Текст книги "Мозаика"

– Ирни, тебе положить добавки? – поинтересовался папа, протягивая руку к тарелке подростка. Ирни только и смог выдавить из себя «нет», прежде, чем змеиный хвост вернулся, опрокинув стол и все, что на нем находилось. Родители Сибо испуганно отскочили в стороны, не сводя глаз с Ирни. Его просторные брюки, которые он нашел в руинах святилища, конечно же, порвались.

– Боже мой, – прошептала мама. – Зайчик, иди сюда!

Она вытянула руки по направлению к ошеломленному Сибо, который не сразу понял что произошло.

– Что за тварь?! – выпалил папа.

Ирни виновато смотрел на родителей Сибо, сворачиваясь клубком.

– Я за ружьём!

Папа выскочил в коридор.

– Не надо ружья! – завопил Сибо ему вслед.

Ирни съежился – слово «ружьё» он знал хорошо – а потом стремительно бросился к двери, ведущей из столовой на террасу, отодвинул ее и, быстро преодолев задний двор, скрылся среди деревьев. Сибо кинулся за ним, но мама ухватила сына за руку. Она была бледна, у нее дрожали губы. Казалось, что вот-вот заплачет.

∞

– Ирни!

Сибо пришел в святилище и ему в очередной раз никто не ответил. Только в руинах что-то снова светилось синим и зеленым.

Ирни слышал голос Сибо, скрываясь в потолочной нише прямо над входными дверьми в святилище. Понятное дело, что с такого ракурса увидеть Ирни сложно.

– Я принес тебе тянучек, – Сибо положил на пол бумажный пакетик с угощением, – а завтра вернусь с мармеладом.

Сибо умолк на несколько минут, вытер слезящиеся глаза.

– Ты только выползи, без тебя скучно.

Ответа снова не последовало. Ирни осторожно выглянул из своего укрытия. В тот раз, едва солнце закатилось за горизонт, он вернулся к дому Сибо, намереваясь заглянуть к нему в комнату, свесившись с крыши. Но опоздал, поскольку мама пришла укладывать мальчишку спать. Она все еще не отошла после увиденного, но старалась держать себя в руках. Папа Сибо провел остаток вечера наворачивая круги возле дома с ружьем наперевес. Впрочем, увидеть Ирни у него не получилось.

Окно в комнате Сибо было приоткрыто, потому Ирни услышал про себя самые ужасные вещи, которые только мог услышать. Мама заставила Сибо рассказать о том, как мальчишка познакомился с новым другом, рассказать о том, где находилось святилище. Мама сказала, что Ирни – чудовище, и с ним нельзя общаться, Сибо согласился и пообещал больше никогда не видеться с ним.

Ирни дождался когда Сибо уйдет из святилища и спустился по колонне вниз, шмыгнул в сине-зеленый свет.

Сибо больше не приходил. Ирни периодически выползал из святилища и прочесывал всю лесную чащу, иногда выбираясь к домам. Он смотрел на жёлтые огни окон, почти такие же жёлтые, как его глаза. Ирни думал, что в одном из них сейчас находился Сибо, занимался своими делами. Наверное, мальчишка позабыл про него. Подползти ближе Ирни не решался. Не хотел быть замеченным, да и подстреленным тоже.

– Ирни, – позвал его однажды тихий голос.

Ирни насторожился. Голос был знаком. Он принадлежал маме Сибо.

Он осторожно выглянул из-за поваленных колонн.

– Ирни! – уже громче позвал голос.

Ирни подобрался поближе. Увидев его, женщина заулыбалась, а потом начала плакать. Она приложила руки ко рту, чтобы успокоиться, но ничего не получалось. Слезы лились сами собой, а всхлипы не давали нормально говорить.

– Сибо, – выдохнула женщина, – Сибо заболел.

Ирни спустился по колоннам и очутился возле мамы Сибо, отчего она отшатнулась, икнув от страха. Если Сибо видел в Ирни удивительное создание, которое стало ему другом, то женщина видела только когти, страшные зубы и сильный хвост.

– Чем? – спросил Ирни.

Женщина начала рассказывать, но все, что говорили врачи о несчастном мальчишке, Ирни пропустил мимо ушей. Он запомнил только то, что Сибо может умереть.

– Я подумала, что ты сможешь как-то помочь, – пролепетала женщина, стараясь не смотреть Ирни в глаза.

А сделать это было очень сложно. Очевидно, что Ирни не имел никакого понятия о личном пространстве.

– Могу, – кивнул Ирни, чуть улыбнувшись.

Мама Сибо обрадовалась, кинулась было обнимать его, чтобы отблагодарить, но затем вспомнила с кем вела беседу.

В комнате мальчика горела настольная лампа, а он сам лежал под двумя одеялами. Постоянно было холодно, никак не мог согреться. Мама зашла в комнату, открыла нараспашку окно.

– Закрой, пожалуйста, – просипел Сибо, еле шевеля губами.

Мама кивнула, размазывая по щекам слезы.

– Сейчас, сейчас.

Сибо заметил, что она была в пальто и сапогах, будто ходила на улицу.

– Привет.

В оконном проеме показались два ярко-жёлтых глаза и очень аккуратно, чтобы ничего не сломать, Ирни заполз в комнату. Либо комнатка была такой маленькой, либо хвост у Ирни сделался длиннее, но создание едва там помещалось.

– Ирни, – слабая улыбка скользнула по серым губам Сибо.

Ирни приблизился, внимательно разглядывая детское лицо. Под глазами залегли фиолетовые тени, склеры глаз стали желтоватыми. Ирни протянул руку и положил ладонь на лоб Сибо, тут же отдернул. Очень и очень горячо.

– Сейчас будет больно, – предупредил Ирни, доставая из-под одеял правую руку Сибо, боясь его поцарапать.

Мальчишка безразлично смотрел на создание, которое закатывало рукав пижамной рубашки.

– Что ты собрался делать? – спросила мама.

Вместо ответа, Ирни широко-широко раскрыл рот. На щеках появились тонкие разрезы, с помощью которых челюсть опустилась почти до груди. Женщина взвизгнула и схватилась за сердце. У Ирни, поверх верхних резцов, появились два длинных тонких клыка, больше похожих на костяные изогнутые иглы. Он наклонился и вцепился этими клыками в руку Сибо. Мальчишка сморщился. А потом издал тихий вздох, закрыл глаза и затих. Женщина страшно закричала.

– Чудовище!

Она увидела на письменном столе сына маленький раскладной ножик, схватила его. Услышав щелчок, Ирни повернулся, и ножик впился ему в правое плечо. Ирни зашипел от боли, утробно зарычал, бросился к окну, но женщина преградила ему путь. Тогда он отшвырнул ее в сторону хвостом, но прежде получил ножиком еще раз, на этот раз по щеке, а затем скрылся из виду, проскользнув через окно.

– Мам? – услышала она сзади.

Женщина повернулась и увидела сына, сидевшего на кровати. Он слабо улыбался ей. Лицо приобрело нормальный оттенок.

– Зайчик! – мама кинулась обнимать сына.

Сибо обхватил ее руками.

– Мне снился странный сон, – прошептал он. – Будто меня пришел навестить Ирни и вылечил.

Мама ничего не ответила, она только гладила Сибо по голове и молча плакала, стыдливо покраснев.

∞

– Ирни?

Ни на что особо не надеясь, Сибо отворил дверь в заброшенное святилище. За все годы его отсутствия, мало что изменилось, разве что плющ с особым усилием взялся оплетать колонны и крышу.

Сибо огляделся по сторонам. Он уже не был похож на того пухлого мальчишку, который пришел в святилище в самый первый раз. Долговязый и худой молодой человек заглядывал за колонны, надеясь увидеть своего старого друга хотя бы еще раз. Снова только сине-зеленое свечение там, за колоннами.

После болезни мама настояла на переезде в другой город, сославшись на то, что у ее отца стало плохо со здоровьем и нужно срочно ехать. Разговоры об Ирни мама пресекала, говорила, что это был лишь плод его воображения, ведь все то время, что Сибо якобы общался с Ирни, мальчишка болел. Папа по большей части молчал, но хотя бы не подтверждал мамины слова, в которые Сибо отказывался верить до последнего. Вот же святилище, вот эти поваленные колонны. Сибо даже несколько раз ущипнул себя, чтобы убедиться в том, что не спал.

– Я ведь не успел сказать спасибо, – громко сказал Сибо.

С одной стороны он очень надеялся на то, что увидит змеехвостого. А с другой стороны все-таки чувствовал страх, что Ирни окажется выдумкой. Послышался тихий шорох и в тени руин появились два ярко-жёлтых глаза.

– Ты выжил? Это хорошо.

Сибо широко улыбнулся.

КАМЕНЬ ВОРОНА (НАСТОЯЩЕЕ)

– Готов встретиться лицом к лицу с кошмаром?

Одд встрепенулся, лениво повернул голову в сторону приятеля, который копался в необъятной сумке.

– Ты про что?

– Про нового преподавателя.

Одд зевнул, взъерошил синие волосы и слабо улыбнулся.

– Не может он быть настолько ужасным.

Лукас достал толстую тетрадь, ручку и несколько маркеров для выделения нужных фрагментов в тексте. На одном из маркеров крепился обгрызанный колпачок. Одд двумя пальцами взял маркер.

– Ты бы завязывал с этой привычкой. Так недолго и без зубов остаться, – усмехнулся он.

Лекционная аудитория постепенно заполнялась студентами. Слышался громкий смех, девушки сзади без умолку что-то обсуждали. От бесконечного трепа у Одда начинала снова трещать голова, хотя таблетка, что он принял перед выходом из дома, немного помогла. Лукас пожал плечами.

– Мои зубы, что хочу, то и делаю.

Он выглядел на удивление бодро, учитывая что пили они с Оддом вместе и даже вроде бы ушли в одно время с вечеринки. Не самая удачная затея – отмечать начало нового учебного года, когда он толком не начался, но и такой повод сгодился.

– Я сегодня не проснулся, а буквально воскрес, – протянул Одд, морщась от того, что болтовня за спиной стала еще громче.

Он повернулся к девушкам.

– Можно минуту тишины?

В ответ лишь смешки. Одд вздохнул и снова уронил голову на раскрытый учебник. Лукас оглядел всех собравшихся.

– Почти никто не забил. Видимо, не только нас с тобой напугали.

Слухи про нового преподавателя распространялись не самые лестные. Студенты со старших курсов говорили, что он – невыносимый говнюк, который мог отправить на пересдачу столько раз, сколько потребуется, пока сам декан не забьется в истерике и не скажет прекратить. Говорили, что каждая новая лекция начиналась с проверки знаний, полученных на предыдущей, и вопросы были не из легких. Курсовые работы сдать с первого раза удавалось немногим, счастливчиков несложно вычислить в толпе студентов по мешкам под глазами, трясущимся рукам и воплям «наконец-то!».

Впрочем, у подобного стиля взаимодействия со студентами были и плюсы. Абсолютно каждый усваивал материал и помнил изученное очень долго. Преподаватель представлялся Одду сгорбленным старикашкой, который пах нафталином и довольно потирал морщинистые руки, обнаружив даже самую незначительную ошибку в работе студента.

– Почему его до сих пор не уволили? – Одд потер подбородок. Ему бы сейчас домой, в мягкую постель. Лукас наморщил лоб, пытаясь придумать вескую причину для оправдания подобного отношения к учащимся.

– Как уже его там? – Одд силился вспомнить фамилию преподавателя, но ничего не получалось. Мозг остался на вчерашней попойке.

Дверь аудитории громко хлопнула и вошел высокий молодой человек. В руках – мотоциклетный шлем темно-фиолетового цвета. Лукас пихнул Одда в бок, мол, смотри.

– Доброе утро, – мрачно сказал незнакомец, положил шлем на стол, стянул черную кожаную куртку, повесил на спинку стула. Студенты переглядывались между собой, шептались, кто-то тихо хихикал. Молодой человек, не обращая никакого внимания на реакцию присутствующих, встал перед студентами, завел руки за спину. Меланхолично, но внимательно, рассматривал лицо каждого в аудитории. Его собственное лицо не выражало ничего, кроме брезгливости. Одд прекрасно знал это выражение, он сам так выглядел, когда убирал кошачье дерьмо из лотка Васаби. Васаби, в общем-то, кот сестры, но чисткой лотка она пренебрегала.

– Здорово, если на каждой лекции увижу вас в полном составе, – молодой человек оперся ладонями на преподавательский стол. – Здорово для вас самих, в первую очередь.

Одд нахмурился. Смутила надпись на черной футболке незнакомца.

«Все, что я говорю, будет на экзамене»

– Это-то преподаватель? – Одд расплылся в глупой улыбке. Не может быть такого, что парень, который явно ненамного их старше, и есть тот ужасный мистер Свартр. Лукас шикнул на него, мол, захлопни рот. Одд подпер подбородок рукой. Интересный поворот событий.

– Кажется, нас разыгрывают, – донеслось с задних рядов. Послышались смешки.

– Ага, наверное, кто-то с другого курса.

Молодой человек закатил глаза.

– Радует, что вы такие смелые. Правда, вы позабыли, что старшекурсники, когда кошмарят кого-то, вроде вас, желторотых сопляков, не упоминают мой возраст, – лениво растягивал слова он.

Одд смотрел на мистера Свартра и не мог поверить своим глазам. Допустим, что он действительно их новый преподаватель. Но какого хрена! Он стоял перед аудиторией в рваных джинсах, тяжелых ботинках. Про футболку и говорить нечего. Остальные преподаватели приходили в скучных серых костюмах, носили очки и не приходили на занятия с мотоциклетным шлемом. Да и выбритых висков ни у кого не имелось.

– Чувак, если ты новенький, садись с нами, нечего выделываться.

Молодой человек откинул волосы со лба, зло улыбнулся. Взгляд, очевидно, был устремлен на того, кто назвал его чуваком.

– У меня прекрасная память на лица и списки студентов, юноша.

Он обогнул преподавательский стол, подошел к огромной белой доске, взял один из маркеров, размашисто написал свою фамилию, ткнул пальцем в буквы.

– Запомните и меня как следует. Ближайший год – никакой пощады, мистер Шарлто.

Защелкнул колпачок на маркере. Почему-то Одд больше не слышал голосов сзади.

– У меня, на самом деле, не так много требований, но конспекты необходимо вести аккуратно, не делать слишком много сокращений в тексте, иначе вы запутаетесь в терминах. И тщательно готовиться к семинарам.

– А что, если мы не будем этого делать?

Лукас вытаращился на Одда, до которого не сразу дошло, что слова, зависшие в загустевшем от напряжения воздухе аудитории, произнесены его голосом. Мистер Свартр с интересом посмотрел на Одда, чьё лицо заливала краска.

– Увидите. Зачем мне раньше времени лишать вас удовольствия? – снисходительно улыбнулся преподаватель.

С первой лекции по литературе Одд вышел головой, готовой вот-вот взорваться. Стоило отдать должное мистеру Сватру: он подавал материал свежо, интересно, при этом на столе не было каких-либо записей или папок с бумажками, которые всегда были под рукой у других преподавателей. Свартр рассказывал легко и непринужденно, время от времени черкая на доске даты и имена, названия важных произведений. А курс ведь стартовал с самого начала времен, когда литература не имела привычной формы и существовала в виде пересказа историй из уст в уста.

Однако манера общения со студентами заставляла чувствовать себя не просто бестолочью. Низшей формой жизни, до которой снизошло какое-то божество.

Домашнее задание получилось настолько огромным, что Одд поверил в слова преподавателя: если хочется выжить, сдать экзамены и не распрощаться со стипендией, то придется оставить вечеринки в прошлом. Да и в целом свободных вечеров тоже не предвиделось. Одд бы повозмущался, да только предмет – один из основных и ворчать на тему того, что Свартр вел какую-нибудь побочную ерунду и возносил ее в ранг чего-то важного, не получится.

Выйдя из университета, Одд увидел мистера Свартра, который стоял, прислонившись к мотоциклу. В левой руке – держал стаканчик с кофе, глаза спрятаны за красными стеклами круглых очков. Заметив недовольный взгляд Одда, преподаватель приподнял стаканчик, будто намереваясь сказать тост, кивнул. Студент лишь обреченно поплелся к автобусной остановке, дав себе обещание впредь контролировать то, что говорил.

∞

– О, ты уже дома, – на кухню зашла Мина. Одд даже не поднял на нее взгляд, продолжая размешивать сахар в чашке, а потом добавил еще пару ложек. Мина цокнула языком.

– Как ты вообще дошел до такого, что кладешь пять ложек сахара? Ты же умрешь в муках.

Сестра села напротив Одда.

– Чего мрачный такой? Первый день не задался?

Одд угрюмо посмотрел на Мину и сестра расхохоталась.

– Ты прямо обиженный хомяк! В чем дело-то?

В кухню вальяжно вошел Васаби, заглянул в свою миску, не нашел там ничего нового, потому сел возле Мины и принялся ждать, когда она обратит внимание на такую вопиющую несправедливость как отсутствие новой порции корма.

– Новый препод, – буркнул Одд. Васаби возмущенно посмотрел на него, мол, тоже мне проблема.

– И что? – Мина протянула руку к коту, начала почесывать его за ухом. Васаби неохотно позволил погладить себя.

– Мудак он, вот что.

Мина усмехнулась, откинула на спину длинные морковные волосы. Да, пусть с Оддом у них имелись разногласия, но вот по поводу изменений во внешности они часто сходились во мнениях. Например, Мина предложила Одду перекрасить скучный каштановый в насыщенный синий. И, к её удивлению, вечно упертый братец с радостью согласился.

– Ты преувеличиваешь, как всегда, – Мина подошла к холодильнику.

Васаби посеменил за ней, явно предвкушая угощение. Девушка достала апельсиновый сок и села обратно. Кот сердито фыркнул, но остался сидеть у холодильника.

– Долбанный мистер Свартр, – сварливо произнес Одд, на что Мина выпучила глаза и расплылась в глупой улыбке.

– Да ладно? – сказала она с каким-то восторженным придыханием.

Одд откинулся на спинку стула.

– Знаешь его?

Мина сделала несколько жадных глотков сока из бутылки.

– Он такой классный! – выпалила она, оторвавшись от горлышка. Одд недовольно надул щеки.

– Точно, хомяк! – рассмеялась Мина. – Свартр иногда ведет у нас на курсах занятия, что-то вроде полного погружения в среду изучаемого языка. Он много чего знает и делится опытом. Когда я первый раз его увидела, то думала, что сердечко не выдержит.

Она приложила ладони к щекам, начала раскачиваться из стороны в сторону, будто ее распирало от счастья. Васаби пересел прямо к миске, нервно дергая хвостом.

– Конечно, у него своеобразная манера общения, но в целом…

Она закатила глаза и закусила нижнюю губу.

– Оставь при себе подробности, пожалуйста, – скривился Одд.

К чаю он так пока и не притронулся. Мина достала пачку сигарет, зажигалку с дурацким принтом пучеглазой лягушки в шляпе, подошла к окну. Чуть приоткрыла одну из створок.

– Если мама тебя увидит… – начал Одд, но Мина отмахнулась:

– Скажу, что надымил ты.

– Очень удобно сваливать все на меня, – процедил Одд сквозь зубы.

Мина закурила и после первой затяжки снова глупо заулыбалась.

– За один только его мотоцикл, я готова простить, что Свартр иногда называет идиотами особо выделившихся.

– О, мы у него бестолочи, – Одд тоже подошел к окну и протянул руку.

Мина хихикнула, вложила в нее сигарету.

– Я пришла! – они услышали голос мамы из прихожей и, испуганно переглянувшись, Мина и Одд выбросили сигареты в окно, замахали руками, чтобы хоть как-то развеять дым.

Васаби важно надулся, мол, я вас сдам, раз поесть не даете.

∞

В тёмной квартирке свет горел только в ванной. Пока набиралась вода для купания, Свартр листал новостную ленту. На столе у огромного окна покоились груды письменных работ студентов, непроверенные рефераты. Вокруг стола громоздились кипы книг, стеллажей и полок уже не хватало.

Взгляд Свартра зацепился за упоминание того, что в городе объявился огромный фиолетовый дракон. Свартр усмехнулся, ведь коротенькая статья рассказывала о наркоторговцах, которые этого самого дракона и видели. Свартр потянулся, перечитал новость еще раз. Серьезно? Как вообще это оказалось в ленте?

Он встал с кресла, лениво добрел до ванной, выключил воду. Достал из красивой коробки несколько бомбочек для ванн, рассмотрел как следует, бросил их в воду. Бомбочки зашипели, окрасили воду в лиловый оттенок. Свартр не без удовольствия понаблюдал за тем, как они растворялись, потом скинул с себя одежду. Вместе с толстовкой и домашними брюками, на пол осыпалось несколько черных перьев. Залез в воду, предварительно нацепив на голову шапочку для душа. Волосы Свартр обычно мыл утром, чтобы сделать укладку перед тем, как отправиться по делам. Он откинулся назад, упершись основанием шеи в бортик ванны, закрыл глаза.

Фиолетовый дракон.

Свартр рассмеялся.

Если это не больное воображение журналистов и не галлюцинации наркоторговцев, то Свартру не очень-то хотелось встретиться с существом из прошлого. Даже случайно.

Свартр услышал, как из комнаты донеслась трель телефона, поморщился. Самое лучшее, что придумали люди – это бомбочки для ванны, вино и гель для укладки волос с железной фиксацией, телефоны же нарушали личное пространство и приятную тишину. Свартр щелкнул пальцами. Дверь в ванную захлопнулась.

Первое практическое занятие с мистером Свартром оказалось полным провалом для Одда. Хотя стоило отдать ему должное, парнишка действительно усердно готовился. Впрочем, мистер Свартр посчитал иначе, а потому не счел ответы на вопросы исчерпывающими. Конечно, не только Одд получил «отвратительно, однако именно он больше всех расстроился. Свартр говорил едко, с хитрой ухмылкой и Одд никак не мог понять что понравилось в нем сестре.

Когда занятие закончилось, студенты поспешили покинуть аудиторию. Одд гневно швырял в рюкзак тетрадки и книги, которые не поленился принести в качестве дополнительной опоры для работы. Мистер Свартр никуда не торопился. Он неспешно потягивал остывший кофе из бумажного стаканчика, сверялся со списком студентов, любезно предоставленным старостой группы. Присутствовали все. Свартр растянул губы в довольной улыбке. Осталась еще одна лекция, проверить работы и можно отправляться на прогулку.

– Несправедливо, – неуверенно сказал Одд, остановившись перед столом преподавателя. Тот поднял на него черные глаза и Одд поежился. Взгляд был холодным, пробирающим до костей.

– Что несправедливо? – поинтересовался Свартр, чуть приподняв правую бровь.

– Ваше отношение к нам. Мы ничем его не заслужили.

– А что вы заслужили? – Свартр подпер ладонью подбородок, поглядел на Одда снизу вверх. Студент стиснул зубы.

– Вы и ваши товарищи – нахальная стая молодых гиен, – Свартр сделал глоток из стаканчика. – И пока не докажете обратное, я не смогу изменить свою точку зрения.

Одд вспыхнул.

– Мы не гиены!

Свартр возвел глаза к потолку.

– Одд, – он постучал пальцами по столешнице, а студент стоявший перед ним почему-то дернулся от звука собственного имени, – вы…

– Я угробил две ночи, нашел всю нужную информацию! Чтобы получить «отвратительно» и узнать, что я в ваших глазах наглая гиена?

Преподаватель вздохнул.

– Почему вас это заботит?

Одд нахмурился.

– С нами никто так не обращался.

– Все случается впервые, – Свартр допил кофе, взял в руку стаканчик, в другую – стопку работ, встал со стула, направился к двери. Одд продолжал стоять у стола.

– Вам пора, – поторопил Свартр. Студент подошел к нему вплотную.

– Почему вы такой?

Свартр внимательно вгляделся в его лицо. Худое, со впалыми щеками и острым подбородком.

– Всего доброго, – сказал Свартр.

Одд сжал руки на рюкзаке, бросил недовольный взгляд на преподавателя, вышел в коридор. Свартр пожал плечами и закрыл дверь аудитории.

Неторопливо спускаясь по лестнице, Свартр услышал сердитый голос одной из коллег. Она жаловалась на что-то декану, полному приземистому мужчине с землистым цветом лица и маленькими водянистыми глазенками.

– Либо он уходит, либо увольняются все остальные! – донеслось до Свартра. Он дошел до подножья лестницы, насвистывая незатейливую мелодию. Коллега, высокая красивая женщина с красным от злости лицом, осеклась и повернула голову в его сторону.

– Доброго дня, – Свартр отправил в мусорное ведро стаканчик из под кофе и направился было к кафедре, как ему в спину донеслось блеяние декана:

– Мистер Свартр, можно вас на минутку?

Свартр едва удержался от того, чтобы не засмеяться. Коллеги его не очень-то любили, даже несколько ненавидели. Свартру очень нравилось действовать им на нервы, прощупывая насколько их хватит. Кажется, начиналось.

– Это правда, что вы внесли изменения в архив дипломных работ учащихся? – декан вытащил из кармана брюк засаленный платок, вытер им лоснящийся лоб.

– Всего лишь навел порядок, – Свартр улыбнулся женщине и её буквально перекосило от злости.

– Ваша коллега жалуется, что теперь многие работы для нее недоступны, поскольку программа не распознает…

– Минуточку, – Свартр откинул волосы со лба, – я же согласовал с вами все действия, так?

Декан резко побледнел.

– Так.

– Предупредил, что в архиве ужасный бардак. Сказал, что с этим нужно что-то делать.

Женщина уперла руки в бока. Её глаза метали молнии.

– И попросил сделать для моих глубокоуважаемых коллег новые идентификаторы, чтобы они могли нормально работать с новым упорядоченным архивом.

Свартр склонил голову набок.

– От вас одни проблемы! – прошипела коллега. – С момента, как вы появились в штате преподавателей, все идет наперекосяк. Мало того, что…

– Не в моих манерах перебивать, когда говорит дама, – Свартр скрестил руки на груди, – но если вы снова хотите тонко намекнуть на то, что я забрал вашу нагрузку, то могу лишь посоветовать стать более квалифицированным специалистом.

Декан охнул, ожидая, что сейчас женщина разразится гневной тирадой, но она молчала.

– Мне пора, – Свартр развернулся и пошел по направлению к кафедре.

Крики из коридора слышно было даже за закрытой дверью.

∞

Сидя дома перед монитором ноутбука, Свартр потянулся, повел плечами. Как вообще люди умудрялись часами просиживать в неудобных позах?

Он протянул руку, взял стопку работ учащихся второго курса. Усмехнулся, потому что вспомнил первокурсника Одда. Пока еще никто так открыто не высказывал недовольство. Обычно студенты молча терпели Свартра, а кто-то даже проникался благодарностью. Заданием для второкурсников была письменная работа на тему дружеских взаимоотношений и то, как они влияли на жизнь человека. Кто-то писал про взаимовыручку и крепкое плечо, кто-то писал про то, что из дружбы мог получиться фундамент для прочного брака в будущем. Один из студентов написал про то, что дружба могла повлиять на изменение личности, как в хорошую, так и в плохую сторону. И даже спасти жизнь. Свою работу он обыграл как фантастическую историю с участием мальчика и странного существа, которое выглядело как мальчик-подросток с огромным змеиным хвостом.

– Любопытно, – пробормотал Свартр, выводя в правом верхнем углу исписанного листа «сносно».

Что ни вечер, то напоминание о былых временах.

Свартр потер лоб, бросил взгляд на настольную лампу, на которой висел кожаный шнурок с небольшим камнем, пробитым посередине. Свартр щелкнул по камню пальцами и он закачался на лампе. Преподаватель нахмурился, выключил лампу, захлопнул крышку ноутбука. Стянул футболку, медленно добрел до прихожей, надел кеды, вышел в подъезд.

Стоя на крыше, у самого ограждения, Свартр смотрел на засыпающий город. Сбросил кеды. За спиной раскрылись два черных крыла. Ноги ниже колена превратились в огромные птичьи лапы с загнутыми когтями. Такие же когти появились и на руках. Свартр встал на ограждение и рухнул вниз.

Летать над городом не так интересно, как выбираться за его пределы. Туда, где огни домов практически исчезали, где лес подступал ближе, надеясь отвоевать занятую каменными коробками территорию.

Свартр спустился на землю лишь тогда, когда глаза выхватили серые руины среди деревьев. Впрочем, руины – слишком громкое слово для того, что осталось от его святилища. Повсюду камни, оплетенные корнями деревьев, поросшие мхом. Там, где раньше находилась основная часть, теперь лежала лишь голова огромной статуи человекоподобного создания в маске, изображающей череп ворона. В ноздрях на клюве маски птицы свили гнезда. Раньше маска была позолочена, а голова, на которой она крепилась, выкрашена в черный.

Свартр присел на землю перед громадным клювом. Его крылья, соприкоснувшись с пожухлой травой, зашуршали. Свартру одновременно нравилось бывать в старом святилище и нет. Нравилось потому, что он вспоминал прошлое, вспоминал других даирнай, с которыми ему нравилось проводить время.

Люди весьма занятные создания. Они возвели это святилище и они же его и разрушили.

– Свартр! – раздался за спиной тихий шепот.

Свартр не спешил поворачиваться на зов. Шепот повторял имя вновь и вновь, пока ветер его не унес прочь. Свартр коснулся ладонью клюва каменной маски, провел по шероховатой поверхности вверх и вниз. Он часто слышал этот шепот. Отголоски, которые никак не хотели затихнуть.

На нос Свартру приземлилась первая капля дождя. Он вытер ее и поднял глаза к небу.

Над городом дымка. Из-за дождя неоновые огни вывесок казались размытыми. Где-то вдалеке выли сирены, горели окна домов. Красным, желтым, оранжевым, розовым и голубым.

Одд стоял, держась за левый бок и прислонившись спиной к стене высотного здания. Все лицо в кровоподтеках, нижняя губа рассечена. Он слизал с нее кровь, но тут же сморщился от боли.

Он попробовал достать из внутреннего кармана куртки сигареты, но едва пачка оказалась у него в руке, как тут же упала на мокрый асфальт. Одд выругался, сполз вниз по стене, сел на корточки. Боль в боку усилилась и он тихо завыл. Неужели ребра сломаны?

Откуда-то появился взъерошенный рыжий кот, который прильнул всем телом к ногам Одда, принялся старательно тереться о грязные джинсы. Юноша протянул к нему руку, с отвращением глядя на разбитые в кровь костяшки пальцев, погладил кота по мокрой шерстке. Кот фыркнул, помотал головой, чтобы стряхнуть с себя капли дождя, посмотрел на Одда и убежал.

Одд подставил лицо дождю, закрыл глаза, все еще ощущая слабое тепло на своей ладони и пальцах от кошачьего тельца. Волосы намокли и из синих превратились в черные. Свет фонаря как будто померк на мгновение, а потом снова возник. Юноша лениво приоткрыл глаза. Хотелось, чтобы дождь никогда не прекращался, чтобы затопило весь город. Чтобы тонули люди, чтобы Одд сам утонул. Чтобы обои вздувались и сползали со стен, паркет разбухал, темнела и портилась мебель, чтобы нагретые лампочки с легким треском разлетались на осколки и тонули в дождевой воде. Нет. Пусть лампочки вечность золотом горят во тьме водной пучины, как звезды, только в затопленном городе.

Он мог бы сидеть так до бесконечности, но понимал, что к синякам или сломанным ребрам может прибавиться воспаление легких. Юноша кое-как встал, опираясь на стену, бросил взгляд на пачку сигарет. Да и черт с ней.

Плохая была идея поддаться на уговоры Лукаса и отправиться на вечеринку. Очень плохая. Одд так напился, что на ногах не стоял, а потом эти агрессивно настроенные ребята возле круглосуточного магазина, куда он пошел купить алкоголь. Почему он пошел один? Почему не взял кого-нибудь еще?

Надо возвращаться. Одд осторожно обогнул здание, озираясь по сторонам. Уже почти пересек двор, как услышал:

– О, наш новый знакомый! Еще захотел?

Одд замер на месте, медленно повернулся. Те самые парни, что отпинали его буквально десять минут назад. Одд не слишком то умел за себя постоять, хотя очень пытался, потому у одного из напавших была рассечена губа, а у другого порвана майка, что только подстегнуло парней бить сильнее. Одд затравленно смотрел на то, как к нему приближалась если не смерть, то черепно-мозговая травма точно.