Текст книги "Бесплодные земли"

Глава III
Дверь и демон

Эдди уже засыпал, как вдруг у него над ухом раздался явственный голос: Скажи ему, пусть возьмет ключ. Стоит только взять ключ, голоса умолкнут.

Он рывком сел, бешено оглядываясь по сторонам. Рядом с ним крепко спала Сюзанна. Значит, это не она.

И похоже, никто другой. Они уже восемь дней шли по лесу по «дорожке» Луча и остановились в ту ночь на дне глубокой расщелины в небольшой и закрытой со всех сторон долине. Слева бурлила лесная речка. Текла она в ту же сторону, куда держала путь наша тройка: на юго-восток. Справа местность резко шла вверх крутым склоном, густо заросшим сосной и елью. Пустынный край. Никого. Только Сюзанна, спящая рядом. И бодрствующий Роланд, сидящий на берегу лесной речки, у самой воды, кутаясь в одеяло и глядя во тьму.

Скажи ему, пусть возьмет ключ. Стоит только взять ключ, голоса умолкнут.

Эдди задумался в нерешительности, но всего лишь на мгновение. Рассудок Роланда сейчас балансировал на зыбкой грани и явно клонился не в ту сторону. И, что хуже всего, никто не знал этого лучше, чем сам Роланд. На данном этапе Эдди уже был готов ухватиться за любую – любую! – соломинку.

Он залез под импровизированную подушку из сложенной в несколько раз оленьей шкуры и достал маленький сверток. Подходя к Роланду, Эдди встревожился не на шутку: стрелок не заметил его, пока он не встал в четырех шагах от его неприкрытой спины. А ведь было такое время – и не так, между прочим, давно, – когда Роланд узнавал о том, что Эдди проснулся, еще до того, как тот успевал сесть. Просто по звуку дыхания.

Даже тогда, на морском берегу, он держался лучше, а ведь в те дни он кончался от яда этой омарообразной твари, его укусившей, угрюмо подумал Эдди.

Роланд наконец повернулся к нему. Глаза у стрелка блестели, и это был блеск усталости и боли. Но тут присутствовало еще кое-что. За блеском в глазах Роланда Эдди не видел, но чувствовал нарастающее смятение, грозившее уже наверняка обернуться безумием, если и дальше ничего не предпринимать. Сердце Эдди защемило от жалости.

– Не спится? – спросил Роланд. Он говорил очень медленно, словно через силу.

– Я вроде уже засыпал, но потом вдруг проснулся. Послушай…

– По-моему, я скоро умру. – Роланд поднял глаза на Эдди. Теперь глаза его больше не сияли. Они походили на два глубоких, темных, будто бездонных, колодца. Смотреть в эти глаза было жутко. Эдди невольно поежился, не столько даже от слов Роланда, сколько от этого странного и пустого взгляда. – И знаешь, Эдди, что я надеюсь найти там, в конце, куда сходятся все пути?

– Роланд…

– Тишину. – Роланд устало вздохнул. – Просто тишину. Этого будет достаточно. Чтобы все это… кончилось.

Он сжал кулаками виски, и Эдди подумалось вдруг: Я недавно уже это видел. Точно такой же жест. Сжатые кулаками виски. Только я видел кого-то другого. Кого? Где?

Бред какой-то. Уже месяца два он вообще никого не видел, кроме Роланда и Сюзанны. Но все равно ощущение было подлинным.

– Роланд, я тут кое-что делаю, – сказал Эдди.

Роланд кивнул. Его губы тронула призрачная улыбка.

– Я знаю. И что же? Ты уже можешь раскрыть свой секрет?

– Он тоже, наверное, как-то связан с этим ка-тетом.

Пустота в глазах Роланда тут же сменилась задумчивостью. Он внимательно поглядел на Эдди, но ничего не сказал.

– Вот смотри. – Эдди принялся разворачивать сверток.

Ни к чему хорошему это не приведет! – прорвался внезапно голос Генри. Такой громкий и явственный, что Эдди невольно сморщился. – Просто поделка дурацкая – идиотская деревяшка! Да он со смеху лопнет, когда увидит! Над тобой же и будет смеяться! Скажет: «Нет, вы поглядите только! Наш малявка чего-то там выстругал?»

– Заткнись, – буркнул Эдди себе под нос.

Стрелок в недоумении приподнял брови.

– Это я не тебе.

Роланд кивнул, как будто ни капельки не удивившись.

– Твой брат часто тебя донимает, да, Эдди?

Эдди на мгновение застыл, изумленный. Он даже про сверток забыл. А потом все-таки улыбнулся, однако улыбка вышла не слишком приятной.

– Теперь реже, чем раньше, Роланд. Спасибо, Господи, и за малые милости.

– Да, – сказал Роланд. – Слишком много их, голосов, тяжким грузом лежащих на сердце… ну да ладно, что там у тебя, Эдди? Пожалуйста, покажи.

Эдди достал ясеневый брусок. Почти законченный ключ выступал из куска деревяшки, точно женская голова – из носа древнего парусника… или рукоять меча – из каменной глыбы. Эдди и сам не знал, насколько точно удалось воспроизвести форму ключа, который явился ему в огне (и не узнает, наверное, до тех пор, пока не найдет нужный замок), но все же надеялся, что достаточно точно. Уверен Эдди был только в одном: это лучшее, что он вырезал из дерева. Пока.

– Боги всевышние, Эдди, красивая штука! – с чувством воскликнул Роланд, казалось, избавившись от обычной апатии, в последнее время его охватившей. В его голосе, прежде вялом и даже безжизненном, теперь звучали нотки глубокого, чуть удивленного уважения. Никогда раньше Эдди не слышал, чтобы Роланд говорил таким тоном. – Ты закончил уже? Похоже, что еще нет, правильно?

– Да… не совсем. – Эдди провел большим пальцем по третьей зарубке и по s-образному завитку на конце. – Нужно еще доработать вот эту впадинку и подправить чуть-чуть завиток на конце. Не знаю, откуда у меня такая уверенность, я просто знаю, что мне еще нужно сделать.

– Это и есть твой секрет. – Это был не вопрос.

– Да. Мой секрет. Знать бы еще какой.

Роланд повернул голову в сторону. Проследив за направлением его взгляда, Эдди увидел Сюзанну. При этом он испытал несказанное облегчение из-за того, что не он, а Роланд первым услышал, что Сюзанна проснулась.

– Что это вы, мальчики, припозднились? Чем занимаетесь? Сплетничаете помаленьку? – Увидев в руке у Эдди ключ, Сюзанна кивнула, довольная. – Я все думала, когда же ты все-таки соберешься нам его показать. А знаешь, мне нравится. Симпатично. Не знаю, зачем он и что с ним делать, но выглядит, черт побери, мило.

– Значит, ты и сам еще не представляешь, какую дверь он откроет? Или должен открыть? – спросил Роланд у Эдди. – Это в твой кхеф не входило?

– Нет… но он, может, на что-нибудь и сгодится, пусть даже он пока не закончен. – Эдди протянул ключ стрелку. – Я хочу, чтобы он был у тебя.

Роланд даже не шевельнулся, чтобы взять ключ. Он только внимательно посмотрел на Эдди.

– Почему?

– Потому что… ну… потому что мне, кажется, кто-то сказал, чтобы я отдал его тебе.

– Кто?

Этот твой мальчик, подумал вдруг Эдди, и как только мысль эта пришла к нему, он понял, что это правда. Твой треклятый мальчишка.

Но вслух он этого не сказал. Ему вообще не хотелось упоминать сейчас про мальчугана. Иначе Роланд мог опять съехать с катушек.

– Не знаю. Но мне кажется, стоит попробовать.

Роланд медленно протянул руку, чтобы взять ключ. Едва только он прикоснулся к нему, ключ как будто зажегся вспышкой яркого света, но лишь на долю секунды, так что Эдди не был уверен даже, что он вообще это видел. Может, это было всего лишь отражение звездного света.

Роланд сжал в руке ключ, «вырастающий» из деревяшки. Поначалу лицо его оставалось бесстрастным. Потом он вдруг нахмурился и склонил голову набок, как будто прислушиваясь.

– Что такое? – спросила Сюзанна. – Ты слышишь…

– Тс-с-с! – Растерянность на лице Роланда постепенно сменилась искренним изумлением, смешанным с восхищением. Он посмотрел на Сюзанну, потом снова на Эдди. Глаза его переполнялись, казалось, каким-то великим чувством, как кувшин, погруженный в источник, наполняется чистой водой.

– Роланд? – Эдди почему-то встревожился. – С тобой все в порядке?

Роланд что-то прошептал, но Эдди не расслышал, что именно.

Сюзанна выглядела испуганной. Она в отчаянии посмотрела на Эдди, как будто спрашивая: Что ты с ним сделал?

Эдди взял ее за руки.

– Все, по-моему, нормально.

Роланд так крепко сжал в кулаке деревянный ключ, что на мгновение Эдди даже испугался, как бы стрелок его не сломал, но дерево было крепким, а ключ Эдди вырезал толстым. Стрелок тяжело вздохнул; кадык его приподнялся и беспомощно опустился, как будто он силился что-то сказать и не мог. А потом Роланд вдруг запрокинул голову и выкрикнул в небеса чистым и сильным голосом:

– ИХ БОЛЬШЕ НЕТ! ГОЛОСОВ! ИХ НЕТ!

Он опять повернулся к ним, и тут Эдди увидел такое, чего он не рассчитывал увидеть за всю свою жизнь, даже если б она растянулась на тысячу лет.

Роланд из Гилеада плакал.

Этой ночью, впервые за долгие месяцы, стрелок спал крепко и без сновидений – спал, зажав в руке деревянный ключ, который еще надо было закончить.

А там, в другом мире, но под сенью того же ка-тета, Джейку Чеймберзу снился сон – самый яркий и самый живой из всех когда-либо ему снившихся.

Он шел по древнему лесу, пробираясь сквозь непролазные заросли – сквозь мертвую зону поваленных деревьев и колючих кустов, что так и цеплялись ему за штанины и норовили сорвать с ног кроссовки. Потом он выбрался к редкой рощице молодых деревьев (ольхи, как ему показалось, или, быть может, бука… в конце концов он был городским мальчиком и плохо разбирался в деревьях; наверняка же знал только одно: на одних растут листья, а на других – иголки) и обнаружил тропинку. Зашагал по ней, чуть ускорив шаги. Впереди виднелась какая-то поляна.

Но еще до поляны Джейк остановился, заметив справа камень, похожий на указатель. Он даже сошел с тропы, чтобы получше его рассмотреть. На камне были выдолблены буквы, но они давным-давно стерлись, так что их уже невозможно было разобрать. В конце концов Джейк закрыл глаза (раньше он никогда так в снах не делал) и принялся водить пальцами по буквам, точно слепой, читающий азбуку Брайля. В темноте, перед закрытыми веками, буквы выстроились в предложение, загоревшееся голубым светом:

ЗНАЙ, ПУТНИК,

ДАЛЬШЕ – СРЕДИННЫЙ МИР.

Джейк, спящий в своей постели, подтянул колени к груди. Рука, сжимавшая ключ, лежала сейчас под подушкой, и там она сжалась крепче.

Срединный мир, подумалось Джейку во сне. Ну конечно. Сент-Луис и Топика, Страна Оз и Всемирная выставка. И Чарли Чу-чу.

Там, во сне, он открыл глаза и зашагал к поляне, маячившей за деревьями. Она была вымощена старым потрескавшимся асфальтом. В самом центре ее желтел блеклый круг, очерченный когда-то яркой краской. Джейк понял, что это баскетбольная площадка, до того еще, как заметил другого мальчика. Он стоял в самом дальнем ее конце, у штрафного круга, и упорно бросал в корзину пыльный старый мяч фирмы «Уилсон». Мяч всякий раз попадал точно в кольцо, на котором не было сетки. Кольцо крепилось к некой странной конструкции, похожей на закрытую на ночь будку у входа в подземку. Ее дверь пересекали косые полосы. Желтые попеременно с черными. Из-за будки – или, может быть, из-под нее – доносился размеренный гул каких-то мощных механизмов. Этот звук почему-то встревожил Джейка. Даже напугал.

Не наступи на роботов, – выкрикнул, не оборачиваясь, мальчишка, кидающий мяч. – Они, по-моему, все дохлые, но на твоем месте я бы не стал рисковать.

Джейк огляделся вокруг и увидел разбросанные по всей площадке обломки странных механизмов. Один походил на крысу, другой – на летучую мышь. А почти у него под ногами валялась ржавая механическая змея, разломанная на две части.

Ты – это, СЛУЧАЙНО, не я? – спросил Джейк, сделав еще один шаг по направлению к мальчику с мячом «Уилсон», но прежде чем тот обернулся к нему, Джейк уже понял, что это не так. Мальчик был выше его и крупнее. И старше. Лет тринадцати как минимум. Волосы у него были темнее, а когда он поглядел на Джейка, тот увидел, что глаза у мальчишки ореховые. У Джейка же были голубые глаза.

А ты сам как думаешь? – спросил незнакомый мальчишка и, ударив мячом о землю, передал пас Джейку.

Нет. Нет, конечно, – выдавил Джейк извиняющимся тоном. – Просто в последние три недели со мной творится что-то странное. Меня как будто надвое раздирает. – Он пристукнул мячом об асфальт и швырнул его в корзину почти с середины поля. Мяч описал в воздухе высокую дугу и бесшумно упал, пролетев через кольцо. Джейк был в восторге… но вместе с тем он боялся. И он даже понял, чего боится: того, что может сказать ему этот странный чужой мальчишка.

Я знаю, – сказал странный мальчик. – Трудное времечко ты пережил, а? – На нем были вылинявшие хлопчатобумажные шорты в полоску и желтая футболка с надписью: В СРЕДИННОМ МИРЕ НЕ ЗНАЮТ СКУКИ. Повязанный на лбу зеленый платок не позволял челке падать на глаза. – И перед тем как все образуется, сначала станет еще хуже.

Что это за место? Куда я попал? – спросил Джейк. – И кто ты?

Это Врата Медведя… но и Бруклин одновременно.

Такой ответ, казалось бы, не имел смысла, и все-таки смысл в нем был. Джейк даже напомнил себе, что так всегда и бывает в снах, вот только сон этот был очень странным. Он не был похож на сон.

А кто я такой, это не важно, – сказал незнакомый мальчишка и бросил мяч через плечо, не глядя. Мяч взлетел высоко в воздух и попал точно в кольцо. – Я просто должен тебя проводить, вот и все. Я тебя отведу туда, куда тебе нужно прийти, покажу тебе то, что тебе нужно увидеть, но тебе надо будет вести себя осторожно, потому что я сделаю вид, будто мы незнакомы. Но если поблизости есть незнакомые люди, Генри обычно психует. А когда он психует, к нему лучше не подходить. К тому же он тебя старше. Сильнее.

Кто это – Генри?

Не важно. Просто ты постарайся, чтобы он тебя не заметил. Тебе нужно только идти за нами… и не терять нас из виду. А потом, когда мы уйдем…

Мальчик внимательно посмотрел на Джейка. В глазах его жалость мешалась со страхом. Внезапно Джейк осознал, что мальчишка как будто тает… сквозь желтую его футболку уже начинали проглядывать черные с желтым полоски на двери будки.

А как я тебя найду? – Джейк вдруг испугался, что этот мальчишка исчезнет – растает, – не успев рассказать ему все, что ему нужно знать.

Без проблем, – отозвался тот. Голос его прозвучал точно похожее на колокольный звон, странное эхо. – Садись в подземку и поезжай до Бруклина. Там ты меня и найдешь.

Нет, не найду! – в панике выкрикнул Джейк. – Бруклин большой! Там столько людей живет… сто тысяч, наверное!

Теперь незнакомый мальчишка превратился в туманный, призрачный силуэт. Только ореховые его глаза не исчезли. Они остались, как улыбка Чеширского кота в «Алисе». Они смотрели на Джейка с сочувствием и тревогой. Без проблем, – повторил он. – Ключ ты нашел. Розу тоже. Точно так же найдешь и меня. Сегодня, Джейк, после обеда. Часа в три. Да, в три часа – в самый раз. Только тебе нужно действовать осторожно и быстро. – Он замолчал на мгновение, призрачный мальчик со стареньким баскетбольным мячом, что лежал у прозрачной его ноги. – Мне уже пора… было приятно с тобой познакомиться. Похоже, ты парень что надо, не зря же он любит тебя. Однако опасность еще существует. Будь осторожен… и действуй быстро.

Подожди! – крикнул Джейк и бросился через площадку к исчезающему мальчишке. На бегу он споткнулся об одного из разломанных роботов. О того, что был похож на игрушечный детский трактор. Не устояв на ногах, Джейк упал на колени, разодрав штаны. Не обращая внимания на жгучую боль, он продолжал кричать: Подожди! Ты мне не все еще рассказал! Ты должен мне много чего рассказать! Объяснить, почему это все происходит! И почему – со мной?!

Из-за Луча, – отозвался мальчишка, который теперь превратился лишь в пару парящих в пространстве глаз. – И еще из-за Башни. В конечном итоге все служит ей, Темной Башне, даже Лучи. Думаешь, ты какой-то особенный? Думаешь, ты отличаешься чем-то?

Джейк рывком вскочил на ноги.

А его я найду, стрелка?

Я не знаю, – ответил мальчик. Теперь голос его звучал словно издалека, за тысячу миль отсюда. – Я знаю только одно: ты должен попробовать. Тут, если честно, выбора у тебя нет.

Мальчишка исчез. Баскетбольная площадка посреди дикого леса теперь опустела. Все затихло, остался лишь гул механизмов под будкой, но Джейку не нравился этот звук. Что-то в нем было не то, и Джейку вдруг почему-то подумалось, что неполадки и сбои этого механизма как-то воздействуют и на розу. Или, может быть, наоборот. Все здесь взаимосвязано, странным образом сплетено воедино.

Он поднял с асфальта старый потертый мяч и бросил его в корзину. Мяч попал точно в кольцо… и пропал.

Река, – выдохнул напоследок голос незнакомого мальчика. Голос легкий, как дуновение ветерка. Голос, идущий словно бы ниоткуда и отовсюду. – Ответ на загадку: река.

Джейк проснулся с первым молочным лучом рассвета, но встал не сразу, а лежал в постели, глядя в потолок. Он думал о том мужчине в «Манхэттенском ресторане для ума», Эроне Дипно, который шатался по Бликер-стрит еще тогда, когда Боб Дилан только выучился извлекать верхнюю ноту соль из своей старой гитары. Эрон Дипно загадал Джейку загадку.

 
Нету ног, но на месте она не стоит,
Ложе есть, но она не спит,
Не котел, но бурлит,
Не гроза, но гремит,
Нету рта, но она никогда не молчит.
 

Теперь он знал ответ. Река. У реки нет ног, но она не стоит на месте, у реки есть ложе, она бурлит и гремит, стало быть, никогда не молчит. Ответ подсказал ему мальчик из сна.

И тут Джейк вдруг вспомнил еще кое-что из того, что говорил ему Эрон Дипно: Это лишь половина ответа. Загадка Самсона двойная, мой юный друг.

Джейк посмотрел на часы у кровати. Двадцать минут седьмого. Пора вставать, если он собирается выйти из дома до того, как проснутся родители. На сегодня школа отменяется; Джейк подумал, что, будь его воля, он бы вообще отменил ее, может быть, навсегда.

Отбросив в сторону одеяло, Джейк опустил ноги на пол и вдруг увидел, что у него оцарапаны обе коленки. Причем царапины свежие. Вчера, когда он упал, поскользнувшись на кирпичах, он ушибся левым боком, а потом еще стукнулся головой о кирпич, когда хлопнулся в обморок возле розы, но на колени он точно не падал.

– Это случилось во сне, – прошептал Джейк вслух и, как ни странно, не удивился. Он принялся быстренько одеваться.

Из самого дальнего угла шкафа, из-под груды старых кроссовок без шнурков и кипы комиксов про Человека-паука, Джейк извлек свой старенький ранец, с которым ходил еще в начальную школу. Лучше, наверное, сразу отбросить коньки, чем заявиться в школу Пайпера с ранцем – так – фи – примитивно и так по-плебейски, мой дорогой, – и как только Джейк взял его в руки, на него вдруг накатила волна ностальгии по тем, былым, временам, когда жизнь казалась такой простой.

Он сунул в ранец чистую рубашку, чистую пару джинсов, смену белья, несколько пар носков. Потом уложил еще «Чарли Чу-чу» и «Загадки». Прежде чем сунуться в шкаф, Джейк положил ключ на стол, и голоса тут же вернулись обратно, однако звучали они приглушенно, словно издалека. К тому же он твердо знал, что теперь в его силах прогнать их снова, стоит только взять ключ. Поэтому нечего было тревожиться.

Ну вот. Кажется, все, – сказал он себе, глядя в ранец. Даже с книгами места осталось достаточно. – Что еще?

Вроде бы ничего… но тут он вдруг понял, что едва не забыл одну вещь.

В кабинете отца пахло дымом от сигарет и отдавало душком честолюбия.

Надо всем тут царил исполинских размеров письменный стол из тикового дерева. Прямо напротив него на стене, которая в кабинетах обычно отводится под книжные полки, располагались три телеэкрана «Мицубиси». Каждый из них был настроен на один из трех конкурирующих каналов, и по ночам, когда отец поздно засиживался у себя, они выдавали все «новейшие достижения противника», но чисто зрительно – звук отец выключал.

Шторы были задернуты, и Джейку пришлось включить настольную лампу. Он страшно нервничал. Еще бы – без спросу вломиться к отцу в кабинет! Если бы папа проснулся сейчас и застал его здесь (а такое не исключено; независимо от того, как Элмер Чеймберз поздно ложился и сколько пил накануне, он всегда спал очень чутко и вставал спозаранку), он бы здорово распсиховался. Что значительно осложнило бы Джейку задачу: незаметно уйти из дому. И это, как говорится, были бы только цветочки. Чем он быстрее уберется отсюда, тем лучше.

Ящик стола оказался заперт, но Джейк знал, где хранится ключ. Отец и не делал из этого тайны. Джейк выудил ключ из-под книги записей, открыл третий ящик и, просунув руку между папок, нащупал холодный металл.

В коридоре скрипнула половица. Джейк застыл. Прошло несколько секунд, но скрип больше не повторился. Джейк вытащил пистолет, который папа держал у себя для «домашней обороны», – автоматический «ругер» 44-го калибра. В тот день, когда папа купил пистолет, он его с гордостью продемонстрировал Джейку – это было два года назад. При этом папа остался глух к истерическим просьбам жены убрать «эту штуку» подальше, пока никто не пострадал.

На боку пистолета Джейк нашел кнопку, освобождающую зажим обоймы. С тихим щелчком, который в погруженной в молчание квартире прозвучал оглушительным грохотом, она выпала прямо ему на ладонь. Джейк опять с опаской оглянулся на дверь, а потом принялся изучать обойму. Заряжена полностью. Он собрался было вставить ее обратно, но передумал. Одно дело – держать заряженный пистолет в закрытом ящике стола, совсем другое – разгуливать с ним по Нью-Йорку.

Он уложил пистолет на самое дно ранца, снова залез в третий ящик и вытащил из-за папок полупустую коробку с патронами. Джейк вспомнил, что одно время отец упражнялся в стрельбе в тире полицейского участка на Первой авеню, но потом потерял к этому интерес.

Снова скрипнула половица. Надо бы убираться отсюда немедленно – от греха подальше.

Но, пересилив себя, Джейк вынул из ранца рубашку, расстелил ее на отцовском столе и завернул в нее и обойму, и коробку с патронами. Потом уложил этот сверток в рюкзак и закрыл рюкзак на замок. Он собрался уже уходить, как вдруг его взгляд случайно задержался на небольшой стопке почтовой бумаги рядом с корзинкой для исходящей/входящей документации. Поверх стопки лежали зеркальные солнечные очки, папины любимые. Джейк взял лист бумаги, потом, немного подумав, забрал и очки. Положил их в нагрудный карман, вынул тонкую «золотую» ручку из подставки письменного прибора и написал сразу под шапкой на фирменном бланке: Дорогие папа и мама.

Тут он остановился и, нахмурившись, уставился на обращение. Хорошо, а что дальше? Что он, собственно, собирается им сообщить? Что он их любит? Это правда, но этого мало – из этой, пусть главной, истины торчит много других, не таких приятных, точно стальные спицы, воткнутые в клубок. Что он будет по ним скучать? Он и сам не знал, правда это или нет, и это было ужасно. Что он очень надеется, что они будут скучать по нему?

Внезапно он понял, в чем суть проблемы. Если бы он собирался уйти только на день, на сегодня, он бы нашелся что написать. Но Джейк был почти уверен: это будет не день, не неделя, не месяц и даже не три летних месяца школьных каникул. Он вдруг понял, что на этот раз, стоит ему только выйти из этой квартиры, он больше уже никогда не вернется сюда.

Он хотел уже скомкать листок бумаги, но потом все-таки передумал и написал: Пожалуйста, поберегите себя, ваш любящий Дж. Вышло, конечно, коряво, но это хотя бы что-то.

Вот и славно. А теперь хватит уже испытывать судьбу – пора сваливать.

Так он и сделал.

В квартире царила едва ли не мертвая тишина. Джейк на цыпочках перебрался через гостиную, напряженно прислушиваясь. Но услышал он только дыхание спящих родителей: тихое – мамы, легонько сопящей во сне, и звучные носовые рулады отца, каждый вдох которого завершался высоким и тонким присвистом. Когда Джейк вышел в прихожую, на кухне включился холодильник. Джейк на мгновение замер на месте, сердце бешено заколотилось в груди. В следующий миг он уже был у двери. Стараясь по возможности не шуметь, Джейк отпер дверь и, выйдя за порог, тихонько прикрыл ее за собой.

Легонько щелкнул замок. Как только это произошло, у Джейка как будто камень с души упал, вдруг его охватило предвкушение чего-то важного. Он не знал, что его ждет впереди. У него были причины предполагать, что это будет опасное приключение, но ему было всего-то одиннадцать лет, и он не умел еще сдерживать свой восторг. Перед ним лежал дальний путь – тайный путь в глубину неизвестной страны. Ему откроются многие секреты, если только он сможет понять их… и если ему повезет. Он вышел из дома в лучах рассвета, и впереди его ждали невероятные приключения.

Если я выстою и буду искренним, я опять увижу розу, – сказал он себе, вызывая лифт. – Я это знаю… и еще я увижу его.

От одной только мысли он преисполнился пылом и рвением, граничащими с настоящим экстазом.

Три минуты спустя Джейк вышел из-под козырька, нависающего над подъездом дома, в котором он прожил всю жизнь. Помедлив мгновение, он повернул налево. Выбор его не казался случайным, да он и не был таким. На юго-восток, вдоль «дорожки» Луча, шагал Джейк, возобновивший свой прерванный поиск Темной Башни.