Текст книги "Десятое Правило Волшебника, или Призрак"

Хотя Ричард не сомневался, что Шота совершенно искренне расскажет ему, что видела в потоке событий, он не верил, что смысл подобных рассказов будет непременно открытым и ясным или что Шота сама понимает, что ее рассказ означает. До сих пор вся информация, что она ему предлагала, каким-то образом имела значение для ближайших событий. Совсем недавний пример – Огненная Цепь. Хотя Шота не дала никаких пояснений к сочетанию слов «Огненная Цепь», оно оказалось важным в его попытках найти ответ, что же случилось с Кэлен. Без этих двух слов он ни за что не нашел бы ту особую книгу, где содержался ключ к открытию истины.

Шота глубоко вдохнула и наконец выдохнула, будто покоряясь судьбе. Она слегка наклонилась к нему, как бы подчеркивая, насколько серьезна.

– Это только между нами.

Глава 19

Ричард бросил быстрый взгляд на Кару и Никки. Судя по их лицам, не вызывало никаких сомнений, что они думают о самой идее оставить его без их защиты. Хотя он и знал, что они убеждены в необходимости быть вблизи него, на самом деле не верил, что будет в большей безопасности, находясь на один шаг от их бдительной охраны, нежели за несколько десятков шагов… В конце концов, Шота только что продемонстрировала это. Но очевидно, что они не разделяют такую точку зрения.

Ричард полагал, что, может быть, удастся найти компромисс.

– Они же на нашей стороне. Какая разница…

– Разница в том, что это соответствует моему желанию. – Шота повернулась к фонтану, демонстрируя Ричарду спину, и сложила руки. – Если хочешь услышать, что я собираюсь рассказать, то должен уважать мои желания.

Сложно было понять, пустое ли это упрямство, но сейчас Ричарду было не до того, чтобы заниматься поисками сути. Если он собирается получить хоть какую-то помощь от Шоты, то должен доказать, что доверяет ей. И точно так же Никки и Кара должны доказать, что доверяют ему.

Он жестом указал им в сторону ступеней.

– Пожалуйста, вы, обе, поднимитесь наверх, к Зедду, и подождите там.

Никки эта идея понравилась не больше, чем Каре, но по его взгляду, обращенному к ней, она поняла, что ему необходимо, чтобы она сделала так, как он просит. Она лишь бросила раздраженный взгляд в затылок Шоты.

– Если мне по какой-то причине покажется, что ты собираешься причинить ему вред, я превращу тебя в выгоревшие угли, прежде чем ты получишь шанс сделать что-то.

– Зачем мне вредить ему? – Шота бросила взгляд через плечо. – Ричард единственный, у кого есть шанс остановить Орден.

– Вот именно.

Ричард наблюдал, как Никки и Кара молча повернулись и поднялись по ступеням. Он ожидал более резких возражений от Кары, но был рад, что их не последовало.

Он обменялся долгим взглядом с дедом. Зедд, казалось, был необычно спокоен. Фактически точно так же себя вели и Натан, и Энн. Все трое наблюдали за ним, как будто изучали диковину, найденную под скалой. Зедд слегка кивнул Ричарду, побуждая его продолжать делать то, что необходимо.

Ричард услышал, как за его спиной неожиданно ожил фонтан. Повернувшись, он увидел, как вода выбрасывается высоко в воздух и падает в чашу наверху, а затем, стекая водопадами из чаш в чаши, в итоге попадает вниз и плещется на поверхности бассейна.

Шота присела на невысокую мраморную стенку, окружавшую бассейн, спиной к нему, при этом пальцами руки не спеша перебирала в воде. Было что-то в языке ее тела, что заставило волосы на затылке Ричарда, встать дыбом.

Когда она повернулась, бросая взгляд через плечо в его сторону, Ричард осознал, что видит перед собой лицо своей матери.

Все его мышцы словно свело судорогой.

– Ричард. – Печальная улыбка говорила, как она любит его и скучает по нему. Казалось, она не постарела с того дня, что сохранил ее образ в его детской памяти. И пока Ричард стоял, застыв, она, очень плавно, встала перед ним.

– Ох, Ричард, – сказала она голосом, таким же прозрачным и чистым, как вода фонтана, – я так скучала по тебе. – Она обвила рукой его талию, в то же время осторожно проводя пальцами другой руки по его волосам. Затем долго и пристально смотрела в его глаза. – Я так скучала по тебе.

Ричард тут же приглушил свои эмоции. Он именно знал, а не оказался подвержен внушению, что это действительно его мать.

Когда он встретил Шоту в первый раз, она являлась перед ним в образе его матери, погибшей в огне, когда Ричард был еще ребенком. В тот раз он был готов снести ей голову мечом за то, что представлялось ему жестоким обманом. Шота прочла эти мысли и упрекнула его за это, объяснив, что подобное явление ее было всего лишь искренним даром живой памяти его любви к матери и неумирающей ее любви к нему. Шота сказала, что доброта является для нее самой такой ценностью, которую он никогда не сможет ни понять, ни оценить.

Ричард не думал, что и на этот раз она решила одарить его чем-то. Он не понимал ни к чему она стремится, ни для чего делает это, но решил принять это спокойно и без всяких попыток делать торопливые выводы.

– Шота, я благодарен тебе за прекрасные воспоминания, но зачем тебе потребовалось являться в образе моей матери?

Шота, в полном сходстве с его матерью, наморщила лоб, собираясь с мыслями.

– Тебе известно имя… Барах?

Волосы на затылке Ричарда, едва начавшего приходить в себя, снова превратились в щетину. Он очень мягко опустил руки на ее талию и с большой осторожностью отодвинул от себя.

– Некто по имени Барах был Первым волшебником в давние времена, еще в период большой войны. – Ричард одним пальцем приподнял амулет, висевший у него на груди. – Вот это принадлежало ему.

Мать кивнула.

– Это он… Он был великий боевой чародей.

– Верно.

– Как и ты.

Ричард ощутил легкое смущение, оттого что мать назвала его «великим», даже если это и была Шота в ее облике.

– Он знал, как пользоваться своими способностями; я же не знаю.

Его мать снова кивнула, и легкая улыбка исказила уголки ее рта, как раз так, как он помнил это. Так его мать улыбалась, когда была горда, что он усвоил суть какого-либо трудного урока. Но ему было интересно, понимает ли сама Шота смысл отдельных мелких деталей?

– И ты знаешь, что случилось с ним, с этим Барахом?

Ричард вздохнул, чтобы успокоиться.

– Да, фактически знаю. Возникли неприятности с Храмом Ветров. Храм и его бесценное содержимое были отправлены ради безопасности в другой мир.

– В преисподнюю, – уточнила она.

– Да. Барах отправился туда, чтобы попытаться исправить эту ситуацию.

Его мать снова улыбнулась и в очередной раз провела пальцами по его волосам.

– Точно так же, как ты.

– Надеюсь.

Она наконец оставила его волосы в покое и опустила свои прекрасные глаза. Их взгляды встретились.

– Он отправился туда за тобой.

– За мной? – Ричард с подозрением уставился на нее. – О чем ты?

– Магия Ущерба оказалась запертой в этом Храме, в преисподней, отрезана от мира живого, чтобы больше не родился ни один волшебник, обладающий ею.

Ричард не понял, сообщает ли она ему то, что узнала, или свою трактовку этого факта.

– Из видений событий в потоке времени я пришла к определенному предположению. Именно вследствие сделанного тогда больше не появляется на свет людей, обладающих даром Ущерба.

Она наблюдала за ним с выражением, настолько проникнутым важностью сообщения, что это вызывало у него беспокойство.

– Но ты родился как раз с таким даром, – наконец сказала она так, будто это имело огромное значение, скрытое во внешней простоте.

Ричард заморгал.

– Ты хочешь сказать, что, находясь в Храме Ветров, он сделал что-то такое, чтобы кто-то родился с даром магии Ущерба?

– Под кем-то, я полагаю, ты имеешь в виду себя? – Она выгнула бровь, словно подчеркивала серьезность вопроса.

– Так на что ты намекаешь?

– С той поры, когда Храм был отправлен из этого мира в преисподнюю, никто не рождался с даром магии Ущерба, и, соответственно, не было больше боевых чародеев.

– Послушай, я не могу сказать с уверенностью, так ли это, но даже если и так, это еще не означает…

– А известно тебе, что сделал этот боевой чародей Барах по возвращении из Храма Ветров?

Ричард был озадачен этим вопросом и задумался, насколько это вообще важно?

– Ну да. Вернувшись из Храма Ветров… он совершил самоубийство. – Ричард слабо шевельнул рукой, указывая на тот обширный комплекс зданий, что высился над ними. – Он бросился со стены Цитадели Волшебника, с внешней стены, выходящей к долине и к расположенному внизу городу Эйдиндрил.

Его мать печально кивнула.

– То есть туда, где, спустя много лет, будет построен дворец Исповедниц.

– Полагаю, что так.

– Но перед тем как прыгнуть с этой стены, он оставил кое-что для тебя.

Ричард уставился на нее, не вполне уверенный, правильно ли расслышал.

– Для меня? Ты уверена?

Мать кивнула.

– Описание его жизни, которое ты читал, содержало не все. Понимаешь, вернувшись из Храма Ветров, прежде чем броситься со стены Цитадели, он отдал книгу жене и отправил ее с этой книгой в свою библиотеку.

– В его библиотеку?

– У Бараха была тайная библиотека.

Ричард чувствовал себя так, будто аккуратно ступает по тонкому льду.

– Я даже и не знал, что у него была жена.

– Но, Ричард, ведь ты знаешь ее.

Его мать улыбнулась так, что волосы на затылке, и без того стоящие дыбом, стали еще жестче. Ричард едва мог дышать.

– Я знаю ее? Как такое возможно?

– Ну, – сказала его мать, коротко пожав плечами, – ты знаешь о ней. Ты ведь знаешь про волшебника, создавшего первую Исповедницу?

– Да, – сказал Ричард, смущенный тем, что она сменила тему разговора. – Его звали Мерит. Первой Исповедницей была Магда Сирус. Во дворце Исповедниц есть картина на потолке с их изображением.

Его мать кивнула так, что у него свело живот.

– Это та самая женщина.

– Какая женщина?

– Жена Бараха.

– Нет… – сказал Ричард, притрагиваясь пальцами ко лбу, пытаясь осознать услышанное. – Нет, она была женой Мерита, волшебника, сделавшего из нее Исповедницу, а не женой Бараха.

– Это было позже, – сказала его мать, делая отвергающий жест рукой. – Ее первым мужем был Барах.

– Ты уверена?

Она убежденно кивнула.

– Когда Барах вернулся из Храма Ветров, Магда Сирус ждала его там, где он просил ее ждать, в анклаве Первого волшебника. Она долго ждала его, страшась, что он никогда уже не вернется. К ее величайшему облегчению, он наконец-то вернулся. Он поцеловал ее, произнес слова о неумирающей любви, а затем, взяв с нее клятву о вечном молчании, отправил с той самой книгой в свою тайную личную библиотеку.

После того, как она ушла, он оставил свое снаряжение – то, которое ты сейчас носишь, включая подбитые кожей серебряные браслеты, плащ, выглядящий так, будто соткан из золота, и этот амулет – в анклаве Первого волшебника, оставил все это для того волшебника, которому он обеспечил будущее рождение в мире живого, оставил их для тебя, Ричард.

– Для меня? А ты уверена, что они предназначены именно для меня?

– А почему, по-твоему, было так много пророчеств, говорящих о тебе, предсказывающих твое появление, называющих тебя «тот, кто рожден нести истину», Камень в Пруду, Несущий смерть, «Кахарин»? Почему, на твой взгляд, многие пророчества имеют отношение к твоему появлению? Как ты думаешь, почему ты оказался способен понять некоторые из них, тогда как за прошедшие века, за тысячелетия, никто не оказался в состоянии расшифровать их? Почему, как ты думаешь, тебе довелось исполнить некоторые из них?

– Но все они не означали в точности, что подразумевался именно я.

Жестом безразличия его мать отказалась как опровергнуть, так и согласиться с его утверждением.

– Можно спорить лишь о том, как именно это случилось: магия Ущерба нашла родившегося ребенка, способного обладать ею, или наконец появился особый ребенок, о рождении которого было известно заранее. Пророчество изначально имело основу, наличие зернышка, которое должно прорасти. Затем что-то должно было запустить механизм, вызывающий определенные события, хотя бы даже цвет глаз, унаследованный тобой. Что-то должно было совпасть, чтобы все остальное случилось. Так что, в таком случае, имело место – случайность или преднамеренность?

– На мой взгляд, это случайная цепь событий.

– Если тебе так больше нравится. Но, как бы то ни было, разве это так важно? Ты единственный, кто родился с возможностями, высвобожденными Барахом из заточения в ином мире. Ты тот, рождение которого он обеспечил, неважно, произойдет оно по случайности или как результат преднамеренных действий. В конце концов, значение имеет лишь одно: ты единственный, кто рожден с такими способностями.

Ричард не мог не признать, что она права; ведь действительно, каким бы образом это ни произошло, это не меняло сути случившегося.

Его мать вздохнула и вернулась к продолжению рассказа.

– В общем, Барах вышел из своего анклава и прыгнул в объятия смерти уже после окончания всех приготовлений для того, что он обеспечил и что должно случиться в будущем. Описавшие те события не знали, что он после возвращения успел послать жену в библиотеку со срочным и тайным делом. Она вернулась – и обнаружила, что он мертв.

Голова у Ричарда шла кругом. Он не мог поверить в то, что услышал, и пришел в смятение от этого неожиданного рассказа о давних событиях. Тем не менее из посещения Храма Ветров он знал, что подобное вполне возможно. Он оставил те знания, что обрел там, в качестве платы за возвращение в мир живого. Но хотя он и утратил те знания, у него осталось ощущение того, насколько глубокими и основательными они были. Тот, кто затребовал с него эту цену – оставить все, что он изучил, в обмен на возвращение к Кэлен, – был дух Даркена Рала, настоящего отца Ричарда.

– И вот в безмерном горе Магда Сирус добровольно согласилась принять участие в очень опасном эксперименте, задуманном самим Меритом, добровольно согласилась стать Исповедницей. Она знала, что существует вполне реальный шанс, что она не переживет всех неизведанных опасностей этой магии, но в печали по умершему мужу, Первому волшебнику, считала свою жизнь конченной. Она не представляла, что в ее жизни может найтись еще что-то, ради чего стоит жить, что-то иное, кроме поиска того, кто в ответе за те роковые события, что привели к смерти ее мужа, и потому добровольно согласилась на то, что все воспринимали как крайне рискованный эксперимент.

Тем не менее она выжила. Лишь гораздо позже она влюбилась в Мерита, а он в нее. Это вернуло ее к жизни – новой жизни с ним. Сведения и истории о том времени довольно туманны, многие места вообще потеряны и перепутана хронология событий, но факт в том, что Мерит был ее вторым мужем.

Ричарду пришлось присесть на мраморную стенку-скамью. Воспринять все это было очень трудно. Взаимосвязь людей и событий была просто поразительной. Наконец упорядочивались все случайные совпадения и обстоятельства: и то, что он первый, за тысячи лет, родился обладателем магии Ущерба, и то, что Барах был последним, кто посетил Храм Ветров до Ричарда, и то, что Барах был женат на женщине, ставшей первой Исповедницей, и то, что Ричард влюбился, а потом и женился на Исповеднице – на самой Матери-Исповеднице Кэлен.

– Когда Магда Сирус воспользовалась своей только что обретенной силой Исповедницы и применила ее к Лотейну, тогда они и узнали, что он делал в Храме Ветров и что было известно только Бараху.

Ричард поднял глаза.

– И что же он делал?

Его мать вглядывалась в его глаза, словно смотрела в душу.

– Лотейн предал их. Находясь в Храме, он позаботился, чтобы та особая магия, что была «заперта» там, в какой-то момент освободилась и проникла в мир живого. Император Джегань оказался рожден с той силой, что с помощью Лотейна просочилась из места своего заточения и проникла в другой мир. Этой магией была сила сноходца.

– Но почему Лотейн, главный обвинитель, сделал подобное? В конце концов, ведь именно он проследил за тем, чтобы команда Храма была наказана за тот вред, что они нанесли.

– Вероятно, Лотейн пришел к убеждению, как и наши враги в Древнем мире, что магию следует искоренить из жизни человечества. Полагаю, его фанатизм нашел выход в навязчивой идее: он вообразил себя спасителем человечества. И в итоге он обеспечил возвращение сноходца в мир живого, чтобы очистить его от магии.

По какой-то причине Бараху не удалось заделать брешь, сделанную Лотейном, предотвратить столь ужасное событие. Но он сделал лучшее, что мог. Он обеспечил, чтобы появился противовес, своего рода противоположение нанесенному урону, чтобы был кто-то, сражающийся против сил, намеренных уничтожить всех, у кого есть дар, кто-то, обладающий необходимыми способностями.

Это твоя роль, Ричард. Барах обеспечил, чтобы ты родился в качестве такого противовеса тому, что сделал Лотейн. Вот почему ты, Ричард Рал, единственный, кто может остановить Орден.

Ричарду казалось, что, похоже, у него жар. Рассказанное заставляло его чувствовать себя пешкой в игре космических сил, используемой для скрытых целей, простаком, не способным сделать ничего самостоятельно, только осуществлять план собственной жизни, придуманный другими, исполнять предписанную ему тысячелетия назад роль в битве.

И, словно читая его мысли, Шота, оставаясь по-прежнему похожей во всех отношениях на его мать, с сочувствием опустила руку на его плечо.

– Барах позаботился, чтобы имелся противовес для противостояния этому урону. Он не предопределял, как именно этот противовес будет действовать или вести себя. Он не исключил из этого уравнения сил свободу твоей воли, Ричард.

– Ты полагаешь, что нет? Мне кажется, что я всего лишь безучастная пешка в этой игре, введенная наконец в действие. Не вижу здесь ни свободы воли, ни моей собственной жизни, ни моего выбора – не вижу ни в чем. Наоборот, кажется, что другие уже давно за меня все решили.

– Не думаю, что это так, Ричард. Ты мог бы сказать, что сделанное ими похоже на подготовку солдата к сражению. Подготовка создает возможность достичь цели и выиграть сражение, если таковое случится. Но она вовсе не гарантирует, что с началом битвы солдат не сбежит, а поднимется и пойдет в бой, и даже того, что если он будет сражаться со всем упорством и прилагая все способности, то действительно добьется победы. Барах позаботился, чтобы ты имел потенциал, Ричард, чтобы у тебя были доспехи, оружие, способности для защиты собственной жизни и окружающего тебя мира, если таковая необходимость возникнет, и ничего больше. Он просто протянул тебе руку помощи.

Рука помощи протянулась через бездну времени. Ричард чувствовал себя опустошенным и оказавшимся в тупике. Он ощущал себя так, будто не знал, кто он на самом деле, и не знал, какую часть своей жизни прожил самостоятельно.

Ему казалось, будто Барах внезапно материализовался из пыли древних останков и явился, словно призрак, терзавший его жизнь.

Глава 20

Существовало нечто, что по-прежнему мучило его, еще одна мелочь, все еще не укладывавшаяся в общую картину. Как мог главный обвинитель, этот Лотейн, изменить своим убеждениям, изменить всем, живущим в Новом мире? И Ричарду пришло в голову, как самое удобное объяснение, что Лотейн прельстился привлекательностью верований Древнего мира.

А затем его осенило… И понимание заполнило его со стремительностью и силой наводнения. От истинного смысла этой «мелочи» сперло дыхание. Его всегда интересовало и влекло все, что касалось древних преданий и рассказов. Шота оживила его память, направив его внимание на нечто, случившееся в древности, и при этом все действующие фигуры неожиданно встали на свои места. Теперь он понял, что именно было не так в этой истории и что постоянно беспокоило его. И когда понял это, никак не мог сообразить, почему не додумался до этого раньше.

– Лотейн был ревностным обвинителем, – произнес Ричард скорее самому себе. Он застыл, словно в трансе, с широко раскрытыми, немигающими глазами. – Но это не было проявлением фанатичного стремления Лотейна. В нем самом не произошло никакой перемены.

Он не был предателем. Он был тайным агентом.

Он с самого начала был тайным агентом. Словно крот, подбирался к цели, прокладывая ходы под землей. У него было достаточно времени, чтобы добиться высокого положения. И подобрать сообщников, готовых исполнять его тайные приказы.

Лотейн был уважаемым волшебником, обладающим большой властью. С его политическим влиянием он имел доступ к самым высокопоставленным лицам. И когда наконец представилась долгожданная возможность, он стал действовать. Устроил так, чтобы его сообщники были назначены в команду Храма. Как и сегодняшние последователи Ордена, Лотейн и его люди твердо верили в свое дело. Именно по их вине волшебники потерпели неудачу. Этот поступок не был результатом смены взглядов, не был бесчестным предательством. Оно так и было задумано. Специально, с самого начала.

Все его люди были готовы пожертвовать собой. Умереть за свою веру, во имя высшей цели. Не знаю, лишь некоторые из них были его тайными агентами или они все, но то, что они достигли своей цели, – несомненно. Возможно даже, что они убедили еще кого-то поддержать их во исполнение моральных обязательств.

Разумеется, все прочие волшебники в Цитадели неизбежно и достаточно скоро должны были понять, что в деле Храма Ветров не все чисто. Именно поэтому Лотейн так рьяно взялся за преследование команды Храма, подверг их суду и проследил, чтобы все они были казнены. Чтобы не остался в живых никто из тех, кто бы мог раскрыть, что они на самом деле совершили.

Лотейн спланировал все действия так, чтобы сохранить секрет, чтобы нельзя было предпринять успешных контрмер. Те агенты, которых он внедрил, добровольно отправились в могилу, унеся свою тайну с собой. Преследуя и обрекая на смерть всю команду Храма, Лотейн почти сумел добиться сокрытия всех действий, к чему и стремился. Он уничтожил всех, кто хотя бы имел представление об истинных масштабах нанесенного им вреда. Он пребывал в уверенности, что благодаря этому дело, которому он служит, однажды сметет всяческое сопротивление, и его сторонники будут править миром. Когда это произойдет, он будет величайшим героем этой войны.

Оставалась только одна маленькая проблема. После всего этого стоявшие во главе настоятельно потребовали, чтобы кто-то отправился в Храм Ветров – исправить причиненный вред. Разумеется, Лотейн не мог позволить, чтобы там побывал кто-то, способный оценить истинные масштабы диверсии и даже попросту устранить ее. Так что он сам отправился туда, добровольно. Так им было задумано с самого начала – при необходимости самому отправиться расследовать ситуацию с командой Храма и скрыть истинное положение дел.

Поскольку он был главный вершитель правосудия, то все верили, что его жизненное кредо допускает только правильное исполнение дел. Когда Лотейн наконец добрался до Храма Ветров, он не только постарался, чтобы нанесенный ущерб не мог быть исправлен, но, воспользовавшись полученным в Храме знанием, постарался сделать еще хуже, для уверенности, что больше никто не придет сюда и не устранит «повреждение». Затем он замаскировал результаты своих действий, представляя их так, будто он все исправил.

Но возникла другая проблема: сделанных им изменений, с использованием знаний, полученных в самом Храме, оказалось вполне достаточно для того, чтобы запустить средства защиты Храма. И тогда в мире живых взошла красная луна, о чем Лотейн даже не подозревал, и поэтому, когда он вернулся, был арестован. И даже в такой ситуации он не тревожился: он с нетерпением ждал смерти, чтобы обрести вечную славу в загробной жизни за все содеянное им, в точном соответствии с тем, как Ники объясняла образ мысли людей Древнего мира.

Волшебникам в Цитадели было необходимо знать масштабы нанесенного Лотейном вреда. Даже под пытками он не признался в истинных размерах совершенного им. Чтобы выяснить правду о содеянном, Магда Сирус стала Исповедницей. Но у нее было мало опыта для такой задачи, она фактически училась по ходу дела. Даже обладая силой Исповедницы, она тогда еще плохо представляла себе, насколько важно задавать правильные вопросы.

Ричард посмотрел в лицо матери.

– Однажды Кэлен сказала мне, что получить само признание не составляет труда. Самая трудная часть задачи – разобраться, какие надо задать вопросы для получения истины. Мерит тогда только придумал, какова должна быть сила Исповедницы. Но еще никто не разобрался, каким образом эта магия работает.

Кэлен всю свою жизнь училась делать это надлежащим образом, но тогда, тысячи лет назад, Магда Сирус еще не разобралась, как задавать правильные вопросы. И даже сумев заставить Лотейна признаться в совершенном, она не смогла раскрыть всей правды о масштабах его вероломства. Он был тайным агентом, но, несмотря на использование Исповедницы, им не удалось этого раскрыть. А в итоге они так и не узнали о полном объеме подрывной деятельности людей Лотейна, внедренных в команду Храма.

Мать сосредоточенно наблюдала за ним исподлобья.

– А ты уверен в этом, Ричард?

Он кивнул.

– Наконец-то для меня все обрело смысл. С тем, что ты добавила к этой истории, все детали, какие раньше я никак не мог соединить, теперь встали на место. Лотейн был тайным агентом, и он отправился на смерть, так и не раскрыв, кто он на самом деле, и того, что разместил своих людей среди команды Храма. Они все умерли, так и не поведав истинных масштабов причиненного ими вреда. И никто, даже Барах, не осознавал полного масштаба содеянного.

Мать вздохнула и отвела взгляд.

– Это определенно объясняет некоторые пробелы в том, что известно мне. – Она снова взглянула на него, как будто в новом свете. – Очень хорошо, Ричард. Действительно очень хорошо.

Ричард провел рукой, потирая уставшие глаза. Ему не доставлял удовольствия ни экскурс в эти древние мерзости истории, ни извлечение на свет подобных грязных дел, которые все еще, спустя столь долгое время, преследуют его.

– Ты сказала, что Барах оставил мне книгу?

Она кивнула.

– Он поручил жену спрятать ее. Что означает, что книга предназначалась тебе.

Ричард вздохнул.

– Ты уверена?

– Да. – Его мать осторожно сложила пальцы. – Находясь в Храме Ветров, Барах написал книгу, используя знания, полученные там. Никто, кроме него, не читал ее. Ни одна живая душа не раскрывала ее с тех самых пор, как Барах закончил писать и лично ее закрыл. И с тех пор она лежит, нетронутая, в его тайной библиотеке.

Ричард почувствовал, что от этой мысли по коже пробежал мороз. Он не имел ни малейшего представления, где может быть эта библиотека, но даже если и найдет ее, кто подскажет, что в ней искать? Даже не надеясь, что такой шанс представится, он на всякий случай спросил:

– А нет ли у тебя хоть каких-то сведений о том, как называется эта книга? Или, может быть, ты знаешь, о чем она?

Его мать торжественно кивнула.

– Она называется «Тайна могущества боевого чародея».

– Добрые духи, – прошептал Ричард, взглянув на нее.

Он сидел, уперев локти в колени, опустив лицо в раскрытые ладони. Он был настолько ошеломлен, что, казалось, все еще не поверил в услышанное. Последний из людей, посетивший Храм Ветров за три тысячи лет до того, как там побывал Ричард, каким-то образом, пока находился там, устроил все так, что Храм высвободил магию Ущерба, с присутствием которой, в частности, и родился Ричард. Родился для того, чтобы оказаться способным отправиться в Храм Ветров и прекратить бедствие, начатое сноходцем, родившимся на свет лишь потому, что другой волшебник, Лотейн, оказался в Храме раньше и устроил так, чтобы сноходец явился на свет, чтобы править миром и уничтожить вообще всякую магию. И далее тот же самый человек, который устроил так, что Ричард от рождения обладает магией Ущерба, оставил Ричарду книгу с наставлениями по этой самой магии, словно бы для того, чтобы он уничтожил сноходца.

После того как Барах вернулся и совершил самоубийство, волшебники посчитали дальнейшие попытки проникнуть в Храм Ветров, чтобы ответить на зов красных лун или по каким-то другим причинам, неразумными. Они были не в состоянии проникнуть туда, чтобы устранить весь тот вред, что причинила команда Храма, а затем и сам Лотейн. Но Барах все же оказался в состоянии противопоставить что-то угрозе.

Очень может быть, что именно сам Барах и позаботился, чтобы никто другой не смог попасть в Храм Ветров, и скорее всего, для того, чтобы не было шанса еще какому-то тайному агенту разрушить то, что Барах сделал для гарантии обретения противовеса угрозе, а именно: подготовил рождение Ричарда.

Ричард поднял глаза. Его матери больше не было. Перед ним стояла Шота, свободные края ее платья мягко колыхались, как будто на легком ветру. Ричард был опечален, увидев, что матери больше нет, но в то же время и испытал облегчение, поскольку разговаривать с Шотой через призрак матери было затруднительно.

– Та библиотека, куда Барах отправил свою жену с той самой книгой, «Тайна могущества боевого чародея», где она?

Шота лишь печально покачала головой.

– Боюсь, что я не знаю. Не думаю, что еще кто-нибудь, кроме Бараха и его жены, Магды Сирус, знал это.

Ричард носил полный комплект боевого чародея, который прежде носил Барах, носил амулет, ранее принадлежавший Бараху, и обладал даром магии Ущерба, тоже, весьма вероятно, благодаря Бараху. А еще Барах оставил ему нечто, по названию похожее на книгу наставлений по использованию силы, с которой, благодаря стараниям Бараха, и родился Ричард.

– Ведь существует так много библиотек. И личная библиотека Бараха может оказаться внутри любой из них. Нет ли у тебя хоть каких-то предположений, какая из них может оказаться той самой?

– Я знаю только то, что ее нет среди тех библиотек, которые ты имеешь в виду. Библиотека, созданная Барахом, была доступна только ему. И каждая книга в ней тоже была доступна только ему. Он очень хорошо прятал их. До сегодняшнего дня эти книги так и остались ненайденными.

– А по какой причине он не считал целесообразным оставлять все эти книги на безопасное хранение в анклаве Первого волшебника?

– Безопасное хранение? Не так давно сестры Тьмы, посланные Джеганем, потревожили это место. Среди прочих вещей они забрали и книги, чтобы передать их императору. Джегань охотится за книгами, потому что в них заключены знания, помогающие ему в его борьбе за власть над миром во имя Ордена. Оставь Барах свою книгу здесь, в Цитадели, теперь она с легкостью могла бы оказаться в руках Джеганя. Барах был достаточно умен, чтобы не оставлять книгу такой силы здесь, где любой способен найти ее, где каждый Первый волшебник, пришедший после него, может обнаружить ее и приложить к ней руку, чтобы переделать или переиначить, а, может быть, даже и уничтожить, чтобы она не попала не в те руки.