Текст книги "Десятое Правило Волшебника, или Призрак"

Глава 58

Никки шла размеренным шагом через громадный зал Народного Дворца, увлекая за собой Кару, Натана и группу стражей. Всякий раз, когда кто-нибудь называл Натана «Лорд Рал», нервы ее натягивались до предела. Она знала, что так надо, но в ее сердце единственным Лордом Ралом был Ричард.

Она отдаст что угодно, лишь бы вновь увидеть его серые глаза. Находясь во дворце, она испытывала такое чувство, будто могла ощущать его присутствие рядом с собой. Она предполагала, что в этом виновата магия, выстроенная вокруг этого места. Дворец был построен так, что усиливал магию Лорда Рала. И то же самое происходило в ее мыслях.

Справедливости ради, она знала, что были и другие – Кара, например, – кто чувствовал то же самое. Когда она бывала наедине с Карой, а случалось это довольно часто, они обе, казалось, разделяли это понимание без всяких слов. Обе разделяли ту же боль, те же страдания. Обе хотели вернуть Ричарда.

Кара вырвалась вперед и вела их через путаницу узких служебных коридоров к железной лестнице, поднимающейся будто через темный колодец. Добравшись до самого верха, она толкнула дверь. Холодный свет встретил их, когда они вышли на смотровую площадку. Находиться на самом краю внешней стены, на гребне плато, было словно стоять на краю самого мира.

Далеко внизу, расползшаяся, словно черное пятно порока, почти до самого горизонта, находилась армия Имперского Ордена.

– Видишь, что я имел в виду? – сказал Натан, подходя к ней и указывая в сторону видневшегося вдали сооружения. Поначалу его было трудно различить, но теперь оно начинало обретать смысл.

– Да, ты прав, – сказала она. Это действительно выглядит как поднимающаяся вверх дорога. Думаешь, они действительно могут построить дорогу через все это пространство прямо сюда?

Натан пристально вглядывался в сооружение, с минуту изучая его.

– Не знаю, но следует иметь в виду, что если Джегань собирается пойти на все трудности, сооружая подобное, то только потому, что у него есть основание верить, что он сможет завершить это.

– Если они поднимут на эту высоту холм, – сказала Кара, – мы окажемся в беде.

– Которой более подходит название «смерть», – заметил Натан.

Никки продолжала изучать, что делают люди Ордена, оценивая расстояние до места их работ.

– Натан, ты Рал. Это место усиливает твою силу. Ты наверняка способен наслать туда какой-нибудь магический огонь и разнести все это на части.

– Я задумывался об этом, – сказал он. – Не сомневаюсь, там, внизу, у них есть сестры, которые уже установили щиты, чтобы обезопаситься от подобных попыток. Я еще не проверял их защиту, как не пытался делать и что-нибудь еще. Хочу подождать, пока они не продвинутся в этом строительстве на достаточную длину – чтобы потешить их самодовольство. Затем, когда они сделают еще часть своей работы и начнут приближаться, вот тогда я наконец-то ударю по ним. Тогда у меня будет более реальная возможность устроить им настоящие разрушения. Если я сделаю это сейчас, они потеряют не слишком много. Лучше все-таки подождать, пока они вложат в это строительство побольше времени и труда.

Никки нахмурилась, глядя на высокого пророка.

– Натан, ты все же хитрый человек.

Его лицо озарилось улыбкой Рала.

– Я предпочитаю, чтобы меня считали изобретательным.

Никки продолжила внимательный осмотр лагеря, раскинувшегося позади возводившегося сооружения. Он располагался достаточно далеко, чтобы те из них, у кого есть дар, имели достаточно времени, чтобы отреагировать на возможную атаку. Никки провела достаточно много времени с армией Джеганя, чтобы понять, как они думали и рассуждали. Она знала обо всех тех уровнях защиты, которые создавались и офицерами Джеганя, и обладающими даром, вокруг этой армии. И некоторые из этих обладавших даром были сестры Тьмы.

– Взгляни вон туда, – сказала она, указывая рукой. – Похоже, будто только что прибыл один из караванов с припасами.

Натан кивнул.

– Скоро здесь наступит зима. Судя по армии, они не собираются никуда отсюда уходить, так что им понадобится огромная масса припасов, чтобы сохранить живыми все это множество людей во время холодов.

Никки обдумывала, что же можно будет сделать, и наконец решила, что с того места, где они стоят, – очень немногое.

– Ну, Ричард отправил армию на юг, в Древний мир, в том числе для того, чтобы нападать на их караваны. Будем надеяться, что они действуют достаточно эффективно и справятся со своей задачей. Если все эти люди умрут с голода, это решит многие наши проблемы. А я тем временем собираюсь обдумать кое-какие мысли насчет того, что мы можем сделать, чтобы помочь им умереть.

Она отвернулась от гнетущего вида лагеря и каравана с припасами, доставившего этим людям все, что им необходимо, чтобы оставаться на месте и продолжать осаду дворца.

– Идем, – сказала она Натану. – Мне нужно возвращаться, но почему бы и не глянуть перед уходом?

Натан провел их вниз, через дворец, через скромные служебные помещения, а не через залы. Это был очень быстрый спуск сквозь каменную структуру дворца, уводящий их вниз, в темные помещения под дворцом, которых большинство людей никогда не видели. Была своего рода элегантность даже в исполнении этих простых каменных залов, даже в этих, не посещаемых никем местах. Без сложных и тщательно исполненных узоров и украшений, но местами из полированного камня, а иногда из дорого дерева. Это были недоступные для посторонних коридоры и залы, используемые только Лордом Ралом и его приближенными.

Никки прибыла в Народный Дворец, чтобы посетить Сад Жизни. После этого она задержалась, чтобы узнать, как идут дела у Бердины в ее поисках информации и какие делает успехи Натан. Они же стали делиться с нею своими трудностями; на самом деле ей не хотелось тратить на это время, но она заставила себя все терпеливо выслушать.

Снова побывав в том месте, где когда-то находились шкатулки Одена, Никки была слишком встревожена и сбита с толку, чтобы сосредоточиться на том, что ей говорят. Теперь она смотрела на опустевший Сад Жизни совершенно по-иному, с неослабевающим чувством того, что здесь Даркен Рал открывал шкатулки и они хранились тут долгое время. Она изучала планировку помещения, распределение света в ней, ориентацию углов по известным звездным картам, а также как располагаются солнце и луна по отношению к этому месту и зонам, где вызывались заклинания.

После знакомства с «Книгой Жизни» Никки на Сад Жизни смотрела совсем по-другому. Она смотрела с позиции магии Одена и с точки зрения того, как была использована эта комната. Возможность внимательно ознакомиться с тем последним местом, где приводились в действие шкатулки Одена, оказалась очень ценной. Практическое изучение этого места давало ответы на некоторые имевшиеся у нее вопросы и подтверждало некоторые выводы, к которым она пришла.

Наконец Натан привел ее к двойным дверям, перед которыми стояла стража. По его знаку солдаты открыли обе белые створки. За ними оказалась стена из белого камня, выглядевшего так, будто он частично оплавлен.

– Ты бывал здесь раньше? – спросила она пророка.

– Нет, – признался он. – В моем возрасте я стараюсь по возможности держаться подальше от гробниц.

Никки переступила через порог, ныряя в низкий проход.

– Жди здесь, – предупредила она Кару, которая была готова последовать за ней.

– Ты уверена?

– Здесь заключена магия.

Кара наморщила нос, словно глотнула прокисшего молока, и осталась ждать снаружи, вместе с пророком.

Никки отправила искру Хань в факел, находившийся сбоку от нее. После столь долгого времени, он оказался все еще способным гореть. Затем она разглядела, что огромное, со сводчатым потолком помещение сделано их розового гранита. Пол отделан белым мрамором. Вокруг, по всем стенам, расставлены десятки золотых ваз, каждая находится в нише в стене, под закрепленным над ней факелом. Никки рассеянно посчитала их. Их было пятьдесят семь. Ей пришло в голову, что это число имеет какой-то смысл. Вероятно, и вазы, и факелы определяли возраст человека, покоившегося в золотом гробу посреди комнаты.

От этого места веяло беспокойством и тревогой, и не просто потому, что это был склеп. Она провела пальцами по символам, вырезанным в граните как раз под самыми вазами. Слова, размещенные на стенах комнаты и на золотом гробу, относились к древнед’харианскому языку. Составленные из них надписи, по сути, были указаниями отца сыну о процессе путешествия в преисподнюю и возвращении назад. Просто в качестве наследия.

Подобные заклинания включали магию Ущерба. Именно это заставляло плавиться стены. Попытки возвести вокруг помещения защитную стену-оболочку из особого камня в значительной степени ослабили процесс, но не остановили его полностью.

– Ну? – спросил Натан, просовывая голову сквозь оплавленный проход. – Есть какие-нибудь мысли?

Никки вышла, отряхивая пыль с рук.

– Не знаю. Не думаю, что надвигается серьезная опасность, но здесь действительно заключено нечто темное, так что есть вероятность, что я ошибаюсь. Думаю, будет лучше оградить это заклятьем троек.

Натан задумчиво кивнул.

– Хочешь сделать так? Окаймить все это Ущербом?

– Будет лучше, если это сделаешь ты. Ты, Рал. Что в этом месте может быть более эффективным? Даже если я и воспользуюсь Ущербом, это уже присутствует здесь в смешанной форме, созданной Ралом. Подобная сила может прорвать любое заклятье, какое я способна сотворить здесь, при наличии той защиты от магии, которой обладает сам дворец.

Он быстро обдумал сказанное.

– Хорошо, я как-нибудь попробую. – Натан бросил взгляд назад, в сторону стены. – Есть какая-нибудь мысль относительно того, почему эта магия прожигает себе путь наружу?

– Хорошо подумав, я бы сказала, что эта сила пробудилась из-за того, что в Саду Жизни открывали шкатулку Одена. Подозреваю, это в некотором роде ответная реакция, которая, на мой взгляд, недостаточно активна, чтобы можно было сказать о назначении элемента магии Ущерба, но слова, начертанные на гробу и на стенах, указывают, что составленная здесь композиция предназначена для того, чтобы помогать при овладении силой Одена; именно потому и проявилась реакция – после того, как поблизости произошло воздействие этой специфической силы.

Натан задумчиво кивнул.

– Хорошо. Я сотворю заклятье троек и присмотрю за последствиями.

– Мне нужно возвращаться. Я появлюсь позже для повторной проверки, а заодно узнать, не получил ли ты известий от Ричарда, и посмотреть на успехи Ордена.

– Передай Зедду, что я все контролирую и со всех сторон окружен врагами.

Никки улыбнулась.

– Я скажу ему.

По пути через просторные залы дворца, вместе с Карой, идущей теперь рядом, Никки путалась в собственных мыслях. Она так и не определилась, какой шаг теперь следует сделать. Со всех сторон сваливались беспокойные, тревожащие душу проблемы. Большая их часть ощущалась туманно, мрачно и недостаточно определенно. И не было никого, с кем можно было бы реально обсудить все то, что творилось в ее голове. Зедд, разумеется, мог оказать помощь лишь в отношении части из этого, тогда как с Карой лучше было поговорить вообще о других вещах.

Но все равно, только Ричард способен ухватить те пути, которыми она начала продвигаться к пониманию фундаментальных проблем. Ричард был тем, кто способен направить ее магию в созидательное русло. Она все еще отчетливо помнила тот разговор с ним, однажды ночью, в лагере. Это был один из многих моментов, характеризующих Ричарда.

Кроме того, было нечто, что мог знать Ричард. Некоторые события, связанные с ним и со шкатулками Одена, озадачивали, если не сказать большего. В некотором смысле он разжег огонь под намешанной похлебкой, которая оказалась не только опасной, но начинала пузыриться и кипеть, и, вероятно, следует ждать неприятностей, если не предпринять необходимых действий.

Существовали пророчества, имевшие отношение к этому, но она, не будучи пророком, не доверяла себе их толкование. Существовали и другие пророчества, которые, как ей казалось, она понимала уже слишком хорошо и потому не могла не принимать их во внимание.

Главным среди такого рода пророчеств было одно, которое предсказывало: «В год цикад», – сейчас как раз шел этот год, – «когда защитник жертвующих и страдающих, под знаменем и Рода Человеческого и Духа Веры, наконец-то разделит свою стаю», – что и сделал Джегань, – «что послужит знаком того, что пророчество вступило в силу и решающая заключительная битва близка. Будьте осторожны, все истинные ответвления и их производные отростки спутаны и переплетены в этой предрекательной корневой основе. Но только один ствол исходит из нее, соединенный ею с изначальным источником». Как раз сейчас: победа или поражение, все или ничего, ключевой момент, который должен навсегда определить будущее мира. «Если фуер грисса ост драука не возглавит эту решающую битву, тогда мир, уже стоящий на краю тьмы, падет под эту ужасающую тень».

Это пророчество, которое она начала понимать, было связано со шкатулками Одена, но ей никак не удавалось уловить, как именно. Время от времени она ощущала, что находится на грани понимания, но никак не удавалось сделать этот последний прорыв. Было что-то, скрытое в глубине этого пророчества, что, как она понимала, служило ключом.

В то же время она чувствовала, что поток событий низвергается водопадом, и ей необходимо что-то сделать, прежде чем эти события вырвутся из-под контроля. С каждым проходящим днем она все лучше понимала, что поле выбора для них будет продолжать сжиматься. Сестры Тьмы, запустив в действие шкатулки, тем самым уже отрезали их возможности использовать силу Одена по ее назначению: компенсировать результат действия Огненной Цепи. При искажении Огненной Цепи присутствием гармоний сами они очень скоро утратят способность использовать дар, чтобы исправить причиненный вред.

И никто не мог сказать, как долго у них всех еще будет сохраняться дар – жизненно необходимый для преодоления все тех препятствий, с которыми они столкнулись.

В то же время «Книга Жизни» дала Никки такое понимание, о каком прежде она не могла догадываться. К тому же она изучила еще и несколько малопонятных, сложных и мудреных книг, подобранных для нее Зеддом, имеющих отношение к некоторым теоретическим вопросам, касающимся магии Одена. Они тоже углубили ее понимание, но все это, как ей казалось, лишь открывало новые пространства для еще более серьезных вопросов.

Вздрогнув, Никки внезапно остановилась и взглянула вверх.

– Что это было?

– Колокол, приглашающий к молитве, – сказала Кара, несколько озадаченная подобной реакцией Никки.

Никки наблюдала, как люди начинали собираться на ближайшей площади с небольшим бассейном посредине. Бассейн, посреди которого виднелся темный камень, находился под открытым небом.

– Может быть, и нам стоит помолиться, – сказала Кара. – Иногда это помогает, если находишься в тревоге, а я могу сказать, что ты, несомненно, встревожена.

Никки хмуро посмотрела на морд-сита, удивляясь, как та узнала, что ее что-то беспокоит. И предположила, что это было не так уж и трудно определить.

– У меня нет времени, чтобы тратить его на молитву, – сказала Никки. – Мне нужно вернуться назад и еще раз попытаться во всем разобраться.

По виду Кары было заметно, что ей эта идея не кажется хорошей. Она протянула руку в сторону площади.

– Раздумья о Лорде Рале могут помочь.

– Размышления о Натане не принесут мне ничего хорошего. Меня совершенно не трогает, даже если все решат, что Натан и есть Лорд Рал. Ричард – вот кто Лорд Рал.

Кара улыбнулась.

– Знаю. Именно это я имела в виду. – Она взяла Никки за руку и потянула к бассейну.

Никки пристально вглядывалась в морд-сита, увлекаемая ею, а затем сказала:

– Полагаю, нам не повредит задержаться на короткое время и подумать о Ричарде.

Кара кивнула, и в этот момент выглядела почему-то весьма мудрой. Люди с уважением уступали дорогу этой девушке, в то время как она твердым шагом вела Никки, чтобы занять место близ бассейна. Сквозь темную воду можно было разглядеть скользящих в глубине рыб. И прежде чем осознала это, она уже стояла на коленях вместе с Карой, касаясь лбом земли.

«Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе».

Никки добавила и свой голос к остальным, и все вместе голоса стали подниматься вверх и разноситься, многократно отражаясь, по залам дворца. Ей казалось, что слова «Магистр Рал» и Ричард были неразличимы. Для нее это были синонимы.

И почти против ее желания, вихрящийся поток мыслей стих, едва Никки тихо начала произносить нараспев эти слова вместе со всеми остальными.

«Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе».

Она будто растворилась, теряясь в этих словах. Солнечные лучи пригревали ее спину. Следующий день будет первым днем зимы, но внутри дворца Лорда Рала солнце было теплым, таким же, как и в Саду Жизни. Казалось удивительным, что Даркен Рал и его отец, Паниз, предыдущий Рал, сделали это место прибежищем зла.

Хотя она сознавала, что место было всего лишь местом. Человек – вот что имеет значение. Именно в человеке определяющее отличие. Именно человек задает здесь общую атмосферу и тон, которому следуют остальные, или правильный, или неправильный. В каком-то смысле, эта молитва была формальной констатацией этой концепции.

«Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе».

Эти слова многократно отражались в голове у Никки. Она так скучала по Ричарду. И хотя его сердце принадлежало не ей, она скучала по нему, по его улыбке, по беседам с ним. Если это и было все, на что она могла рассчитывать, то и этого достаточно, чтобы поддержать ее. Просто его дружба, его значение в ее жизни, а ее – в его.

Лишь бы Ричард был счастлив и жив… Ричард.

Вся наша жизнь принадлежит тебе.

Никки резко поднялась на колени.

Она поняла.

Сбитая с толку, Кара нахмурилась, глядя на нее, в то время как другие молились.

– Что-то не так?

Вся наша жизнь принадлежит тебе.

Она поняла, что ей следовало делать.

Никки торопливо поднялась.

– Идем. Мне нужно вернуться в Цитадель.

Пока они вдвоем бежали через коридоры и залы, Никки все еще слышала рокот голосов, поднимавшийся вверх и превращавшийся в отраженное эхо, растекающееся по огромным коридорам.

«Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе».

Никки ощущала, как теряется и тонет в этих словах, которые внезапно обрели для нее такой смысл, какого никогда раньше не имели.

Она осознала, как в конце концов одно стыкуется с другим, и поняла, что следует сделать.

Увидев стоявшую в дверях Никки, Зедд поднялся из-за стола, за которым сидел в маленькой комнате. Свет лампы смягчал его такое знакомое лицо.

– Никки, наконец ты вернулась. Как дела в Народном Дворце?

Никки едва слышала его вопрос. Ответить же на него было выше ее сил.

Зедд подошел ближе, в его карих глазах проступило беспокойство.

– Никки, что-то не так. Ты выглядишь, словно призрак, явившийся побродить по нашим залам.

Да, ей необходимо собраться с силами, чтобы говорить.

– Ты веришь в Ричарда?

Зедд помрачнел.

– Что стоит за вопросом такого рода?

– Ты доверил бы Ричарду свою жизнь?

Зедд поднял руку.

– Разумеется. А в чем дело?

– А ты доверил бы Ричарду жизнь любого и каждого?

Зедд осторожно сжал ее руку.

– Никки, я люблю этого мальчика.

– Ну пожалуйста, Зедд, скажи, ты доверил бы Ричарду жизнь любого и каждого?

Беспокойство, таившееся в его глазах, теперь охватило все лицо, углубляя морщины. Наконец он кивнул.

– Разумеется, да. Если и есть кто-то, кому я могу доверить свою жизнь или жизни всех людей, это Ричард. В конце концов, ведь это я назначил его быть Искателем Истины.

Никки кивнула, поворачиваясь к двери.

– Благодарю тебя, Зедд.

Он чуть поднял подол мантии и заторопился следом за ней.

– Может быть, тебе нужна какая-то помощь, Никки?

– Нет, – сказала она. – Спасибо. Со мной все в порядке.

Зедд, полагаясь на ее слова, вернулся к книге, которую изучал.

Никки шла по залам и коридорам Цитадели, не видя их. Она двигалась так, будто следовала за невидимой светящейся линией, что определяла конечную цель ее маршрута, так же, как можно было сказать о Ричарде, что он следовал за светящимися линиями заготовки, моделировавшей магию.

– Куда мы направляемся? – спросила Кара, торопливо идущая позади нее.

– Ты веришь в Ричарда? Ты доверила бы ему свою жизнь?

– Разумеется, – сказала ей Кара без малейшего колебания.

Никки кивнула, продолжая свой путь через Цитадель.

Она проходила по коридорам и переходам, через комнаты и лестничные марши, вовсе не замечая их. Будто в оцепенении от собственного замысла, она наконец-то оказалась в особо защищенной части Цитадели, в той величественной комнате, где контролирующая сеть едва не лишила ее жизни. Она и умерла бы, если бы не Ричард. Он приложил упорство в том, чтобы спасти ее, хотя больше никто не верил, что такое возможно.

Она доверяла Ричарду свою жизнь, а собственная жизнь была очень дорога ей – опять-таки благодаря Ричарду.

У двойных дверей Никки повернулась к Каре.

– Я должна остаться одна.

– Но я…

– Это связано с магией.

– О-о, – только и произнесла Кара. – Ну хорошо. Я просто побуду здесь, неподалеку, на тот случай, если тебе что-то понадобится.

– Спасибо, Кара. Ты настоящий друг.

– У меня никогда не было настоящих друзей – и действительно достойных друзей, – пока рядом не появился Лорд Рал.

Никки слегка улыбнулась.

– У меня не было ничего, достойного того, чтобы ради этого жить, пока рядом не появился Ричард.

Никки закрыла двойные двери. Позади нее, за огромными, высотой в два этажа, окнами вспыхивали молнии. Никки не помнила случая, когда она бывала в этой комнате, а за окнами не было бы грозы.

Сейчас, казалось, грозой был охвачен весь мир.

Когда сверкнула молния, комната озарилась ослепительным резким светом. Тем не менее, в ней была одна вещь, никак не отметившая прикосновение даже столь интенсивного света. Она оставалась черной, как сама смерть.

Никки, раскрыв «Книгу Жизни», положила ее перед чернильно-черной шкатулкой Одена, установленной в центре стола. Казалось, что всякий раз, когда молния делала попытку вспыхнуть, черная шкатулка проглатывала этот свет еще до того, как он действительно разгорался. Смотреть на нее – все равно что заглядывать в вечность.

Никки прочитала первое заклинание, вызывая темноту, такую же, как невыносимая чернота стоявшей перед ней зловещей шкатулки. Она напомнила себе, что, как и Народный Дворец, эта шкатулка настраивается на конкретную личность. От магической мощи, наполнившей комнату, дверь оказалась заблокирована. Теперь войти сюда не мог никто. Сдерживающее поле окон больше не имело значения. Ей удалось сейчас вызвать нечто более могущественное. Комната погрузилась в тишину и в кромешную тьму. А зрительное восприятие Никки сменилось восприятием через вызванные ею силы.

Она произнесла слова, написанные на следующей странице, читая очередное заклинание, открывающее доступ формулам, управляющим дальнейшим процессом. Затем воспользовалась легким прикосновением к магии Ущерба, оставившим резаную рану, чтобы повредить тонкий слой плоти на кончике пальца, и использовала начавшую сочиться кровь, чтобы вычертить на столе перед шкатулкой Одена необходимые диаграммы. Продолжавшей все еще течь кровью она прочертила границу сдерживающего поля вокруг самой шкатулки. Это была некая разновидность поля самой комнаты, но заметно большего значения. Без предварительного сдерживания сила, подобная той, что высвобождается из шкатулки Одена, может непреднамеренно прорвать завесу, но, будучи ограничена пространством, сможет убить только лицо, предпринимающее ту попытку, которую сейчас пробовала осуществить Никки.

Ей почти не требовалось заглядывать в книгу, которую она выучила настолько, что та, казалось, стала составной частью ее жизни, так что она очень быстро перешла к уравнениям, задающим параметры, зависящие от времени года. Первый день зимы.

Разобравшись с этими расчетами, она начертила кровью два противостоящих символа и соединения между вершинами соответствующих диаграмм.

И так продолжалось, одна основополагающая формула за другой, весь следующий час, в сопровождении вычислений, каждое из которых устанавливало очередной результирующий слой магии, добавляемый к следующему шагу. Каждый узел, согласно книге, требовал приложения строго определенного уровня энергии. После каждой корректировки Никки упорно двигалась дальше, безоговорочно, не допуская сомнений.

Потому что никакого другого пути нет.

По мере того как ночь шла к концу, вокруг шкатулки выстраивалась структура из магических линий, отчасти похожая на ту, что составляла контролирующую Огненную Цепь сеть. Часть линий светилась зеленым. Но были и другие линии, чисто белые, а также относящиеся к элементам магии Ущерба, казавшиеся чернее черного и воспринимавшиеся скорее как изъяны в этом мире, пустоты, походившие более на щели, смотрящие в преисподнюю.

Сотворив последнее заклинание, Никки наконец-то услышала шепот самого Одена, как доказательство того, что сделала все надлежащим образом. Это оказался не столько голос, сколько сила, формирующая в ее голове такое представление.

«Сила доступна», – донеся сквозь темноту шепот слов, воспринимавшихся как потрескивание льда.

– В этот час, в этом месте и в этом мире считаю необходимым изменить существующие условия приведения в действие шкатулок Одена.

Назови имя нового участника.

Никки опустила руки на стоявшую перед ней безжизненную черную шкатулку.

– Участник Ричард Рал, – сказала она. – Следует чтить его волю. Следует быть в его распоряжении, если он окажется достоин, убить его, если нет, уничтожить всех нас, если он подведет нас.

Исполнено. С этого момента сила Одена управляется Ричардом Ралом.

Пророчество гласило: «Если фуер грисса ост драука не возглавит эту решающую битву, тогда мир, уже стоящий на краю тьмы, падет под эту ужасающую тень».

Никки пришла к пониманию, что если Ричард должен победить, он должен быть тем, кто ведет их в эту решающую битву. Единственный способ для него возглавить их – привести в действие эти шкатулки. И, таким образом, он действительно будет исполнителем пророчества: фуер грисса ост драука – несущим смерть.

Пророчество гласило, что они должны следовать за Ричардом, но это было больше, чем просто пророчество. Пророчество лишь выражало формальную сторону того, что Никки уже знала: Ричард воплощал те ценности, что двигали и поддерживали жизнь.

На самом деле они вовсе не следовали за пророчеством; само пророчество следовало за Ричардом.

Это было безусловное поклонение Ричарду, следование за ним во всем, что бы он ни делал со шкатулками Одена, что бы ни делал с самой жизнью и с самой смертью. Это окончательная проверка того, кем он был, кем он мог быть и кем мог стать.

Ричард сам определил условия договора, когда объяснял войскам д’хариан, как с этой минуты будет вестись война: все или ничего.

И это не могло быть иначе.

Сейчас поистине была такая ситуация: или все, или ничего.

Улисия и ее сестры Тьмы точно так же открыли путь к силе Одена. И противоборство ныне действительно в равновесии. Если Никки права относительно Ричарда, а она знала, что права, то сейчас обе силы должным образом вовлечены в ту самую борьбу, которой предстоит решить все.

Если фуер грисса ост драукане возглавит эту решающую битву, тогда мир, уже стоящий на краю тьмы, падет под эту ужасающую тень.

Им следует полагаться на Ричарда в этой борьбе. И потому Никки должна привести в действие шкатулки Одена от имени Ричарда. Теперь сестры Тьмы уже не единственные повелители силы Одена. В этом смысле Никки просто ввела Ричарда в игру, давая ему шанс выиграть это сражение.

Без того, что она только что сделала, он не может выжить, не говоря уже о том, чтобы победить.

Никки будто уплывала куда-то, расставаясь с окружающим миром. Когда же она наконец открыла глаза, гроза закончилась.

Первые солнечные лучи только что коснулись окон.

Это был рассвет, утро первого дня зимы.

У Ричарда теперь целый год, чтобы открыть «правильную» шкатулку.

С этого дня жизнь каждого была в его руках.

Никки доверила Ричарду свою жизнь. И только что вверила ему еще и жизнь каждого.

Если она не может доверять Ричарду, то и жить не стоит.