Текст книги "«Жизнь моя, иль ты приснилась мне…»"

38

– Мам, не злись. Относись к этому, как к приключению. Ну, скажи на милость, когда еще тебе удастся порыться в чужой сумочке?

– Это не смешно, и даже не забавно. Если бы это предложил не Марк, я бы его послала подальше.

– А ты умеешь?

– Не волнуйся за меня, я умею постоять за себя.

Ольга была сердита, что её подталкивают совершать поступки, не совместимые с её моралью. Она всегда считала, что принцип «не делай другим того, чего не хочешь получить», очень справедлив. Да и потом, как объяснить дочери, что за все в жизни приходиться расплачиваться, в том числе за сомнительные «добрые» дела.

Анютка разговаривала с матерью, прикрыв нижнюю часть лица раскрытым журналом, глазами же неотрывно следила за Эльвирой и приближающимся к ней Марком.

Стыковка. Сначала она улыбалась ему, потом, когда он начал тихо говорить, наклонившись почти к самому её уху, Эльвира скисла, и улыбка превратилась в жалкую гримасу. Ей не хотелось идти, но в его лице был такой величественный холод, что она, ничего не ответив, поднялась и направилась за ним.

Наблюдавшая за всем Аня ерзала, как на иголках, вплоть до того момента, когда рука Марка задернула серую занавесочку. Посмотрев на мать, она поняла, что помощи ей ждать неоткуда, и придется брать все на себя. Последний раз окинув салон самолета, Аня отметила, что Лариса Петровна с сыном по-прежнему спят, что всего три лампочки горят над читающими пассажирами, и те вдалеке. Глубоко вздохнув и откинув последние сомнения, Аня поднялась и двинулась по проходу.

От опасности зрение и слух обострились до крайности, сквозь гул самолета проступили шорохи, край глаза то и дело ухватывал обрывки движения. Но стоило замереть и все затихало. Невидимые враги прятались в своих укромных уголках страха. Сердце как мощнейшая машина, работало с перегрузкой, сокращалось с диким шумом, толкало и засасывало, пропуская сквозь себя возросшее напряжение.

Ане очень захотелось повернуть обратно, когда она увидела, что пожилой мужчина, сидевший через проход от Эльвириного места, не спит и не читает, а лежит с открытыми глазами. Но она знала, что мама зорко следит за ней, сквозь щели между кресел и не поймет её малодушия. Дело в том, что Ольга всегда говорила детям: совершая заведомо дурной поступок, никогда нельзя надеяться, что это останется в секрете, поэтому для гадостей нужно мужество.

Анюта сделала два последних шажка. Увидев потертую сумку Эльвиры, она взяла её и с улыбкой развернулась в обратную сторону. Мужчина пристально смотрел на нее, тогда она открыла сумку и стала рыться в ней. Аня не отрывая глаз от недр сумки, но уже по дороге почувствовала, как мужчина потерял к ней интерес, видимо, он нашел для себя объяснение её поведению и успокоился. На деревянных ногах, которые казались не гнущимися, Аня причалила к своему креслу и рухнула в него, как подкошенная.

Мать, улыбаясь, смотрела на нее, но молчала, знала, никакой критики не надо, она сама все понимает. Аня высыпала нехитрый скарб себе на колени и почти сразу нашла потрепанный спичечный коробок. Открыв его, как и ожидалось, увидела зеленую труху, очень похожую на приправу для пиццы. Быстренько Аня стала запихивать обратно все остальное.

Все это время безучастно наблюдавшая за дочерью, Ольга взяла в руки паспорт Эльвиры и зачем-то открыла. Среди розовых страниц была проложена старая фотография, когда-то порванная на мелкие кусочки и склеенная воедино с помощью скотча. На ней был заснят Александр, молодой, довольный жизнью с маленькой Сонечкой на руках.

В свое время Ольга тоже расправилась с большинством фотографий Александра, поэтому ей было понятно чувство, двигавшее Эльвирой в момент попытки уничтожить память о прошлом. Видимо, в отличие от Ольги, она не склонна все сразу доводить до конца, иначе ей не из чего было склеить это фото.

Бедный Александр, сколько раз его расчленяли, рвали на куски и возможно выбрасывали. Сколько раз его имя звучало по соседству с ругательствами и проклятьями, чего же удивляться, что сегодня его жизнь распадается на части.

А Эльвира? Что хорошего она сумела нажить за свою жизнь, кроме этой фотографии? Дочери выросли без её помощи, знать её не хотят, семьи нет, дома нет, профессии нет…

Время неумолимо тикало, надо было возвращать сумку. Аня умоляюще посмотрела на мать, Ольга протянула ей эту последнюю вещицу и очень спокойно сказала:

– Каждый может ошибаться, никто от этого не застрахован. Мы не имеем права судить её. Если мы это делаем, мы ничем не лучше… В конце концов, каждый имеет право гробить свое здоровье и воевать со своими страхами по своему. Верни все на место… пожалуйста. Ты об этом не пожалеешь.

Аня с каким-то облегчением сделала, как просила её мать и понесла сумку на место. В тот момент, когда она приблизилась к месту назначения, серая занавесочка колыхнулась и выплюнула растревоженную Эльвиру, прожигательницу жизни. Тут она застыла, увидев Аню с её сумкой в руках, немая сцена.

В лице Эли созрело понимание ситуации, и она готова была выплеснуть свою злость. За спиной, маяча, вырос раскрасневшийся от чтения нотаций Марк, он встревожено посмотрел на Аню. Уже слышались невидимые разряды статического электричества, в воздухе пахло грозой.

Все были готовы к действиям, но не знали, кто начнет первым. Мужчина по соседству с Элиным креслом, почувствовал театральную завязку и поднял кресло вертикально, чтобы чего– нибудь не упустить. Тут Аня подошла к Эльвире вплотную и с примиряющей, как ей казалось, улыбкой сунула ей в руки сумку.

– Скажи спасибо. Мне пришлось караулить твою сумку, растяпа. Посмотри, ничего не пропало, а то кое-кто подбирался к твоим сокровищам…

Снизив голос до шепота, Аня выразительно зыркнула в сторону любопытного соседа, тот почувствовал засаду и скрылся за развернутой газетой. Эльвира, растерявшись от уверенности Ани, стояла, прижав злосчастную сумку к животу и молчала. Она чувствовала, что попала в западню, но совершенно не понимала, кто в данном случае охотник, кто случайный прохожий и где находится приманка.

Обычно, попав впросак или находясь в опасности, Эльвира нападала и, как правило, пробивала любую преграду, но сейчас она была дезориентирована. Никто не собирался прояснять перед ней ситуацию и выкладывать своих истинных намерений, все молча разбрелись по своим местам.

Дойдя до своего места, Анюта поняла, почему она не видела маминых глаз, Ольга, склонившись к коленям так, чтобы не видела Эля, давилась от раздиравшего её хохота. Аня, чувствовавшая на себе внимательный взгляд Эльвиры, пыталась удержать маску вплоть до того, как закрыла лицо журналом и тоже прыснула. Ей было хорошо оттого, что она не совершила неприятного деяния, пусть и благого, и сумела с изобретательностью выпутаться из щекотливой ситуации. Ольга вполголоса выразила свое одобрение:

– Умница.

А Эльвира все стояла в проходе, переводя взгляд с Ани на своего соседа, с него на Марка и обратно.

39

Вера думала об Александре, несмотря на то, что он сидел напротив, она думала о нем, как о чем-то отвлеченном, как об удивительном явлении матушки природы. И действительно, он обладал удивительным качеством. Он умел завоевывать любое пространство, в котором появлялся, он проникал в него и воцарялся там. Он подчинял людей своим целям.

Александр ввалился в этот дом гостем из прошлого и принес с собой свои болячки, о которых сейчас рассказывал, свои проблемы и неудачи, заполнил собой все вокруг своей жизнью. Всего час назад Вера с трудом могла вспомнить его лицо, а сейчас он уже всецело овладел её мыслями и помыслами, наполнил собою их дом и уже казалось немыслимым, как они столько лет жили без всего этого.

У Веры появилось желание во что бы то ни стало помочь Александру, при чем это желание не было спокойным и осознанным, оно проникло в мозг огибая сознание и заполнило собою все пространство. Здесь не учитывались ничьи интересы, не важны пути достижения и средства, главное – Александр. Это уже было когда-то…

Если бы сегодня Вера не имела столь крепкие тылы, она, пожалуй, готова была «БЫ» броситься на борьбу с врагами Александра, но… стукнула входная дверь, очень вовремя, и путающий сознание туман рассеялся. Александр замолчал, виновато потупившись, как будто застигнутый на месте преступления. В комнату вбежал Снежок, внеся с собой запах холодной свежести. Он посмотрел на Веру, как бы проверяя, не причинил ли ей неприятности этот чужак, на его шерсти россыпью бриллиантов переливался не растаявший снег. Получив понимающую улыбку хозяйки, Снежок по хозяйски стоя посередине комнаты, отряхнулся и улегся на свой коврик.

Вера и Александр уже не смотрели в лицо друг друга, в комнате повисла пауза, отмечавшая окончание разговора по душам и начало официальной части. Вера прислушивалась, ну, где же Игорь, говорила её напряженная поза. Издалека раздались четкие и неспешные шаги человека, который хочет, чтобы его услышали, дабы не попасть в неловкое положение. Подойдя к порогу комнаты, Игорь Михайлович остановился и заглянул внутрь.

– Все готово. – Сказал он, обращаясь к жене.

– Хорошо. Алекс, Игорь натопил баню, ты можешь попариться один или с ним, как захочешь. Парная у нас хорошая.

– Мне надо ехать. Завтра у меня самолет, – устало проговорил Александр.

– Куда ты поедешь, почти ночь на дворе, оставайся. Не думай, ты нам не в тягость.

Алекс посмотрел на Игоря Михайловича, тот изобразил на лице ободряющую улыбку. Александр согласно кивнул.

– Мы с Игорем хотели еще кое-что тебе предложить… У него много знакомых в нашей медицине, его отец был профессором нейрохирургом. Мы хотим предложить тебе устроить консультацию по твоей болячке. Что скажешь на это?

Алексу хотелось сказать, что его задевает это «мы», которым она демонстрирует свою принадлежность этому мужчине. Ему хотелось сказать, что их жалость унизительна и ему ничего от них не нужно. Ему хотелось сказать, что он не уверен в том, что он хочет жить. Еще ему хотелось послать все к черту и вернуться в свое карамельное небытие. Но он ничего этого не сказал.

– Я может и разгильдяй, но ты же знаешь, все, что касается здоровья, делает меня дотошным до мелочей. Я консультировался у светил Европы и Америки, поэтому никакая консультация меня не спасет. Чудес на свете не бывает.

– Мы вовсе не призываем тебя верить в чудо, здесь нечто другое. Медицина в цивилизованных странах очень зависима от законов, от всяких правил и разрешений. А в нашей стране медики творят все, что заблагорассудится, у нас не ждут клинических испытаний лекарств и делают рискованные операции. Наша медицина парадоксальна, как и наша жизнь, здесь можно умереть от насморка и вылечиться от неизлечимого недуга, шансы практически равны. Я бы на твоем месте подумала, если, конечно, ты решил бороться… мне даже в голову не приходила мысль, что ты способен капитулировать.

– А что, собственно, Вы теряете?

Игорь Михайлович, как обычно, был немногословен, но именно ему всегда удавалось подкинуть неопровержимый аргумент в пользу дела. Александр думал и понимал, что ему надо время для подобных решений.

– Завтра я должен лететь, консультацию можно сделать в другое время или нет?

– В общем, да. Лучше не затягивать, кто знает… В любом случае сообщи нам свое решение.

– Обязательно. В течение недели.

40

Маленький самолетик неведомых кровей перевез путешественников из столицы в провинцию, где находился дом Александра. При приземлении из щелей в салон клубами повалила дорожная пыль, хорошо заметная в лучах рыжего закатного солнца. Усталым пассажирам не хотелось думать о величине щелей в корпусе самолета, в конце концов, они добрались, и на том спасибо.

После долгого перелета, мало съедобной еды, ожидания в чужеземном аэропорту и, наконец, сорокаминутного полета на трясущемся кукурузнике, блестящая компания порастеряла свою спесь. Они как-то помялись, потерлись и утихли, напоминая свиту свергнутого короля. Лица женщин потеряли яркие краски, проступила усталость. Взбитая прическа Ларисы Петровны немного завалилась на правый бок, напоминая именитую башню. Ольга вовремя избавилась от всех следов косметики, сразу после того, как её очертания расплылись после недолгого сна. Даже у самой юной особы – Ани, залегли глубокие тени, она не сомкнула глаз, боялась хоть что-то пропустить. Эльвира успела наложить ядовито красный тон на губы, но это лишь придало её помятому лицу вид опасной ловушки.

Всю вторую половину пути мужчины консолидировались между собой. Они взяли на себя заботы о бумагах, багаже, было заметно, насколько им проще друг с другом. Вот и сейчас Марк первым поднялся с кресла и обратился к Валентину:

– Надо найти ожидающую нас машину.

Валентин с готовностью поднялся, мать с укором посмотрела на своего взрослого сына, но у нее не осталось запала затевать ссору. Сын явно тяготился материнским давлением и норовил улизнуть из-под опеки.

Сойдя по шаткому трапу, стайка российских женщин решила не удаляться от самолета, тем более, на сколько хватало глаз не наблюдалось не одного приметного здания, к которому стоило направиться.

Двое, видимо местных крестьян, уж больно они были мелки, сухи и темнокожи, с лицами, как вяленая хурма, быстро стали удаляться в сторону каких-то сараюшек. Потом вместе с экипажем в том же направлении удалился еще один пассажир, спортивно одетый европеец, который вынимал мозг пилотам на чудовищной смеси английского и испанского языка.

Женщины беспомощно озирались, вокруг не было ни души. Где-то вдали мелькали фигуры муравьиных размеров. Лариса Петровна с Эльвирой выкурили уже по две сигареты и явно не знали куда себя девать. Пришлось расслабиться.

Вокруг жухлая бурая растительность покрывала землю, говоря о том, что здесь тоже бывает зима, вот такая. Дул сильный ветер, поначалу казавшийся теплым, но после десяти минут постоянного натиска уши начинали ныть, как от простуды, их хотелось защитить. После равнинной столицы, где все расслабились от почти летней погоды, здесь чувствовалось дыхание гор, тени были холодными как погреб.

Женщины потихоньку осматривались, Ольга повязала на голову косынку, Аня натянула капюшон, остальные завидовали. Правда, Лариса Петровна тоже попыталась спрятать свою высокую прическу под цветастой шалью, махнув рукой на красоту, но от не было мало толку, в ней было больше дырок, чем цветов. Эльвира уселась на ступени забытого трапа, за ней последовала Лариса Петровна, там они были немного укрыты от ветра. Тогда Ольга с Аней бросили на землю свои сумки и уселись на толстые глянцевые журналы, которые наконец-то использовали по назначению.

Между собой почти не разговаривали, лишь отдельные фразы и то по надобности, Эльвира начала разговор ни к кому конкретно не обращаясь:

– Представляете себе фишку. Вот мы тут сидим, а за нами никто не приедет, и вообще нас никто не вызывал, а? Может, это такая афера заманить нас сюда…

– Какая выгода этим мифическим разбойникам, например, от твоей персоны? Овладеть твоим горячим телом или твоими несметными богатствами?

Ольге тоже не нравилось сидеть на летном поле, но ее беспокоило другое, как бы не случилось чего с Александром.

– Нет, я серьезно. Представляете, какая-нибудь террористическая организация решила нас взять в заложники… а может, Александр у них как Бен Ладен.

– Точно. Эля, ну ты гигант мысли. А взяли именно нас для того, чтобы коварный Александр мог избавиться от комплексов и отомстить за свою несчастную юность. Интересно, а какие требования они выдвинут и кому?

В этой фантазии пока участвовали лишь двое Эльвира, начавшая эту игру и Аня – её подхватившая.

– Кому? Да нашему президенту, кому же еще? Хотя, конечно, твой отец, Анечка, мог бы отвалить кучу денег за своих женщин, на закупку оружия, но не будем мелочиться.

– Какие глупости. Наш папочка сам гангстер хоть куда. Если надо, он ради своих женщин может и войну объявить.

– Анютка, не мели чепухи. Честное слово, ты уже взрослая, а ведешь себя как…

– Значит, все вы считаете, что никто ничего не может замыслить, а у меня дурное предчувствие. Посмотрим…

– Эля, действительно, не мели чепухи. Хотя мне очень не нравиться, что все нас бросили. Валя хотя бы мог вернуться, я волнуюсь.

Ларису Петровну спутницы впервые увидели как весьма немолодую встревоженную женщину, еще более трогательную из– за своего усталого, потрепанного вида и нелепой прически. Ольга дрогнула.

– Вы знаете наизусть номер его мобильного телефона? Хотите, я дам Вам позвонить?

– У него нет роуминга, но все равно спасибо.

– Хм-м… Я только сейчас сообразила, что могу позвонить Марку…

– Мам. Уже не надо. Похоже, к нам едет машина.

Нельзя сказать, что машину, двигавшуюся к ним, никто не заметил, наоборот. Все наблюдали, но думали каждый о своем. В результате средней величины микроавтобус прокрался незамеченным половину пути, когда его обнаружили.

41

Мельчайшие частицы влаги покрывали стекло, постепенно капельки росли, иногда сливались с соседними. Они вырастали до какой-то критической массы и стремительными ручейками сбегали вниз по стеклу.

Александр стоял у прозрачной стены и смотрел в серую даль, туда, где обрывалась дорога из сигнальных огней, даже не обрывалась, а просто растворялась в серой мгле. Эдакий световой пунктир, ведущий в никуда. Это уже когда-то было и это не дежавю.

Когда-то в такой же сумрачный день и с таким же смятением внутри Александр отправлялся в свое далекое путешествие. Было очень странным испытывать давнишние чувства.

«Опять потеплело. Вчера была зима, сегодня – межсезонье. Даже в погоде здесь нет стабильности, что удивляться, что русский человек пьет, он просто не может иначе, потому что не знает, что будет завтра. Я тоже не знаю, но мне не до выпивки. Как трудно нащупать что-то под ногами, когда там ничего нет. Я судорожно хватаюсь за соломинки, они ломаются у меня в руках. С каждой попыткой я становлюсь все более одиноким, если это конечно возможно. В чем же найти опору, может снова попробовать писать? Может быть. О чем? Ни о чем. О жизни. А что я об этом знаю? Может, о своих поисках, возможно. Надо будет начать это сочинение с предупреждения не ходить тем путем, которым шел я. Осторожно, тупик!».

Александр невесело улыбнулся своим мыслям. Объявили его рейс.

42

Ежедневно в жизни среднего жителя любого мегаполиса случаются десятки, а то и сотни контактов с собратьями по разуму. Контактов глаз, ушей, носа и сердца. Глаза фиксируют, сканируют и складируют в самые дальние уголки мозга сотни визуальных образов. К ним присоединяются более редкие эмоциональные образы людей, оставивших свой след в психике, то есть людей удививших, обидевших или обрадовавших человека.

Из всего этого огромного количества проходящих через человека контактов лишь единицы порождают в нем ту редкую энергию чистого созидания, называющуюся творчеством. Как рождается эта искра?

Если бы кто-нибудь обладал секретом добывания божественного огня, то творчество превратилось бы в ремесло. Не беда, хорошо уже то, что созвучие двух нот может породить мелодию.

Почему беседа с одним человеком рождает творческий порыв, чего не случается даже при длительных контактах с другими? Наверное, виновато некое созвучие внутренних мелодий, музык. Это все словоблудие, загадка рождения чего-либо, на то и загадка, чтобы заставлять человека поломать над ней голову.

Александр писал. Писал, положив на колени перевернутый поднос. Его никто не отвлекал, пассажиры в первом классе подобрались сплошь степенные и важные.

Женщина у окна спала с самой посадки или делала вид, что спит, свернулась калачиком, не снимая темных очков, и спала. От нее веяло каким-то лекарством, алкоголем и несчастьем. Александр был рад неназойливому соседству. Ему хватало своих проблем.

Большинство людей боятся летать, поэтому любят поболтать.

Вчера ночью Александр долго не мог уснуть, они опять посетили его – образы, и их требовалось запечатлеть на бумаге. Не найдя ничего подходящего, кроме ручки, он записал мысли на полях газеты. Наконец, стараниями стюардессы у Алекса есть все, что нужно – бумага, ручка с логотипом авиакомпании и импровизированный письменный стол.

Это была сказка. Грустная. Героиня добрая, умная и вежливая девочка, которую жизнь сталкивает с негодяями, ворами и закоренелыми преступниками. Они обманывают, предают и грабят. Девочка пытается спасти их, потому что считает их своими друзьями.

43

Скандал назревал давно. Обиды прошлого, личная неприязнь и усталость наэлектризовали обстановку до крайнего предела. Накал страстей как революционная ситуация нуждается в разрядке. Все чувствовали ЭТО, но никто не знал, кто начнет первым?

– Я больше не сдвинусь ни на сантиметр.

Все вздохнули с облегчением, жребий брошен. Тяжело ждать неприятностей, бороться с ними – дело житейское. У человека, затевающего любой конфликт, не очень благодарная и сложная роль, он выплескивает проблему и пытается обозначить врага. Задача остальных распределить свои позиции относительно линии фронта.

– Марк, я не шучу.

Всем своим видом встревоженной кобры, Лариса Петровна подтверждала свои слова. Остальные, неряшливой кучкой, переминались вокруг рассевшейся посреди багажа бунтарши. Смута назревала давно, но передвижения в пространстве создавали иллюзию перемен, поэтому именно тогда, когда дорога была позади, и путешественники достигли, наконец, вожделенной цели, все и случилось.

Закат уже догорал, когда сверкающий всеми огнями дом Александра встретил гостей. Испуганные домочадцы при поддержке поденщиц выгрузили багаж из автобуса и теперь растерянно жались к стенам гостиной, в ожидании распоряжений. А какие могут быть распоряжения, если никто из местных не знает английского, а гости не говорят ни по-португальски, ни по– испански. Стена.

Предусмотрительный адвокат вынул из закромов припасенный разговорник и стал пытаться что-то говорить и тут… случилась революция.

– Я требую объяснений. Вы все время о чем-то умалчиваете, не договариваете… в результате кучка взрослых людей оказывается в этой варварской стране…

Цыганские серьги Ларисы Петровны угрожающе колыхались, Марк понял, что откладывать объяснения бесполезно. Он встал в центре.

– Хорошо. Если вы так хотите… я думал, мы разместимся, а за ужином я бы и так все рассказал, но раз так, давайте сейчас. Начну с самого главного, Александра здесь сейчас нет.

– Об этом мы уже догадались, путем несложных логических цепочек, но что это означает?

– Я скажу больше, его нет в стране.

Ольга с Аней, посвященные в тайну, выглядели самыми спокойными, остальные были похожи на пойманных в клетки зверьков.

– Ну, ни фига себе. Типа, приходите в гости, когда меня дома нету.

– Эля, оставь ради Бога свои штучки.

Лариса Петровна была сбита с толку и раздражена, ей не хотелось выслушивать чужой бред.

– Значит, вы все переживаете за свою шкуру, а мне и волноваться не за что?

– Замолчи.

– Я не хочу молчать, я тоже хочу…

– Марк, ради всего святого, скажите, что все это означает?

– Это НЕ означает, что вы попали в бандитское логово и НЕ означает, что вас здесь не ждали. Просто бывают обстоятельства сильнее человека. Александр очень вас всех ждал, но у него умерла мать. Чтобы не отменять поездку…

– Я даже не знала, что она до сих пор жива… Хотя она не была очень старой…

– Да что ты говоришь, карга пожила свое…

– Эля, не будь грубой, в доме её сына…

– Начхать мне на старую плесень, я не к ней приехала. Помнится мне, Ларочка, ты с ней тоже не особо ладила…

– Не правда. Мы никогда не ругались…

– Она мне сама рассказывала, как ты её однажды послала. Она это помнила.

– Чего только не скажешь в сердцах… всякое бывает. Мы с ней жили мирно, пока я не развелась с Александром, потом она меня знать не пожелала. Надо сказать, она была наседкой…

– Мать, об умерших…

– Извините. Марк, так Александр где?

– В Москве.