Текст книги "Пламя страсти"

19

Хэзард проснулся рано, следуя поговорке абсароков: «Не следуй за сном до конца, просыпайся в тот момент, когда надо действовать». Он оставил Венецию досыпать, а сам взял одежду и вышел на улицу. Дверь он запирать не стал.

Венеция проснулась позже, и первым ее чувством было разочарование. Хэзард ушел, а ей так хотелось проснуться рядом с ним, пожелать ему доброго утра, согреться от его теплой улыбки… У него была неподражаемая улыбка, ни один знакомый Венеции мужчина не умел так улыбаться. Это медленная чувственная улыбка начиналась с глаз, потом изгибала уголки красивого рта и проникала вам в душу – так, словно, кроме вас, никого на свете больше не существовало, словно он протянул руку и обнял вас.

«У этого человека репутация соблазнителя», – напомнила Венеция самой себе. Он сам говорил, что моралисты из племени белых называют развратом совершенно естественные вещи. Абсароки всегда предоставляли свободу как мужчинам, так и женщинам. В их обществе царило равноправие, женщины владели собственностью, родство определялось по материнской линии. Женщины, как и мужчины, могли выбирать себе любовников, имели право уйти от мужа и снова выйти замуж. «Во всяком случае, теоретически», – добавил тогда с улыбкой Хэзард. И это в то время, когда во всем мире женщины занимали подчиненное положение.

Слова Хэзарда звучали очень убедительно, но Венецию абсолютно не устраивало, что какая-то другая женщина может выбрать его самого. Венеция Брэддок намеревалась заполучить Джона Хэзарда Блэка для себя одной!

Она села на шкурах и оглядела комнату. Вернется ли Хэзард завтракать, или он уже взял еду с собой? Этого она сказать не могла, но заметила, что на полу не было луж, ванна стояла пустая, а мокрые полотенца исчезли. Совершенно невероятно! Что заставило Хэзарда так поступить? Неужели он тоже любит ее? Или он всего-навсего галантный джентльмен, рыцарь в подлинном значении этого слова? Ни один мужчина на Восточном побережье не стал бы убирать за женщиной. Они испытывали к такой работе презрение, да и приросту не были приспособлены к ней. Но Хэзард совсем не такой. И он никогда не проявлял презрения к другому человеческому существу. И он все умел. Вот каким был человек, которого она любила!

Найдя рубашку, Венеция оделась и оглядела кухню, гадая, стоит ли приступать к приготовлению завтрака. И тут она заметила, что дверь приоткрыта: тонкий золотистый луч солнца лег на неровный пол. Венеция сделала несколько неуверенных шагов к двери – так узник, проведший долгие дни в темнице, не решается ступить на зеленое поле. Она открыла дверь пошире, немного подождала и наконец вышла на низкое крыльцо.

Окружающий ее залитый солнцем мир показался Венеции прекрасным – вершины гор на горизонте, темно-зеленые сосны, светлые осины, свежий аромат чистого ясного утра. Неуверенная в своем будущем, неуверенная в своем любовнике, Венеция все равно была счастлива. Именно сейчас она находилась там, где ей хотелось находиться больше всего на свете! И в одном, по крайней мере, можно было не сомневаться: она в самом деле любила Хэзарда.

Сойдя с крыльца, Венеция обошла хижину кругом, наслаждаясь неожиданной свободой. Она осторожно ступала босыми ногами по острому гравию, потом остановилась на мгновение в мокрой холодной траве под дикой вишней и пошла по тропинке вниз – туда, где несколько дней назад ее ждал Хэзард. Сланец был теплым под ее ногами, утренний бриз играл волосами и задирал полы рубашки. Думая о том, как может измениться человечская жизнь за самое короткое время, Венеция подошла к самому краю выступа.

– На твоем месте я бы дальше не ходил, – раздался вдруг знакомый и очень суровый голос.

Венеция вздрогнула и резко обернулась. Она и не подозревала, что последние несколько минут за ней наблюдали. Обведя взглядом склон, она обнаружила Хэзарда у входа в шахту примерно в трехстах ярдах от нее. Он стоял рядом с каким-то непонятным орудием и, судя по всему, не собирался шутить. Глубоко вздохнув, Венеция направилась к нему.

– Что это такое? – легким кивком головы она указала на пушку.

– Орудие Гатлинга.

– Выглядит устрашающе…

– Так и есть.

– Неужели ты бы стал в меня стрелять? – негромко спросила Венеция.

– Я обязан быть осторожным, – уклончиво ответил Хэзард. – Пока не узнаю тебя получше.

Венеция удивленно подняла брови, и он улыбнулся.

– В конце концов, ты ведь моя заложница. Кто может быть уверен, что ты не задумала сбежать? А узнать тебя я жажду с величайшим нетерпением…

Хэзард поздно принялся за работу в то утро. Никогда раньше он не занимался любовью рядом с орудием Гатлинга. Утреннее солнце подогрело их чувства, страсть вспыхнула с новой силой, и им обоим показалось, что мир вокруг исчез.

– Сколько времени мы еще будем сидеть и ждать возвращения полковника?! – Янси ударил кулаком по столу. Он пил уже второй стакан бурбона после ужина, а это всегда дурно сказывалось на его характере.

Миллисент сидела напротив него, собранная, но спокойная. Остальные члены группы уехали обратно в Бостон: они скупили почти все участки и решили, что их дальнейшее присутствие в Виргиния-сити едва ли можно считать необходимым. Всем было известно, что Билли Брэддок всегда сам решает свои проблемы и не терпит вмешательства извне. А Янси сумел убедить партнеров, что, если полковнику понадобится помощь, он сможет ее организовать.

– Теперь, когда друзья Уильяма уехали, мы можем больше не ждать, – невозмутмо произнесла Миллисент.

Взгляд Янси вдруг стал хищным и тревожным.

– Вы хотите сказать, что один мертвый индеец теперь не будет иметь значения? – он едва заметно улыбнулся.

Миллисент налила себе еще чуть-чуть хереса и, выпив, поставила рюмку на стол.

– Я полагаю, что нас больше устроит другая последовательность событий – несчастный случай с Уильямом, а потом смерть одного индейца. – Она посмотрела на своего визави и вопросительно подняла одну бровь. – Вы меня понимаете?

– Мне очень нравится ваша мысль, – ответил Янси с широкой улыбкой.

– Я уверена, что вы найдете людей. Еще одно убийство никого здесь не удивит.

– Но потребуется время, чтобы разыскать Билли в этих горах.

– А почему бы не дождаться его возвращения? Немного подумав, Янси кивнул.

– Мы можем разбить небольшой лагерь на северной тропе и подстеречь их, когда они подъедут поближе к городу.

– Сколько на это потребуется времени? – деловито поинтересовалась Миллисент – она говорила так, словно речь шла о расписании поездов.

Янси в этот момент задумался о том, сколько пройдет времени, прежде чем он сможет жениться на богатой вдове полковника, так что на вопрос Миллисент ответил не сразу.

– Полковник уехал давно, он должен довольно скоро пуститься в обратный путь – с посредником или без него. Я думаю, самое большее через неделю Брэддок будет здесь.

– Великолепно, – улыбнулась Миллисент. – А теперь, я полагаю, нам следовало бы обсудить, сколько людей и оружия вам понадобится, чтобы захватить участки этого индейца. Если вы назовете мне точную сумму, то я завтра же получу золото. Вам нужно что-нибудь еще?

– Миллисент, нужны только деньги. Мы с вами об этом знаем. Все остальное приложится.

– Мой отец всегда говорил точно так же. Вы очень на него похожи, Янси. Мне это нравится. Подойдите сюда и сядьте рядом. Вы не прикасались ко мне с самого утра.

20

Неделю спустя в предрассветный час Неутомимый Волк заглянул в окно хижины и поджал губы. В конце концов он оказался прав насчет Хэзарда и этой женщины, но с Хэзардом никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Когда Неутомимый Волк переступил порог хижины, Хэзард потянулся было за пистолетом, который он всегда держал под рукой, но тут же расслабился, услышав мягкую поступь ног в мокасинах. Он прикрыл Венецию одеялом и натянул штаны.

– Скажи мне, в какой день это случилось, и тогда я узнаю, кто выиграл пари, – вместо приветствия произнес по-индейски Неутомимый Волк. Хэзард нахмурился.

– Я уже и забыл, что ты и твои приятели – просто кучка сплетников. Постыдился бы заключать пари на старого друга.

Неутомимый Волк пожал плечами и многозначительно посмотрел на Венецию.

– Ни один человек в здравом уме не упустит такой прекрасный повод. Тем более что всем нам отлично известна твоя репутация.

Понимая, что Неутомимый Волк не отстанет от него, пока не получит точного ответа, Хэзард сдался.

– Восемь дней назад, – заметив, что Венеция не спит, он улыбнулся ей и сказал своему приятелю: – А теперь давай-ка сменим тему. Не стоит говорить при ней. Она не понимает нашего языка, но твой плотоядный взгляд слишком красноречив.

Неутомимый Волк продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.

– Значит, выиграл Красный Медведь. Лично я не думал, что ты так долго продержишься. Я утверждал, что это случится сразу после моего ухода.

– Спасибо тебе за доверие.

– Проклятье, Хэзард, да какое отношение имеют высокие моральные принципы к занятию любовью? Одно другому не мешает. Любовь только приближает нас к небесам. Кстати, твое небесное создание мне нравится. Когда она тебе надоест…

Хэзард рассмеялся: на Неутомимого Волка невозможно было долго сердиться: он никогда не принимал жизнь всерьез.

– Не надейся. От такой женщины нельзя устать.

– У нее богатое воображение?

– Она полна неожиданностей. – Его глаза засияли от удовольствия, а губы изогнула улыбка.

– Ну а когда за ней придут, что ты станешь делать? Хэзард сразу перестал улыбаться. В последние дни он частенько ловил себя на том, что забывает о существовании полковника Брэддока и об их уговоре.

– Кто-нибудь видел ее отца? – резко спросил Хэзард. – Роза сказала, что он отправился в горы на поиски нашей летней стоянки.

– Поговаривают, что он уже мертв, – осторожно ответил Неутомимый Волк.

Хэзард почувствовал, что у него на лбу выступил пот. «Все кончено!» – это первое, что пришло ему в голову. Если полковник Брэддок мертв, то все правила игры полетели к чертям.

– Кто это говорит? – быстро спросил он.

– Шурин Одинокого Сердца видел тело.

– Он уверен? Может быть, это был другой белый человек?

– Все может быть. – Неутомимый Волк пожал плечами и улыбнулся. – По-моему, все белые на одно лицо.

– Проклятье!

– А что, с этим какие-то проблемы?

– Могут появиться. Полковник был единственным человеком, с которым мне наверняка удалось бы договориться. А чего ждать теперь, я не знаю.

– Почему бы мне просто не прислать тебе воинов? Скажем, двадцать или тридцать молодых парней…

– Этого я не хочу. Сюда могут вызвать армию, а после войны между штатами каждый исполненный амбиций офицер мечтает галопом промчаться по северным равнинам и начать войну с индейцами. Я не хочу стать причиной военных действий.

– Но мы могли бы за себя постоять при помощи твоей пушки. – Неутомимый Волк был отличным тактиком, и его глаза разгорелись, стоило ему представить, какие возможности для боя дает местоположение артиллерийского орудия Хэзарда.

– Мы долго не продержимся и в конце концов потеряем эти участки, – нахмурился Хэзард.

– А ты уверен, что они для нас так уж важны? Наш клан всегда процветал. Зачем нам иметь больше того, что мы имеем сейчас?

– Бледнолицых будет становиться все больше: золото для них – лучшая приманка. А бизоны когда-нибудь кончатся. Мы с тобой не в первый раз говорим об этом.

– Есть люди, которые с тобой не согласны, – заметил Неутомимый Волк.

– Пусть они будут не согласны, – миролюбиво ответил Хэзард, – а я пока нарою для них побольше золота.

– Джон, – вдруг раздался мелодичный голос Венеции, – может быть, я попытаюсь приготовить какой-нибудь завтрак?

Неутомимый Волк сразу перешел на английский, который знал так же хорошо, как и Хэзард. Их воспитывали как братьев, и Рэмсей Алонсо Кент, английский баронет, был добрым дядюшкой им обоим.

– Благодарю вас, мисс Брэддок, – Неутомимый Волк галантно поклонился. – Я бы с удовольствием позавтракал.

– Так вы говорите по-английски! – воскликнула Венеция. – Как это приятно… Хэзард, почему ты мне ничего не сказал?

– Вероятно, у вас было не слишком много времени для разговоров, – негромко произнес Неутомимый Волк на своем наречии, и Хэзард нахмурился.

– Очень остроумно! – резко ответил он и повернулся к Венеции. – Моя тетка была замужем за белым человеком, так что мы оба еще в детстве выучили английский.

Венеция выглядела так соблазнительно, лежа в постели, что Хэзард вдруг разозлился на Неутомимого Волка, бросавшего на женщину похотливые взгляды.

– Пока ты будешь готовить завтрак, мы искупаемся, – коротко заметил он и вполголоса добавил после того, как Неутомимыми Волк вышел за дверь: – Не забудь надеть брюки. Вечно ты расхаживаешь в одной моей рубашке.

– Они разорвались, когда я их стирала, – прошептала в ответ Венеция.

– Тогда надень мои.

– Они слишком большие. Я могла бы надеть одно из платьев, которые принес Джимми…

– Нет уж! Надень брюки, – он подчеркнул каждое слово. – Мы раздобудем тебе одежду очень скоро, а сейчас никаких игр, Венеция. Я хочу, чтобы к моему возвращению ты была в штанах.

– Слушаюсь, сэр, – пробормотала себе под нос Венеция, поняв, что Хэзард ревнует.

Ее подозрительная покорность насторожила Хэзарда, и он погрозил ей пальцем.

– И рубашку не забудь!

Когда мужчины вернулись некоторое время спустя, Венеция жарила бекон на сковородке. Бросив быстрый взгляд на ее стряпню, Хэзард с удивлением обнаружил, что бекон вопреки обыкновению не сгорел, а лишь чуть-чуть зарумянился. Венеция надела одну из его рубашек и заправила в его же штаны, подвернув их и подвязав на тонкой талии ремешком. Обрадовавшись, что она впервые в жизни последовала его указаниям, Хэзард не обратил внимания на то, что молодая женщина выглядит как сирота из приюта.

– А яйца остались? – поинтересовался он, уже привыкнув помогать ей готовить завтрак.

– Ты сам жарил их вчера, – отозвалась Венеция. – Я не помню.

Усевшись у стола, Неутомимый Волк насмешливо поинтересовался:

– Неужели ты тоже учишься готовить, Черный Кугуар?

– Хэзард мне так хорошо помогает! – воскликнула Венеция, прежде чем он сам успел открыть рот. – Если бы не он, мы бы просто умерли с голода.

– Когда вернешься домой, ты обязательно продемонстрируешь нам свои достижения.

– Это вряд ли, – нахмурился Хэзард.

Он чувствовал, что Неутомимый Волк веселится вовсю, хотя лицо его оставалось неподвижным, как маска, и догадывался, что в следующий приезд в лагерь ему не дадут прохода шутками о стряпне.

– А еще он моет посуду и вытирает ее, и убирает после… Ну, в общем, по вечерам, – быстро закончила Венеция, услышав, как Хэзард предостергающе кашлянул. Она так гордилась его галантностью, но, повернувшись к нему, поняла, что Хэзард чувствует себя очень неловко, и немедленно извинилась: – Прошу прощения. Я совершенно забыла о ваших мужских предрассудках.

– Ничего страшного. Теперь он сможет всех поразить во время летней охоты, – невозмутимо произнес Неутомимый Волк, но в глазах у него плясали смешинки.

Перехватив убийственный взгляд, брошенный Хэзардом на своего друга, Венеция решила вмешаться:

– А что такое летняя охота? Я об этом ничего не слышала.

– Расскажи даме об охоте, – предложил приятелю Неутомимый Волк, от души наслаждаясь сложной ситуацией, в которой оказался Хэзард.

Тот неохотно подчинился.

– Ничего особенно интересного в этом нет. Несколько кланов собираются вместе, чтобы поохотиться и пообщаться.

– Как мило! Это, наверное, напоминает большой пикник. И много ли соберется ваших родственников?

Венеция оживилась и была сейчас очень похожа на ребенка, которому пообещали новую игрушку.

– Я вряд ли сумею это выяснить: меня там не будет, – спокойно, но твердо ответил Хэзард, бросая свирепый взгляд на Неутомимого Волка, – он был недоволен, что друг вообще заговорил на эту тему.

Перейдя на родной язык, Неутомимый Волк заметил:

– Ты бы мог по дороге поискать ее отца.

– Если он жив, то сам найдет меня, – ответил Хэзард.

Неутомимый Волк пожал плечами и снова заговорил по-английски:

– Все будут скучать без тебя этим летом.

– Тут уж ничего не поделаешь.

Венеция осторожно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Она прекрасно понимала, что ей не следует вмешиваться в жизнь Хэзарда, но в конце концов избалованность все-таки взяла верх над здравым смыслом:

– Но разве мы не могли бы поехать вместе? Прошу тебя, Хэзард, это было бы так весело!

– Нет.

– Почему же нет? – Венеция, как обычно, была совершенно невосприимчива к отказам. – Я никогда не видела ни индейской деревни, ни летней охоты, ни даже индейцев – если не считать тебя и Неутомимого Волка. Хэзард сурово нахмурился.

– Это не спектакль, который устраивают ради твоей забавы.

– Да не будь ты таким занудой, черт побери! Ты же понимаешь, что я говорила об этом совсем в другом смысле.

У Неутомимого Волка едва не отвисла челюсть. Он ни разу в жизни не слышал, чтобы кто-нибудь говорил с Хэзардом в таком тоне – тем более женщины. Неутомимый Волк ждал взрыва, но Хэзард довольно мягко произнес:

– Мы никуда не поедем, и это не подлежит обсуждению. Ты просишь о невозможном.

– Это из-за шахты? – Венеция уже начала жалеть о своей настойчивости.

– Да, – с готовностью согласился Хэзард.

На самом деле причина была в другом. Он прекрасно знал, что, если повезет ее на летнюю охоту, для него это станет настоящим испытанием. Они оба окажутся под постоянным пристальным наблюдением, и все сразу поймут, что его отношение к Венеции – не просто вожделение. А если его сородичи догадаются, как нужна ему эта белая женщина, то пострадает его авторитет вождя. Кроме всего прочего, большую часть времени ему придется провести на совете вождей, а потом он будет вместе с друзьями охотиться, играть, скакать наперегонки. Все это чисто мужские занятия. Венеции скоро станет скучно, и этим может воспользоваться кто-нибудь из клана – на летней охоте принято очень настойчиво ухаживать за женщинами…

– Тогда, может быть, в другой раз? – неуверенно предположила Венеция.

– Может быть, – ни к чему не обязывающим тоном ответил Хэзард.

Сразу после завтрака Неутомимый Волк уехал и увел с собой караван тяжело нагруженных лошадей. Больше Венеция о летней охоте не заговаривала.

21

Поужинав, Хэзард поднялся и пристегнул к поясу кобуру.

– Ты опять в город? – негромко спросила Венеция. Ей очень не хотелось отпускать его: поход в город ночью предполагал визит к Розе. И хотя в последний раз Хэзард отказался от услуг этой девицы, ревность Венеции вспыхнула с новой силой. Хэзард кивнул.

– Я только зайду за твоей одеждой, – взгляд его черных глаз оставался бесстрастным. – Не можешь же ты постоянно ходить в моих брюках.

– Меня здесь все равно никто не видит, – нахмурилась Венеция. – Не стоит из-за этого подвергать себя опасности.

Хэзард беззаботно улыбнулся.

– Ничего опасного в этой прогулке нет. В последний раз ни одна живая душа меня не заметила; надеюсь, никто не увидит и сегодня.

На самом деле Хэзард прекрасно знал, что о его последнем визите в город говорят, и, следовательно, весьма велика вероятность, что его будут встречать. И вряд ли с цветами. Он не напрасно оделся во все черное, за исключением мокасин, но такая обувь позволяла ему двигаться быстрее, чем в сапогах.

– Подожди, пока Джимми все привезет, – пыталась отговорить его Венеция.

– В том-то и дело, что Джимми давно уже не было. Значит, возникли проблемы. А Розе известно все, что происходит в округе.

Венеция глубоко вздохнула. Отсветы пламени играли на ее высоких скулах.

– Я полагаю, мои мольбы тебя не тронут и я могу не тратить попусту силы?

– Я ненадолго. – Хэзард с трудом заставил себя оторвать взгляд от этой манящий, чарующей красоты. – Два-три часа, не больше. Принести тебе какие-нибудь книги? Я понимаю, что ты скучаешь, когда меня нет…

– Черт тебя подери, Хэзард! Неужели ты думаешь, что мне хочется, чтобы ты рисковал своей жизнью, лишь бы скрасить мой досуг? – Венеция вскочила на ноги. Слезы гнева и обиды потекли по ее щекам. – Неужели, будь оно все проклято, я похожа на человека, который желает тебе смерти? – закончила она дрожащим голосом.

Хэзард в мгновение ока пересек крохотную комнату, заглянул в обиженное лицо Венеции, а потом крепко прижал ее к себе. Он никогда не подозревал, что способен отзываться на всякую перемену в настроении женщины.

– Только не плачь, биа-кара, – прошептал он, поцелуями осушая ей щеки. – Не плачь. Разве я похож на идиота, который станет рисковать, когда его ждет такая женщина? Ты же знаешь, как ты мне нужна, – негромко произнес он.

Венеция подняла на него блестящие от слез глаза.

– Правда?

– Слово чести! – И Хэзард улыбнулся той самой улыбкой, от которой у нее всегда замирало сердце.

Губы Венеции дрогнули в ответной улыбке, ее затопило ощущение огромной радости.

– Скорее возвращайся, – только и смогла сказать она.

– Я буду бежать всю дорогу, – пообещал Хэзард. Так он и сделал – недаром его еще в детстве научили правильно бегать. Каждый индеец способен бежать не останавливаясь целые сутки.

Когда Хэзард приблизился к зарослям можжевельника, которые отмечали границу цивилизации, он долго стоял не шевелясь, оглядывая низкие домишки, сгрудившиеся внизу. Городок Конфедерат-галч казался причудливым лабиринтом улочек, застроенных домами, конторами, хижинами, магазинами, которые возвели на потребу золотодобытчикам без всякого плана. Но Хэзард знал здесь каждый дом, каждый закоулок и каждого жителя – по крайней мере в лицо. Он оглядывал город методично, словно разведчик. Хэзард научился этому во время рейдов на вражескую территорию, когда от осторожности зависела его жизнь.

Убедившись, что хотя бы в непосредственной близости его никто не поджидает, он двинулся к борделю Розы, выбирая самые темные участки. К счастью, бдительности Хэзард не утратил и первым увидел их. Все было так, как он и ожидал: белые выставили посты у обоих входов и даже у двери в игорный зал. Людей этих он не узнал – они были явно не из местных и на вид показались ему бродягами с Востока.

Хэзард вернулся немного назад, к магазину кожаных изделий Мальмстрема. Он решил, что сможет добраться до борделя по крышам, а для этого нужно было найти дом с крепкой трубой. Ни один воин его племени не выходил на разведку без своего аркана, сплетенного из шерсти зубра, и Хэзард понял, что на этот раз аркан ему пригодится как никогда.

Кольцо аркана бесшумно упало на трубу магазина, и спустя несколько минут Хэзард осторожно взобрался на крышу. Прислонившись к трубе, он забрал аркан и прикрепил его тугим кольцом к поясу. Дозорные на улице его больше не интересовали. Довольный тем, что он один, Хэзард осторожно двинулся на восток в сторону борделя – изысканный особняк из известняка с коваными решетками балконов возвышался в конце квартала на шесть домов дальше.

Мораль к тому времени еще не поселилась в Конфедерат-галч: она всегда появляется позже, если золота достаточно много и можно начать оседлую жизнь. А в первые месяцы золотого бума не существует никаких принципов, кроме одного – разбогатеть как можно быстрее, никаких судебных формальностей, кроме ножа и револьвера. Самыми популярными заведениями в городе были салуны, игорные дома, танцевальные залы и бордели. Позже публичные дома, разумеется, вытеснят с главной улицы, но пока он только зарождался, бордель Розы считался самым роскошным зданием в городе, выстроенным из розового известняка.

Хэзард усмехнулся про себя, вспомнив, что Роза всегда настаивала на самом лучшем. Она родилась в Новом Орлеане и была незаконнорожденной, но покровитель ее матери был щедр к своей любовнице. Пока ее родители не умерли от эпидемии тифа, Роза имела все, что можно было купить за деньги. Однако после их смерти родственники отца предпочли не признать ее, хотя внешность Розы подтверждала родство с Лонгвилями – фиалковые глаза, белоснежная кожа, напоминающая лепестки магнолии, иссиня-черные волосы. К несчастью, по матери она была на одну восьмую часть негритянкой. Чтобы не запятнать фамилию Лонгвилей, однажды ночью ее обманом увезли вверх по реке и продали работорговцу. Владелец Розы умер в ту же ночь, когда купил и обесчестил ее. Ему перерезали горло, как писали газеты. Разумеется, Розу разыскивали за убийство, но к тому времени она уже была на полпути к Сент-Луису, и в ее багаже были спрятаны деньги, накопленные незадачливым работорговцем.

Свой первый бордель Роза Кондье открыла летом 1859 года в Сент-Луисе. Впрочем, сама она никогда проституцией не занималась: у нее было достаточно денег, чтобы прожить без этого. Она выбрала карьеру «мадам» только потому, что женщинам без семьи в те времена предоставлялся не слишком большой выбор, чтобы не умереть с голоду. И, что более важно, бизнес давал ей надежную защиту: представители местных властей были весьма частыми гостями в ее заведениях. Южная система правосудия не слишком благоволила к рабам, убившим своих хозяев, и Роза проявляла максимум осторожности.

Через год заведение Розы стало самым популярным в Сент-Луисе, но спустя еще четыре года началась золотая лихорадка, и дух авантюризма позвал ее в дорогу. Она была молода – всего лишь двадцать три года, – и в Сент-Луисе ей стало скучно.

Попасть с крыши на витой чугунный балкон второго этажа не составило для Хэзарда никакого труда. Одно легкое, неслышное движение – и он оказался на полу балкона, словно тень, сошедшая с небес. Открыв высокую стеклянную дверь и чуть отодвинув тяжелые парчовые занавески, Хэзард заглянул в спальню Рокси, своей старой знакомой. Растянувшись на кровати, она развлекала клиента, но ее глаза блуждали по потолку, а на лице отчетливо проступало выражение скуки. Хэзард неслышно вошел в комнату, поднял руку в приветственном жесте и улыбнулся. Глаза Рокси расширились от изумления, однако она тоже не издала ни звука. Стареющий бизнесмен, который, как предполагала его жена, проводил вечер на собрании масонов, был слишком занят, так что Хэзард спокойно пересек комнату, подошел к двери и осторожно повернул ручку. Рокси молча наблюдала за ним. Хезард выглянул в коридор, никого не увидел, послал Рокси воздушный поцелуй и исчез за дверью. Рокси в ответ подмигнула ему, поэтому Хэзард все еще улыбался, когда вошел в апартаменты Розы, расположенные чуть дальше по коридору.

Реакция Розы на его появление была гораздо более бурной.

– Ты просто дурак, Хэзард! – возмущенно воскликнула она. – И еще смеешься! После твоего последнего посещения за этим домом наблюдают двадцать четыре часа в сутки.

– Меня развеселил стиль Рокси, – Хэзард не обратил никакого внимания на суровый выговор Розы. – Хотя это, наверное, к лучшему: Реджи Уивер выглядел так, будто его вот-вот хватит удар. Тогда не видать ему больше этих его «масонских собраний».

– Так вот как ты попал сюда! – Роза поплотнее задернула шелковые занавески на окне, выходящем на улицу.

– Сегодня у входа толпилось чересчур много народа, – сухо заметил Хэзард.

– Тебе не следовало приходить.

– Спасибо за дружескую встречу, – Хэзард снял с плеча тяжелое ружье и уселся в бархатное кресло.

Удостоверившись, что шторы хорошо закрыты, Роза повернулась к нему.

– Он нанял всех мерзавцев в городе, чтобы убить тебя, – предупредила она. – Я не говорю уже о телохранителях, которых он привез с собой с Востока. Он предлагает чертовски хорошую цену за твою голову.

– Кого ты имеешь в виду?

– Янси Стрэхэна. Это один из тех джентльменов без гроша в кармане, которые только позорят Юг, – презрительно бросила Роза.

Хэзард улыбнулся.

– Мне казалось, ты презираешь Юг.

– Не Юг, Хэзард, а тех тупоголовых ублюдков, которым пришло в голову, что они владеют всеми, чья кожа хоть чуть-чуть темнее, чем их собственная. И не пытайся сменить тему разговора. Тебя хотят убить, Хэзард. По-моему, тебе следует уйти прямо сейчас тем же путем, которым ты сюда пришел, пока никто ничего не заметил.

В больших фиолетовых глазах Розы светилась тревога, и Хэзард поспешил ее успокоить:

– Ты напрасно так разволновалась. Кроме Рокси, меня никто не видел, а она, похоже, не собирается меня убивать.

– Она бы скорее уморила тебя ласками, если бы ты ей только разрешил, – сухо заметила Роза.

– Ну, Роза, ты же знаешь, что ты для меня – единственная женщина. – Улыбка у Хэзарда получилась легкая, победительная.

Роза тяжело вздохнула. До его последнего появления она не сомневалась, что небезразлична Хэзарду, но уверенность разлетелась в пух и прах, когда ей стало известно, что заложница заняла ее место. Впрочем, Роза знала сексуальный аппетит Хэзарда и нисколько не удивилась. В конце концов, эта мисс Брэддок была у него под рукой двадцать четыре часа в сутки, а Хэзард никогда не выказывал склонности ни к воздержанию, ни к аскетизму…

– Если ты пробудешь здесь слишком долго, ни одна женщина тебя не получит, Хэзард. Ты достанешься только могильщикам, – мрачно предрекла Роза.

– С чего этот парень Стрэхэн вдруг на меня ополчился? Прошуршав шелками и окутав Хэзарда ароматом духов, Роза подошла к дивану и уселась на мягкие подушки.

– Поговаривают, что они теперь большие друзья с женой полковника Брэддока.

От изумления брови Хэзарда взлетели вверх. Он несколько раз встречал Миллисент Брэддок еще в Бостоне, и она показалась ему совершенно лишенной сексуальности. Слишком худая, слишком сдержанная, слишком собранная…

– Кто бы мог подумать, – пробормотал он, пытаясь понять, что это известие сулило ему самому. Полковник Брэддок очень дорожил жизнью своей дочери, а Янси Стрэхэн, судя по впечатлению от двух разговоров с ним, был начисто лишен человеческих чувств.

– Уж поверь мне, Хэзард, они спят вместе. У меня надежные источники.

– Ты думаешь, они слышали о смерти полковника? – Хэзард очень надеялся, что Роза что-то знает, но надежды его не оправдались.

– Что?! – в ужасе воскликнула она. – Господи! А разве он умер?

– Вполне возможно. Впрочем, это всего лишь предположение, слухи, принесенные Неутомимым Волком. Я ни в чем не уверен.

Роза вскочила на ноги и нервно зашагала по комнате, подол шелкового сиреневого платья метался по пушистому ковру с изысканным цветочным рисунком. Наконец она остановилась в двух шагах от Хэзарда.

– Уноси отсюда ноги! Боже мой, если полковник мертв, то твоя жизнь не стоит и ломаного гроша. Стрэхэн опасен, повторяю тебе! Когда он впервые оказался в городе, то сразу явился в наше заведение и две мои девочки пожаловались на него. К счастью, у меня есть Бак и Том, они с ним справились. Но я точно знаю, что Янси Стрэхэн – настоящий садист. Так ты уберешься отсюда или нет?

– Не паникуй, Роза. Я смогу справиться с Янси Стрэхэном.

– А я в этом не уверена. Такие люди никогда честно не дерутся, они ищут обходные пути. И потом, Янси нанял целую армию головорезов, чтобы тебя поймать!