Текст книги "Крах Обоятелей"

– Вчера у меня был знаменательный день, Евгений Викторович. Я словно прозрел. Неожиданно, понял, что меня любит самая прекрасная из всех женщин на свете. А я, я мучаю её. И меня, как осенило… Но, я бы не стал называть это отчаянием. Скорее….

– Любовь! – вздохнул отчим. – Напомните мне, как нибудь, молодой человек, где это на карте? Правда, эту информацию не обязательно передавать маме…

– Обещаю.

– А твою ситуацию легко исправить. Недорогое, но изящное колечко, все диаметрально изменит.

– А что? – задумался Андрей. – Великолепная идея…

Наблюдая, как из пространства истекала статная фигура отчима, Андрей поймал себя на мысли, что их отношения, от объяснимого неприятия и отчуждения, перешли к теплым, а затем дружеским и близкородственным. Этот не самый открытый для общения дипломат, плохо скрывал свои чувства к нему, проявляя отцовские участие и заботу.

– Кстати, где-то, через пару недель, намечено представление меня новому коллективу, и я надеюсь, ты не пропустишь это мероприятие. Будет много интересных людей. Кстати, можешь показать нам свою невесту…

– Обязательно буду…

Отчим уже скрылся из виду, но Андрей все еще слышал шум его шагов и тихий голос.

– Грустно уезжать! Я успел привыкнуть к этой стране. Мне будет не хватать чудесной атмосферы «пасмурного города».

21/

Охота

Гёдёллё? 1938г.

В преддверии открытия сезона охоты на оленей, весь высший свет Венгрии заспешил в (Гёдёлё). Аристократия, политики, дипломаты, деловые круги; весь высший свет собрался в предместье Будапешта. Такой удачный шанс лично осведомиться о состоянии дел в королевстве, не мог упустить никто. Местные охотничьи угодья соседствующие с летней резиденцией адмирала Хорти, считались одними из лучших в Венгрии.

Пространство перед охотничьими домиками быстро заполня-лось роскошными автомобилями. Сверкая никелированными обвесами, гудя клаксонами все новые и новые машины, выстраивались на ярмарке тщеславия. Но вот, рожки возвестили о прибытии важных персон. Появился регент, и едва заметив своих отпрысков, оставив окружение, решительно направился в сторону молодежи.

– А я уже подумал, что вы равнодушны к охоте! – широко улыбаясь, тепло поприветствовал он Рауля,. – покажите мне свое ружье? Так! Зауэр. Три кольца. Отличный выбор. …

– Отличный, да калибр не тот. Он будто на слонов охотиться собрался. – улыбнулся Иштван. – Мог бы помочь в выборе.

– Судя по всему, Рауль на охоте не частый гость! – сказал Миклош-младший.

– Это так заметно? – стушевался Рауль.

– Загонная охота действие шумное. Здесь все заключается в мастерстве помощников. Это управляемый хаос. Все шумят, кричат… и лишь охотник должен сохранять невозмутимое спокойствие, сделав в нужную секунду свой смертельный ход…

– Наверное, поэтому, мы предпочитаем рыбалку….

– А мы охоту. Это в нас кровь гуннов говорит. Вы знаете Рауль, для европейцев мы долгое время были злобными язычниками. Темными кочевниками. Мы даже не предавали своих покойников земле, сжигали трупы, как где нибудь в Индии. В 10 веке, саксы считали нас абсолютным злом. Мы дошли до Франции, Испании. А все потому, что были лихими воинами, которые наводили ужас на Европу.

На эти земли во главе десяти племен Арпад* нас привел Иштван*, сакральный вождь венгров. Земля была разделена между родами. Часть земель, что в Трансильвании отошли Дюле*… Но, военным успехам, мы были обязаны тому, что не плохо сидели в седлах; были отличными наездниками. Лошадь, это отдельная тема для каждого венгра. Она у нас в душе. Даже немцы боялись нас! Да, да! Они дрожали при одном упоминании о гуннах. Удача долго сопутствовала нам. И только при Аугсбурге, на реке Лех Отон 1и Конрад Рыжий задали нам нешуточную трепку. Но постепенно мы стали уходить от варварства и начались золотые времена Венгрии. Ненадолго, правда. Бороны, магнаты, а затем монголы положили конец славной династии Арпадов. И началась наша европеизация. Нами правили Анжу, Люксембурги, Габсбурги. При Лайоше Великом у нас было три моря; на севере его владения доходили до Балтийского; он был еще и польским королем Станиславом. Далее, Карл Роберт, Жигмонд, который стал императором Священной Римской Империи. Регент Янош Хуньяди* сражался с Владом 3 Дракулой*; его сын король Матияш Хуньяди перенес свою столицу в Вену. Все они наши герои… и все, все любили охоту. Охота – это праздник души. И даже, тяжелые мысли о будущем не могут омрачить его…

Хорти старший оглядел примолкшую молодежь и повернул-ся к своим помощникам.

– Нет, конечно, не все замыкалось на охоте. – поправил он воротник и заговорщически подмигнул адъютанту. – Еще совсем недавно, мы были молоды и вызывающе нахальны. Начало 20 века складывалось обнадеживающе. Мы были полны надежд, занимались умножением славы империи и поиском чувственности и красоты. Мы любили, страдали, и рассуждали о несовершенстве мира. У нас были Климт, Гашек, Малер, Легар. Сейчас мне не хватает вкуса того времени. Вкуса молодости…Не хватает моря… Я родом из Кендереше., но ближе всего мне, конечно, Поле*(ныне Пула. Порт в Хорватии). Горы, море уходящие за горизонт, корабли. Я долго привыкал к жизни во дворце. Музыке многочисленных светских приемов, я предпочитал шум кают-компании, светским раутам, общество настоящих мужчин. И все складывалось как нельзя лучше. Отранто*! Такой судьбы я пожелал бы каждому мужчине. Чтобы остаться навсегда легендой в сердцах венгров, мне нужно было тогда умереть…

Но далее случилась катастрофа. В одно мгновение было покончено с нашей наивностью. Рухнуло буквально все и навалилась беда! Династия Габсбургов пала. И в завершении несчастий, был заключен этот ужасный Версальский мир. Но этот «мир», – усмехнулся регент, – принесет еще столько бед, что даже те, кто ему рукоплещет станут его жертвами. Поверьте мне. Когда нибудь историки покажут, что это позорный акт был самой темной страницей двадцатого века.

А что они сделали с Германией? Немцев, конечно, можно победить, но это огромная ошибка, так оскорбить и унизить целый народ. Вот потому они теперь так слепо верят фюреру…

– Все немцы, как один поддерживают рейхсканцлера! – подтвердил Рауль .

– Это, как раз и настораживает.

Краем глаза наблюдая за Миклошом-младшим, Рауль быстро понял, что его приятель заскучал. Он явно, кого-то высматривал в толпе. И едва взгляд нашел цель, по его лицу проскользнула улыбка.

– Войны, не новость для Европы. – продолжил регент. – И победитель здесь всегда заслуживает награду. Но и побеж-денных нельзя наказывать сверх меры; а уж, тем более, оскорблять. Они смиряются, но лишь для того, чтобы при первой же возможности ответить. Что нам и демонстрирует Гитлер. Он хорошо знает, на каких чувствах немцев надо играть…

Затрубившие рога возвестили о начале охоты.

– Да, что это я все о политике?! –всплеснул руками адмирал. – Хотел рассказать о Климте; о его «Поцелуе». Вена гудела, да и Будапешт тоже. Это «поцелуй» стал символом свободы… Но об этом в следующий раз. Удачи всем! – отдав честь, регент вернулся к своему окружении.

– Фу! – с шумом выдохнул Рауль. – Слишком много ощуще-ний. Ваш отец – глыба. И давит… С дугой стороны, я общаюсь с людьми, которые пишут историю.

– Представь насколько трудно нам с Иштваном! – рассмеялся Миклош-младший. – Жить с живой историей!

– Это отцу трудно! – сказал Иштван. – Он кит, волею судеб и обстоятельств, загнанный в аквариум для рыбок. И яркий пример личности, масштаб и осведомленность которой о Европейской политике, не соответствует его положению.

– Надеюсь, я не смотрелся полным идиотом…

– Раз он пригласил тебя на охоту, значит, ты произвел на него впечатление! – подбодрил его Миклош. – Охота, это же священнодействие…

22/

Ким Филбли.

Москва 1985г.

На небольшом приеме, устроенном по случаю вступления в должность своего заместителя, министр иностранных дел отсутствовал. В холодной, почти трагической атмосфере, коллектив чествовал нового зама. Воздух сотрясали дежурные речевки, и Андрей с любопытством наблюдал за этим легким фарсом. Стараниями матушки, кроме положенной водки с икрой, учитывая вкусы министра, было много вина, в основном грузинского, но гости упрямо попивали из запотевших бутылок водку, нажимая на бутерброды.

– Восторги по поводу вина обязательны! – раздался за спиной голос отчима.

– Вот, не знаю на чем остановиться! – перебирая бутылки, ответил Андрей. – Наверное, все же Хванчкара.

– Ты не оригинален…

– Нисколько. Вам налить? Что-то я не чувствую праздничного настроения у виновника торжества. О чем печалится заместитель министра?

– Да вот, пытаюсь оценить ситуацию. Не успел, я и приступить к работе, как со всех сторон мне доверительно сообщают, по секрету естественно, о скорой отставке моего начальства. Словом, на Смоленской площади без перемен; погода как всегда облачная. Но ты не скучай. Вон твоя мама как постаралась. Я такого изобилия яств, еще никогда не видел…

– Попробуйте Киндзмареули*. – едва Андрей проводил взглядом отчима, раздался рядом незнакомый голос. – Некоторые утверждает, что это любимый напиток Сталина, но сведущие люди опровергают подобные утверждения.

Повернувшись, Андрей кивком поприветствовал незнакомца. Взору предстал необычайно интересный персонаж в идеально подогнанном костюме. Ярко выраженный акцент, и аристократические манеры, выдавали в нем англичанина.

– Налить? – взяв бутылку, учтиво осведомился Андрей.

– Нет! Предпочитаю французское…

– Представьте, я тоже!

– Как вас зовут?

– Андрей… Андрей Белосельских.

– Ким Филбли – представился мужчина.

– Не может быть? – даже растерялся Андрей.

– Вам знакомо это имя? – с сомнением в голосе, посмотрел на него Ким. – Позвольте поинтересоваться – откуда?

– Дед! – сделав глоток вина, Андрей поставил бокал на стол. – Рассказывая о вас, он настаивал, что вы самый знаменитый и самый ценный из всех раскрытых разведчиков.

– Просто сгораю от любопытства, кто же у вас дед?

– Павел Платов! – Андрей решил проверить популярность «Горца».

– Как всегда ответ лежит на поверхности! – кивнул головой Ким. – Ну, что же, не скрою, польстили старику. Чувствую себя Рихардом Зорге. Он, кажется, был легендой в этой стране.

– Уверен, он и сейчас ей остается! – подтвердил Андрей..

Последовала значительная пауза.

– Легендой можно стать только покинув этот мир. – наконец, прервал молчание Ким.

– Может, мы перейдем на английский? – почувствовав у собеседника трудности с языком, предложил Андрей.

– Нет. Отчего же. Давайте, продолжим на….

– …великом и могучем! – подсказал Андрей.

– О, да! – закивал Филбли. – Чем вы занимаетесь?

– Я журналист. Международная журналистика.

– Коллега! Когда-то, я обслуживал две, очень влиятельные газеты. «Обсервер» и «Экономист». Должен предупредить, на этом поприще вас ждет множество подводных камней.

– Что вы имеете ввиду?

– Время беспокойное…. Похоже, всех нас ждет серьезная встряска. – задумчиво произнес Ким.

– Горбачев смелый человек! – сказал Андрей. – Он всполошил гигантский муравейник.

– Всполошил, – повторил за Андреем Кен. – Интересное определение. Ну, и? Какие темы волнуют, в это беспокойное время, молодое поколение международников? – чуть наклонившись, Ким потянулся за бутербродом.

– Самые разные. – Андрею нравилась раскованная манера поведения собеседника. – Я работаю на «Комсомолку»; свечусь на телевидении; программа «Взгляд», если смотрите. Строчу статейки, всякие. Но в настоящее время, занимаюсь делом Рауля Валленберга. – неожиданно для себя, с гордостью заявил он. И хотя собеседник стоял чуть сбоку, он смог заметить, как тревожно вскинул глаза англичанин.

– И как далеко вы углубились в изучении этого вопроса?

– Похвастаться пока нечем, но что-то мне подсказывает, я на верном пути.

– Что же, желаю вам успеха в этом очень щепетильном деле. – наигранно равнодушно, сказал Кен Фабли. – Хотя неудача, возможно, станет самым благоприятным выходом из дебрей, в которые вы себя погружаете.

– Я не из тех, кто останавливается на полпути, – восприняв слова собеседника как вызов, Андрей не смог сдержать мальчишеской бравады. – Странно. Почему-то, никто не хочет заниматься этим делом?

– Может потому что за ним тянется смутный шлейф? – бросил в сторону Ким, но Андрей услышал его. – Это ваш дед посоветовал вам заняться этой темой?

– Нет. Замминистра, Панин.

– Я видел вас в его обществе. Вы связаны родством?

– Он мой отчим. – сказал Андрей.

– Ну, что ж, успехов вам.

Потеряв всякий интерес к кичившемуся своей глупостью мальчишке, Ким хотел было удалиться, но неожиданно для себя почти по-отечески похлопал его по плечу, сопроводив такую не свойственную ему фамильярность длинной, но бессмысленной по содержанию тирадой.

– Вот что, молодой человек, я бы хотел дать вам простой, но полезный совет. Постарайтесь выбирать темы, которые вам по плечу, – чуть поразмыслив, он поправился. – Или, как говорят русские… по зубам. Иначе, вас ждут сплошные разочарования. Это неблагодарное дело охота за тайнами. Если, вы возьмете себе в правило, ясное понимание того, что и зачем делаете, то необыкновенно облегчите себе жизнь. Если же будете руководствоваться любопытством и упрямством – рано или поздно, просто сломаете себе хребет.

– Вот и вы не одобряете выбранную мной тему?

– Для каждой тайны назначено время её раскрытия; разоблачения. Время тайны Валленберга еще не подошло. Никто не поднимает занавес, когда актеры переодеваются или гримируются; он поднимается лишь тогда, когда все они готовы, без запинки, сыграть свои роли. Если учесть то, что многие фигуранты дела Валленберга еще живы и вряд ли захотят обнажать не самые приглядные страницы своих биографий, то получается, что время поднимать занавес еще не настало. Не всякая, правда, немедленно должна стать достоянием общественности…

– Вы очень похожи на моего деда. Мыслите в одном ключе. – проявляя возможную учтивость, сказал Андрей. – Но, я обязательно учту все ваши замечания.

– А что вам собственно, известно по этому делу? – все же, полюбопытствовал Ким. – Что вы успели… накопать?

– Лишь то, что там сплошные тайны. Но я большой любитель лабиринтов. Люблю самостоятельно разгадывать сложные ребусы.

– Могу дать вам направление исследования, при соблюдении конфиденциальности с вашей стороны, разумеется. Попробуйте начать с плана «Ванзее», «об окончательном решении еврейского вопроса», принятого на засекреченном совещании высшего руководства Третьего Рейха. Речь шла об очищении Европы от евреев, и «переселении» их на Восток. С подачи Гитлера, он стал ключевым в мировоззрении наци. Его реализация, а также бросок на Восток, должны были знаменовать торжество мира расы Богов. Европа должна была быть очищена от заразы. До плана Ванзее, предполагалось их массовое переселение, стерилизация, использование на различных работах. Но перемещение огромных масс населения, с их не поддающимися учету финансовыми капиталами, вызвало кучу проблем. В первую очередь, была предана забвению вся политическая сторона вопроса и речь, по обыкновению, пошла о наживе. Уже в период аншлюса*, можно было, пользуясь их бесправным положением, за бесценок скупить все, начиная от квартир и произведений искусства, заканчивая крупными заводами и фабриками. Финансовая сторона всегда была наиболее привлекательной частью еврейского вопроса. Она подразумевала возможность безнаказанно погреть руки, не прилагая значительных усилий. И так, продолжалось до тех пор, пока не запахло жареным; до первых для них бед на Волге. Когда на фоне сепаратных сделок, интересы фюрера и его окружения стали разниться. Вот тогда, фюрер и потребовал «окончательного решения вопроса». В тоже самое время, в его окружении рассматривалась возможность легализации награбленного. В руках верхушки «наци» оказалась значительная часть еврейских активов. Злосчастная судьба евреев, вершилась на фоне развернувшейся войны разведок, где обе стороны использовали их, как инструмент.

Кто только не имитировал участие в их судьбах. Американцы, англичане; со шведской стороны больше заметны были родственники Рауля – Маркус и Якоб Валленберги. Рауль Валленберг начал свою деятельность гораздо позже, в августе 1944 года. У него не было опыта подобной деятельности, и потому, он быстро стал жертвой закулисных интриг.

– Но кем он был, Рауль Валленберг? – с мгновенно пробудившимся интересом, спросил Андрей. – Почему, именно вокруг него сгустились грозовые тучи? Я собрал о нем много материала, но до сих пор не понимаю, кому понадобилось сделать его жертвой? Для чего нужно было его уничтожать?

– Не знаю, что вам удалось собрать, но чем глубже и усерднее вы начнете, образно выражаясь углубляться в тему, тем больше неприязни и раздражения вызовут ваши изыскания в определенных кругах. И тогда, может встать простой и естественный вопрос – кто вы; для чего вам вся эта информация; какие цели вы преследуете? Так что будьте осторожны…

– Но должен же быть здравый смысл. Какой вред могут нанести нашему государству события сорокалетней давности?

– Понимаете Андрей, войны – это такой, прикрываемый всякими лозунгами, грабеж; а проще, глобальное перераспределение собственности. Кроме горя и крови, это еще и немыслимая прибыль. Это гигантские потоки, которые нельзя остановить, и попробовать, нет ли в них привкуса зла. Чаще всего, люди гибнущие в этих потоках, так и не осознают, в чем их вина. Но только, не в случае с Раулем Валленбергом. Рауль Валленберг, прекрасно знал с кем, и во что играет; знал и о рисках связанных с этой игрою. Просто, ему выпала такая судьба. Кто-то попадает под колеса машины, а кто-то в тиски спецслужб.

– Но, почему судьба одного единственного человека до сих пор держит в напряжении правительства огромного количества стран. Какие секреты угрожающие этим государствам, могла содержать его жизнь?

– Понимаете, мой юный друг, войны на самом деле никогда не прекращаются. Просто они имеют горячие, и холодные фазы. Борьба за умы, или сферы влияния, это тоже войны. И они никогда не прекращается. Спасение евреев дело, конечно, благородное, но оно не было козырной картой в игре союзников; в их планах послевоенного устройства Мира. Более того, евреями пожертвовали. Да, да.. В крупной игре, в играх гигантов, всегда приходится чем-то, или кем-то, жертвовать. В ходе Первой Мировой это была Армения и ее население, хотя намерения союзников выглядели на первый взгляд, безупречно; я имею ввиду Севрский мир. Не зря же, Адольф Гитлер заявлял, что его антисемитизм во многом опирался на противной человечеству национальной политике младотурок. Во Второй Мировой пожертвовали евреями. Но, если евреи и были козырем, то малозначимым. Никто так и не встал грудью на их защиту.

– Кроме Рауля Валленберга…

– Уверен, найдется множество других имен. Но человеческие жизни, в сравнении с интересами держав – ничто. Разменная монета….

– А я верю в силу человеческого духа. В справедливость, с большой буквы…

– С виду вы не похожи на подростка, зачитывающегося романами Вальтера Скотта.

– Я зачитываюсь в архивах, к которым у нас, в коем веке, открыт хоть какой-то доступ. Набрать материала, правда, удалось мало, и все же, кое что уже есть. Но, создается впечатление, что все тщательно подчищено.

– В наше время, в вопросах подобного рода, все принято валить на одного человека* И в данном случае, очень подходит зловещая фигура Сталина. Хотя, уверен, в деле Валленберга было много злых гениев. Не сумев сломить, его отдали на заклание. Принесли в жертву установившемуся на тот момент перемирию. Не хотели, вновь будить Молоха войны.

– Все, о ком вы говорите, включая Сталина, давно ушли! Какой теперь смысл скрывать правду? Не легче ли, озвучить её? Что, зачем и почему? Что скрывалось за поспешностью, с которой Валленберг был доставлен в Москву силами НКВД?

Чем, в первые дни ареста, была вызвана такая незаинтересованность его судьбой шведскими властями? Носителем, каких секретов он был, что заставляло нас его удерживать?

И еще один миллион, почему и зачем? Это убийство, ни с какой точки зрения не могло принести нам хоть какие то дивиденды.

– Вы уверены, что это убийство? Делали запросы в КГБ? Или куда еще?

– И не один! Но, как вы понимаете, обращаться в наши закрытые ведомства, дело неблагодарное. Доступ в архивы открывают неохотно, хотя спасибо, что вообще открывают. Если бы не помощь министра не было бы ничего. Часть документов, я собрал через его помощников. Но ничего значимого так и не открыл. Был человек, и нет человека…

– Может, вы упрощаете фигуру Валленберга? Вам не приходила в голову мысль, что он был агентом. Возможно даже, двойным?

– Он спасал людей! Какая разница на сколько разведок он работал? Разве человеческая жизнь не самая большая ценность на земле?

– Прекрасно, что вы так думаете, но это, скажем так.., – Кен подыскивал слово, – публичная философия. Применительно к интересам государств, она не приемлема. Это же касается и спецслужб. Разведка дело щепетильное; это зона постоянных боевых действий. Там только два цвета – белый и черный; свой или чужой. Рауль Валленберг очень небрежно отнесся к своему статусу разведчика. К последствиям, которые этот статус несет….

– Но разве дипломатия не официальная разведка? Тем более во время войны. Люди его ранга, все без исключения делали отчеты о проделанной работе. И эту информацию можно трактовать как угодно. Да, он посылал отчеты американцам, возможно англичанам, но они же были нашими союзниками.

– Если вас назначат жертвой, то компромат всегда найдется. Особенно, если вы хоть в малейшей степени способствовали сепаратным встречам…

– Он же спасал людей? Разве это не прощает все остальные прегрешения?

– Не знаю почему, но вы мне нравитесь, молодой человек. Вы пытаетесь отстаивать ценности, которые и мне были близки в далекой молодости. Хорошо. Я подскажу вам некоторые направления. В закрытых кругах известна одна очень не простая фигура – Голенищев-Толстой-Кутузов. Отпрыск фамилий многое говорящих о себе. Если вы пойдете по его следам, кто знает, может и наткнетесь на что нибудь.

– Все, что я от вас услышал – уже готовая статья. Я был бы страшно рад сделать, что нибудь в соавторстве с вами. Мож-но, в виде интервью?

– Нет! Даже в эпоху открытости, это будет не совсем уместно.. Да я и не ищу публичности. С меня её достаточно. – выпив рюмку водки, Ким положил в рот бутерброд с черной икрой, блаженно закрыл глаза, покачал головой, и сказал с восторгом. – Русская икра! Э..м. Это нечто божественное; как и русские женщины….

– Я очень благодарен вам за то, что вы пытались мне помочь. – Андрей почувствовал, что его собеседник больше не хочет поддерживать тему. – Сделаю материал, в первую очередь покажу его вам. Чувствую, он будет изобиловать секретами.

– Позвольте мне ответить вашей поговоркой. «В России все секрет и ничего не тайна»… Не правда ли товарищ министр? – улыбнулся он подошедшему к ним Волгину.

– Не знаю, о чем вы говорили, но я ни при каких обстоятельствах не осмелился бы вступить в полемику с таким человеком как вы, дорогой Ким?

– Вы несколько преувеличиваете масштаб моей личности. – скромно ответил Филбли. – Судьбы предателей везде одинаковы; они неизбежно заканчиваются забвением!

– Ваша судьба достойна зависти. Разве не вы переполошили весь мир?

– Это все в прошлом. Я больше не склонен к шумной жизни! – отмахнулся Ким. Андрей видел, что его настроение неуклонно падает, и действительно, после нескольких дежурных фраз сославшись на здоровье, он стал откланиваться.

– Только не говорите, что я ушел по-английски. На посошок! – бросил он на прощание, осушил рюмку, но прежде чем уйти обратился к Андрею. – Очень хотелось бы, чтобы однажды, через много лет, вы бы с тем же рвением занялись исследованием и моей биографии. И если это произойдет, будьте ко мне снисходительны. Если бы вы смогли заглянуть мне в душу, то поняли бы, что почти во всем я руководствовался своими убеждениями….

Он ушел, но Андрей еще долго думал об этом импозантном старике, с аристократическими манерами и проникновенными глазами.

– О чем это ты шептался, с главным врагом всея Великой Британии? – с улыбкой на лице, обнял его отчим. – Должен сразу тебя предупредить, при всей циничности, просто необходимой разведчику, он так и остался верен духу Киплинга, который культивировался в их семье.

– Начали с плана Ванзее…

– План Ванзее это выдумка. Не слушай вышедших на пенсию разведчиков. Каждый из них глубоко уверен, что именно ему открыты все тайны мира, и что именно он спас планету от неминуемой гибели. Поэтому, они пишут мемуары.

– Я умолчу о вашем наблюдении. Деду оно не очень понравится.

– И твоего деда, и этого вальяжного британца, с большой натяжкой можно назвать разведчиками. Они, скорее, борцы за идею. Их профиль гораздо шире, простых охотников за тайнами.

– Дед, очень гордится своей работой в органах, особенно во внешней разведке.

– Насколько я знаю…, – начал, было, отчим и запнулся. – А впрочем, предлагаю выпить за твоего деда. Или ты пьешь исключительно с боевыми генералами?

23

Кольцо

Геленджик 1985г.

Шведские ювелиры не разочаровали. Андрей остался доволен покупкой. Изящная подарочная коробочка, роскошное кольцо из золота трех цветов; на тоненькой завитушке, изумруд и два бриллианта. Для студента, просто царский подарок… Хорошо зная Татьяну, он не сомневался, ей понравиться. Более того, она будет крайне удивлена, и первое, что скажет ему: «Наконец, ты стал мужчиной».

Если вдуматься, ему необыкновенно повезло с ней. Умная, неординарная, красивая…, конечно, он любил её. Её мягкие черты лица, зеленые глаза, озорную улыбку. А то, что она была немного старше, даже придавало шарм их отношениям.

Она всецело отдалась своему чувству, как скульптор ваяя из него мужчину. Во многом, она формировала его настроения, взгляды на жизнь. Взамен, он мучил её, детским эгоизмом, взбалмошностью, равнодушием. Часто, просто игнорировал. И только сейчас, его, как осенило. Если, он кого и любил, так только её…

Никогда, он так не спешил. В Москве ненадолго заскочил домой, принял душ, набрал летнюю одежду и тут же умчался в аэропорт. Перекусил в легкую, купил цветы, но как назло, рейс отложили; а время, тоже назло, ползло невыносимо медленно. Дозвониться до Татьяны и Романа, он не смог, но предупредил администрацию что задержится.

В Анапу они прилетели поздно вечером. Тут же нашелся таксист, вызвавшийся, за четвертак, доставить его в Геленджик. Пансионат они нашли быстро, труднее было в целостности и сохранности доставить лилии; её любимые цветы. Только лилии и ничего другого. Он хорошо помнил, как она как-то сказала ему, выставив из пены свою ножку: «В моей жизни, есть только две незаменимые вещи, это ванная и лилии».

За административной стойкой, проверив паспорт, красивая девушка выдала ему ключи.

– Прекрасный букет! – вздохнула она, выразительно закрыв глаза. – Ничто нас так не радует, как цветы…

Он подарил ей два, одарил воздушным поцелуем и заспешил в номер. Он все продумал. Это будет настоящий сюрприз. Женщины любят сюрпризы, как и все сентиментальное. Нужна только помощь Романа. Главное, создать эффект неожиданности. Но номер оказался пуст… Нисколько не расстроившись, Андрей выпил немного для храбрости, повалился в кресло, и с шумом выдохнул из себя воздух.

Он чувствовал вдохновение. Оно, оказывается, обитало вовсе не на книжных полках, не в умозаключениях мыслителей, или философов; не в откровениях поэтов, а в захолустном рыбацком городишке на берегу моря, где с каждой точки пространства, вместе с волшебной музыкой, на сознание накатывали волны любви.

В комнате, залитой лунным светом, раздувая занавески, хозяйничал легкий ветер. Мечтательно закрыв глаза, Андрей задремал…Еще какое-то время, он слышал приглушенные голоса. Кто-то страстно объяснялся за стеной… затем послышались трепетные возгласы женщины, скрип кровати. Все вокруг, и в его сознании, тонуло в море любви.

Сон был глубокий, но тревожный; проснувшись, он присел на кровати напряженно думая. Затем осторожно вышел на балкон, постоял недолго вслушиваясь в тишину; наконец перекинувшись через перила заглянул на соседний балкон. Его он узнал сразу, Татьянин зонтик, она неизменно брала его с собой, «на юга».

Взбодрившись, Андрей сунул в карман коробку с кольцом, быстро перебрался на соседнюю площадку, поправился и под мелодию циркового марша вбежал в темное помещение номера…

Медленно, очень медленно, глупая улыбка сползала с его лица; через мгновение, по нему скользнула растерянность; затем, обезображивающий оскал; и наконец, застыла злая, с оттенками иронии, ухмылка. На кровати, сплетенные в клубок, лежали два обнаженных тела. Рядом, на полу, горкой возвышалась скомканная простыня.

Постояв недолго, он опустил голову, и отвел взгляд… Земля предательски уходила из под ног. В комнате слышался хруст сжимаемых в кулак костей. С трудом подавив рвущийся наружу крик, он включив свет, поднял со стола бокал с недопитым шампанским, и осушил залпом. Затем, чтобы не наделать глупостей, быстро вышел из номера, оставив дверь распахнутой.

За стойкой администрации его встретило заспанное лицо дежурной. Он оставил ей весь букет и вышел на улицу. Огромное звездное небо сразу же навалилось на него всей своей злой и невыносимо темной мощью; яростными, безжалостно жалящими, звездами. Не успел он пройти и сотни метров, как его окликнул знакомый голос.

– Эй, жених! Похоже, тебе опять требуются помощь!

Это был таксист с аэропорта.

– Ты еще не уехал? – машинально спросил Андрей.

– Сегодня у меня фарт. Клиенты так и прут! Сейчас, найду пару человек и обратно.

– Считай, что уже нашел. Давай, в аэропорт. И желательно, как можно скорее…

Весь обратный путь, Андрей не отводил глаз от окна; но ничего не видел. Чувствуя неладное, водитель вызвался взять ему билет.

– Не обязательно Москва. – не поднимая головы, сказал Андрей. – Главное, чтобы это был ближайший рейс.

– Нальчик! – через полчаса, протягивая билет радостно сообщил водитель.

– Пусть будет Нальчик. – пожал плечами Андрей. – Мне всегда нравился Эльбрус…

24

Музы

Будапешт 1938

Графине Эву Г. и баронессу Элизабет К., Миклош-младший представил Раулю сухо, даже подчеркнуто официально. Надолго склонившись над рукой баронессы, Рауль исподлобья посылал в его сторону растерянные взгляды.

– Гордый сын викингов, решил сходу завоевать трофей, руку нашей Элизабет! – пошутил Миклош. – Только учти, это изящество – достояние Венгрии. Мы будем сражаться за неё до конца.

– Как мило! – дождавшись когда Рауль выпрямится, Элиза-бет притянула его к себе и поцеловала в щеку. – Даже одним прикосновением мужчина может раскрыть женщине всю свою сущность.