Текст книги "Звезда моей души"

А эта невысокая, болезненно худощавая девочка – откуда она вообще взялась? «Она придет из ниоткуда и станет наследницей великих сил», – вспомнила Кларисса слова древнего пророчества, начертанного на стене Немеркнущего Купола. Вот уж точно, девчонка пришла из ниоткуда, в этом Неназываемые не ошиблись. Она выросла в самом бедном сиротском приюте Блентайра и не знает своих родителей. И немудрено – малышку подбросили под двери благочестивой обители, оставив там, как никому не нужную вещь. У подобных ей выродков один путь в жизни – храмовый котел, так что сиротке еще повезло…

А в том, что девчонка является выродком, магичка даже не сомневалась. От бдительного ока Клариссы не укрылись ни спрятанные под пелериной крылья Йоны, ни ее чисто эльфийский разрез и цвет глаз, ни остроконечные уши… Искусная маскировка могла обмануть кого угодно, но только не верховную чародейку, ибо та знала о Перворожденных много такого, о чем даже и не догадывались рядовые жители королевства. И, чего уж греха таить, для обретения этих запретных знаний у Клариссы имелась своя собственная, вполне весомая причина.

Чародейка бросила беглый взгляд на седло, аккуратно пристроенное в углу комнаты, и по ее лицу расплылась довольная, высокомерная, но вместе с тем чуть сконфуженная улыбка. «Не буди лихо, пока спит тихо!» – частенько изрекают мудрецы, намекая на опасные последствия, возникающие в качестве результата копания в чужих тайнах. Да уж, чужие тайны смахивают на слегка притихшее гнездо лесных ос, только и ждущих удобного момента, чтобы вырваться на волю и пожалить всласть. А чтобы разозлить ос, достаточно сущей мелочи: одного короткого тычка палкой…

Если рассуждать объективно, с позиции изворотливых чародеев, все тайные события нашей жизни имеют вовсе не одну сторону, как полагают наивные обыватели, а две. Но вот умение правильно выбирать нужную сторону бытия дано далеко не каждому.

Впрочем, следует признать, что в противовес всей своей неискушенности и хрупкости эта девчонка опасна. Тьма знает, кем были ее родители, один из них уж точно принадлежал к числу чистокровных эльфов из клана Полуночных – это очевидно как день, и ничего тут не попишешь. Кларисса считала, что повелители вымерли все до единого, усеяв своими костями нелегкий путь побежденных, ушедших прочь из столицы и затерявшихся в районе Запретных гор. Полуночные эльфы всегда были исключительно теплолюбивыми существами, неприспособленными для выживания в холодном северном климате. А ведь именно на север, ведомые безутешной Эвреликой, ушли остатки крылатого клана, проигравшие финальную битву у Аррандейского моста и потерявшие в ней своего короля Арцисса.

Все-таки не стоит умалять заслуги Сильваны, исхитрившейся обеспечить победу в том финальном бою и сумевшей утвердить в Блентайре господство человеческой расы. Потерпевшие поражение Полуночные ушли на север и сгинули бесследно… Находчивая Сильвана приказала разыскать их останки и доставить обратно в столицу. Воины, отправленные по следам ушедших эльфов, смогли собрать множество тел замерзших Перворожденных и передали их чародеям. Но, к вящему разочарованию главы гильдии, среди тех скрюченных и обледенелых трупов так и не нашлось тел самой Эврелики, Овэлейна – оруженосца погибшего короля, Лаллэдрина – главного мага клана Полуночных и многих других.

Убоявшись собственных сомнений, Сильвана предпочла поверить в гибель всего клана, убедив в спорном факте всех остальных людей. Но, похоже, дело обстояло совсем не так. Они все-таки выжили! Теперь Кларисса уже ничуть не сомневалась в том, что некоторые из Перворожденных все же сумели уцелеть, непостижимым образом избегнув мучительной смерти от голода и холода.

Итак, согласно неоспоримым фактам они и правда ушли на север… Да, но там же нет ничего, кроме снега, острых пиков неприступных гор, совсем не напрасно названных Запретными, и шквальных порывов жгучего, пробирающего до самых костей ветра, срезающего плоть с костей не хуже острой бритвы придворного цирюльника.

После пропажи новорожденного сына Кларисса организовала новую экспедицию, оправив на север наиболее опытных и надежных воинов. Бойцы отсутствовали тридцать дней, а потом вернулись – но не все… Из пятнадцати сильных, закаленных воинов в самом расцвете лет добраться обратно до столицы сумели лишь четверо. Они поведали королеве леденящую душу историю о морозе, царящем на подступах к Запретным горам, о сугробах высотой в три человеческих роста, о неприступных снеговых скатах на отрогах хребта, об алчно воющем холодном ветре, жаждущем теплой человеческой крови…

И тогда Кларисса поняла – в тех краях не выживет никто и никогда, а тем более изнеженные придворные эльфы, привыкшие купаться в роскоши и тепле. Недаром ведь Полуденные, покинув перед самой битвой своих братьев и союзников Полуночных, отступили к теплому Зачарованному побережью, уйдя на восток, к морю. Следует вспомнить, что Полуденные всегда были немного трусоваты, предпочтя участь живых предателей, а не мертвых героев!

«И все же, – брови Клариссы недоуменно сошлись на переносице, – в жилах девчонки, несомненно, течет кровь Полуночных! Кровь мертвецов? И как же это стало возможным?»

Но, увы, пока она так и не смогла найти ответ на сей неразрешимый вопрос. А кроме того, чародейку беспрестанно терзала и вторая, не менее насущная забота…

Ход времени неотвратим – с момента победы у Аррандейского моста, принесшей людям не славу и почет, а лишь горести и беды, минуло уже целых два столетия. Да, они получили Блентайр, но страшный долг – результат заключенного Сильваной соглашения – неумолимо висел над их головами, приближая миг окончательной расплаты. Бог Шарро покинул земли Лаганахара, а Пустошь наступала… Год за годом, пядь за пядью она безостановочно пожирала плодородную почву, все ближе придвигаясь к стенам столицы, неся с собой засуху, холод или жару, голод и смерть.

Лаганахар медленно умирал – почти погребенный под песчаными барханами, лишенный милости пресветлого Шарро, отвернувшегося от людей, ставших убийцами его детей эльфов. Но Кларисса не сдавалась. Год за годом она отправляла в путь все новых и новых учеников своей гильдии, обманутых ее лживыми рассказами. Она посылала их навстречу опасности и испытаниям, но мечтала при этом лишь об одном: вдруг кто-то из них случайно сумеет раздобыть нечто судьбоносное, способное остановить жадную богиню и приручить пустыню. Увы, пока подобного чуда не произошло. Подавляющее большинство учеников просто погибали, не вынеся тягот пути, а те, кто вернулся, действительно становились неплохими чародеями, обретя знания и силу. Последним из таких счастливчиков оказался Джайлз, представляющий сейчас реальную угрозу для единоличной власти Клариссы. Чародейка разгневанно поморщилась.

Мальчишка стал слишком опасен. Он молод, перспективен и абсолютно чужд самолюбования. Он не стремится устранять конкурентов и не лебезит перед авторитетом старейшин. Он уважает дружбу и ценит простодушные порывы. Пожалуй, он способен пойти очень далеко и даже – тут чародейка почти задохнулась от негодования и спонтанно нахлынувшего страха – стать очередным главой гильдии. И подумать только, когда-то она сама его приютила, лично привела осиротевшего мальчугана в Звездную башню, дала ему еду, кров и лучшую наставницу. Нет, определенно его нужно убрать! Устранить немедленно, пока еще не стало слишком поздно.

– Я сама займусь этим вопросом, – вслух произнесла магичка, испытав несказанное облегчение от принятого решения. – Джайлз должен умереть. Что же касается малышки Йоханы, то я предпочитаю немного подождать и проследить за ее достижениями. Похоже, пресветлый Шарро очень в ней заинтересован, раз уж сам приготовил для нее звезду и готов показать мне сына за участие в судьбе его протеже. Хотя если девочка способна стать причиной гибели моей гильдии, то, возможно, я неосмотрительно рублю сук, на котором сижу… Что же мне предпринять? Разум призывает немедленно убить эльфийского выродка, но эмоции приказывают подождать и попытаться вернуть сына! Следует повременить, ведь наша крошка эльфийка пока еще даже не догадывается о талантах, скрытых в глубине ее хрупкого тельца или унаследованных от могущественных родителей. Но она уже носит эльфийское одеяние, покрытое забытыми рунами. Интересно, как она сумела его добыть?.. Подозреваю, она случайно или отнюдь не случайно способна добиться многого, гораздо большего, чем все предшествовавшие ей адепты. Вдруг она и впрямь сумеет добыть нечто важное, способное поумерить аппетиты Банрах? А вдруг она сумеет найти пропавшие слезы Эврелики?..

Кларисса сосредоточенно заломила бровь, взвешивая все доводы «за» и «против».

– Если этот артефакт попадет в мои руки, то, пожалуй, я уже не буду зависеть от девчонки или милости Шарро. Тогда я смогу вернуть сына и завладеть всем Лаганахаром…

От подобной захватывающей перспективы у Клариссы сбилось дыхание.

– Во всяком случае, не стоит пока торопиться с устранением Йоны, – усмехнулась она. – Лучше я проявлю терпение и поступлю иначе: дам кое-кому поручение проследить за ее передвижениями, а также попутно проверю ее везение и силу воли. Полагаю, моя крылатая попытка будет находиться под надежным надзором, ибо лазутчики ниуэ никогда не теряют единожды взятый след, не меняют однажды усвоенных убеждений и не отступают от своих покровителей. Ниуэ слишком многим обязаны нам, магам, спасшим их от смерти, а потому отлично осознают доставшееся им место и возвращают свои долги.

Так рассуждала чародейка, даже и не подозревающая о том, что раз в несколько сотен лет в мире все-таки настает такой ответственный момент, когда в мироздании попирается любой, пусть самый непреложный закон. К тому же практика показывает – все правила создаются для того, чтобы однажды появился тот, кто окажется способен нарушить эти самые, неоднократно проверенные до него, правила…

Первая, маленькая, случайная неправда, неосмотрительно произнесенная человеком, всегда имеет свойство разрастаться и расширяться, превращаясь в огромную ложь. Человек все больше привыкает врать и делает это все чаще, быстро поняв приносимую обманом выгоду и поэтому в дальнейшем прибегая к ней вполне осознанно и целенаправленно. Так происходит постепенное очерствение сердца и почернение души. Путь добра труден и тернист, но вступающий на стезю зла должен помнить: сиюминутные выгоды и победы, предлагаемые нам темной стороной бытия, никогда не даются даром – их приходится отрабатывать, рано или поздно.

Сильвана, покойная бабушка Клариссы, прекрасно понимала всю обманчивую привлекательность зла, но тем не менее уже не смогла свернуть с единожды избранного пути. Эта же страшная участь постигла и саму Клариссу…

Приворожив к себе короля Вильяма, магичка вроде бы стремилась к положительному результату, утешаясь бесхитростной фразой: «Благая цель оправдывает любые средства». Ну да, любые – даже самые жестокие и кровавые. Она мечтала родить наследника или наследницу, способного впоследствии стать великим чародеем и остановить наступление Пустоши. Однако нельзя построить собственное счастье, разрушая счастье других людей.

Казалось бы, первая часть задуманного плана осуществилась – у королевы родился долгожданный сын, нареченный Арденом и изначально наделенный всеми нужными качествами: красотой, пропорциональным телосложением и завидной резвостью. Мальчик радостно гукал в колыбели, с аппетитом сосал грудь кормилицы, крепко спал и смотрел на мир широко открытыми черными глазенками. Кларисса плакала от радости, а восторженный король вышел на балкон, неся наследника престола на руках, дабы самолично явить верноподданнически рукоплещущей столице ее потенциального правителя.

Но счастье длилось недолго – через три месяца принц Арден бесследно исчез. Так заплатила Кларисса за совершенный ею обман и за свою жестокость, проявленную к новорожденной дочке несчастной принцессы Аньерд, произведшей на свет нечто непонятное – кособокое, горбатое, тощее, костлявое и остроухое.

Замкнувшись в Звездной башне, отлученная от королевского двора, чародейка привыкла ко лжи, уже позабыв, что есть правда, и совершенно не отличая ее от вымысла. Она не жалела свою мать, беспощадно загубленную дочерью с целью скрыть корни собственного сомнительного происхождения. Она лгала ученикам, произнося пышные фразы о постижении магии, но лелея лишь мысль о собственном величии и славе новой спасительницы Блентайра, ведь именно этот титул некогда даровали ее преступной прародительнице Сильване. Она говорила о создаваемых в их лабораториях звездах, якобы отлитых из чистейшего хрусталя, но и эти сказки не соответствовали действительности – за ними скрывалась ужасная истина.

На самом деле хрустальные звезды являлись не чем иным, как сердцами погибших эльфов, чьи тела собрали и препарировали чародеи. Именно эти замерзшие до состояния хрусталя органы и обладали уникальной способностью собирать и накапливать магию, делая своего владельца могущественным магом, умеющим повелевать стихиями и творить чудеса. О да, люди были слишком многим обязаны загубленным ими эльфам, и их кровавый долг отнюдь не уменьшался, а многократно возрастал с каждым годом. Тьма накрывала весь Лаганахар и обитающих в нем злодеев…

«Интересно, из чьего сердца сделана доставшаяся Йоне звезда? – мысленно вопрошала Кларисса, изнемогая от неудовлетворенного любопытства. – Та самая, которую дал мне для этой цели сам бог Шарро?»

Но кто, кроме бога, мог знать ответ на этот сложный вопрос?

Чародейка расстегнула глухой ворот своего платья, вынимая личную, спрятанную под ним звезду. Она с неприязнью вспомнила, каким ярким серебристым светом сияет амулет Джайлза, воспроизводя цвет души молодого мага. Среди обитателей Звездной башни бытовала некая легенда, повествующая о том, будто главная чародейка гильдии намеренно прячет свою звезду от глаз окружающих ее магов, дабы не ослепить их насмерть неповторимым золотым сиянием. Но все это было очередной ложью, байкой, созданной самой Клариссой.

Магичка разжала ладонь, скрывающую ее собственную звезду, и вперила в нее панически расширенный взор, надеясь узреть хоть какое-то крохотное изменение к лучшему… О нет, Кларисса вовсе не считала себя злодейкой или убийцей, просто она мечтала прогнать Пустошь, спасти Блентайр и единолично править городом… Увы, ожидания чародейки не оправдались: изменений не произошло – ее звезда по-прежнему имела все тот же мертвенный, угольно-черный цвет. Цвет души самой Клариссы…

Глава 8

В нашей жизни все когда-то случается в первый раз. К примеру, сегодня, впервые за все свои шестнадцать лет, я проснулась не на деревянной лавке, а в настоящей постели с периной и льняной простыней, да еще и под шелковым ватным одеялом. В комнате никого не было… Просто никогошеньки! Подумать только, я ночевала одна… И отнюдь не в тесном, переполненном девчонками холодном дортуаре, а в самой настоящей спальне в Звездной башне, да к тому же в моем единоличном распоряжении имелось аж три подушки (две обнаружились утром на полу), а окно комнаты выходило на центральную городскую площадь. Расскажи я об этом кому-нибудь из моих приютских друзей – ни за что не поверят! Как не поверят они и в рассказы о прочих чудесах сего волшебного места. А хотя куда же они денутся, если отныне у меня появилось нечто вещественное, способное убедить любого скептика. Я осторожно сжала в ладони небольшую хрустальную звезду, с которой не рассталась даже на время сна.

«Теперь мы навсегда станем единым целым, – мысленно пообещала я, обращаясь конечно же к своему новенькому амулету. – С сего момента ты будешь считаться символом и атрибутом моей новой жизни, ибо теперь я называюсь…»

– Ученица гильдии Чародеев! – вслух произнесла я, смакуя каждую букву и почти физически ощутив на языке сладкий вкус этих невероятных слов.

Вчера я получила официальный статус ученицы гильдии Чародеев! На душе у меня удивительно потеплело. Заветная мечта сбылась.

Время, судя по всему, было еще не позднее, но, похоже, в Звездной башне вставали рано, потому что, когда я добралась до трапезной, там не обнаружилось ни одной живой души.

«Впрочем, как и мертвой!» – Я позволила себе немного поиронизировать, помня, в каком именно месте нахожусь, и готовясь встретить кого угодно, начиная от привидения и заканчивая каким-нибудь ужасным зубастым монстром. Но мои фантазии пропали втуне, ибо трапезная оказалась абсолютно пустой, если, конечно, не принимать в расчет тарелки с простой, но сытной пищей, оставленные на столе. Судя по количеству столовых приборов, наличествующих в единственном экземпляре, завтрак предназначался исключительно для меня. Трапезничая в полнейшей тишине и стараясь не чавкать, я азартно опустошила миску с овсяной кашей, с аппетитом слопала ломоть теплого белого хлеба с сыром и запила немудреную еду кружкой парного молока.

Странно, но вчера вечером я тоже поужинала в одиночестве… Правда, тогда я не обратила на это ни малейшего внимания, ибо почти засыпала от усталости и поэтому, практически не жуя, быстренько проглотила отлично прожаренную отбивную, вяло реагируя на окружающие детали или же на отсутствие таковых. Под своей тарелкой я нашла бумажку с номером приготовленной для меня комнаты, где и провела ночь. Кроме вышеперечисленного, в моем активе пока не числилось никаких других происшествий.

Покончив с завтраком, я немного растерялась и даже взгрустнула. Пока не жалуюсь на провалы в памяти, так что отлично помню обещание сьерры Клариссы, касающееся денег, но вчера за ужином я не увидела на столе ни единого медного арани. Более того, я не встретила и никакого сьерра кастеляна, способного оказать обещанную мне помощь.

Мое недоумение продолжало расти, но удивляйся не удивляйся – а денег от этого не прибавилось, ведь в комнате их тоже не обнаружилось. Что ж, видимо, придется мне о них забыть, ибо самое глупое, что я могла сейчас сделать, – это обидеться на незнакомого человека, укоряя его за забывчивость. «Наверное, – беззлобно рассудила я, – у этого неуловимого кастеляна и без меня наберется целая куча забот. Наверное, он все-таки придет, если я осмелюсь задержаться в башне и подожду еще немного…»

Я честно подождала, стараясь не зацикливаться на этих щекотливых «наверное»…

Хмурый блеклый кругляш Сола уже явственно перевалил за половину неба, а я все ждала, сидя в своей комнате и глядя на заполненную людьми площадь Поющих Ручьев. От вынужденного безделья я даже вспомнила, почему ее так назвали. В стародавние времена наши маги еще не умели останавливать весенний разлив Алларики, да и сама река, если верить легендам, была не в пример полноводнее и шире, чем сейчас. Поэтому в те дни, когда она выходила из берегов, весь город оказывался залит водой – ну конечно, не до крыш, но все же относительно высоко, примерно по щиколотку… А по главной городской площади бежали сотни ручьев, потому что она выложена наиболее крупными, красивыми булыжниками, разделенным ровными декоративными канавками. Ручейки весело звенели, перекатываясь через камни, что и дало площади ее звучное, столь красноречивое название.

Время шло, но кастелян так и не появился. Меня начало изрядно тяготить это бестолковое рассиживание в четырех стенах, пусть даже и в Звездной башне. Я никак не могла отделаться от свербящей в голове мысли: «Меня ждет первое испытание!» Да к тому же я твердо верила в то, что к моему нынешнему времяпровождению оно не имеет ни малейшего отношения. Откровенно говоря, я бы никогда не отважилась искать кастеляна самостоятельно, нахально бродя по башне. Еще, не дай Шарро, потревожу кого-то из магов да выкажу себя бестолковой, абсолютно никчемной дурочкой. По той же причине (побоявшись показаться беспомощной) я с сожалением отказалась от идеи разыскать Джайлза. Он ведь не показал, где находится его комната, а значит, не намеревался приглашать меня в гости.

Поразмыслив еще немного, я завернула в салфетку ломоть хлеба, оставшийся от завтрака, положила его в карман камзола и медленно, а вернее, очень медленно покинула Звездную башню. Совершая такой поступок, я вполне отдавала себе отчет в том, что не имею никакого нужного для путешествия имущества – ни вещей, ни денег, а следовательно, могу рассчитывать лишь на собственное везение и снисходительность судьбы. Но стоило ли сожалеть о невозможном, если иного выхода, кроме как отправиться в путь, у меня просто не было?..

На площади Поющих Ручьев царило типичное для полудня оживление. Я со смешанным чувством симпатии и сожаления следила за спешащими по своим делам горожанами, за копошащимися возле кучи капустных кочерыжек детьми, за деловито прогуливающейся группкой мужчин, облаченных в судейские плащи, за спорящими на углу торговцами…

Раньше я никогда не задумывалась над подобными вопросами, но сейчас до меня дошло: каждый житель Блентайра находился на своем месте и занимался полезной для Лаганахара работой… А я, что здесь делаю я? Я совершенно не представляла, куда пойду в следующий миг и чем займусь в ближайшие дни. Мое будущее еще не определилось и не имело ясных очертаний. Предстоящие испытания еще не начались, а поэтому казались сейчас не более чем страшной историей, по какому-то недоброму умыслу рассказанной хозяйкой Звездной башни.

Меня охватил безотчетный страх, и я поспешно сунула руку под камзол, судорожно сжимая свою хрустальную звезду и испрашивая у нее помощи. Но, к моему величайшему разочарованию, звезда молчала, не издавая ни звука, не подавая ни малейшего сигнала… Помнится, мне велели учиться самостоятельно вершить собственную судьбу, но я вполне осознавала, как далеко нахожусь сегодня от подобных героических свершений, пребывая лишь в самом начале жизненного пути и чувствуя себя совершенно беззащитной под гнетом обстоятельств, одиночества и неприкаянности. Я мечтала обрести целый мир, но пока не могла похвастаться наличием хотя бы капли смелости, необходимой для того, чтобы разобраться в себе и сделать первый шаг.

Наконец я с грехом пополам усмирила свои бурно фонтанирующие эмоции, восстановила сбившееся от волнения дыхание, утерла выступившие на глазах слезы, шумно высморкалась, набралась решимости и попыталась определиться, куда именно мне следует идти. От площади Поющих Ручьев расходились целых пять улиц, проложенных в форме симметричных лучей. Все они выглядели примерно одинаково, поэтому для начала я просто прошлась по кругу, огибая периметр площади и стараясь не выбирать специально какое-то конкретное направление, а интуитивно слушаться своего внутреннего голоса и ждать, что возле нужной улицы у меня, как это всегда происходит в сказках, внезапно екнет сердце. А в том, что меня втянули в какую-то страшную сказку, я даже не сомневалась…

Улица Ростовщиков… Уже от одного ее названия мне стало подозрительно неуютно на душе, но, заглянув за угол, я не заметила там ничего мрачного. На залитой приглушенным дневным светом мостовой царила самая обычная суматоха, слышались сварливые голоса бранящихся женщин и рев капризничающих детей. Из ближайшей лавки, очевидно принадлежащей вполне успешному меняле, доносился тоскливый стук ссыпаемых в мешок медных монет. Пахло щелоком и свежесваренным луковым супом. В общем, я не обнаружила здесь ничего особенного, но почему-то подумала – раз уж мне по некоей смутной причине не нравится название этой улицы (возможно, такую антипатию вызвало воспоминание о собственных удручающе пустых карманах), то ничего хорошего там не встретишь, и, значит, я туда не пойду.

Улица Терпких Ароматов… Я звонко чихнула от невообразимой смеси всевозможных запахов, вызывающих в носу жутко-свербящее ощущение. Уже в самом начале улицы я почувствовала едва уловимое мускусное амбре, причудливо переплетающееся с другими ароматами, названий которых я не знала. Запахи духов напомнили мне о роскошных покоях сьерры Клариссы, и я недовольно поморщилась, невольно удивляясь своей странной неприязни к верховной чародейке. Да что же это со мной, ведь магичка не сделала мне ничего плохого? Немного подумав, я решила, что пойду этой дорогой только в том случае, если мне не приглянется никакой другой, более импонирующий вариант.

Улица Отчаявшихся Сердец… Почему-то в Книге Преданий не нашлось ни одной легенды, которая могла бы правдоподобно объяснить причину возникновения такого необычного названия: пугающего, обреченного, безысходного. Я сразу поняла, что мне определенно не стоит начинать свой путь со столь мрачной улицы, ассоциирующейся с нехорошими предчувствиями. Поэтому я торопливо прошла мимо.

Переулок Хмельной Браги… Я недоуменно почесала в затылке. Интересно, почему это здесь, среди прочих широких улиц, неожиданно затесался сей жалкий, совершенно не подобающий Блентайру переулок? И как он смог остаться столь узким и полутемным, если начинался не где-нибудь, а у главной площади города? Разве люди не понимают простой истины, доступной даже ребенку: алкоголь не помогает решать жизненные проблемы? Впрочем, если разобраться, то и у молока обнаруживается тот же самый эффект… Но, по-видимому, завсегдатаям пивных забегаловок, буквально запрудивших переулок, это местечко казалось весьма милым и полезным, раз уж его не снесли и не перестроили. Я брезгливо повела носом и решительно двинулась дальше.

Улица Дерзких Надежд… Название этой улицы звучало довольно привлекательно, хотя мне не очень-то хотелось именовать свои мечты дерзкими – лучше уж глобальными, смелыми или как-то еще в таком же стиле. Но в глубине души я понимала: то, на что я замахнулось, и является самой большущей дерзостью, а также вполне подходит под определение «надежда». Именно надежда на счастливое будущее вела меня вперед, но пока не привела никуда… Вот почему я продолжала неуверенно топтаться у первого дома вышепоименованной улицы, умоляя судьбу не издеваться над нечастной мной, а сжалиться и послать знамение или знак.

Лица встречающихся людей не отражали ничего необычного. Стены ближайших зданий имели банальный серый оттенок, протекающий по тротуару ручеек нес стойкий смрад помоев, а давно не мытые оконные стекла напоминали бельма слепца. Короче, абсолютно ничего вокруг не говорило о сути ожидающего меня испытания, и вообще этой улице не было до меня ну совершенно никакого дела. Задумчиво постукивая по камню носком сапога, я усиленно ломала голову над предположением, каким может оказаться мое первое испытание, но так и не смогла придумать ничего вразумительного. А если я ничего не придумала, то куда же мне идти? Как узнать, что конкретно нужно искать? Я терялась в догадках и продолжала топтаться на месте, боясь пропустить долгожданный путеводный знак…

Неожиданно чуть впереди зазвучала какая-то музыка, и до моего уха долетели начальные строчки задорной народной песенки, исполняемой молодым мужским голосом:

 
На чердак заброшу латы,
Закопаю меч в саду,
Больше в жизни я, ребята,
На дракона не пойду.
 
 
Ну подумаешь – принцесса,
Пруд пруди таких принцесс.
Под давлением прогресса
Захирел любви процесс.
 

И солиста тут же поддержал сбивающийся на хохот хор из нескольких подпевал, с энтузиазмом голосящих кто в лес, кто по дрова:

 
Вы поймите – я всех круче!
Но вопрос не в том стоит.
Ведь принцесс на свете – куча,
А драконы – редкий вид.
 
 
Коль убью такого зверя
И не станет их окрест,
В дикий мир придет потеря —
Совесть сразу нас заест!
 

Но певец насмешливо выслушал припев, приструнивающе цыкнул на своих безбожно фальшивящих друзей и продолжил:

 
Как увидел я дракона —
Так жениться расхотел.
Не нужна мне и корона —
Без нее навалом дел.
 
 
Скакуна пришпорю – ходу!
Ох, дракон тот – не слабак.
Кучу слопал он народу —
Принцев, да и просто так.
 

Люди на улице останавливались, прислушивались и обменивались веселыми улыбками. А певец заливался соловьем:

 
Меч остер, но у дракона
Зубы больше под губой,
Нет у нас в стране закона —
Женихов слать на убой!
 
 
Я найду себе доярку —
Сало, хлев и самогон,
Жизнь моя пройдет не ярко,
Но… корова – не дракон!
 

Я фыркнула, чуть не подавившись смехом, и решительно шагнула в глубину улицы Дерзких Надежд. И Тьма меня забери, если эта песня не являлась самым настоящим вестником судьбы, зовущим к подвигам и приключениям! Жаль только, что тогда я не обратила внимания на один немаловажный факт: герой песни от подвигов все-таки отказался… Увы, я вспомнила об этом намного позднее, когда мой выбор был уже сделан.

Никаких иных знамений судьбы я не получила. Встречные прохожие не подавали мне никаких знаков, а чаще – грубо толкали, потому что я с любопытством вертела головой, выбиваясь из общего потока торопливо шагающих людей и заметно тормозя движение. Но, видимо решив исправить подобное упущение провидения, мой пустой желудок неожиданно взбунтовался и начал подавать первые тревожные сигналы, выражающиеся в громком урчании. Да уж, голод проснулся совсем некстати, заставив меня конфузливо краснеть, поэтому я усиленно игнорировала его позывные, стараясь не думать о том, что в карманах у меня не отыщется ни одного арани, даже случайно завалившегося за подкладку.

«Если придется совсем туго, – печально размышляла я, – то у меня остается запасной вариант: вернуться в Звездную башню и попросить еды…»

Нет! Я возмущенно рубанула рукой по воздуху, споря со своим все усиливающимся голодом. Нет, я ни за что не опущусь до попрошайничества! Клянусь, я скорее сдохну, чем начну побираться! В тот миг во мне проснулась отнюдь не спесивость, совершенно сейчас неуместная, а прорезалось нечто большее. Все обстояло намного серьезнее, ибо я вспомнила слова сьерры Клариссы, наставительно рассуждавшей о том, что я имею право снова появиться в Звездной башне лишь в случае, если принесу с собой больше знаний, сил и опыта, чем имелось у меня в начале пути. А значит, я не могу вернуться туда с пустыми руками! Не могу унижаться, плакать и отступать перед трудностями, ведь я стала ученицей гильдии Чародеев, а подобное звание обязывает ко многому. Отныне я должна быть сильной!

Вдохновив себя эдакими героическими мыслями, я гордо расправила плечи, чуть пошевелила затекшими крыльями (дабы устранить застой крови, а заодно повторно удостовериться в своей избранности) и отважно зашагала вдоль по улице Дерзких Надежд, преисполненная верой в свою удачу, без сомнения поджидающую меня где-то там, за ближайшим углом…

Признаюсь откровенно, для выбора именно этого пути у меня имелась еще одна довольно существенная причина: улица Дерзких Надежд вела к Немеркнущему Куполу. Я уже неоднократно читала об этом архитектурном чуде в различных монастырских книгах, но лишь сегодня впервые в жизни получила возможность лицезреть его воочию.