Текст книги "Железная маска (сборник)"
Автор книги: Теофиль Готье
Жанр: Литература 19 века, Классика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 45 (всего у книги 53 страниц)
– Я все больше убеждаюсь, что вы, кузен, – человек, которому я могла бы довериться!
– Дорогая кузина… – начал было Генрих, но Анна остановила его жестом.
– Вы должны выслушать меня. Вы мой пленник, и ваше место – в Нанси, там вы и окончите свои дни. Однако…
Герцогиня поднялась и стремительно направилась к двери покоев, чтобы удостовериться, что их никто не подслушивает.
В каждом движении этой незаурядной женщины таилось столько грации и изящества, что Генрих невольно восхитился и воскликнул:
– Клянусь всеми святыми, кузина, король Генрих III совершил ужасную ошибку, не женившись на вас!
Эти слова произвели неожиданное действие: взор герцогини гневно сверкнул, губы сжались, и весь прекрасный облик превратился в олицетворение злобы и мщения. Перед Генрихом возникла настоящая фурия!
– О да, – ответила Анна, – этот человек – безумец! Я бы сделала из него величайшего государя христианского мира!
– Какая жалость, что я женат! – пробормотал король Наварры. – Вы бы помогли мне немного увеличить мою крохотную державу!
Анна не улыбнулась шутке. Ее лицо приобрело почти торжественное выражение.
– Кузен, не стоит шутить такими вещами! – проговорила она. – Давайте поговорим серьезно, ибо сейчас от вашего ответа зависит, наступит ли мир между нами или продлится кровавая война!
– По моему, кузина, военные действия в самом разгаре! Разве я не ваш пленник?
– И да, и нет!
– Как прикажете вас понимать?
– Вы похитили меня в Блуа и попытались доставить в Наварру. Я, в свою очередь, заманила вас в ловушку и привезла в Анжер, чтобы доказать только одну вещь: я, слабая женщина, могу бороться с вами на равных.
– Я в этом ни на миг не сомневался!
– Так слушайте же меня, кузен, я хочу открыть вам свое сердце. Невероятная мне досталась судьба! Король Карл IX должен был жениться на мне, но не женился. Генрих III считался моим женихом и отверг меня. Электор Палатина[105]105
Электор – титул в Германии, присваивавшийся в 16–17 вв. наиболее влиятельным князьям, которые имели право участвовать в избрании императора Священной Римской империи германской нации.
[Закрыть] также подумывал о браке со мной. Я была в двух шагах от корон Франции и Германии, но и та, и другая ускользнули. Дочь и сестра государей, я не смогла достичь вершин власти…
– А вы хотите властвовать?
– О, кузен! – воскликнула Анна. В эту минуту ее душа была во власти могучей бури страстей и желаний. – Ради короны я пошла бы на что угодно… Но будем последовательны. Сегодня по пути из замка этого жалкого видама я раздумывала о самых разнообразных вещах; и среди прочего мне представился план, который было бы совсем не сложно осуществить.
– Какой именно план?
– Я бы хотела разделить западную половину Европы на две примерно равные части.
Взгляд Генриха выразил лишь ироническое недоумение.
– Не кажется ли вам, кузина, что мы несколько уклонились от предмета нашей беседы? Я начал с объяснения в любви, а вы предлагаете перекроить карту Европы!
– Выслушайте же меня! Когда я говорю о половине Европы, я имею в виду ту часть суши, которая отделена Рейном от его устья до истоков и далее – через Альпы до самой Адриатики.
– Другими словами, это Фландрия, Лотарингия, Эльзас, Франш-Конте[106]106
Небольшой регион на востоке Франции.
[Закрыть], Швейцария, Савойя и Италия?
– Вы не упомянули Францию и Испанию, кузен!
– И Наварру?
– Да, и ее. Из этой территории я бы выкроила два крупных государства. К первому отойдут Фландрия, Эльзас, Лотарингия, весь левый берег Соны и Роны, Италия, Савойя и Швейцария.
– А ко второму?
– Париж и окружающие его земли, Нормандия и Бретань, Анжу и Пуату, оба берега Луары и Гаронны…
– А также Наварра, Испания и Португалия?
– Совершенно верно!
– Славное выйдет королевство! Продолжайте же, кузина! И кого же вы прочите государем в первую державу?
– Моего брата Генриха де Гиза. Ему давно уже тесно в Лотарингии!
– Предположим. Ну, а кому предназначена вторая?
– Принцу, который, в зависимости от своего собственного желания, будет титуловаться королем Франции либо Гаскони.
– Гаскони? Почему, черт побери?
– Потому что, как я полагаю, ее истинной столицей должен стать Бордо.
– И кто же будет этим государем?
– Вы, кузен!
– Боюсь, что вино из погребов Франсуа Валуа отличается какими-то особыми свойствами, если оно способно внушать подобные идеи, кузина!
– Но я и не думала шутить!
– Нет? Тогда я приношу извинения! Я снова весь внимание!
– Давайте предположим, что карта Европы изменилась в соответствии с моим планом. В этом случае ваше государство будет включать половину Франции – а она на две трети католическая – и полностью католическую Испанию. Огромное большинство ваших подданных не станет мириться с королем-гугенотом. Следовательно, вам придется вернуться в лоно католической матери-церкви.
– Не вижу в этом ничего неосуществимого. Я не так легкомыслен, как вы полагаете, и не до такой степени ненавижу Папу, чтобы не суметь примириться с ним. Но что же дальше?
– Взойдя на трон, вы женитесь на мне, и мы разделим ту корону, которую вы получите из моих рук.
– Это будет в высшей степени справедливо, но…
– Разве вы только что не клялись мне в любви?
– О, разумеется! – воскликнул Генрих, горячо целуя Анну.
– Нас поддержит сам Папа! – продолжала она.
– Если, конечно, я отрекусь от реформатов.
– И тогда правящие дома Наварры и Лотарингии станут властителями судеб всего христианского мира.
– Все это, конечно, прекрасно, но…
В голосе Генриха слышались колебания, и герцогиня недовольно нахмурилась.
– Вы хотели возразить? – нетерпеливо спросила она.
– Все, что было сказано до сих пор, мне по нраву… Но как я могу жениться на вас, если я уже женат?
– Я предвидела это препятствие, кузен. В ту пору, когда вы женились на Марго, вы были гугенотом. Стоит вам вернуться в лоно католической церкви – и Папа расторгнет ваш первый брак!
– Превосходная идея, но…
– Снова «но»?
– Что будет с королем Франции Генрихом III?
– Мне уже доставили специально заказанные золоченые ножницы, чтобы выстричь волосы на его макушке, а затем запереть этого необузданного развратника в отдаленном монастыре.
– Превосходно! Вы, как всегда, дальновидны. Но…
– Не могу поверить! Еще одно «но», кузен?
– Это не вполне «но». Я всего лишь хотел поставить вас в известность, что испанский король уже обращался ко мне с подобным предложением!
– Это правда?
– Он предлагал мне руку своей сестры. Поговаривают, что она довольно красива.
– А далее?
– Далее – Париж и французский трон. А в качестве компенсации за мое нищее наваррское королевство, которое должно отойти Испании, мне предложили богатую Лотарингию вместе с вашими нансийскими дворцами и замками, кузина!
У герцогини вырвался гневный возглас.
– Но ведь вы отказались? – спросила она, немного остыв.
– Отказался, – кивнул Генрих.
– А что же вы ответите на мое предложение, кузен?
Генрих Наваррский был гасконцем, а гасконец, если существует даже ничтожная возможность ответить уклончиво, ни за что не ответит прямо. Так и сейчас – вместо ответа Генрих лишь несколько раз сокрушенно вздохнул.
– Как прикажете понимать эти вздохи? – осведомилась герцогиня.
– Я вспомнил о моей бедной Марго… Что будет с ней, если я отвергну ее?
– Ничего. Утешится с очередным любовником, вот и все!
– Как? – с деланым изумлением воскликнул Генрих. – Вы думаете, что Марго…
– Бога ради, кузен! Разве мало за ней числится любовных приключений!
– Не могу поверить!
– Сделайте над собой усилие, поскольку это чистая правда!
Генрих снова вздохнул, после чего проговорил:
– Ну, если это так, то нечего о ней и говорить!
Тем не менее он снова вздохнул.
– О ком или о чем вы вздыхаете теперь? – кокетливо поинтересовалась Анна.
– Несчастный Генрих Валуа! Что ему делать в глухом монастыре?
– Будет устраивать религиозные процессии по праздничным дням. Ведь вам известна эта его страсть?
– Да, верно! Я и забыл… – и Генрих снова вздохнул.
– Что еще вас смущает?
– Наш с вами кузен Франсуа. Как быть с ним?
– С герцогом Анжуйским? Да ведь ему осталось жить не больше года. По крайней мере, все лекари в этом сходятся!
– А, ну раз так, пожелаем ему мирной кончины!
Решив, что Генрих Наваррский окончательно сдался, герцогиня обвила его шею и нежно прижалась к нему.
– О, я знала, знала, что вы примете мое предложение, дорогой кузен! – прошептала она.
Генрих осторожно разомкнул кольцо ее объятий и с величайшим простодушием произнес:
– Да что вы такое говорите, дорогая? Я и не думал его принимать!
– То есть… то есть как?
– Тут и объяснять нечего. Вы ведь сами обмолвились, что герцогу Франсуа жить остается не больше года. Зачем же все эти интриги, если после его кончины прямым наследником Генриха III останусь я – и только я? Какой смысл добиваться того, что принадлежит мне по праву рождения?
Анна отпрянула, из ее бурно вздымающейся груди вырвался стон, напоминающий стон раненой тигрицы.
– Значит, вы… вы отказываетесь?
– Совершенно верно!
– И вас не страшит, что в моем лице вы обретете врага, который смертельно вас ненавидит?
– Да будет вам, кузина! От ненависти до сих пор не умерла еще ни одна женщина.
– Но вы в моих руках!
– Сейчас – несомненно. Но кто знает, что случится завтра? Бог всемогущ, а будущее туманно.
– Остерегайтесь!
– Мадам, – холодно произнес Генрих, – благодарю вас за честь, которую вы оказали мне, пригласив отужинать!
Затем король встал, показывая, что не видит смысла продолжать бесплодную дискуссию.
Бледная, как каррарский мрамор, от ярости герцогиня воскликнула:
– Знайте же, кузен, что этим ответом вы подписали свой смертный приговор. Лишь в моей власти было сохранить вам жизнь, но вы пренебрегли своим единственным шансом. Отныне никто не позавидует вашей участи!
– Желаю вам доброй ночи, очаровательная кузина!
Анна устремилась к двери, но на пороге задержалась на миг, чтобы послать Генриху уничтожающий взгляд. В этом взгляде смешались в одно ненависть разочарованного политика и гнев женщины, которую отвергли. Однако король Наварры, как бы ничего не замечая, твердой рукой наполнил свой бокал, осушил его до половины и проговорил:
– Нет, положительно, – ви́на погребов кузена Франсуа превосходны! Я был несправедлив, заподозрив его виночерпия!
Анна с грохотом захлопнула дверь. Заскрежетал ключ в замке. Генрих Наваррский наконец-то остался один.
– Дьявольщина! – пробормотал он. – Эта чудаковатая особа возомнила, что я соглашусь на такую бездну хлопот – и только ради того, чтобы именоваться королем Гаскони! И это в то время, как я совершенно уверен, что титул короля Франции все равно меня не минует… Но для того, чтобы это осуществилось, надо, по крайней мере, выбраться отсюда…. Впрочем, утро приносит совет – так, кажется, говорят англичане. Сейчас я слишком утомлен и нуждаюсь в отдыхе, а на свежую голову легче сообразить, как вырваться из этого капкана!
И все же, перед тем как погрузиться в сон, Генрих тщательно обследовал стены покоя и удостоверился, что, помимо той двери, через которую удалилась герцогиня де Монпансье, никакого другого входа сюда – ни явного, ни тайного – нет. Затем, забаррикадировав изнутри единственную дверь мебелью, король разделся и с наслаждением вытянулся на ложе.
Прошло всего несколько минут, Генрих начал было погружаться в дремоту, когда раздался звучный щелчок и кровать вместе с балдахином плавно заколебалась. Король попытался вскочить, но из этого ничего не вышло: три стальные пластины внезапно выскочили из деревянных боковин его ложа и прижали его так, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а сама кровать начала медленно опускаться вниз. Сколько ни пытался Генрих вырваться из этих стальных объятий – бесполезно, а тем временем подъемный механизм продолжал делать свое дело.
Наконец все затихло, упругие пластины вернулись на место, и Генрих почувствовал, что свободен. В полной темноте он поспешно натянул на себя одежду и спустил ноги на пол. Он был сырым и ослизлым, в воздухе пахло гнилью.
В ту минуту король понял все, что произошло. Еще в детстве ему доводилось слышать о том, что в Анжерском замке имеется некая «зеленая комната», кровать в которой оборудована особым механизмом. С помощью этого механизма под покровом ночи владельцы замка отделывались от врагов и неугодных придворных. Те обычно исчезали бесследно, ибо подземелья, куда опускалась кровать вместе с жертвой, располагались глубоко, не имели ни единого выхода и были окружены могучей кладкой древнего фундамента замка.
– Однако! – удрученно пробормотал Генрих. – Правду сказать, моей звезде будет весьма непросто заглянуть сюда… Но в конце концов, ведь заглядывают же звезды даже на дно самых глубоких колодцев! И первое, что я сделаю, когда меня наконец-то оставили в покое, пусть и таким необычным способом, – как следует высплюсь. Кровать уже сделала свое черное дело, и новых каверз ждать не приходится. А силы мне очень и очень понадобятся!
С этими словами король Наварры снова улегся и вскоре крепко уснул.
38
Проснувшись, Генрих Наваррский с удовлетворением обнаружил, что в его темнице не так уж безнадежно темно. Откуда-то сверху пробивался узкий луч света, и, хотя он не достигал пола, узник мог осмотреться и понять, где находится.
Осмотр не принес ничего утешительного. Каменный мешок, куда поместили Генриха, имел овальную форму. Ни окон, ни дверей нигде не было видно. Стены были сложены из массивных гранитных глыб, известковый раствор между которыми от времени также превратился в камень. Высоко вверху виднелся прямоугольный люк, через который кровать опустили в темницу. Но, чтобы добраться до него, надо было каким-то образом снова привести механизм подъемника в движение, а сделать это можно было только извне. Сколько ни ломал голову король, ни единой возможности вырваться отсюда не было.
Оставалось ждать счастливой случайности; но как и откуда она могла явиться, Генрих не мог даже вообразить. Помимо всех этих тягостных мыслей его начали терзать голод и жажда. О нем забыли, или… или это месть Анны Лотарингской? Уж не решила ли она уморить его голодом, этой едва ли не самой мучительной из смертей?
Вскочив, Генрих принялся снова, уже в который раз, обследовать свой каменный мешок. Ничего, ни намека на какой-нибудь выход!.. Тем временем рассеянный свет, проникавший сверху, начал тускнеть, а затем окончательно исчез. Очевидно, снова наступил вечер – значит, он уже целые сутки провел в заточении без еды и питья.
Король вернулся и лег – надо было беречь силы. Он все еще пытался не терять бодрости, но действительность была так страшна и безысходна, что мало-помалу в его душу начинал проникать холодный ужас. Угодить в глупую ловушку, устроенную женщиной, и принять жестокую смерть в расцвете сил? Окончить свои дни в сырой яме, когда будущее только-только засияло ослепительной надеждой. Какая жестокая ирония судьбы!
Внезапно до обострившегося в тишине подземелья слуха короля долетел смутный шум. Генрих вскочил и прислушался. Может, это скрипят половицы наверху? Может, сейчас откроется люк и узнику спустят пищу и воду?
Шум повторился – однако сразу стало ясно, что он доносится не сверху, а снизу, из-под вымощенного каменными плитами пола. Затем послышался новый звук – что-то вроде скрежета отпираемого ржавого замка.
Сердце Генриха бешено застучало, в душе сверкнула искра надежды. Звук стал явственнее, но принял иной характер: справа из-под пола, у самой стены, зазвучали мерные негромкие удары какого-то инструмента вроде кирки.
Генрих приник ухом к полу. О да, звук становится все явственнее, теперь уже невозможно сомневаться: кто-то пробивается на помощь пленному королю! Но кто бы это мог быть? Амори де Ноэ? Кто-то еще из гасконцев? Или иной, пока еще неведомый спаситель?
Времени искать ответ на этот вопрос не осталось: внезапно плита, на которой он лежал, дрогнула. Генрих вскочил и отпрыгнул в сторону, а плита неспешно поднялась, под ней открылся слабо освещенный проход. Оттуда в темницу вползли на четвереньках двое мужчин – один из них явно был дворянином, но его лицо скрывала маска из черного бархата, другой выглядел простым мастеровым.
– Ваше величество, – произнес человек в маске, – вы здесь? Мы пришли освободить вас!
«Я определенно где-то слышал этот голос!» – подумал Генрих, вздрогнув. Дворянин в маске продолжал:
– Старайтесь не шуметь и не задавайте вопросов. Просто спрыгните вниз, а затем я выведу вас отсюда! – он протянул руку, помог Генриху спуститься и обернулся к мастеровому: – Установи плиту на старое место и приведи все в прежний вид.
Им пришлось подождать, пока тот закончит свое дело, после чего все трое двинулись вперед по тесной подземной галерее с низкими сводами. Дважды или трижды они останавливались, чтобы мастеровой-каменщик мог заделать проемы в кладке, из которой были вынуты несколько камней, а незнакомцу в маске пришлось отпереть и запереть несколько окованных железом дверей. Не прошло и часа, как распахнулась последняя дверь и в лицо короля Наварры ударила струя сырого ветра.
Генрих поднялся по ступеням – над ним распахнулось во всю ширь звездное небо, а у самых его ног с глухим ропотом катилась темная масса воды.
– Это Луара! – обронил сопровождавший его незнакомец. – А теперь продолжайте следовать за мной!
«Как странно! – снова подумал Генрих. – Я не могу отделаться от ощущения, что прежде слыхал этот голос, и не раз!»
Поначалу они двигались по тропе вдоль речного берега, а затем свернули и углубились в переплетение узких улочек и переулков Анжера.
– Куда мы направляемся? – наконец спросил Генрих.
– К свободе, сир.
– Вы полагаете, это была не мера устрашения, а серьезная опасность?
– Смертельная, сир. Вам предстояло погибнуть голодной смертью!
– Благодарю вас, – пробормотал Генрих, сдерживая внезапно охватившую его дрожь.
– К счастью, ваши друзья не спускали с вас глаз.
– Кто эти друзья?
Взгляд незнакомца сверкнул, когда он с горечью произнес:
– Люди, о чьих дружеских чувствах вы, сир, вряд ли подозревали.
– Я увижу их?
– И очень скоро! – незнакомец указал на одну из дверей, выходящих в переулок: – Прошу вас! – Он отступил, пропуская вперед мастерового с киркой. Тот извлек из кармана ключ.
– Выходит, именно здесь обитают мои неведомые друзья?
– Да.
– А вы? Кто вы такой?
– Я? Всего лишь выходец с того света.
– Что это значит?
– Судите сами!
С этими словами незнакомец приподнял маску и поднес фонарь ближе к лицу. У Генриха вырвался возглас, полный ужаса:
– Но ведь это невозможно! Ты же умер!
– Как бы там ни было, сир, – иронически заметил незнакомец, возвращая маску на место, – но вы, конечно, догадываетесь, что я не по собственной воле оказываю вам эту услугу!
– Иначе и быть не могло!
– Я всего лишь повинуюсь полученному приказу.
– Чьему?
– Сейчас узнаете, – незнакомец толкнул дверь, предложив Генриху войти.
– А что, если это всего лишь очередная ловушка?
– Стоило ли тогда столько возиться с вашим побегом? И зачем бы я стал показывать вам свое лицо?
– Дьявольщина! Ты прав! – Генрих решительно перешагнул порог.
Незнакомец провел его по сумрачному коридору и остановился перед еще одной дверью. Но, перед тем как открыть ее, он снова обернулся к Генриху и проговорил:
– Сир, я был вашим недругом, однако меня сделало им то зло, которое вы мне причинили…
– Ты сам навлек его на себя!
– Пусть так! Но, идя против вас, я лишь следовал повелениям свыше. Да, я был всей душой с вашими врагами…
– Что ты хочешь этим сказать?
– Если эти враги станут вашими друзьями, даруете ли вы мне прощение?
– Да. Можешь не сомневаться!
– Дайте слово, что никому не выдадите тайну моего воскрешения!
– Клянусь!
– Благодарю вас, ваше величество!
Человек в маске почтительно склонился, а затем постучал в дверь. Из комнаты ответил женский голос. Дверь отворилась, и пораженный Генрих Наваррский оказался перед лицом королевы-матери.
Екатерина Медичи приветствовала его:
– Добро пожаловать, сын мой!
Замаскированный незнакомец, повинуясь ее знаку, исчез. Королева опустилась в кресло и продолжала:
– Вы, надеюсь, уже догадались, кто вырвал вас из когтей смерти?
– Ваше величество!..
– Я хочу предложить вам забыть прошлое и помнить лишь об одном: вы – супруг французской принцессы. Понимаю, вы еще не опомнились и вам непросто осознать связь вещей и событий. Тогда садитесь и выслушайте со вниманием все, что я сейчас скажу!
Генрих повиновался.
– Этой ночью в Анжерском замке, – начала королева-мать, – состоялся тайный сговор. Я хорошо знакома с этим замком, так как долго жила здесь с покойным мужем-королем. В свое время я позаботилась о том, чтобы в любую минуту иметь возможность видеть и слышать все, что здесь происходит. Я прибыла сюда своевременно и благодаря этому слышала все, что происходило на совещании Генриха де Гиза и Анны де Монпансье с герцогом Анжуйским, а также беседу Анны с братом наедине и все, что было сказано между вами и герцогиней за ужином в «зеленой комнате». И вот этот разговор окончательно развеял мои сомнения. Я и прежде предполагала спасти вас, чтобы у лотарингской партии остался хотя бы один сильный и мужественный враг, но, после того как вы дали этой негодяйке решительный и достойный ответ, я поняла: будущее Франции – за вами!
А теперь я кратко изложу вам суть всех этих переговоров. Дому де Гизов во что бы то ни стало необходимо получить право по-своему распорядиться вашей судьбой. И, чтобы добиться этого, они предложили герцогу Франсуа поднять восстание против короля Генриха III, пообещав ему военную помощь и прямую дорогу к трону. Но мой младший сын понятия не имеет о том, что на самом деле он отравлен лотарингцами: несколько месяцев назад ему дали медленно, но неотвратимо действующий яд. Через год, самое большее через два, Франсуа покинет этот мир. Именно это время Гизы стремятся использовать для борьбы с королем, и, если бы им удалось привлечь на свою сторону единственных, кроме них, претендентов на корону, то есть вас и Франсуа, победа была бы им обеспечена. Поставив вас в крайне сложное положение, Анна рассчитывала, что вы вступите в заговор и пообещаете сделать ее своей женой. Тогда она позволила бы вам бежать, а вместо вас в подземелье бросили бы какого-нибудь другого несчастного. Но случилось то, что случилось, и было решено уморить вас голодом в подземелье под «зеленой комнатой».
Но все-таки они ошиблись в своих расчетах! Много лет назад я велела проложить тайный ход к этому подземелью, который ныне известен только мне. Этим я и воспользовалась, чтобы вызволить вас, Генрих!
Вдовствующая королева умолкла. Генрих с величайшим почтением поклонился, взял протянутую руку женщины и поцеловал ее.
– Да, времена изменились! – продолжала она, и в ее голосе зазвучала глубокая скорбь. – Мне пришлось сложить оружие. На протяжении десятилетий я оберегала дом Валуа от предательства и гибели. Но на моих глазах один за другим погибали потомки этого рода, не оставляя наследников. Теперь их осталось всего двое – король Генрих и Франсуа Анжуйский. Франсуа погублен ядом, и с этим уже ничего нельзя поделать, а Генрих бездетен. Вот-вот трон достанется лотарингцам! Разве могу я это допустить? И, если династии Валуа суждено пресечься, пусть лучше Генрих де Бурбон воссядет на трон французской державы!
– Но ваше величество, – воскликнул король Наварры, – ведь кузен Генрих сравнительно молод, крепок и здоров, он еще долго будет править страной!
– Пусть так, но кто примет корону из его рук?
– Разве у него не может появиться прямой наследник?
– Увы, нет… – печально проговорила королева-мать. – Но я рассчитываю на то, что, сколько бы ни продлилось правление Генриха III, вы не станете ни интриговать, ни прибегать к какому бы то ни было насилию, чтобы захватить трон. Если Генрих скончается, не оставив наследника, – трон по праву ваш. Но вы должны поклясться мне, что вплоть до этого времени будете всемерно защищать и ограждать трон дома Валуа от любых посягательств извне!
– Обещаю и клянусь бессмертием собственной души!
– Если так, позволь же обнять тебя, сын мой! – И Екатерина Медичи, крепко обняв наваррского короля, запечатлела на его устах материнский поцелуй.
Генрих ответил ей с такой же искренностью, а затем, опустившись на колено, торжественно произнес:
– Клянусь перед лицом вашего величества, что до последнего вздоха буду защищать французский трон, корону и жизнь короля Генриха III!
– Я верю тебе, сын мой, – твердо ответила королева-мать. – А теперь – в Амбуаз!
Не прошло и четверти часа, как к дому были поданы лошади и закрытая карета. Но лишь когда башни и стены Анжерского замка остались далеко позади, Генрих, ехавший верхом рядом с экипажем королевы-матери, наклонился к окну и проговорил, усмехнувшись:
– Воображаю физиономии моих приятелей-лотарингцев, когда, заглянув в темницу, они меня там не обнаружат!
– Их ждет еще более неприятный сюрприз, – ответила Екатерина Медичи. – В эту минуту мой человек мчится в Блуа с письмом к королю. Как бы этим двоим самим не оказаться в таком же положении, которое они предназначали тебе!
39
Наши читатели наверняка обеспокоены судьбой Рауля, прекрасного пажа, исполнявшего тайное политическое поручение при особе герцогини де Монпансье. Рауль преуспел в этом, герцогиня приблизила юношу к себе, а результатом этого стало ее пленение, гибель барки с сокровищем гугенотов, появление «призрака» Анны в замке Панестер и – падение Рауля в недра заброшенного ублиета.
Тем не менее судьба благоволила к красавцу-пажу и он не разбился при падении, как предполагала герцогиня. Заполненным водой ублиетом в замке видама так давно не пользовались, что все его дно покрылось толстым и мягким слоем тины и грязи. Мало того, с течением времени Луара несколько отступила от берега, и воды́ в каменной ловушке почти не осталось. Это обстоятельство и спасло Раулю жизнь.
Падение оглушило его, и некоторое время юноша провел без чувств. Придя в себя, он попробовал пошевелить руками и ногами и вскоре убедился, что они целы, если не считать синяков и многочисленных ушибов.
Первым делом Рауль выбрался из мокрой тины. Это потребовало усилий, но в конце концов ему удалось вскарабкаться на выступ каменной кладки, где он мог спокойно поразмыслить о том, что с ним случилось, и оценить ситуацию. Несомненно, графиня жива, а сам он стал жертвой ловкой мистификации. Но если Анна Лотарингская жива и скрывается, то ее ли рук делом было крушение барки, которое, казалось бы, ничто не предвещало? Однако в одиночку привести судно к гибели герцогиня не могла, следовательно, у нее имелся сообщник.
Кто он? Ответа у Рауля не было, да и найти его в том положении, в каком он оказался, было довольно затруднительно. Вокруг царила тьма, одежда его насквозь пропиталась ледяной сыростью, он не мог сделать ни шагу со своего выступа. Как знать, не таится ли рядом новая, еще более глубокая бездна?
Юноша решил собраться с силами и продержаться до наступления дня. Тогда, вероятно, хоть какие-то отблески света проникнут в мрачный каменный мешок, и это даст ему возможность понять, как выбраться отсюда.
Внезапно неподалеку от него послышался сдавленный стон. Рауль обратился в слух. Вскоре стон повторился. Этот звук издавал человек, и он показался ему чудесной мелодией.
Оказывается, у него есть товарищ по несчастью. Их двое – а в таком положении это удваивает шансы на спасение.
– Боже праведный! Где я? – невнятно произнес тот же голос.
– Ба! В других обстоятельствах я бы решил, что слышу своего друга Гастона! – вскричал Рауль.
– Силы небесные! Неужели это ты, Рауль? – простонал Гастон.
– Разумеется! Как ты тут оказался?
– Я сопровождал видама, чтобы по поручению герцогини Анны осмотреть покои, которые он ей отвел. Когда мы шли по галерее, пол внезапно выскользнул у меня из-под ног, и я рухнул вниз. Меня так ошеломило это падение, что я…
– Погоди, дружище! Прежде всего поведай, каким образом здесь очутилась герцогиня?
– Я помог ей спастись после крушения барки.
– Хм! Тут есть о чем поразмыслить… Итак, ты отправился осматривать ее покои и угодил в западню. Со мной, впрочем, произошло то же самое.
– Но как выбраться отсюда?
– Придется ждать рассвета. В этой темноте мы ничего не сможем предпринять. Я полагаю, что уже недолго – скоро начнет светать!
Оба умолкли, напряженно вглядываясь в глухую тьму.
Рауль оказался прав: мало-помалу мрак начал рассеиваться, превращаясь в некую серую мглу. Затем проступили очертания осклизлых гранитных стен ублиета, а еще через несколько минут Рауль разглядел фигуру Гастона, лежавшего в грязи в нескольких шагах от выступа, на котором он находился. Вскоре света уже хватало, чтобы сориентироваться.
Прежде всего Рауль убедился, что поблизости нет никаких ловушек и провалов. Затем он осторожно подобрался к Гастону и помог ему выбраться на сухое место, заодно убедившись, что у того ничего не сломано. После чего он опять уселся на выступе и обратился к молодому человеку:
– Прежде чем мы начнем выбираться отсюда, Гастон, нам следует поговорить!
– О чем? – удивился Гастон.
– О том, что в твоей истории слишком много темных мест. И я не сделаю ни шагу отсюда, пока не узнаю всю правду!
Вслед за этим Рауль принялся дотошно расспрашивать Гастона, и как ни выкручивался бедняга-гасконец, ему пришлось сознаться во всем, начиная с собственного любовного безумия.
Закончив допрос, Рауль широкими мазками живописал приятелю всю гнусность его поведения, но поскольку Гастон и без того был уже достаточно наказан за измену, понадеялся, что этот случай навсегда отобьет у него охоту к женщинам-политикам. Да ведь и совесть самого Рауля была не вполне чиста – его роль при герцогине Анне была несколько иной, чем это предполагалось вначале. Но главным аргументом в этом судебном процессе послужило то, что вдвоем с товарищем было гораздо проще выбраться из этой западни. Поэтому вскоре Рауль великодушно сменил гнев на милость, и оба принялись обсуждать различные способы покинуть ублиет.
Но, в сущности, способ был только один: воспользоваться тем отверстием, через которое сюда проникал свет. Это был довольно широкий горизонтальный сток, в прошлом по нему сюда врывались воды Луары. Правда, отверстие находилось довольно высоко, но, встав на плечи другу, можно было дотянуться до его края.
Гастон, как более высокий ростом, подставил свои плечи, Рауль взобрался на них, уцепился за край стока и подтянулся. Утвердившись там, он заглянул в канал стока и увидел речную гладь, озаренную солнцем, и часть противоположного берега. У самого выхода к реке он оказался слишком узким, чтобы через него мог протиснуться взрослый мужчина, но у Рауля уцелел кинжал, висевший на поясе, а плитки известняка, которыми был выложен сток, буквально рассыпались от старости. Поэтому расширить проход оказалось делом недолгим.
О завершении этой работы юноша оповестил Гастона ликующим возгласом. Однако на этом их злоключения не окончились. Было совершенно очевидно, что при свете дня появляться на берегу у самого замка слишком опасно. Не для того герцогиня расправилась с ними так жестоко, чтобы пощадить, если они снова окажутся у нее в руках!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.