Текст книги "Десятое Правило Волшебника, или Призрак"

– Тебе понравится, – сказала сильфида, как только Никки присоединилась к остальным. Спорить она не стала.

– Давайте отправляться, – сказал Ричард. – Я желаю попутешествовать.

Блестящая лапа вытянулась из колодца и обхватила Ричарда и Кару. Но не Никки.

– Подожди! – воскликнула та. – Я должна отправиться вместе с ними. – Сильфида остановилась. – Послушай меня, Ричард. Ты должен держать меня и Кару за руки. Ни в коем случае не отпуская.

– Никки, ведь ты уже делала это раньше. Это будет…

– Послушай! Кара и я верим тебе, и ты должен верить нам. Тебе не следует отделяться от нас. Ни при каких обстоятельствах. Даже на мгновение. Если такое случится, тогда ты будешь потерян для всех нас. Если такое случится, тогда всему, что ты планируешь, не суждено осуществиться.

Ричард с минуту молча изучал ее лицо.

– Так, значит, Джебра имела видение о чем-то, что должно произойти?

– Только если ты отделишься от нас. Только в том случае, если ты окажешься один.

– Что она видела?

– Ведьму. Сикс. Джебра называет ее «черная волшебница».

Ричард еще с минуту изучал ее лицо.

– Шота отправилась по следу Сикс.

– Это так, но Сикс уже захватила полноту власти над владениями Шоты.

– Может быть, на какое-то время. Но мне не хотелось бы оказаться на ее месте, когда Шота доберется до нее. Шота покрыла свой трон шкурой последнего из тех, кто попытался захватить ее владения. А это был волшебник.

– Не сомневаюсь, что Шота очень опасна, но мы не знаем, насколько опасна эта Сикс. Дар такого рода бывает очень разным, индивидуальным. Шота в итоге может оказаться не сравнимой по своим возможностям с Сикс. Мне известно, что даже сестры Тьмы побаивались ее. Джебра имела ужасающее видение, и она сказала, что нельзя позволять тебе оставаться одному. И я не собираюсь позволить, чтобы ее видение получило хоть какой-то шанс на то, чтобы могло сбыться.

Должно быть, он прочитал решимость на лице Никки, потому что согласно кивнул.

– Хорошо. – Он взял ее руку, затем взял руку Кары. – В таком случае, не будем разъединять наших рук, и тогда нам не о чем беспокоиться.

Никки согласно пожала его руку и наклонилась мимо него к Каре:

– Ты поняла? Мы не можем позволить ему исчезать из поля нашего зрения. Ни на мгновение.

Кара нахмурила лоб.

– Будь моя воля, я вообще не позволяла бы ему скрываться от моих глаз.

– Так куда же вы хотите отправиться? – спросила сильфида.

Никки бросила взгляд на Ричарда и Кару, а затем поняла, что вопрос относился к ней.

– Туда же, куда отправляются и они.

На лице сильфиды отразилось неприкрытое лукавство.

– Я не могу раскрывать намерения других моих клиентов, когда они находятся внутри меня. Скажи мне, чего ты хочешь, и я постараюсь угодить тебе.

Никки обратила недовольный взгляд к Ричарду.

– Она никогда и никому не передает чужих секретов; это своего рода профессиональная этика. Мы отправляемся в Народный Дворец.

– В Народный Дворец, – подтвердила Никки. – Я хочу отправиться в Народный Дворец.

– Она отправляется вместе с Карой и со мной, – сказал Ричард сильфиде. – В то же самое место. Ты поняла? И она будет оставаться с нами во время путешествия туда.

– Да, Хозяин. Мы попутешествуем. – И лицо, напоминавшее чрезмерно полированную статую, улыбнулось. – Вы будете довольны.

Ртутная лапа туго обернулась вокруг всех троих и стащила их со стены колодца. Никки изо всех сил сжимала руку Ричарда.

Как только они окунулись в полную темноту внутреннего пространства сильфиды, Никки затаила дыхание. Она знала, что должна дышать, но сама мысль о том, чтобы дышать этой серебристой жидкостью, ужасала ее.

Дышать.

Наконец она сделала отчаянный вдох, втягивая в легкие внутреннюю субстанцию сильфиды. Цвета, свет и формы сплавились вокруг нее в нечто необычное. Никки продолжала крепко держать руку Ричарда, в то время как они все плавно скользили в спокойную сияющую даль. Это было восхитительное ощущение спокойного, ленного движения с невообразимой скоростью.

Она сделала еще один головокружительный вдох, вновь втягивая субстанцию сильфиды. Появилось чудесное ощущение освобождения от всего, что преследовало ее, от тяжкого бремени на душе. Она осталась обремененной лишь вот этой связью с Ричардом. Никем и ничем больше.

Это было состояние наивысшего восторга.

И ей хотелось, чтобы оно никогда не кончалось.

Глава 23

Кэлен наблюдала, как все три сестры вглядываются в даль, пытаясь заметить любое возможное движение. По мере того как солнце садилось, тени начинали сливаться, образуя темную мглу. В южной части горизонта небольшой осколок затухавшего дня все еще сиял под грозными серыми облаками, громоздящимися в темно-фиолетовом небе. Вершины облаков были тронуты красным отсветом, придававшим наступившему вечеру оттенок сказочности.

Небо в этом месте, так густо наполненное монументальными, вздымавшимися как море облаками, казалось ошеломляюще огромным и оставляло у Кэлен чувство собственной ничтожности и незначительности. Простирающаяся к югу плоская равнина казалась бесконечной, до самого горизонта. В этом пустынном месте растительности было очень мало, а та, что встречалась, росла в основном в низинах.

Под облаками, несущимися над этим ландшафтом, местами опускался столб дождя, но, судя по виду равнины, это здесь было редким явлением. Кэлен подозревала, что если встать в одном месте и дожидаться, когда там прольется дождь, то можно ждать целый год, и то, может быть, не дождаться. Этот бесплодный ландшафт заставлял жизнь казаться недолговечной и никчемной. Казалось, что только горные гряды на севере и на востоке способны отобрать влагу у этого парада облаков. В результате деревья не рисковали спускаться вниз из своего высокогорного прибежища.

Когда лошади зафыркали и стали бить копытами, Кэлен потуже натянула поводья и рассеянно почесала одной из них под нижней челюстью, чтобы уверить ее, что все в порядке. Лошадь мягко толкнула ее, требуя продолжения. Все еще пребывая в ожидании, Кэлен отвлеклась от тяжелых мыслей и еще раз, более тщательно, почесала лошадь.

Вдалеке она смогла различить горную гряду, постепенно уменьшавшуюся, переходя в более низкий, но почти сплошной хребет. Этот хребет, напоминавший гребень какого-то спящего чудовища, скорее всего и был южной оконечностью тех самых гор, вдоль которых они и двигались к югу. Кэлен очень хотелось снова оказаться в горах. Горы давали ей ощущение приюта и убежища, скорее всего потому, что, в отличие от открытых равнин, она не чувствовала, что ее может кто-то увидеть с расстояния в несколько миль. Среди равнин она чувствовала себя голой и незащищенной. Она понимала, что на самом деле не знает, почему чувствует себя именно так, поскольку едва могла представить что-нибудь хуже, чем быть забываемым всеми рабом этих сестер.

Кэлен даже казалось, что она видит какие-то строения на том далеком хребте. И если глаза не обманывали ее, эти строения более напоминали руины. Если это действительно строения, то у некоторых из них должны виднеться крыши. Она не сразу догадалась, что непонятные низкие постройки – это давным-давно разрушенные стены. И ей нигде не удалось заметить никаких признаков людей. Это место было тоже давным-давно забыто и заброшено.

Даже если здесь давно никто не обитал, сестры в этих пустовавших местах были ничуть не менее осмотрительными, чем где-либо еще. Их настороженность, похоже, была рождена ощущением чьей-то совершенной и полной власти в пределах зоны их влияния. Хотя вот в таком месте, как это, Кэлен вполне разделяла их беспокойство.

Все три сестры большую часть дня молчали и говорили лишь по необходимости. У Кэлен все еще пульсировала боль в плече, со стороны спины, в том месте, куда сестра Улисия внезапно ударила ее. Это не было наказанием за какой-то проступок – реальный или вмененный, – а скорее суровым предупреждением: не быть источником каких-либо неприятностей. Временами сестры стремились выразить свое превосходство над другими – хотя бы демонстрацией того, что могли наносить оскорбления Кэлен просто исходя из своих желаний. Она уже приучилась к тому, что не следует показывать сестрам, что она думает об их обращении с ней. Она прятала подальше свою гордость и мысли и просто говорила: «Да, сестра».

Кэлен не считала разумным идти, спотыкаясь и блуждая в темноте, особенно когда они оказались в местности, где дорога была изрыта глубокими колеями, а местами имела наносы с более высоких участков. Лошади могли запросто сломать ноги в таких условиях. Но в стремлении поскорее попасть в Касску сестры не пожелали останавливаться, когда вечер неумолимо начал обступать их. Что сестры хотели, то получали. Кэлен даже и не надеялась, что наконец в этой тьме они станут разбивать лагерь.

– Мне кажется, что там кто-то есть, – приглушенным голосом сообщила сестра Эрминия, всматриваясь в сумерки.

– Я тоже что-то почувствовала, – пробормотала сестра Цецилия.

Сестра Эрминия, нетерпеливо оглядевшись, предположила:

– Может быть, это Тови?

– А может быть, всего лишь дикий мул. – Сестра Улисия, похоже, была не в том настроении, чтобы строить предположения. – Идемте. – И тут же оглянулась на Кэлен. – Держись ближе.

– Да, сестра, – сказала Кэлен и протянула сестрам поводья лошадей.

Сестра Цецилия, старшая из всех, проворчала, напрягая уставшие мышцы, усаживаясь в седло:

– Насколько я помню те немногие карты, что были в подземельях Дворца Пророков, мы должны быть уже близко к этому месту.

– Припоминаю, что я тоже видела эту старинную карту, – сказала сестра Улисия, усевшись на свою лошадь. – Там эта равнина называлась Глубокая Пустота. А это должно означать, что Касска находится вон на том выступе.

Сестра Эрминия нетерпеливо вздохнула, подгоняя свою лошадь вслед за остальными.

– Там мы должны наконец-то отыскать Тови.

– А когда встретимся с ней, – сказала сестра Улисия, – ей придется многое нам объяснить.

Сестра Эрминия махнула рукой в сторону далекого горного выступа.

– Вы же знаете Тови… Она всегда пренебрегает тем, что от нее требуется, потому что считает, что ей все известно лучше других. Самая упрямая из всех, кого мне доводилось встречать.

По мнению Кэлен, не сестре Эрминии было об этом говорить.

– Мы еще посмотрим, как она будет упрямиться, когда я вцеплюсь пальцами в ее глотку, – сказала сестра Цецилия.

Сестра Эрминия подогнала лошадь, чтобы ехать рядом с сестрой Улисией.

– Ты не думаешь, что она могла затеять что-то скверное, ведь так, Улисия?

– Тови? – Сестра Улисия бросила взгляд через плечо. – Это вряд ли. Временами она может быть несносной, но она стремится к тому же, что и все мы. Между прочим, она, как и мы, знает, что необходимо иметь все три шкатулки. Она знает, насколько это важно и что поставлено на карту.

Очень скоро у нас снова будут все три шкатулки – вот все, что действительно важно, – и нам все равно нужно попасть в Касску, так что, полагаю, не будет никакого проку, если мы догоним Тови раньше. Ведь нам все равно придется, так или иначе, добираться туда.

– Но почему она поступила так? – продолжала настаивать сестра Цецилия.

Сестра Улисия лишь пожала плечами. В отличие от двух других, теперь, когда Касска уже видна, она перестала казаться чем-то обеспокоенной.

– Возможно, поблизости оказались войска Имперского Ордена и она просто захотела избежать любых возможных неприятностей и покинула то место. Просто поработала головой, вот и все. Она же знала, что нам все равно нужно попасть сюда. Вероятно, нашла шанс ускользнуть – и воспользовалась им. Нам только лучше от такой осторожности. В конце концов, она отправилась туда, куда мы и собирались, так что не представляю, что она могла бы затевать плохого.

– Надеюсь. – Сестра Цецилия казалась отчасти разочарованной, что не удалось никого уличить в злодействе.

Они молча ехали еще около часа, прежде чем сестрам стало очевидно, что, путешествуя по такой земле, да еще ночью, они рисковали сломать не только лошадиную ногу, но и шею всадницы. Насколько могла судить Кэлен, за прошедший день они почти не приблизились к горному выступу. На равнинах расстояния всегда значительно больше, чем кажутся. То, что поначалу казалось всего лишь в паре миль, могло располагаться на расстоянии нескольких дней путешествия. Сестры, несмотря на стремление скорее добраться до Касски и до Тови, сильно устали и теперь были готовы остановиться на ночлег.

Сестра Улисия спешилась, протягивая поводья Кэлен.

– Разбивай лагерь. Мы все ужасно проголодались.

Кэлен лишь наклонила голову.

– Да, сестра.

Стреножив лошадей, чтобы они не разбрелись, Кэлен принялась снимать с них поклажу, чтобы достать принадлежности и припасы. Она смертельно устала, но прекрасно понимала, что, возможно, пройдут еще часы, прежде чем ей удастся немного поспать. Ведь нужно поставить лагерь, приготовить еду, а затем, перед сном, необходимо еще накормить, напоить и вычистить лошадей.

Сестра Улисия схватила за руку сестру Эрминию и приблизила ее к себе.

– Пока мы занимаемся лагерем, я хочу, чтобы ты прошлась и понаблюдала за окрестностями. Хотелось бы знать, был ли это всего лишь мул?

Сестра Эрминия кивнула и тут же отправилась пешком в темноту, выполнять поручение.

Сестра Цецилия наблюдала, как сестра Эрминия растворялась в ночи.

– Ты думаешь, что действительно мул?

Сестра Улисия бросила в ее сторону мрачный взгляд.

– Если это мул, то он останется на том же расстоянии, на каком следовал. Если же это кто-то, следивший за нами, сестра Эрминия его найдет.

Кэлен вытащила скатки с постелями, когда сестры попросили что-нибудь мягкое, чтобы сидеть не на голой земле. Затем достала один из котелков, чтобы начать готовить еду.

– Никакого огня в ночное время, – сказала сестра Улисия, увидев в руках Кэлен котелок.

Кэлен с минуту в изумлении смотрела на нее.

– Тогда что вы хотите на ужин, сестра?

– У нас еще оставалась большая лепешка. Можно достать ее и немного вяленого мяса. И еще у нас есть кедровые орехи. – Она продолжала вглядываться в ночь. – Не хватало еще разводить огонь здесь, на открытом месте, где любой, от горизонта до горизонта, может увидеть нас. Достань одну из самых маленьких ламп.

Кэлен не могла даже вообразить, что сестры способны о чем-то беспокоиться. Она протянула сестре Эрминии лампу. Та зажгла ее легким ударом пальца, а затем поставила на землю перед ней и сестрой Улисией. Помощь от такого света при распаковке вещей была небольшой, но, по крайней мере, это лучше, чем совсем ничего.

В прошлом, бывало, им попадались военные патрули, но сестры никогда особенно не боялись таких неожиданных встреч с вражескими силами. Они справлялись с солдатами без каких-либо проблем… и без капли милосердия.

Наталкиваясь на патрули, сестры очень тщательно следили, чтобы ни одному из свидетелей не удалось сбежать – несомненно, не оставляя ни единого шанса донести сообщение о происшествии до главных сил войска. Кэлен предполагала, что подобное сообщение вполне могло привести к тому, что по их следу отправились бы бесчисленные отряды разгневанных людей. Но, казалось, сестры не очень-то задумывались над подобной возможностью; более вероятным было то, что они, занимаясь своим делом, не хотели, чтобы хоть что-то отвлекало их.

Добраться до Тови и последней шкатулки было для них делом первостепенной важности, и они вовсю торопились, чтобы попасть в эту даль как можно скорее. Кэлен была отчасти удивлена, что они до сих пор так и не догнали Тови, особенно ввиду того, что, казалось, нет ничего более важного для сестер, чем их драгоценные шкатулки.

Вернее, это были шкатулки Лорда Рала. Сестры похитили их из дворца Ричарда Рала.

Однажды они наткнулись на большое соединение внушавших ужас, жестоких и грубых солдат Имперского Ордена. Сестрам не терпелось пройти мимо солдат как можно быстрее, чтобы двигаться дальше вперед, но те, похоже, не спешили убраться с пути. И тогда они дождались полуночи, а затем пошли прямо через спящий лагерь. При этом если кому-то случалось их заметить, одна из сестер произносила тихое заклинание, которое быстро разделывалось с этим человеком без особых хлопот. Сестры не испытывали угрызений совести относительно убийства любого человека, случайно оказывавшегося на их пути. Они двигались через спящий лагерь бесшумно, бесстрашно, осторожно и безжалостно. Кэлен видела множество людей, принявших той ночью смерть. Для сестер же это было не больше, чем давить докучавших муравьев.

Но с тех пор они уже давно не встречали каких-либо отрядов солдат. Армия Имперского Ордена теперь была далеко позади них, и некоторое время о ней можно не думать. Однако это не означало, что нет других опасностей, и поэтому сестры зачастую нервничали как кошки. Тем не менее сами они в любой момент могли стать опасными как гадюки.

Спустя много времени после возвращения сестры Эрминии, так и не нашедшей никого поблизости, и после того, как три сестры поели, Кэлен все еще была занята, стараясь закончить свою поденную работу, прежде чем и ей будет позволено поесть. Она занималась лошадьми, когда ей показалось, что слышит легкий звук шагов по иссохшей земле. Этот звук отвлек ее от размышлений о солдатах. Она замерла со скребницей в руке.

Кэлен глянула через плечо и вздрогнула, увидев стройную девушку с короткими черными волосами, робко стоявшую как раз на границе слабого света от лампы.

Луна лишь изредка проглядывала меж движущихся облаков, и лагерь освещался в основном слабым светом небольшой лампы, стоявшей позади сестер, что очень мешало видеть, но Кэлен все-таки смогла разглядеть уставившиеся на нее тусклые глаза молодой женщины.

В этих глазах было осознание увиденного. Девушка видела Кэлен.

– Пожалуйста… – сказала она. Кэлен приложила палец к губам, чтобы девушку не услышали сестры. Точно так же, как тот человек в трактире, эта девушка видела Кэлен и помнила о ней. Кэлен была удивлена и в то же время напугана, что с девушкой может случиться сейчас то же самое, что с тем мужчиной.

– Пожалуйста, – повторила девушка слабым шепотом, – могу я получить хоть какой-то еды? Я так проголодалась.

Кэлен оглянулась на сестер. Те были заняты беседой. Кэлен потянулась и достала из седельной сумки, брошенный у ее ног, кусок вяленой оленины. Она снова приложила палец к губам и протянула девушке мясо. Девушка кивнула в знак понимания и не издала ни звука. Ухватив мясо обеими руками, она немедленно воспользовалась зубами, чтобы оторвать кусочек.

– А теперь уходи, – прошептала Кэлен, – пока они тебя не увидели. Поспеши.

Девушка подняла глаза на Кэлен, а затем посмотрела ей за спину. Ее глаза округлились. Она перестала жевать.

– Ну-ну, – раздался угрожающий голос из-за плеча Кэлен, – уж не наш ли маленький мул прибрел, чтобы обворовать нас?

– Она всего лишь проголодалась, – сказала Кэлен, надеясь погасить гнев сестры Улисии, прежде чем он вспыхнет со всей силой. – Попросила еды, чтобы поесть. Она не крала. Я отдала ей свою еду, а не вашу.

К сестре Улисии присоединились и две остальные, так что теперь они выглядели прямо как три стервятника, выстроившиеся в ряд. Сестра Эрминия подняла лампу, чтобы лучше видеть. Все трое выглядели так, будто собрались дочиста обглодать кости этой девушки.

– Скорее всего, дожидалась, пока мы заснем, – сказала сестра Улисия, наклоняясь ближе. – Вот тогда и перерезала бы наши глотки.

Глаза цвета меди блеснули в свете лампы, когда испуганная молодая женщина уставилась на всю троицу.

– Я не пряталась в засаде. Я проголодалась. Надеялась раздобыть хоть немного еды, вот и все. И я попросила, а не собиралась красть.

Эта молодая женщина напомнила Кэлен маленькую девочку в трактире «Белая Лошадь», которую Кэлен обещала защитить – которую так жестоко убила сестра Улисия. По ночам, перед сном, ужас от воспоминаний об этой девочке все еще преследовал ее. И неспособность сдержать свое обещание по защите этого существа все еще жгла душу Кэлен. Хотя девочка и не была в состоянии достаточно долго помнить слова Кэлен, чтобы осознать их, Кэлен очень сожалела, что дала такое обещание, а затем не сумела выполнить его.

Эта девушка была чуть старше и чуть выше ростом. Кэлен могла видеть в ее облике понимание степени опасности находящейся перед ней угрозы. В ее медных глазах проступала осознанная осторожность. Но все-таки это была девочка. Женская зрелость для нее оставалась тайной, лежащей за пределами жизненного опыта.

И тут сестра Эрминия неожиданно шлепнула девушку по щеке. От этого удара она развернулась и свалилась на землю. Сестра накинулась на нее. Девушка прикрыла голову руками и в то же время непрерывно извинялась за то, что попросила еды. Между ударами, которые она наносила ей, сестра Эрминия ощупывала одежду девушки.

Когда сестра остановилась и выпрямилась, она держала в руках нож, которого Кэлен никогда прежде не видела. Она помахала им в свете лампы, а затем метнула его в землю у ног сестры Улисии.

– У нее было вот это. Как ты и говорила, она, скорее всего, намеревалась перерезать наши глотки после того, как мы уснем.

– Я не собиралась причинять вам вред! – закричала девушка, когда сестра Улисия подняла свой дубовый прут.

Кэлен очень хорошо понимала, что происходит, и бросилась сверху испуганной девушки, стараясь прикрыть и защитить ее.

И потому прут сестры Улисии обрушился на ее спину, как раз в том месте, куда уже били ранее. Девушка вздрогнула от хруста при ударе дубовой палкой по костям, а Кэлен закричала от боли. Затем изо всех сил оттолкнула молодую женщину подальше от сестер, по-прежнему пытаясь защитить ее от побоев.

– Оставьте ее! – кричала Кэлен. – Она просто ребенок! Она хочет есть, вот и все! Она не собиралась навредить никому из вас!

В приступе паники слабые руки девушки обхватили шею Кэлен, словно та была единственным корнем на самом краю обрыва. Будь Кэлен способна убить сестер прямо сейчас, она определенно так бы и поступила. Но она могла лишь попытаться стать щитом для девушки; она понимала, что если решится бороться с сестрами, те просто отшвырнут ее в сторону, и тогда она вообще ничем не сможет помочь. Так что это было самое большее, что Кэлен могла сейчас предпринять.

И вновь сестра Улисия ударила Кэлен вдоль спины. Кэлен лишь сжала зубы от боли. А женщина снова и снова наносила удары прутом.

– Отпусти эту соплячку! – кричала сестра Улисия, продолжая бить Кэлен.

Девушка в ужасе еле дышала.

– Все в порядке, – ухитрилась сказать Кэлен в момент передышки, – я защищу тебя. Обещаю.

Девушка лишь прошептала, прямо в ухо Кэлен, слова благодарности.

Помимо отчаянного стремления защитить невинное дитя, у Кэлен было еще и безрассудное желание не потерять эту неожиданную связь с миром людей. Эта девушка знала, что Кэлен существует. Она могла видеть ее, слышать ее, помнить о ней. Кэлен очень нуждалась в этой спасительной ниточке, тянувшейся к миру людей.

Сестра Улисия сделала еще шаг вперед, замахиваясь на Кэлен и вкладывая в удар всю силу. Кэлен понимала, что ей сейчас крепко достанется, но не собиралась позволить им просто так расправиться с этой девушкой, как они уже поступили с другой. Эта девушка не сделала ничего, чтобы заслужить то, что, как знала Кэлен, они могут сделать с ней.

– Как ты смеешь…

– Если вы хотите кого-то убить, – закричала Кэлен сестре Улисии, – то убейте меня, но отстаньте от нее! Она не представляет для вас никакой угрозы.

Сестра Улисия, похоже, решила удовлетвориться хотя бы этим и, рыча от напряжения, в бешенстве все сильнее и сильнее била Кэлен. Та же, уже погружаясь от ударов в головокружительный дурман, так и не двинулась с места, чтобы позволить сестре добраться до девушки.

Девушка, укрываясь под защитой более крупного тела Кэлен, в испуге кричала не о том, что сестры могут сделать с ней самой, а сокрушалась по поводу того том, что они делали с Кэлен. Прут с отвратительным звуком ударил Кэлен по затылку, от этого она почти потеряла сознание, но по-прежнему прикрывала молодую женщину. Кровь пропитала ее волосы и стекала по лицу.

А затем прут сломался от удара о спину Кэлен. Большая его часть отлетела в ночную тьму. Сестра Улисия стояла, задыхаясь, в слепой ярости, держа в руках бесполезный короткий обломок. Кэлен ожидала, что сейчас будет убита, но в данный момент ей было все равно. Для нее нет возможности убежать. И для нее нет будущего. И если она не сможет побороться за жизнь этой невинной молодой девушки, то и ее собственная жизнь не представляет никакой ценности.

– Улисия, – прошептала сестра Эрминия, хватая ту за запястье. – Она видит Кэлен. Точно так же, как тот трактирщик.

Сестра Улисия уставилась на свою компаньонку, и, похоже, эта мысль встревожила ее.

Сестра Эрминия подняла бровь.

– Нам следует все же разобраться, что происходит.

Сестра Цецилия со зловещей улыбкой, исказившей лицо, явно не услышав, что сказала Эрминия, подошла ближе и остановилась над Кэлен.

– Как ты осмелилась так открыто не повиноваться сестре? Мы сейчас живьем сдерем кожу с этой соплячки и заставим тебя наблюдать весь процесс, чтобы преподать урок.

– Сестра? – Это спросила девушка. – Так вы и есть сестры?

Неожиданно ночь показалась невероятно тихой. И мир закружился вокруг Кэлен с неприятными тошнотворными ощущениями. Каждый вдох ощущался так, будто меж ребер втыкали ножи. По ее лицу текли слезы, вызванные болью от ударов. Она не могла унять дрожь, но по-прежнему не отпускала девушку.

Сестра Улисия наконец отбросила в сторону обломок дубового прута.

– Да, мы сестры. И что из того? – с подозрением спросила она.

– Тови просила меня дожидаться вас. Но вы не показались мне похожими на сестер Тови.

Воцарилось молчание.

– Тови? – осторожно переспросила сестра Улисия.

Девушка кивнула. Теперь она выглядывала из-за плеча Кэлен.

– Она более пожилая женщина. И большая, больше, чем любая из вас, и на самом деле не выглядит, как ваша сестра, но, тем не менее, она попросила меня остаться и дождаться ее сестер. Еще она сказала, что вас трое, и с вами еще одна, другая женщина.

– И почему такая девушка, как ты, согласилась сделать то, что просила Тови?

Девушка отбросила с лица темные волосы. Некоторое время она колебалась, а потом ответила.

– Она держит в заложниках моего дедушку. Она сказала, если я не сделаю, как она говорит, то убьет его.

Улисия улыбнулась так, как, по представлениям Кэлен, улыбнулась бы змея, будь она способна улыбаться.

– Хорошо, хорошо. Теперь верю, что ты действительно знаешь Тови. Тогда где же она?

Кэлен приподнялась, опираясь на руку. Девушка указала в сторону далекого горного выступа.

– Там. В месте, где полно старинных книг. Она заставила меня показать ей, где хранились эти книги. И велела проводить вас к ней.

Сестра Улисия обменялась взглядом с двумя другими сестрами.

– Возможно, она уже нашла центральный узел в Касске.

Сестра Эрминия с облегчением хихикнула и весело похлопала сестру Цецилию по плечу. Та ответила ей тем же.

– И как далеко это место? – спросила сестра Улисия с неожиданным нетерпением.

– Это может занять полных два дня, если мы отправимся прямо с рассветом, а может быть, и три.

Сестра Улисия с минуту вглядывалась в окружающую темноту.

– Два или три дня… – Затем она повернулась. – Как тебя звать?

– Джиллиан.

Сестра Улисия пнула Кэлен ногой в бок, и этот неожиданный удар отбросил ее от девушки.

– Ну, Джиллиан, теперь ты можешь взять постель Кэлен. Ей она не понадобится. Ей придется всю ночь простоять в качестве наказания.

– Пожалуйста, – сказала Джиллиан, опуская ладонь на руку Кэлен, – ведь если бы не она, вы так и остались бы без проводника к тому месту, где находится Тови. Пожалуйста, не наказывайте ее. Ведь она оказала вам услугу.

Сестра Улисия с минуту размышляла.

– Вот что я скажу тебе, Джиллиан. Поскольку ты завела речь о нашем непослушном рабе, должна уверить тебя, что ей не удастся даже присесть в течение ночи. А если она ослушается, я так поколочу ее, что она на всю жизнь останется с перебитыми руками и ногами. Но ты можешь это предотвратить, если проконтролируешь, чтобы она исправно простояла на ногах всю ночь. Что ты думаешь на этот счет?

Джиллиан сглотнула, но не ответила.

Сестра Улисия ухватила Кэлен за волосы и потянула ее вверх, стараясь поставить на ноги.

– Так присматривай, чтобы она стояла на ногах, иначе то, что мы сделаем с ней, будет по твоей вине, потому что ты не пожелала убедиться, что она сделала все так, как приказали. Поняла?

Джиллиан, с округлившимися глазами цвета меди, лишь кивнула.

Сестра Улисия коварно улыбнулась.

– Хорошо. – Затем повернулась к двум другим сестрам. – Пойдемте. Давайте немного поспим.

После того как они ушли, Кэлен мягко опустила руку на голову девушки, сидевшей у ее ног.

– Рада познакомиться с тобой, Джиллиан, – прошептала Кэлен так, чтобы сестры не услышали.

Джиллиан улыбнулась ей и прошептала в ответ:

– Спасибо, что защитила меня. Ты сдержала свое обещание. – Она осторожно взяла руку Кэлен и с минуту держала ее у своей щеки. – Ты самый храбрый человек, какого я встречала со времен Ричарда.

– Ричарда?

– Ричарда Рала. Он бывал здесь раньше. И тогда он спас моего дедушку, а вот теперь…

Голос Джиллиан замер, и она отвернулась от пристального взгляда Кэлен. Кэлен нежно погладила голову девушки, надеясь успокоить ее душевную боль за деда. Затем указала подбородком:

– Подойди вон к той седельной сумке, Джиллиан, и достань что-нибудь поесть. – Ее была дрожь от боли и очень хотелось прилечь, но Кэлен знала, что слова сестры Улисии не были пустой угрозой. – А затем, если ты не против… пожалуйста, просто посиди ночью рядом со мной… Сегодня мне пригодилась бы помощь друга.

Джиллиан улыбнулась ей. На сердце у Кэлен потеплело при виде такой искренней улыбки.

– Утром к нам присоединится еще один друг. – Когда Кэлен резко нахмурилась, Джиллиан указала на небо. – У меня есть ворон по имени Локки. Днем он явится сюда и покажет нам все свои фокусы.

Кэлен улыбнулась самой идее иметь в качестве друга ворона.

Девушка сжала руку Кэлен.

– Я не покину тебя ночью, Кэлен. Обещаю тебе.

Какие бы Кэлен ни испытывала страдания, каким бы безрадостным ни было ее будущее, сейчас она испытывала радость. Джиллиан осталась жива. Кэлен только что выиграла свое первое сражение, и это достижение было опьяняющим.