Текст книги "Практическая антимагия"

Я лежал на спине у края леса. Окруженный высоким, как крепостная стена, кольцом пламени. Слушая хруст горящих деревьев векового леса и тревожные крики Дара Лэндмильского. Он все еще пытался меня спасти.

Огненные языки лизали мои ступни и ладони, искры ложились на опаленное лицо, черный жирный дым заволакивал небо; глаза слезились, дышать было трудно.

– Заберите девочку! В замок ее! В замок! Осмотрю позже.

Прекрасный подарок отцу. Жаль, что предсмертный. Дочь жива и наконец-то свободна. Теперь она где-то там, за бушующей стеной пламени, в безопасности. Маркус – человек чести. Он лучше погибнет, чем нарушит слово.

– Тушите! Быстрее! Его нужно вытащить оттуда!..

Поздно. Слишком поздно. Прорицательница ошиблась. Она предсказала мое появление, но ни словом не обмолвилась о том, что я умру здесь и сейчас от стрел и огня, а не в далеком будущем от меча небожителя.

Почему? Почему прорицательница не увидела битву у замка?..

Тупица. Какой тупица! Так надеялся на предсказания. Был уверен, что выйду из этой бойни уж если не здоровым, то живым, потому что впереди меня ждет еще один бой. По словам прорицательницы, главный бой в моей жизни. Нет, не ждет. Впереди – только смерть.

Верно говорят: все когда-нибудь заканчивается, даже мир не вечен. Сколько раз я рисковал собственной жизнью?.. Только сейчас, когда до последнего удара сердца остается совсем немного, я наконец-то понимаю, какую страшную шутку сыграла со мной безымянная прорицательница. Как росчерком пера превратила меня в раба самоуверенности, возомнившего себя неуязвимым, подобным небожителям. Несколько пророческих строк на желтых страницах древней книги почти лишили меня страха. К чему бояться, если ты уверен, что в любом случае не подохнешь? Можно смело ввязываться в любую кровавую драку, прыгать с высокого обрыва или врываться в полыхающий, готовый развалиться дом, не думая о последствиях.

А что, если не было никакого пророчества?.. Был только бред безумной старухи. Бред, воспринимаемый мной за святую истину. Ну а мне просто везло. И когда Грум Зверь валил тяжелые деревья, и когда отравленные стрелы нанятых колдунами лучников свистели над головой. Не стоило испытывать судьбу так часто. Ха-ха, непобедимого Анхельма Антимага и могущественного колдуна Фихта Странного одурачила старуха.

Уже понятно: никакой другой схватки не будет. Эта, у замка Пяти мечей, стала последней. Можно воскресить мертвеца, но нельзя собрать развеянный по ветру пепел воедино и обратить его в плоть и кровь. Такое не по силам великим из великих. Надеюсь, королевские агенты не станут оттягивать исполнение последней воли антимага, и уже скоро ветер понесет мой прах над просторами Эленхайма.

Чувства притуплялись. Я слеп и глох. Сложно было понять, что быстрее отправит меня на тот свет: стрелы, торчащие из груди, или горячие цветы пламени, распускающиеся на одежде.

Но умирать было не страшно. Сейчас умирать было не страшно. Не только потому, что загробный мир давно перестал быть для меня тайной за десятью печатями, и я своими глазами видел черных всадников. Главное – я знал, что дочь жива, свободна и наконец-то избавлена от проклятой магии.

Падение. Я как будто летел в глубоком и узком колодце. Медленно и бесшумно. Нетронутый тьмой клочок неба мигал и сужался, пока не превратился в еле заметную белую точку посреди мрака.

Глава 12
Ошибка прорицательницы

Ни-че-го. Знахари всерьез считают, что люди после смерти способны чувствовать. Не так остро, как живые, до тех пор, пока дух остается в теле. Теперь я точно знаю – это заблуждение.

Мертвецы не ощущают абсолютно ничего. Конечно, если речь идет о мертвеце в его истинном понимании, а не о созданиях, поднятых из могил. Боль исчезает с последним вздохом. А вместе с ним в пустоту уходят возможности видеть и слышать.

Странное ощущение. Особенно странное для того, кто не раз покидал тело. Я ошибался, когда наивно полагал, будто знаю о смерти все. Настоящая смерть совсем не напоминает блуждания по темным тропам потустороннего мира. Она безмолвнее немого, лишена запахов и темна, как ночное беззвездное небо. Собственно, смерть и есть тьма. Тьма – и больше ничего. Во всяком случае, до появления черных всадников. Это потом они вырвут дух из тюрьмы гнилой плоти и понесут его дорогами потустороннего мира, а пока… Ты словно бы есть, и в то же время тебя как будто бы нет. Беспомощно дрейфуешь в чернильно-черном океане, где не существует ни времени, ни границ.

Ты похож на… камень. Нет, скорее на самоцвет, спрятанный в куске горной породы. Рано или поздно чья-то тяжелая кирка рассечет скалу, явив ее владельцу драгоценность, и тогда…

Остаются лишь мысли и недвижное тело, ставшее совершенной темницей. Тут не нужны решетки на окнах, замки на дверях и бдительные стражники, да и узник в ней только один – твой дух, ждущий черных всадников. Из этой темницы нет выхода, если только ты не сумел позаботиться о нем при жизни.

Я сумел. Надеюсь, что сумел. Самый верный способ избежать встречи с черными всадниками – разрушить темницу до их прихода. Уничтожить плоть. Например, предать тело огню. Понятно, есть надежда, что оно сгниет само собой до прибытия всадников, но на гниение требуется время, а его у меня, увы, нет.

Накрой меня океанской волной, я бы ничуть не тревожился о своей судьбе. О судьбе своего темного духа. Лежал бы себе спокойно на дне океана, где рыбы потихоньку пощипывали бы мою плоть. В такие места черные всадники залетают редко. Это в городе встретить бравых стражей загробного мира проще простого, а вот на океанском дне наткнуться на них сложнее, чем на эльфа в горах. Однако тут, у замка Пяти мечей, особенно после битвы…

Наверняка кто-нибудь из всадников уже пронюхал о бойне возле Ламайского леса, и я нисколько не сомневаюсь, что здешнее потустороннее пространство скоро будет кипеть верными слугами Смерти. Слетятся, как стервятники на падаль. Не хотелось бы оказаться в их лапах. Тогда все: прямая дорога туда, где придется отвечать за свои поступки, а убийцам, по слухам, ТАМ ничего хорошего не светит. Да и хочется увидеть дочь. Здоровую и свободную. Хочется…

Будь я живым, точно бы вздрогнул. Что-то изменилось. Закачалось внутри меня. Сжалось. Словно какая-то сила собрала распыленные по тьме частицы моего духа воедино. Неужели агенты не успели сжечь тело до появления всадников? Я очистил разум от всех мыслей. Можно сказать, замер. Хотя подобное слово не слишком-то подходит для духа, запертого в неподвижном теле.

Ясно ощущалось чье-то присутствие. Как если бы я лежал с закрытыми глазами в доме, а в распахнутую дверь неожиданно ворвался ветер и яростно ударил в лицо. Всадник? Непохоже. Он не стал бы медлить – сразу вынул бы дух из тела.

– Д…р Лэн…ильский, убер… ф…кел, – послышался приглушенный, словно рвавшийся сквозь встречный ветер голос.

И я увидел… ночное небо, щедро усыпанное звездами.

В мире живых уже наступила ночь. А казалось, что всего несколько минут назад я, истекая кровью и пожираемый огнем, подыхал у леса. Да, время тут, в мире духов, течет по-иному. Какое время?!! Кто-то решил нарушить мои планы, а я размышлял над странным течением времени в потустороннем мире.

Что происходит? Кому и зачем понадобилось мое тело? Между прочим, изрядно попорченное стрелами и пламенем. Что за невероятное существо одним своим явлением вернуло мне чувства, воссоединив тело и дух?

Поблизости испуганно ойкнули. Сердце по-прежнему не билось, воздух не тек в легкие, и, несмотря на все усилия, я не мог шевельнуть и пальцем. Я был мертвее мертвого, но почему-то опять видел небо, пусть и сквозь щелки неплотно сомкнутых век, и слышал голоса – человеческие голоса.

Черные всадники не говорят. Они молчаливы, как их королева – Смерть.

Я помню их темные балахоны и черных крылатых лошадей. Помню писанину Джима Великолепного – каждую строчку о том, что делают всадники. Как, опустившись возле трупа, указывают на него ярко-желтой стекляшкой, а после заключают тебя в этот кристаллик и уносят туда, откуда не возвращаются. Ну а единственный звук, который суждено услышать, – взмахи перепончатых крыльев потусторонней лошади. Все происходит быстро и в тишине.

– Эрик, мне страшно.

Голос был мне знаком. Кажется, говорила Кларисса.

– Не бойся, я же с тобой, – не очень уверенно произнес пекарь.

Теперь я отчетливо, словно живой, слышал каждое слово.

Неподалеку находились четверо: Кларисса, Эрик Пекарь, Дар и незнакомец – проклятый незнакомец, который прервал мое сожжение. Где-то поблизости наверняка околачивались королевские агенты и Буверт. Если, конечно, никто из них не погиб в битве.

– Кто ты – призрак?

Призрак? Тысяча демонов! Не верю.

Неужели старый друг, спасший мой дух от колдовства негромагов, вернулся? Неужели именно его сила пробудила меня?.. Скорее всего.

– Я тот, кто в ответе за этот мир.

Сомнений не было: неподалеку от меня стоял или парил – да какая разница – хорошо знакомый мне призрак, будь он трижды проклят. Его голос я узнал бы из тысячи.

Интересно, призрак понимал, что творит, отсрочивая погребальный обряд? Думаю, прекрасно понимал. Уж ему ли не знать о суровости законов потустороннего мира.

А что он говорит?.. Он вообще осознает, кем является на самом деле? Призраком – бестелесным существом, не имеющим силы в мире живых. С какой целью он остановил сожжение? О небожители, на мне что – свет клином сошелся? Даже после смерти не дают покоя.

– Ты говоришь очень туманно, призрак, – немного помедлив, заметил Дар.

Да уж, это он любит. И все-таки какого демона он приперся?

– Поверь мне, целитель из целителей, его тело не должно быть предано огню. Иначе…

– Что – иначе?

– Иначе не миновать большой беды.

– Какой беды?

Действительно, какой беды? Я – мертвец, и с этим призраку придется смириться. Моя грудь не вздымается при вдохе. И даже если меня оживят, даже если сумеют сберечь дух в теле, это ненадолго продлит мое существование в мире живых. Конечно, я буду ходить, что-то там выть, но с каждым днем буду разлагаться, превращаясь в кусок никчемной плоти. Такова судьба любого мертвяка. Сколько я протяну? Год – не больше, при хорошем стечении обстоятельств. Вряд ли за это время Хашантар явится в наш мир, чтобы сразиться со мной. Да и что я смогу противопоставить? Произойдет то же, что и в кошмаре. Темный небожитель махнет один раз мечом, и на этом наша схватка закончится.

Призрак остался призраком: он решил отмолчаться. А знает ли этот гад, что я слышу разговор, только слово вставить не могу. Ох, я бы сказал!

– Дар, не слушай его. Не видишь, он не в себе. – Вот и Маркус объявился.

Верно, Дар, не слушай его. Заткни уши.

– Разве не помнишь, это была последняя воля Анхельма. А он, если вы забыли, спас всех нас ценой собственной жизни, – очень кстати напомнил агент. – Поджигай. Или я сам это сделаю.

– Видят небожители, я не хочу причинить тебе зла, – грозно сказал призрак.

Никогда не слышал столько тревоги в его голосе.

– Но если ты…

– Думаешь, меня пугает создание, не способное поднять ни камня, ни меча? Не хочется тебя огорчать, но ты – призрак, существо без плоти и крови, – ехидно произнес агент. – К тому же я уверен, что за телом Анхельма тебя послали некромаги. Хотите превратить его в одну из этих тварей, которые сегодня штурмовали замок? Я вам не позволю!

– Маркус, постой, – вмешался Дар.

– Нет!!!

Мне показалось, что с неба посыпались звезды.

– Смотрите! – испуганно вскрикнула Кларисса.

Великолепно. Яркие голубые огни – тысячи огней! – быстрее драконов неслись вниз. Ко мне, ко всем нам. И теперь, судя по шороху, шепоту и вздохам, пугали не только дочь смотрителя.

Звезды, конечно, остались на месте. Но от падающих огней тоже ничего хорошего ждать не приходилось. Невысоко над землей они растягивались, чтобы поразить нас чередой молний. Они били и били. И тут и там. Почти бесшумно, но оттого не менее пугающе.

Стало светло как днем. Точно небесная армия свирепых лучников обрушила на замок всю свою мощь. Одни молнии сразу исчезали, другие, поблескивая, зависали вокруг меня, словно копья, вонзившиеся в землю. Но ни одна из молний, вопреки надежде, так в меня и не ударила.

Призрак знал, что творил. Похоже, ему и вправду нужно было тело Анхельма Антимага, раз он устроил такое представление, изумившее даже меня. А я на своем веку повидал немало молний. Всех цветов радуги. Ярких и тусклых. Слабых и способных расколоть столетний дуб. Летящих из колдовских рук и с черных туч, но только не с чистого неба, да и не в таком количестве.

Две-три минуты, и вокруг меня засверкала высокая клетка, где вместо стальных прутьев уходили в небо кривые молнии, которые сплетались в вышине. Призрак, используя невиданную по силе магию, отгородил меня от живых, чтобы ни у кого из них не было соблазна подпалить дровишки подо мной.

Хитро. Не ожидал я от него такого шага. Сколько сил и сколько рвения. И ради чего? Чтобы получить какой-то труп.

Тишина воцарилась такая, что стало слышно, как дрожит пламя факела на ветру. Казалось, молнии выжгли все живое в округе, хотя вроде бы никто не пострадал. Физически. А вот нервы во время подобного испытания наверняка кое у кого болезненно натянулись, а возможно, и лопнули. Когда на тебя густо падают яркие молнии, поджилки невольно затрясутся. Не сомневаюсь, что с первой ударившей молнией Кларисса тотчас упала на толстые руки избранника.

Небывалое по красоте представление принесло свои плоды. Пока никто не решался подходить к магической клетке. Летящие с чистого неба молнии отбили желание даже у Маркуса, а уж ему упрямства было не занимать.

Призрак не мог поднять камень, но зато сумел забросать замок колдовскими молниями и сплести надо мной сияющую клетку. Что будет дальше? Теперь, когда все поняли, что не стоит испытывать терпение таинственного незнакомца?

– Я вынужден был это сделать. Хотя, небожители свидетели, не хотел, – нарушил тишину призрак. – Надеюсь, сейчас вы убедились, что я не послан колдунами.

– Дар, ты не находишь, что он выбрал очень странный способ убеждения? – начал Маркус. – Не знаю, как вы, а я едва не обделался, когда вокруг меня засверкали молнии. По-моему, его колдовство доказывает обратное.

– Не думаю, – ответил целитель.

– Не понял. Ты на чьей стороне?

– Я на стороне разума, и всегда на ней был.

– Он же нас чуть не угробил!

– Вот именно «чуть». Ты еще не понял? Будь он послан теми, кто штурмовал замок, дымились бы сейчас наши тела, как подгорающие отбивные.

– Кто еще так считает?

Молчание. Слово легендарного целителя против слова королевского агента, готового исполнить последнюю волю мертвого антимага во что бы то ни стало.

– Маркус, поверь мне, я не собираюсь превращать его в мертвяка, если ты об этом беспокоишься. И вообще не собираюсь превращать Анхельма в кого-либо. Кроме того, у меня и в мыслях нет забирать его тело. Мне только нужно его немного перенести. Я понимаю: ты должен исполнить последнюю волю антимага, но для всех нас, для всех народов Эленхайма, будет лучше, если мы погребем Анхельма здесь, под замком, а не предадим огню.

– Что?

Я бы на месте агента его величества тоже удивился. Прилетел непонятно откуда чокнутый призрак, не представился, остановил погребальный обряд, спасая мертвеца, а затем нагнал страха, обрушив на замок сотни молний, и попросил перенести труп.

Ситуация, мягко сказать, странная. Хотя мое положение еще чуднее. Ни двинуться, ни слова вымолвить. Лежу здесь без признаков жизни под сотворенной из молний клеткой, дожидаясь черных всадников, и слушаю, как решается судьба моего и без того измученного тела. А оно, если верить призраку, ценнее мешка золота.

Так и непонятно, что задумал старый знакомец? Ну сохранил он мою плоть. Что с того? Поддерживай какой угодно магией, со временем все равно сгниет.

– Может наконец объяснишь нам, зачем тебе это нужно? – спросил Дар.

Очень правильный вопрос, который волнует меня не меньше, чем грядущее появление черных всадников. Только сильно сомневаюсь, что тебе ответят.

– Не могу. Ради вашей же пользы.

Он такой. Тумана нагнать – раз плюнуть, а что-нибудь разъяснить – клещами не вытянешь.

– Ну допустим, мы тебе поверили.

– Не обобщай, – уточнил Маркус хмуро.

– Хорошо. Допустим, я тебе поверил. Что ты хочешь от нас?

– Под замком есть небольшое заброшенное убежище. Думаю, смотритель вас проводит. Я хочу, чтобы вы перенесли тело туда и замуровали его как следует. Вот и все. Обещаю, что после этого вы обо мне никогда не услышите. Но всем вам лучше забыть об этой могиле. Будем считать, что тело Анхельма Антимага сгорело здесь. Во дворе замка Пяти мечей.

– А разве ты не можешь перенести его сам?

– Забыл? Я же призрак, не способный поднять ни камня, ни меча.

Он еще и острит. Мерзавец.

– Дар, тебе решать.

– Это правильный выбор, – произнес призрак. – Несите его в убежище. Я буду ждать вас там. Знаю, что все вы – люди чести, поэтому… – он не закончил.

– Маркус, ты мне поможешь?

– А может…

– Нет. Если он призрак, это еще не значит…

– Можешь не продолжать. Не люблю нравоучений, – вздохнул Маркус. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Магическая клетка мелко задрожала, потеряла прежнюю яркость, а вскоре и вовсе растворилась в воздухе.

Внутри что-то шевельнулось – как тогда, с появлением призрака. Теперь он исчез, его загадочная сила, возвращающая мертвецам чувства, больше не питала меня. Тьма, прогнанная на время неведомой магией, снова обступала мой дух со всех сторон.

На небе гасли звезды; голоса звучали все тише. Я так и не увидел, как Дар и Маркус подняли мое тело.

У тьмы несколько оттенков. Есть мягкая ночная тьма. Она разбавлена лунным и звездным светом, мерцанием фонарей и факелов. И тут и там она светлеет, переходит в полумрак, а кое-где исчезает вовсе. Есть тьма, приходящая после смерти, – совершенная тьма. Она останется тьмой, сколько ни напрягайся в надежде что-либо разглядеть. В ней никогда не вспыхнут окна домов, не расцветет пламя, не сверкнет искра. Еще есть тьма зловещих подземелий. Она очень похожа на тьму, в которую попадаешь с последним ударом сердца.

Потусторонняя тьма сменилась мраком подземного убежища, и я не сразу понял, что мне опять вернули чувства живых. Если бы не тусклые лучи света, если бы не мечущиеся на каменных стенах тени…

Светлое Небо, сколько раз за эту проклятую ночь мне еще придется умирать?

Меня замуровывали. Беспомощного и полумертвого. Подземное убежище желанием безумного призрака и человеческими руками превращалось в склеп. Поблизости громыхало. Слышались шаги, камень глухо ложился на камень, скрежетал железный язычок инструмента, снимая остатки раствора.

Свет таял; еще чуть-чуть, и затопивший убежище мрак не отличишь от той – совершенной тьмы. Но я это превращение уже не застану, ибо… черный всадник явился за мной. За моим духом.

В темноте передо мной проступили два зеленых огонька. Качнулись, оставляя за собой слабые следы, и медленно двинулись в мою сторону, обретая формы лошадиных глаз. Столь близко мне их прежде видеть не приходилось. Как и другие потусторонние путешественники, я всегда следовал правилу: увидел зеленые огни – лети от них быстрее ветра. Где огни, там и сгорбленный всадник.

Теперь мне точно не узнать, зачем призрак пытался сберечь тело. Да и хотел ли он его сберечь? Быть может, изумительное представление, сопровождаемое взволнованными возгласами, полетом тысячи молний, задумывалось исключительно для отвода глаз. А истинная цель была в том, чтобы продлить мое заточение в собственном теле до прилета черных всадников. Сгори тело во дворе замка, и я бы уже был свободен.

Что ж, если именно моего пленения жаждал проклятый призрак, то его затея увенчалась успехом. Но даже если я ошибаюсь, и старый друг преследовал благие цели, для меня это больше не имеет никакого значения. Черные всадники – не люди, их не убедить туманной болтовней, не испугать молниями, как смертных. Всадники не слушают призраков, они их ловят. Так или иначе, сбежать не получится. Совсем скоро один из потусторонних кристаллов, который болтается на шее всадника, вспыхнет – и его сила выдернет мой дух из тела. А после меня скрутит до размера вишневой косточки и засосет в тесную стекляшку.

Воистину, не так страшен демон… С виду лошадь как лошадь. Только что копытами при шаге не стучит. Лиши ее перепончатых крыльев, потуши огонь глаз – от обычной не отличишь. Автор самой известной книги о загробном мире, Джим Великолепный, вряд ли сам видел потустороннюю клячу. А если и видел, то на почтительном расстоянии. Да и, кажись, не присматривался к ней, а сразу дал деру, дабы судьбу не испытывать. По крайней мере, та клыкастая, потерявшая кое-где кожу тварь на картинке мало чем походила на эту, зависшую неподалеку от меня. Крылья медленно опускались и поднимались, ноздри широко раздувались, а глаза равнодушно смотрели на меня. Сразу понятно: не первый день на спине всадника носит, навидалась мертвецов на своем веку.

Кстати, о всаднике. Его, в отличие от лошади, Джим изобразил удивительно точно. Наверное, потому, что и изображать-то, в сущности, было нечего. Словно тень человека в длинном балахоне с капюшоном сорвали с поверхности и усадили на лошадь. Причем тень не самую четкую.

Всадник, несомненно, слился бы с местным мраком, если бы не амулеты на его груди, все вместе дающие света как добрый масляный фонарь. Заманившие не одного духа, похожие на разноцветные сосульки, они тихо позвякивали, соприкасаясь друг с другом; одни были пусты, прозрачны, легко покачивались из стороны в сторону, и оттого казались легкими, другие – помутнели, потускнели, потяжелели от поглощенных душ.

Не удивлюсь, если в этих амулетах томятся духи защитников замка Пяти мечей. А вот моим убийцам повезло. Я по собственной глупости дал им свободу. Моя магия испепелила лучников, выпустив на волю их подлые души. Об этом я как-то не подумал, уничтожая ублюдков. Зато Лиля спаслась.

Слуга Смерти, видимо, ждал, когда последний камень навсегда отсечет свет, идущий со стороны подземных проходов. Всадник словно боялся, что скудные лучи прожгут его тело-тень, привыкшее к темноте. Как только звуки за стеной смолкли, он тотчас шевельнулся, выбирая один из пустых амулетов. Последний от прикосновения замигал ярко-желтым светом. А я уже было надеялся, что всадник забыл про меня или, к примеру, счел мой дух непригодным: все-таки обычно потусторонние стражи так долго не раздумывают при виде мертвеца. Работы-то у них… Но перед смертью все равны. Будь ты пьянчугой, замерзшим на улице, или великим магом, погибшим в бою.

Поделом мне. Нужно было лучше осматривать лес.

Мерцающий кристалл начал безжалостно вырывать дух из тела. Я почувствовал, как, натягиваясь, беззвучно лопаются толстые нити, связывающие две мои сущности. Те самые нити, не дающие мне покинуть плоть.

Потусторонний свет кристалла манил меня, тянул к себе, но я сопротивлялся. Сопротивлялся и понимал, что это бессмысленно.

Спустя считаные секунды дух оставил тело. Стал легче пуха и завис над куском гниющей плоти. Я дернулся, надеясь сбежать, – тщетно. Сила амулета, который теперь горел без остановки, надежно держала меня. Оказывается, я не очень-то и пострадал. Несколько дырок в груди от стрел, едва заметные пятна от ожогов на руках и щеках и слегка опаленные волосы, известные всему свету, – словом, все могло быть гораздо хуже, учитывая, как и где я погиб.

Амулет вспыхнул ярче прежнего, ослепляя меня. Я не видел ничего, но ощущал, как дух сжимается, готовясь влететь темно-серым огоньком в направленную на меня острую стекляшку. Какой-то миг отделял меня от того, чтобы стать одним из узников черного всадника. И тут я, ослепленный потусторонним светом и уже смирившийся с пленением, услышал знакомый голос:

– Не перестарайся. Я просил вытащить его, а не загонять в ловушку.

Демон! Тысяча демонов! Сто тысяч демонов! Призрак остановил черного всадника, и потусторонний кристалл стал угасать.

– Можешь улетать, – сказал старый друг.

Пока я все еще был скован силой амулета и не мог повернуться, чтобы увидеть призрака.

– Только не забудь оставить сармандин. Темновато тут.

Немыслимо, но всадник подчинился. Он снял с шеи кристаллик, исходящий сочным красным светом, и бросил его. Стекляшка, разбрасывая в темноте алые искорки, пролетела надо мной и скрылась из виду. А всадник молча развернул лошадь и поднялся к потолку. Ушел тем же путем, каким пришел.

– Прости, немного задержался, – зачем-то извинился призрак, медленно облетая меня. – Пришлось объяснить Дару кое-что.

В руке он держал тот самый красный кристаллик, освещающий потустороннюю тьму.

– Ты, между прочим, уже не во власти всадника.

Он был прав. Ничто не мешало мне свободно двигаться. Призрак, хитро улыбаясь, уселся в воздухе и закинул ногу на ногу. Все тот же кожаный шлем, все те же доспехи цвета ржавчины и все те же высокие черные сапоги. Ну точно как в старые добрые времена. С той лишь разницей, что ныне я – мертвец. А так: убежище – барарская темница, вон и скамья у стены стоит.

– Скажи, как Лиля? С ней все в порядке?

– Не буду скрывать, пока очень слаба. Бедняжке столько пришлось пережить. Но, думаю, Дар Лэндмильский быстро поставит ее на ноги. Он почти не отходит от ее кровати. Кроме того, хочет взять твою дочь в ученицы.

– Я буду только рад. Дар – хороший человек. С ним она будет в безопасности.

– Защита королевского целителя ей действительно не помешает, – задумчиво произнес призрак. – Теперь она – единственный Сосуд в Эленхайме.

– А Близнецы?

– Убиты во время боя у Желтых гор, – ответил он и, поглядев на мое тело, добавил: – Антимаг теперь тоже один.

– Почему? – не сразу понял я, не хотел понимать. – Кто? Кто из них?

– Буверт. Он погиб.

Иногда хорошо быть вне тела. Печальные вести воспринимаются не так остро, как у живых.

– Не понимаю. После того как я лишил мертвецов магии, с ними бы справился и ребенок. Как такое случилось?

– Некромаги.

– Но я же уничтожил ублюдков.

– Не всех. Пятеро под видом мертвецов и вместе с мертвецами шли к замку. Но когда поняли, что бой проигран, решили укрыться среди трупов, – он вздохнул. – Ты же знаешь Буверта лучше, чем я. Стоило дворянину увидеть, что его учитель попал в ловушку, как он тотчас бросился тебя спасать. Несмотря на крики агентов, первым вылетел из замка, а некромаги только этого и ждали. – Призрак с грустью покачал головой. – Маркус сказал, что они рубили его до тех пор… Дар ничего не сумел сделать.

– Жаль. Искренне жаль, – это были не пустые слова. Я действительно сожалел о гибели храброго дворянина. – Таких честных и смелых людей так не хватает Асготу. Знаешь, из него получился бы превосходный наместник, а в будущем, возможно, и… Он был прекрасным учеником. Мир его праху.

– Мир его праху, – повторил призрак тихо.

Я кувыркнулся несколько раз, наслаждаясь свободой, и подлетел к призраку.

– Совсем недавно я готов был разорвать тебя на куски, а теперь с уверенностью могу сказать, что рад встрече. И как только тебе удалось договориться с ними? – удивился я искренне. – Что, напугал их своими молниями?..

– Перестань, эти молнии не опаснее листопада. Так сказать, остатки былой силы, – грустно улыбнулся призрак. – Ты же их видел. Были бы они настоящими, выжгли бы все дотла. Когда-то действительно могли.

– Тогда как? Как ты сумел договориться с тем, с кем договориться невозможно? Тем более призраку.

– Пообещал избавить их от Бабута, если они оставят тебя в покое. Пошаливает в последнее время. Оголодал, мерзавец.

– А ты уверен, что сможешь?

– Есть идеи, – подмигнул призрак.

– Я слышал, что тварь боится чистого духа. Возможно, тебе это пригодится.

– Возможно. Но Бабут не должен тебя волновать.

– Ты так легко отвечаешь на вопросы, что меня это начинает пугать.

– Забыл, прими мои извинения.

– Извинения? Да я должен тебе ноги целовать. За спасение от черного всадника. Не понимаю, за что тебе извиняться?

– За то, что дважды пришлось тебя оживлять. Ничего не поделаешь, так обычно на мертвецов действует сила, заключенная во мне.

– Ты хотел сказать, остатки силы, – не удержался я. Лежать и слушать, как тебя замуровывают и вправду не очень-то приятно. Как ни крути, это была заслуга призрака.

– Полагаю, у тебя ко мне еще много вопросов?

– Мог бы и не уточнять.

Он потряс кристаллик, и алое пламя заметно выросло, осветив каждый угол. К моему удивлению, один из них был отдан под знакомый сундучок и посох Богарта. Странно.

– Мой сундук, – указал я в угол.

– Верно. В нем книга Фихта, твои перстни и старая корона. Им здесь самое место.

– А посох зачем?

– Будет оберегать твою плоть от тлена и паразитов, пока магия не иссякнет.

– Ясно.

Призрак грустно покивал.

– Значит, Арцису, будь он проклят, удалось…

– Если бы ты видел, какой ценой. Тысячи солдат сгорели заживо еще на подступах к Желтым горам. На месте Шамайского леса теперь сплошное пепелище. А сколько еще полегло при штурме, сколько сгинуло в пещерах некромажьего убежища! Но я предвидел такой исход.

– Знаешь, сейчас я не особо верю в предвидение. – Я покосился на собственное тело, лежащее под ногами.

– Иногда не нужно быть провидцем, чтобы понять очевидное. Например, причину, по которой Арцис тебя освободил. Достаточно было сопоставить события, что я и сделал. Проклятый Хашантар…

– При чем здесь он? – удивился я, не понимая, как поверженный в седые времена небожитель и правящий ныне Асготом король могут быть связаны. – Ну из уважения к старому мертвому другу откроешь одну из тайн и скажешь, наконец: ради каких демонов Арцис положил столько солдат? Чем так его оскорбили колдуны и некромаги?

Призрак немного помолчал. Раздумывал, старый хитрец.

– Думаю, плата за победу, – ответил он туманно.

– За какую победу?

– По-твоему, Арцис в самом деле одолел бы многотысячную и хорошо тренированную армию Канаана Второго только силой ополченцев? Не прибегая к магии? Без колдовства не обошлось.

– Ему что – помогал Хашантар?

Призрак горестно кивнул.

– Постой, хочешь сказать, небожитель возродился?

– Для нас пока, к счастью, нет. Но он ищет путь. И рано или поздно найдет.

– Опять ничего не понимаю.

– Его дух вернулся в наш мир.

– Получается, асготский король уничтожил некромагов и колдунов по велению Хашантара?

– Наверняка, – ответил призрак. – Подозреваю, они заключили такое соглашение. Хашантар помогает Арцису выиграть войну, а тот уничтожает колдунов и некромагов или клеймит их. Либо – смерть, либо – клеймо. В любом случае Хашантар побеждает. Правда, я не верю, что на этом беды Арциса закончились.

– Почему не вмешался? Почему не предупредил Арциса?

– Тогда бы я себя выдал. А Хашантар не должен знать обо мне.