Текст книги "Драконий пир"

– Зачем сейчас думать об этом? – отвечал Влад. К тому же теперь он смог твёрдо обещать младшему брату, что не исчезнет, потому что станет и дальше приезжать ко двору Мехмеда.

Увы, следующей встречи с Раду следовало ожидать лишь в конце лета, потому что Мехмед готовился отправиться в поход на Караман, в Азию, а пока султан в походе, Владу приезжать в Эдирне не следовало. Зато в дальнейшем Мехмед ожидал, что его «верный слуга» начнёт посещать турецкую столицу каждые два месяца.

Теперь Влад, являясь «глазами и ушами султана в северных странах», обязался приезжать к своему повелителю, чтобы рассказывать новости. А заодно получал возможность увидеться с братом, и эту возможность следовало ценить, раз забрать брата было нельзя.

Конечно, Влад осведомился у султана, не даст ли тот позволение для Раду уехать.

– Не обременяет ли Раду моего повелителя? – спросил «верный слуга», когда перед отъездом снова удостоился встречи с Мехмедом. – Я мог бы забрать моего брата с собой, если…

– В этом нет нужды, – очень сухо ответил турецкий правитель. – Пусть он живёт здесь.

На деле это означало: «Не отдам. Он нужен мне». Ещё бы! Ведь Раду являлся запасным претендентом на румынский трон. Такой претендент действительно был нужен султану.

У Влада тогда мелькнула шальная мысль, что брата можно просто украсть. Это казалось довольно легко выполнить, ведь по воскресеньям Раду по-прежнему ходил в греческий православный храм, имея в сопровождении лишь троих-четверых невооружённых слуг. Владу, вооружённому мечом, не составило бы труда отбить у них того, кого они стерегли.

После этого оставалось бы посадить брата позади себя на коня и вместе с Нае побыстрее исчезнуть из города. Побитые слуги смогли бы добраться до дворца и рассказать о случившемся не ранее чем через полчаса, а Влад за это время успел бы уехать достаточно далеко, чтобы надежно оставить позади всякую погоню.

Увы, такой поступок рассорил бы Влада с турками навсегда. А главное – куда братья отправились бы вдвоём? Разве что в Польшу к Александру. Но что они стали бы там делать? «Как я верну престол, если останусь без помощи?» – думал Влад.

Венгры во главе с Яношем гнали его отовсюду, а в Молдавии пришёл к власти Пётр Арон, с которым казалось противно иметь дело, даже если бы тот согласился воевать против Владислава, по-прежнему носившего румынскую корону. Но если так, то на кого мог опереться Влад в борьбе за власть, если не на султана? Конечно, Янош был не вечен, как и Владислав, но тот, кто хочет отомстить, не должен ждать, пока враги умрут сами собой, от старости. Отомстить врагам означает убить их!

«Да, – говорил себе Влад, – Раду очень скучает. Ему плохо здесь, и это не капризы, но Мехмед обещал помочь. Обещал. А от турецкого покровительства я сейчас никак не могу отказаться».

Конечно, обещание султана не могло считаться твёрдым, ведь Мехмед не говорил, что даст войско через год или через два. Ждать предстояло гораздо дольше. И всё же дело сдвинулось! Теперь месть за убитого отца и брата могла осуществиться.

Глава VI

В Молдавии ждала радостная новость – Владов двоюродный брат Александр снова пришёл к власти, изгнав подлого Петра Арона. Смена правителя произошла вскоре после того, как Владовы слуги уехали из Сучавы искать своего пропавшего господина[37]37
  Двоюродный брат Дракулы – Александр – снова сделался молдавским князем в феврале 1452 года.


[Закрыть], так что если бы господин не отправился в Турцию, то мог бы увидеться со своим двоюродным братом ещё в начале весны, а не в мае.

– От Александра приходили люди, о тебе спрашивали, – доложил Войко, когда Влад вместе с Нае вернулся из турецких земель в домишко на окраине молдавской столицы.

Сучава, как и Эдирне, встречала гостей весенним убранством. Повсюду ярко белели кроны яблонь, цветущих так сильно, что лепестки почти скрывали листву. Это казалось очень красиво, и даже Влад, видевший подобное на сучавских улицах уже не первый год и успевший привыкнуть, не мог не любоваться.

Почему бы и не полюбоваться, если судьба наконец улыбнулась тебе. Ещё зимой Влад видел себя изгоем, которому нет пристанища нигде, а теперь обстоятельства сложились весьма благоприятно.

Если б Пётр Арон оставался у власти, то Влад, ни за что не желавший идти на поклон к такому человеку, жил бы в Сучаве, таясь от всех. А теперь таиться не требовалось! Румынский беглец ходил по улицам города, высоко подняв голову, и даже решил, что надо найти себе для жительства дом получше, чем старая хата на окраине.

Теперь Влад считал себя не просто изгнанником, а претендентом на румынский трон, а претенденту надлежало жить соответственно своему положению. Дом следовало найти себе большой и чтобы располагался поближе к центральной площади.

Мысль об этом пришла Владу ещё и потому, что у него прибавилось слуг. Стоило приехать из Турции, как в гости явился Молдовен и, пожелав доброго дня, попросил:

– Возьми меня на службу. Клянусь, что не пожалеешь.

– На службу? – удивился Влад и присел на лавку у стены, понимая, что разговор предстоит долгий.

– Да, – сказал молдаванин, присаживаясь рядом. – Помнишь, ты говорил, что, если б был государем, принял бы меня на службу? Вот я теперь и прошусь.

– Я ещё не государь, – пожал плечами Влад.

– Будешь, – уверенно ответил проситель. – С моей помощью будешь. Я тебе из любого сброда сделаю хорошее войско, а с этим войском ты себе престол добудешь.

– Из любого сброда? – с недоверием переспросил Влад.

– Ну, – Молдовен помялся немного, – это я сгоряча сказал. Пусть половина тех, кто соберётся под твоё знамя, окажется людьми честными, а остальные могут быть и сбродом. Мне сброд отёсывать – не привыкать. Я уже делал так для Богдана, вечная ему память. Сделаю так и для тебя.

Влад, услышав имя Богдана, начал кое-что понимать:

– А! Так вот в чём дело. Я-то сначала не догадался, почему ты пришёл. Ты же теперь в Молдавии не ко двору. Ты ведь в своё время помог Богдану скинуть Александра с трона, а теперь Александр снова у власти.

– Это верно, – кивнул Молдовен. – Пока Александр обо мне ещё не вспомнил, но чувствую, что скоро придётся мне уносить ноги.

– И думаешь, что если устроишься на службу ко мне, то сможешь остаться? – спросил Влад. – Поэтому и просишься?

– Нет. Зачем? – Проситель расплылся в улыбке. – Я не ради этого на службу нанимаюсь. Я помочь тебе хочу. Подамся, куда скажешь – хоть в Трансильванию, хоть на окраину румынских земель, и стану потихоньку для тебя войско собирать. Главное, чтоб у тебя деньги были людей вооружить.

– А может, тебе пойти на службу к Богданову сыну и сделать это для него? – задумчиво проговорил Влад.

– К Штефану на службу? – Молдовен помолчал немного, тоже задумавшись, а затем резко мотнул головой: – Нет.

– Отчего же? У него тоже есть деньги, чтобы собрать небольшое войско.

– Нет, – повторил соискатель. – К Штефану я в слуги не пойду даже в память о его отце. Ты уж прости меня, Влад, сын Влада. Я знаю, что Штефан – твой друг, но скажу как есть. Он – дитя малое, а я – не нянька. И нянькой быть не намерен. Так что? Возьмёшь меня на службу?

Влад призадумался. Претенденту на престол собственное войско и впрямь нужно. Недавний румынский государь вспомнил, как было три года назад, когда он пришёл к власти с помощью турецких воинов. Стоило воинам уйти, и Влад остался совсем без людей и оказался вынужден бежать из своего дворца со всей возможной поспешностью. Прошлую ошибку следовало учесть и не повторять её. Да, своё войско было нужно!

– Сброд в войско привлечь легко, – задумчиво проговорил Влад. – А вот насчёт людей честных ты мне поясни. Где и как их найдёшь? А главное – как убедишь затаиться до поры? Ведь воевать нам не завтра.

– А когда? – спросил Молдовен.

– Года через три. Не раньше.

– А зачем так долго ждать? – спросил молдаванин.

Влад ответил уклончиво:

– Ты ведь знаешь, что турецкий султан обязался три года не воевать против христиан. Год уже прошёл. Осталось два. Вот я и думаю, что года через три или около того будет большая война между турками и Мадьярским королевством, где сейчас верховодит мой враг Янош. Когда Янош станет воевать с турками, ему будет не до меня. И если я захвачу румынский трон, мой враг не станет тут же выступать в поход, чтобы меня с этого трона скинуть.

– Разумно, – согласился Молдовен.

– Так что же? Сможешь найти для меня таких людей в войско, которые согласятся ждать, а затем по первому зову выступить и привести с собой ещё людей?

– Это задача потруднее, чем была с Богданом, но я всё сделаю, – пообещал молдаванин. – На свете есть немало юнцов, которые грезят о воинской славе. Можно рассказать им о грядущем походе и объяснить, что у них как раз есть время, чтоб подрасти да подучиться.

– А учить их станешь ты? – начал расспрашивать Влад.

– Да, я и мои помощники, – сказал Молдовен. – Правда, помощники бесплатно служить не будут. Тебе придётся платить им жалованье, потому что каждый из них – очень опытный воин, который способен учить неумелых воинов, а также умело повелевать ими. Такие в каждом войске нужны, поэтому тебе бесплатно служить не будут, но твои деньги окупятся. Я и мои люди станем собирать юнцов раз в неделю на лесных полянах и в других тайных местах, чтобы там учить, а затем все будут расходиться по домам. И так до того дня, когда понадобится выступить.

– Надо же, как всё хитро! – Недавний румынский государь искренне удивился.

– Хорошая рать получается только так, – ответил Молдовен. – Можно, конечно, понабрать необученных людей, которые станут драться косами, вилами и рогатинами, как умеют, но можно ли с таким войском завоевать победу, я не знаю. Тут многое зависит от случая. Но зачем полагаться на случай, когда можно действовать наверняка!

– Тогда беру тебя на службу. – Влад похлопал молдаванина по плечу. – С этой минуты ты – мой человек, и если Александр решит тебя схватить и бросить в темницу, я за тебя заступлюсь и выручу. Однако незачем тебе оставаться в Сучаве. Поезжай лучше в Трансильванию.

– Хорошо, господин, – кивнул Молдовен и встал с лавки, как будто собрался ехать сию минуту.

В то же время вид у него оставался не вполне решительный. Влад ожидал, что сейчас прозвучит вопрос, зачем ехать именно в Трансильванию, но оказалось, что новый слуга сам нашёл себе ответ.

– Там, в Трансильвании, как я слышал, живёт много румын и, возможно, не все довольны жизнью. Возможно, кто-то из них захочет вернуться на землю отцов и ради этого вступит в войско. Господин, ведь я могу обещать этим людям от твоего имени, что ты, когда придёшь к власти, дашь им в Румынии землю?

– Да, можешь, – сказал Влад и добавил: – Кстати, я тоже кое-что слышал. Слышал, будто не всем румынским боярам пришёлся по вкусу государь Владислав, мадьярский ставленник. Некоторые бежали от него в Трансильванию.

– Ты встречал их, когда был в Трансильвании? – спросил Молдовен.

– Нет, – ответил недавний румынский князь, в очередной раз досадуя, что зима в Брашове прошла бездельно и бесполезно. – У меня тогда не нашлось времени их поискать. А ты поищи.

– Поищу, господин.

Вот тогда-то Влад и решил, что нужно ему перебираться из домишки на окраины Сучавы в другой дом – побольше и повнушительнее. Ведь те бояре, которых новый слуга взялся разыскивать в Трансильвании, конечно, захотели бы приехать в Сучаву, чтобы встретиться с претендентом на румынский престол.

Не в убогой же хате принимать их! А то они ещё решат, что претендент – голодранец и что его притязания на власть так и останутся притязаниями. Сколько таких голодранцев скитается по свету, и многие из них до конца дней так и остаются бродягами!

Влад вдруг по-новому взглянул на свои воспоминания о раннем детстве, когда вместе с отцом, матерью и старшим братом жил в трансильванском городе, называвшемся Шегешвар. Отец тогда был не государем, а только претендентом и принимал у себя многих неприкаянных румынских бояр, которые выражали готовность поступить к нему на службу.

Ой, неспроста отец поселился в доме, расположенном в хорошем месте – в верхней части города! Ой, неспроста дом выходил окнами на Башню Совета! Это жилище показывало всем отцовым гостям, что приехали они к человеку достойному. И вот теперь настала пора для Влада последовать родительскому примеру.

* * *

Незаметно минуло полтора года. Влад и оглянуться не успел, как они пролетели. Всё это время он провёл, разъезжая между Молдавией и Турцией, потому что по уговору с султаном посещал турецкую столицу раз в два-три месяца, чтобы сообщить турецкому правителю новости о северных странах.

Дорога из Сучавы в Эдирне отнимала много дней – тех дней, которые можно было бы потратить на сбор сведений, – но путешественник быстро сообразил, что сведения для султана он способен собирать не только сам, но и с помощью других людей.

О том, что делается в Румынии, помогал узнавать Войко, который по-прежнему ездил туда вместе с купеческими обозами, а в Трансильвании осведомителем являлся Молдовен, ведь он, набирая людей в будущее войско, тоже прислушивался к тому, что делается вокруг.

Увы, помощники приезжали в Сучаву нечасто, поэтому иногда приходилось хитрить. Если становилось ясно, что рассказать султану при встрече почти нечего, Влад шёл в корчму, где собираются купцы, и слушал тамошние разговоры, чтобы выудить из потока рассуждений о ценах что-нибудь, касающееся политики.

Иногда это и впрямь помогало. Так удалось узнать, что князь Владислав, по-прежнему восседавший на румынском троне, вдруг начал чеканить новые золотые деньги[38]38
  Это произошло в сентябре – октябре 1452 года.


[Закрыть]. Золото в них, как это и заведено, было с примесью другого металла, но всё же на монетном дворе у Владислава примешивали не так сильно, как на монетном дворе венгерского короля. Купцы это сразу оценили, а вот Янош разгневался, поскольку венгерскую монету стали принимать к оплате ещё менее охотно, чем всегда, и она сильно обесценилась, в убыток венгерской короне.

«Ага, – подумал тогда Влад. – Значит, Янош поссорился со своим ставленником. Наверняка даже начал подыскивать на место Владислава кого-нибудь другого! Если Владислав с Яношем не помирится, то в Румынии скоро снова сменится власть». Это и было рассказано Мехмеду, но султан такие сведения ценил недорого. Он хотел знать не о том, что может случиться, а о том, что случится непременно.

Влад, конечно, старался угодить султану – таким людям, как Мехмед ничего не стоит отрубить голову нерадивому слуге. Если на лицо турецкого правителя набегала туча, это означало, что тучи стремительно сгущались и над головой самого Влада, поэтому весьма памятной стала встреча, случившаяся вскоре после того, как Мехмеду покорился Константинополис[39]39
  Турецкому султану Мехмеду II удалось захватить Константинополь в мае 1453 года. После захвата города Мехмед стал именоваться Фатих – Завоеватель.


[Закрыть] – столица некогда великой Византийской державы и всего православного мира.

* * *

С известием о падении этого города половина Европы огласилась плачем и стенаниями, но Влад как будто не слышал их. Для него всё происходящее лишь означало, что трёхлетнее перемирие окончилось досрочно, и что в ближайшее время следует ожидать новой войны турок с венграми – такой желанной войны, которая помогла бы вернуть румынский трон и отомстить врагам! Вот, что имело значение!

Лишь позднее, побывав в захваченном городе, к тому времени уже переименованном в Истамбул, мститель взглянул на всё по-новому и вспомнил слова из Священного Писания про мерзость запустения на святом месте. Да, это было позднее. А пока сердце жаждало возмездия, и Влад думал лишь о том, как известие о захвате Константинополиса окажется принято Яношем Гуньяди.

Конечно, этот венгр, как почти все католики, относился к православным святыням с полнейшим безразличием, но ведь Янош, человек совсем не глупый, конечно, призадумался: «Если Византия пала, то кто следующий? Против кого честолюбивый Мехмед теперь повернёт своё войско? Надо браться за оружие, пока не поздно»[40]40
  После захвата Константинополя венгры поняли, что перемирие, которое они заключили с турками в ноябре 1451 года сроком на три года, перестало действовать.


[Закрыть].

Султан Мехмед тоже понимал, что венгры встрепенутся, начнут готовить новый крестовый поход, поэтому главное, что султану хотелось знать, – сколько людей венграм удастся собрать. Это он и требовал от Влада выяснить, и вот пришла пора отчитаться.

Когда Влад прибыл Эдирне, уже настала осень. Султан вместе с войском недавно вернулся из похода, и, наверное, поэтому на рынке и в лавках города появилось множество вещей, весьма похожих на военную добычу, которая из рук султанских воинов перешла в руки торгашей.

В глаза сразу бросались богатые ткани с ровными, математически просчитанными линиями узора, в своё время принесшие славу византийским мастерам. В посудных лавках появились драгоценные блюда и кувшины такой формы, которой в Эдирне прежде не встречалось. Даже в лавках с оружием предлагали нечто новое – много хороших мечей с прямыми клинками, а ведь туркам больше нравились сабли, и именно поэтому такое оружие стоило дешевле, чем могло бы.

Влад, в предыдущий раз видевший султана ещё до того, как турецкая армия двинулась к Константинополису, успел добыть много новых сведений, поэтому вступил в султанские покои уверенно. Так поднимается на трибуну оратор, если знает, что подготовил хорошую речь, но Мехмед, который обычно проявлял проницательность и сразу угадывал, услышит ли что-нибудь интересное, в этот раз оказался странно хмурым. Он будто не замечал, что хмуриться нет причин.

Когда Влад, появившись в дверях, отвесил первый из полагавшихся поклонов, Мехмед, сидевший на возвышении, смотрел очень неприветливо. Когда гость сделал насколько шагов к султану, тот взглянул на него так, будто хотел сказать: «Как же ты мне надоел». Правая рука султана, унизанная перстнями, поднялась, будто нехотя, и всё же совершила взмах, означавший: «Ты можешь ещё приблизиться и сесть напротив возвышения».

– Повелитель, у меня хорошие новости, – сказал Влад, поклонившись в третий раз и усаживаясь на ковёр напротив султана, но Мехмед продолжал хмуриться.

– Что хорошего ты можешь мне поведать, когда мои советники говорят, что дела мои плохи! Не успел я закончить одну войну, а приходится начинать следующую. Моё войско нуждается в отдыхе, а я должен буду снова отправляться в поход.

– В поход на северные страны?

– Да.

– Повелитель, я думаю, что идти в поход в нынешнем году вовсе не обязательно.

– Главный колдун из Рима, узнав о моей победе, уже призывает неверных отобрать у меня то, что я завоевал. Значит, неверные скоро придут в мою землю.

Главным римским колдуном Мехмед называл римского папу, а под неверными подразумевал христиан, и прежде всего католиков.

– Колдуны из Рима всё время призывают воевать, но их мало кто слушает, – возразил Влад.

– Их слушает свинья Юнус, – сказал султан.

Теперь речь шла о Яноше Гуньяди, и Владу очень нравилось, что молодой султан по примеру своего отца называл этого венгра свиньёй, однако сейчас, когда Мехмед был недоволен, турецкое слово «свинья» уже не казалось таким мелодичным. Прежде чем наслаждаться звуком этого слова, следовало рассеять недовольство султана.

– Юнус только делает вид, что слушает колдунов, а на самом деле думает о себе, – произнёс Влад. – Юнус воюет только для того, чтобы укрепить свою власть. Семь лет назад он возвысился, потому что успешно воевал против твоей державы, но затем твой великий отец нанёс ему два больших поражения. Если Юнус проиграет снова, все неверные станут смеяться над ним, поэтому он очень осторожен и пожелает хорошенько подготовиться.

Оставалось непонятным, почему Мехмед был мрачен и опасался скорой войны. Султан ведь знал, что Янош после позорных разгромов под Варной и на Косовом поле перестал бросаться в драку с турками при всякой возможности, потому что боялся проиграть. И всё же султан твердил своё:

– Мои советники говорят, что Юнус может напасть на меня этой осенью.

– Твои советники ошибаются, повелитель. – Влад улыбнулся. – Юнус не нападёт, пока не найдёт себе союзников, но их почти нет. В союзе с Юнусом только нынешний правитель Эфлака.

Вспоминая об Эфлаке, то есть о Румынии, Влад неизменно предвкушал, как скинет венгерского ставленника и займёт трон. Отчасти поэтому и улыбался.

– Нынешний правитель Эфлака – не воин, – продолжал Влад. – Он только покорный пёс своего хозяина. Иногда, конечно, этот пёс кусается, но после всегда начинает виновато ластиться.

– Я знаю, что в союзе со свиньёй Юнусом также находится молдавский правитель Искандер, – недовольно произнёс султан.

Искандер, о котором говорил Мехмед, был не кто иной, как Александр, двоюродный брат Влада. Ещё летом молдавский князь признался своему румынскому родичу, что порвал с Яношем.

Вернее, Александр поведал Владу не об этом – просто сказал, что раздумал жениться. А ведь невестой Александра была одна из внучек Яноша! То есть нежелание жениться означало, что молдавский князь задумал порвать с венграми. Ну а когда стало известно, что в Сучаве ожидают посольство из Польши, тут всё совсем прояснилось.

– Повелитель, те хорошие новости, которые я спешу тебе сообщить, касаются как раз Искандера, – начал Влад, прямо глядя в глаза хмурому султану. – Ещё летом Искандер отправил посольство к королю ляхов, чтобы просить покровительства и помощи. А теперь я узнал, что посольство оказалось успешным и в Молдавию скоро прибудут ляшские послы. Это значит, что Искандер не пойдёт с Юнусом в поход, если Юнус станет звать. Если б Искандер хотел идти в поход, не стал бы искать союза с врагами Юнуса.

Александр понимал, что Молдавия для Яноша – не столько союзник, сколько щит, которым можно прикрыть Венгрию от турецких орд. А кто захочет стать чужим щитом! К тому же перед глазами у молдавского правителя был пример Румынии, где Янош посадил на престол своего ставленника именно затем, чтобы прикрываться румынскими землями, подставлять их под удар во время очередной войны с турками.

Надо ли говорить, что румынский щит выглядел уже весьма потрёпанным, но даже в таком виде всё равно не нравился Мехмеду. Готовясь к новой войне с венграми, султан стремился устранить заслоны и поэтому обещал сделать Влада правителем Румынии, а вот в Молдавии наводить свой порядок даже не требовалось. Всё уладилось само собой!

– Ты порадовал меня, мой верный слуга, – наконец улыбнулся султан. – Значит, наши молдавские дела сейчас хороши.

– Да, повелитель.

– Тогда ты заслужил награду, – снова улыбнулся Мехмед. – Мои слуги отведут тебя и покажут её.

«Что за награда? – недоумевал Влад. – И почему султан ведёт себя так странно? То хмурится без причины, а теперь вдруг сделался милостивым».

* * *

Оказалось, что наградой является просторный дом, расположенный недалеко от дворца. Жилище с десятком комнат и большим садом, обнесённым высокой глухой оградой, снаружи казалось неприветливым, а внутри – уютным. Пушистые ковры, восточная резная мебель – всё выглядело очень красиво и будто звало присесть, прилечь и остаться подольше.

В доме были даже слуги-евнухи. На безусых лицах застыли улыбки, а обладатели этих безусых лиц подобострастно кланялись своему новому господину и сказали, что им уже уплачено жалованье на год вперёд.

Правда, смысл султанского подарка оставался непонятным. Получалось, что теперь Владу по приезде в турецкую столицу следовало останавливаться здесь, а не в гостевых дворцовых покоях, расположенных рядом с покоями его брата Раду. Это казалось скорее немилостью, чем милостью, ведь Влад хотел бы видеться с братом чаще, и Мехмед об этом знал. Но если знал, тогда зачем подарил отдельный дом?

Раду, конечно, огорчился, когда узнал, что старший брат должен переехать в новое жилище. К тому же переезд состоялся на третий день после того, как Влад прибыл во дворец, то есть братья думали, что смогут провести вместе почти неделю, а тут оказалось, что надо расстаться гораздо раньше.

Однако огорчение Раду стало всё же не таким сильным, как следовало ожидать.

– Я наверняка смогу ходить к тебе в гости, – сказал младший брат старшему и добавил: – Мне почему-то кажется, что султан что-то задумал. Он подарил дом, но это ещё не всё. Наверное, будет что-то ещё. Что-то приятное. Что-то такое, после чего ты скажешь: «Вот это действительно милость!»

Раду прожил при турецком дворе гораздо дольше, чем Влад, и, наверное, поэтому в свои шестнадцать лет сделался таким проницательным. Дарение дома действительно оказалось лишь первой частью султанского замысла, а остальное раскрылось очень скоро.

Влад провёл в новом доме лишь один вечер и утро, а затем явились посланцы из дворца и сказали, что надо спешить в покои к султану прямо сейчас.

– Ты, наверное, спрашиваешь себя, для чего мне дарить тебе дом? Да? – спросил султан, всё так же сидевший на возвышении среди подушек.

– Да, повелитель, – кивнул Влад, опять усевшись на ковре. – Однако я знаю, что мне не по силам разгадать твои замыслы. Остаётся лишь ждать, пока ты сам соблаговолишь раскрыть их мне.

– Мои замыслы не так уж непостижимы, – засмеялся султан. – Я сейчас загадаю тебе загадку, которую ты наверняка сумеешь отгадать.

– Я весь внимание, повелитель.

– Тогда слушай. Многие из них умеют петь, но их песни всегда без слов. Многие из них почитают своей стихией такое место, где никогда не сумели бы заснуть. Все они рождаются так, что должны пробивать себе дорогу в мир. И, наконец, они никогда не надевают одежду людей, но часто делятся с ними своей. Кто они?

Пожалуй, загадка и впрямь оказалась нетрудной.

– Это птицы, повелитель, – ответил Влад. – Многие птицы умеют петь, но никогда не поют словами. Многие птицы чувствуют себя хорошо в небе, но спать в небе не может ни одна. Все птицы вылупляются из яиц и вынуждены пробивать себе дорогу. И, наконец, одежда для птицы – это перья. Птицы делятся своей одеждой с людьми, но сами одежду людей никогда не надевают.

– Всё верно, – подтвердил султан.

– Однако эта загадка нисколько не приблизила меня к постижению твоего замысла, повелитель, – заметил отгадыватель.

Мехмед засмеялся:

– Так уж вышло, что я знаю о птицах куда больше, чем ты. Сейчас ты будешь сопровождать меня в город. Следуй за мной, и всё поймёшь.

При этих словах, не дожидаясь никаких дополнительных знаков, в комнате появились слуги, которые сняли с султана верхний, богато украшенный, халат и заменили на другой, выглядевший куда скромнее. Затем они почтительно сняли со своего господина огромную султанскую чалму и надели вполне обычную, которая не привлекала бы излишнего внимания на улицах. После этого Мехмед вытянул руки, растопырил пальцы, и все дорогие перстни тоже оказались сняты и убраны в шкатулку.

Окруженный слугами, он продолжал давать Владу указания:

– С этой минуты и пока мы не вернёмся во дворец, не называй меня султаном. Господином можно, но не султаном.

– Да, господин, – кивнул Влад, уже успевший подняться на ноги, как только Мехмед встал со своего возвышения.

– Я знаю, что немусульманам запрещено подходить ко мне ближе, чем ты стоишь сейчас, – продолжал султан, – но это правило временно отменяется. По улице города ты будешь идти бок о бок со мной. И во всех сомнительных случаях поступай так, чтобы ничем не выдавать моего высочайшего положения. Ты понял?

– Да, господин. – Влад снова кивнул.

Выйдя из дворца, правитель Турецкого государства шагал по улице спокойно, как человек, который нисколько не опасается за свою жизнь. Пусть, отставая на нескольких шагов, за ним следовали двое телохранителей, а вокруг под видом обычных прохожих шла ещё дюжина переодетых воинов, это не помогло бы в случае нападения конных заговорщиков. Однако султан прекрасно знал, что заговорщикам неоткуда взяться. Его малолетний брат, могший стать опасным орудием в чужих руках, умер, а сыновья ещё не выросли и, следовательно, не могли оспаривать трон у отца.

Мехмед казался весёлым, открытым и, шутки ради, мог зайти в лавку, прицениться к разным товарам, будто собирался купить, или встревал в спор двух других покупателей.

В одной из лавок султан даже отозвался о самом себе нелестным образом:

– Новый правитель ещё молод и грезит только о воинской славе. Он мало задумывается о том, как живут его подданные.

Хозяин лавки горячо возразил:

– Ты сам не старше его! Что даёт тебе право отзываться о нём так?! Ты, наверное, и видел его один раз, а уже берёшься судить!

Наконец, Мехмед остановился у глухих дощатых ворот большого богатого дома, обнесённого высокой каменной стеной, за которой виднелись верхушки кипарисов. Судя по поведению переодетых воинов султана, которые отошли на противоположную сторону улицы, покрытую тенью, и стали высматривать, где бы там усесться, Мехмед наконец добрался до места назначения.

Один из двух непереодетых телохранителей, всю дорогу молча следовавших за султаном, громко постучал в калитку, которая почти сразу открылась, и Влад увидел чернокожего слугу-привратника в белой чалме.

Тот отлично знал, кто явился в гости, и потому, кланяясь, еле сдерживался, чтобы не упасть ниц. Некий мальчик рядом с привратником, тоже слуга, увидев Мехмеда, несколько мгновений таращился, открыв рот, затем опомнился, поклонился, после чего сразу же кинулся по вымощенной дорожке через кипарисовую рощу к главным дверям дома, распахнул резные створки и скрылся в комнатах.

Османский правитель вместе с Владом и двумя телохранителями последовал за мальчишкой, но не успел одолеть и половины пути, как навстречу выбежала толпа во главе с брюхастым стариком и согнулась в поясных поклонах.

– О, господин! – затараторил старик. – Аллах несказанно милостив ко мне, ибо я снова вижу тебя здесь. Сказать по правде, я не ждал тебя скоро, поэтому ушам не поверил, когда получил известие, что ты хочешь посетить мой дом снова.

– Отчего же так? – усмехнулся Мехмед. – Разве я когда-нибудь оказывался разочарован твоим товаром? А если я доволен, почему мне не прийти снова?

– Я слышал, что после похода твой гарем пополнился многими красавицами из страны румов, – ответил старик. – Неужели эти красавицы не настолько хороши, как мои птички?

Страной румов старик называл Византию. После взятия Константинополиса многие дочери знатных семейств действительно оказались в султанском гареме – об этом Влад знал, но сейчас задумался о только что услышанном слове «птички».

Меж тем старик успел проводить Мехмеда и Влада в дом, где не оставлял без внимания ни на мгновение.

Казалось бы, круглый живот мешал своему обладателю нагибаться, но, как только султан вступил под крышу, старик с неожиданным проворством помог своему дорогому гостю снять сапоги и надеть домашние туфли. Примеру хозяина последовали слуги, переобувшие Влада. Тот самый мальчик, склонный таращиться, принёс кувшин с водой, тазик и полотенце, чтобы посетители могли омыть руки.

После этого Мехмед и Влад направились дальше, в глубь дома, а два телохранителя остались ждать у дверей под кипарисами.

– Господин, воистину ты пришел не зря, – тараторил старик, широкими взмахами правой руки приглашая султана следовать вперёд. – Мне есть чем тебя порадовать, ведь этот дом не удостаивался твоего посещения уже восемь месяцев, а это долго. За такой срок можно успеть многое.