Текст книги "Мозаика"

– Тот, кто может действительно помочь.

Олави не терял времени даром. Он бродил в полусвете до тех пор, пока не нашел того, кто мог поведать о желаниях Алана. Нервный человек с искалеченными ногами с готовностью выложил все, лишь за обещание того, что Дамиану придется несладко, как и его господину.

– Вы скучаете по матери, – продолжал Олави, – вы хотите еще раз увидеть отца, потому что почти не помните его.

У Алана закружилась голова.

– Но больше всего вам хочется обходиться без инвалидного кресла.

Юный господин ощутил, как на лбу выступил холодный, липкий пот.

– И без этого надоедливого уродца, – Олави указал пальцем на Дамиана, который вошел в гостиную и застыл в дверях.

– Вам какой прок от этого? – ошарашенно произнес Алан, быстро спрятав коробочку в карман.

Ему почему-то не хотелось, чтобы Дамиан увидел ее, но не потому что юный господин собирался воспользоваться предложением Олави, а потому что внезапно почувствовал себя предателем.

– Мне от вас ничего не нужно, – взгляд Олави был ясен и искренен. – Сколько боли мне приносит то, что я вижу перед собой. Дамиан не говорил обо мне, я знаю.

Олави не сводил глаз с Дамиана, который был теперь занят с одним из гостей. Алан заметил, что рубашка слуги была испачкана в чем-то красном, а из прически выбилось несколько прядей.

– Я желаю вам только хорошего.

– Вы со мной даже не знакомы, – отрезал Алан, сбрасывая с плеча руку Олави, откатился от него подальше, тихо ругнувшись.

Олави усмехнулся, глядя ему вслед и затем направился прочь из гостиной. Дамиан последовал за ним, но выйдя в коридор, обнаружил, что того уже и след простыл. Алан подозвал слугу и велел ему проводить гостей. Вечер окончен.

– Вы издеваетесь? – Дамиан страшно разозлился, ибо буквально пять минут Брин умудрился уронить ящик с винными бутылками и не оставить ни одной целой.

Алан окинул Дамиана свирепым взглядом.

– Я сказал, что вечер окончен! – отчеканил он, чуть повысив голос.

Гости начали переглядываться. Алан укатился в свою комнату, оставив озадаченного Дамиана позади.

∞

Брин сидел на кухне и уплетал торт. Дамиан отнес Алана в ванную, убираться в гостиной не стал. Глядя на то, как Брин с удовольствием почти что зарывался лицом в бисквит и перемазывался кремом, Дамиан скривился.

– Кажется, хватит с тебя, – пробормотал он, – да и с меня тоже.

Брин поднял на него голову, вытер рукавом кончик носа.

– Надеюсь, что было хотя бы вкусно.

Дамиан занес руку, чтобы вернуть Брина к первоначальной форме, однако пакостник запищал и яростно замотал головой.

– Буду! Помогать!

– Нет, – Дамиан цокнул языком.

Брин приготовился к неизбежному, но Дамиан вдруг увидел, что грязной посуды нигде нет.

– Я помог! – Брин вскочил на ноги, тыкая пальцем в пустую раковину и посудомоечную машину.

– Помыл? – Дамиан удивился. – Не облизал, а помыл?

– Да!

Дамиан на секунду задумался. В общем-то, если Брина выдрессировать как следует, то из него мог получиться отличный сподручный. Брину есть что терять. Пакостник, до этого питавшийся только негативными эмоциями людей, получил возможность набивать желудок вкусной едой. Но больше всего его, очевидно, заботили десерты, поскольку от торта не осталось и половины.

– Так, – Дамиан потер подбородок. – Я подумаю до утра.

Брин счастливо заулыбался, сел обратно на стул.

– Но это не значит, что торт можно доесть целиком, он не для тебя.

Пакостник поджал губы, отодвинул блюдо с тортом подальше и насупился. Дамиан открыл дверцу холодильника.

– К торту прилагались кексы! – прорычал Дамиан и повернулся к Брину, который мгновенно вжал голову в плечи.

– Нечаянно, – проблеял он.

∞

Алан сидел в ванне, вода уже начинала остывать. С мокрых волос на плечи падали капли, змейками спускаясь по молочной коже. Пена осела, стелясь по поверхности воды редкими островками. Алан взял с собой коробочку, подаренную Олави и теперь рассматривал ее. Красивая, с изящным резным узором. Заслышав шаги Дамиана, Алана тут же бросил ее в полупустую банку с морской солью. Открыть так и не решился.

Дверь распахнулась и Алан прикрыл глаза, не желая видеть Дамиана, который не стал дожидаться команды принести полотенца и просто бесцеремонно вошел.

– Думаю, хватит, – Дамиан наклонился к Алану, чтобы вытащить его, однако получил по рукам неприятный шлепок.

Он выпрямился, непонимающе уставился на юного господина.

– Я сам решу, когда хватит, – пробормотал Алан, убирая прилипшие ко лбу и щекам волосы. – Тебе никто не разрешал заходить сюда.

– Вы замерзнете, – Дамиан развернул одно из полотенец, нагнулся к подростку, принялся вытирать шею, грудь и волосы.

– Все равно, – пожал плечами Алан, но не стал сопротивляться.

Дамиан расстелил полотенце на стул и усадил на него юного господина. Закатал рукава, погрузил правую руку в воду, вытащил затычку.

– Я понимаю, что вас гнетет неудачное завершение праздника, – сказал он, вытирая руки, разворачивая новое полотенце и накрывая им тело Алана.

Потом сел возле него на корточки, принялся тщательно вытирать ноги подростка. Миниатюрные ступни казались синюшными, сквозь кожу голеней просвечивали вены, придававшие ее белоснежности особый оттенок.

– Но это не повод до посинения сидеть тут, – Дамиан старательно осушал каждый сантиметр кожи Алана, правда, когда дошло дело до причинного места, подросток остановил его и начал вытираться сам.

– Тебе никогда не понять того, что я сейчас чувствую, – стыдливо опуская глаза произнес Алан. – И, наверное, так даже лучше.

Слуга взял с полки увлажняющий крем, который обычно наносил на тело Алана, чтобы кожа не стягивалась после купания, открутил крышку. По ванной поплыл привычный запах парфюмерной отдушки, напоминавший аромат только что выстиранного постельного белья. Алан не хотел замечать, что тело налилось усталостью, нужно отправляться в постель – вино еще затуманивало разум, хоть Дамиан и позволил выпить совсем немного. Слуга ловко укутал Алана в пушистый халат, натянул ему на голову капюшон, после чего подхватил подростка на руки и понес в его комнату, где Дамиан собирался переодеть юного господина в новую пижаму. Уложив Алана в постель, Дамиан сел рядом. Горела настольная лампа, в комнате тепло и хорошо.

– Все, кроме меня, уже преподнесли свои подарки, – Дамиан вытащил откуда-то из-под кровати бумажный пакет, перевязанный серебристой лентой. – Я положу его сюда.

– А запонки разве не подарок?

– Не основной.

Дамиан пристроил подарок на прикроватной тумбе, аккуратно подвинув остальные коробки.

– Если хотите, то можете открыть при мне, – Дамиан поправил одеяло. – Если нет – взглянете позже. Очень надеюсь, что он придется вам по вкусу.

Алан завороженно смотрел на упаковку, повернувшись на бок.

– Вдруг вообще не захочу?

– Ваше право, – усмехнулся Дамиан. – Можно убрать это в шкаф и не доставать никогда.

– И ты не обидишься? – удивленно вздернул брови Алан.

Дамиан покачал головой, все еще улыбаясь.

– Нет.

– Почему?

Дамиан снял перчатки, положил их рядом с собой, сомкнул пальцы в замок.

– Потому что он отныне принадлежит вам.

Дамиан встал с кровати, положил перчатки в карман брюк.

– Доброй ночи, господин.

– Ты никогда не называешь меня по имени, – пробормотал подросток, не в силах отвести глаз от коробки. Алану казалось, что если он на секунду выпустит ее из поля зрения, то слезы ручьями польются из глаз, а этого совершенно не хотелось.

– Спокойной ночи, Алан.

И слезы полились. Слуга с непониманием смотрел на то, как подросток вытирал щеки уголком одеяла, при этом не всхлипывая и не содрогаясь.

– В чем дело? – Дамиан сел обратно. Алан резко повернулся к нему.

– Посмотри на меня, – прошептал он.

– Смотрю, – Дамиан не просто смотрел, он, казалось, прожигал насквозь своими всевидящими глазами.

Алан всегда страшился их в глубине души. Он откинул одеяло, демонстрируя худые ноги, обтянутые легкой тканью пижамы.

– Что ты видишь? – спросил Алан, уже даже не заботясь о слезах.

Как-то само собой получалось. Плакать не было ни сил, ни желания, но они все текли.

– Лицо, которое уже порядком мне наскучило, – слуга протянул руку и мягко коснулся левой щеки.

Подросток не дернулся.

– Но также я вижу и лицо весьма симпатичного юноши, который при должном старании станет выдающимся молодым человеком. Конечно, если уделять достаточное количество времени занятиям.

Слова кольнули так больно, что Алану стоило огромных трудов не сжаться.

– Знаешь, что вижу я, глядя в зеркало?

– Вы запретили копаться в вашей голове, – Дамиан отнял руку.

– Я вижу калеку, который никогда не узнает полноценной жизни.

Алан подался вперед.

– Калеку, который не познает любви, не купленной за деньги. И даже любви продажной я могу не увидеть.

Дамиан щелкнул его по носу.

– Любовь вы уже познали, не ту, конечно, которой вам так хочется, но говорить, что никогда с ней не встретитесь и не встречались – ложь.

Слуга поправил волосы подростка, которые были еще влажными.

– Ваша мать любила вас так, что позвала меня. Наверняка, отец тоже души в вас не чаял. Те люди, которые работали прислугой, испытывали то же самое.

– Откуда тебе знать что они чувствовали, если ты сам на такое не способен?

Дамиан вытер щеки Алана.

– Мы с вами уже говорили об этом. Не делайте из меня бесчувственного уродца, который только и может вычищать свинарник, что вы регулярно создаете.

Алан кое-как придвинулся к слуге ближе.

– Раз вам так нравится, то продолжайте лепить уродца из себя. Только две просьбы: меня сюда притягивать не нужно и не заиграйтесь. Если говоришь себе что-то слишком часто, начинаешь в это верить. И тогда из зеркала на вас будет смотреть человек с не только искалеченным телом, но и нутром.

Он обнял Алана, прижав к себе.

Дамиан поглаживал подростка по волосам, когда тот вцепился пальцами в его воротник. Ева не раз просила заботиться о сыне, Дамиан же относительно недавно стал понимать какая именно забота больше всего ценится и запоминается. Не свежие простыни каждый день, не плотные завтраки и горячие обеды, не помощь принять ванну. Запоминаются встреченные вместе рассветы и закаты, рисунок, с помощью которого неуверенный мальчишка посмотрит на себя самого совершенно иначе. Долгие разговоры о мирах, где ему вряд ли доведется побывать. Долгие разговоры голова к голове, прогулки в комфортном для обоих молчании. Даже не потому что Дамиану нравилось молчать, а потому что Алану такая тишина казалась теплее любого одеяла. Ведь теперь с ним находился не тот, которого руки чесались придушить, а тот, кому можно рассказать абсолютно все и он выслушает. Тот, чье мнение прямо противоположно тому, что хочется услышать. Тот, кто никогда не осуждал.

– Вы обещаете мне, что впредь не станете плохо думать и говорить о себе? – спросил слуга. Алан опустил голову.

– Не уходи никуда сегодня, – прошептал он. – Прошу тебя.

– Как пожелаете.

Он лег рядом, поправив одеяло.

– Я видел, что с вами разговаривал тот молодой человек, который имел наглость заявиться без приглашения, – Дамиан понизил голос и сказал это настолько деликатно, насколько вообще мог.

– Не делай вид, что ты его не знаешь.

Тон Алана внезапно изменился. Он сначала позабыл про разговор, но сейчас воспоминание вспыхнуло в голове яркой картинкой.

– Что он вам сказал?

Алан прикусил нижнюю губу.

– Почему ты не можешь все исправить? Почему ты не можешь вернуть мне ноги?

– Так вот же они. Зачем возвращать, если никуда не пропадали, – Дамиан видел, как Алан начинал злиться.

– Ты знаешь о чем я говорю!

Дамиан приподнялся на локте, в его глазах промелькнул красный всполох.

– Я вам уже объяснял, разве вы меня не слушали?

Тихий голос слуги раздражал настолько, что Алан был готов вцепиться ногтями в его лицо и сделать как можно больнее.

– Этот человек сказал, что готов вернуть мне способность ходить и избавить от такой занозы, как ты.

Дамиан прикрыл веки.

– Его зовут Олави и он не человек вовсе, а то, что он вам пообещал, не стоит принимать на веру.

Слуга встал с кровати, поправил рубашку.

– Если бы я мог вернуть способность ходить, неужели вы думаете, что я не сделал этого?

Алан молчал, глядя сквозь Дамиана.

– Доброй ночи, Алан.

∞

Утром Алан не позволил принести завтрак в спальню и вообще на любые попытки Дамиана войти в комнату отвечал лишь словом «уходи». Слуга не слушался, он сидел возле двери, прислонившись к ней спиной. Рядом стоял поднос с завтраком. За ночь он успел привести в порядок гостиную, научить Брина вытирать пыль и мыть полы так, как привык это делать Дамиан, и новый служка был отправлен убираться на балконе в гостиной. Слуга чувствовал, что в квартире что-то изменилось, будто по ней бродил чужак, однако это ощущение появилось не от присутствия бывшего пакостника, а гораздо позже, после окончания праздника. Это не давало покоя, но Дамиан не мог понять в чем именно дело.

Алан же, сидя за столом и снова пересматривая фотографии, думал о том, как бы ему добраться до коробочки, пока ее не обнаружил Дамиан. И, кажется, придумал. Он подкатил к двери.

– Ты здесь?

– Да, – послышалось из-за нее.

– Можешь сходить за почтой вниз? Мне вроде как должны были приехать новые выпуски комиксов.

Дамиан встал с пола, поправил рубашку.

– Я…

– Это приказ!

Дамиан сцепил зубы так, что на щеках вздулись желваки.

– Хорошо.

Услышав, как хлопнула входная дверь, Алан тут же выбрался в коридор, направился к ванной комнате. Коробочка была на месте и от нее исходило то самое едва уловимое тепло. Непонятно чему улыбаясь, Алан развернул кресло, чтобы вернуться в спальню и наткнулся на Дамиана, который не стал никуда уходить. Увидев коробочку, слуга тут же понял в чем дело.

– Отдайте, – потребовал Дамиан, протянув руку, однако Алан просто откинул крышку коробочки.

Внутри находилась крохотная фигурка собаки, будто отлитая из серебра. Прежде, чем Дамиан успел вспомнить третий компонент, из которого создавали Олави, фигурка ожила и прыгнула на руку Алана. Тот опешил, попытался сбросить ее на пол. Но собака оказалась проворнее и и уже в следующую секунду вцепилась в запястье юноши. Алан встряхнул рукой, пытаясь скинуть пса, но только увидел как во все стороны полетели серебристые капли.

– Д-дамиан, – прошептал господин, наблюдая как укус мгновенно краснеет и начинает распухать.

Будто оса ужалила. Дамиан замер на месте, не в силах пошевелиться.

Ртуть.

Третий компонент был ртутью.

Алан почувствовал легкое покалывание. Сначала только возле укуса, затем оно расползлось дальше, по всему телу. Алан не мог понять хорошо ему или плохо. Когда покалывание добралось до низа живота и бедер, он нервно улыбнулся.

– Дамиан, – повторил он.

Вслед за покалыванием пришло приятное тепло, и Алан мог поклясться, что еще мгновение и он смог бы пошевелить ногами. Так и получилось. Только Дамиан видел не то, что Алан пытался встать с кресла, а то, что у него пошла кровь из носа, причем она была не просто красной, а с серебристыми прожилками. Алан встал, попробовал сделать шаг. Резко заболела голова, но это мало волновало, ведь Олави не обманул, он действительно вернул способность ходить!

Дамиан бросился к Алану, когда тот согнулся пополам от нестерпимой обжигающей боли, судорожно глотая ртом воздух. Слуга схватил его за запястье и укусил, однако вместо крови полилась ртуть. Дамиан сплюнул на пол, крепко прижимая к себе Алана, все тело которого била мелкая дрожь. Алан не чувствовал боли от укуса, он даже не видел лица слуги, поскольку начинал проваливаться куда-то в темноту.

– Дамиан, – выдохнул он в третий раз и обмяк.

Широко распахнутые глаза слепо уставились в потолок. В воздухе повисла оглушающая тишина.

Дамиан приложил руку к щеке Алана, не совсем понимая, что произошло. Он провел большим пальцем по губам юного господина, вытирая отравленную кровь.

– Алан? – позвал Дамиан, тряхнул подростка, ожидая, что тот сейчас разразится бранью за столь небрежное отношение.

Руки Алана безвольно повисли. Тишина сгустилась, стала давить на Дамиана. Стены будто сузились, ванная комната стремительно уменьшалась в размерах. Дамиан прижал к себе хрупкое тело, очень аккуратно, боясь навредить. Слуга опустился на колени, уставившись на укус, оставленный его же зубами. Дамиан поднес темнеющее запястье ко рту, неловко поцеловал рану, испачкав подбородок. Закрыл глаза. Он впервые за свою жизнь не знал что делать. Слуга осторожно придерживал голову Алана, перебирая пальцами волосы, которые пахли шампунем, уткнулся носом в висок Алана.

Внутри Дамиана была только гнетущая пустота, которая с каждой секундой разрасталась до необъятных размеров. Очень странное чувство. Дамиан ведь был уверен, что ненавидел Алана, а теперь не мог даже открыть глаз, чтобы посмотреть на белое лицо. Что в таких случаях делали люди? Они плакали, кричали?

Сколько он так просидел, Дамиан не знал. Из оцепенения его вывело прикосновение Брина к плечу.

– Хозяин, – проблеял пакостник, которому совершенно ясно виделось произошедшее.

Дамиан поднял на него взгляд. Глаза полыхали красным, а из их уголков сочилась темная жидкость. Жидкость устремилась вниз к подбородку, оставляя за собой блестящие следы.

– Ты закончил? – ровным голосом спросил Дамиан, обнимая Алана.

Брин кивнул.

– Можешь пока прибраться на кухне? Мне нужно отлучиться по делам.

Пакостник снова охотно закивал, с жалостью глядя на тело. Дамиан отнес Алана в спальню, уложил на кровать. Достал из шкафа лучшую рубашку Алана, любимые брюки. Неторопливо снял с тела господина пижаму, переодел. На ступни надел ботинки, которые подарил и которые Алан все-таки не распаковал. Слуга наклонился к Алану, осторожно стащил с шеи турмалин. Подросток действительно его никогда не снимал.

Турмалин раскалился и запылал, из черного превратившись в красный. Дамиан протянул руку к лицу Алана, смежил веки, а затем нагнулся и оставил след поцелуя на правом уголке рта.

Турмалин загудел.

Дамиан расстегнул свою рубашку и, пальцами раздвинув плоть на груди, вернул камень на законное место. К пустоте добавилась тяжесть. Дамиан окинул взглядом фигурки, замершие на полках, цветастые корешки книг комиксов. На столе беспорядок, на полу кое-где разбросаны вещи. На тумбочке стояли коробки с подарками. Дамиан хотел было все прибрать, но жуткая мысль, что он здесь больше не нужен, остановила его.

Дамиан теперь понимал Алана как никогда раньше. Его собственная важность испарилась, лопнула, подобно мыльному пузырю. Комната, раньше казавшаяся ему захламленной, теперь виделась Дамиану пустой. Где-то внутри пробудилась злость. Он сделал шаг назад.

∞

Полусвет дребезжал и плавился от гнева. Злость становилась еще сильнее, потому что Дамиан чувствовал Олави, знал куда идти, чтобы найти его, только в самый последний миг Олави словно ускользал и приходилось следовать дальше. Дамиан слышал как выли и стенали тени, казалось, что среди этих голосов плакал Алан. Слуга сам выл от непонятной боли, раздирающей изнутри.

Казалось, что он плутал целую вечность. Тело будто становилось тяжелее с каждым шагом, больше, длиннее. Он слышал треск. С таким треском рвется плоть. Тени же видели кого-то огромного, темного и потому предпочитали оставаться где-то в стороне, не попадаясь ему на глаза.

– Дамиан? – слуга услышал звонкий голос и повернулся.

Олави, с ужасом взиравший на него снизу вверх, находился совсем близко. Он выглядел испуганным ребенком, который узрел самый страшный ночной кошмар, явившийся к нему в реальности. Олави смотрел на нечто с лицом Дамиана на неестественно длинной шее, которая крепилась к продолговатому многорукому телу. Спина была изрезана черными кристаллами, распоровшими кожу изнутри. Они были подобны острому гребню. Только дотронься – получишь порез до кости.

– Что с тобой произошло? – тихо спросил Олави, чувствуя, как ему не на шутку становилось жутко.

Существо сделало к нему шаг.

– ТЫ! – зарычало оно.

На лице Дамиана тоже проступили черные кристаллы, отчего создание дернулось, заревело громче прежнего. Один из кристаллов проткнул правый глаз, и существо взвыло.

– Дамиан, ты пришел поблагодарить меня? – вкрадчивым голосом произнес Олави, надеясь на правоту своих слов. – Я избавил тебя от обузы, которая мешалась под ногами.

Одна из рук резко удлинилась и схватила Олави за шею, подняла над землей. Вдалеке полыхали белые огни, а в голове Дамиана звенел голос Алана. Он тараторил о запонках, говорил о важности этого подарка.

– ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДАЛ МНЕ ЗВЕРЬ? – проклокотал голос, который не был похож на голос слуги.

Олави шипел, дергал ногами, пытаясь вырваться, однако хватка была железной. Существо тряхнуло его.

– ЗНАЕШЬ?!

Олави открыл рот, чтобы ответить, но почувствовал, что рука создания начала раскаляться.

– Пусти! – прошипел он, чувствуя, как шея не только нагрелась, но и треснула.

Другая рука накрыла глаза и вырвала их. Олави отчаянно закричал.

– Нет, только не глаза!

Рука, накрывшая лицо, тоже стала стремительно раскаляться. Лицо пошла трещинами, как и шея до этого.

– ЗВЕРЬ ДАЛ МНЕ ЖАР СОЛНЦА, КОТОРОГО В НАШИХ КРАЯХ НИКОГДА НЕ БЫЛО, – шептало существо, обхватывая другими руками тело Олави.

– Ты тоже погибнешь! – выплюнул Олави, которого затрясло. Он мотал головой, пытаясь сбросить с лица руку Дамиана.

– ПУСТЬ!

Руки слуги покраснели, а потом стали желто-белыми.

Олави дергался недолго. После того как растрескалась голова, тело застыло.

Дамиан разжал руки и Олави упал на землю, разлетевшись на куски. Вместе с ним рухнул и слуга. Кристаллы на его спине и лице никуда не делись, однако тело приобрело первозданный вид. Он потрогал кристалл, торчавший из глаза. Почти не больно, но Олави оказался прав. Руки горели. От Дамиана исходил черный пар. Он кое-как встал, издав тихий стон – ноги словно перемололо. Нужно возвращаться.

Его ждут, он и так сильно задержался.

∞

Дамиан ввалился в коридор квартиры Алана, едва успев уцепиться за дверной косяк. Иначе бы упал. Он медленно брел к спальне господина, оставляя на паркете черные следы. Кристаллы пропороли кожу на шее сзади, и Дамиан скривился. Видеть одним глазом непривычно, но ничего страшного, главное, что видел.

– Я вернулся, – тихо сказал Дамиан, зайдя в комнату.

Алан лежал на кровати. Слуга доковылял до постели, сел на нее, положил руку на ногу Алана. Пальцы свело и на костяшках проступили новые кристаллы.

– Помните, вы говорили, что хотели бы побывать в Изгаре? – голос Дамиана с трудом прорывался через хрипы.

Спустя секунду кристаллы разорвали рубашку на груди. К горлу подступил комок. Дамиана вырвало на ковер черной жидкостью вперемешку с серебряными каплями.

– Мне пришла идея отнести вас туда, – выдавил Дамиан.

Он чувствовал себя усталым, разбитым. С появлением новых кристаллов на левой щеке, слуга даже не дернулся. Резкая боль стала тупой, ноющей.

– Нам обоим не помешает отдых, – Дамиан с усилием встал на ноги, подхватил Алана, прижал к себе, опасаясь того, что может поранить юношу.

На его голос в комнату пришел Брин.

– Хозяин, я убрался на кухне, – пробормотал он, увидев, как Дамиан сгибался.

Тело Алана теперь казалось ему очень тяжелым, да и боль обожгла с новой силой – сквозь затылок пророс особенно большой кристалл.

– Подожди нас, мы скоро вернемся, – Дамиан сказал это и горло распороли черные блестящие камни.

Он сомкнул губы, жалея, что больше ничего не сможет сказать Алану. Брин охотно кивнул. Для него камни, вылезшие наружу, казались невероятно красивыми. Полупрозрачные и полностью темные, где-то с серебряными прожилками.

Дамиан сделал шаг назад, ухватив Алана покрепче.

∞

Деревья Изгара уже отцветали и ветер уносил к озерам последние лепестки. Дамиан улыбнулся тому, что хотя бы одним глазом он мог полюбоваться прекрасным местом. Слуга думал сначала подойти поближе к озеру, но быстро понял – сил не хватит. В голове роились сотни мыслей о том, кто покоился в его руках.

То, что происходило со слугой сейчас, случалось и с другими, но Дамиан никогда бы не подумал, что это произойдет и с ним. Так тела подобных ему реагировали на то, с чем справиться не под силу. Замирали во времени, оставаясь недвижимыми тысячелетиями.

Дамиан сел на колени. Руки дрожали. Он усмехнулся сам себе и правый уголок рта распороло новым кристаллом. Слуга посмотрел на спокойное лицо Алана, а потом возвел глаза к небу, чтобы взглянуть на солнце, согревающее Изгар.

Пока он любовался солнцем, кристаллы начали разрастаться с бешеной скоростью. Совсем скоро они полностью скрыли ноги Дамиана. Кристаллы росли криво, то вправо, то влево, то вверх. В них замерла трава, попались несколько лепестков. Камни становились больше и толще, потому Алан скрылся в одном из них целиком. Дамиан не чувствовал рук, но продолжал смотреть в небо. Кристаллы поглотили туловище, подступили к шее. Прежде чем голова Дамиана тоже исчезла внутри, он закрыл уцелевший глаз, напоследок запечатлев в памяти золотой солнечный диск.

Долгие годы ему будет видеться зверь, которого Дамиан выпустил из клетки, рассветы и закаты, встреченные слугой в человеческом мире.

И глаза Алана, сверкающие от счастья, в тот момент, когда Дамиан подарил ему запонки.

Только там, во снах, юноша не сидел в инвалидном кресле, а обнимал Дамиана, сделав несколько шагов к нему навстречу.