Текст книги "Десятое Правило Волшебника, или Призрак"

Глава 24

Проходя между собравшимися солдатами, Ричард, улыбаясь и кивая, отвечал на их приветствия. Настроения улыбаться не было, но он опасался, что люди неправильно поймут, если он будет хмурым. Глаза солдат были наполнены ожиданием и надеждой, когда они наблюдали за ним, уверенно продвигавшимся среди них. Многие просто стояли, молча прижав к сердцу сжатую в кулак руку, – не только как приветствие, но и в знак гордости. Ричард не мог начать рассказывать каждому из этих людей о тех ужасах, что продемонстрировала ему Шота, и потому просто улыбался так тепло и приятно, насколько был способен.

По ту сторону лагеря, у самого горизонта, сверкали молнии. И даже сквозь звуки лагерной жизни, говор тысяч людей и ржание лошадей, звонкие удары кузнечных молотков, разгрузку припасов, распределение продовольствия и отдаваемые во весь голос приказы, Ричард все равно слышал зловещие раскаты грома, проносившиеся через равнины Азрита. Сердитые грозовые тучи на глазах сгущались, поглощая все новые тени под собой. Застоявшийся чрезмерно влажный воздух время от времени освежался неожиданными порывами, вздымая флаги и вымпелы, привлекая к ним внимание. Почти так же быстро, как появлялся, этот ветер исчезал, словно передовые отряды надвигающейся грозы, возвращавшиеся обратно после успешного рейда.

Хотя, похоже, грозные небеса никого не беспокоили. Всем хотелось хоть мельком увидеть Ричарда, пока он проходил через лагерь. А было время, когда задачей этой самой армии было убить его или захватить в плен. Но это до того, когда Ричард стал Лордом Ралом.

Приняв же на себя такую ответственность, он дал этим людям шанс отстаивать достойные цели, вместо того чтобы с оружием в руках служить тирании. Конечно, некоторые отнеслись к этой перемене с откровенной ненавистью. Такие обратились к служению Ордену, со слепой жестокостью истребляя саму идею, что человек имеет право распоряжаться собственной жизнью. Но прочие, фактически большинство, не только не отказались от службы Ричарду, но приняли это почти со страстью, как могли поступить только люди, долгое время прожившие в тисках репрессий. Эти люди, первое поколение, кому была предложена реальная свобода, правильно уловили ее значение для собственных жизней. Они цепко держались за возможность жить в том мире, который показал им Ричард. Не было дара более значимого, который эти люди, в свою очередь, могли дать своим семьям и любимым, чем эта самая возможность жить свободно, жить для себя. Многие уже умерли во имя этой благородной цели.

Точно так же, как и морд-ситы, эти люди следуют за ним, потому что совершили осознанный выбор, а не потому, что их кто-то принуждал к этому. И обращение «Лорд Рал» теперь означает для них нечто, чего никогда раньше не содержало.

Но сейчас эти люди столкнулись с острой сталью, навязывающей им жизнь, смысл которой в том, что они сами и все, кого они любят, не имеют права на существование. Ричард не сомневался в мужестве этих людей, но понимал, что они не способны одержать победу в сражении против бесчисленной армии Имперского Ордена. Именно в этот день ему следует быть Лордом Ралом. Если и может быть шанс на будущую достойную жизнь, Ричард должен стать Лордом Ралом в самом полном смысле этого слова, Лордом Ралом, заботящимся о тех, кого ведет за собой. Он должен заставить их прозреть и понять то, что понял он.

Верна, торопливо шагавшая рядом с ним, чуть сильнее сжала его руку, наклоняясь к нему.

– Ты не можешь себе представить, как воодушевляет этих людей видеть тебя перед битвой, что им предстоит, Ричард. Перед битвой, предсказанной пророчеством не одну тысячу лет назад. Ты просто не можешь вообразить.

Ричард же не сомневался, что эти люди не могут вообразить, о чем он собирается просить их.

Он бросил взгляд на улыбку Верны.

– Мне это известно, аббатиса.

Поскольку войска непрерывно продвигались к югу, чтобы встретиться с угрозой, исходившей от Имперского Ордена, то путь от Народного Дворца, чтобы догнать их, оказался гораздо более длинным, чем это было в предыдущее посещение. С того момента, как Орден повернул на север, к Д’Харе, эта армия оставалась единственным, что могло противостоять захватчикам. Эти люди были последней надеждой Д’Харианской империи. В этом заключалось их призвание и их долг.

А Ричард ничуть не сомневался, что выиграть эту битву они не могут.

Задача Ричарда заключалась в том, чтобы убедить их в несомненности факта их приближающегося разгрома и смерти.

Кара и Никки, следуя прямо за ним, практически наступали ему на пятки. Он не считал, что им было необходимо находиться так близко, чтобы защищать его, но знал и то, что ни одна из этих женщин не послушается его. Когда он обернулся, бросив взгляд через плечо, Никки ответила ему напряженной улыбкой.

«Интересно, – подумал он, – как она отреагирует, услышав то, что я собираюсь сказать солдатам?» И решил, что она поймет. Из всех тех, кому предстояло услышать его слова, она была единственным человеком, в понимании со стороны которого он не сомневался. Фактически он рассчитывал и полагался на это. Временами только ее понимание и поддерживало его, помогая двигаться дальше. Был момент, когда он готов был все бросить, и именно Никки дала ему силу продолжать.

Знал Ричард и то, что Кара, с другой стороны, всецело одобрит то, что он собирался сказать, хотя и по другим причинам.

Кара выглядела суровой и решительной как никогда, будто была готова уничтожить всю эту армию, обернись дело изменой и пожелай они все напасть на Ричарда, но по тому, как ее пальцы «играли» швом ее красной кожаной одежды, он мог бы сказать, что ей не терпится снова увидеть генерала Мейфферта… то есть Бенджамина. По сравнению с прошлым разом она стала менее сдержанной, позволяя себе проявлять чувства к этому красавцу генералу, и Ричард подозревал, что без Никки здесь не обошлось.

Ошеломленный собственными ощущениями по поводу того, что мир, казалось, рушился вокруг, в глубине души Ричард радовался, что эта морд-сит способна переживать подобные чувства, и еще более был доволен тем, что она наконец-то позволила себе проявлять их, по крайней мере перед ним. Это было подтверждением того, что, несмотря на грубое воспитание и жестокую тренировку этих женщин, они все же личности, со своими глубоко скрытыми и сдерживаемыми желаниями и стремлениями, которые не выветрились и не умерли, и что их истинная душа, скрытая внутри, способна вновь расцвести. Это подтверждало обоснованность веры в лучшее будущее, – как бывает, когда на бесплодной земле находишь прекрасный цветок.

Проходя размеренным шагом мимо рядов палаток, повозок, загонов с лошадьми, кузнечных мастерских и складов с припасами, Ричард видел приближающихся со всех сторон людей, оставивших все свои вечерние занятия, такие как уход за животными, починка снаряжения, забота о припасах, приготовление пищи и установка дополнительных палаток. Короткий взгляд, брошенный на тяжелые облака, подсказал ему, что для них было бы разумнее по крайней мере закончить установку палаток.

Среди этого моря людей, одетых в черные мундиры, Ричард заметил генерала Мейфферта. Он стоял, возвышаясь среди офицеров, перед проходом на территорию, отведенную для командования армии. Бросив через плечо взгляд назад, Ричард заметил и улыбку Кары, которая тоже увидела его.

Собравшихся офицеров было слишком много, чтобы разместиться в одной палатке, так что они стояли на усеянном валунами поле. Над этим местом натянули связанные вместе навесы, прикрепив края к массивным камням. Это должно было защитить от возможного дождя. Жаль, что не от ветра, но люди хотя бы будут обсуждать стратегию действий армии в относительной сухости.

Когда очередной раскат грома сотряс землю, Ричард чуть наклонился к Верне.

– Сестры будут здесь?

Верна кивнула.

– Да. Я послала им сообщение, что ты хотел видеть их здесь, наряду со всеми офицерами. Несколько из них сейчас далеко, на рекогносцировке, но остальные будут.

– Лорд Рал, – произнес генерал Мейфферт, резким движением прикладывая сжатую в кулак руку к сердцу.

Ричард наклонил голову.

– Генерал, рад видеть вас в добром здравии. Все ваши люди выглядят прекрасно, как всегда.

– Благодарю вас, Лорд Рал. – Взгляд его голубых глаз уже был прикован к Каре. Он поклонился ей в пояс. – Госпожа Кара.

Кара действительно искренне улыбнулась.

– Счастлива видеть вас, Бенджамин.

Не будь Ричард так подавлен по поводу тех обстоятельств и событий, что привели его сюда, он наверняка получил бы огромное удовольствие от одного только созерцания того, как эти двое смотрят друг другу в глаза. Ричард вспомнил, как точно так же смотрел на Кэлен, вспомнил свою внутреннюю радость при виде ее.

Чуть позади генерала стоял капитан Циммер, чьи, особой формы, кожаные доспехи подчеркивали его мощное сложение. Несколько других офицеров, тоже в особом обмундировании, располагались группой неподалеку, тогда как большинство уже собралось под укрытием. Оживленные беседы стихли, и все повернулись, чтобы видеть Лорда Рала, предводителя Д’Харианской империи. С расстояния, стоя большой толпой за пределами территории командования армии, молча наблюдали рядовые солдаты.

У Ричарда не было времени на вступительные шутки и веселые замечания, так что он сразу приступил к делу.

– Все офицеры и важные люди здесь, генерал? – спросил Ричард.

Тот кивнул.

– Да, Лорд Рал. Во всяком случае, все находящиеся в лагере. Некоторые сейчас в патрулировании. Я бы созвал всех, знай мы заранее о вашем прибытии, поскольку требуется некоторое время, чтобы вернуть их сюда. Если хотите, я тотчас прикажу, чтобы всех вызвали.

Ричард жестом отклонил это предложение.

– Нет, в этом нет необходимости. В конце концов, большинство собралось здесь, и этого будет достаточно. Остальные смогут узнать позже.

В лагере слишком много людей, чтобы Ричард был услышан и мог говорить со всеми. Поэтому он планировал подробно объяснить все офицерам и важным специалистам, а затем дать им возможность пересказать это среди своих людей. Офицеров для подобной задачи здесь собралось вполне достаточно.

Генерал небрежно, но явно в манере приказа, сделал жест солдатам, окружавшим командный пункт и наблюдавшим за великими событиями. Они немедленно начали расходиться, возвращаясь назад, к своей работе, пока их командиры будут решать их судьбу.

Генерал Мейфферт махнул рукой, приглашая Ричарда и его эскорт под укрытие. Бросив взгляд на небо, Ричард оценил шансы на то, что скоро начнется дождь, как очень серьезные. Сотни людей стояли плотно друг к другу, собравшись под широким навесом из просмоленной парусины. Ричард тоже прижал кулак к сердцу, отвечая на коллективный приглушенный стук их энергичного приветствия.

– Я сегодня нахожусь здесь, – начал Ричард, когда осмотрел все обращенные к нему взгляды, – в связи с серьезнейшим из вопросов… в связи с приближающимся решающим сражением с наступающей армией Имперского Ордена.

То, что я собираюсь сказать, не должно вызывать ни сомнений, ни замешательства. Мне необходимо, чтобы каждый из вас понял, что поставлено на карту, и о чем я собираюсь просить вас, и почему. Это касается жизни каждого из нас; я не собираюсь что-либо утаивать от вас и я отвечу честно и по мере возможностей на любой вопрос. Пожалуйста, не стесняйтесь, задавая вопросы, высказывайте свои возражения или даже не соглашайтесь с отдельными положениями, пока я буду излагать вам предлагаемое мной решение. Я ценю ваше огромное совместное знание и талант. Верю в ваши способности и жизненный опыт.

Но я постарался взвесить и оценить множество фактов, лежащих в стороне от вашего кругозора, и, сведя все воедино, принял решение. Я сознаю, что в отсутствие такой информации многие из вас могут не понять весь ход моих мыслей, но сделаю все возможное, чтобы объяснить и его, и мое итоговое заключение.

Голос Ричарда стал уверенным и решительным.

– Затем вам предстоит исполнить все, что я прикажу.

Собравшиеся обменялись взглядами. Это было самым жестким приказом, какой он когда-либо отдавал им.

В послеполуденной тишине Ричард начал медленно прохаживаться взад и вперед, тщательно подбирая слова. Наконец он, жестом указав на всех, обратился к собравшимся перед ним:

– Как офицеров, как людей, исполняющих приказы, что больше всего занимает ваш ум?

После минуты вызванного смущением молчания заговорил офицер, стоявший сбоку.

– Полагаю, все мы думаем о том, что вы уже упомянули, Лорд Рал: о решающем сражении.

– Именно так, решающее сражение, – заметил Ричард, останавливаясь и поворачиваясь к людям. – Это самый традиционный образ нашего мышления: все будет стремиться к одному определенному событию, кульминационной точке усилий всех и каждого, и будет решающая великая битва, которая разрешит все – кто победит, кто проиграет, кто служит, кто правит, кто живет, кто умирает. Точно так рассуждает и Джегань.

– Он не стал бы их предводителем, если бы рассуждал иначе, – заметил один из пожилых офицеров.

Волна отдельных смешков и шуток пронеслась по собравшейся толпе.

– Довольно точно, – сказал Ричард серьезным голосом. – Особенно в случае императора Джеганя. Его цель – довести свое дело до этого решающего сражения, и в этом заключительном столкновении разбить нас раз и навсегда. Он очень искусный враг. Он заставил нас сфокусировать все внимание на этом решающем сражении. И его стратегия сработала.

Смех смолк. Люди выглядели слегка недовольными тем, что Ричард дает этому человеку такую высокую оценку. Военные руководители не любят приписывать своему врагу слишком много мастерства, чтобы их собственные солдаты не теряли мужества в сражении с ним.

Ричард не был заинтересован представлять Джеганя менее грозным, чем тот есть на самом деле. Совсем наоборот; он хотел дать этим людям точное представление о том, чему надо противостоять, и истинных размерах угрозы.

– Джегань – ревностный поклонник игры Джа-Ла Д’Йин. – Заметив, что некоторые кивнули, Ричард понял, что они хотя бы отчасти знакомы с этой игрой. – У него есть даже собственная команда для игры джа-ла, примерно так же, как Братство Ордена имеет собственную армию. Когда он выставляет свою команду на игру, единственное, что его интересует, это победа. Ради этого он набрал в свою команду самых сильных и самых выносливых игроков. Он не относится к этой игре как к состязанию или соперничеству, как делают это некоторые. Его задача – быть не просто победителем в каждом матче джа-ла, а полностью разгромить противника.

Однажды команда Джеганя проиграла. Его решением было не пытаться научить играть сильнее в следующий раз, тренировать и натаскивать своих игроков, чтобы получить лучший результат. Он не выбрал этот пусть, а набрал других игроков. Он создал команду самых крупных, самых сильных, самых быстрых людей. Между прочим, в переводе название этой игры означает «игра за жизнь».

В самом начале, когда он объединял самые разные царства и земли Древнего мира в одно государство, Джегань, бывало, проигрывал битвы. Но усваивал эти уроки жизни. Он создал самую большую, самую злобную армию, какую только мог, и в конце концов объединил весь Древний мир под знаменем Ордена. Перед тем как начать эту войну по повелению Братства Ордена, Джегань сначала убедился, что имеет в своем распоряжении необходимые ресурсы, чтобы собрать и обеспечить поддержание силы, достаточно большой, чтобы выполнить эту работу. Вы все поступили бы так же.

Проигрывая сражения, Джегань учился на этом. Чтобы избежать возможности поражения, он позаботился, чтобы у него было как можно больше солдат. Именно так он приближался к цели победоносной войны во имя Ордена. А в результате сегодня имеет силу столь ошеломляющую, что он в состоянии разгромить всех противников. Он знает, что победит. Поэтому устремлен вперед, к решающей битве.

И, кроме того, император Джегань был еще и сноходцем, человеком, обладавшим могуществом, переданным ему через древнюю магию. Он пользовался этой способностью, чтобы подчинять чужие умы, и не только для того, чтобы приобретать знания, но и чтобы контролировать людей. Сегодня, как вам известно, он управляет некоторыми их обладающих даром, среди которых есть и сестры Света, и сестры Тьмы. Таким образом, он командует как силами оружия, так и силами волшебства.

– Лорд Рал, – произнес один из пожилых офицеров, перебивая сопровождаемую хождением речь Ричарда, – вы слишком легко списываете со счета наших людей. Большую часть собранной здесь армии составляют вооруженные силы д’хариан, а остальных мы сами подготовили. И эти люди хорошо знают, что поставлено на карту. Они не зеленые рекруты. Это опытные солдаты, умеющие воевать. И еще у нас есть Верна и ее сестры, уже показавшие себя в деле. А кроме того, что воины наши опытны и сестры Света с нами, – правда на нашей стороне.

– Поражение Имперского Ордена не предопределяется лишь тем, что они олицетворяют зло. Зло в итоге обернется против себя самого, но для наших жизней и для жизней тех, кого мы защищаем, это очень небольшое утешение. Зло способно сохранять свою власть над человечеством тысячу лет, две тысячи или даже больше, прежде чем, в итоге, умрет от собственного яда.

Ричард снова начал вышагивать, пока со страстью произносил эти слова.

– В истории бывали случаи, когда героические усилия отдельных личностей изменяли ход событий, и я это не отрицаю. Фактически я рассчитываю на это. Сейчас тот момент, когда решается, каково будет наше будущее. Момент, когда нам следует сделать то, что должно быть сделано, независимо от того, насколько это будет мучительно, чтобы мы и наши дети имели будущее. Наше будущее, свободное будущее, зависит от нас и от того, преуспеем мы или нет.

– Лорд Рал, – продолжал пожилой офицер со спокойной уверенностью, – наши люди знают, что мы в отчаянном положении. Они не подведут, если это то, что вы имеете в виду.

Ричард осознал, что эти люди не понимают, к чему он ведет свою речь. Он замер и посмотрел им в лица, сжимая руки за спиной. Где-то в глубине его сознания все еще висело то видение, что показала ему Шота, относительно кровавого конца, которым все это закончится. Этот мысленный образ давил на него, словно непомерный груз.

Наконец Ричард снова заговорил.

– Я всегда прямо говорил, что не могу вести вас в это решающее сражение с Орденом, ибо мы тогда проиграем. С тех пор, как я последний раз был среди вас, многое изменилось, но все это побудило меня еще больше укрепиться в этом мнении.

Раскаты недовольства, сравнимые с раскатами грома, прокатились в воздухе этого мрачного полудня. И прежде чем они смогли бы возразить ему или осудить его, Ричард продолжил.

– Армия Ордена очень скоро приблизится к Д’Харе с юга, двигаясь в сторону Народного Дворца. Вы движетесь на юг, чтобы встретить их. И они знают это. Они этого ожидают. Они этого хотят. И, таким образом, мы действуем, подчиняясь Джеганю. Он управляет нашей тактикой. Он втягивает нас в сражение – и знает, что мы не сможем победить, а он не может проиграть.

Прорвались голоса протеста: о том, что будущее не предопределено и есть шанс, что они одержат победу.

Ричард поднял руку, останавливая эти голоса.

– Хотя будущее не определено, для нас существует только реальность. И, как воины, вы должны планировать свою тактику исходя из того, что знаете, а не из того, чего хотите.

Даже если мы каким-то чудом победим в этом грозном сражении, в итоге окажется, что эта победа не является бесспорной. Такое сражение закончится боем, в котором мы победим, заплатив огромную цену, тогда как Орден просто вернется спустя какое-то время с новыми, еще более многочисленными силами. Даже если нам доведется выиграть эту тяжелейшую битву – которую, я знаю это, мы выиграть не можем, – то после этого нам придется вести другую битву, и даже против больших сил, а затем… следующую.

Почему? Потому что мы при каждом сражении теряем людей и становимся слабее. И у нас очень небольшие резервы, чтобы полагаться на них. А когда потребность есть у Джеганя, он получает людей столько, сколько ему требуется, и становится только сильнее.

Мы же, в конце концов, проиграем по одной простой причине: ни одна война не выигрывается путем обороны. Хотя оборонительное сражение может быть выиграно, войну в обороне выиграть невозможно.

– Итак, – спросил один из офицеров, – что вы предлагаете? Нам следует вступить в переговоры?

Ричард отбросил эту идею пренебрежительным, если не раздраженным жестом.

– Орден не признает язык мирных переговоров. Может быть, очень давно, в самом начале вторжения, они и приняли бы нашу капитуляцию, позволив нам поклониться и поцеловать их сапоги, позволив нам надеть цепи рабства, – но не сейчас. Сейчас они хотят только победы, сполна оплаченной нашей кровью. И какая разница, каким путем это будет достигнуто? В любом случае, конечный результат будет тем же: убийство и порабощение нашего народа.

– Тогда… что же? – возбужденный голос офицера сорвался. – Сражаться до тех пор, пока нас не перебьют или не захватят в плен?

Люди уставились на говорившего, человека с раскрасневшимся лицом. Эти люди уже давно вели сражения с Орденом. И они не услышали ничего, что им не было известно. До сих пор борьба с захватчиками была их главным делом. Это был их долг. Это было единственное, на что они способны.

Ричард повернулся и окинул взглядом Кару. Стоявшая расставив ноги и сцепив руки за спиной, в красной кожаной одежде, она выглядела так, будто уверена, что способна справиться с Орденом сама.

Ричард жестом указал на женщину, стоявшую рядом с Карой.

– Вот Никки, когда-то служившая той стороне. – А когда он услышал шепот по поводу находящегося среди них врага, добавил: – Но точно так же большинство из вас служили прежде тирании Даркена Рала, а некоторые даже и его отцу, Панизу Ралу. У вас не было выбора. Даркена Рала никогда не интересовало, как вы намерены распорядиться своими жизнями. Он заботился лишь о том, чтобы вы следовали его приказам. Теперь, при наличии выбора, вы приняли нашу идею, наше дело. То же сделала и Никки.

Люди Ордена другие. Вы сражаетесь, чтобы отвести угрозу насилия и даже смерти. Они же сражаются, потому что верят в свое дело, в свою идею. Они страстно желают воевать. Им нравится участвовать в войне.

Поскольку она была там, с Джеганем, Никки обладает сведениями из первых рук. Она видела такое, что помогает понять, с чем вы столкнетесь.

Ричард снова повернулся к Никки. Сейчас она напоминала статую: ее кожа гладкая и белая, а светлые волосы спадают волнами на плечи. В лице и фигуре не было ничего, что Ричард захотел бы изменить, будь он скульптором. Она была воплощением красоты, наблюдающей невообразимую мерзость.

– Никки, будь добра, расскажи этим людям, что случится с ними, если они попадут в руки Имперского Ордена.

Ричард не представлял, что она сейчас им расскажет, но был уверен, особенно после рассказа Джебры, что у Ордена нет другой сущности, кроме полного презрения к жизни.

– Орден не казнит своих пленников тотчас. – С неумолимым спокойствием Никки передвинулась на шаг ближе ко всем собравшимся, не отрывавшим от нее глаз. Она сделала паузу, стоя рядом с Ричардом, пока тишина не стала мучительной и тягостной, и получила полное внимание всех стоявших перед ней. – Первым делом, – сказала она, – каждый захваченный в плен мужчина подвергается кастрации.

Затем, испытав нестерпимую боль и унижение, тот, кто еще останется в живых, подвергается пыткам. Тот, кто выживет после пыток, в конце концов отправляется на смерть, исполняемую тем или иным, но всегда крайне жестоким способом.

Те, кто сдался Ордену без борьбы, избавлены от подобного обращения. Цель жестокости по отношению к пленникам – так запугать противника, чтобы тот сдавался без сопротивления. Их отношение к гражданскому населению в захваченных городах столь же жестоко и имеет в виду ту же самую цель. Как результат, многие города сдавались Ордену без сопротивления.

Вы, все собравшиеся здесь, тяжело и долго сражались с ними. И вам не избежать всего этого. Если солдаты Джеганя схватят вас, то вам не останется никакой надежды. Вы будете всем сердцем желать лишь того, чтобы никогда не появлялись на этот свет. И единственным вашим избавлением будет только смерть.

Но дело не в этом. Жизнь под властью Ордена ничем не отличается от ожидания смерти от рук Ордена. Жизнь под властью Ордена – это медленная и мучительная смерть сама по себе. Только длится она дольше: страдание растягивается на годы.

И только ненавидящие жизнь и все добрые начала ее преуспевают при этом. Орден действительно способствует тем и поощряет тех, кто презирает и ненавидит добрые стороны жизни. Учения Ордена в целом основаны на злобной ненависти к добру. Среда, которую создают подобные убеждения, – всеобщее страдание. Ненавистники получают удовольствие от страданий других, тогда как все доброе презирает их. И если вы окажетесь в плену, эти ненавистники станут вашими хозяевами.

Люди застыли в ошеломленном молчании. В наступившей тишине Ричард услышал мягкие удары дождя по растянутому вверху навесу. Гроза накатывалась на них.

Никки бесцеремонно продолжала говорить в эту тишину.

– Жареные яйца их врагов – самый ценный деликатес для солдат Имперского Ордена. Сборища тех, кто следует за войсками, будут подчищать поле битвы после сражения, выискивая добычу, в том числе каждого раненого врага, который остался живым и которого можно кастрировать. Эти кровавые драгоценности, срезанные с живого врага, – ценный и весьма популярный продукт во время пьяных празднеств после победы. Солдаты верят, что такой деликатес придает им еще больше силы и мужской энергии. А после этого переключают внимание на пленных женщин.

Ричард сдавил горбинку носа большим и указательным пальцем.

– Может, рассказать что-нибудь еще?

Никки вскинула бровь.

– А разве этого недостаточно?

Ричард лишь тяжело вздохнул, опуская руку.

– Думаю, вполне достаточно.

Он снова повернулся к людям.

– Простая истина заключается в том, что для нас нет способа победить в предстоящей битве. Мы обречены на поражение.

Ричард сделал глубокий вдох и наконец произнес те ужасные слова, что собирался сказать.

– Вот почему не будет этой решающей битвы. Мы не победим императора Джеганя и его армию, армию Имперского Ордена. Как Лорд Рал, глава Д’Харианской империи, я отказываюсь допустить подобный акт бессмысленного самоуничтожения. Мы не будем сражаться с ними.

Вместо этого я пришел, чтобы рассеять нашу армию. Не будет решающей битвы. Джегань захватит Новый мир, не встречая сопротивления.

Ричард видел, как слезы наполнили глаза многих людей.