Текст книги "Крах Обоятелей"

33/

Эгер

Венгрия 1938г.

День, проведенный в Эгере, пронесся на одном дыхании. Город походил на небольшой музей, по которому легко прослеживалась история европейской архитектуры; неоклассицизм, барокко, рококо. Великолепные дворцы, ратуша, базилика, турецкий минарет; доминирующая над городом Эгерская крепость. И все, буквально, утопало в цветах, самых экзотических форм и расцветок.

До вечера, Миклош откровенно скучал, всецело вверив гостя Эве. Но затем взялся развлекать друзей. В маленьком отеле, их переодели в венгерские национальные костюмы, и только затем они отправились в колоритный ресторанчик с небольшим, саксофон, труба и пара скрипок, оркестром.

В просторных красных шароварах, белой рубахе, с вышивкой на длинных рукавах и груди, Рауль не испытывал даже намека скованности. Тем более, что «Бычья кровь»* сполна оправдывала свое название. Уже после третьего бокала эгерского, он ощутил необыкновенный прилив сил; почувствовал себя настоящим гунном.

– Сейчас ты услышишь голос Венгрии! – с первыми звуками музыки, Миклош увлек за собой Рауля. – Это настоящий, деревенский Вербункош, не то, что ты слышишь на приемах.

В медленной части танца, называемой Лашшан, Рауль неуклюже притоптывал в кругу из группы юношей, в нарядных шапках с перьями и лентами. Но вот, Миклош вышел на середину круга и размахивая шашкой, выкрикнул несколько звучных команд. Начался Фришш*. Ритм танца быстро ускоряясь, принял бешеный темп. Вторя танцорам, в сумасшедшей какофонии звуков, Рауль самоотверженно пытался сохранять задаваемый темп движений, руками вычерчивая в пространстве, замысловатые узоры. Музыка была настолько заразительна, что он плясал до помутнения сознания… Вино лилось рекой, взмыленные музыканты вызывали неподдельную жалость, а они все танцевали, чтобы в коротких передышках, вновь и вновь провозглашать тосты за женщин и Венгрию.

С Эвой они танцевали чардаш. В черной, расшитой золотом, шапочке; короткой, в узорах безрукавке; юбке, собранной сборками у талии – она была очаровательна…

Миклош ухлестывал за девушкой в маске, в чудесном, черном национальном костюме, с вышивкой и множеством украшений. Но стоило только Раулю обратить на нее внимание, как Эва тут же тянула его на очередной танец.

– У нас южан, почему-то считают, что вы северяне холодные. Ну…, заторможенные, что ли! Не знаю. Ты не такой. Ты, и это я могу сказать с полной уверенностью, очень не простой…

Рауль танцевал и пил, пил и танцевал; и очень плохо помнил, как попал в отель. Сознание заполняли обрывочные фразы на ставшем близким, языке; его несли куда-то на руках, он сопротивлялся и требовал шампанское.

Ему снилась Элизабет. В круговороте лиц, костюмов, лент и конфетти, она явилась ему в образе феи; прекрасной феи, в белой шляпе. Вокруг нее кружился демон, в темно-синем плаще. В какую-то секунду, ему показалось, что это был Миклош. Они говорили на венгерском, но часто переходили на немецкий.

– Скажи мне ради Бога, для чего ты это сделал? – спросила фея и склонилась над Раулем.

– Я вижу, тебе не безразлична судьба этого шведа…

– Чего ты хочешь от меня? Бросаешь, чтобы затем преследовать. Как только я говорю о свободе, набрасываешься и не даешь дышать.

– Но, я люблю тебя…

– Оставь! – пытаясь разорвать объятия демона, молила фея. – Он же увидит…

– Наш юный Вертер спит мертвецким сном! – сказал демон и повалил девушку на кровать.

Пространство вокруг Рауля завибрировало. Желанный голос был совсем рядом. В вечном блаженстве, он закрыл слипающиеся глаза. И тут же, его словно накрыло ультрамариновым колпаком, стенки которого были покрыты вырезанными из папье-маше, звездами. И он заснул, с самым чудесным образом, перед глазами. Проснулся, на следующий день, к вечеру. Голова гудела. На столе лежала записка и связка ключей.

«Рауль! Прости, великодушно! Мы с Эвой не стали тебя дожидаться. Ты так блаженно спал. Машина во дворе отеля. Постарайся ехать тихо! Не пугай живность на дороге. Миклош!»

Чуть ниже он прочел приписку сделанную женской рукой.

«Мой милый викинг – ты само очарование! Миклош дал мне слово, что научит тебя танцевать вербунк! Эва!»

В Будапешт, он возвращался, чуть ли, не ползком. Погода стояла пасмурная, таким же было настроение. Он делал все не так. Даже, здесь, в Венгрии, он умудрился все испортить. Ну, куда, черт побери, его несет? Он здесь всего лишь гость. Люди живут своей жизнью и не хотят чтобы кто-то лез к ним в душу, даже из лучших побуждений. Не зря его чураются. Он просто смешон, со своими чувствами. Через какое-то время, он уедет, и что?

Мимо, за лобовым стеклом, как на экране, протекал пейзаж. Горы, леса, пестрые городки. Время от времени, из клубящихся разрывов облаков вырывались снопы света.

Решение, немедленно покинуть Будапешт, виделось ему естественным и окончательным. Но поднимаясь по лестнице домой, и уже вставив ключ в замочную скважину, он ощутил знакомый аромат духов, и не успел осмотреться, когда из темноты ему навстречу выступила женская фигура. Только теперь, он узнал её. Это была Эва.

– Ты наступил мне на ногу! Ко всем твоим недостаткам, нужно добавить еще один – ты увалень! – сказала она и притянула его к себе. – Мой увалень!

Несколько секунд, Рауль простоял в растерянности. Он никак не предполагал столь откровенного внимания со стороны графини. Фортуна вновь улыбалась ему, и он не собирался упускать её благосклонности.

Эва была настроена серьезно, и тут же выставила требование: «Хочу, чтобы все свое время, без остатка, ты посвятил мне».Через неделю такой жизни, в которой они почти не расставались, Рауль почувствовал себя на седьмом небе. И было от чего. Две девушки сказочной красоты обратили на него внимание. Это еще нужно было переварить. И пусть одна была скорее мечтой, зато другая, более чем реальной… Она светилась неподдельным счастьем, не отпуская его от себя ни на шаг.

Теперь, тревога не покидала его, принимая навязчивый характер. Каждый день, ему снился один и тот же сон. Два существа похожих на фигуры Мунка, стоило закрыть глаза, преследовали его. Две женщины, очень похожие друг га друга,. поочередно, склоняясь над ним в ванной, впивались в губы, и словно из сосуда выпивали кровь. Рауль понимал, что это сон, но ему было страшно. Вытянутые челюсти, впавшие скулы, длинные, тонкие ножки. Теряя пространственную ориентацию, он просыпался, и долго сидел на кровати обливаясь холодным потом. Когда, он рассказал Эве про свой кошмар, она не стала утешать его.

– Это возмездие. За все то время, когда ты не обращал на меня внимания. Но ты не жертва. Это я стала жертвой твоего обаяния.

Рауль клялся ей в вечной любви, целовал колени и ямочки на ягодицах; носился с ней на руках по квартире, время от времени роняя на пол и придавливая всем телом.

– Я вся в синяках! – смеялась над его неуклюжестью Эва. – Вздумал расправиться надо мной?

– Я до неприличия счастлив! – раскинув руки на кровати, в блаженстве, говорил он. – У меня есть ты!

Будапешт, определенно был его городом. Он, вновь, ощущал биение жизни, чувствовал вкус молодости и знал, что рай находиться в самом центре Европы, на высоком берегу Дуная, среди старых улочек дворцового холма.

–

Семья Хорти, её гостеприимство, просто олицетворяли эту прекрасную страну. Рауль был принят на самом высоком уровне; совсем неплохо отдохнул и, черт побери, дважды, по уши влюбился! Не покидало, правда, ощущение некой раздвоенности; но его чувства были искренними, в этом он не сомневался.

Но сказка, как и все в жизни, должна была закончиться. Семья Эвы возвращалась из австрийских владений, а это значило, их встречи станут реже. И главное, у них отнимут ночи – сумасшедшие время их неуправляемых страстей.

Все разрешилось просто и зловеще. Именно в форме тех предчувствий, в которых протекала его жизнь. Они с Эвой только вошли в подъезд, когда его окликнула консьержка.

– Господин, Валленберг! – позвала она. – У вас гости. Три очень серьезных господина.

– Интересно! – оживился Рауль и, увлекая за собой Эву, просто взлетел по лестнице на второй этаж.

– Господин Валленберг? – со всех сторон обступили его мужчины в черных костюмах. – Вы арестованы по подозрению организации незаконных финансовых операций; а так же, по подозрению в шпионской деятельности…

– О чем вы? – опешил на мгновение Рауль.

– Для нас, так же, большая честь видеть в вашем обществе графиню Эву. Это будет большой радостью для графа и графини Секеши?, открыть, что накануне помолвки, их дочь проводит ночи с иностранным разведчиком. Но самое большое удивление, я ожидаю прочесть в глазах вашего жениха мадмуазель. Представляю, сколько самых противоречивых чувств можно будет прочесть в его глазах? После нашего звонка, не позднее чем через час, он будет здесь….

Подобрав рукав пиджака, мужчина взглянул на часы.

– Что происходит, Рауль? – бросилась к нему Эва.

– Дорогая! Прошу вас пройти в комнату. Обещаю, я во всем разберусь.

Проводив взглядом девушку, Рауль повернулся к гостю и вопросительно покачал головой.

– Может, вы мне объясните, милостивый государь, что здесь происходит?

– Обыкновенная операция спецслужб. А именно, задержание иностранного агента. Мы предвидели, господин Валленберг, что вы будете отпираться; открещиваться от всего. Это не поможет. В течении суток вы будете выдворены из страны, как нежелательное лицо. А также, целый круг близких вам людей, – на последнем слове, он вытащил из кармана блокнот, – будут арестованы и осуждены в соответствии с тяжестью готовящегося преступления.

Слушая гостя, Рауль судорожно размышлял. Этот старый взяточник из министерства финансов, умудрился не только содрать с него деньги, но и сдать полиции. Но больше всего, он думал о Эве. Её репутация висела на волоске. На этот раз, он влип серьезно.

– Нарушение антиеврейских законов вызовет особенное недовольство в Берлине. – не жалея, гость вбивал гвозди в его тело. – Может случиться международный скандал, в центре которого будете вы. Личная жизнь графини Секеши будет окончательно расстроена, особенно после оглашения ее связи с государственным преступником и его шпионской сетью. Более того, несомненно, тень ляжет и на семью регента.

Немало ошарашенный столь мрачной картиной Рауль присел на стул.

– Впрочем, я возьму на себя смелость высказать своему начальству предположение, что вы человек разумный! И пойдете на компромисс…

– Похоже, выбора вы мне не оставляете…

– Что вы, Рауль?! Выбор всегда есть!

– Например, застрелиться.

– К чему эти мрачные шутки. Уже через пару минут мы можем расстаться друзьями. Более того, все ваши просьбы будут удовлетворены. И вы вернетесь в лоно дядюшек триумфатором. Решайтесь, Рауль. Хотя бы, ради объятий очаровательной графини. Не разрушайте ее судьбу.

– Но, как все это стало возможным. С чьей подачи все это было проведено? Семья Хорти в курсе….

– Что вы? Там воинствующая кровь аристократов. Это глубоко секретная операция. Конечно, с привлечением наших венгерских друзей. И здесь нет ничего удивительного. Венгрия входит в сферу наших интересов.

– Значит, ради себя, и своего благополучия, я должен стать осведомителем гестапо?!

– Не ради себя, Рауль! Не ради себя! У меня создается впечатление, что вы на многое способны пойти, не ради себя. И почему гестапо? Абвер!

– Это слабое утешение.

– Уверен, у вас искаженное понятие об агентурной деятельности. На данном этапе вы нам просто не нужны. Живите, радуйтесь жизни, стройте карьеру, и наблюдайте. Возможно, вы нам понадобитесь, возможно, что и нет. Единственно, что от вас сейчас требуется это целеустремленность. Постарайтесь чего нибудь добиться. У вас такая славная фамилия. Неужели, не играет честолюбие?

34/

Череп.

Гузерипль 1987г.

Через полчаса блужданий по узким лесным тропинкам Андрей вывел группу к заросшему густым папоротником, входу в пещеру. Ему казалось, что сюрприз, который он приготовил, расшевелит товарищей, но реакция была вялой.

– Скажи пожалуйста, куда нас черт несет? – с трудом выдав-ливая из себя слова, ворчала Татьяна. – В Грузии нам показывали пещерный город. Я на два часа превратилась в альпинистку, и это стоило того. В Мексике нас затащили в такую глухомань, что потом первый же попавшийся провин-цииальный городок, показался нам центром цивилизации. Зато, какое сомбреро мы там купили? Эксклюзив! А в Африке? – она остановилась на секунду, – Стой, изверг! Дай отдышаться. Что было в Африке? Да. Мы целый день блуждали по саванне, пока не нашли это кочующее племя. Вождь был фигурой очень колоритной. Дикий, в костюме из страусиных перьев и с настоящим, совсем не реквизитным копьем. Какую маску он мне подарил? Она до сих пор главный экспонат в моей коллекции. И вообще, саванна перед грозой – это фантастика. Вы не представляете, что это за цвета. На горизонте стена из фиолетового неба, и бесконечная, сливающаяся с ним равнина, с соломенной, вангоговской травой… «Высокая нота желтого»… Это была фантастика, и все мучения, через которые мы прошли, стоили того…

– Раньше, ты мне ничего не рассказывала о своих путешествиях! – расчищая кустарник, удивился Андрей.– Где еще ты успела побывать?

– Я, много чего тебе не рассказывала, мой милый, – скорчила гримасу Татьяна. – Милица правильно говорит. Ты ничего вокруг себя не видишь, кроме обожания и влюбленных глаз.

– Это верно! Вокруг нас слишком много тайн. – сквозь треск веток донесся до нее, его голос .

В густой листве кустарника, наконец, проявились контуры пещеры, и Андрей еще усерднее взялся расчищать вход. Ветки и трава летели в стороны. Из образовавшегося проема потянуло сыростью.

– Ты хочешь, чтобы мы вошли в эту дыру? – подошедшая Милица с наигранным ужасом схватилась за Романа. – Там хлюпко и темно. И наверняка, тучи этих ужасных летучих мышей.

– Он хочет сделать из нас спелеологов? – уловив настроение женщин, сказал Роман

– Скажи на милость, куда ты нас притащил? – выражая общее любопытство, спросила Татьяна.

– Я тысячу раз тебе рассказывал, дед в этих местах занимался геологоразведкой. – терпеливо стал объяснять Андрей. – Во времена атомного проекта. Он так подробно мне расписывал работы в штольнях, что я б с закрытыми глазами нашел это место. Смотрите, здесь даже дорога до конца не заросла! – воскликнул он, обнаружив колею. – А там, глубоко в горе, целые россыпи камней, с какими-то мудреными названиями; и многие по красоте не уступают изумрудам. Так, во всяком случае, он рассказывал…

– Павел Васильевич* был кладоискателем?! – с сомнением в голосе, покачал головой Роман. – Ни за что не поверю. Колись, куда ты нас завел, Сусанин?

– В пещеру Алладина, – вступилась за Андрея Милица. – Найдем сокровища, можешь не примазываться.

– Ага? К сокровищам! – уселся на траву Роман. – К вонючей дыре, он нас привел!

– Сим-Сим, откройся! – прыгала чуть позади Андрея Милица. Затем повернулась к упавшей рядом с Романом на траву Татьяне и зашептала вжав голову в плечи. – Я все поняла. Это вам не просто пещера, это дом доисторических людей. Здесь жили первобытные люди. Он был охотником и воином; у него был мужественный взгляд и орлиный нос, как у нашего Денни. В смертельных схватках, он добывал добычу. Она, лесная дива, красавица с длинными волосами, ждала его на этом вот пригорке и шила им одежды из листвы.

– Одежда из листвы? – многозначительно покачала головой Татьяна. – Потрясающе!

– Тебе не нравятся костюмы первобытных людей?

– Мне нравятся костюмы первобытных людей … – повернувшись к Татьяне, Роман взял её ироничный тон. – Особенно, из листвы. По-моему, это потрясающе…

– Да ну вас! – фыркнула на них Милица. – Вот здесь горел костер, – согнув колени и растопырив пальцы на руках, Милица запрыгала вокруг воображаемого огня. – Языки пламени облизывали дичь. Здесь, он разделывал добычу. Стекающие капли крови подпитывали жертвенное пламя. А здесь, у корней этого древнего дерева, – она прильнула к стволу дуба, ютилось ложе их....

– ....любви! – не выдержал Роман.

Переждав волну смеха, Милица скорчила ему рожицу.

– … А с этого камня, – запрыгнула она на небольшой валун, – он читал ей оды.

– Не хочу тебя расстраивать, но этому подлеску не больше тридцати лет! – широко улыбнулся ей Денни. – А этот камень, кусок покрытого мхом, бетона.

Изображая полное безразличие и отворачивая взгляды от Милицы, Роман с Татьяной с трудом сдерживали смех.

–Зануды! – разочарованно выдохнула Милица. И уже под прорвавшийся, дружный хохот, спрыгнула на землю и стряхивая с рук пыль, надула губки. – Вы все скучные старикашки! – обиженно бросила она, продемонстрировав свой розовый язычок. В секунду превратившись в маленькую девочку, она присела на корточки и стала пальцем выводить на земле узоры. Тут же, сорвалась с места и с веселым смехом бросилась к Андрею.

– Ты, опять, оставил меня одну! – повиснув у него на спине, пожаловалась она.– Они смеются надо мной…

Так, под её причитания, они исчезли в темном проеме пещеры.

– А здесь, кто-то совсем недавно побывал, – раздался оттуда, искаженный эхом, голос Андрея. – Мусор повсюду…

– Не надо им туда ходить! – неожиданно серьезно сказал Денни.

– Это почему? – повернулась к нему Татьяна.

– Да, люди разное говорят. Здесь много таких штолен. Уран искали. К пещерам дороги не прокладывают. И входы в них не бетонируют. Это вентиляционный проход, но кто знает, что там может быть…

– Милица…. Андрей…. Назад! – почувствовав опасность Татьяна бросилась к темному проему. Показавшаяся ядовитой, зелень кустарника, все еще закрывала вход в пещеру. Голос её обрел на удивление жесткие нотки; стал властным, требовательным. Предательское чувство тревоги, в мгновение овладело ею. – Андрей! Милица! Немедленно вернитесь.

– Даю им, ровно минуту. – оглядевшись, Роман сел на камень и выразительно посмотрел на часы. Скоро, действительно, показалась голова Милица. Белесая, от прилипшей к волосам паутины; с перепачканным лицом. Девушка, что-то старательно прятала за спиной.

– Он умер! – встав перед Романом на колени, Милица опусти-ла голову. – Вернувшись, не застал её и умер… Прождав тысячу дней и тысячу ночей, он умер от тоски. Я даже вижу, как он заходит в свое логово, божественный человек-зверь, задергивает полог из звериных шкур и тушит угасающее пламя. Хочешь заглянуть ему в глаза? Победить время и прикоснуться к вечности? – Милица вплотную приблизилась к лицу Романа. – Сорвать последнее послание с искаженных временем, уст? Вот тебе собеседник, Ромочка! Поболтайте!

На последней фразе, она поднялась на ноги, и одновременно положила ему на колени блестящий, коричневый череп.

Резко вскочив на ноги Роман, брезгливо отшвырнул в сторону находку, спотыкнулся и упал. Он не испугался. Это было нечто другое. В пустых глазницах черепа, ярко отражалось то, что он так старательно от себя отгонял – безумие времени. Эмоции захлестнули его. Поднявшись на ноги, он осмотрелся, стряхнул с себя грязь, и решительно бросился вслед за пустившейся наутек Милицей.

Андрей тем временем, тщательно промывал в вытекавшем из пещеры маленьком ручейке, горстку камней.

–Здесь один мусор! – недовольно, качал он головой. Затем повернулся к склонившейся к нему Татьяне. – Плохой из меня старатель. Хотя, может быть это? – протянул он ей небольшой цветной камень, чем-то напоминающий искореженный крест.

– Он прекрасен! – нагнувшись, потрепала она его за волосы. – Я сохраню его. Но сейчас я хочу знать, что с тобой происходит? Всю поездку ты сам не свой. Пьешь, немеренно…

– А ничего не происходит. – продолжая промывать камни, сказал Андрей. – Человек не должен задавать себе вопросы на которые нет ответов. Это называется, парадоксом Сфинкса. А у меня, их столько накопилось, что я в полной растерянности… и не знаю, что делать

– Не понимаю.

– Зато, я стал понимать слишком много, и от этого у меня легкий мандраж.

Андрей поднялся на ноги, и коснулся лбом её лба, как они это делали раньше…

– Давай, ты не будешь задавать мне вопросы. Не сейчас. Хорошо?

– Хорошо. Если ты пообещаешь, что не будешь пить так, будто тебя раздирают муки неразделенной любви.

– Не буду. – улыбнувшись, ответил он и они не сговариваясь повернулись к бегавшим по поляне Милице и Роману.

– На помощь! – кричала во все горло, загнанная на дерево Милица. – Спасите меня от этого безумца. Варвар. Женоне-навистник. Ногу оторвешь! – недолго провисев на ветке, девушка разжала пальцы и съехала Роману прямо в руки. Ловко подхватив, он отнес ее к ручью и наклонился.

– Сейчас я охлажу твой пыл, несносная девчонка. Холодная ванна пойдет тебе на пользу.

– Ромочка, миленький! – жалобно верещала барахтающаяся Милица. – Прости меня. Я больше не буду. Я просто хотела расширить твои познания в палеонтологии. А что если мы сделали открытие? И это древнейшее поселение людей. Ты станешь знаменитым. Мы все будем купаться в лучах твоей славы. И что? Разве не мог этот кроманьонец или неандерта-лец петь своей милой песни? А? Хочешь, я тебе тоже спою…

С улыбкой наблюдая за сценкой Андрей, бережно поднял с земли череп, и заглянул в глазницы.

– Бедный череп! – вспоминая Гамлета, задумчиво, произнес он. – И ты когда-то был божьим отроком. Ты оглушал долину своим криком. Любил и был любим. Возможно, был вождем воинственного племени. И после смерти кем-то спрятан от посторонних глаз. Всем в этом мире быть обращенным в прах. Шутам и королям, всем быть «затычками для бочек».* / Гамлет / Бедный череп! – Андрей осторожно поставил череп на валун, подхватил на руки Татьяну, закружил, и выбежав с ней на поляну.

– Не знаю, как насчет неандертальцев, но не простреливали головы. – разглядывая пулевое отверстие на затылке, бросил Денни вслед удаляющейся паре. Затем, он долго наблюдал, как веселится молодежь; как, сбросив маску злой иронии, Роман с приставленными к голове растопыренными пальцами, гонялся за повизгивающей Милицей. И вспомнил молодость; она могла состоять точно из таких же глупостей…

Через несколько секунд, словно опомнившись, Денни быстро вернул череп в пещеру, и подняв руки в характерной позе к небу, прошептал: «Да не потревожат больше никто праха твоего».

В Хамышки они попали, поздним вечером, когда темно-оранжевый диск солнца, наполовину скрывшись за Трезубцем*, одел темнеющие склоны в вечерний туалет. Дом, принимавших их, хозяев стоял на высоком берегу Белой. Он был обнесен каменной оградой, поверх которой проступал зеленый мох. Стараниями Денни, приезду столичных гостей придали празднично характер. Столы, расставленные посреди двора, были обильно заставлены едой. Несколько мальчишек поддерживали в каменном мангале, огонь для шашлыка.

Оставив компанию друзей, Андрей устроился на разогревшемся за день, светло-коричневом валуне, с чудесной панорамой на долину. Вид на ущелье впечатлял. Белая лента реки, с грохотом прокладывая путь, играючи раздвигала монументальные колоны гор. Где-то здесь, в изломах скал таились врата времени; от пика, к пику, изгибаясь, тянулся мост между небом и землей.

Порывшись в карманах, Андрей достал затушенную накануне папиросу; прикурил; сделал несколько глубоких затяжек и лег, широко раскинув руки. В одно мгновение, он погрузился в мягкую поверхность камня; тело сковало, и его маленький космический ковчег, взмыл, рассекая воздух в синеву…

Это был космос… Удел – дарованный разумным существам, мистическая сфера, зажатая между внутренним и внешними мирами. Пространство и обитель духов, мечущихся в угловатых плоскостях. Все здесь покрыто тайной и каждый звук, малейший отблеск света скрывали вечные тайны бытия. Здесь, в райских кущах жил Адам. Из этих мест, Ной обозревал, данные его потомкам, земли… Отсюда человечество начало свой трудный путь…

– Ты видишь нас? – во все сознание, прогремел механический голос.

– Нет…

– Прозрей! И насладись шествием ариев…

Открыв глаза, Андрей увидел себя в окружении людей в звериных шкурах. Один их них положил руку ему на голову, другой держал за плечо.

– Мы ждали тебя! – сказал, незнакомец. Отошел в сторону, и больше не заслоняя вид на долину, открыл перед Андреем совершенно новый пейзаж. Перед его глазами, до горизонта, тянулись длинные караваны; в небе парили странные создания похожие на птеродактилей; крылатые слоны, прокладывали им путь. Люди в древних одеяниях гнали перед собой мамонтов и волосатых носорогов. Торжественное шествие сопровождал барабанный бой.

– Мы люди Севера! Мы жили в сказочной стране Айрана Веджа.*(Арийский простор). Над нашими долинами витал Дух Света;*(Ахурамазда), вокруг его дворца на горе Меру, небесные светила водили хоровод. Мы изучали звезды, пасли на тучных пастбищах огромных буйволов; объезжали быстроногих лошадей. Мы были молоды и непорочны, как сама природа. И наши мысли не нарушали установленной гармонии богов. Мы жили так всегда, одной семьей, тысячелетия. Пока отдельные из нас не возгордились, и не заполнили свои сосуды страстью. И в заблуждении своем, не встали на порочный путь. Так началась война…

Миллионы демонов пытались подчинить себе тех, кто не свернул с начертанной дороги. И Боги дали праведникам свое оружие… И развернулась ужасающая битва; на океанском дне, земле, на небе, в космосе; все зримые и незримые пространства населила смерть.

И не было почтения к Высшей Силе; в невежестве своем, грешники отреклись от Абсолютной Истины, предав забвению Причину Всех Причин. И запылало Небо; и стало оно полем брани, ареной противостояния демонов и богов. Виманы *(древние летательные машины, описанные в Махабхарате) раздирая плоть материи, обрушивая на землю реки пламени; и пожирающие все живое, смертоносные лучи. Земля гудела, раскалывались горы, солнце померкло и над землю встала темнота. Когда же ярость Неба спала, и стихли огненные вихри, а воды океана обрели покой, на все пространство Ариев пришла зима…

Разорванное Солнце спрятало свой лик. Оно остыло, не согревая наши жилища, и с Севера, от цитадели небожителей, на нас стала надвигаться Белая Стена.

Так Боги покарали нас. Так смертные узрели ярость неба. Так в душах грешников укоренился страх. И тогда, самый мудрый из нас, развел священный огненный цветок.

Сорок ночей небо расцвечивали его блики, и языки пламени взывали к милости богов. На сорок первую, на небе вспых-нула звезда и небесный луч, ведомый десницей Бога осветил наш путь. Ты видишь его? – грозно вопросила женщина .

– Я вижу свет! – сказал Андрей. – Я вижу треугольник из лучей. Я вижу белокурых воинов едва удерживающих, закованных в доспехи, злобных псов. Я вижу медленно ползущие, гусеничные колесницы; огромных сотрясающих пространство, механических слонов. Вокруг меня снуют, светящиеся пауки. Тела их сплошь усыпаны прожекторами; своими юркими лучами они прощупывают путь. Я вижу небо, усыпанное летательными аппаратами немыслимых размеров и замысловатых форм. Ими управляют воины в панцирных скафандрах.

– Если ты видишь это шествие, – все с нарастающей силой зазвучал голос, – возьми перо и пиши.

Почувствовав в руке тонкую веточку, Андрей, вновь ощутил твердь камня и, встав на колено стал непроизвольно выводить узоры. Некто, неведомый, водил его рукой, и на удивительно податливой структуре камня, всплывали светящиеся геометрические знаки.

– Эти узоры – магические символы! – удаляясь, наставлял

голос. – Они очерчивают твое новое пространство. Проникнись ими и ты найдешь нас….

Светящиеся знаки плавали вокруг Андрея. Они кружили перед ним, выстраиваясь в сложные, замысловатые фигуры,

стремясь запечатлеть в его сознании, неведомо откуда всплывший, странный мир…

35/

У костра.

Кавказ 1988г.

– Эй, соня! Просыпайся.

Открыв глаза, сквозь пелену видений, Андрей стал различать знакомые лица. Склонившись над нам Милица целовала его в глаза.

– Пригрелся, тут на солнышке и забыл про всех…

– Красиво здесь! – присев на камне, сказал Андрей.

– Красиво! – подтвердил Татьяна.

– Пока ты спал, Денни нам мегалиты показывал. – похвасталась Милица. – Вон там, на террасе Белой, – в брызгах света её лицо сверкало, – корытообразный дольмен. Напоминает каменный цветок. И очень интересные менгиры. Ты, все проспал…

– Действительно, здорово было! – любуясь закатом, подтвердила Татьяна.

– Рад, что вам понравилось! – сказал Денни. – Старался из всех сил. А вот шахты в Никеле, я бы избегал. Кроме закупоренных штолен там ничего нет? И никто те места добрым словом не вспомнит. Много народу там исчезло; без следа. Как будто под землю проваливались. Еще радиация… Здесь, другое дело. Природа; древние памятники; петроглифы….

– Если бы вы не показали нам ничего, кроме «Ходжохской теснины», все равно впечатлений хватило бы на год. – бросилась к нему Милица. – Там же такая красота, просто дух захватывает.

– Что ж, спасибо! – пробурчал, Денни в землю. – Пойду я, к своим… Пока барашку зарежем, пока мясо сварим…

– Не знаю, как вам, а мне здесь нравится! – проводив взглядом чеченца, задумчиво произнесла Милица.

– Ты тоже им нравишься. – улыбнулся Роман. – Блондинки для них экзотика.

– Даже, если они крашенные? – не сдержалась Татьяна.

– У меня свои волосы! – дернув носиком, моментально отреагировала на колкость Милица. – А кавказцы мне нравятся! Они умны, красивы, обходительны; и еще, у них бешенный темперамент.

– Горцы – это всегда сочетание дикости, страсти, необузданности. – сказала Татьяна

– Какая дикость? О чем ты? Все это в прошлом., – стоя между девушек, сказал Роман. – От их безудержного нрава ваших горцев, осталось одно высокомерие. Теперь, они совсем другие, не те, что были при Шамиле… Кавказ давно усмирен. А дикость, она так, больше для декора…

– Нет в них никакого высокомерия… – глядя вслед Денни, улыбалась Татьяна – Просто, людям гор свойственно на все смотреть свысока. Хотя бы ввиду их возвышенного обитания!

– А какими они были при Шамиле? – спросила Милица.

– При Шамиле, орды усатых всадников в чохах и папахах, охотились на маленьких девочек, с родинками над верхней губой, а по ночам жарили их на кострах, поливая местным пивом. Сердца девочек они высушивали, нанизывая их сморщенные тушки на веревочки. Я видел, у Денни на шее такое ожерелье! – расставив руки и нахмурив брови, Роман надвинулся на Милицу.

– А вот и не страшно! – отмахнулась девушка.

– Кстати, кто пробовал хваленное кавказское пиво? – спросила Татьяна.

– Это не здесь! – со знанием дела отозвался Роман. – Это в Осетии. Напиток вкусный, но на пиво похож мало.

– И все же, что ты имел в виду, когда сказал «они давно совсем другие? – повернулась к Роману, Татьяна. – По-моему они все те же, что и века назад. Живут своей жизнью. У нас вообще такая страна, в которой, не смотря на декларируемое единство, каждый живет своей жизнью.

– Посмотрите вокруг.. У них те же школы, они ходят в те же магазины, что и у нас. Никак не скажешь, что это не тронутые цивилизацией места. – сказал Андрей. – А темперамент, извините – это уже дело географическое. Чем южнее, тем кровь горячее…