Текст книги "Угрюмое гостеприимство Петербурга"

Глава 25
Сталь и кровь

В холодном взмахе блещет острие.

Довольно слов без смысла и без цели.

Вы, сударь, вижу, ищете дуэли

И вы, клянусь, получите ее!

Л. Воробьева

Как и мужественный защитник Трои, конь Агенор был силен и вынослив. Уже к вечеру Петр Андреевич настиг черную карету герцога Глостера. Молодой князь знал, что напасть на Редсвордов здесь, на русской земле, означает навлечь на себя великие беды. Однако кровь в жилах Петра Андреевича вскипела настолько сильно, что он не смог удержать в себе гнев, который бурлил в нем.

Уже более суток молодой князь не смыкал глаз, однако лютая ненависть, ярость и злость придали ему сил. Он устремил своего скакуна к черной карете Глостера и приказал кучеру остановиться.

– What happened?[82]82
  Что случилось? (англ.)


[Закрыть] – недовольным тоном спросил герцог, высовываясь из кареты. Он заметил Петра Андреевича, изрядно удивился и спросил: – Вот уж не ждал увидеть вас так скоро!

– Оставьте свои любезности, милейший, – холодно отозвался Суздальский. – Где Ричард?

– В чем дело, Петр Андреевич? – произнес Ричард, выходя из-за кареты (видимо, он вылез с другой стороны). – Я вас не узнаю.

– В чем дело? – с негодованием переспросил молодой князь. – Вы предали все, за что боролись, за что мой отец и я рисковали своим будущим, за что мы поссорились с государем и всем Петербургом. Вы отвернулись от княжны Анастасии! И вас удивляет, что я здесь делаю?

– Так вот зачем вы здесь, – расплылся в улыбке Ричард. – Вы хотите убедить меня вернуться назад и жениться на ней?

– Боюсь, князь, это невозможно, – холодно произнес герцог. – Мой сын женится на дочери лорда Мальборо, они с детства были обручены…

– А как же Анастасия?

– Милый князь, – примирительно развел руками Ричард, явно не понимая, как можно не осознавать столь элементарных вещей, – я же все подробнейшим образом объяснил в своем письме к вам. Вы его получили?

– Вы про это письмо? – уточнил Суздальский, доставая из кармана плаща письмо, прочитанное им утром. Увидев герб Глостеров, он с отвращением бросил это письмо на землю, в тот же момент Агенор опустил на надломленную печать свое могучее копыто.

– Князь, – произнес Ричард спокойно, – я не вернусь в Петербург. Не уговаривайте. Я понимаю ваше разочарование, но…

– Разочарование? – взорвался Суздальский. – Вы ничего не понимаете, сударь. Вы глупец, если думаете, что я явился сюда с тем, чтобы просить вас о чем-либо!

– Тогда зачем вы здесь? – уже сухо поинтересовался Ричард.

– Требовать сатисфакции, – сквозь зубы процедил Петр Андреевич, стягивая с левой руки перчатку.

– Вот как? – рассмеялся молодой маркиз.

– Вы трус и предатель! – прорычал Суздальский, бросая перчатку сопернику в лицо. – Где ваша шпага, маркиз? Я требую поединка немедленно!

– Петр Андреевич, это не смешно, – ледяным тоном произнес Глостер.

– Лучше вам закрыть рот, любезный, – грубо оборвал молодой князь.

– Как вы смеете? – возмутился герцог. – Я двоюродный дядя королевы Англии!

– Для меня вы в первую очередь мерзавец и предатель, как и ваш сын, – отозвался Суздальский.

– Я более не намерен терпеть этого!

– Прекрасно, – заключил Петр Андреевич. – Прикончу щенка и возьмусь за вас.

Взглядом, полным ненависти, пронзил Суздальского герцог, после чего подошел к сыну, который нашел в сундуке шпагу. Глостер склонился над ухом Ричарда и что-то ему сказал. Тот кивнул и развернулся к князю.

Петр Андреевич неспроста решил биться на шпагах. Во-первых, стрелял он скверно, а вот фехтовальщик был прекрасный. А во-вторых, в Англии еще осьмнадцатого века дуэль на пистолетах считалась кощунственным преступлением против законов чести. Стрельба была уделом низших сословий: дворяне же сходились в поединках на клинках. Суздальскому не доводилось видеть, как молодой маркиз стреляет, однако он знал, что столь консервативный родитель, как герцог Глостер, не мог не обучить сына фехтованию.

И теперь князь видел, что не ошибся: Ричард сделал несколько шагов в сторону Суздальского (который все еще сидел верхом), отбросил ножны, рассек клинком воздух и встал в позицию. Движения его были уверенными и четкими: так мог двигаться только искусный фехтовальщик. Петр Андреевич спрыгнул с Агенора, достал шпагу из ножен и слегка коснулся ее кончиком клинка противника – таков был этикет.

– До каких пор будем биться? – холодным тоном спросил Ричард.

– До смерти, – прорычал Петр Андреевич.

– Да будет так! – воскликнул Ричард и бросился в атаку.

Удар. Батман. Еще удар. Петр Андреевич парировал, контратаковал. Ричард отскочил и тут же бросился в атаку. Удар, еще удар. Батман. Переход.

Петр Андреевич нанес удар. Ричард парировал, нанес удар в ответ. Отскок.

Суздальский встал в стойку и перевел дух. Дуэль началась с довольно жаркого дебюта. В жилах молодого князя бежала кровь, сердце работало быстрее: он был готов ринуться в бой. Усталость, бессонная ночь, весь день погони – пока это не тревожило Петра Андреевича, но он знал, что скоро начнет уставать. Увидев улыбку Ричарда, он понял, что противник об этом догадался.

«Стало быть, будет меня выматывать, – решил Петр Андреевич. – Необходимо поскорей закончить поединок».

Он бросился в атаку. Укол – парирование; удар в четвертый сектор – батман; ложная атака во второй сектор и еще раз удар в четвертый сектор. Ричард парировал. Контратака. Ричард бил князю в голову. «Обман», – подумал князь, изобразил движение шпаги в батман. Атака действительно была ложной, Ричард ударил во второй сектор; князь парировал и с яростью рассек перед собой воздух – Редсворд отскочил.

«Чертушка быстро двигается», – подумал Суздальский. Ричард усмехнулся. Петр Андреевич сделал глубокий вздох, чтобы восстановить дыхание. К его удивлению, Ричард дышал ровно, словно и вовсе не бился.

«Сейчас атакует», – решил молодой князь, и сам вставая в атакующую позицию.

Маркиз, отметив это, занял оборонительную стойку.

Петр Андреевич сделал полшага вперед, вытянув клинок перед собой. Маркиз не шевелился. Еще полшага. Никакой реакции. Один правильный выпад – и он вспорет Ричарду брюхо.

«Но слишком просто, – решил Петр Андреевич. – Пытается поймать».

Князь сделал ложный выпад в живот, потом ложный выпад в шею и, наконец, атаковал слева. Двойная ложная атака князя была просчитана; Ричард парировал удар. Петр Андреевич нанес еще один – батман. Еще удар – еще батман. Еще один удар – парирование; контратака.

Князь отскочил и перевел дух. Он почувствовал, как на шее проступил пот. А Ричард по-прежнему выглядел абсолютно спокойным: ни единой капли пота, ни прерывистого дыхания, будто просто прогуливается, а не фехтует!

Маркиз внезапно атаковал. Князь парировал. Укол – парирование; удар в шею – батман; послышался лязг клинков, сходящихся друг другу к гарде.

Ричард елейно улыбнулся, Петр Андреевич не выдержал и ударил противнику гардой в зубы. Соперники одновременно отскочили в разные стороны. Ричард продолжал улыбаться, но рот у него теперь был в крови, а два верхних передних зуба торчали наружу.

Маркиз принял оборонительную стойку и тут же атаковал. Удар. Удар. Удар. Еще удар! Удары со всех сторон посыпались на Петра Андреевича, он едва успевал их парировать. Внезапный укол – отскок. Удар – батман. Удар – парирование. Удар – батман. Атака была ложной. Батман Петра Андреевича пришелся в воздух: Ричард нагнулся и как следует «взбрил» левую сторону груди противника.

Петр Андреевич отскочил. Он тяжело дышал. Из раны текла кровь. К тому же весь вспотел. Усталость начала давать о себе знать.

Он с яростью взглянул на маркиза – тот лишь пожал плечами, как бы говоря: «Случается, но это ведь дуэль».

«Ну нет, – решил Петр Андреевич, – сейчас я тебе дам почувствовать вкус стали!»

Он бросился в атаку. Удар – батман. Удар – парирование. Удар, еще один удар. Контратака – парирование; контратака оказалась ложной. Еще одна атака маркиза Редсворда – батман, да притом такой силы, что руку Ричарда отбросило далеко в сторону.

Петр Андреевич прижал острие своего клинка к горлу противника. Тот бросил оружие.

– На колени! – потребовал князь.

Ричард опустился на колени. Петр Андреевич видел ужас, застывший в этих юных глазах, смотревших в лицо хищному зверю, жаждущему отмщения. Вся былая удаль покинула Ричарда, он умоляюще посмотрел на князя и пролепетал:

– Прошу вас, Петр Андреевич…

– И такую мразь она могла любить? – задумчиво произнес Суздальский.

– Князь, я умоляю… – прохрипел Ричард, – пощадите.

– Вы не достойны пощады, – ответил Петр Андреевич.

«И что? – тут же подумал он. – Теперь мне нужно будет его казнить? Безоружного? Об этом и речи быть не может. Он повержен, побежден. Что еще может мне быть нужно?»

Но не успел Петр Андреевич опустить шпагу, как за спиной у него раздался голос герцога Глостера:

– Немедленно бросьте шпагу, князь.

– А не то что? – спросил Петр Андреевич.

Вместо ответа, он услышал щелчок взводимого пистолета.

– Вы не находите это подлым? – поинтересовался Петр Андреевич.

– Так вы же сами называли меня мерзавцем, – заметил герцог.

– Теперь я вижу, что не ошибся, – улыбнулся князь, отводя шпагу от Ричарда.

– Дуэль окончена, – произнес Глостер, когда Петр Андреевич окончательно опустил шпагу, а его сын поднялся с колен. Он опустил пистолет.

– Не совсем, – покачал головой Петр Андреевич и со всей силы ударил левой рукой в челюсть Ричарду.

Тот рухнул. Герцог снова поднял пистолет.

– Ну что, застрелите меня? – спросил Петр Андреевич злобно. – Вот так подло. Да вы не просто мерзавец – вы подлец, трус и мразь.

Он медленно пошел в сторону герцога.

– Ни шагу больше! – предупредил Глостер.

– Катитесь к черту! – ответил Петр Андреевич, не останавливаясь.

Раздался выстрел. Молодой князь сделал еще два шага и остановился. В животе у него была рана, из которой сочилась кровь.

– Каналья! – произнес Петр Андреевич и осел на землю.

Он попробовал подняться. Это почти ему удалось, однако в последний момент он все же упал.

Герцогу теперь не было до него никакого дела: он помог сыну подняться, довел его до кареты и велел кучеру гнать во весь опор в сторону границы.

Петр Андреевич лежал на спине, наблюдая, как смеркается русское небо. Ему предстояла длительная и мучительная смерть.

«Одно утешение, – подумал он, усмехнувшись, – я хотя бы сохранил честь и умру с достоинством».