Текст книги "Недостаточно хороша"

Прозрение

С Данилой я встретилась на следующий день, и нам даже удалось позаниматься как следует, прежде чем я оказалась у него на коленях, и весь оставшийся вечер прошел в поцелуях, прерываемых разговорами.

Мне нравились его жесткие волосы, когда я зарывалась в них руками, на лице Данилы расцветала улыбка. Я проводила губами по колкой щетине, специально дразня его, пока он, резко втянув воздух, не начинал ловить меня своим ртом и чуть прикусывал губу, наказывая за промедление.

А потом рассказывал о своем детстве, о занятиях баскетболом, которые спасли долговязого заучку от насмешек сверстников. Они считали его своим в доску и прощали хорошие оценки, которые Даниле удавалось ловко скрывать. Он начал программировать лет в десять, заполучив в руки самоучитель по «Паскалю». Еще в школе прослушал онлайн-курсы зарубежных университетов, первую степень закончил с легкостью и отличием, параллельно работая.

Мне кажется, Данила красовался передо мной своими достижениями, но его метод работал, я все больше восторгалась им самим и поражалась тому, как мне повезло. Я не могла похвастаться столь же внушительным резюме – всего лишь отличница в школе, затем работа на папу, университет. Но Данилу, кажется, не очень интересовали мои оценки, он больше спрашивал о моих увлечениях, семье, друзьях и светлел от каждого слова.

Он захотел встретиться с Аней, мгновенно оценив, насколько мне важно ее мнение. Данила подробно выспрашивал детали нашей первой встречи, как часто мы встречаемся, почему именно она моя лучшая подруга.

– Аня проверена временем, я ей доверяю как себе.

Я рассказала ему, как однажды не вернулась вовремя в общежитие и Аня невероятным образом раздобыла телефоны моих сокурсников – поставила на уши весь поток, пока меня не нашли, ничего не подозревающую, в компании Яны на поздней пробежке. Анька только смеялась и благодарила бога, что я в порядке, а меня глубоко поразила степень ее беспокойства. Аня мне ближе, чем сестра.

У Данилы тоже был давний друг, еще со школы – Володя. Они познакомились на баскетбольной секции и до сих пор дружили. Володя пошел по стезе профессионального спорта, достиг успеха и начал играть за приличные команды, но год назад повредил крестообразную связку, и с тех пор спорт пришлось бросить. Данила взял Володю в свою компанию, и теперь они часто вместе проводили время.

Может, это ничего не значит, но мне очень понравилось, что Данила поддерживает отношения со школьным другом. Я ценю в людях преданность и с подозрением отношусь к тем, кто, продвинувшись в жизни, полностью меняют окружение. Видимо, он разделял мое мнение.

Мы договорились встретиться с Аней и Женей на следующий день. Данила очень волновался, два раза звонил, спрашивал, как одеться и что принести. Он понимал, что от одобрения Ани многое зависит, ведь встретиться с моей семьей Даниле пока не светит.

Я сказала одеться как обычно, в двух словах обрисовав хипповатого с заросшими волосами Женю, и посоветовала принести чего-нибудь съестного. Данила забрал меня ровно в семь часов с коробкой выпечки из моего любимого магазинчика.

В новой квартирке ребят было очень уютно и экзотично. Женя развесил по стенам черные африканские маски, ткани, вручную вышитые белым, желтым и красным узором, напоминавшим почему-то украинское рукоделие. С фотографий улыбались щекастые малыши в набедренных повязках, и обнимавшие их монахини ордена Матушки Терезы, укутанные в белое одеяние с голубой полосой на головном уборе.

Женя приготовил эфиопскую лепешку, которую предполагалось есть руками, обмакивая в ярко-желтый соус. Мы уселись прямо на пол у низкого столика, каждый оторвал себе кусочек серой, покрытой пупырышками инджеры. Она пахла дрожжами и липла к рукам. На вкус – кислая и мягкая, ни на что не похожая.

Есть руками, выхватывая друг у друга лучшие кусочки, было весело. Женя называл нас консерваторами, я кривилась, Данила смеялся, а Аня под шумок умяла весь желтый соус, сделанный из чечевицы с чесноком и маслом.

В конце трапезы Женя признался, что инджера у него не получилась, так как делать ее следует три дня, но, видимо, в Краснодаре неподходящий климат и она недостаточно скисла. Аня показала нам ведро, в котором пузырилась жидкая серая масса. Данила очень заинтересовался и попросил, чтобы Женя показал, как из жидкости получается хлеб. Оказывается, нужно просто вылить на сковородку тонким слоем, и он сам поднимется. Только сковородка особенная – электрическая, с плотной крышкой, вместо традиционной жестянки на костре.

Мы болтали и смеялись, Данила казался частью компании. Он просил Женю рассказывать еще и еще об Эфиопии и в конце вечера взял с меня обещание, что мы обязательно поедем туда в отпуск когда-нибудь. И это Данилино обещание отозвалось во мне вспышкой радости, ведь это хороший знак, когда на третий день знакомства начинают строить планы на будущее.

Когда Аня и Женя провожали нас в одиннадцатом часу ночи, Данила открыл мне дверь и вышел в коридор, а я оглянулась прочитать выражение глаз подруги. Она со значением посмотрела на меня и с улыбкой кивнула, признавая Данилу. В карих глаза Жени, добрых и мудрых, сияющих нездешним огнем, читалось одобрение.

В прохладную ночь я вышла с горящим огоньком счастья в груди, еще долго целовала Данилу тайком под лестницей, всем телом прижимаясь к нему и спасаясь от холода.

– Они понравились тебе?

– Очень. Классные ребята. Женя вообще феномен, а с Аней не удалось пообщаться как следует, что ж, в следующий раз. А что они подумали про меня?

– Дань, как ты можешь не понравиться?

– Поверь, я многим не по зубам.

Так и покатилось. Мы старались как можно чаще встречаться, проводить вместе все свободное время. Его было не так много, так как три раза в неделю я работала по вечерам с пяти вечера до одиннадцати ночи. Данила забирал меня, очень уставшую, из душного офиса, по дороге реанимировал чашкой горячего чая с лимоном и сахаром в термокружке и провожал до дверей общежития.

Наш первый раз случился через три недели после знакомства. Все это время мы гуляли под руку, проводили вместе все вечера напролет до поздней ночи. Я не поехала домой на выходные, практически перебравшись к Даниле, и все равно до самого интимного не дошло.

Я просто-напросто опасалась за свое сердце. Данила был сильным, чудесным, магнитно-притягательным, он смотрел на меня с таким обожанием, что я просто боялась сгореть, если вдруг все провалится в тартарары. Я цеплялась за последний порог близости, тянула время, чтобы беда, если канет и выкинет меня за борт в яростный шторм, оставила мне хоть частичку нетронутой территории души.

И еще, если быть до конца честной с самой собой, ничего так явно не выявляет все отрицательное в мужчине, как вынужденное воздержание. Простор для хитрого манипулирования и грубого давления. Как я опасалась встретить признаки первого или второго в Даниле! Но он послушно останавливался, когда я этого просила, замерев и отвернувшись, в попытке восстановить дыхание, обрести власть над собой. Данила говорил, что я еще совсем девочка и он не собирается меня торопить. Он меня ждал годами и готов дать мне столько времени, сколько понадобится.

У нас было время узнать и привыкнуть друг к другу. У Данилы появилась новая привычка – постоянно подкалывать меня, спрашивая, когда я его познакомлю со своей семьей.

– Лучше никогда, – сказала я со смущенной улыбкой. – И не потому, что стесняюсь тебя, скорее наоборот. С моей семьи списали фильм «Моя большая греческая свадьба». Да-да, не смейся, у меня даже есть прабабушка, которая ходит по дому в черном платочке, всем недовольная и бубнит под нос ругательства на чужом языке.

– Не пытайся пугать меня странными родственниками. У моей бабушки Альцгеймер, она ходит с трусами на голове и подозревает меня в краже столовых ложек. Давай познакомимся с ней, чтобы сбить оскомину. Даже если ты ей не понравишься, ничего страшного – до следующего раза она тебя забудет.

– Данила, ты такой чудесный! И зачем я тебе нужна?

– Потому что у тебя ножки красивые. Как раз в моем вкусе.

Я кинула в него подушкой, он поймал ее и легонько шлепнул меня по голове. Я бросилась прочь по коридору, он побежал за мной и в три прыжка догнал, зашептал нежности на ушко и полез под рубашку.

И когда я расслышала в шепоте слова «я тебя люблю», то мне не удалось больше удержать преграды. Я впустила его в свое сердце и сказала в ответ, что тоже люблю его. Мы упали на кровать, и Данила вдавил меня всем телом в матрас, одной рукой обнимая за талию, второй удерживая за затылок, зарывшись в волосы.

Он целовал меня долго и обстоятельно, затем укусил за мочку, заставив выгнуться всем телом навстречу ему. Лизнул чувствительное место за ушком и горячо прошептал, какая я сладкая, отчего по спине пробежали мурашки. Данила провел языком по шее до ключицы, остановившись у воротничка блузки, одну за другой расстегнул мелкие жемчужные пуговки, целуя каждый островок обнажаемой кожи.

Я обняла его за шею, пробежалась коготками по спине, отчего он зарычал, и принялась за ремень от брюк.

Данила поднял на меня удивленные глаза:

– Маш, можно?

Я кивнула в ответ, покраснев до кончиков ушей. Он уронил голову на мой живот, потом поднял лицо к небу, послав туда благодарную молитву. У этого пройдохи презерватив был наготове прямо в кармане штанов.

Потом все было горячо и чудесно, он творил с моим телом что-то невообразимое, и я даже не знала, что близость между мужчиной и женщиной может быть чувственной до потери сознания. В конце я кричала в голос, не думая о приличиях и соседях. На фоне Данилы мой прошлый опыт был бледным и скучным. Худшие опасения подтвердились – после него я не посмотрю ни на кого другого.

На следующий день в университете Игорь шепнул мне на ухо, что хочет со мной кое-что обсудить наедине. Во время перемены мы отошли в одну из пустующих аудиторий и уселись на пластиковые стулья друг напротив друга. Игорь, таинственно улыбаясь, достал из рюкзака плитку моего любимого горького шоколада с малиной, фирмы «Линдт».

– Я должен тебя поблагодарить, меня взяли в Майкрософт.

– Поздравляю! Рада за тебя. Моя роль очень мала, ты был отлично подготовлен.

– Только ты знаешь, сколько усилий пришлось приложить.

– И скольким пожертвовать.

– Надеюсь, все окупится, – сказал он, на мгновение неодобрительно поджав губы. – Маша, за время нашего знакомства я ни разу не ответил на твои колкости. После любой ссоры первым делал шаг вперед. Вот и сейчас не забыл твою помощь, хотя после нашего последнего разговора имел полное право игнорировать тебя, как, напоминаю, поступила ты после аналогичной ситуации. Ответь, почему ты пытаешься поддеть меня при каждой возможности?

Я не могла отрицать, в его словах была доля правды. Он всего лишь принес шоколадку в благодарность за подготовку к собеседованию. Вовсе незачем было язвить.

– А почему такая терпимость, Игорь? Зачем я тебе нужна?

– Потому что, Маш, ты – мой лучший друг и мне некуда от тебя деться.

Я вздохнула. Игорь быстро учится и всегда умеет найти мои уязвимые места. Ушла в прошлое начавшая раздражать меня Мария-Мирабелла, теперь я просто Маша. И он зовет меня другом, ведь Игорь знает, что я никогда не бросаю друзей.

– Прости…

– Проехали, Маш. Я ничего не прошу, только не надо бегать от меня как от прокаженного, хорошо?

Я не представляла, как смогу поддерживать отношения с Игорем. Даниле не объяснишь нашу дружбу, он всегда зрит в корень. Но и отказать я не могла.

– Хорошо…

Весть о том, что Игоря приняли в Майкрософт, распространилась со скоростью лесного пожара. Вскоре весь поток гудел от возбуждения, новости пересказывались вновь и вновь. Игорем восхищались, называли гением, пытались угадать секрет его успеха. Немало вопросов выпало и на мою долю, но я умела уходить от прямых ответов.

Яна предложила вечером сходить на скалодром. Данила был занят работой, поэтому я обрадовалась предложению. Тем более, что давно хотелось вернуться к занятиям спортом.

Я забежала домой переодеться и собрать сумку. Яна тем временем сделала нам бутерброды на вечер, и мы отправились в путь на автобусе. По дороге она расспрашивала меня о Даниле, а я отвечала с дурацкой улыбкой на лице. Ее очень интересовало, как вышло, что мы сразу стали встречаться, перескочив через стадию «просто друзей». Я решила не щадить ее чувства, а сказать правду:

– Если девушка парню нравится, он приглашает ее на свидание. Дружба между парнем и девушкой обычно не стадия, а тупик.

– Маш, но ведь, например, бывает, что познакомились на работе или учебе и неудобно сразу бросаться друг на друга…

– Тогда, если есть обоюдная симпатия, атмосфера очень быстро накаляется и все понятно без слов. Ян, это не математика, а человеческие отношения. По-разному бывает.

Она замолчала, отвернувшись, засмотрелась на ночной город за окном автобуса. В последнее время мы с Яной реже общались, и я заметила, что она во многом вернулась к изначальной точке – мышиный хвостик на затылке, растянутые футболки, ссутуленные плечи. Если попробовать угадать, в чем причина заброшенного вида – неразделенная любовь не пошла ей на пользу. Ах, если бы нашелся парень, который смог бы рассмотреть в ней настоящий бриллиант!

Скалодром встретил запахом талька и пота. Нас поприветствовали знакомые, я мельком увидела Стаса, но он делал вид, что меня не замечает. Яну отозвали поговорить, и я на минутку осталась одна.

– Хочешь, полазим вместе?

Я обернулась. Ко мне подошла Кристина, невероятно хорошенькая, с подведенными глазами и перламутровыми губами. В коротком топике и облегающих лосинах, идеально подчеркивающих плоский накачанный живот. Она кокетливо улыбалась, будто я парень, хотя глаза оставались холодными.

Яна сделала мне знак, что я свободна, а ее беседа надолго, и мне ничего не осталось, как согласиться.

Кристина изящно и профессионально полезла первой. Я, растеряв все навыки за лето, корячилась на стенке и срывалась под ее резкие окрики. Под конец я чувствовала себя ужасно, поверженной и растертой по полу ее хорошенькой ножкой.

Кристина, ничуть не уставшая, свежая как огурчик, поправила прядь, выбившуюся из белокурого хвостика, и предложила передохнуть. Мы устроились на одной из скамеек, находящихся в менее людном секторе. Я вся раскраснелась и приникла к фляжке из нержавейки, пытаясь восстановить дыхание.

– У нас есть кое-что общее, – сказала Кристина. – Нам обеим нравился Игорь. Не делай такие глаза, я все знаю.

– Что ж, – я пожала плечами. – Может быть, и нравился, но дело прошлое.

– Да-да, я так тебе и поверила. Я же вижу, как ты на него смотришь. Впрочем, для меня все точно закончилось. Мы расстались, на сей раз окончательно! – она гордо вздернула подбородок, но по истерической нотке фальцетом в голосе, я поняла, что Кристине совсем нелегко. – На Игоря абсолютно невозможно положиться, он все время норовит ускользнуть. Я бросила ему под ноги всю себя, но, видимо, этого недостаточно.

– Мне очень жаль…

Я действительно ее жалела. Кристина в равных пропорциях раздражала меня до зубного скрежета и вызывала невольное восхищение. Видеть ее сломленную тем же парнем, который доставил немало переживаний и мне, не доставляло удовольствия.

– Ах, неважно, – махнула она. – Мы в одной лодке. Хотя я даже ревновала к тебе одно время, веришь?

Я пожала плечами и криво улыбнулась, не зная, что она хочет услышать.

– Хотя, когда стало ясно, что Игорь никогда не будет с тобой встречаться, я, конечно, же успокоилась. Мне даже немного стыдно за все вещи, которые я говорила о тебе тогда.

– Ясно, – я поджала губы. Все-таки Кристина не очень приятная особа. Что я должна ей сказать? Спасибо, что больше не сплетничаешь за моей спиной? Интересно, что она говорила и кому? Стасу, что ли?

– В общем проехали. Хотя я все-таки не понимаю, что он в тебе нашел. Поначалу даже посмотреть было не на что, хотя сейчас ты стала посимпатичней, наконец села на диету. Но, видишь ли, он просто не мог встречаться с такой как ты.

– С такой, как я?

– Ну, ты же знаешь, что я имею в виду.

Я сделала непонимающие глаза и развела в стороны руки.

– Ну, кавказской национальности. Его мама бы никогда не поняла. Что с тобой, Маша? Почему ты так побледнела?

Я спряталась за бутылкой воды, чтобы Кристина не увидела брызнувшие из глаз слезы, а потом, пробормотав под нос невнятную фразу, собрала в охапку свои вещи и бросилась к выходу со скалодрома.

Скорей, найти укрытие, чтобы не видеть псевдоучастливого лица Кристины, втайне довольной эффектом, которого она добивалась. Я забежала в заброшенный дворик, поросший пожухлой травой, и прислонилась лбом к кирпичной стене, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

Дело в том, что нос можно прооперировать, от лишнего веса избавиться, некрасивое лицо замаскировать макияжем. А кто я и откуда – будет преследовать меня всегда.

Да, меня подкосили ее слова. Они хлыстнули по лицу кожаной плеткой. Воспоминания о том, как я прогнула себя подковой, лишь бы нравиться Игорю, затопили, нагоняя стыд. Я смотрела на него маслеными глазами, грызла брокколи, наряжалась в модные шмотки и сверкала оценками. Жалкие потуги косматой обезьяны из Тбилиси, которую стыдно привести домой. Как, должно быть, я была смешна в его глазах!

Мне было тоскливо, я сидела, обняв колени, пытаясь собрать себя по осколкам. У каждого человека есть больное место. Кристина, кажется, нашла мое.

Она могла и солгать, но ее слова идеально вписались недостающим штрихом в цельную картину. Игорь держит нос по ветру общественного мнения. А значит, многие разделяют его картину мира. Сколько дверей закроются передо мной, сколько отказов я услышу, и почему, почему у меня нет над этим власти?

Наверное, я Игорю хоть немного нравилась. Зимой я чувствовала на себе его заинтересованные взгляды, только не догадывалась, что недотягиваю до планки. С тех пор не мало воды утекло, мое положение в обществе поползло вверх – началось с оценок, потом внешность, потом вечеринка в загородном доме, и, наконец оказалось, что пилюля достаточно подсластилась, достоинства перевесили недостаток, о котором я была до сих пор в наивном неведении, и вот три недели назад Игорь полез с поцелуем.

Я понимала, что беднякам, провинциалам, уродам тяжелее продвинуться в жизни, и это данность, с которой надо мириться. Но было горько от того, насколько малую роль играло то, что составляло меня саму – мой характер, мечты, устремления.

Я тяжело вздохнула. Мир не изменишь, и нужно принять положение дел таким, какое оно есть. Главное – не опустить руки и не перестать пытаться. Данила меня взял такую, как я есть, не зная о папином капитале и прямо перед глазами видя мой выдающийся нос и смоляные кудри. И, сдается, повезло мне больше, чем если бы я дождалась Игоря.

И все равно, все равно, как бы я хотела чувствовать себя равной! Ведь это несправедливо – быть отвергнутой из-за обстоятельств, которые я не в силах изменить, которые написаны у меня на лбу.

До утра мне удалось успокоиться и отправиться на лекции, ничем не выдавая расстройства. Данила прислал сообщение, предлагая после учебы поехать прямо в Майкрософт. Он освободится, и мы отправимся ужинать в его любимом ресторане.

Вежливая секретарша была предупреждена о моем приходе. Она провела меня в одну из пустующих комнат для конференции на втором этаже, принесла кофе и попросила подождать Данилу. Он задержался на одной из встреч.

Комната была уютной, с круглым столом, удобными креслами и окном во всю стену с видом на город. Стены украшали яркие картины со смешными человечками в многоэтажном здании. Я подошла рассмотреть подробней мелкие детали. Очкастые программисты воевали с компьютерами, писали формулы на доске и качались на качелях, смешно запрокидывая вверх ноги. Я так засмотрелась, что даже вздрогнула, когда Игорь меня окликнул:

– Привет, я увидел тебя сквозь прозрачную дверь и зашел поздороваться. Ждешь Даниила?

Я непроизвольно поджала губы, увидев его, и кивнула.

– Что-то случилось? Вы поссорились? Почему ты такая грустная?

Я сглотнула, но не смогла найти подходящего ответа, поэтому просто отвернулась к окну. Пришлось скрыть слезы, сами покатившиеся из глаз от нахлынувшей обиды.

– Солнышко! Повернись ко мне…

Игорь подошел сзади и положил руку на плечо, я дернулась, сбрасывая его ладонь.

– Ты опять сердишься на меня? Отчего в этот раз?

– Уходи, Игорь, – только и смогла я прохрипеть в ответ, давясь слезами.

– Нет, прости, не уйду, пока не выясню, в чем дело.

– Игорь, с самого начала нашей дружбы ты под видом заботы обо мне принес мне боли больше остальных.

– Если мы говорим начистоту, то и ты меня не раз ранила, и все же я не в силах равнодушно смотреть на твое заплаканное лицо.

– Кристина просветила меня вчера по поводу мотивов некоторых твоих поступков.

– Что она может о них знать? Кристина судит о других только по себе. Из-за этого ты огорчилась, малышка? Ну же, признайся, что она тебе наговорила?

– Не хочу… – я отрицательно покачала головой.

– Поверь, она не могла сказать правды, только потому, что она ее не знает. Маш, посмотри на меня… – Игорь поднял к себе мое лицо за подбородок и прошептал: – То, что ты так расстроилась из-за меня, должно придать мне надежду. Маленькая ведьма, ты приворожила меня.

Из-за спины Игоря раздалось саркастическое покашливание.

– Извините, что помешал вам, но мне не доставляет удовольствия сценка воссоединения двух голубков. Перенесите ее на улицу.

В проеме стоял Данила, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. На его лице играли желваки, а черные глаза яростно сверкали из-под насупленных бровей.

– Данила! – Я протянула к нему руки, пытаясь найти спасение, но тот отпрянул назад, как от прокаженной.

– Не звони мне больше, – зло бросил он мне и, развернувшись, исчез в коридоре.

Я так растерялась, что замерла на месте и вопросительно обернулась на Игоря. Мне хотелось прочитать выражение его лица, проверить, не проскользнуло ли на нем мрачное торжество над соперником.

Но Игорь был бледен, как привидение. Стоял, сжав руки в кулаки, с ужасом провожая взглядом удаляющегося Данилу.

– Беги за ним, – сказал Игорь. – Ну же!

– Даже так? – зло ответила я. – Думала, ты попросишь о противоположном.

Да, я тянула время, потому что не хотела преследовать Данилу. Я испугалась, что потеряла его окончательно, и оттягивала момент объяснения и ту пустоту, которая последует за ним. Выместить злость на Игоре казалось легче.

– Мария-Мирабелла, мы будем вместе, ты еще увидишь. Ты сама придешь ко мне. А сейчас… Ты выбрала единственного человека в мире, с которым я не могу соперничать за тебя.

– Ты слишком много работал, чтобы попасть в Майкрософт, ведь так, Игорь? Зачем же ты сам разрушил мечту своими руками?

– Я всегда был собственным злейшим врагом. Сначала, когда держался подальше от тебя, и сейчас, когда не смог удержаться.

Боже, как он красиво говорит! Нужно отдать Игорю должное, желание нанести ему телесные повреждения он за мгновение превратил в сочувствие. Больше не было смысла оставаться в комнате и оттягивать рок. Я только бросила на прощание:

– Ты разучился слышать и говорить правду. Твои уверения больше не имеют надо мной власти. Удачи во всем.

Я вышла в коридор с чувством, будто за спиной рокочет гром. Надвигающаяся беда давила своей неизбежностью. Я достала телефон и набрала Данилу. Он сбросил вызов после первого гудка.

«Данила, ты забыл? Я люблю тебя. Нам надо поговорить. Пожалуйста, ответь мне».

Он не ответил. По коридору навстречу проходили растрепанные очкастые программисты, и все они на мгновение задерживали взгляд на празднично одетой девушке, растерянно идущей рядом со стеной. Мне казалось, всем понятно, что меня только что бросил Данила.

Я спустилась к секретарше и спросила, где кабинет Даниила Владимировича Фреймана. Она улыбнулась и провела на третий этаж, весело щебеча. Заглянула через стеклянную стенку, затем сказала с сожалением, что Даниила Владимировича нет на месте и она не знает, где он сейчас находится.

Мне ничего не оставалось, как выйти из здания и поехать домой. По дороге я позвонила ему раз пять.

«Не решай ничего, пока не выслушаешь меня».

Сообщения зеленого цвета с моей стороны и молчание с его. Наверху, над моими жалкими посланиями, вчерашнее пожелание спокойной ночи от него и слова о любви.

Так быстро? Так просто и опрометчиво? Было и нет?

Мой звонок переходит на автоответчик. Грудь стискивает обручем обида, во рту привкус железа. Выхожу на остановке напротив Аниного дома. Я не вынесу сейчас пустоту общежития.

Жени нет дома, но это к лучшему. Все-таки я хочу видеть Аню, и ее одну. Она хлопочет вокруг меня, не выспрашивая детали, а пытаясь сделать мне комфортней прямо здесь и сейчас. Приносит бумажные салфетки, тарелку с домашней едой, укрывает мягким одеялом и садится рядом, поглаживая руку и смотря с жалостью, будто на облезлого котенка.

Так плохо выгляжу?

Рассказываю о сцене с Игорем и появлением Данилы. Она сочувственно охает.

– Напиши ему все. Не может быть, что он исчез. Просто злится, наказывает тебя немного.

Я кусаю губы. Не сходится. Слишком быстро мы сошлись, я с самого начала боялась, что быстро и разойдемся. Поэтому и растягивала каждый шаг, все пыталась поверить, что это навсегда.

На всякий случай еще раз набираю его. Не знаю, зачем я это делаю. Каждый раз пустые гудки напрасной надеждой, как иглой под ребра.

Я засиделась у Ани до полуночи. Женя пришел, решил не мешать нам и бесшумно исчез в комнате, а мы переговаривались, пока Аня не принялась безудержно зевать. Я хотела уйти и освободить ее, но физически не могла поднять телефон, вызвать такси и отправиться восвояси.

Она постелила мне на диване, вручила перед сном чашку теплого молока. Я смотрела в потолок и думала, что буду делать дальше. Составляла список мелких дел, которые следует уладить, чтобы не кануть в депрессию. Хорошо, что до конца недели мне каждый день работать.

Я почти задремала, когда телефон издал короткий писк, нарушив тишину.

Свет от экрана резал глаза, и я не сразу смогла рассмотреть новое сообщение от Данилы.

«Ты не дома».

Я быстро и с улыбкой застрочила объяснение, что осталась спать у Ани. Данила возле общежития! Он меня ищет!

Я представила, как он пришел объясниться, постучался в дверь, разбудил моих соседок, чтобы обнаружить, что я дома не ночевала. Что проносится сейчас у него в голове? И что скажу ему я?

Нет, готовиться не буду. Я уже достаточно хорошо знала Данилу: он будет смотреть на меня угольно-черными глазами и выискивать малейшую фальшь. Лучше приведу себя немного в порядок… Хотя нет. Пусть видит последствия своего поведения. Я скривилась своему отражению в зеркале – тени под глазами, опухшее лицо, всклокоченные волосы.

Мои волосы – отдельная песня: по ним отлично читается настроение, и когда я не в духе, они ведут себя отвратительно, из локонов превращаясь в мочалку.

За окном промелькнули фары, послышался рокот мотора, шум захлопнутой дверцы и писк отключенной сигнализации. Внизу, скрестив руки на груди, стоял Данила.

Я выскочила наружу, бросилась вниз по ступенькам, выбежала к нему, замерев на пороге дома. Я рассматривала его, а он в свою очередь смотрел на меня. Каждый ждал, чтобы другой начал разговор.

Данила выглядел изрядно помятым, зеркально напоминая меня. Растрепанные волосы, поджатые губы, спрятанные в карманы руки.

– Прогуляемся? – наконец, глядя исподлобья, спросил Данила.

Мы пошли по безлюдным улицам и мокрой после вечернего дождичка мостовой на расстоянии друг от друга, понурив головы.

Я не знала, как начать разговор, желание оправдаться смешивалось с обидой. Данила молча бросал на меня взгляды искоса. Наконец мы нашли относительно сухую скамейку под козырьком в совершенно безлюдном закоулке.

– Маша, я прошу тебя… Расскажи мне все, как было, без утайки, чтобы я наконец успокоился.

– Данила, я хотела сразу тебе объяснить. Почему ты исчез? Не отвечал на мои звонки?

– Почему? Странный вопрос. Когда в первый раз встретил Игоря, вы вышли, беседуя, из здания после занятий. У тебя бегали глаза, ты часто дышала, вся раскрасневшаяся, а когда я спросил тебя о нем – ушла от ответа. Сегодня я задержался на совещании, вбежал в комнату весь в предвкушении тебя увидеть, чтобы застать вас обнимающимися, на грани поцелуя. Маш, я не люблю чувствовать себя дураком. К чему объяснения, ты и так в прошлый раз многое утаила.

– Данила, послушай…

– Нет, дай мне досказать. Я был готов забыть о тебе навсегда. Я привык прислушиваться к тревожным звоночкам. Если девушка начинает мне врать, это ничем хорошим не заканчивается. Я отключил телефон, сел за руль и отправился ездить по городу, чтобы хорошо подумать над происшедшим. Но видишь, я тут. Я готов дать тебе еще один шанс. Расскажи все.

– Хорошо, я расскажу, Данила. Мне нечего от тебя скрывать, это не великая тайна. Ты увидишь, что я не собиралась тебе изменять, даже наоборот. Но у меня есть одно условие.

– Ты? Ты предъявляешь мне условия?

– Да. Я тебя боюсь, Данила. Понимаю твои чувства, понимаю, как все выглядело со стороны, но твое наказание было слишком суровым. Я оказалась по ту сторону запертой двери без возможности помилования. Что будет в следующий раз при настоящей размолвке?

Он удивленно посмотрел на меня, в его глазах мелькнуло сожаление и чувство вины.

– Никогда, слышишь, никогда не пропадай вот так, отключив телефон. Любую ссору можно уладить, главное – чувствовать, что ты со мной, что бы ни случилось. Обещаешь?

– Да, обещаю, – сказал он коротко и твердо. Я ему поверила, тем более что он протянул ко мне руку через разделяющее нас расстояние и сжал мою ладонь, посмотрев так, что сердце потекло растопленным маслом.

Я почувствовала – ему уже не важно, что я расскажу об Игоре. Я смогла найти путь к его сердцу. Потребовав, чтобы он не смел уходить после ссор, я тем самым пообещала никогда не оставлять его.

Не это ли мы ищем, когда ищем любовь?

И я рассказала Даниле об Игоре. История потеряла остроту и яркие краски. Самое значимое в моей жизни происходило здесь и сейчас, на этой деревянной скамейке, а прошлая влюбленность в Игоря осталась лишь страницей в книге памяти.

Мечты об Игоре преследовали меня больше года, а исполнившись, оказались бледными и истрепавшимися, совершенно ненужными. Я считала, что, как в любовных романах, смогу завоевать первого красавчика на потоке, а его отказ лишь подогрел интерес, задев ущемленное самолюбие. Если бы не Данила, я бы его получила. Наверное, кто-то наверху хранит мою судьбу. Игорь красиво говорит, но за ним стелется след из несчастных девушек. Я бы стала одной из них.