Текст книги "Драконий пир"

Рассуждения о пьянстве всё продолжаются, но среди прочего автор «Поучения» затрагивает один очень интересный для нас вопрос – о том, что государь, сидя на пиру, может прогневаться на кого-то своих бояр и творить суд прямо на пиру. Что-то похожее как раз и сделал Дракула, а автор «Поучения», как мы можем видеть, судилища на пирах не одобряет и говорит, что судить надо на трезвую голову.

И всё же факт остаётся фактом: судилища во время пиршеств случались. Свидетельства об этом мы находим не только в «Поучении». Достаточно вспомнить цитату о молдавском князе Штефане Великом из сочинения Григоре Уреке, средневекового хрониста: «И был тот Стефан воевода… крутой нравом и скорым на расправу – много раз на пирах посылал на смерть без суда. Во всем остальном это был человек вполне сдержанный, деятельный и со своим делом справлялся… И после его смерти до сего дня все называют его святым Стефаном воеводою не потому, чтоб его душа была чиста, а из-за его военных доблестей».

Это прямо перекликается со словами из «Поучения»: «И ещё тебе скажу я – во хмелю не только не гневайся, но и не твори суд… если захочешь дать волю гневу на кого-то или осудить, также наутро в трезвости со всеми боярами твоими рассмотри и суди. И кому что отводится законом, то и сделай с ним».

Почётные места за княжеским столом

«А когда сидишь за трапезой и захочешь посадить (за трапезу) бояр своих великих первым и вторым, и третьим и так далее, ты с тех пор сохраняй за каждым его место, чтобы и при следующем рассаживании не нарушить порядка. Ведь когда посадишь слугу своего за трапезой на одно место, а в другой день поставишь его подалее, в тот же час оскорбится сердце его, потому что с того места он надеялся пересесть повыше, а ты ради иного более любимого слуги твоего переселил его подалее. Сердце его оскорбится и будет разбито, поскольку сердце человеческое, как стекло. Когда разобьётся стекло, никто уже не сможет это исправить. Вот почему говорю тебе, чадо – когда усадишь толпу на трапезе, и тут придёт некий любимец твой из придворных, никоим образом не перемещай другого от трапезы подалее, и не сажай его (любимца) повыше. И кто на трапезе твоей сидит с тобой, да будут довольны тем, как ты их рассадил. А тем любимцам твоим, которые из придворных, возьми хлеба и пищу, которая стоит перед тобой, и дай им есть и пить от руки твоей. И, дав пищу им, дай им услышать ласковое слово из уст твоих, ведь сказано в Святом Писании, что одни больше благодарят и радуются из-за хорошей беседы, чем другие – из-за еды и питья. Ведь разумный человек, если предложить ему добрую беседу, только пользуется и благодарит, а если предложить ему много пищи и питья, горькая злоба воспылает в его теле. Так же если и ты советом моим воспользуешься, слуги твои будут довольны всегда».

А вот в этом отрывке мы видим отголоски такого русского явления, как местничество. В Румынии это явление, судя по всему, не получило очень большого развития, поскольку румынские боярские роды были не такие уж разветвлённые и многочисленные, как русские. И всё же что-то общее во всём этом мы замечаем.

Напомню, что в России местничество проявлялось в том, что русские бояре постоянно считались меж собой, кто кого в роду старше и чей род выше другого. В соответствии с этим они рассаживались за царским столом.

Историк С.М. Соловьёв в своей лекции «Россия перед эпохою преобразования» говорит об этом так: «Старинный русский человек, так послушный великому государю… в местнических случаях ослушивался, за обедом, в присутствии царском, спускался под стол, если его принуждали сидеть ниже человека, которому он не мог по родовым счетам уступить, шёл в тюрьму, подвергался батогам, кнуту, отобранию имений и вотчин, но не исполнял воли царской».

На пиру князь должен больше говорить, чем пить и есть

«Ты же, великую выгоду желая получить, если отдашься пьянству безмерному, очень большой вред принесёшь себе, ведь большое пьянство – причина большой беды и долгого отрезвления требует. Слушайте Господа глаголющего! Поймите, как отягощается сердце ваше обжорством и пьянством! И также через пророка Своего глаголет (Бог) – отрезвитесь, чрезмерно пьющие вино, и плачьте, когда отнимется у вас веселье и радость. Хорошо будет от чрезмерного пития отказаться. Написано ведь – когда много дров, бушует огонь. Вот почему от кушаний многих взыграет блуд. И как от елея (оливковое масло с добавлением благовоний, которое могли жечь ради создания аромата в помещении) возжигается пламя, так вино возжигает блудные страсти. И как пьяница, если работает, не разбогатеет, так и душа того, кто любит пьянствовать, не умножит добродетели».

И опять поднимается тема пьянства! До чего же всё-таки серьёзная была проблема, если автор «Поучения» о ней всё говорит и говорит!

Более того, после приведённого отрывка идёт обстоятельное рассуждение с примерами из Библии. Переводить их нет смысла – достаточно просто пересказать.

Первой вспоминается история про то, как Ной (который построил ковчег) напился и завалился голый в шатёр спать, а туда случайно зашёл его сын Хам и увидел голого отца. Позор!

Дальше рассказывается о праведнике Лоте (единственном праведнике, который жил в городе Содоме). Как известно, Лот уже после того, как ушёл из Содома, совершил инцест с двумя своими дочерьми, будучи пьяным. Да, вот такая некрасивая история… А автор «Поучения» этого, конечно, не одобряет и говорит, что всё из-за вина, причём такие неприглядные примеры приводятся нарочно, чтобы доказать, что много пить – это не доблесть, а позор.

Женщины на пиру

Далее в «Поучении» развивается тема блуда. Вспоминается история Самсона (известного своей необыкновенной физической силой), которого погубила «блудница Далида». Автор «Поучения» всячески подчёркивает, что даже сильнейшего может победить слабая женщина, поэтому блуд весьма опасен.

Также вспоминается история Юдифи и Олоферна. Как известно, Юдифь была красивой иудейкой, а Олоферн – предводителем вражеского войска, пришедшего в иудейские земли. Юдифь, чтобы защитить свой народ, пришла в лагерь к Олоферну, сделала так, чтобы он ночью уединился с ней в своём шатре, а когда Олоферн заснул, отрезала тому голову.

Спрашивается: а зачем нам вникать в эти библейские истории? А затем, чтобы понять, что автор «Поучения», говоря о женщинах на пиру, имеет в виду только женщин лёгкого поведения.

Увы, в «Поучении» об этом прямо не говорится, потому что автор «Поучения» не ставил себе целью объяснять вещи, хорошо известные людям того времени, то есть для автора являлось само собой разумеющимся, что порядочные женщины в княжеских пирах не участвовали. Это главное, что мы можем выяснить для себя из той части «Поучения», где автор вспоминает библейские сюжеты про Далиду и Юдифь.

То есть в Румынии было абсолютно так же, как на Руси. Великий князь всея Руси (а впоследствии – русский царь) пировал только со своими боярами. С боярынями и боярышнями разделяла трапезу княгиня (а впоследствии – царица). Если царь и царица сидели рядом за столом, то только на трапезах в узком семейном кругу, а не на официальных мероприятиях, то есть на пирах.

Конечно, в мультфильмах и «исторических» фильмах нам часто показывают, что бояре на пиру сидят вместе со своими жёнами, но в действительности этого не было. Если на пиру и оказывались женщины, то «блудницы». Вот почему не следует воспринимать как исторический источник картину румынского художника Теодора Амана, нарисованную в XIX веке и названную «Бояре, застигнутые на пиру посланцами Влада Цепеша». На этой картине изображены не только боярские жёны, но и дети (!), а они никак не могли оказаться на пиру, если учесть все многочисленные упоминания об обжорстве и безудержном пьянстве, которые мы нашли в тексте «Поучения».

Бояре предавались этим порокам вдали от семей, а если их жён и дочерей приглашали во дворец на праздники, эти женщины пировали на женской половине во главе с женой князя, но в случае с Дракулой этого быть, конечно, не могло. Поскольку Дракула был официально не женат, в его дворце на пирах боярские жёны не появлялись.

На этом закончим изучение источника, который можно продолжить читать уже самостоятельно. На полное и всестороннее изучение «Поучения» данная статья не претендует.

Бой Дракулы с Даном

Событием, которое поставило точку в истории с местью Дракулы за своих родичей, стало сражение с одним из претендентов на румынский престол – Даном, поскольку у того служили двое бояр, бежавших от возмездия Дракулы в Трансильванию. Это были Шербан и Раду, которые, судя по всему, участвовали в заговоре против отца и старшего брата Дракулы очень активно.

В Трансильванию также бежал Михаил, который при отце Дракулы был писарем, а затем предал своего князя ради другого – Владислава – и в результате возглавил канцелярию. Однако источники сообщают, что Дракула так и не добрался до Михаила – тот умер своей смертью, оставив довольно большое наследство – 10 000 золотых.

Ещё до восшествия Дракулы на престол также умер своей смертью один из бояр-предателей – Юрчул, но все остальные понесли наказание, и теперь настала очередь для Шербана и Раду. Эти двое находились в войске Дана и участвовали в сражении.

Дата битвы

Официально дата битвы между Дракулой и Даном неизвестна. Вернее, известен только месяц и год, а вот день – нет. Многие историки даже не задаются вопросом о дне, но мы приблизительно вычислим полную дату, поскольку это не сложно.

О битве рассказывает письмо словака по имени Блажей из Бартфы[71]71
  Словацкий город Бардеёв. Венгры называли это место – Бартфа.


[Закрыть]. Он, находясь близ венгерской столицы, в Пеште, 22 апреля 1460 года сообщил, что «воевода Дракулиа теперь устроил бой с упомянутым воеводой Данном».

Блажей, говоря о бое, пишет, что всё произошло «теперь», то есть новость совсем свежая, и если письмо датировано 22 апреля, из этой даты нам остаётся лишь вычесть то время, которое потратил бы гонец, чтобы донести новость от места сражения до венгерской столицы. Телефонов и телеграфов тогда не было, а голубиной почтой пользовались только в особых случаях, поэтому можно с уверенностью сказать, что сведения доставил именно гонец.

Сам бой случился где-то на дороге между Брашовом и Тырговиште – на горных перевалах, примерно в одном дне пути от Брашова. При этом протяжённость наикратчайшего пути от Брашова до венгерской столицы составляет 650 км. Верховая лошадь (на которой едет гонец) преодолеет такое расстояние за 11 дней. То есть от места битвы до Брашова и от Брашова до столицы ехать 12 дней. Значит, битва состоялась примерно 10 апреля или раньше.

Описание битвы с Даном

О самой битве в письме сказано так: «Упомянутый воевода Дракулиа теперь устроил бой с упомянутым воеводой Даном, и так же истинно, что со стороны Дана только семь человек были избавлены от несчастья насильственной смерти, и потом оставшийся в одиночестве (Дан) попал в плен, (и) тот Дракулиа того (Дана) лишил головы».

Автор послания немногословен, но в тексте всё равно содержится много информации, поэтому обидно, что оно чаще не переводится, а просто пересказывается, причём в самых общих чертах. В результате упускается ряд важных моментов, которые характеризуют Дракулу весьма ярко.

Конечно, данное письмо – не первоисточник, поэтому мы не можем быть уверены, что на поле брани всё произошло именно так, как рассказано, и всё же давайте отнесёмся к деталям внимательно, потому что рассказ весьма похож на правду.

Итак, Блажей пишет, что «со стороны Дана только семь человек были избавлены от несчастья насильственной смерти». Если семеро были избавлены, значит, они не сами себя избавили (например, во время боя вырвавшись из окружения и скрывшись где-нибудь в лесу). Нет, их именно избавили, то есть пощадили! Ну а вместе с замечанием, что Дан после этого «остался в одиночестве», деталь о семи помилованных позволяет нам реконструировать финал битвы.

Давайте представим себе картину – всё войско Дана полегло на поле брани, и осталась только кучка воинов во главе с самим Даном, которые продолжают мужественно отбиваться от людей Дракулы.

Дракула, даже если находился на другой стороне поля, быстро прискакал к месту схватки (он был верхом, потому что военачальнику-победителю ходить пешком по полю битвы не полагалось).

Итак, Дракула подъезжает к месту последней схватки и видит, что обе стороны долго дрались, устали, поэтому наступила передышка. И вот во время передышки мог состояться следующий диалог между Дракулой и людьми Дана…

Дракула: Эй, воины! Вы храбро сражались, поэтому я хочу вознаградить вас за это и подарить вам жизнь.

Воины: Для нас честь дороже жизни, а для воина нет ничего позорнее, чем попасть в плен.

Дракула: Я отпущу вас с почётом. Я не буду просить, чтобы вы сложили на землю ваше оружие. Вы можете уйти вместе с ним, если поклянётесь, что не станете больше нападать на меня или на кого-либо из моих людей. Подумайте хорошенько, воины. Вы доказали свою храбрость, и вам незачем умирать. К тому же у вас наверняка есть жёны и дети. Зачем вам оставлять своих жён вдовами, а своих детей – сиротами?

Воины (подумав): Хорошо, мы поклянёмся, если ты клянёшься отпустить нас с оружием, как сказал.

Дракула: Слово государя – всё равно что клятва.

Воины по очереди произносят короткую клятву и уходят. Дан остаётся в одиночестве!

Дан (растерянно): А я? Я тоже могу идти, если поклянусь больше не нападать на тебя?

Дракула: Нет, тебе уйти нельзя. С тобой, мой родич, разговор ещё не окончен.

В том, что помилованных воинов было семеро, мы можем усомниться, как и в отношении любого другого «красивого» числа: 9, 12, 33 и так далее. Эти числа обычно используются в сказке, а в реальном повествовании в Средневековье ими заполнялись информационные пробелы. Если было известно, что в некоем деле участвовало чуть меньше десяти человек, то говорили 7 или 9, хотя тех с равной долей вероятности могло быть 6 или 8.

Зато относительно судьбы Дана можно быть уверенными, что сведения Блажея точны, ведь версию этого словака подтверждает и дополняет немецкий памфлет 1463 года. В памфлете сказано, что Дан был пленён, после чего на некоторое время оказался взаперти, потому что для той казни, которую Дракула предусмотрел для Дана, следовало совершить приготовления. Данное обстоятельство кажется логичным.

Милосердная казнь Дана

В письме Блажея про казнь сказано коротко: «Дракулиа того (Дана) лишил головы», – однако если сопоставить письмо с другими источниками, то картина получается намного интереснее.

Тот же памфлет 1463 года рассказывает о казни Дана подробно, а детали, изложенные там, повторяет Михаэль Бехайм в поэме «О злодее, который звался Дракула». Наверное, отрывок из пресловутой поэмы знают многие, если не все:

 
Когда был схвачен рыцарь Дан,
священников позвал тиран,
и пленника отпели.
Был замысел злодейский дик,
но Дракул все-таки достиг
своей преступной цели.
Был рыцарь обесславлен.
Нельзя сказать, что осужден,
к могиле был препровожден
и тут же обезглавлен[72]72
  Текст цитируется по переводу В. Микушевича, опубликованному в приложении к книге: Стокер Брэм. Дракула (роман). М.: Энигма, 2005.


[Закрыть].
 

Что же нам дают эти дополнительные обстоятельства, изложенные в памфлете 1463 года и у Бехайма? Зачем Дракула хотел, чтобы Дан присутствовал на собственном отпевании? Зачем Дракула хотел, чтобы Дан увидел собственную могилу? Зачем понадобилось до последней минуты оттягивать казнь вместо того, чтобы отрубить голову ещё до появления священнослужителей?

В памфлете и в поэме на эти вопросы ответ простой – потому что Дракула – злодей, решивший помучить свою жертву перед казнью. Однако истинная причина поведения Дракулы, судя по всему, не так проста.

Конечно, детали казни могли быть придуманы, поскольку памфлет и поэма – литературные произведения, но есть ещё один источник, который заставляет взглянуть на всё по-иному. Это румынские летописи XVI века. Сами по себе они тоже не вызывают особого доверия, потому что фиксируют не современные им события, а предание о событиях столетней давности (XV века), но если сложить всё вместе, то тексты удивительным образом дополняют друг друга, как пазл.

В румынских летописях рассказано об обстоятельствах гибели старшего брата Дракулы. Сказано, что румынские бояре, которые приняли сторону венгерского ставленника Владислава, совершили убийство – похоронили старшего брата Дракулы заживо. Но при чём же здесь Дан? А при том, что он – старший брат того самого Владислава!

Опять же не будем забывать, что Дан принял у себя двоих румынских бояр, имевших прямое отношение к убийству старшего брата Дракулы. Эти двое поступили к Дану на службу, а Дракула с 1456 года пытался до них добраться. И вот оно свершилось! Но и Дан, по мнению Дракулы, должен был «получить по справедливости».

То есть складывается зеркальная ситуация: ради Владислава был похоронен заживо старший брат Дракулы, а теперь Дракула решил так же поступить в отношении старшего брата самого Владислава. Вот зачем Дракула показывал Дану вырытую могилу и заставил присутствовать на заупокойной службе. Всё указывает на то, что Дракула изначально не собирался отрубать Дану голову. Всё указывает на то, что Дракула собирался похоронить Дана заживо, но затем передумал, так что давайте попробуем реконструировать сцену казни – для лучшего понимания событий.

Итак, Дан с крепко связанными руками приведён на поляну, где виднеется свежевырытая могила. Священник вместе с дьяконом совершают отпевание «новопреставленного раба Божия Иоанна».

Полное имя Дана – Иоанн Дан. Именно так он называл себя в письмах и грамотах на славянском языке. Иоанн – это крестильное имя, то есть имя, полученное при крещении, а Дан – имя, которое дали родители.

При этом Иоаннами крестили всех представителей румынского княжеского рода – такая уж была традиция, – поэтому Дан, услышав о «рабе Божьем Иоанне», не должен был понять, по ком проводится заупокойная служба. Вариантов имелось по меньшей мере два, ведь старшего брата Дракулы также крестили Иоанном, как и Дана.

Дальше события развивались вполне предсказуемо, поэтому продолжим реконструкцию: Дракула пристально наблюдает за выражением лица Дана, а Дан в конце концов не выдерживает и начинает задавать вопросы.

Дан: Скажи мне, родич… Что ты задумал? Для кого эта могила?

Дракула: Для тебя, родич.

Дан: А по ком служат заупокойную службу?

Дракула: По тебе, родич.

Дан: Как так можно? Ведь я ещё не умер!

Дракула: Ты полагаешь, что нельзя служить заупокойную по живому человеку?

Дан: Конечно, нельзя.

Дракула: И ты полагаешь, что нельзя хоронить человека живого?

Дан: Конечно, нельзя.

Дракула: Однако в отношении моего старшего брата было сделано именно это. Его похоронили заживо. А ты, родич, взял к своему двору тех людей, которые совершили это преступление.

Дан: Я…

Дракула: Если ты принял их и пригрел, значит, одобряешь их дела, поэтому не пеняй на меня за то, что я сделаю с тобой то же, что они сделали с моим старшим братом.

Дан: Это несправедливо! Я не знал, что они сделали.

Дракула: Ты не мог не знать! Ты же расспрашивал их о том, почему они убежали от меня и ни за что не хотели вернуться?

Дан: Они сказали, что ушли от тебя потому, что ты злодей.

Дракула: И всё? И ты удовлетворился этим ответом? И не стал расспрашивать дальше? Хорошо же ты разбираешься в людях! Поделом тебе.

Дан: Нет, не поделом! Теперь я вижу, что они правы. Ты – злодей, потому что сейчас хочешь совершить жестокую несправедливость.

Дракула: Несправедливость? Нет, всё будет справедливо. Те двое похоронили живьем моего старшего брата и сделали это для твоего брата Владислава. А теперь я окончательно поквитаюсь с Владиславом: я зарою его старшего брата, то есть тебя. Око за око, зуб за зуб.

Дан: Разве это христианский закон? Христианский закон велит прощать обиды.

Дракула: Хочешь, чтобы я отпустил тебя? Ну, уж нет. (Смеётся.)

Дан молча продолжает следить за ходом поминальной службы. Дракула так же молча продолжает следить за Даном. Приговорённый опять не выдерживает, и разговор продолжается…

Дан: Значит, такова будет моя смерть? Ну и пускай! И об этом все узнают! И ещё больше укрепятся в мысли, что ты – злодей, каких свет не видывал! Не один год я говорил всем о твоих жестокостях. И своей смертью ещё раз подтвержу эти слова!

Дракула (задумчиво): Значит, ты уверен, что я – злодей, раз не хочу поступить по-христиански? Что ж. Тогда я поступлю по-христиански – проявлю милосердие. Я подарю тебе лёгкую смерть. Твоя голова слетит с плеч в одно мгновение, и ты даже не успеешь почувствовать боли. Ты не будешь задыхаться в могиле, как задыхался мой брат, не будешь кричать в отчаянии, не будешь царапать изнутри крышку гроба. Я окажу тебе милость, которую моему старшему брату никто не оказал. И заметь, отсечение головы – это достойная казнь. В ней нет ничего унизительного, как, например, в том, чтобы оказаться на колу.

Что было дальше, понятно, и пусть мы не знаем точно, почему Дракула передумал и проявил милость по отношению к Дану, но факт остаётся фактом: Дракула не стал убивать Дана так, как был убит старший брат самого Дракулы. Дан умер без физических мучений.

Сопутствующие казни

С учётом того что Средневековье – это весьма жестокое время, можно говорить о том, что Дракула действительно проявил милосердие. Правда, он, проявив снисхождение к Дану, компенсировал это на других людях.

Словак Блажей в письме сообщает: «Также, не зная меры, тот Дракулиа людей того воеводы Дана, которые, как известно, были убиты, не замедлил насадить на колья». То есть сказано, что Дракула сажал на кол тех, кто уже и так умер.

Возможно, это и не правда (поэтому в романе «Драконий пир» показана другая версия событий), однако по меркам Средневековья та версия, которая предлагается в письме, вполне вероятна. Даже Блажей не назвал происходящее удивительным, а лишь чрезмерным.

Причина такого отношения к казни мертвецов заключается в том, что в Средневековье смерть приговорённого никогда не означала конец экзекуции. Экзекуция продолжалась до тех пор, пока не оказывалось выполнено всё, к чему человека приговорили. Взять, например, колесование, когда человеку сначала отрубали руки, ноги, а затем – голову. Любой медик скажет, что ещё до момента отрубания головы приговорённый мог умереть от болевого шока или от потери крови, но на это никто не обращал внимания.

Тот же самый принцип действовал, когда человеку в качестве наказания назначали какое-нибудь немыслимое количество ударов кнута. Человек мог умереть ещё до завершения казни, но казнь не прекращалась, пока все удары не оказывались нанесены.

К тому же в ходе судебного разбирательства периодически возникала ситуация, когда человека признавали виновным сразу в двух преступлениях, за одно из которых положена виселица, а за другое – колесование, но никого это не смущало. Человека сначала вешали, а колесовали уже труп. Наоборот не делали только потому, что обезглавленного человека вешать не получится: если головы нет, то нет и подбородка, то есть верёвке не за что зацепиться, так что палачи проявляли своеобразную «дальновидность».

Проявлял «дальновидность» и суд, поскольку не приговаривал людей к двум несочетаемым казням. Например, того, кого приговорили к колесованию, нет смысла приговаривать ещё и к отрубанию головы.

Короче говоря, во времена Дракулы не было ничего особенного в том, чтобы сажать на кол мёртвых. Опять же поставьте себя на место Дракулы: он стремился добраться до двух бояр, которые предали его отца и старшего брата, но тут приходит известие, что оба боярина убиты в ходе недавнего сражения. И что же теперь делать? Ведь преступники должны понести заслуженную кару! Дракула должен был посадить этих двоих на кол, как уже посадил остальных предателей. Значит, пришлось бы сажать мертвецов.

Обращаю особое внимание, что в письме Блажея нигде не сказано, что Дракула посадил на кол всех убитых людей Дана. В тексте нет слова «всех», так что, по логике вещей, на колах оказались только двое бояр или чуть более широкий круг лиц, ведь сажать на колья целую армию – это очень долго и утомительно. Зачем Дракуле заставлять своих воинов, которые и так устали после битвы, заниматься подобными делами?

Светлана Лыжина