Текст книги "Звезды сделаны из нас"

Глава 42. Нелли

Вечереет, на асфальт причудливым узором ложатся сиреневые тени. Теплая погода осенью обманчива: едва солнце скрылось за домами, похолодало так, что кончик носа защипало, а по коже поползли ледяные мурашки. Повыше поднимаю воротник, дышу на озябшие пальцы и возвращаюсь в знакомый двор. Набираю комбинацию цифр и долго торчу у домофона, но никто не отвечает: мама Глеба еще не вернулась, его самого тоже нет, а меня разрывает от разочарования и отчаяния. Неужели все было зря?.. Может, Анна Николаевна рассказала Глебу, что я приходила, но, судя по недоверию и легкой панике в ее глазах, надеяться на это не приходится. К тому же едва ли Глеб встретит меня с распростертыми объятиями – ведь просто так человека в черный список не отправляют.

Если бы Глеб хотел, мы бы продолжали общаться, и мне не пришлось нестись за тридевять земель ради разговора с глазу на глаз. Я спрашиваю у проходящей мимо женщины время и плетусь к месту встречи с Серёгой.

Слезы жгут веки, а в горле вырастает противный скользкий ком. Надежды не сбылись, я не исправила ситуацию и не готова уехать ни с чем, но мой несостоявшийся родственник пунктуален: спустя минуту он тормозит у бордюра и, перегнувшись через кресло, услужливо открывает переднюю дверцу. Плюхаюсь рядом, пристегиваюсь и выдыхаю в темноту салона грязное ругательство.

– Ну что, малая, все пучком? – тупит Серёга, и я устало киваю:

– Ага. Все просто потрясно.

Первым делом я лезу в бардачок: телефон на месте, но, сколько я ни нажимаю на кнопки, он не подает признаков жизни. Я все еще отрезана от цивилизации и натурально задыхаюсь от тревоги и ощущения замкнутого пространства, хотя за окном, сменяя друг друга, медленно проплывают широкие улицы.

Прошу у Серёги зарядник, но и тут поджидает подстава: у него намного более крутое средство связи, и разъем на проводе не подходит к моей старенькой, неубиваемой «лопате».

– А я не везде еще успел. Перед отъездом надо попасть в пару мест, – оправдывается Серёга и легонько хлопает себя ладонью по лбу: – Кстати, тебе Алинка недавно голосовуху отправила. Я прослушал. Ну, пока телефон еще не сел. Все же это Алина, ты уж не обессудь… Иначе я бы не полез, честно…

Сердце екает, я подпрыгиваю, но ремень безопасности надежно вжимает меня в кресло.

– Что она сказала?!

– Там какой-то парень тебя искал. С цветами. Вроде как отсюда, из Москвы… – Серёга включает поворотник и замедляется под желтым сигналом светофора. – Она его к Милане отправила… Мол, там тусовка на все выходные.

Мгновение я не верю своим ушам и пялюсь на Серёгу, как на призрак. Если Глеб там, да еще и с цветами, значит… Это значит так много, что не укладывается ни в сердце, ни в голове.

Я икаю и судорожно соображаю, что предпринять, но вариантов нет. Полное бессилие парализует и окончательно перекрывает кислород.

Время тянется, словно густой кисель, – Серёга, как нарочно, очень долго решает свои проблемы с партнерами по бизнесу, заезжает на заправку, заставляет меня слопать хот-дог с горчицей, а потом авто намертво застревает в пробке на выезде из города.

Уже совсем стемнело, зажглись ряды холодных окон в домах и фонари вдоль тротуаров и обочин.

Пробка медленно, но верно рассасывается, машины разъезжаются, освобождают дорогу, и Серёга давит на газ.

Впору биться головой о бардачок: я покидаю Москву, не сделав самого главного, – не выяснив отношений, не попросив у Глеба прощения, не взяв его за руку, не заглянув ему в душу. Не представляю, где он сейчас, что думает и к чему пришел, дождется ли меня, успеем ли мы встретиться… Я ору на Серёгу, ругаюсь на чем свет стоит, умоляю ускориться, но он оправдывается, что кругом камеры, а ему не нужны штрафы, и не соглашается утопить педаль в пол.

Кроме трагических, бывают и другие моменты, когда мысли и чувства взлетают на пик, становятся нужными и важными здесь и сейчас, и, если этот миг упустить, шанса вернуться к нему уже не представится. Если я не успею и мы не поговорим, у нас останется интернет, но разговоры по Сети не передадут и сотую долю того, что я хочу сказать Глебу и от чего горит в груди. С каждым днем мы будем все дальше друг от друга, однажды не найдем общих тем, не проверим диалог, не выйдем в Сеть. Наступит зима. Звезды потускнеют. Жизнь пойдет своим чередом без намека на чудо.

Но пока я помню его улыбку и голос, и сердце заходится. Мне очень нужна звезда, чтобы загадать свое самое заветное и главное желание. Пусть Глеб меня дождется!

Последние городские постройки остаются позади, я упираюсь затылком в подголовник и без всяких надежд смотрю в небо. Оно мутное, желто-розовое, низкое.

Но в тучах возникает просвет, и на черном бархате я вижу яркие, ясные звезды…

Со всех сторон наползает темнота, меня укутывают липкие объятия сна, отяжелевшие веки опускаются, на периферии зрения вспыхивают неясные образы и картинки. Серёга заботливо переключает радиостанцию, убавляет громкость, голос ведущего шелестит в ночи, а я окончательно засыпаю.

* * *

Границу родной области мы пересекаем на рассвете. Малиновый шар восходящего солнца выползает из-за горизонта, мгновенно светлеет. Снаружи тянутся бесконечные поля и перелески, укутанные молочно-белым туманом. Серёга включает печку и пускается в болтовню о качестве дорог, но я не слушаю. Недосып играет злую шутку – все произошедшее за эти сутки кажется сном, а волнение превратилось в ноющую боль и накрепко засело в солнечном сплетении.

– Только дождись меня, пожалуйста!.. – шепчу еле слышно, и Серёга с подозрением косится в зеркало над лобовым стеклом.

Я прогоняю сомнения и стараюсь мыслить позитивно: зная Глеба, он просидит на вписке у Орловой хоть неделю – найдет, о чем поговорить и чем заинтересовать моих придурков-одноклассников. Это точно будет фурор: я представляю вытянувшиеся физиономии Миланы и Клименко, и губы разъезжаются в злорадной улыбке.

Так вам и надо. Знайте теперь, что я не одна и вы меня не сломали!

Окраины еще мирно спят, но по мере приближения к городу транспорта и людей на улицах становится больше. Впрочем, наш путь лежит к спальному району, и, чем ближе мы к нему подъезжаем, тем сильнее, до стука зубов, одолевает паника.

Виляя по колдобинам и ямам, авто замедляется и тормозит у гаража. Отсюда до дома Орловой рукой подать, под утренним солнцем блестят красные крыши коттеджей. Урчание мотора смолкает, я быстро отстегиваюсь, открываю дверцу и, не дожидаясь полной остановки, бегу. Затекшие ноги заплетаются, в мышцы вонзаются миллионы иголок, в ушах шумит, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

– Малая, ну ты поговоришь с Алиной? – кричит Серёга мне вслед, но я не оборачиваюсь:

– Да поговорю, поговорю! Забились!

* * *

Высокий металлический забор отгораживает владения Орловых от остальной улицы, из-за него доносятся хриплые голоса и тихая музыка – видимо, выжили самые стойкие. Задержав дыхание, нажимаю на кнопку звонка и прислушиваюсь к приближающимся шагам. С лязгом открывается кованая створка, и передо мной показывается Милана собственной персоной. Выглядит она погано, даже хуже, чем я, когда убегала отсюда в растрепанных чувствах в пятницу вечером. Макияж растекся, лицо опухло, словно она ревела навзрыд, из-под наброшенного на башку капюшона свисают слипшиеся патлы. Пошли вторые сутки безудержного веселья, так что немудрено. Где-то тут ошивается и Артём, но, сколько ни копайся в себе, мысли о нем проваливаются в глубокий колодец равнодушия и не вызывают никаких эмоций.

– Придурка своего ищешь? – Орлова считывает мой немой вопрос, поднимает локоть и встает так, чтобы я не смогла прорваться внутрь.

– Я ищу моего парня! – перебиваю я.

– Ха. Вы друг друга стоите, психи ненормальные. Вам дурка светит или тюрьма. Так и передай ему, что ты мне на фиг не сдалась, я в твою сторону больше не посмотрю. Мамаша твоя утерлась. Папа остался с нами. Так что… мне вообще плевать на тебя.

– То есть Глеба тут нет? Где он?

– Откуда мне знать? – Милана прищуривается, шарит взглядом по моему лицу, надувает губы уточкой и, тряхнув головой, обреченно вздыхает: – Ладно, не расплачься мне тут. В Москву он собрался. Подорвался на поезд, как только что-то в телефоне прочитал. Ты все равно не успеешь, – она смотрит на фитнес-браслет на запястье, – поезд через двадцать минут.

Выругавшись, я разворачиваюсь на подошвах, спешу к остановке, приподнимаюсь на цыпочки и в дурном волнении вглядываюсь в утреннюю осеннюю мглу. Автобуса нет целую вечность, а когда он наконец приходит, как нарочно плетется в потоке транспорта и тормозит под каждым светофором, попадая под красный. Через шесть остановок я выпрыгиваю на асфальт у железнодорожного вокзала и бегу к мосту над путями: посадка заканчивается, несколько пассажиров с сумками, баулами и чемоданами подают документы и билеты проводнице и скрываются в серо-красных вагонах фирменного поезда. Покачнувшись, состав трогается и медленно отползает к складам с рядами колючей проволоки, и я застываю у края платформы. От горечи нечем дышать и темнеет в глазах.

Я опоздала. Поезд набирает ход, и я, сжав кулаки и кусая губу, бесцельно считаю вагоны. По щекам текут слезы, разочарование оглушает и валит с ног.

Последний вагон скрывается за бетонными стенами складов, повисает тишина, на всем белом свете остаюсь только я и высокий красивый парень в сером пальто, будто сошедший с кадра корейской дорамы. Переводя сбившееся дыхание, он провожает взглядом поезд, безучастно и рассеянно смотрит на меня и, прищурившись, замирает.

Я тоже впадаю в ступор, не в силах поверить своим глазам.

– Ты же помнишь, что рыбы связаны такой прочной нитью, что не могут потеряться даже в космосе? – кричит он на весь перрон.

Сердце ухает в пятки, подпрыгивает и взрывается, разлетевшись на миллионы сияющих звезд. Я узнаю широченную улыбку и пристальный взгляд, паникую, хватаю ртом воздух, глупо моргаю и… улыбаюсь.

Сорвавшись с места, парень бежит ко мне.

– И пусть я не верю в гороскопы… – Он тормозит в одном шаге и широко раскрывает объятия. – Но это, кажется, действительно работает.

Теперь длины руки достаточно, чтобы, протянув ее, убедиться, что Глеб действительно существует. И в следующее мгновение я кидаюсь к нему, крепко обхватываю и прижимаюсь так, как все это время мечтала. Он здесь, он рядом, он именно такой, каким я его себе представляла! И что бы потом ни случилось, сейчас я знаю точно, что звезды сделаны из нас.