Текст книги "Захватывающее время"

Глава 45

Я целую ее губы, глаза, брови, лоб, уши, шею и даже грудь через ткань ее майки. Мы перекатываемся то на одну сторону, то на другую. Сначала я наверху, потом она, потом мы лежим на боку, а диван такой узкий, что она едва не скатывается на пол. Я крепко хватаю ее и говорю:

– Не бойся, я не дам тебе упасть. А она тихо предлагает:

– Пойдем в мою комнату. Там кровать пошире.

– Конечно, пошли, – отвечаю я, готовя себя к тому, чтобы прокручивать в голове экранную версию «Тупого и еще тупее», считать до миллиона и даже представить во всех деталях процесс препарирования лягушки. В общем, ко всему, что может помешать мне зайти слишком далеко с Эйми. Я в том смысле, что если она расплакалась из-за того, что я велел ей заткнуться, что будет, если ей придется бросить того, кто стал ее первым мужчиной.

Странно лежать на ее кровати посреди всех этих фантастических романов и рисунков, изображающих коммандера Аманду Галлико верхом на лошади. Сначала кажется, что эта комната совсем не располагает к сексу, но на самом деле это не так. Наоборот, в ней царит мега-интимная атмосфера, как будто мы одни в нашей маленькой, причудливой космической капсуле, летящей сквозь вселенную.

– Как же ты мне нравишься, – говорит Эйми между поцелуями. Я уверен: ей хочется сказать «люблю», причем не потому, что она на самом деле любит меня, а потому, что ей хочется сказать именно это. Конечно, она не может. Ведь первым это должен сказать я.

– Ты ужасно, просто ужасно мне нравишься.

– Ты потрясающая, – говорю я. – Ты замечательная.

– Снимем одежду? – предлагает она.

Что мне делать? Ответить «нет»? Ну нет такого интересного фильма, такого большого числа и такой уродливой препарированной лягушки, которые могли бы помешать всему этому.

– Конечно, давай. – Мои губы так близко к ее губам, что кажется, что слова падают в нее, как пенсы – в колодец желаний.

Это всегда самая неловкая стадия. Мне снимать с нее одежду? Ей – с меня? Или каждому раздеваться самостоятельно? Я в том смысле, что кому охота возиться с чужими носками? В общем, мы делаем и так, и эдак.

Я вынужден отказаться от всего, что говорил насчет отсутствия сексапильности у этой девочки. Без дурацких маек с лошадиными мордами и третьесортных мешковатых джинсов ее тело выглядит сказочно. Я говорю не о пышных формах. Главное ее достоинство – это кожа, чистая, гладкая. Она кажется алебастровой в тусклом свете цифровых часов.

– Нагота… На тебе она потрясающе смотрится, – говорю я ей.

Ее руки действуют уверенно, без робости и застенчивости, мои – тоже. Мы с неимоверной скоростью движемся вперед, когда она вдруг садится и говорит:

– Подожди здесь. Я сейчас вернусь.

«Вот черт!» – думаю я. Она что, сдурела? Довела меня до точки невозврата и слиняла? Но она возвращается в комнату и запрыгивает на кровать, в руке у нее презерватив, который она достала из маминой тумбочки.

– От греха подальше, – говорит она. Эта девочка позаботилась обо всем.

Кэссиди всегда нравилось быть сверху, и я это обожал, но с Эйми я решаю использовать старомодную позу. В следующий раз будем извращаться. Сейчас я должен помочь ей распрощаться с невинностью. Я думаю, что это даже к лучшему, что мы делаем это. Она приобретет некоторый опыт с парнем, который уважает ее интересы. Никаких мучений. Только положительные эмоции.

В какой-то момент я смотрю на ее лицо. Ее глаза закрыты, губы что-то неслышно шепчут, на лице какое-то возвышенное выражение, как у молящегося святого. Неожиданно я чувствую, что скорлупа, под которой пряталась моя собственная чистота, начинает отлетать слой за слоем. И чем быстрее мы движемся вперед, тем больше слоев сгорает, и, наконец, наступает волшебный момент, когда остаюсь истинный я, чистый, как ее тело, сияющее и прекрасное.

Глава 46

Мы долго лежим и молчим, и я глажу ее.

– Ты чудо, – говорит она. – Мы как будто слились в единое целое.

Я целую ее в лоб и говорю:

– Спасибо. Наверное, легко показаться чудом тому, для кого это первый раз. – Она ничего на это не говорит, поэтому я спрашиваю: – Ведь для тебя это в первый раз, да? – Ответа нет. – Эйми?

Все же она отвечает:

– Не совсем.

– В каком смысле? Кажется, ты говорила, что у тебя никогда не было парня.

Она опять колеблется, ее глаза закрыты, губы сжаты. Удивительно: мое нутро пронзают странные отрицательные разряды, пока я жду ответа. Похоже, я и в самом деле боюсь того, что она скажет.

– Я не хочу, чтобы ты ненавидел меня. Я целую ее в лоб.

– Этого не случится. Тебя невозможно ненавидеть.

– Обещаешь?

– Вот тебе крест. Клянусь всеми святыми.

– Не надо шутить.

– А я серьезен. Обещаю, что не возненавижу тебя. Она тяжело вздыхает.

– Это произошло случайно, – говорит она. – То есть я ничего не планировала.

– Это ясно. Я никогда ничего не планирую.

– Дело в том, что мы было четырнадцать, и я не знала, что бывает между мальчиком и девочкой, а у нас ночевал сын Рэнди.

– Господи, сын этого моржа Рэнди?

– Да, – извиняющимся тоном тихо говорит она. – Мама постелила ему на диване, и вскоре после того, как все легли, он пришел ко мне и спросил, можно ли ему спать со мной. Он сказал, что диван слишком узкий и у него от него болит спина.

– Боже, это же полнейшая лажа!

– И я решила, что ничего страшного в этом нет. Ведь мы с ним почти родственники. И вот он залезает под одеяло и прижимается ко мне. Он говорит мне, как ему уютно в моей кровати и какое у меня теплое тело, потом начинает рассказывать, что весь ужин наблюдал за мной и любовался, как я ем.

– Он сказал, что ему понравилось, как ты ешь?

– Да. Я лежала на спине, и он положил руку мне на живот, а носом стал тереться о волосы и говорить, какая я красивая. Я просто закрыла глаза и пыталась успокоить бешено бьющееся сердце, но ничего не получалось. Раньше никто мною не интересовался, и мне казалось, что я на самом деле ему интересна.

– Не сомневаюсь в этом. Он сморщилась.

– Нет, я его не интересовала. В том смысле, что как человек. Он делал все это только ради одного. А я не сообразила. Действительно, чем четырнадцатилетняя девчонка может заинтересовать двадцатилетнего парня?

– Да ну на! Ему было двадцать? Вот извращенец!

– Ну, а мне тогда казалось, что взрослый парень увидел во мне то, что не могут разглядеть мальчишки из школы. Что вообще никто не может разглядеть. Он, в общем, уверял, что любит меня, а я не слышала этих слов с тех пор, как умер папа. Ощущение было потрясающим, я чувствовала себя Спящей красавицей, которая пробудилась от поцелуя. Но я не знала, что делать, поэтому просто лежала и позволяла ему все делать самому. Когда я заплакала, он рукой зажал мне рот. Потом, когда все закончилось, он вернулся на диван, а за завтраком даже не взглянул на меня. С тех пор он больше никогда к нам не приезжал. Думаю, сейчас он живет в Колорадо.

– Этот тип – подонок из подонков. Не верится, что после этого твоя мать продолжает жить с Рэнди.

– Я ей ничего не рассказала.

– Что? Зря. Это же изнасилование несовершеннолетней, и по закону за него грозит срок.

– Я вообще никому не рассказывала.

– Даже Кристал Криттенбринк?

– Да. Только тебе.

Мы оба лежим и молчим. Я не знаю, что говорить после такого признания. Через некоторое время я чувствую, как по моему плечу текут слезы.

– Не плачь, – говорю я ей.

– Я, наверное, тебе противна, – говорит она.

– Ничего ты мне не противна. Почему ты так решила?

– Тебе даже не хочется разговаривать со мной. Я глажу ее по голове.

– Я размышляю. Есть нечто, что я тебе не рассказывал, да и никому тоже. Но ты, как и я, должна пообещать, что не возненавидишь меня. – Она обещает. – Помнишь, я говорил, что мой отец работает на верхнем этаже «Чейза»?

– Ага.

– Ну вот, я врал. Я с младших классов всем вру насчет этого. Даже Рикки. Правда в том, что я не знаю, где мой отец. После того как мама вышибла его, он просто исчез. И я стал воображать, будто он превратился в крупного бизнесмена. Я так увлекся, что почти сам поверил в это, так что, возможно, это не полная ложь, а только наполовину.

– И от него больше не было никаких вестей?

– Давным-давно я получил открытку на день рождения – думаю, что от него. В сущности, моя мама вышвырнула его прочь, а теперь она бы с радостью вышвырнула меня. Но так уж устроен мир. Все в нем расходный материал.

Она обнимает меня за талию и кладет голову мне на грудь.

– Не переживай, – говорит, – я никогда не вышвырну тебя.

Глава 47

У девчонок неправильное представление о том, как у парней складываются отношения друг с другом. Похоже, они думают, будто мы только делаем, что говорим о спорте и порнухе, рассказываем пошлые анекдоты и хвастаемся своими подвигами на сексуальном фронте. Или врем о своих победах. Да, действительно, часть из этого правда, но если у тебя есть лучший друг, от него у тебя нет тайн. С ним ты можешь открыть все двери. Ну, может, кроме одной. Я никому не могу рассказать историю об Эйми и сыне моржа Рэнди.

Когда я рассказываю Рикки о том, что переспал с Эйми, я, поверьте, ни капельки не хвастаюсь. Хвастовство – это удел тех, у кого плохо стоит. Однако меня ждет разочарование: Рикки воспринимает мой рассказ совсем не так, как раньше.

– Эй, чувак, – говорит он, – кажется, ты уверял меня, что до этого у вас с ней не дойдет. Я думал, ты не будешь настолько углублять ваши отношения. Значит, ты теперь трахаешь ее?

– Все совсем не так, – возражаю я. – Это не трах.

– Серьезно? Ну, я расскажу, как все это видится мне. Такое впечатление, что ты из тех кидал, которые охотятся на слабых. Из таких, которые обещают столетней слепой бабке перекрыть крышу, а потом сваливают с деньгами. Ты такой же. Снял сливки с этой девчонки – и ищи ветра в поле. Это подло, чувак.

Я говорю, что все совсем не так. Я рассказываю ему о чистоте, как она напоминала святую за молитвой, а он отвечает:

– Да-да, конечно. Тебе просто хочется верить, что она именно так и выглядела. Это игра твоего воображения, и ты сам веришь, будто все было чисто и невинно.

– И что? Разве мы не нуждаемся хоть в капельке чистоты? Ведь я именно об этом, о единении душ.

– Точно, – говорит он. – Преподобный Саттер Кили, человек, способный спасти душу любого, кроме себя самого.

– Думай, что хочешь.

Я спрашиваю себя, в чем причина его непонимания, не в том ли, что с Бетани у них до постели еще не дошло? Если так, то я бы этому не удивился. Он, вероятно, еще на ранней стадии, когда держатся за ручки. Что плохо, если хотите знать мое мнение. Если ты вынужден по воскресеньям ходить с девчонкой в церковь, то было бы логично ложиться с ней в постель в субботу вечером.

А вот что меня по-настоящему удивляет, так это то, как воспринимает новость Кэссиди. Мы встречаемся в наш обычный четверг – Маркус и Эйми, кажется, спокойно относятся к нашим с ней встречам, во всяком случае, они так говорят, – и я в этот замечательный день пытаюсь изложить ей свою теорию чистоты. Я опасался, что она порубит меня в капусту за то, что я воспользовался благосклонностью Эйми, но ее реакция совершенно иная. Она говорит:

– Знаешь, я восхищаюсь тобой, ты молодец, что встречаешься с Эйми.

– Восхищаешься? Странное какое-то слово.

– Нет, я имею в виду вот что: сначала я думала, что ты потянулся к ней от отчаяния, но сейчас вижу, что это не так. В прошлом году мы с ней вместе сидели на французском. Она робкая и все такое, но очень основательная. Признаться, меня удивило то, что ты разглядел все это в ней, однако, чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что в этом есть смысл. Вы отлично подходите друг другу.

– Что значит: она основательная, но ты сомневалась, что я разгляжу это? Ты сомневалась, что я тоже могу быть основательным?

– Нет, ты знаешь, что дело не в этом. Я просто думала, что ты не увидишь всего этого в девушке, которая ходит в куртке, похожей на большой фиолетовый мяч.

– Ну, сейчас эта куртка в шкафу.

– Ну, ты же понимаешь, о чем я. Девочка, которая не слишком искушена в плане внешности.

Возможно, под этим «не слишком искушена» она не имеет в виду ничего плохого, но почему-то я чувствую себя морально обязанным перед Эйми и машинально принимаюсь защищать ее «белую, как алебастр» кожу.

Кэссиди смотрит куда-то в сторону, такое впечатление, будто у нее вдруг появилась необходимость изучить купальню для птиц.

– Что ж, хорошо, – говорит она, но мне кажется, что она не горит желанием узнавать подробности моей сексуальной жизни с Эйми в той же степени, что и я – ее с Маркусом. – Дело в том, что я рада, что вы вместе. Она подходит тебе.

Да что такое с людьми? Почему все думают, будто я нуждаюсь в чьем-то благотворном влиянии?

– Кто знает? – Она лукаво улыбается мне. – Может, ты и добьешься чего-нибудь.

– Эй. – я подмигиваю ей. – я уже многого добился. Я абсолютное чудо из чудес.

Она хохочет.

И это странно. Прямо у меня на глазах наши отношения переживают некую сюрреалистическую метаморфозу. Прежние наши чувства друг к другу еще не исчезли, но продолжают все быстрее и быстрее улетучиваться. Все нормально, говорю я себе. Я сейчас с Эйми. Кэссиди – просто еще одна моя бывшая. Все нормально. Возможно, она своего рода новая, мутировавшая, невиданная разновидность друга, но все равно она только друг.

И это хорошо, говорю я себе. Это действительно очень хорошо. Мы можем обсуждать что угодно, не опасаясь нарваться на мины-ловушки, подстерегающие парня и девушку, которые состоят в отношениях. Да, говорю я себе, все это здорово.

Но почему-то после расставания с ней в тот день на меня накатывает большая и толстая потребность нажраться в хлам.

Глава 48

Итак, бал выпускников приближается, несется на меня с огромной скоростью, слепя дальним светом. Но я спокоен. У меня есть план. Я представляю идеальную копию смокинга Дина Мартина и длинный белый лимузин. Естественно, мне нужно с кем-то разделить расходы на него, поэтому я иду прямиком к Рикки.

– Извини, друг, – говорит он. – Не получится. Бетани уже все организовала, мы делим лимузин с Тарой и Брайаном Раушем.

– С Раушем? Вы едете в лимузине с Раушем?

– Да, он пригласил на бал Тару, а ты знаешь, как близки Бетани и Тара. Видишь ли, на месте Рауша мог бы быть ты, если бы встречался с Тарой, как я тебе и советовал.

– Ну, а если взять удлиненный лимузин, тогда поместятся все три пары, запросто.

Он морщится.

– Что?

– Да, но, хм, дело в том, что Бетани не особо расположена к тебе.

– Ко мне? А что она имеет против меня? Кажется, ты только что говорил, что я бы тоже ехал в этом лимузине, если бы встречался с Тарой.

– Это так. Именно, что если бы встречался. А так, думаю, она считает, что ты немного, хм, буйный на ее вкус.

– Буйный? Я не буйный. Я веселый.

– Ладно. Тогда она считает, что ты слишком веселый на ее вкус.

Вот так. Не ехать мне в лимузине вместе с Рикки. Что происходит с преданностью в этом мире? Ведь кто, как не я, свел вместе Рикки и Бетани?

Однако я не из тех, кто легко сдается, поэтому я подкатываю с этой идеей к Коди Дэннису, но он, естественно, так напуган, что даже не собирается никого приглашать на бал. Действительно, ему даже страшно попросить меня пригласить девчонку для него.

И тут я нахожу поистине сказочное решение. А почему бы не воплотить в жизнь идею о двойном свидании с Кэссиди и Маркусом? Им наверняка не повредит искра веселья. Но эта идея требует очень деликатного подхода. Да, у Маркуса и Кэссиди все в порядке, я воспринимаю их как друзей, однако это не означает, что Маркус будет на седьмом небе от счастья, если я вместе с ними потащусь на бал. Нет, чтобы они смогли увидеть мою идею во всей красе, нужно сначала заронить в их мозги мысль о двойном свидании и всем вместе сходить в кино. Когда они убедятся, что вчетвером нам весело, решить дело с балом будет как раз плюнуть.

Кэссиди считает идею с кино гениальной, и Маркус соглашается с ней, но нельзя сказать, что энтузиазм бьет из него фонтаном. Итак, сегодня суббота, мы идем в ресторан, а потом – смотреть «Влюбленный глупец» в синеплексе в Бриктауне. На мой взгляд, все супер-пупер, если не считать того, что после фильма у Эйми из сумочки случайно выпадает и разбивается бутылка водки. Мне это кажется смешным, но не у всех чувство юмора развито так же хорошо. Маркус с подозрением смотрит на нас. Именно с подозрением.

На следующий день я звоню Кэссиди – она на мобильном, потому что вместе с Маркусом развозит готовые обеды пожилым лежачим больным, – и излагаю ей идею с балом, а в ответ получаю, что об аренде лимузина они уже договорились с приятелями Маркуса и их девушками.

Я говорю:

– Нам же было так весело вместе. Из нас получается великолепная четверка.

А она заявляет:

– Извини, но у нас уже все распланировано. А чего ты ожидал, Саттер? Бал в следующие выходные. Все уже все решили. Думаю, сейчас ты не найдешь даже свободный лимузин, все уже расхватали.

– Ну, думаю, это означает, что мне пора заказывать смокинг.

– Что? Ты еще не заказал смокинг?

– Я хотел подождать до дня бала.

– Саттер, ты бы не тянул с подготовкой ради Эйми. Для любой девочки бал выпускников – это большое событие.

– Не беспокойся, – беспечно говорю я. – Все круто. Звезды выстроились в нужном порядке и сулят фантасказочное времяпрепровождение. А мне остается дождаться, когда все встанет на свои места.

Глава 49

Все и в самом деле встает на свои места. По большей части. Проблем с поисками идеального смокинга Дина Мартина не возникло. Стоимость аренды лимузина для меня одного оказалась слишком высокой. А что, если мне взять свою машину? Думаете, я попрошу у Гича его «Кадиллак»? Ни фига. Нет, сойдет и «Митсубиси».

Осталось одно: Эйми должна придумать, как ей откосить от «газетного» маршрута на следующее утро после бала. Она просит меня быть рядом, когда она будет говорить с мамой, но я отвечаю:

– Ни за что. Ты должна сделать все сама. Ты должна научиться противостоять ей. А как еще, по-твоему, тебе удастся вырваться от нее и уехать учиться в Сент-Луис?

Честно говоря, я не знаю, как ей удалось так долго продержаться на этой работе. По вечерам мы тусуемся допоздна, а по утрам она встает, чтобы развезти газеты. Я горел желанием помочь ей не только в тот раз, когда остался у нее ночевать. Много раз я собирался поехать с ней, но постоянно забывал поставить будильник, а такое может случиться с каждым. Нельзя осуждать меня за это.

В общем, за несколько дней до бала она приходит ко мне домой после школы вся такая радостная и возбужденная. У нее получилось. Она поговорила начистоту со своей мамашей.

– Я сказала ей, что это мой бал, что такое бывает только раз в жизни и что я не хочу портить себе веселье тем, что мне нужно рано вставать на «газетный» маршрут.

– Я горжусь тобой!

– Да я сама собой горжусь!

Она бросается мне на шею, и мы, празднуя, выпиваем только что смешенный мною мартини и отправляемся в кровать. После поздравительного секса мы лежим, держа в руках по стакану мартини, и она рассказывает мне во всех подробностях, как зашла в комнату, как выключила телевизор, как детально обрисовала мамаше и Рэнди свой план и как те смотрели на нее, разинув рты.

Когда ее мать попыталась вякнуть, что в тот вечер они с Рэнди собираются в казино, Эйми обрушила на них заранее заготовленные факты. За последний год она более тридцати раз в одиночку развозила газеты и ни разу не попросила отгула. Следовательно, она собирается взять себе отгул сейчас, а потом еще один, на церемонию вручения аттестатов, и двух мнений тут быть не может.

Естественно, она не рассказала маме, что мы собираемся снять номер в мотеле. Вместо этого она сообщила, что после бала намечено много мероприятий до самого рассвета, и все они проводятся под надзором и на деньги школы. И это правда, только на такие мероприятия ходят одни лузеры и непроходимые тупицы. Нет надобности говорить о том, что в отношении лазертага я не стал занимать позицию «поживем-увидим». Я четко сказал, что впустую тратить на него время мы не будем.

– Я же не соврала, – говорит она. – Я просто сказала, что деньги на мероприятия выделяет школа. Я же не говорила, что мы на них пойдем.

– Все прекрасно, – уверяю я ее. И искренне горжусь ею. – Ты моя героиня. Ты могла бы приходить ко мне и время от времени строить мою маму по некоторым вопросам.

Она секунду молчит, а потом выдает:

– Может, пора и тебе дать отпор своей маме?

– О чем ты говоришь? Моей маме плевать, если я уйду на всю ночь. Она едва ли заметит, если я целую неделю не буду ночевать дома.

– Я имею в виду не это. Я в том смысле, что тебе стоило бы поговорить с ней насчет отца. Ты хоть раз спрашивал, что у них на самом деле произошло?

– А мне и спрашивать не надо было. Она постоянно впаривала мне сказку о том, какой он подлец и дрянь.

– Может, тебе стоит спросить у него?

– А как мне у него спросить? Сесть в лифт и подняться на вершину «Чейза»? Ах, да. Он же там не работает.

– Тогда спроси у мамы, где он. Тебе пора поговорить с ним и выяснить, что он думает об этой истории. Я бы пошла с тобой.

Да, это классно, что Эйми такая напористая, но мне это уже начинает действовать на нервы.

– Господи, Эйми, откуда такой горячий интерес к моему отцу?

– Видишь ли, дело в том, что я потеряла отца и не успела сказать ему все, что хотела.

– Послушай, я рад, что ты отбрила свою мамашу. Это здорово. Но это не означает, что ты можешь решать мои проблемы с родителями.

– И все же тебе было бы полезно хотя бы поговорить с ним.

– Нет, я знаю, от чего будет польза. От большой и толстой вечеринки. – Я сажусь и беру со стула свои трусы. – Впереди нас ждет бал. Все решения отыскиваются в краю ночной тусовки.