Текст книги "И грянул гром"

Глава 38

Через два дня в освобожденном поезде они доехали до Йоханнесбурга.

– Думаю, надо кому-то доложить о нашем прибытии, – предложил Соул, когда они втроем стояли у остатков багажа, который им удалось спасти из-под обломков.

– Иди и докладывай, если, тебе этого хочется, – ответил Син. – Что касается меня, то я сначала осмотрюсь.

– Но у нас нет военных билетов, – протестовал Соул.

– Следуй за дядюшкой Сином.

Йоханнесбург – злой город, отравленный пороком, называемым золото. Его воздух пропитан весельем, хрупким восторгом и суетой. Когда ты уезжаешь оттуда, то можешь возненавидеть город, но когда возвращаешься, он снова берет тебя в плен. Син знал об этом.

Он повел Соула и Мбеджана через порталы железнодорожной станции к улице Элоффа. Да, что и говорить, главная улица города была хорошо ему знакома. Как всегда, тьма народа, повозки теснили конки. Здесь можно было встретить представителей самых различных родов воск. А женщины, как в любом южном городе, напоминали ярких бабочек.

Син остановился на вокзальной платформе и зажег сигару. Шум человеческих голосов заглушался заунывным завыванием паровозных гудков. Бой городских часов возвестил о полудне. Син автоматически полез в карман за часами и сверил время. При этом он заметил, что все вокруг поступают так же.

Йоханнесбург не сильно изменился – те же привычки, те же чувства. Главные склады казались выше, чем он помнил их, появилось несколько новых зданий, стало чуть меньше старых, маленьких и щеголеватых, возле которых, как всегда, вертелись проститутки.

Там, на углу улицы Посыльных, напоминающий по форме свадебный пирог, с невероятными железными украшениями и крышей с навесом находился отель Канди.

Ружье и поклажа оттягивали плечо Сина, когда он продирался сквозь толпу, Соул и Мбеджан шли следом. Вращающаяся стеклянная дверь пропустила их внутрь.

– Здорово. – Он оглядел коридор и скинул поклажу на толстый ворсистый ковер.

Хрустальные канделябры, вельветовые занавески, перевязанные серебряными шнурами, пальмы, бронзовые урны, мраморные столики и стулья, обитые мягким плюшем, создавали дорогой комфорт.

– Что ты думаешь, Соул? Устроит нас эта ночлежка? – спросил он нарочито громко, так что разговоры смолкли.

– Не кричи! – взмолился Соул.

Старший офицер, сидящий на плюшевом стуле, поднялся, медленно повернул голову и поправил монокль, пристально посмотрев на них, а его спутник нагнулся и прошептал:

– Колониальные войска.

Син подмигнул им и направился к служащему отеля.

– Добрый день, сэр.

Клерк внимательно изучал их.

– Вы должны были забронировать номера для главнокомандующего и меня.

– Ваше имя, сэр?

– Очень жаль, но я не могу ответить на ваш вопрос. Мы путешествуем инкогнито. – Син говорил с ним серьезно, и клерк растерялся. – Вы видели мужчину, который принес сюда бомбу? – Син перешел на заговорщицкий шепот»

– Нет. – Глаза клерка остекленели. – Нет, сэр, не видел.

– Хорошо. – Син облегченно вздохнул. – Тогда мы займем королевские апартаменты. Потрудитесь отнести туда наш багаж.

– Но генерал Кейтнес занял их, сэр. – Клерк занервничал.

– Что? – закричал Син. – Как вы посмели?

– Я не… мы не… – Заикаясь, служащий пятился назад.

– Позови хозяина, – приказал Син.

– Да, сэр. Хорошо, сэр. – И клерк исчез за дверью с надписью «Не входить».

– Ты с ума сошел? – Соул сгорал от стыда. – Мы не можем здесь оставаться. Быстрее уходим. – Заметив, что они привлекают всеобщее внимание, он не стал обольщаться насчет впечатления, которое производит их грубая походная форма.

Не успел Син ответить, как из-за двери с надписью «Не входить» появилась женщина, очень красивая. Ее глаза сверкали, как голубые сапфиры, видно было, что она не в духе.

– Я миссис Раутенбах – хозяйка отеля. Вы хотели меня видеть?

Стоило Сину улыбнуться, как гнев миссис стал на глазах улетучиваться.

– Ты все еще любишь меня, Канди?

– Син? – Миссис Раутенбах сомневалась.

– Кто же еще?

– Син! – И она бросилась к нему.

Через полчаса генерала Кейтнеса переселили, а Син и Соул с комфортом устроились в королевских апартаментах.

Выйдя из ванной и обмотавшись полотенцем, Син развалился на стуле, а парикмахер сбривал с него трехдневную щетину.

– Еще шампанского? – Канди не знала, чем угодить.

– Спасибо.

Она наполнила стакан и дотронулась до крепких мускулов предплечья.

– Ты похорошел за эти годы. – Она гладила пальцами его грудь. —Кое-где волосы поседели, но это тебе идет. Вы скоро закончите? – обратилась миссис к парикмахеру.

– Еще секунду, мадам. – Он прошелся ножницами у виска Сина, сделал шаг назад, оценил свою работу и с гордостью поднес зеркало клиенту.

– Отлично, благодарю.

– Теперь вы можете идти. Загляните к джентльмену в соседнем номере.

Когда дверь закрылась, она повернула ключ. Син поднялся со стула, и они молча пошли навстречу друг другу.

– О Боже, какой ты большой. – Она говорила низким, медленным голосом изголодавшейся женщины. Впрочем, она его не стыдилась.

– Какая ты красивая, – ответил ей Син. Их руки встретились.

Позже, когда они тихо лежали в сгущающихся сумерках, Канди коснулась языком его плеча и неожиданно, как звери залечивают свои раны, начала зализывать длинный красный шрам на его шее.

В сгустившейся темноте Канди зажгла газовый светильник и послала за бисквитами и шампанским. Они сидели рядом на измятой кровати и разговаривали.

Какое-то время их не покидала неловкость из-за случившегося, но потом смущение исчезло, и они проговорили всю ночь.

Очень редко мужчина находит в одной женщине и друга, и любовницу, но с Канди это было возможно. Он же для нее являлся воплощением идеального мужчины.

Он рассказал ей о Майкле и о странной связи между ними.

Он рассказал ей о Дирке и поделился своими опасениями.

Он рассказал ей о войне и о том, что будет делать, когда она кончится.

Он рассказал ей о Львином холме и акациях.

Только об одном он не мог рассказать ей – о Рут и о мужчине, который был ее мужем.

Глава 39

Через несколько дней Син с Соулом доложили о своем прибытии в ставке регионального командования. И хотя им не дали ордеров на постой, но и не возложили никаких обязанностей. Казалось, никто не интересовался ими. Друзьям было приказано ежедневно появляться в ставке, а потом они могли делать все, что хотят. Они вернулись в отель Канди и проводили время за игрой в бильярд, карты, за едой, выпивкой и болтовней.

Через неделю такой жизни Син стал сам себе напоминать племенного жеребца. Даже манной небесной можно пресытиться. И поэтому, когда Канди попросила сопровождать ее на обед и прием в честь лорда Китченера, отмечавшего свое назначение главнокомандующим армией Южной Африки, Син с радостью согласился.

– Ты выглядишь божественно, – сообщила ему Канди, когда он вошел в ее номер люкс через замаскированную дверь, связывающую его спальню с этой комнатой в викторианском стиле. Когда она показала ему маленькую незаметную панель и продемонстрировала, как при нажатии на нее дверь бесшумно скользит в сторону, Син поборол желание узнать, сколько мужчин помимо него знает эту тайну. Глупо было возмущаться по поводу бесконечного количества гостей Канди, научивших ее всем тем пикантным штучкам, которыми она теперь радовала его.

– И ты выглядишь не так уж плохо. – На ней было шелковое голубое платье под цвет глаз и бриллиантовое колье.

– Как ты галантен! – Она подошла к нему и пригладила шелковые лацканы его нового фрака. – Я бы хотела, чтобы ты надел медали.

– Но у меня нет медалей!

– Как же так, они должны быть! Ведь ты столько раз был ранен!

– Прости, Канди. – Син усмехнулся.

Иногда и она оказывалась не самой умной женщиной на свете. Канди была старше его на год, но ее кожа и волосы были прелестны, хотя большинство женщин так быстро утрачивают свежесть молодости.

– О'кей! И без медалей ты будешь самым импозантным мужчиной на вечере.

– А ты – самой очаровательной девочкой!

Экипаж сворачивал с улицы Комиссаров к «Грандотелю». Син, откинувшись на мягкую, обитую блестящей кожей спинку, стряхивал пепел с дорогой крепкой сигары. Бренди, выпитый до отъезда, приятным теплом разлился по телу. Голову приятно кружил запах лавровишневого лосьона, а легкая рука Канди поглаживала его ногу.

Он был наверху блаженства, слегка подтрунивая над болтовней Канди и выпуская дым сигары, доставлявшей ему почти детскую радость. Когда экипаж, мягко затормозив, остановился у входа в отель, он вышел и протянул руку Канди, ожидая, пока она разберется со своими юбками.

Пройдя мимо стеклянных дверей, услужливо распахнутых перед ними швейцаром, они оказались в холле. Здесь было не столь роскошно, как в отеле Канди, но тоже весьма мило. Под стать антуражу были и встречавшие. В ожидании главнокомандующего Син тихо представился его адъютанту.

Лорд Китченер был великолепен – холеный великосветский лев. Его рукопожатие было твердым и властным. На какое-то мгновение он задержал жесткий взгляд на склонившем голову Коуртни. Потом повернулся к Канди, и выражение его лица моментально смягчилась.

– Очень польщен, что вы пришли, мадам. – Лорд поцеловал даме руку.

Праздничная толпа, словно стая экзотических птиц, пестрела всеми цветами. Преобладала красная форма разведчиков и фузилеров, но встречалась и гусарская голубая, с золотыми аксельбантами, зеленая лесных отрядов и в яркую полосу шотландских стрелков. Поэтому черный фрак Сина казался довольно консервативным. Блестели медали и ордена, бриллианты и изумруды. А голые плечи красавиц пленяли матовостью, сравнимой с цветом слоновой кости.

Здесь собрался цвет Британской империи. А Британию можно было сравнить с самым большим деревом в лесу стран, принимавших участие в теперешней войне. Два века побед питали это дерево, двести миллионов человек были его корнями, которые вобрали в себя сокровища половины мира, а потом на кораблях отправляли их в серый город на берегу Темзы – сердце Туманного Альбиона. Все эти богатства служили цвету нации – тем самым мужчинам, чья неторопливая речь и вежливое безразличие делали их чопорными и высокомерными. За это их боялись и ненавидели те, кто делал все для их процветания.

Глядя на них, Син чувствовал, что душой он с теми голодными и оборванными людьми, которые, презирая смерть, защищают свою огромную коричневую землю.

От этих мыслей у него чуть не испортилось настроение. Он заставил себя успокоиться и, взяв с подноса бокал с вином, попытался присоединиться к группе молодых офицеров, окруживших Канди. Но злость не проходила, он настолько разошелся, что чуть было не вступил в драку с одним из офицеров, если бы чье-то властное прикосновение не заставило его обернуться.

– Привет, Коуртни. Везде, где бы вы ни находились, за пьянкой следует драка.

Син, чувствуя себя виноватым, поднял глаза на Джона Ачесона. Но, как ни странно, они насмешливо блестели.

– Здравствуйте, генерал. – Син тоже невольно усмехнулся.

– Поганое шампанское. Старина Китченер, должно быть, решил на нем сэкономить. Кстати, глядя на безупречный вечерний наряд, трудно сказать, получили ли вы награды, к которым я рекомендовал вас представить.

Син покачал головой:

– Я все еще сержант и не хочу обременять генеральную ставку своими проблемами.

– Ясно! – Глаза Ачесона слегка сузились. – Должно быть, кто-то решил попридержать награды. Я разберусь.

– Уверяю вас, мне и так хорошо. Генерал сменил тему разговора:

– Вы знакомы с моей женой? Он заморгал от удивления:

– Еще не имел чести.

– Тогда идем.

Син сам простил себя от имени Канди за то, что покинул ее. Но хозяйка отеля и не думала скучать. Ачесон повел его сквозь толпу в дальний конец зала. Вдруг Син резко остановился.

– Что-то случилось? – поинтересовался генерал.

– Нет, ничего. – Син шел вперед и не отрываясь смотрел на мужчину, стоявшего именно в той группе, к которой они направлялись.

Худой мужчина, одетый в голубую форму горных стрелков Наталя. Его светло-коричневые волосы были зачесаны назад и открывали высокий лоб. Нос казался слишком большим по сравнению со ртом и подбородком, и плечи слегка опущены. Высочайшая награда за храбрость – орден за выдающиеся заслуги, бронзовый, с рубинами, висел на полосатой ленте. Серебряные короны на плечах и галуны свидетельствовали о том, что он полковник.

Снова почувствовав вину, Син перевел взгляд на ноги полковника и с удивлением заметил, что они были абсолютно одинакового размера и обуты в одинаковые лакированные черные сапоги. Только когда тот слегка повернулся, переместив вес тела с одной ноги на другую, Син заметил свинец на сапоге и, все понял.

– Моя дорогая! Я бы хотел представить тебе мистера Коуртни. Помнишь, я рассказывал тебе о нем. Он был со мной в Коленсо несколько недель назад.

– Конечно, помню. Я очень рада познакомиться с вами, мистер Коуртни. – Миссис Ачесон отвечала очень любезно и дружелюбно.

Син же с трудом смог открыть рот, чтобы пробормотать соответствующие приличию слова, так как заметил, что полковник пристально смотрит на него.

– А это майор Петерсон из моего штаба. Син кивнул.

– А полковника Коуртни вы, возможно, знаете. Кажется, у вас та же фамилия. Хотя вы и не упоминали, что он ваш родственник.

Впервые за девятнадцать лет Син посмотрел в лицо человеку, которого изуродовал.

– Привет, Гарри, – произнес он и протянул руку. Губы Гарри Коуртни задрожали. Он пожал плечами и слегка покачал головой.

«Возьми, Гарри. Пожалуйста, возьми мою руку». Син молча пытался внушить ему это. Понимая щекотливость положения, он заставил себя улыбнуться. Улыбка вышла неубедительной, уголки рта дрожали.

Губы Гарри размякли, и Сину показалось, что брат страстно желает пожать ему руку.

– Много времени прошло, Гарри. Слишком много. – Син шагнул вперед с протянутой рукой.

«Возьми ее, Гарри. О Боже, заставь его пожать мне руку».

Гарри распрямился, при этом носок его правого ботинка слегка поцарапал мраморный пол. Страстное желание исчезло, губы изогнулись в презрительной усмешке.

– Сержант, – начал полковник громким и неестественно высоким голосом.

– Сержант, вы одеты не по форме. – Повернувшись на искусственной ноге, он медленно захромал прочь.

Син остался стоять с протянутой рукой и застывшей улыбкой.

«Ты не должен был так поступить с нами. Мы оба хотим этого. Я ведь знаю, что ты этого хочешь так же, как и я».

Син опустил руку, непроизвольно сжав ее в кулак.

– Вы знаете его? – мягко спросил Ачесон.

– Да. Он мой брат.

– Понятно, – пробормотал генерал. Он многое повидал и понял, почему Син Коуртни все еще сержант.

Майор Петерсон кашлянул и закурил сигару. Миссис Ачесон дотронулась до руки генерала:

– Дорогой, вчера приехала Дафни Лэнгфорд. Вон она с Джоном. Мы должны пригласить их на обед.

– Конечно, дорогая. Я сегодня же приглашу их.

Они сосредоточили свое внимание друг на друге, давая Сину возможность справиться с потрясением.

– Ваш стакан пуст, Коуртни. Впрочем, и мой тоже. Предлагаю отведать кое-что покрепче, чем пойло Китченера.

Бренди, обжигающий бренди с мыса Доброй Надежды, сильно отличался от мыльного вина, которое изготавливают во Франции. И он был опасен, когда человек в плохом настроении. А после выходки Гарри Син бесился от ярости.

Его лицо ничего не выражало, он вежливо беседовал с миссис Ачесон и улыбнулся Канди, когда она шла по залу, но пил стакан за стаканом, чтобы разжечь ярость. И следил за полковником в темно-голубом мундире, который хромал от группы к группе.

Адьютант, рассаживающий гостей, не мог догадаться, что Син был простым сержантом. Он принял его за влиятельного бизнесмена, гостя миссис Раутенбах, и посадил во главе длинного стола между Канди и миссис Ачесон. Напротив разместились бригадир и два полковника. Одним из них был Гарри Коуртни.

Так как Син почти все время смотрел на него, Гарри сделался нервно болтлив. Не глядя в глаза брату, он постоянно обращался к высшему начальству, а бронзовый крест, покачивающийся при каждом движении, придавал дополнительный вес его словам.

Еда была великолепна. Лобстеры доставили с мыса Доброй Надежды, несмотря на осаду буров. Стол украшали молодые жирные фазаны, оленина и четыре пикантных соуса. Даже шампанское оказалось превосходным. Но Син ел мало, зато часто подзывал человека, разносившего напитки.

– И поэтому, – произнес Гарри, выбирая сигарету из протянутой кедровой сигарницы, – я не думаю, что все это продлится больше трех месяцев.

– Я с вами совершенно согласен. – Майор Петерсон кивнул. – Мы вернемся в Лондон еще в этом сезоне.

– Вздор! – Син вступил в разговор. Он редко употреблял это слово; но вокруг были дамы.

Петерсон покраснел, Ачесон натужно заулыбался, а Канди завертелась от любопытства, хотя совсем недавно умирала со скуки. Все смолкли.

– Прошу прощения? – Гарри впервые посмотрел на брата.

– Вздор! – повторил Син, и шампанское в очередной раз каскадом полилось в его хрустальный бокал. И хотя он раз десять повторял подобную операцию за вечер, сейчас многие обратили на это внимание.

– Ты не согласен со мной? – Гарри бросал ему вызов.

– Нет.

– Почему?

– Потому что в вельде еще восемнадцать тысяч буров, это – хорошо организованная армия. И нельзя сбрасывать со счетов их характер.

– Ты не… – В голосе Гарри слышалось раздражение, но Ачесон спокойно перебил его:

– Простите, полковник Коуртни. – Он повернулся к Сину. – Я верю, что вы хорошо знаете этих людей. – Он заколебался, но решил продолжать: – Ведь вы даже связаны с ними родственными узами.

– Мой шурин командует винбергскими коммандос, – подтвердил Син. «Да, этот старик знает больше, чем я подозревал». Син покраснел.

– И что, по вашему мнению, они предпримут? – Ачесон продолжил тему, а Син пил шампанское, слушая его.

– Они будут разбиваться на группы – их традиционные союзы, коммандос.

Ачесон кивнул. Будучи в генеральной ставке, он знал, что такое уже случалось.

– Но в таком случае им придется таскать за собой большие колонны с продовольствием и боеприпасами. А когда начнется сезон дождей, они не смогут выпасти лошадей.

– Да. – Син видел, что теперь все слушают его. Он быстро соображал, проклиная алкоголь. – Они будут уклоняться от больших боев, убегать, нападать с флангов и убегать снова.

– А продовольствие? – спросил бригадир.

– Вельд – их цейхгауз, а каждая ферма – убежище.

– А амуниция, оружие, одежда? – не унимался бригадир.

– У любого британского солдата, которого они захватят в плен, будет новое ружье и форма.

– Но как долго они смогут так существовать? – Гарри разговаривал с ним снисходительно, как с ребенком. – Как далеко смогут убежать? – Он оглядел остальных, ища поддержки, но все смотрели на Сина.

– Но ведь степь широка. – Син обращался к нему, задетый его тоном – Боже, ты же их знаешь. Они привыкли к лишениям. А гордость – главное составляющее их существования.

– Ты нарисовал прелестную картинку. – Гарри непринужденно улыбнулся. – Думаю, не просто будет найти кого-нибудь среди рядового и сержантского состава армии, кто так хорошо понимал бы стратегию неприятеля. – Он снова посмотрел на начальство с таким многозначительным видом, что Син решил промолчать. – Как я уже говорил, генерал Ачесон…

– Еще минутку, полковник. – Отвернувшись от Гарри, Ачесон обратился к Сину: – А как бы вы попытались их задержать?

Гарри многозначительно закашлял, предупреждая свою компанию, что сейчас его брат выставит себя на посмешище.

Это не ускользнуло от Сина.

– Все дело в одном: в мобильности врага, – мрачно констатировал он.

– Понимание ситуации делает тебе честь, – пробормотал Гарри.

– Наша первая задача – сдержать врага и измотать его. – Син пытался не обращать внимания на колкости брата.

– Сдержать его? – выпалил бригадир.

– Удерживать в замкнутом пространстве, – пояснил Син.

– Как?

– Скажем, выстроить ряд укреплений.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты предлагаешь оградить все холмы и фермы? – Гарри все еще ухмылялся.

– Новая линия укреплений вдоль железной дороги не повредит. Тогда можно будет заставить их рассыпаться цепью вдоль всего вельда, и каждый раз, когда враг будет пытаться прорвать линию укреплений, ему придется нести большие потери, так как их позиции немедленно обстреляют.

– Но ведь расходы будут огромные – подчеркнул Ачесон.

– Но не такие, как для содержания армии в четверть миллиона человек на протяжении пяти лет. – Син уже не мог удержаться. – Потом на охраняемых территориях маленькие группы всадников, не обремененные фургонами и артиллерией, могли бы совершать налеты на коммандос, нанося им чувствительные удары. Гнать их на линию укреплений, изматывать лошадей, лишать отдыха, использовать их тактику нападения мелкими отрядами. Использовать против коммандос контр коммандос.

Ачесон задумчиво кивнул.

– Продолжайте, – попросил он.

– Потом сжечь их фермы. Захватить женщин и стариков, которые кормят их. Заставить буров действовать в вакууме.

Через много лет ему пришлось пожалеть об этих словах. Возможно, Китченер выжег бы земли и без совета Сина. Возможно, не из-за этого создали лагеря. Но, увидев все это, он не мог забыть этот ужас всю жизнь. Он был зол и пьян в тот вечер, но впоследствии это не служило ему оправданием.

Вдруг он ощутил пустоту, предугадав, что посеял семена кошмара, и замолчал. Его предложения обсуждали, развивали их, строили планы.

Когда обед закончился и подали кофе, Син предпринял еще одну попытку разрушить барьер, разделявший их с братом. Он подошел к нему, забыв про гордость.

– В прошлом месяце я ездил в Ледибург. Там все в порядке. Ада писала мне, что…

– Неделю назад я получил письмо не только от жены, но и от мачехи с сыном. Я в курсе всех домашних дел. Спасибо. – Гарри уставился в пространство.

– Гарри…

– Прости. – Гарри резко повернулся и захромал прочь.

– Пошли домой, Канди.

– Но, Син…

– Пошли.

В эту ночь Син почти не спал.