бакстоном.

– Я хочу, чтобы он заплатил главным образом за Сару, – мрачно глядя перед собой, проговорил Люк. – С того случая все и началось. – Он вздохнул. – Если бы она хоть что-нибудь рассказала, поделилась с няней…

– Миссис Крокетт заверила меня, что она ничего не сказала, – покачал головой Мартин. – Она не забыла бы.

– Стойте! – воскликнула Аманда. – Есть!

– Что? Сара не оставила никакого ключа к разгадке.

– Да, но об этом знают только четверо: мы и миссис Крокетт.

– Ты предлагаешь сфабриковать…

– Не совсем, – не дала себя сбить Аманда. – Выслушайте меня. Для всех, кто находится за пределами этой комнаты, события выглядят так. – Она на мгновение замолчала, лихорадочно обдумывая последние детали. – Мартин попросил моей руки. Из этого следует, что он должен расследовать причины давнего скандала. Для этого он впервые за много лет поехал в Хадерсейдж, побывал на месте преступления, расспросил тех, кто что-то помнит. Убийца знает, что Мартин там был, так что все складывается удачно.

Среди тех, с кем говорил Мартин, была миссис Крокетт. Предположим, что после нашего отъезда она решила заглянуть в сундук, куда отец сложил вещи Сары. Раньше она туда не заглядывала, так как верила в вину Мартина. – Она посмотрела на Мартина. – Я знаю, что все на самом деле не так, но для моей истории лучше, если она будет считать убийцей тебя. Это объясняет, почему она только сейчас нашла дневник Сары. Тебя прогнали, ни у кого не было никаких сомнений – зачем кому-то искать доказательства? А сейчас… после нашего отъезда миссис Крокетт вспоминает о дневнике, залезает в сундук и находит его. Сара не называет человека, который изнасиловал ее и чьего ребенка она носит, но описывает его достаточно подробно, чтобы его можно было идентифицировать. Ведь мужчины считают, что юные девушки записывают все в дневник, верно? – спросила она, возбужденно оглядывая аудиторию.

– Для тех, кто имеет дело с девственницами, это настоящая катастрофа.

– Именно! – закивала Аманда. – Миссис Крокетт пишет письмо Мартину и спрашивает, что делать с дневником. А Мартин в ответном письме просит прислать его в Лондон. Дневник отправят с почтовой каретой, так что день и час его прибытия будут известны. А мы все соберемся и будем ждать его, чтобы вместе открыть и прочитать, что там написано.

– Эдвард сделает все возможное, чтобы этому помешать, – заметил Люк, подаваясь вперед. – Это может дать результат.

– Кстати, – добавил Мартин, – этот план может оправдать себя и в том случае, если виноват не Эдвард. Мы же не настолько глупы, чтобы снимать подозрения с остальных. Ты придумала отличный план, – обратился он к Аманде. – Кто бы ни был преступником, он попытается помешать нам прочитать дневник.

– Но у нас нет дневника, – напомнил Реджи.

– Сойдет и книжка, – сказал Мартин, окидывая взглядом стеллажи.

– Нет, не сойдет, – возразила Аманда. – Нужно что-то, хотя бы похожее на дневник. У меня есть школьный календарь с ленточками и розочками. На обложке моего имени нет – напишу имя Сары. Будет выглядеть вполне убедительно.

– Будь я на его месте, – нахмурился Люк, – я попытался бы забрать дневник у миссис Крокетт. Приехал бы к ней и заявил, что Мартин просил привезти его.

– Не успеешь, – усмехнулся Мартин. – Мы все устроим прямо сейчас. Почтовая карета с севера прибывает на Сент-Панкрас завтра в пять, так что дневник будет у нас к вечеру. Для большей убедительности и чтобы никто не попытался перехватить его по пути сюда, я отправлю за ним Джулса. Мы завернем дневник, отдадим его Джулсу, и один из грумов на рассвете отправится в Барнет. Там, на почтовой станции, он сядет в карету, едущую в Лондон.

– Но ведь убийца очень опасен! – напомнила Аманда. – Он может что-нибудь сделать с Джулсом.

– Не беспокойся, Джулс сумеет позаботиться о своей безопасности. – Видя, что тревога Аманды не улеглась, Мартин добавил: – Он корсиканец, бывший бандит, убийца. Его послали убить меня.

– Очевидно, что он оказался плохим убийцей, – усмехнулся Люк.

– Вовсе нет, – возразил Мартин. – Просто я был лучше. Итак, – вернулся он к главной проблеме, – для большего правдоподобия и гарантии, чтобы ничего не случилось, я отправлю двух грумов на Сент-Панкрас встречать карету и сопровождать Джулса с дневником до дома.

– Отлично, – согласился с ним Люк. – Охрана при дневнике – это ловкий ход. Вряд ли ты так беспокоился бы за него, если бы там не было важных сведений.

– Дневник поможет мне во многих аспектах: докажет, что меня обвинили безосновательно, очистит мое имя, восстановит мой статус в семье, откроет путь для женитьбы на Аманде – а тем самым свяжет меня с Кинстерами – и обеспечит мне успешное будущее в свете. Если это Эдвард и если он ценит свой общественный статус и при этом, как ты говоришь, завидует мне, он не сможет не клюнуть на приманку – ведь информация, содержащаяся в дневнике, разрушит его жизнь.

На рассвете следующего дня все было сделано. Аманда разыскала свой школьный календарь, написала на обложке «Сара». Дневник завернули в почтовую бумагу и отдали Джулсу, который вместе с грумами уехал в Барнет.

Каждому из четверых было дано задание. Реджи остался в Фалбридж-Хаусе – его назначили главным по штабу. Остальные периодически сообщали ему новости и через него проверяли, все ли в порядке.

После бурной дискуссии было решено, каким именно образом довести их легенду до сведения пятерых из списка. Нужно было сделать так, чтобы новость – предупреждение о грозящем разоблачении – дошла до них до пяти часов вечера. Мартин всячески хотел держать эту историю в тайне, и от Люка, Аманды и Реджи потребовалась масса усилий, чтобы переубедить его.

– Чтобы в историю поскорее поверили, надо, чтобы ее за короткий срок пересказали как можно больше раз, – уговаривала Мартина Аманда, – а для этого надо «по секрету» поведать ее определенным людям.

Люк долго смотрел на каменное лицо кузена, а потом вздохнул:

– Тебе придется выбирать одно из двух: либо быстро и публично, либо долго и тайно, но это опаснее.

В конечном итоге Мартин капитулировал, и они приступили к делу. Люк, невзирая на поздний час, отправился в клубы, чтобы рассказать историю. После этого он заехал на бал, куда, как ему было известно, собирались мать и сестры в сопровождении Эдварда, и дал понять брату, что что-то назревает. Что-то, связанное с Мартином.

Утром он побывал в «Лиммерсе», затем прошелся по другим клубам, проверяя, все ли четверо из списка оповещены. Он просто с безразличным видом спрашивал, какие новости, и те рассказывали ему то, что он сам же и сочинил.

Что касается Эдварда, то было решено, что он должен услышать новость от человека, который не вызовет у него никаких подозрений, – от сестер, от Эмили или Энн. Эту задачу возложили на Аманду.

Утром вместе с Амелией, вызвавшейся помочь, и матерью она выехала в парк на обычную прогулку. Когда они встретились с Эшфордами, она изъявила желание прогуляться с Эмили и Энн. В этом не было ничего необычного, поэтому ни у кого не возникло подозрений. Разговор как-то незаметно коснулся грядущей свадьбы Аманды. Сестры Эшфорд, для которых это было первое в их жизни великосветское мероприятие подобного рода, наперебой забрасывали ее вопросами. Поэтому Аманде не составило труда повернуть разговор в нужное русло. Она намекнула, что скоро завеса с имени Мартина будет сдернута. Девушки, слышавшие о давнем скандале, тут же потребовали объяснений. Аманда удовлетворила их любопытство. Опустив подробности преступлений, она сделала все, чтобы они уяснили, какое именно событие состоится в пять вечера, что из этого последует и какие перспективы откроются перед Мартином.

Девушки восторженно захлопали в ладоши, приговаривая, что все прямо-таки как в сказке. Переглянувшись, Аманда и Амелия принялись разжигать их энтузиазм, дабы они болтали без умолку, когда окажутся в коляске в обществе матери и Эдварда.

Надежного способа убедиться, что до Эдварда дошли все необходимые подробности, не было. Однако Мартин надеялся, что хоть что-то удастся разузнать. Для этого он приехал в парк и, прячась за ветками дерева, наблюдал за девушками. Он видел, как Эмили и Энн расстались с Амандой и Амелией и сели в ландо рядом с матерью. Потом в экипаж забрался Эдвард, и они покатили по аллее.

Когда ландо проезжало мимо Мартина, он услышал восторженный голос Энн: «Представляете, дневник доставят сегодня в пять!», и поехал следом, стараясь держаться так, чтобы его не заметили в толпе всадников и чтобы одновременно слышать, о чем говорят.

Девушки трещали без умолку. Их мать, его тетка, улыбалась, кивала и задавала вопросы. Сидевший рядом с ней Эдвард молчал с самодовольным видом. Когда ландо остановилось у Эшфорд-Хауса, он спрыгнул на тротуар, подал руку матери и сестрам. Леди Калвертон стала подниматься по лестнице. За ней пошла Эмили. Энн тоже направилась было к лестнице, но Эдвард остановил ее.

Из-за угла Мартин наблюдал, как Эдвард допрашивает ее, а Энн покорно отвечает на вопросы. Удовлетворив свое любопытство, Эдвард отпустил ее. Она поднялась по лестнице и вошла в дом. Эдвард еще какое-то время постоял на тротуаре, потом вдруг резко повернулся и вбежал в дом.

После этого Мартин вернулся на Парк-лейн и доложил обстановку.

А потом… им с Амандой пришлось играть роль восторженных влюбленных, которые с нетерпением ждут, когда закачается и рухнет последнее препятствие на пути к счастью. На самом деле так и было, однако напряжение последних дней и ожидание развязки так утомили их, что им было не до поцелуев. Нацепив на лицо дежурную улыбку, Мартин стоял рядом с Амандой и думал о своем, предоставляя ей самой выкручиваться из положения.

Так продолжалось до тех пор, пока она хорошенько не ткнула его под ребра. Он очнулся и посмотрел на нее. Она лучезарно улыбалась, однако глаза гневно блестели.

– Ну вот, твое лицо меняется. Сначала ты выглядишь одурманенным, потом твой взгляд тяжелеет, а лицо приобретает мрачное выражение! Леди Моффет только что спросила, хорошо ли ты себя чувствуешь.

– Э-э… – Мартин приказал себе перестать хмуриться. – Я весь извелся.

– Так думай о чем-нибудь другом – отвлекись. На что-нибудь приятное.

Его могла отвлечь только одна тема.

И она отвлекла. А потом он сделал открытие: Аманда, несмотря ни на что, вызывает у него страстное желание. Все его чувства обострились, и, воспользовавшись антрактом в музыкальном представлении у леди Карлайл, когда все гости отправились на прогулку, он решил уединиться со своей невестой и отвлечь их обоих.

Когда они спустились на землю, когда их дыхание выровнялось, Аманда заглянула ему в глаза, и ее припухшие от поцелуев губы сложились в улыбку.

– Ты мой, – прошептала она и поцеловала его.

– Навсегда, – сказал он, на мгновение оторвавшись от ее губ.

Еще несколько минут они витали в облаках, а потом на них снова навалилось напряжение. Они вспомнили, что им предстоит томительное ожидание. Вспомнили, что гости ее светлости все еще обсуждают их отношения.

И решили, что скоро у всех появится новая тема для пересудов.

В пять все собрались в библиотеке у Мартина. Реджи и Джозеф, племянник Джулса, временно исполнявший обязанности дядьки, переставили мебель так, чтобы кушетка находилась подальше от кресел.

– Я устал ждать, – заявил Реджи Аманде, оценивающей перестановку.

Она, конечно, прекрасно понимала его чувства.

– Так библиотека выглядит более официально, – заключила Аманда.

Пришел Люк.

– Остальные четверо знают, но я не заметил признаков того, что они собираются вмешаться, – чуть ли не с порога объявил он.

– Эдварду тоже все известно, – сообщил Мартин.

– Итак, ловушка расставлена, – заключил Люк.

Все приготовились ждать.

Библиотека примыкала к холлу, поэтому все услышали, как позвонили в дверь, и насторожились. Было слышно, как Джозеф пересек холл и с кем-то разговаривает. Вскоре стало ясно, что гость – кто бы он ни был – не тот, кого они ждут: Джозеф всячески пытался отделаться от посетителя. Голоса зазвучали громче, и Аманда нахмурилась. Голос гостя показался ей знакомым…

Тут она услышала свое имя и все поняла.

– Господи! – уставился на нее Реджи. – Неужели это?..

– Я посмотрю, – сказала Аманда, вскакивая.

К тому моменту, когда она вышла в холл, у нее внутри все кипело от ярости, однако ей удавалось держать себя в руках. Джозеф услышал ее шаги и отошел в сторону, освобождая место для битвы. И, оставляя ее лицом к лицу с джентльменом, которому все же удалось продвинуться в холл.

– Мистер Литтон-Смит! – прищурившись, сказала Аманда. – Кажется, вы спрашивали меня?

Будь на месте мистера Литтон-Смита умный человек, он, услышав интонации Аманды, поспешил бы ретироваться. Но Персиваль даже не думал об этом. Одернув жилет, он грозно посмотрел на Аманду:

– Вас! Вы доставите мне удовольствие, если немедленно покинете этот дом! – Он схватил Аманду за руку.

– Что?! – ошарашенно воскликнула та и попятилась. Персиваль, не выпуская ее руку, проследовал за ней. Аманда вовремя остановилась. – Мистер Литтон-Смит, кажется, вы спятили! Что на вас нашло?

– Ничего – просто мое терпение лопнуло. Я всегда – и, уверен, все это подтвердят – был снисходителен. Я видел, как вы заигрываете с другими, – он покачал у нее перед носом пальцем, – и не делал попыток прекратить это легкомысленное времяпрепровождение. Я даже считал, что вы поступаете благоразумно, решив повеселиться напоследок, прежде чем торжественно надеть брачные покровы. Я оправдывал вас, понимая ваши мотивы, и при этом, естественно, исполнял свой долг, заботясь о том, чтобы ваши отношения с другими не приобрели скандальный характер.