Текст книги "Пламя страсти"

40

– Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила Венеция, входя в кухню. – А впрочем, не буду скрывать. Мне нужен совет.

Лидия повернулась к ней. В окно она видела, как Хэзард широким шагом направился к реке.

– Поссорились?

– Если бы все было так просто!

Венеция коротко описала все то, что случилось с ними за последние несколько месяцев. Лидия долго молчала, покачивая головой.

– Но ведь Хэзард все-таки за тобой приехал, – сказала она наконец.

– Не за мной. Он приехал за своим ребенком.

– Он просто себя в этом убеждает. – Лидия могла распознать любовь, когда видела ее, и понимала, что Хэзардом движут отнюдь не только отцовские чувства.

– Но он даже не подходит ко мне.

– Это вполне объяснимая осторожность. Он ведет себя как волк, однажды попавший в капкан.

– Вы так думаете? А вот я не уверена, что Хэзард еще любит меня. В поезде мне пришлось просто устроить сцену, чтобы он со мной поговорил.

– Нет, он тебя любит.

Венеция улыбнулась и прижала ладони к мгновенно вспыхнувшим щекам. У нее стало теплее на душе.

– Если он меня еще любит… – прошептала она.

– И не сомневайся в этом, дитя мое. Он смотрит на тебя так… В общем, я еще ни разу не видела, чтобы Хэзард так смотрел на женщину.

– А вы давно его знаете?

– Мы познакомились, когда ему было лет пятнадцать. Он приходил со своим отцом и отрядом индейцев, когда мы торговали на Паудер-ривер. Обычно абсароки редко встречались в тех местах, но они услышали, что у Джоэла есть хорошие часы с репетиром. Хэзард даже тогда выделялся в толпе юнцов. Абсароки – самые красивые люди на равнинах, но Хэзард был все-таки чуть выше остальных, чуть красивее, а одет так, что можно было умереть на месте. Ни одно племя не может соперничать с воинами абсароков, когда они надевают свой боевой наряд. От мальчика просто невозможно было отвести взгляд.

– Неужели вы это помните? – удивилась Венеция. – Через столько лет?

– Конечно, помню. Хэзард купил у нас свои первые часы и просиял этой своей неподражаемой улыбкой. Потом мы несколько лет его не видели. Говорили, что Хэзард женился, потом его жена умерла. А затем он снова появился на Паудер-ривер года четыре спустя – с подстриженными волосами, уже одетый как белый. Хэзард попросил Джоэла помочь ему добраться до Бостона: его отец хотел, чтобы он учился в университете для белых. Мальчик был очень несчастлив, когда уезжал: он ведь очень был привязан к своей земле и к многочисленным родственникам. А потом Хэзард каждый год навещал нас по дороге в университет и обратно. Однажды он так спокойно сказал, что любит нас, потому что доверяет нам. Хэзард не добавил больше ни слова, но я-то знаю, что всем остальным белым он не слишком доверяет.

Венеция кивнула, пытаясь представить себе Хэзарда в пятнадцать или в восемнадцать лет.

Лидия чистила фасоль к ужину, ее проворные руки так и летали.

– Я ему говорила, что все ваши проблемы можно решить, – заметила она. – Уж я-то знаю! За все эти годы у нас с Джоэлом возникало множество проблем, но как только мы с ними справлялись, мы тут же забывали о них. – Лидия пожала плечами. – По-моему, самое главное в браке – это как можно быстрее забывать все плохое.

– Это не наш случай, – вздохнула Венеция. – И никогда так не было. У Хэзарда слишком много обязанностей, потому что он вождь своего клана. А потом еще эта горнорудная компания, которая хочет отобрать у него прииски, и Янси, самый опасный из всех… У нашего союза слишком много врагов.

– Что ж, в моем доме вы можете забыть обо всем этом. Во всяком случае, на одну ночь.

Лидия подмигнула Венеции, и та улыбнулась в ответ:

– Это было бы замечательно!

– Мужу и жене очень трудно дуться друг на друга, когда они спят в одной постели.

– А что, если Хэзард не захочет?

– Сегодня захочет! – уверенно заявила Лидия. – А теперь давай займемся печеньем. Хочешь его сама приготовить? Мужчины часто привыкают именно к тому печенью, которое делает жена.

Венеция покраснела до корней волос.

– Я не умею готовить…

– Господи, девочка! – воскликнула Лидия. – Как же ты надеешься удержать его, если не умеешь готовить? Мужчины могут говорить что угодно о похоти и любви, но хорошая еда приручает их куда быстрее, чем шелковая ночная рубашка каждую ночь. Смотри внимательно, детка, и я покажу тебе, как делать самое лучшее печенье к западу от Миссисипи.

Венеция смотрела, слушала, что-то рассказывала о себе, а потом попробовала сама месить тесто и нарезать кружочки. Наконец Лидия осталась довольна.

– Очень хорошо. Тебе просто надо почаще этим заниматься, и у тебя все получится. А теперь иди вымой руки и наведи красоту. И выкини ты это черное платье! Моя Эбби приблизительно твоего роста – в отца пошла. В твоей комнате осталась пара ее платьев. Ничего модного, конечно, но все-таки куда лучше, чем черное. Я уверена, твой папа не обиделся бы на тебя: родители всегда больше всего на свете желают счастья своим детям.

Венеция ушла переодеваться, и очень скоро вернулся Хэзард. Он снова мог держать себя в руках, его волосы блестели и были еще влажными после купания.

– Я и забыл, как здесь хорошо! – с улыбкой сказал он Лидии.

Пожилая женщина улыбнулась в ответ.

– Я рада, что тебе нравится. Веревочные качели, которые ты повесил, все еще там. Мои внуки их обожают.

– Нет ничего приятнее, чем в жаркий день прыгнуть с качелей прямо в воду.

– Это точно. Садись и выпей лимонада. Я почти закончила.

Когда несколько минут спустя Венеция появилась на кухне, глаза Хэзарда расширились от изумления.

– Надо же, те самые цветочки, которые я безуспешно искал для тебя в Даймонд-сити! Тебе идет.

– Спасибо.

Венеция присела в реверансе и улыбнулась. Комплимент обрадовал ее. Теперь Хэзард казался не таким напряженным, он больше улыбался, легче разговаривал с ней.

– Нам надо приобрести для тебя такие платья. Я опять забыл, из чего они?

– Из ситца, – Венеция закружилась, открывая босые ноги.

– Верно, ситец. Мы можем такие купить, как ты думаешь, Лидия?

– Зачем же покупать? Возьмите платья Эбби.

– Что скажешь, Венеция?

Хэзард невольно залюбовался ею. Босоногая, с распущенными волосами, в ситцевом платье с желтыми цветочками, Венеция казалась совсем другой. Словно не эту женщину он увел из особняка мадам Рестел четыре дня назад.

– Только если Лидия возьмет себе мой жемчуг. Вряд ли мне когда-нибудь еще придется его надеть.

– Господь с тобой, детка! – запротестовала Лидия. Она видела великолепное ожерелье на Венеции, когда они с Хэзардом переступили порог ее дома, и сразу поняла, что это целое состояние. – Просто возьми эти платья и мое благословение в придачу. А теперь к столу. Хэзард выглядит так, словно может проглотить быка.

Хэзард ел, как мужчина, проведший две недели впроголодь. После ужина они все втроем уселись на заднем крыльце и наблюдали, как сумерки сменяются темнотой. Лидия и Хэзард вместе вспоминали разные забавные истории из жизни семьи Бэйли. Венеция слушала, и за эти два часа на крыльце она узнала о прошлом Хэзарда больше, чем за все то время, что прожила месте с ним. Рядом с ней сидел не величественный вождь племени, а обычный человек, с плеч которого сняли огромную тяжесть. Он просто отдыхал здесь в сельской местности на берегу Миссури и наслаждался закатом.

Когда пришло время укладываться спать, Лидия безапелляционно заявила:

– Под моей крышей, Хэзард, вы с Венецией можете забыть о ваших проблемах. Ты будешь спать с женой в гостевой комнате, а если попытаешься сбежать, то я тебя просто запру!

Хэзард собирался спать в карете или на сеновале. Услышав слова Лидии, он пристально посмотрел на нее и вдруг снова почувствовал себя подростком. Миссис Бэйли всегда имела над ним власть. Пока он молча раздумывал, как ему поступить, Лидия добавила, поднимаясь во весь свой могучий рост:

– И не думай, что я не смогу тебя заставить, Хэзард! Я на тридцать фунтов тяжелее, и у меня многолетний опыт.

Хэзард понял, что ее не переспорить, и неожиданно легко улыбнулся.

– И у тебя до сих пор отличный удар левой, которому я всегда завидовал?

– Именно так! И я не побоюсь опробовать его на тебе.

– Ладно, будем считать, что ты сумела меня напугать, Лидия. – Он добродушно улыбнулся Венеции и склонился в учтивом поклоне: – Не пора ли нам пройти в опочивальню, дорогая жена?

– Я с удовольствием.

Венеция с готовностью положила руку на протянутую руку Хэзарда и робко улыбнулась. Когда его пальцы сомкнулись, как это бывало сотни раз, она почувствовала себя чуть спокойнее.

– Будут ли еще какие-нибудь инструкции, Лидия? – с озабоченным видом поинтересовался Хэзард. – Мне бы не хотелось разочаровать тебя.

– Хм… – Лидия уселась обратно в качалку и раскачала ее. – Ты не нуждался в моих инструкциях еще в то время, когда мы с тобой только познакомились. А теперь прочь отсюда!

– Слушаюсь, мэм, – негромко ответил Хэзард и отсалютовал ей свободной рукой.

Когда они вошли в спальню, Хэзард тут же отпустил руку Венеции, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Приношу свои извинения, если прямота Лидии поставила тебя в неловкое положение, – сказал он таким тоном, каким оправдываются за сумасшедшего родственника перед новыми знакомыми.

– Меня это совсем не смутило, – Венеция оперлась на резную спинку кровати и посмотрела прямо в глаза Хэзарду. – На самом деле Лидия мне кажется очень милой.

– Признайся, это была твоя идея? – довольно сухо поинтересовался Хэзард.

Венеция нахмурилась.

– Я никогда не собиралась насильно затаскивать тебя в постель! Чтобы справиться с мужчинами, существуют более изощренные способы. Но не бойся, я не стану на тебя покушаться. Только лечь нам все-таки придется вместе – иначе мы обидим Лидию, а она была так добра к нам обоим. Как бы мне хотелось иметь такую мать! – вздохнув, добавила Венеция.

Она оттолкнулась от кровати и подошла к окну, чтобы скрыть предательские слезы. «Все могло быть совершенно иначе, – размышляла Венеция, теребя бахрому на шторе. – Как страшно, что моя мать думает только о том, как бы любой ценой заполучить деньги отца…» Впервые в жизни Венеция по-настоящему поняла, чего была лишена с детства. Тепло Лидии, ее доброта оставили в душе Венеции горькое чувство потери.

– Кстати, о матерях, – с непонятным раздражением спохватился Хэзард. – Я, пожалуй, еще раз проверю дорогу. Нам нужно выехать до рассвета.

К его возвращению Венеция уже лежала в постели в огромной ночной рубашке Лидии. Сквозь задернутые занавески в комнату все-таки проникал ясный свет луны.

– Все в порядке. – Хэзард отстегнул пояс с кобурой. – Карета стоит в амбаре. К счастью, у Лидии достаточно земли, так что соседей рядом нет.

Он присел на край кровати и начал раздеваться. Венеция наблюдала за ним и думала, как изменился Хэзард. Ей казалось, что она совсем не знает этого молчаливого сурового мужчину, которого называет своим мужем…

Хэзард почувствовал ее взгляд и обернулся.

– Спокойной ночи, – сказал он начисто лишенным всяких эмоций голосом и нырнул под выстеганное вручную одеяло.

Они оба лежали молча на широкой кровати, каждый на своем краю, но не могли забыть о присутствии друг друга. Тишина была неспокойной, словно чьи-то невидимые пальцы нервно барабанили по одеялу. Хэзард заложил руки за голову, разглядывая оклеенный обоями потолок, но жилка на шее отчаянно билась, выдавая его. Он как никогда остро ощущал близость Венеции и не был уверен, удастся ли ему вообще заснуть.

А Венецию охватило отчаяние, она потеряла последнюю надежду на примирение, и горькие слезы подступили к ее глазам. Она лежала совсем близко от человека, которого любила, но при этом никогда еще не чувствовала себя такой несчастной и одинокой. Ей не удастся вернуть Хэзарда, он ее не любит… Слезы медленно катились по щекам, капали на подушку. Хэзард просто сказал: «Спокойной ночи» – и ни слова больше. Словно они были лишь случайными знакомыми, каким-то странным образом соединенными судьбой.

Венеция почувствовала, что не может больше быть сильной. Ей было слишком больно. Она так долго делала вид, что ей все нипочем, и вот теперь ее силы иссякли. Несколько недель Венеция сражалась с Миллисент и Янси за свое наследство, за ребенка, за свою собственную жизнь – а теперь вдруг устала бороться, устала от разрывающих душу страданий. Она не могла больше с прежней уверенностью смотреть на мир, сознавая, что ей не к кому прислониться, что даже Хэзарду она уже не нужна.

Венеция плакала тихо, не давая рыданиям вырваться наружу, но в какой-то момент Хэзард услышал, что она плачет, и, судя по всему, плачет уже давно. И тут оказалось, что ее слезы – единственное, чего он не может вынести. Его сердце не выдержало: Венеция была несчастна, и он больше не мог оставаться равнодушным. Хэзард колебался только мгновение, потом обнял Венецию и прижал к себе, чувствуя ее теплые слезы на своей обнаженной груди.

Когда Хэзард обнял ее, впервые за несколько недель, Венеция заплакала еще горше. Теперь ее защищали его крепкие руки, и ей вдруг открылась правда во всей своей удивительной простоте. Она оказалась настолько удивительной, неоспоримой и пугающей, что Венеции на мгновение стало страшно. Потому что она вдруг отчетливо поняла, насколько сильно она нуждается в Хэзарде, насколько важна для нее его любовь и насколько пуст для нее мир без него…

– Что случилось, биа? – произнес бархатный, взволнованный голос. Его длинные пальцы перебирали ее волосы с бесконечной нежностью, теплые губы касались виска. – Расскажи мне!

Венеция не могла ответить – она задыхалась, как ребенок, который слишком долго плакал. Хэзард ждал, обнимая ее ласково, но не слишком крепко. После долгих недель, лишенных тепла и нежности, ему хотелось сжать ее в объятиях, раствориться в ней, но он боялся причинить ей боль.

Наконец Венеция успокоилась, положив голову на плечо Хэзарда.

– Я устала, – очень тихо призналась она.

– Я знаю, принцесса. Последние дни стали для тебя адом.

Хэзард уголком простыни вытер ей глаза. Они были совсем близко друг к другу, и в глазах Венеции было такое беззащитное выражение, что у Хэзарда защемило сердце.

– Я не хочу быть сильной, – прошептала она и снова заплакала. – Я больше не могу…

Хэзард все понял – слишком тяжелое бремя неожиданно легло на плечи Венеции, ей пришлось взвалить на себя больше ответственности, чем могла вынести молодая женщина.

– Тебе незачем постоянно быть сильной, принцесса. Каждый иногда сдается или падает. Ты отлично со всем справлялась, просто на тебя навалилось слишком много. Тебе пришлось заботиться о себе, о нашем ребенке, противостоять угрозам Янси… Это я должен был сражаться с ним вместо тебя! Но ты больше не одна: я здесь, с тобой. Отдохни, не думай ни о чем. Положись на меня. Я позабочусь о тебе и о ребенке.

– Правда? – выдохнула Венеция, боясь поверить тому, что услышала, опасаясь, что слова останутся только словами. Но она отчаянно надеялась, что с ней говорил сейчас настоящий Джон Хэзард Блэк – честный, открытый, спокойный.

– Правда, – ответил он. – Мы с тобой часто не понимали друг друга, но все позади. – Хэзард прогнал прочь мрачные мысли. – Я больше не хочу об этом вспоминать. Ты сказала, что не хочешь быть сильной, а я, биа-кара, не хочу все время исполнять свой долг. Я ничего не могу с этим поделать, я люблю тебя! И даже если я должен буду потерять мой дар предвидения, мой клан и мою душу, мне достаточно того, что у меня останешься ты.

– Я буду твоей до тех пор… пока ели не пожелтеют, – Венеция употребила выражение абсароков, которое означало «навсегда». – Только никогда больше не покидай меня! Никогда…

– Обещаю. – Хэзард приподнял ее, коснулся губами ее губ, а потом судорожно глотнул, чтобы скрыть подступившие слезы. – Это наша первая ночь вместе. Нам предстоит долгое волшебное путешествие. Я справлюсь с любыми врагами, принцесса, если ты будешь рядом со мной.

– Я…. О Джон, я так тебя люблю! Я уверена, что мы справимся.

В ее глазах появился прежний живой блеск, и Хэзард вдруг почувствовал, что совершенно счастлив.

– Конечно, мы справимся, красавица. Когда мы с тобой вместе против всего мира, разве мы можем проиграть? – И хотя ему от всей души хотелось поверить в то, что он сказал, здоровый скепсис заставлял его задуматься, не сошли ли они оба с ума. – Но сегодня нам незачем сражаться с драконами. Эта ночь принадлежит только нам двоим!

Венеция ласково потерлась щекой о его плечо.

– Скажи правду: если бы не Лидия, ты бы остался со мной сегодня ночью?

Это был вопрос женщины, которая хочет узнать, любят ее или нет. И в то же время в этом вопросе была вся Венеция – она никогда не шла окольным путем.

Мгновение Хэзард молчал, потом покачал головой, но его объятия стали крепче. И Венеция поняла, Что, если вождь говорит «нет», мужчина отвечает «да».

– Я никогда не писала той записки, Джон, – прошептала она.

Лучше бы она этого не говорила. Хэзард почувствовал, что в нем снова вспыхнул гнев. Он мог укротить своих мрачных демонов, но забыть был не в силах. Хэзарду очень хотелось поверить ей, но память услужливо воскрешала сухие строчки на белой бумаге.

– Я же сказал: все в прошлом, – напряженно ответил он, пытаясь прогнать прочь сомнения. – Я не хочу говорить об этом.

– Я тебя сейчас ударю, если ты будешь вести себя так по-мужски снисходительно!

Венеция всегда остро реагировала на несправедливость и уже готова была перейти от слов к делу, но Хэзард легко перехватил ее кулачок.

– У меня есть идея получше, – улыбнувшись, прошептал он. – Но я обещаю, что ты потом сможешь разобраться с моей мужской снисходительностью, – его язык пробежал по ее пухлой нижней губе, – если, конечно, у тебя еще останутся силы.

– А ты не подумал о том, что договариваешься с кошмарной женщиной, обладающей извращенным умом, которая пыталась убить тебя?

Хэзард ласкал губами ее шею.

– «Извращенный» – это звучит интересно, – легко выдохнул он, и у Венеции по спине побежали мурашки. – Я все-таки попытаю счастья с тобой, моя дьявольски красивая принцесса! – Его темные пальцы расстегивали пуговицы ночной рубашки. – Сладкой смерти в твоих объятиях я буду только рад. – Покончив с последней пуговицей, он стянул рубашку с плеч Венеции. – Я чертовски по тебе скучал! Ты хоть понимаешь, как давно мы не были вместе?

Освободившись от рубашки, Венеция в который раз задала себе вопрос: откуда у мужчины, обученного воевать, такие бархатные руки?

– Слишком давно, – вздохнула она и поцеловала его так, словно вот-вот наступит конец света. Когда ее язык оккупировал его рот, его руки сомкнулись вокруг нее, прижимая ее все крепче, зарываясь в ее волосы, выдавая отчаянное неутоленное желание.

«То, что происходит теперь между нами, превыше всего, – это абсолютно неизбежно». А еще он думал о том, что даже если у них нет надежды, сейчас это не имеет значения. Он обнимал ее с радостью и огромной нежностью. Венеция была его женой, и не существовало дороги назад. Сияющая весна озарила его душу, прозябающую в зимнем холоде.

Он робко вошел в нее, словно был неопытным мальчиком, и так медленно двигался в ее влажном теплом лоне, что Венеция запротестовала.

– Джон, прошу тебя!.. – негромко воскликнула она, выгибаясь ему навстречу, чтобы вобрать его в себя как можно глубже.

– Я не хочу причинить тебе боль, – прошептал Хэзард.

– О, Джон, пожалуйста! Ты не причинишь мне боли. Я умру, если не почувствую тебя… Джон, пожалуйста!

И в следующее мгновение она глубоко удовлетворенно вздохнула, потому что Джон Хэзард Блэк сдался и сделал то, чего ему хотелось с той самой минуты, как он увидел свою жену в Нью-Йорке. Он погрузился в ее тепло.

– Я люблю тебя, – прошептал он ей на ухо. Это была его женщина.

Венеция изо всех сил вцепилась в его плечи, словно боясь, что Хэзард сейчас исчезнет. Он был ее любовником, ее другом, ее мужем. Ей нужно было все его внимание, и она его получила!

Намного позже, когда Хэзард лег с ней рядом, он шутливо сказал:

– Я и забыл, какая ты требовательная, киска. Но не волнуйся, это всего лишь передышка, биа…

Простыни на кровати сбились. Они оба были мокрыми от пота.

– Жалуешься? – усмехнулась Венеция.

Он повернул голову и взглянул на нее. На щеках Венеции играл румянец, кудрявые волосы рассыпались в беспорядке… Эта женщина была неотразима, и она принадлежала ему!

– Неужели я выгляжу таким идиотом? – произнес Хэзард с медленной улыбкой.

41

Рано утром, когда Венеция еще спала, Хэзард искупался в реке и позавтракал с Лидией.

– Ты выглядишь так, будто вам удалось уладить ваши разногласия, – заметила она и улыбнулась в ответ на сияющую улыбку Хэзарда.

– Все благодаря тебе.

– Не стоит меня благодарить. Рано или поздно ты бы и сам до этого додумался. Она еще спит?

Хэзард молча кивнул: его рот был занят яичницей с беконом.

– Смотри не заезди ее, Хэзард! – Даже на бронзовой коже Хэзарда проступил румянец, и Лидия быстро поправилась: – Я не о том… Я о вашем путешествии. Она не такая сильная, как женщины вашего племени или как фермерские жены. Ее руки никогда не знали работы.

Хэзард отложил вилку и спокойно сказал:

– Мне это известно лучше, чем кому-либо другому. Кстати, это одна из причин, по которой я старался держаться от нее подальше, – добавил он, усмехнувшись.

– Я же не сказала, что у вас ничего не получится, Хэзард. Просто не наваливай на нее все сразу. Главное – позволяй ей побольше отдыхать.

– Я постараюсь, но… Боюсь, что собаки скоро выйдут на наш след.

– Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

– Это только отложит схватку на какое-то время. Я хочу поскорее добраться до моего клана – там Венеция и ребенок будут в безопасности.

– Но ты же не собираешься натворить глупостей, верно? – нахмурилась Лидия. Хэзард пожал плечами.

– Этого Янси Стрэхэна все равно придется убить. Он из той породы людей, которые перестают приносить неприятности, только отправившись на тот свет.

– Послушай совета старухи, Хэзард. Убийство не всегда решает все проблемы.

Хэзард покачал головой.

– Это зависит от того, кого именно ты убиваешь.

– Лучше подумай о своей жене и еще не родившемся ребенке, прежде чем начнешь изображать из себя вождя и героя. Знаю я вас, индейцев, и ваши понятия о справедливости!

Хэзард отложил нож в сторону и сурово посмотрел на Лидию.

– Как раз сейчас я заинтересован только в том, чтобы добраться без приключений до моей деревни. Потом у меня будет достаточно времени, чтобы позаботиться о Янси. Я очень надеюсь, что ему не удастся догнать нас раньше. И если бы я знал, как молиться вашему богу, я бы добавил эту молитву к моим.

– Я полагаю, молитва никогда не помешает, – вздохнула Лидия. – Но если бы я была азартной женщиной, то я бы сделала ставку на твои «кольты».

– Будем надеяться, что они нам не понадобятся, – дипломатично ответил Хэзард и откусил кусок лепешки.

Несколько минут спустя он запряг лошадей и перенес сонную Венецию в карету.

– Желаю благополучного путешествия! – крикнула Лидия, Когда Хэзард уселся на козлы.

Он помахал ей рукой, бич щелкнул над головами лошадей, и карета выкатилась со двора.

Следуя совету Лидии, Хэзард избегал главной дороги. К полудню, когда Венеция проснулась, они остановились у реки, чтобы напоить лошадей и освежиться самим. Съев ленч, который им дала с собой Лидия, Венеция переоделась в дорожное платье и уселась рядом с Хэзардом. Остаток дня они ехали по пустынным объездным дорогам, но, когда стемнело, им пришлось вернуться на главную дорогу.

Усадив Венецию в карету и задернув занавески, чтобы никто ее не увидел, Хэзард подъехал к следующей почтовой станции, расположенной в маленькой деревушке, где жило не больше десятка семей. Он купил еще пару лошадей и нанял двух кучеров, потому что начиная с этого места им следовало двигаться как можно быстрее. Отсюда на запад вела только одна дорога, и Хэзард понимал, что, если Янси проследит их путь до этой станции, он сразу узнает, куда они поехали.

Никто не задавал никаких вопросов индейцу, одетому как белый. В прериях общепонятным языком давно стал язык золота, а в том, что седельные сумки индейца полны золота, никто не сомневался. Многие завистливо поглядывали на человека, который рисковал путешествовать с таким богатством в одиночестве. Но этот мужчина в черном излучал очень сильную ауру опасности, да и «кольты» висели на его поясе достаточно низко – так их носят только те, кто давно стреляет. Никто не осмелился напасть на него, и никто не высказал удивления, когда индеец попросил принести еще две подушки и достать винограда. Виноград и подушки нашлись в магазинчике у вдовы Брауна. Высокий индеец вежливо поблагодарил и заплатил вдове двойную цену.

Они выехали из деревни почти в полной темноте; солнце, ушедшее за горизонт, оставило на небе только кровавые блики. Хэзард приказал кучерам ехать без остановки – их было двое, и они могли сменять друг друга. Хэзард на каждой станции платил за свежих лошадей и очень тщательно отбирал их, обращая особое внимание на выносливость и скорость.

Разумеется, путешествие по главной дороге было самым неудачным вариантом, чтобы скрыться от Янси, но выбора у них не оставалось. Ночами Хэзард почти не спал и только иногда дремал, когда Венеция засыпала. Он полагал, что они смогут в таком темпе добраться до земель абсароков за шесть дней, и тогда можно будет выспаться вволю.

Шел второй день пути по главной дороге, когда после полудня Хэзард заметил на горизонте позади них облачко пыли. Он вылез через окно на крышу кареты и оглядел окрестности. Преследователи были далеко позади, и, если бы не его выучка разведчика, он бы вообще никого не увидел.

По облаку пыли Хэзард определил, что за ними едут человек восемь-десять, отставая примерно на час. Объяснив возницам, чего он от них ждет – за отличную плату, разумеется, – Хэзард нагнулся к окну и описал Венеции ситуацию.

– Сколько их? – спросила Венеция.

– Восемь или десять. Но не волнуйся, – быстро добавил он, увидев в ее глазах страх. – Им придется разделиться, чтобы догнать нас. Я сейчас отвяжу двух лошадей, мы с тобой пересядем на них, а карета поедет дальше. Они не будут знать, где мы находимся, а если нам и в самом деле повезет, то вообще не заметят наших следов и все поскачут за каретой. Впереди река; если мне удастся вовремя перерезать упряжь, именно там мы и сбежим от них. А теперь поцелуй меня, биа, и будь готова перебраться из кареты на лошадь, когда я подъеду.

Хэзард напомнил возницам, что они должны на полной скорости доехать до следующей станции, и с невероятной ловкостью перебрался на спину лошади. Несколько быстрых ударов ножа, и крайняя правая лошадь четверки была на всем скаку отделена от остальных. Балансируя на спинах лошадей, Хэзард перебрался на крайнюю левую лошадь и так же ловко освободил ее от упряжи. Это потребовало от него силы Геркулеса и ловкости акробата.

Лошади некоторое время еще скакали рядом с оставшимися, но потом, почувствовав непривычную легкость, отстали. Хэзард, сидя на одной лошади, поймал вторую за уздечку и повел за собой. Они быстро поравнялись с каретой, и Венеция тут же открыла дверцу.

Она видела из окна, как Хэзард освобождал лошадей, и сердце у нее замирало от страха. Он танцевал на спинах лошадей, как циркач, Венеция была уверена, что он сейчас упадет и разобьется насмерть, но все обошлось. И вот теперь Хэзард заставлял лошадь держаться рядом с открытой дверцей кареты. У него была только одна свободная рука, потому что в отличие от индейских лошадей, которые слушались движения коленей, эта лошадь требовала твердой руки на поводьях. Но он все же сумел заставить лошадь слушаться. Перегнувшись, Хэзард обхватил Венецию за талию и приказал:

– Прыгай!

Она прыгнула – и оказалась у него на коленях.

– Я же говорил, что мы справимся.

Карета промчалась мимо. Хэзард придержал свою лошадь. Он улыбался.

– Ты просто маньяк! – Венеция тоже попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.

– Я твой маньяк, дорогая. Скажи, ты сможешь продержаться в седле пару часов? – Хэзард подстегнул лошадь, заставляя ее войти в реку.

– Могу и больше, если нужно.

– Это не понадобится. Кроме того, у меня есть строгий приказ Лидии.

Хэзард не сказал Венеции о том, что следующий час будет решающим. Если их преследуют, через час они об этом узнают. Выяснится и то, сколько человек отправилось по их следам. Если их преследуют, то им придется остановиться и принять бой, потому что Венеция не выдержит дорогу верхом днем и ночью, когда по их следам идут профессиональные охотники на людей.

Удостоверившись в том, что Венеция удобно сидит на его лошади, Хэзард подтянул вторую лошадь, ловким движением пересел на нее, и они поехали вверх по течению спокойной, поблескивающей на солнце реки.