Текст книги "Практическая антимагия"

– Глупо ненавидеть всех собак, если давным-давно одна тебя покусала.

– Не суди меня. Ты не видел, что эти ублюдки сделали с Лилей. А я видел. Видел рабский ошейник. Видел глаза, залитые тьмой. Видел, как из ее рта брызжет магия. По-твоему, легко так жить? Есть, пить, дышать, зная, что страдает твой собственный ребенок. Слава небожителям, что я до сих пор не сошел с ума. Постой, а-а, может быть, сошел?.. И этот замок, и эта комната, и ты – иллюзия, порожденная моим больным сознанием. А я, безумный антимаг, по-прежнему лежу на старой лавке в барарской темнице.

Он до боли ущипнул меня за руку, доказывая обратное.

– Я сочувствую тебе, но…

– К демонам сочувствие! – закричал я. – Мне нужно знать, как снять это проклятый ошейник! Иначе…

– Поющий меч, – еле слышно прошептал целитель.

– Что?

Дар прислушался.

– Поговаривают, ошейник можно снять ударом поющего меча, – прошептал он. – Это все, чем я могу тебе помочь.

Целитель поднялся с тяжким вздохом и, еле-еле передвигая ноги, направился к двери. Он вымотался больше, чем я думал. Отдохнуть бы ему не мешало. Демону меня в пасть, а ведь я даже его не поблагодарил. Ни за лечение, ни за совет.

– Дар.

Он остановился.

– Благодарю. И за шею тоже.

– Надеюсь, в следующий раз, когда ненависть поднимет твою руку, ты больше будешь думать о дочери. Кстати, Хассет не держит на тебя зла, – сказал он и закрыл дверь.

Значит, поющий меч. Поющий меч и рабский ошейник. Очень может быть. И тот, и другой кованы из одного металла. Оба слышат владельцев.

Но где, все демоны мира, я достану поющий меч? Их в оружейной лавке не купишь, на ярмарке не найдешь. Да и никто меня на ярмарку не отпустит, несмотря на безграничную власть ошейника. Агенты сразу заподозрят неладное. Хм, меч. Да они каждую семечку из подсолнуха вытащат и проверят на сто рядов, если мне вдруг захочется пощелкать.

Конечно, нужно будет спросить смотрителя, не завалялся ли у него где-нибудь такой меч. Но надеяться глупо. Гидар ценит книги, а не оружие.

Обратиться к агентам? С печальным видом сообщить им, что для дальнейших занятий мне непременно нужен волшебный меч. Невзирая на секретность, они покидают замок: одежду антимагов точно не в наших подвалах шили. Нет, этот вариант отпадает. Начнутся вопросы: «Зачем он тебе понадобился?», «Почему сразу не заказал?». Или никаких вопросов не будет, а в ответ сразу придется услышать нечто вроде: «Решил от ошейника избавиться?» Вполне вероятно, что кто-нибудь из них знает куда больше целителя. Но даже пусть они ничего не заподозрят, неизвестно, сколько придется ждать магический ключ. Не пойдет.

А что, если?..

Если заменить меч другим ошейником?

Вряд ли такое кому-нибудь приходило в голову.

Я вскочил с кровати и принялся натягивать влажную от пота рубаху. Целитель сказал, что Хассет через шесть комнат отсюда. Если меня по-прежнему не стерегут, можно попробовать. Думаю, Хассет тоже не в восторге от того, что превратился в раба. Кстати сказать, кто он вообще такой – этот Хассет? Чем он так разгневал короля?..

За дверью было тихо, как на кладбище. Целитель пока не успел осчастливить агентов вестью о моем пробуждении. Иначе бы они уже неслись по коридору. А может быть, Дар и вовсе не собирался им ничего говорить. Хорошо, если так. Будет немного времени.

На всякий случай я все равно огляделся, прежде чем взяться за дверную ручку. Жаль, что по венам Маркуса и Пронта не течет магиата. Так бы я смог всегда знать, где они и чем занимаются.

Приоткрыв дверь, я осторожно заглянул в комнату.

Мой враг безмятежно спал. На спине. Подставив бледное, но мускулистое тело солнечным лучам. Кровь запятнала набедренную повязку, запеклась на тонком рабском ошейнике; кое-где на коже угасали красные пятна.

Дар великолепен! Залатал Хассета так, что следов не осталось. Словно и не было никакой схватки. Будто и не вонзались осколки льда в плоть этого человека. Если бы я лечил Хассета, шрамов бы на его теле прибавилось. Хотя их и так хватало. Как от стрел, так и от клинков.

Осмотревшись еще раз, я вошел в комнату. Осторожно прикрыл дверь. Что выкинет мой враг, если проснется и увидит меня рядом со своей кроватью? Что выкинул бы я на его месте? Убил бы. Поэтому спешить не стоит.

Не сделав ни шагу, я снова поглядел на спящего врага. И только сейчас осознал, что больше не испытываю к нему ненависти. Не то зверь внутри меня наконец-то насытился, не то я слишком хотел избавиться от ошейника, не то хитрец-целитель подмешал чего-то в отвар. Но ненависть ушла. И похоже, надолго.

Он вдруг заворочался, и я замер. Хвала небожителям, не проснулся. Лишь перевернулся на бок. Как назло, на левый. Теперь мой таинственный враг непременно увидит меня, если откроет глаза. Не повезло.

Я мышью подкрался к нему и остановился у кровати, не решаясь будить.

Кто ты, Хассет?

Зачем тебя прислали в этот замок?

Почему ты носишь ошейник?

Откуда у тебя столько шрамов?

И… что за татуировка прячется под твоим ошейником?

Я рискнул коснуться ошейника. Татуировка может рассказать о человеке куда больше, чем его друзья. Сомневаюсь, что дети Маркуса знают, чем на самом деле занимается их отец. И что за странная птица раскинула крылья на его плече.

Стараясь не дышать на Хассета, я слегка сдвинул ошейник – и тотчас обалдел, поняв, кого три часа назад едва не прикончил. На шее моей жертвы темнел язычок, рассеченный поперек тонким кинжалом.

Передо мной дрыхнул один из немых. Представитель тайного и легендарного ордена убийц. Настолько тайного, что многие считали его выдумкой, и настолько легендарного, что некоторые эленхаймцы сносили не одну пару сапог в поисках его следов. Но так их и не нашли.

Если не ошибаюсь, истории Асгота известен лишь один случай, когда немой попался в ловушку королевских стражников. Еще при Валларе Великом. Выходит, Арцис решил продолжить начинание своего прославленного предка.

Я убрал пальцы с ошейника и вытянулся в полный рост.

Самый настоящий немой. Убийца из убийц. И убийца убийц. Не может быть.

– Еще одно движение, и твои яйца упадут на пол, – спокойно сообщил Хассет.

Его голос даже не дрогнул. Казалось, в нем не было ни одного оттенка. Словно колдовством вывели.

Я опустил глаза: между ног поблескивало тонкое-претонкое лезвие ножа. Наверняка стащил у Дара Лэндмильского, пока тот занимался латанием ран.

Какое хладнокровие! Пронт позавидует. Я бы так не смог. И какое мастерство! Неудивительно, что именно его подослали ко мне, чтобы превратить в раба. Когда он успел достать нож?

– Впервые вижу, чтобы немой изъяснялся так ясно.

– Что тебе нужно?

– Это прозвучит невероятно, но я не собираюсь тебя убивать.

– Знаю, – с прежним спокойствием ответил Хассет. – Будь по-другому, ты бы уже подыхал там, у двери.

– Ты все это время…

– Каждую секунду. С тех пор как ты открыл дверь.

И в любую из этих секунд я мог бы погибнуть, если бы повел себя подозрительно. По спине покатилась струйка пота. Нет, не от прежнего жара (отвар его давно сбил) – от нервов, от осознания того, что несколько минут я висел на волоске от смерти.

– Так что тебе нужно? – повторил он.

– Поговорим, когда ты… – начал я, вновь опустив глаза, – уберешь это.

Он убрал. Понимал, что я пришел к нему не за тем, чтобы добить.

– Ну? – Хассет сел на край кровати.

Я осторожно опустился рядом. Точь-в-точь как на старую тюремную лавку.

– Я знаю, как снять ошейник, – тихо сказал я.

– И я знаю, – ошарашил он меня.

– Неужели? – не поверил я.

Он обвел меня холодным взглядом водянисто-серых глаз.

– У тебя есть перстень Подчинения или поющий меч? – спросил он и тут же добавил: – Что-то не вижу при тебе ни того, ни другого.

Всем в замке, кроме меня, было известно, как избавиться от проклятого ошейника.

– Я придумал другой способ.

– Придумал? То есть ты еще не знаешь наверняка, поможет ли он?

– А что ты теряешь?

– Зависит от того, что ты хочешь предложить.

Я постучал по ошейнику.

– И?

– Ошейники. Сам подумай. И поющие мечи, и ошейники созданы из одного металла. Они слышат владельцев. Они подчиняются им.

– Значит, ты хочешь заменить поющий меч ошейником, – Хассет впервые улыбнулся, показав, что он все-таки человек, а не бездушное существо. – И как ты себе это представляешь?

– Ну… – замялся я, потому что, откровенно говоря, никак себе это не представлял. – Полагаю, нужно ударить ошейником по ошейнику. Оттянуть его пальцами и…

Он опять улыбнулся, видимо, представив, двух полуголых идиотов, которые прижались друг к дружке и начали биться ошейниками. Действительно смешно. Только сейчас не до смеха. Когда еще представится такая возможность? Неизвестно. Агенты точно не позволят двум рабам остаться наедине. Чудо, что они еще не пронюхали о моем пробуждении.

– Готов? – Я решил, что от слов пора переходить к делу, и оттянул ошейник. – Наклони голову.

Он исполнил просьбу. Без промедления. Похихикивая. Склонив голову к плечу. В свою очередь я откинул свою.

– Ну долго мне так сидеть?

– Сейчас, – успокоил его я и попытался воплотить безумную затею в жизнь.

Не вышло. Нет, ошейники коснулись друг друга, но удара не было. А нужен был удар. Ошейники как будто не хотели соприкасаться. Возводили невидимую преграду между собой.

– Попробуй еще раз, – посоветовал Хассет.

– Такое ощущение, что они сопротивляются, – поделился я впечатлением и вновь попытался ударить. – Вот, опять. Они мешают нам.

Хассет поднял голову и потер шею.

– Ничего удивительного. Поющий меч никогда не ударит собрата. Лучше сойдет с ума, чем причинит ему боль. Думаю, дело в этом, – он немного помолчал. – Но идея была неплоха. Во всяком случае, теперь мы оба знаем, что так их не снять.

– Может, попробуем снова?

Хассет поморщился и покачал головой. Вздохнул.

– Не получится, – обреченно произнес он и со злостью прошипел: – Будь ты проклят, Арцис.

– Это точно, – поддержал его я. – Кстати, как ты к нему попал? Представителей вашего ремесла нелегко поймать. Особенно взращенных орденом немых.

– Сбежал с посвящения, – задумчиво протянул он, устремляясь все дальше и дальше в свое прошлое. – Мне уже и татуировку сделали.

– Тебя предали?

– Я предал. Свою семью, своих родителей, приютивших когда-то бездомного и голодного мальчишку, – он провел ладонью по ошейнику. – Легкое наказание. Они всего лишь отдали меня на королевскую волю. Пощадили. Могло быть гораздо хуже.

– Ну и почему ты сбежал?

– Не хотел остаться без языка.

– А я думал, их отрезают… раньше.

– Глупости. Какой учитель в здравом уме отрежет малолетнему ученику язык? Это ничего не даст, кроме сложностей. Представь, как потом такого учить?

– А остальное – правда? Говорят, чтобы сохранить секреты мастерства, вас не учат ни писать, ни читать.

– Правда. Секреты ты не найдешь ни в одной книге. Они надежно спрятаны в головах старейшин. Только там. Только у тех, кому дозволено иметь языки.

– Знаешь, я бы не задумываясь отрезал себе язык, чтобы вернуть близких. Вернуть убитую жену и похищенную дочь. Это не так страшно.

– Только если ты не поэт, – с грустью изрек он и поник головой.

Я не смог сдержать ухмылки. Такого даже в сказках не бывает.

– Хочешь, – глаза его вдруг загорелись, – я тебе почитаю? Самые лучшие, что сложил.

– Нет уж, спасибо. Как-то настроение не располагает. Лучше скажи, зачем король прислал тебя сюда?

Он тяжко вздохнул и вновь понурился.

– Сам понимаешь, мне не объяснял. Но во время поездки я кое-что слышал. Например, что нам придется охранять особенных магов. Так говорил Кай-Нул.

– Не считай меня мнительным, но орк, да еще и на белом волке, во главе людского отряда, по-моему, выглядит подозрительно.

– Это еще что, – усмехнулся Хассет. – Видел бы ты его татуировку. Я чуть челюсть не уронил, когда заметил на орочьем плече летящего грифона.

Моя челюсть тоже едва не стукнулась об пол. Орк на службе его величества?! Где это видано? Хотя если существуют убийцы, сочиняющие стихи, почему бы не существовать орку, который стережет покой людского короля.

Воин, ставший легендарным целителем.

Убийца, слагающий стихи.

Орк, служащий человеческому королю.

Волшебная подобралась компания. Этот великолепный замок как будто притягивает чудеса, которых уже стало слишком много. Нет, отрежьте мне язык, мы еще не раз помянем Арциса недобрым словом. Очень сомневаюсь, что его интересы останутся в пределах обучения антимагов. Уверен, он придумал для меня еще кое-что. И вряд ли его истинный замысел придется мне по вкусу.

– Может, все-таки я тебе прочту что-нибудь? – спросил Хассет с надеждой. – Хотя бы самое маленькое.

Я с сочувствием посмотрел на него, кивнул. И тотчас услышал грозно-замогильное:

 
Кровь застыла на кинжале.
Остывает труп в канаве.
В кошеле звенят монеты.
Нету больше человека.
 

Он вдруг замолчал, насторожился и, накинув покрывало на плечи, отодвинулся от меня подальше. А спустя несколько секунд в комнату ворвались агенты во главе с орком. Последний едва не снес дверь с петель.

– Успели, – на выдохе произнес запыхавшийся Маркус. – Будь ты моим сыном, я бы тебя хорошенько выпорол за такую выходку.

– Ты всегда можешь воспользоваться перстнем.

– Он еще и огрызается! – взвился агент, рассматривая мой ошейник.

– Сдается, спешили мы совершенно зря, – заключил Пронт, с удивлением поглядывая то на меня, то на Хассета. – По-моему, дракой тут и не пахнет.

– Ррыы! – прорычал немногословный серый орк.

– Чем это вы тут занимались? – с подозрением спросил Пронт. На его лице сверкали капли пота. – А?

– Разве непонятно? – удивился Хассет. – Мирились.

– Ну Анхельм! – Маркус погрозил мне пальцем. – Чтоб я тебя больше рядом с ним не видел. Прочь из комнаты!

Я кивнул Хассету и, растолкав агентов, вышел в коридор.

Глава 9
Блуждая во тьме

Время блаженства заканчивалось. Вода теряла тепло; с минуты на минуту должны были явиться солдаты, чтобы забрать мой маленький островок спокойствия, и я то и дело прислушивался: а не стучат ли сапоги в коридоре? Пока не стучали.

Из бадьи, установленной посреди моей комнаты, вылезать не хотелось. Черно-желтые иглы кинхасса приятно покалывали кожу; лепестки красной мухоедки липли к телу, высасывая усталость. Благоухающая густая пена билась о древесные стенки и катала на гребнях разноцветные пузыри.

Я с сожалением бросил последний кусочек эльфийского шорка в воду, и пена с тихим шипением поднялась до края бадьи. Как оказалось, эльфы не только были искусными парфюмерами, но и превзошли всех в изготовлении шорка, без которого купание – не купание. Их шорк в мгновенье ока растворялся в воде, пены от него было куда больше, чем от человеческого, а главное – он не щипал глаза. А уж как пах!

Кончиком пальца я подбросил пузырь и дунул на него, направляя к окну. От человеческого шорка, даже самого лучшего, пузырей не бывает, да и пены от него кот наплакал. Не говоря уже о том, что растворяется он долго даже в кипятке.

Я в который раз опрокинул на себя ковш теплой воды. После чего вытащил из мокрых волос несколько колючек кинхасса. Теперь они – разбухшие, разошедшиеся слоями – походили на огромных шмелей.

Восхитительно. Тот, кто советовал после потусторонних путешествий непременно омыться водой с лепестками красной мухоедки и иглами кинхасса, знал в этом толк. Не представляю, восстановилось ли кровообращение, но чувствовал я себя превосходно. Никакой усталости, а силы столько, что кажется, ты способен ударом кулака пробить крепостную стену. Одним словом, как заново родился.

Я прислушался: по коридору топали. Трое или четверо. Солдаты.

Стук шагов оборвался у моей комнаты, в дверь постучали. Придется вылезать.

Я сладко потянулся в бадье и ухватился за ее края.

– Минуту! – крикнул я и покинул островок спокойствия. Наспех вытерся и быстро надел свежую длинную рубашку. – Можете заходить.

Солдаты один за другим вошли в комнату и молча подняли бадью. С кислыми рожами понесли в коридор, расплескивая воду. Один из них словно прочел мои мысли и захлопнул дверь.

Оставшись в одиночестве, я лег на кровать. С грустью посмотрел в окно: еще немного, и на небе начнут вспыхивать звезды. Сорок седьмой день заточения почти закончился.

Сорок семь дней – и ничего. Волшебная железка по-прежнему болтается на шее, Маркус и Пронт все еще считают, что антимаги недостаточно готовы. Да откуда им, агентам его величества, знать о готовности моих учеников?..

Я так и не раскрыл ни одной тайны. Разве что узнал причину дружбы орка и человека: Кай-Нул однажды спас Пронта. Сколько я ни подслушивал агентов, магов, орка и убийцу, сколько ни следил за ними из потустороннего мира, – все тщетно.

Полтора месяца я топчусь на месте, пребываю во мраке неизвестности.

Зачем Арцис Храбрый прислал этот подозрительный отряд?

Для какой цели клеймил колдунов?

И что это вообще за таинственное клеймо, исходящее неизвестной магией?

Тем временем жизнь в замке идет тихая и мирная, разве что подросший тролль немного пошаливает. Дворянин Буверт учит простолюдина Эрика хорошим манерам, убийца Хассет слагает стихи, пытаясь их прочесть хоть кому-нибудь, а серый орк Кай-Нул пьет пиво и курит табак с двумя агентами. Такое ощущение, что за пределами этих стен нет ни коварного Арциса, ни униженных колдунов и некромагов. Нет интриг, алчности и смерти. Ничего.

Я закрыл глаза, погружаясь в привычный морок. Самое время отправляться в путь.

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

Тьма вновь несла меня своими запутанными и пустынными дорогами.

Купание и вправду помогло. Дух перестал болезненно тянуться к телу. Вернулась легкость потустороннего нырка и прежняя безумная скорость полета. Даже вымышленный обрыв, с которого каждый раз приходилось падать во мрак, сознание творило быстрее и ярче прежнего. Он почти не отличался от реального: травка подрагивала на ветру, вместе со мной в бездну падали мелкие камешки.

«Интересно, возврат в тело будет таким же приятным, как вылет?» – подумал я и увидел, как во тьме замелькали редкие огоньки, предвестники выхода.

Меня несколько раз перевернуло, после чего потусторонняя тьма наконец-то выплюнула мой дух. В моей собственной комнате. Там, где я и желал оказаться.

Забавно: проделать такой путь, чтобы вернуться к началу путешествия. Но иначе никак. Потусторонние тоннели строены не людьми.

Освещенное масляным фонарем мое чистое тело лежало на кровати. Грудь ровно вздымалась; на розовощеком лице застыла улыбка; в волосах желтели мелкие колючки кинхасса. Если их не замечать, полный порядок.

Что ж, посмотрим, чем живут в замке…

Я медленно поднялся над телом и без спешки проник сквозь стену, очутившись в комнате Эрика.

Пекарь не спал. Стоял у окна и внимательно глядел в небо, где уже висели звезды. Буверт тоже был здесь. Сидел возле стола, держа в руках несколько книг, и смотрел пекарю в спину.

Я пробежался взглядом по корешкам: «Доруг Сладкословный», «Укрик Златописец» и «Агнар Чарующий». Дворянин притащил простолюдину стихи асготских поэтов. Лучших асготских поэтов.

– Ну как? Загасить фонарь? – спросил Буверт. – Возможно, так ты сумеешь сосредоточиться. – Дворянин коснулся прозрачной стенки фонаря, но пекарь с грустным видом покачал головой.

– Не думаю. Наверное, сочинять стихи – не для меня. – Он тихо вздохнул. – Ничего не идет в голову. Нет… вдохновения.

– Конечно, стихи собственного сочинения поразили бы ее куда больше… – Буверт положил книжки на стол. – Но если ты прочтешь ей одно из них… – Он кивнул на книги. – Не сомневайся, я выбрал лучших из лучших.

Совсем недавно я думал, что они передерутся из-за Клариссы. И вот – пожалуйста. До сих пор не верится, что дочка смотрителя выбрала именно пекаря. Представляю, как Гидар радуется.

Буверт – молодчина! Его отца можно поздравить: он воспитал прекрасного сына. Не каждый дворянин за спасибо станет помогать простолюдину. Тем более помогать охмурять красавицу, подобную Клариссе. Побольше бы таких дворян в Асготе, глядишь, и народу стало бы легче.

– Слушай, – пекарь вдруг воспрянул духом, не сводя глаз с книг, – а может…

– Ни в коем случае. Кларисса наверняка читала эти стихи. Не уверен, что ей понравится твой обман.

– А если попросить Хассета?

Буверт аж подпрыгнул от возмущения. Подпрыгнешь тут. Стихи Хассета убийственней его кинжалов.

– Даже не думай об этом!

– Почему?

– А ты их слышал? Уж лучше ничего не читай, чем…

Пекарь закинул руки за спину, прошелся от окна до двери, вернулся и, горестно вздохнув, опустился на подоконник.

– Мне нужно что-нибудь съесть.

– Кстати, о еде. Тебе не мешало бы…

– Похудеть?

– Да.

– Я попробую, – Эрик поджал губы. – Но ты… Ты же дворянин.

– Думаешь, титул дает таланты? Между нами, сочинять стихи у меня получается еще хуже, чем у Хассета.

– А ты научишь? Ну правильно их читать?

– С выражением, ты имеешь в виду? Конечно. Но запомни: главное, чтобы они шли от сердца.

Буверт раскрыл книгу, а я полетел в комнату Маркуса…

Храп. Агент спал, обняв одеяло. У кровати стоял меч, из-под подушки сереньким язычком торчал кончик кинжальных ножен; на столе лежала подробная карта Асготского королевства, еле освещенная масляным фонарем.

Я внимательно изучил карту, пытаясь понять, что значили черные круги и кресты, небрежно брошенные пером в нескольких местах. Один круг – на нашем замке, другой – на столице, третий – на Желтых горах, четвертый на… Свободных землях.

И за какие заслуги этот небольшой клочок земли, заселенный мирными эленхаймцами, удостоился внимания агента? Любопытно. Как, впрочем, и крест, чернеющий близ Ламайского леса – леса, который высится за стенами нашего замка. Зачем его помечать без причины?.. Расспрашивать Маркуса – все равно что немого. Придется выяснять самому.

Ламайский лес остался за спиной.

Лес как лес. Зеленый. Густой. Полный птиц и зверей. Чем он заинтересовал службу его величества? Непонятно. И оттого неспокойно. Ну не стали бы агенты выделять его безо всякой цели. Да еще и крестом – не самым добрым знаком.

Я ненадолго остановился и повернулся. Не в первый раз за полет. Лес не давал мне покоя. Что они в нем нашли? Деревья, трава да мох. Филины ухают, букашки шуршат листвой, ветви хлещут друг друга. Ни подозрительных звуков, ни подозрительных обитателей. Может, стоит осмотреть его еще раз? Решено, так и сделаю. На обратном пути…

Огни Свободных земель приближались. Яркие и тусклые. Большие и маленькие. В форме шара и лепестка. Одни неподвижно висели в воздухе, другие перемещались.

Некромаги были правы: колдуны, спасая свои драгоценные шкуры от королевского гнева, хлынули из Асгота, как крысы с тонущего корабля. Куда я ни сворачивал, пролетая над домами, тавернами, лавками и кузницами, везде натыкался на представителей ненавистного мне племени. Именно они раскрасили ночные Свободные земли проклятой магией. И тут и там тьму вспарывал белый свет алиаров, вечно светящихся камней. И там и сям ее разгоняло разноцветное пламя магических амулетов и перстней. Уверен, лети я чуть ниже, меня бы уже обнаружили. Представляю, сколько магов сейчас скопилось в таверне Митрана – лучшей таверне Свободных земель.

Еще несколько минут полета, и я завис над знакомым частоколом. Роскошные кареты во дворе стояли так близко друг к другу, что с крыши одной можно было легко перейти на соседнюю, не опасаясь ухнуться. За воротами, впритык к частоколу, дожидались хозяев экипажи победнее. На козлах дремали, ели, пили и курили возницы. Изрядно пьяный слуга жаловался лошади на свою нелегкую судьбу. Пес Рир – не то потерявший голос на время по воле колдуна, не то уставший тявкать на многочисленных чужаков – зло глядел из будки и не желал оттуда вылезать. Из распахнутых окон струился дым. В одно из них я и влетел. Осторожно, готовясь в любой миг вернуться обратно во двор.

Столько колдунов и некромагов в одном месте мне прежде видеть не доводилось. В таверне Митрана не то что яблоку, ореху негде было упасть от постояльцев, которые хвастались друг перед другом магическими талантами. Едва я оказался в зале, как сквозь меня проплыла красная пучеглазая рыбина с длинным хвостом, напоминающая знатную полную даму. А рядом просвистели магические стрелы, созданные из густого белого света.

Кто-то, выделываясь перед хорошенькими, но замотанными служанками, творил из магического пламени цветы, кто-то на потеху знатной публике метал без промаху магические ножи, а кто-то, надвинув капюшон на глаза, спокойно сидел за столом, перешептываясь с собратьями по колдовскому ремеслу.

Шум стоял невообразимый, точно в лучшей таверне Свободных земель отмечали великую победу. Гремели кубки, стучали каблуки, повизгивали служанки и тревожно бурчали колдуны. Звуки переплелись, как разноцветные нити эльфийских ковров.

Отделить бесполезную болтовню от нужного разговора сразу не получилось. Кричали, бубнили, шептались обо всем подряд. О безумстве Арциса, об убитых некромагах и колдунах, о пышногрудых служанках, о крепости пива. Дело осложнялось еще и тем, что представители колдовского племени затопили табачным дымом таверну сверху донизу, и впечатление складывалось такое, будто где-то поблизости тлела огромная куча листьев. Да и следовало держать ушки на макушке. Хвала небожителям, пока меня вроде бы не заметили, но совсем не обязательно, что удача и дальше будет сопутствовать. Она такая – глазом моргнуть не успеешь, как повернется спиной. Или, как говаривал тюремщик Блам, толстой задницей.

Я воспарил под самый потолок, осматриваясь и прислушиваясь; вокруг меня водили хороводы колечки дыма, скрепленные заклинанием; внизу табачный туман то и дело расцветал яркими разноцветными вспышками.

– … антимаги… точно говорю… – прорвалось сквозь несмолкаемый гам.

Откуда? Я метнул взгляд и туда и сюда. Непонятно. Где тут разберешь? В этой суете. Упустил. А этот разговор непременно стоило послушать, хотя бы потому, что раньше во множественном числе о таких, как я, не говорили. Неужели колдунам стало известно, что теперь я – не единственный антимаг? Тогда…

– … замок Пя… мечей… там их учат…

Демон! Где-то уронили поднос, и звуки голосов накрыло оглушительным звоном. Но даже эти обрывки слов, чудом проскользнувшие сквозь стену бряканья и звяканья, убедили меня в том, что я не напрасно посетил таверну.

Вести были не из приятных. Колдуны говорили о нас. Они каким-то образом проведали, что совсем неподалеку от Свободных земель, там, в замке Пяти мечей, находятся антимаги. Причем не просто находятся, весело проводя время, а учатся ненавистному колдунам ремеслу.

– …два десятка антимагов…

– …не два, а три…

Кажется, нашел: стол, за которым сидят двое. Я проследил за движением губ и подлетел поближе, не забывая при этом осматриваться. Колдун и, видимо, его ученик курили трубки и, судя по разговорам, считали, что антимагов в замке – тьма тьмущая.

Хм, тридцать антимагов… Не смешно ли? Так и рождаются слухи. Один сказал пять локтей, другой – десять, третий – пятнадцать, а четвертый в поисках славы побрел в дремучий лес, чтобы убить чудище высотой уже с многолетний дуб.

– Недолго им жить осталось. Уже завтра мертвое войско будет здесь, – мерзко похихикал старый колдун и выпустил к потолку колечко дыма. – Надеюсь, Анхельма, будь он проклят, убьют в первую очередь.

– Думаешь, армия Узуйкама с ними справится?

– А то, – уверенно заявил старый колдун. – Что он с мертвяками будет делать? Из них-то магии не шибко попьешь, – продолжал хихикать колдовской выродок. – На сей раз ему не уйти.

Колдун был прав. Магии в мертвяках – меньше, чем в гоблинском шамане. Да и ту против них не применишь. Уничтожать воскрешенных тварей при помощи некромагии – все равно что пожар соломой тушить.

Полная луна белым блюдцем катилась по звездному небу. Я быстрее стрелы вылетел из таверны и сломя голову понесся в сторону Желтых гор, чтобы своими глазами увидеть армию, ведомую некромагами. Нужно было убедиться, что маги не врали. Если так, то армия Узуйкама уже приближалась к границам Свободных земель. А значит, с высоты своего полета я мог ее легко увидеть. Несколько сотен мертвяков – не игла в стоге сена. Только слепой не заметит.

Так стремительно я еще не летал; если бы у меня были настоящие уши, в них бы свистел ветер. Внизу мелькали дома, а навстречу летела безмолвная тьма. К счастью, пока лишь она. Не разбитая грохотом костей и не проткнутая пламенем сотен факелов мертвой армии. Я все еще надеялся, что маги ошиблись. Что нет никакой армии, а есть лишь слухи, которые плодят некромаги ради того, чтобы мы покинули замок. Правда, до сих пор непонятно, откуда могли появиться эти слухи? Как колдунам удалось пронюхать, где я обучаю антимагов? Как они узнали, что я вообще кого-либо обучаю, учитывая секретность происходящего в замке?

Королевским агентам новость очень не понравится. Они столько сил и средств потратили, чтобы тайна осталась тайной, а теперь… Арцис, наверное, лопнет от злости, когда узнает, что его безумная затея провалилась. А она, несомненно, провалилась, ибо антимагов я толком обучить не успел. Впрочем, затее Узуйкама, если он действительно послал армию, тоже не суждено сбыться. Завтра нас в замке уже не будет.

Каждый следующий участок пути давался сложнее прежнего. Орлинский дар давно истощился, и я быстро терял силы; время от времени к моим потусторонним ногам словно пристегивали новый груз, который замедлял полет и яростно тянул к земле. В конце концов я остановился, не в состоянии двигаться дальше – как пес, чья свобода ограничена длиной цепи; с момента моего первого потустороннего путешествия цепь укоротилась раз эдак в пять. Теперь оставалось только ждать, пристально всматриваясь во мрак.

Не представляю, сколько времени я висел вот так – далеко от Свободных земель, высоко над землей, не шелохнувшись. Покуда – проклятье! – не заметил предвестников мертвой армии. Стая ворон пролетела совсем близко от меня и, тревожно каркая, скрылась во тьме. Немного позже появились и первые мертвяки, их я легко распознал даже под покровом ночи. Головы мертвяков редко вертятся на шее, ноги неловко сгибаются в коленях, словно у кукол на ниточках.

Мертвяки поднялись на высокий холм и направились к границам Свободных земель. А вскоре подо мной мертвой рекой уже текла армия. Огромная. Неуклюжая. Воню-ю-ючая.

Отсюда мертвяки и скелеты напоминали копошащихся муравьев. Неудивительно, что я так долго не мог их обнаружить. Никто из мертвых воинов не носил ни фонарей, ни доспехов, ни оружия, способного сверкнуть в лунном свете, выдав место расположения армии; даже в многочисленных каретах не жгли огней, пытаясь сохранить в тайне свое присутствие. Да и двигалась армия весьма тихо, несмотря на своих тупых солдат. Трудно вообразить, какая вонь сейчас стоит там, внизу, и сколько еще будет стоять после ухода мертвой армии. Благо духи не чувствуют запахов.