Текст книги "Остров Творцов"

– …Не сожалей обо мне. Творец здесь, он вернет меня… – прошептал ей детеныш.

Египтянка прицелилась, замахнулась и с невероятной скоростью запустила в рептилию серебристую стрелу. Она попала точно в цель.

Спустя пару секунд несчастную змею разорвало изнутри, а уцелевшие части ее тела исчезли, едва коснувшись воды. Оставалось парить над водой лишь сердце: с него спали огненные доспехи, и по нему снова забегали белые молнии. Спустя еще мгновение оно начало опускаться в горное озеро. Фэро с сожалением провожала его взглядом, и в этот миг с берега пополз белый туман. Он двигался по водной глади, обволакивая каждый камень, каждое растение и даже египтянку, подбираясь к маленькому сердцу змеи. Не прошло и минуты, как из воды показалась сначала голова знакомой рептилии, а затем и увенчанный шипами хвост хлестнул по озерной глади. Кайя с облегчением улыбнулась.

– А ты молодец… – прошептала она. – Только не все способны будут противостоять гневу умерших миров. – Фэро поднялась и огляделась. – Что бы я ни делала, оказываюсь всё дальше от них, – покачала женщина головой. – Должен же быть еще один путь к статуе! – Она встретилась глазами со змеей. – Не покажешь дорогу?

– Ты уже близко, – услышала она ответ. – Туман выведет тебя к Творцу. – Кайя посмотрела в сторону белой субстанции, просачивающейся из очередной пещеры на противоположном берегу. – Торопись, ему понадобится твоя помощь.

Змея скрылась под водой, оставляя египтянку в полном одиночестве. Фэро взглянула наверх, на пещерный свод, излучающий золотой теплый свет, словно искусственное солнце.

Кайя переплыла на другую сторону. Выйдя на берег, она остановилась у туманной завесы и коснулась ее рукой. Где-то далеко за пределами этой фантастической пещеры кто-то ударил в колокол, возвещая о приходе. Фэро вошла в туман и в ту же секунду оказалась в странном месте с черными, отполированными до зеркального блеска высокими стенами и двумя расходящимися в разные стороны путями. Впереди был длинный коридор, ведущий к разрушенному мосту, где суетились тени. За спиной же был путь в зал, где в огромной нише высоко над полом стояла гигантская каменная статуя неизвестного существа. И всё бы в нем было обычно, если бы не вогнутое лицо-маска с бесцветными камнями-глазами. Как только Кайя сделала шаг в сторону зала со статуей, путь исчез, сменившись десятками тоннелей.

Когда Бранимир вытащил Петра, алые сферы продолжали проникать в тело Русова. Озаз силой оттащил Князева от края моста, не желая рисковать успехом своей миссии.

– Что с ним происходит? – в шоке от увиденного спросил Рик. – Почему они вселяются в него, а, Джа?

– Потому что ему тут не место… Потому что только он может стать их носителем из нас всех…

– И что это, черт побери, должно значить?! – возмутилась Оничи – Он случайно не бомба ходячая теперь?

– Если выживет… – ответил Озаз. – Я не знаю, что происходит конкретно сейчас, но в любом случае это не очень хорошо…

– Смотреть на него сложа руки – не вариант! – перебила их Кира, выходя вперед и направляясь к Русову, лежащему без сознания. – Если очнется там, может упасть.

– Кира, не надо! – только и успел окликнуть ее Князев, но девушка стремительно пошла вперед. Кузьма побежал следом, словно тоже желал остановить ее.

– Петя? – Вереск подошла к нему и, опустившись рядом с ним на колени, хотела было коснуться его шеи. Но в этот момент он резко открыл свои изменившиеся глаза. – Слышишь меня? Сейчас мы аккуратно оттащим тебя в сторону. Никаких резких движений, а то упадешь.

– Ты… – Он повернул голову направо и посмотрел на Князева, застывшего на месте. – Главная ценность… отнять тебя и показать ему боль… – сбивчиво шептал Русов, пока девушка пыталась оттащить его от края моста.

– Ничего, всё будет хорошо. Еще чуть-чуть потерпи, и вернешься к своей нормальной жизни, – подбодрила его Вереск.

Теперь уже и Бранимир подключился к помощи. Вместе они перенесли Русова в безопасное место, усадили у стены. Когда Кира отошла на пару шагов, Петр схватил Князева за руку.

– Месть не за горами, Творец… – прошипел он ему в лицо, расплываясь в улыбке.

– Как скажешь, – ответил Бран, убирая его руку.

– С ним явно что-то не так, – заметила Оничи, рассматривая Русова. – Его глаза стали черными, да и ожоги… – Девушка острием своего короткого меча отодвинула ворот его кофты, открыв след от проникшей внутрь сферы. По красноватому пятну бегали алые молнии. Сама рана была похожа на пульсирующую лаву, жаждущую вырваться наружу. – Не хотела бы я оказаться рядом, когда это, – она кивнула на Петра, – начнет извергаться, словно вулкан.

Кира с сочувствием смотрела на Русова. Кузьма аккуратно подошел ближе, рассматривая его. Но одного взгляда этих глаз оказалось достаточно, чтобы белка поспешила на руки к Вереск. Джа, Рик и Оничи тем временем отошли к тоннелю, ведущему в последний лабиринт. Их, казалось, вообще не волновало то, что происходило за спиной. Они даже не вслушивались в разговоры. Джабари листал свой блокнот в поисках ответов, а потом сверялся с реальностью.

– Может, когда покинем остров, всё это пройдет? – Кира подошла ближе, присела рядом с Петром и коснулась его лба. – Странно, он холодней льда. – Она убрала руку и заглянула ему в глаза. – Словно в него вселился кто-то и смотрит на нас как на врагов, – прошептала она.

Бранимир подошел и сел напротив.

– Этот огонь не выглядел дружелюбным. Вполне возможно, что мы ему враги. А из нас из всех он выбрал самого… слабого. Если верить Джабари, конечно.

– Если сделать как тогда… вдруг поможет, – вслух подумала Вереск.

– Когда тогда? – удивился Князев.

– Ну-у… я не всё тебе рассказала, – ответила она, прикусив нижнюю губу. – В последний раз на острове в него тоже такие шары вселялись… Не так много, правда, штук двадцать максимум. И ожоги были… но они прошли.

– И что он делал? Говорил что-то? Был в сознании?

– Да, был, – кивнула Кира, отводя глаза от Брана. – Ничего особенного. – Она пожала плечами. – Хотел убить и бросил в меня нож. После непродолжительного спарринга я загнала его в озеро, которое изгнало из него всю эту ересь. В себя он пришел уже после восхода солнца, в лодке. Ничего не помнил. Следов не осталось. Вот и вся история.

– Это шрам от того ножа? – спросил Князев, протянув руку и коснувшись ее лица.

Кира во все глаза смотрела на архитектора, немного растерявшись. Кузьма, будто смущаясь, отвернулся.

– Почему он хотел тебя убить?

– Откуда мне знать? – Вереск чуть отстранилась, поднявшись с земли. – Мы здесь будто в кошмарном сне, где происходит всё то, к чему никто из нас не готов, – прошептала Вереск, подходя к мосту, пытаясь заглянуть вниз. – Это место нам не радо. Ты так не думаешь?

– Трудно не согласиться. – Бран тоже поднялся, отряхнув штаны. – Непонятно только почему. Вроде не самые плохие люди собрались. – Он натянуто улыбнулся, разводя руками. – Во всяком случае, тебя он прогонять не должен.

Петр сделал тихий вдох и быстро заморгал, словно пытаясь прогнать пелену с глаз. Боли не было, лишь множество воспоминаний носилось в голове. Чужих. Путающихся, сбивающихся. Десятки картин вспыхивали в сознании. Картины чьего-то прошлого, пропитанные гневом, яростью и нескончаемой болью утраты. Поморщившись, он потер лицо руками и заметил на тыльной стороне ладони пульсирующую рану от сферы. Нахмурившись, сжал кулак и поднял глаза. Он увидел, как Бранимир обнял Киру на краю моста, видел, как тот поцеловал ее. Русов стиснул зубы, перед его взором вспыхнуло несколько образов существ, похожих на людей, с вырванными сердцами. Он начал медленно подниматься, держась за стену.

– Очнулся, спящая красавица? – хмыкнул Джабари, подойдя к нему и вскользь глянув на Вереск и Князева. – Что скажешь? Какие ощущения? Готов идти дальше или остаешься?

– Иду, – хрипло ответил Петр, бросив гневный взгляд на двоих, подходящих ближе.

– Ты в порядке? – спросила его Вереск. – Может, тебе стоит отдохнуть?

– …Наотдыхался уже, – сказал он. – Нашли что-то там, Джа? – Русов кивнул на зал, виднеющийся впереди.

– Как и предполагали – лабиринт, – произнес Озаз с довольной усмешкой, еще раз посмотрев на Брана.

Русов пошел вперед.

– А ты времени зря не теряешь, да, Бран? – обратился Озаз к Князеву. – Ладно! – махнул он рукой. – Идемте!

Группа собралась у входа в черный лабиринт, освещенный бледным золотым светом. Оничи всматривалась в один из путей. Ей казалось, что она там что-то видит.

– Знакомое привидение? – с усмешкой спросил Рик.

– Там кто-то есть, – прошептала девушка, сжимая меч. – Смотри внимательно, силуэт. – Она кивнула на нечто вдалеке. К ним подошли египтянин и Русов.

– Там человек, – сказал Петр не глядя, – которого уж точно никто не звал сюда.

– Хех, – цокнул Озаз, – таким ты мне нравишься больше. И кого же ты там видишь, ведун ты наш?

– Сами смотрите.

Силуэт стал четче. Джабари даже сделал шаг назад. С другого конца тоннеля на него смотрела Кайя Фэро.

– Старая знакомая? – поинтересовался Петр, почесывая алую рану на шее. – Может, пора с ней разобраться?

– Джа! – вызвалась Оничи. – Разреши мне пойти! У меня с этой тварью личные счеты!

– У нас у всех с ней счеты, – фыркнул Рик.

– Ты мне тут пригодишься, брат, – остановил его Озаз. – Вперед, Уни! Принеси мне ее голову.

Японка хищно улыбнулась и, обнажив вакидзаси, побежала вперед.

– Ну а мы, господа, пойдем другой дорогой, – торжествующе возвел руки к небу египтянин.

– В блокноте есть карта? – спросил Князев.

– Хоть в чем-то нам повезло, – кивнул Джа. – Если верить старому тексту, путь недолгий.

– Разве он не должен быть окроплен кровью? – тихо спросил Русов, надевая на плечи свой увесистый рюкзак, который чудом уцелел, несмотря на то, что Рик его крайне небрежно перекинул через мост.

– Видимо, алые сферы передали тебе некоторые знания, – хмыкнул Озаз. – Но я бы не стал волноваться насчет крови. Оничи или Кайя… кто-то из них точно даст нам желаемое.

– Что? – вмешалась Кира. – Ты позволишь своему человеку умереть? Вот так просто?

– Может, таков план, а?

– Вернуться должны все…

– Не в этот раз, милая Кира, не в этот. Извини, но тут ты больше не лидер группы. Ты привела нас к пещерам. Так что теперь просто следуй за нами, пока не потребуется вернуть нас домой.

– Угу, в мешках для трупов, – буркнула девушка.

– Никто не обещал, что будет легко.

– …Что ты там хочешь найти, Джа? – недобро спросил Князев.

– Потерпи, Бран. Ты всё увидишь уже очень скоро.

Оничи стремительно неслась вперед, но сама не заметила, как оказалась в пустом тоннеле без начала и конца. Кайи нигде не было видно. Рисё продолжила поиски.

– Тебе от меня не спрятаться, тварь! Ты мне должна бой! Где твоя хваленая честь? – громко спрашивала японка. Ее голос эхом носился по запутанным коридорам. – Ты ответишь мне за сестру!

Кайя видела, как к ней приближалась японка, но вдруг и этот путь сменился десятком новых, и Рисё скрылась за одним из поворотов.

– …окроплен кровью… – услышала она эхо, прилетевшее издалека, – тогда дверь откроется…

Фэро не стала никуда идти. Она отошла к самому дальнему тоннелю и, прислонившись к холодной стене, сложила руки на груди. Египтянка, закинув голову, закрыла глаза и вслушивалась в каждый звук. Спустя некоторое время эхо принесло ей обрывок вопроса Рисё.

– Должна бой… – повторила Кайя одними губами, – за сестру… – Женщина натянуто улыбнулась. – Это вряд ли, – прошептала она, выдохнув. – То было честное сражение, как она того и хотела.

Кайя вспомнила события десятилетней давности, когда она в первый и последний раз встретилась со старшей сестрой Уни – Мэй Рисё. Это произошло во время очередной вылазки Фэро в поисках членов Семерки. В доме, куда они прокрались, не было того, кого они искали, но была глава их охраны. Мэй отчаянно сражалась, но силы оказались неравны. Потеряв слишком многих своих людей, Рисё испытывала муки совести. Желая загладить вину перед начальством и отмыть свое имя от позора поражения, она, зная традиции семьи Фэро, потребовала поединка на арене Судьбы. Отказать ей не могли. Ее просьбу исполнили… Мэй умерла на арене через семнадцать секунд после начала боя.

…Египтянка открыла глаза, когда услышала шаги где-то недалеко. Мстительная японка волновала ее меньше всего. Больше беспокоил человек с пламенем внутри, находящийся в группе, хотя она его толком и не разглядела. Кайя прошла ниже по узкому коридору, наблюдая за тенью, движущейся в противоположном направлении.

– Где ты? – крикнула Оничи. – Чего же ты сейчас прячешься?!

Египтянка продолжала бесшумно следовать за Рисё.

– У меня нет времени на эти прятки! Выходи и сражайся! – не унималась девушка, до рези в глазах всматриваясь в каждую тень и пытаясь отыскать в темноте коридоров свою цель.

Наконец Кайя попала в коридор, по которому в нескольких метрах от нее шла японка. Фэро вытащила метательную стрелу и, прицелившись, бросила ее в Рисё. Оничи, схватившись за горло, из которого фонтаном била кровь, упала на землю. Умирая, она видела Кайю, подходящую к ней.

– Твоя сестра погибла на арене Судьбы, Уни. Бой был честным, как бы тебе ни хотелось думать обратное, – прошептала Фэро, посмотрев на поверженного врага, хватающегося за рану в тщетной попытке остановить кровь. – И семнадцать секунд не умаляли ее таланта воина, не оскорбили ее. Просто она была слабее.

Рисё умерла с открытыми глазами, продолжая с ненавистью глядеть на своего врага. В этот момент исчезли все иллюзорные пути лабиринта, остались лишь два пути. Фэро переступила через мертвое тело и пошла вперед.

В отличие от фанатической пещеры внизу, здесь был лишь просторный зал с десятками арок и мостов, соединяющихся друг с другом. Только черный камень и золотое теплое освещение, идущее отовсюду. Зал был круглым. Наверное, когда-то он являлся частью большой крепости. Башней, возможно. Где-то наверху, в глубокой нише, стояла загадочная статуя. На удивление, здесь пахло солью и морской тиной. Кайя довольно быстро добралась до давно исчезнувшей реликвии, о которой слышала столько историй. Последний раз она являлась миру в 1780 году, но в те времена никто не отыскал вход на остров.

Фэро подошла ближе. Это было четырехметровое произведение искусства. Существо, запечатленное в камне, походило на медузу, но с двумя длинными руками и тремя тонкими пальцами на каждой. Кайя щурилась, пытаясь разглядеть картинки, плывущие в пустых глазницах вдавленной внутрь маски. Для того чтобы заглянуть в ее глаза, нужно было встать на раскрытые ладони «медузы». Египтянка аккуратно поднялась и бесстрашно погрузила свое лицо в маску, желая увидеть то, что было видно статуе. В эту же секунду весь верхний ярус окутал бледно-голубой туман, скрывая Фэро и статую от посторонних глаз. В зале стало заметно холоднее. Капли воды на одежде женщины обратились в лед, как и ее следы на полу.

Сначала Кайя видела лишь пустоту, но спустя некоторое время она разглядела плывущую среди звезд планетарную систему, а среди двадцати четырех планет – одну скованную льдом, самую большую. Имя ей было Астери. Глазами статуи Кайя видела сразу и прошлое, и настоящее того мира. Она видела, как планета рождалась в сознании монады Творца, как забил Источник, рождающий души, как существа с Астери разлетались по Вселенной. Фэро видела, как каждое из них получало душу, рожденную в Источнике, – сердце. А однажды сердце планеты остановилось, прекратив рождать души для своих существ. Планета уснула глубоким сном, а ее творения, погибая вдали, никогда не могли вернуться, потому что не слышали больше биения сердца Астери. Последнее, что показали Кайе глаза статуи, был невероятной красоты космический корабль, плывущий среди астероидов на окраинах Солнечной системы. В кресле пилота вечным сном спали два существа с Астери. На руках довольно крупной особи неизвестного человечеству вида спало другое, поменьше. Один из них отпустил свою душу в странствие во имя возрождения своего дома. В поисках планеты, где жили бы существа, способные вместить душу Астери, где бил бы Источник, куда еще не ступало ни одно наделенное разумом творение. Другой же отправился следом, силясь отыскать.

Кайя закрыла глаза и, отвернувшись от маски, спустилась на пол.

– Ничего не изменилось. Мой мир по-прежнему мертв… – покачала она головой. – Что ж, – женщина сжала кулаки, – быть может, сегодня я получу свой шанс… всё исправить. – Она замолчала, и перед ее взором снова вспыхнула картинка с окраин Солнечной системы. – Ты все-таки прилетел… – Кайя натянуто улыбнулась. – Не удивлена…

Она заметила растущие тени, идущие по коридору в сторону зала, и поспешила скрыться в темноте следующего коридора. Нападать сразу она не собиралась. Человек, пораженный алыми сферами, виделся ей главной опасностью. Необходимо было предусмотреть все варианты.

– Ну наконец-то! – торжествующе воскликнул Озаз, когда лабиринт исчез, открывая путь к заветной цели. – Это было быстро. – Он ухмыльнулся.

– Оничи! – воскликнула Кира, увидев тело убитой. Подбежав ближе, Вереск резко остановилась, закрыв рот ладонью. Кричать не хотелось, но было чертовски не по себе. Кузьма тоже отвернулся. Рисё лежала в луже крови с широко открытыми глазами, одной рукой держась за горло.

– Фэро даже не стала с ней сражаться, – криво улыбнулся Джабари. – Что ж, Уни, ты побила рекорд сестры. – Озаз наклонился, коснулся шеи девушки, а увидев стрелу, засевшую в горле, выпрямился. – Получила смертельный удар за каких-то пару секунд… – Он небрежно переступил через тело. – А столько разговоров было о мести. Видишь, Рик, от какой участи я тебя уберег?..

– Кир, пойдем, – повел ее за собой Князев. – Тут уже ничего не сделаешь.

Русов шел последним. Подойдя к Рисё, он несколько секунд разглядывал ее. Затем присел на одно колено и приблизился к ее лицу, заглядывая в мертвые глаза. Заметив, что крапинки на ее радужке загораются алым, а потом исчезают, унося с собой и цвет глаз, он довольно ухмыльнулся. Не прошло и пары секунд, как глаза японки стали черными, как и у Петра. Поднявшись, он двинулся следом за группой. Джабари шел не спеша, всматриваясь во все темные углы.

– Думаешь, она тут? – спросил Рик, выходя вперед. – Тогда чего ждет, почему не нападает?

– Ждет чего-то, возможно, – Озаз пожал плечами. – Здесь тоже туман. – Он кивнул на бледно-голубую субстанцию, которая тянулась по периметру, затрагивая некоторые мосты и арки. – Что до Фэро, то можешь ее поискать, раз уж Оничи не справилась. Мне даже интересно, как быстро она убьет тебя. Еще одного жаждущего мести дурачка. Кроме ножей, здесь драться особенно и нечем. Хотя… – он подошел к Князеву, – поделись луком. У тебя всё равно два. И парочкой стрел, а?

Архитектор неохотно вытащил одно творение Киры из рюкзака и протянул его египтянину вместе с тремя стрелами.

– Премного благодарен… – сказал Джа.

– Позволь тебе напомнить, брат, что она убила твоего отца, – сквозь зубы процедил Рик. – А до него…

– Оставь свои речи, – перебил его Озаз. – Ты клялся быть моим телохранителем, вот и работай. Желательно молча.

– Можно поинтересоваться, – вмешался Князев, – о ком вы так мило беседуете? – Он поставил свой рюкзак у стены, а затем помог Кире снять ее поклажу.

– О, Бран, тебе этот человек должен быть знаком. – Джабари поднялся на первый мост. – Ты видел во сне… прошлой ночью. Даже фамилию назвал… Фэро. Ни о чем тебе не говорит, кстати?

– Фэро? – переспросил архитектор. – Первый раз слышу. – Он покачал головой.

– Это неважно, – прокряхтел Озаз, забираясь еще выше. – Одна из этого проклятого семейства сейчас где-то здесь. Скрывается в тени, выжидает момента. Это она убила Рисё и, между прочим, – забравшись, он отряхнул руки, – убьет остальных. Видишь ли, – египтянин посмотрел вниз на группу, – Кайя – ассасин, и убивать – ее работа. Даже нет, м-м, стиль жизни, нет, не то, м-м, призвание!

– Не беспокойся, Бран, – тихо проговорил Рик, подходя к Князеву. – У нее только две цели, и это точно не вы.

Египтянин его не услышал.

– Что вы там шепчетесь? Живо наверх! – приказал Джа. – Статуя Творца ждет! – Вереск первой поднялась на узкую дорогу, ведущую прямо к статуе. – Признайся, Кира, ты ведь уже видела ее раньше? В последнее свое путешествие сюда?

– …Видела, – сухо ответила девушка.

– А скажи-ка нам, в глаза ей заглядывала? Что видела?

– Сам посмотри, – огрызнулась Вереск.

– Я-то посмотрю, но каждому из нас покажут что-то свое. Вы ведь никогда ничего не слышали о статуе Творца… Но только через нее человек может увидеть мир, который творит монада внутри него. – Он посмотрел на Петра, поднявшегося последним. – Если она, конечно, у него вообще есть. – Джа широко улыбнулся.

Кузьма спрыгнул с плеча девушки и устремился к статуе. Он остановился у ледяных следов, ведущих к ней. Подойдя ближе и встав на задние лапы, он заметил ледяные отпечатки рук на черных стенах.

– Монада? – переспросил Бран. – Это по Пифагору, что ли? Единица или божество?

– …Самое первое существо. Творец творцов… Но их было так много, – Джабари наслаждался каждой минутой, смаковал еще не полученную победу, приближаясь к статуе, – что все они стали зваться монадами. А вот их Творца звали первомонадой. И именно его люди искали всю свою жизнь.

– И об этом в твоем блокноте написано? – скептически спросил Князев.

– Даже белка вон понимает больше вашего, – Озаз покачал головой. – Но, может, оно и к лучшему. От такого бремени можно с ума сойти… наверное.

– Ты сейчас с нами говоришь? – спросила Кира, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

– Бессмысленно это объяснять, проще один раз увидеть. Хотя тебе, Кира, этого не покажут глаза статуи. Впрочем, кого волнует мир, который творишь ты? – Джабари подошел к статуе. Кузьма зашипел на него и царапнул, хотел было укусить, но мужчина столкнул его с ладоней. – В глазах людей заключены их миры. И среди всех есть один, творящий всё и вся. – Джа приблизился к маске и заметил заледеневшие отпечатки пальцев. – В каждом столетии она гуляет среди нас, живет, творит. Но ее так трудно обнаружить. Знаете, кто был последним? О-о, это удивительная история… люди убили его, а он воскрес.

Египтянин опустил лицо в маску и увидел далекий мир, творимый сотнями таких, как он. Малыми частицами некогда единой монады.

– Что ж, Бранимир, прошу! – Джабари спустился и пригласил архитектора к статуе. – Последняя проверка.

– Не хочу, – ответил Князев.

– Ну-у, разумеется, – улыбнулся Озаз, бросая лук на пол и выхватывая нож. – Другого никто от тебя и не ожидал. – Он схватил Вереск за руку и притянул к себе, прижимая к ее горлу нож. Девушка даже не пикнула. – Смотри, или она присоединится к Оничи.

В этот момент Кузьма набросился на мужчину сзади и начал кусать его и царапать изо всех сил.

– Позволь, я разберусь… – Русов вышел вперед, толкнув Брана плечом. – Лучше беги, тварь, – прошипел он, выбрасывая в белку неизвестно откуда взявшиеся маленькие алые сферы. Одна из них попала в Кузьму. Животное прошипело и оскалилось, но в следующее мгновение, вспыхнув внутренним огнем, исчезло.

– Нет… – только и успела прошептать Кира, уже не пытаясь вырваться. – Кузя…

– Лучше иди к статуе, или я еще кого-нибудь убью ненароком, – усмехнулся Русов.

Бранимир, с ненавистью посмотрев на обоих, пошел к статуе. Встав на раскрытые ладони, он обернулся:

– Отпусти ее.

– Поверь мне, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, – улыбнулся Джабари. – Смотри давай!

Князев сделал глубокий вдох и заглянул в глаза статуи. Черный зал озарился золотым светом, по полу тут же поплыл белоснежный туман.

– Всё как и предсказано… – прошептал Джабари, отталкивая девушку от себя. Вереск не удержалась на краю моста, и ей пришлось спрыгнуть ниже. Рик поймал ее.

– Тише, тише… – тихо проговорил он, – всё будет хорошо. Пока они тут заняты, уходи.

– Я без Брана не уйду, а вы тут можете хоть сдохнуть, – сквозь зубы ответила Кира, оглядываясь по сторонам. У стены она заметила рюкзак Князева, из которого торчал второй сохранившийся самодельный лук и несколько стрел. Девушка поспешила за оружием.

Рик ругнулся про себя. Кире показалось, что в тумане недалеко от входа в черный зал она заметила силуэт Кузьмы, но он тут же растаял, как мираж. Кира вытерла кофтой слезы и достала лук из сумки.

– Будь уверен, это ему с рук не сойдет. Им обоим… – прошептала она. – …Нет! Только не это!

Лук был сломан.

Петр и Джабари стояли позади Бранимира, ожидая, что же будет дальше. Воздух в зале стал теплее, и в нем повис аромат морского бриза, смешанный с запахом лавандового поля.

Кайя находилась всего в каких-то нескольких метрах, сразу за поворотом, где по полу стелился белый туман. Закинув голову и закрыв глаза, она коснулась черного камня, висевшего на шее. Сжав его в кулак, с грустью посмотрела в сторону зала со статуей.

– Прости, Бранимир… – одними губами произнесла египтянка на русском, – но тебе придется пройти этот путь до конца. Мне нужен Источник… – Перед глазами снова вспыхнула картинка двух астери в космическом корабле. – Только ты можешь его открыть. – Она перевела взгляд в противоположную сторону длинного коридора, который вел в последний зал этого древнего здания.

Сначала перед взором архитектора плыла лишь темнота, потом она отступила, и Бранимир увидел, как из звездного небытия вдруг вспыхнуло Солнце. Яркими точками выстроились планеты. Последней явилась Земля, но выглядела она совсем иначе. Это был клочок суши, плывущий в море бесконечности. Время летело, менялось всё вокруг, лишь остров оставался прежним. Дальше Бран заметил существо, то самое, запечатленное в статуе парящим над своей землей, творящим ее, создающим себе подобных. Они также стали творить другие миры, свет которых вспыхивал один за другим, превращая Вселенную в новый живой мир. Оказавшись в теле этой первомонады, почувствовав себя ею, Князев смотрел на других и видел их удивительные, неповторимые, единственные в своем роде глаза, так похожие на человеческие. Ему захотелось оторваться от земли, повидать другие миры, создаваемые новыми монадами, но что-то не позволяло, словно тяжелый якорь, держало здесь. От осознания того, что остров нельзя покинуть, будучи лишь монадой, на душе у него стало тоскливо…

Шло время, остров жил своей тихой жизнью. Глубоко в его сердце бил Источник, рождавший души существ, Землю населяющих. Диковинные звери забредали в него, и планета начинала создавать для них свои уникальные духовные сущности. Источник закрылся, когда все существа острова обрели души…

Однажды творения одной из монад не нашли затерянный среди звезд остров Творцов. Они ступили на зеленые луга, сойдя со своих космических кораблей. Монады, никогда ранее не видевшие иных существ, собрались вокруг пришельцев, которые не могли их увидеть. Они лишь ощущали чье-то незримое присутствие. Гости остались на Земле на долгие годы, видя в этой планете лишь источник всевозможных полезных ископаемых. Монады привыкли к ним. Та из монад, что сотворила их, всё искала способа связаться со своими творениями. Ей так хотелось открыть себя для них. В один из дней гостям потребовались еще работники для рудников, и она немыслимым образом смогла создать жизнь, которую впоследствии нарекут людьми… Бран, странствующий по острову Творцов в теле первомонады, первым увидел человека. Потом возле крошечного младенца собрались и другие монады. Они смотрели в его глаза и видели в них одну из монад. Их глаза были одинаковыми: в радужке отражалась далекая галактика, творимая ею, а зрачок был той самой черной дырой, что в центре каждой галактики. Та монада смогла войти в тело ребенка и ощутить себя в физическом мире… С тех пор монады обретали тела, о чем пришельцы не знали.

Спустя сотни веков пришельцы покинули Землю, оставив людей позади. Число их множилось, и уже не хватало каждому своей монады. Тогда приняли они решение – разделиться, разбить себя на многие части, дабы каждому из людей достался хотя бы осколок. Не все в тот день поддержали решение, некоторые монады отказались и остались цельными навсегда. Со временем людей стало слишком много, их глаза темнели или вовсе лишались внутренней искры. Среди тех, кто отказался, была и первомонада, и еще двенадцать монад. Люди с их глазами рождались редко, поэтому чаще всего они пребывали в бестелесной оболочке.

Усилием воли Бранимир перенесся во времена явления первомонады на земле в физической оболочке. Где он только не побывал за краткий миг! В каждом воплощении Творец Творцов старался сделать свой мир лучше, наделяя его разными качествами, но человек, населявший теперь остров, менял ход вещей, мог влиять на него. Вмешиваясь в порядок Творца, он создавал хаос. Бран почувствовал, что в любом человеке помимо монады жила и еще какая-то сущность. Чуждая, незнакомая. Они были разные. Среди них встречались добрые и плохие, смелые и трусливые, прекрасные и ужасающие, готовые убивать и отдающие жизнь во спасение. Потом люди назовут эти чужие сущности душами. Некоторые монады, находясь в своих физических оболочках, порой не могли превозмочь все испытания, выпадающие на их счет. Так появился на Земле один остров, появляющийся лишь в свете красной луны, где монада могла закончить свой путь навсегда, прекратить череду воплощений и исчезнуть в небытии вместе с творимым миром. Бран видел, как люди шли той же тропой, что и он, последние несколько дней. Чаще всего они не знали зачем. Только некоторые из монад открывали свою суть своему человеку – мало кто справился бы с ношей Бога для неведомого мира за пределами своего дома.

Когда хотя бы малая частица монады погибала, вместе с ней умирала и значительная часть ее мира. Когда уходила цельная – умирал весь мир, творимый ею. Князев понял, что это были за призраки в руинах и что за символы на сейдах – надгробные камни миров, а призраки – это существа из них, разгневанные на… первомонаду. За то, что создала условия, невыносимые для своих творений. Огонь, обитавший глубоко под землей, – это их гнев, смешанный с гневом миллионов их творений. Испытания на пути путешественника – возможность переосмыслить всё и повернуть назад. На этом острове уже сгинула не одна монада, были среди них и цельные. Теперь он понимал, почему здесь столько странностей – остров сходил с ума, из-за того что боялся, что первомонада уйдет навсегда, забирая с собой жизни всех и вся.

Бран видел глазами Творца Творцов, что неделимых монад осталось лишь четыре. Одна из них всегда держалась особняком, творя свой холодный мир где-то в недосягаемом звездном пространстве. Эта монада редко появлялась на Земле. Ее изумрудные глаза нечасто блестели в лучах солнца. Но никогда просто так эта монада не воплощалась. Она словно научилась взаимодействовать не только с человеком, но и с его душой, создавая симбиоз с доступом ко всем накопленным знаниям всех трех сущностей. За краткую жизнь вместе они делали всё для следующего этапа. Вместе они всегда что-то искали, но постичь ее внутренний мир Князев не мог. Обратившись льдом, монада скрылась от его взора, однако он успел увидеть отпечаток ее рук на стене рядом со статуей. Увидел темный силуэт совсем близко – за стеной.