Текст книги "Крымский мост"

Н. Лесина обращает внимание, что в Коктебеле встречают монстров двух видов – змееподобных и имеющих небольшие конечности.

Эту «классификацию» подтверждают и другие наблюдения. Помимо этого указывается, что голова у существа «заячья», «собачья», «лошадиная» и чаще всего наличествует грива.

В этом очерке приведены лишь наиболее любопытные и достоверные сведения, собранные о Карадагском змее. Однако где только не видели подобных тварей! За века эпизодов накопилось очень много. Поэтому не станем приводить свидетельства о встречах с собратьями Блэкки в океанах и различных внутренних водоёмах.

Как и на шотландскую Несси, на «наше» чудовище также неоднократно устраивалась охота. Но всегда абсолютно безрезультатно.

А впрочем, чтобы увидеть змея, необязательно в отпуске ехать в Крым. Откройте свой кошелёк, извлеките из него разменные монеты и посмотрите на их реверс – обратную сторону. На серебристых и золотистых кругляшках достоинством в 1, 5, 10 и 50 копеек изображёна основа герба Москвы – святой Георгий Победоносец, наносящий змию раны, несовместимые, как пишут в протоколах, с жизнью. Кстати, из-за того, что гад поражается именно копьём, и возникло название мелкой отечественной монеты – «копейка».

Змееборец и его супротивник попали на столичный герб с православной иконы, которая в свою очередь иллюстрирует «Чудо Георгия о змие». В этом сказании говорится о том, что во время правления императора Диоклетиана жил-был знатный юноша по имени Георгий. Он родился в Каппадокии (историческая область в центре Малой Азии – В.Ц.). Как-то этот воин-христианин оказался в одном ливанском городе, который населяли язычники. Неподалёку находилось обширное озеро. В водоёме обитал змей. Все пресмыкающиеся, вопреки бытующему мнению, прожорливостью не отличаются. Однако этот дракон являлся исключением из правила. Монстр ежедневно пожирал цвет местного народонаселения – юношей и девушек. Тем не менее, христианин Георгий, сам являясь молодым человеком, не устрашился змея. Как утверждает предание, одержать победу над людоедом воину помогло не столько холодное оружие, сколько горячая молитва. Спасённые горожане, преисполнившись восхищения и благодарности, тут же окрестились. Подвиг произошёл ранее 303 года, когда святого постигла мученическая кончина, притом отнюдь не от рептилии. Увы, порой некоторые представители человечества поступают подобно гадам, за что их так и именуют!

Аналогичный подвиг совершил и Феодор Стратилат. Будущий святой сокрушил змея возле малоазийского города Гераклеи (ныне – Эрегли), лежащего на побережье Чёрного моря.

Похоже, люди сталкивались с водными гадами и задолго до новой эры. Вспомните хотя бы известную скульптурную композицию, в которой выразительно запечатлена гибель троих жителей обречённой Трои – жреца-прорицателя Лаокоона и его сыновей – от пары морских змеев, которые убили людей на суше. Так что и самые ранние источники говорят о том, что эти твари являются амфибийными.

Добавлю, что средневековые сказания о подвигах западноевропейских рыцарей тоже изобилуют рассказами о единоборствах со змеями-гигантами. Nota bene, не со львами, не с леопардами и даже не с крокодилами, а с драконами. Если бы такие пресмыкающиеся не существовали, то вымысел бы нанёс непоправимый ущерб имиджу и репутации героя – мол, врун. Так что, следуя логике, чрезвычайно опасные гады всё-таки были.

Вот и наши легендарные витязи время от времени вступали в схватки со Змеем Горынычем. В частности, с ним, судя по былинам, неоднократно мерялся силами Добрыня Никитич.

Наверняка вы с детства помните и сказку-былину о том, как русский богатырь Никита-Кожемяка одолел Змея, а затем впряг злобное чудовище в плуг и, пропахав в степях гигантские борозды на сотни вёрст, загнал его Чёрное море. Таким образом объясняется существование грандиозных своей протяжённостью Змиевых валов, которые, по счастью, не исчезли до нашего времени. Может, так объяснялось и то, что Змей в те далёкие времена обитал в Чёрном море? А может, он до сих пор время от времени появляется пред нами?

Итак, похоже, что мифологический змей действительно существует. Ведь дыма, как известно, без огня не бывает. Посудите сами, если драконов никогда не было, то как тогда с незапамятных времён в большинстве языков стойко существует это вполне определённое понятие, а облик твари по более или менее сходным описаниям представляет каждый?

А то, что змея видят редко, тоже объясняется вполне логично. Как было сравнительно недавно установлено, глубины Чёрного моря, начиная с 200 метров, наполнены жидким сероводородом, который тяжелее воды. Вследствие природных катаклизмов газ иногда поднимается на поверхность. Кстати, имеются свидетельства горения Чёрного моря. Конечно, это пылала не вода, а сероводород. Так что и небывальщина про синицу, которая «море синее зажгла», не такая уж и придумка. Возможно, выбросы ядовитого и дурно пахнущего сероводорода и заставляют змеев подниматься на поверхность, чтобы «перевести дух»?

СТАТЬИ. ЗАМЕТКИ. ПЕРЕВОДЫ

Лариса Черкашина (Москва)

Единственное морское путешествие Пушкина. Но, слава Богу, оно состоялось! Однажды поэт стоял на корабельной палубе, и паруса шумели над его головой…

«С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь», – пишет он брату Левушке. Весь день 15 августа 1820 года Пушкин вместе с семейством генерала Раевского плывёт из Тамани в Керчь, где посещает Митридатову гробницу. По дороге из Керчи в Феодосию путешественники осматривают развалины древней Пантикапеи на Золотом холме.

«Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я… За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землей – вот всё, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землею, насыпанной веками…»

 
Он едет к берегам иным,
Он прибыл из Тамани в Крым,
Воображенья край священный.
Он видит Керчь уединенный
На Митридатовом холме.
 

И только на рассвете 18 августа из Феодосии путешественники отплывают в Гурзуф. На борту корабля, под качку волн и гудящий в парусах ветер, легли строки пушкинской элегии.

То был военный корвет «Або» – парусное судно Черноморского флота, имевшее на борту боевые пушки. Капитан корвета, державшего курс на Севастополь, принял на борт прославленного генерала Раевского, его домочадцев и друзей с обязательством доставить их в Гурзуф. На рейде близ Гурзуфа «Або» бросил якорь, на воду спустили шлюпки, и пассажиры благополучно достигли берега.

«Из Керчи приехали мы в Кефу (так прежде называлась Феодосия. – Л.Ч.), – продолжает Пушкин письмо брату. – Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф, где находилось семейство Раевского. Ночью на корабле написал я Элегию, которую тебе присылаю…»

 
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан…
 

Элегия увидела свет на страницах журнала «Сын Отечества» без подписи и с пометой: «Чёрное море. 1820. Сентябрь». Пушкин предполагал дать ей байроновский эпиграф: «Прощай, родная земля».

Спустя пять лет, в Михайловском, Пушкин опишет впечатления давнего плавания, с кинематографической чёткостью врезавшихся в его память:

«Из Азии переехали мы в Европу на корабле. <…> Из Феодосии до самого Юрзуфа ехал я морем. Всю ночь не спал. Луны не было, звёзды блистали; передо мною, в тумане, тянулись полуденные горы…. „Вот Чатырдаг“, сказал мне капитан. Я не различил его, да и не любопытствовал».

История сохранила имя ночного собеседника поэта: капитан корвета «Або» Иван Дмитриев – настоящий «морской волк», награжденный за восемнадцать морских кампаний орденом Св. Георгия!

«Перед светом я заснул, – вспоминал Пушкин. – Между тем корабль остановился в виду Юрзуфа. Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ими; справа огромный Аю-Даг… и кругом это синее, чистое небо и светлое море, и блеск и воздух полуденный…..»

 
Прекрасны вы, брега Тавриды;
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я…
 

На гурзуфской даче у Раевских (имении герцога Ришелье) Пушкин провёл три счастливейших недели: «В Юрзуфе жил я сиднем, купался в море и объедался виноградом; я тотчас привык к полуденной природе и наслаждался ею со всем равнодушием и беспечностью неаполитанского Lazzaroni (лаццарони, нищий. – итал.). Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря – и заслушивался целые часы».

Хранит память о поэте и старый-престарый кипарис, что, как прежде, растёт у бывшей дачи Раевских, а ныне – пушкинского музея в Гурзуфе. Как признавался сам поэт, он каждое утро приходил к кипарису и «к нему привязался чувством, похожим на дружество».

Уже много позже, в середине девятнадцатого века появилась романтическая легенда. Ее пересказала писательница Евгения Тур, услышавшая поверие от местных жителей, крымских татар. Те уверяли, что когда Пушкин отдыхал под кипарисом, соловей пел над его головой. Соловей прилетал и позже, когда Пушкин покинул Крым, и умолк только в год смерти поэта…

 
Настала ночь; покрылись тенью
Тавриды сладостной поля;
Вдали, под тихой лавров сенью
Я слышу пенье соловья…
 

Крым подарил Пушкину самые светлые, самые радостные дни в его жизни, в чём он восторженно признавался брату Лёвушке: «Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался – счастливое полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение – горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского».

В первых числах сентября Пушкин и Раевские верхами отправились из Гурзуфа лесной тропой до Ялты, – тогда еще безвестной деревушки. Поднялись на Аутку, миновали Ореанду, Кореиз, Мисхор и спустились вниз до Алупки. Заночевали в татарском дворе, и на следующий день отправились к Симеизу, к морскому побережью. Совершили подъём по Чертовой лестнице через скалы Кикенеиза. В Георгиевском монастыре остановились на ночлег в скромной монастырской гостинице. Утром осмотрели развалины древнего храма Артемиды и памятника дружбы: согласно мифу Орест и Пилад спорили, кому принести себя в жертву богине-девственнице, и каждый хотел спасти жизнь друга.

«Я объехал полуденный берег, и путешествие Муравьева-Апостола оживило во мне много воспоминаний; но страшный переход его по скалам Кикенеиза не оставил ни малейшего следа в моей памяти. По горной лестнице взобрались мы пешком, держа за хвост татарских лошадей наших. Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным, восточным обрядом. Мы переехали горы, и первый предмет, поразивший меня, была берёза, северная берёза! сердце моё сжалось. Я начал уже тосковать о милом полудне – хотя всё ещё находился в Тавриде, всё ещё видел и тополи, и виноградные лозы. Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление. Тут же видел я и баснословные развалины храма Дианы. Видно, мифологические предания счастливее для меня воспоминаний исторических; по крайней мере тут посетили меня рифмы. Я думал стихами».

Далее от Георгиевского монастыря путь лежал на мыс Фиолент, оттуда по Балаклавской дороге, путники направились в Бахчисарай. Где-то в горах Пушкин простудился; лихорадка мучила его.

«В Бахчисарай приехал я больной. Я прежде слыхал о странном памятнике влюбленного хана. К** поэтически описывала мне его, называя la fontaine des larmes (фонтаном слез. – франц.). Вошед во дворец, увидел я испорченный фонтан; из заржавой железной трубки по каплям падала вода. Я обошел дворец с большой досадою на небрежение, в котором он истлевает…»

 
Скажи, Фонтан Бахчисарая!
Такие ль мысли мне на ум
Навел твой бесконечный шум…
 

«Растолкуй мне теперь, – просит он друга Дельвига в конце пространного послания, – почему полуденный берег и Бахчисарай имеют для меня прелесть неизъяснимую? Отчего так сильно во мне желание вновь посетить места, оставленные мною с таким равнодушием?..»

О полуденном крае, о живописных «брегах Тавриды» поэт вспоминал часто, мечтая променять на него «неволю невских берегов». «Среди моих мрачных сожалений, – признавался он, – меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму». Пушкинская мечта исполнилась довольно прихотливым образом, – в начале двадцатого века земельным участком под Ялтой владела Мария Гартунг, «маленькая литография с собственной персоны», как шутливо окрестил дочь Пушкин.

В годы Гражданской войны, когда крымский плацдарм удерживался Добровольческой армией барона Врангеля, в её рядах находился и полковой адъютант Николай Пушкин. Родной внук русского гения! От воспетых его великим дедом «прекрасных берегов Тавриды» отплывали корабли русской эскадры, увозя Николая Пушкина и тысячи его соотечественников к неведомым чужим берегам. Из эмиграции многим не суждено было вернуться на родину, – в их числе и внуку поэта. До последних дней жизни Николай Александрович, волею судеб оказавшийся в Брюсселе, не переставал любить свою Россию…

А уже в наше время, в конце 1980-х, крымчане восторженно встречали необычных гостей: Григория Григорьевича Пушкина, правнука поэта, и Андрея Андреевича Черкашина, пушкиниста-генеалога, создателя самого полного в мире родословия поэта. И «взрастившего» в фамильном древе Пушкина и «крымскую ветвь».

Родоначальник её грек Степан Ховра, владелец Судака и Балаклавы, прибыл из Крыма на Русь, где верой и правдой служил великому князю Василию I. Далёкий потомок Ховры адмирал Иван Михайлович Головин, по прозвищу Бас, сподвижник Петра Великого, вошел в историю отечественного флота, как один из его создателей. Адмиральской дочке Екатерине Головиной, в замужестве Пушкиной, судьба определила стать прабабушкой поэта.

…Крым хранит память своего вдохновенного певца: улицы, музеи, гроты и даже тропы носят имя русского гения. Памятники Пушкину есть в Феодосии, Гурзуфе, Ялте… Памятный знак поэту воздвигли и в скалах Кикенеиза близ Георгиевского монастыря. Как одному из самых чтимых его паломников.

 
За хором звёзд луна восходит.
Она с безоблачных небес
На долы, на холмы, на лес
Сиянье томное наводит…
 

Поэтические строки из пушкинской поэмы «Бахчисарайский фонтан». И не дано было знать поэту, что рядом с Бахчисараем, древней ханской столицей, в грядущем столетии вырастет необычный космический город – поселок Научный, а в нем – астрофизическая обсерватория, и что именно здесь, в Крыму, столь любимом и воспетом им, астрономами Николаем и Людмилой Черных будет открыта малая планета, наречённая его именем.

Восходят звезды надо мною…

На крымском небе взошла пушкинская звезда! Планета по имени Пушкин.

Елена Калюжная (Сочи)

У Александра Сергеевича Пушкина – по свидетельству его современников – были необычайно красивые руки: пластичные, выразительные, изящной формы, с длинными пальцами и продолговатыми овальными ногтями, за которыми он тщательно ухаживал. «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей…»

Свои руки поэт в соответствии с правилами хорошего тона прошлого века любил украшать кольцами и перстнями, которые (все!) называл «талисманами». Так, у Пушкина за всю жизнь было пять колец и два перстня: золотое кольцо с бирюзой, заказанное для поэта П. В. Нащокиным и доставшееся потом К. К. Данзасу; кольцо с резным сердоликом; перстень с изумрудом; перстень-печатка с красным сердоликом и др. Александр Сергеевич верил в чудодейственную, магическую силу камней, которые он носил. А между тем выбор этих камней не был сделан правильно и предопределил, быть может, многие трагические повороты судьбы гения…

Александр Сергеевич Пушкин родился, как известно, в Москве 26 мая (6 июня по н. стилю) 1799 г. В разные века (а фантастические представления о чудесной силе камней прошли путь от III – IV тысячелетия до н.э. и до настоящего времени!) для тех, кто родился в мае, являлись талисманами агат и изумруд. Для Близнецов первой декады (22—31 мая), кроме изумруда, еще благоприятны золотистый топаз, аквамарин, гагат, горный хрусталь, морион и моховики.

Изумруд (смарагд), оправленный в золото, является идеальным талисманом для знака Близнецов: обостряет ум, стимулирует речь, письмо, помогает искусству мышления, красноречия и пластическим искусствам. При должном старании этот камень ведёт владельца к славе и почестям…

На портрете Пушкина кисти В.А.Тропинина (1827 г.) на правой руке поэта (на большом и указательном пальцах) – два перстня: толстый золотой с изумрудом и витой формы с сердоликом-восьмиугольником.

В воспоминаниях В. И. Даля мы читаем: «Мне достался от вдовы Пушкина дорогой подарок: перстень его с изумрудом, который он всегда носил последнее время и называл – не знаю почему – „талисманом“…»

5 апреля 1837 года в письме к К. Ф. Одоевскому Даль продолжает «тему перстня»: «Перстень Пушкина… для меня теперь настоящий талисман… Как гляну на него, так и пробежит по мне искорка с ног до головы и хочется приняться за что-нибудь порядочное…»

После смерти Даля перстень с изумрудом находился у президента Академии наук великого князя Константина Константиновича и был завещан им Академии. В 1915 году украшение поступило в Пушкинский дом.

В 1915 году в Пушкинский дом попало и золотое кольцо с резным сердоликом, изображающее трех амуров в ладье. Это кольцо Пушкин положил в лотерею, разыгранную как-то в доме Н. Н. Раевского. Кольцо выиграла Мария Николаевна Раевская-Волконская. Она носила его с трепетом и любовью, не снимая и в сибирской ссылке. А перед смертью завещала кольцо сыну…

Сердолик – камень героев, но он был противопоказан Пушкину из-за своей способности разжигать человеческие страсти. Во все времена сердолик считался любовным талисманом, хранителем от горячки и т. д.

А теперь вернёмся назад – к портрету В. Тропинина, ко второму перстню поэта, так горячо, так страстно им любимому. Этот перстень окружает аура легенд, преданий и загадок.

На берегу Чёрного моря, в Одессе, жила удивительная женщина – добрая, образованная, с живым выразительным лицом, гордо посаженной головой и нежной лебединой шеей – Елизавета Ксаверьевна Воронцова, южная муза и любовь поэта. Ради неё Пушкин отказался от мысли бежать (морем) за границу из ссылки:

 
Могучей страстью очарован,
У берегов остался я…
 

(К морю)

Е. Воронцовой посвящена любовная лирика поэта 1824 – начала 1825 годов.

С графиней Воронцовой Пушкин прощался перед женитьбой:

 
В последний раз твой образ милый
Дерзаю мысленно ласкать…
 

Это её, Елизавету Ксаверьевну, постоянно рисует поэт на полях рукописей, в альбомах друзей. Известно тридцать (!) пушкинских набросков Воронцовой: в профиль, анфас… Мне кажется даже, что и Наталья Гончарова чем-то очень похожа на графиню – та же лебединая шея, тот же лицевой угол, осанка…

Графиня Е. Воронцова и подарила Пушкину в Одессе в 1824 году на память перстень с восьмиугольным красным сердоликом и загадочной, таинственной, как считал Пушкин, восточной надписью. Об этом мы читаем уже в художественном изложении в стихотворении «Талисман»:

 
Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где в гаремах, наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман…
 

Когда поэт умер, В. А. Жуковский снял с руки Пушкина перстень и оставил у себя. Надпись печатки долго оставалась тайной. Перстень унаследовал сын Жуковского Павел Васильевич и в 1875 году в Париже передал И.С.Тургеневу. Тургенев запечатывал этим перстнем письма и высоко отзывался о «талисмане»: «Я очень горжусь обладанием пушкинского перстня и придаю ему так же, как и Пушкин, большое значение». Для того чтобы расшифровать загадочную надпись, Тургенев везёт перстень в Англию, в Оксфорд, к знакомому специалисту. Расшифровка была получена, но затеряна. А зеркально вырезанные на сердолике слова перевел в 1880 году раввин В. Минор. Разгадка была прозаичной: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа, да будет благословенна его память…» В 1899 году востоковеды установили, что «почерк и титул старца указывают на крымско-караимское происхождение».

После смерти И. Тургенева Полина Виардо (в 1887 г.) передала перстень через присяжного поверенного В. Герарда Музею Александровского лицея. Перстень хранился там в Пушкинской библиотеке, пока не был… украден. Последний раз талисман сфотографировали на юбилейной пушкинской выставке в Петербурге в 1899 году. 23 марта 1917 г. газета «Русское слово» писала о краже «ценных вещей, сохранившихся со времен Пушкина».

Загадочный перстень хоть и не годился в «талисманы» великому поэту, но вдохновил Пушкина на бессмертные строки любовной лирики.

Пушкинская дата рождения (26 мая) закодирована как «восьмерка», число самое сложное, но благословенное Богом (888 – число Христа). «Восьмерки» – сильные характеры, способные на большие жертвы. Личности магнетические, притягательные физически и духовно.

Счастливые числа для «восьмерок»: 8, 17 и 26.

Враждебные и плохие числа (вспомните биографию Пушкина!): 2, 5, 6, 11, 14, 15, 20, 23, 29. Месяцы: декабрь, январь, февраль, июнь. Счастливые камни: чёрный алмаз, чёрный жемчуг (26 мая), сапфир, аметист. Кстати, у Пушкина одна из тростей была с аметистовым набалдашником!

Сердолик в перстне Воронцовой можно считать поэтическим талисманом Пушкина. История камня действительно загадочна и не имеет конца. Может быть, перстень с печаткой вдруг отыщется в XXI веке и окружит себя новыми музами «иной любви, иной печали над древней музыкой морей…»