Текст книги "И грянул гром"
Автор книги: Уилбур Смит
Жанр: Зарубежные приключения, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)
Глава 80
Так как суд над Дирком вызвал бурю эмоций, шансы Гарри на победу на выборах сильно возросли. Шовинистическая пресса мрачно писала: «Будет удивительно, если думающие люди выберут худшего из двух кандидатов». Только либеральные газеты поместили репортажи об увеличении пенсиона вдове и сироте Нормана Ван Ика.
Но все знали, что Сину Коуртни еще многое предстоит сделать. Он был уверен, что двести уволенных с фабрики и плантации рабочих будут голосовать против него. Так же, как половина горожан и фермеров. Такая ситуация сложилась еще до того, как газета питермарицбургских фермеров и торговцев поместила на передней странице историю Арчибальда Фредерика Лонгворси.
Мистер Лонгворси рассказывал, что под угрозой физической расправы и потери работы он вынужден был солгать суду. Как после дела его все равно уволили. Настоящие причины клятвопреступления не сообщались.
Син связался с адвокатами в Питермарицбурге и заставил их немедленно возбудить дело против газеты за искажение фактов, клевету, неуважение к суду, предательство и за все, что можно придумать. Затем, забыв о собственной безопасности, он забрался в «роллс» и со скоростью тридцать миль в час помчался в Питермарицбург. Он прибыл в город, чтобы найти мистера Лонгворси, который дал клятву, взамен получил пятьдесят гиней, а потом уехал, не оставив адреса. Адвокаты очень не рекомендовали Сину встречаться с главным редактором газеты. Заседание суда проходило два месяца назад, а до выборов оставалось десять дней.
Син добился лишь того, что опубликовал опровержение во всех либеральных газетах и вернулся домой, ведя машину на нормальной скорости. Там его ждала телеграмма от Лероукса и Нейманда, из Претории. Они рекомендовали ему отказаться от участия в выборах. Тут же назад полетел разгневанный отказ.
Как две лошади в одной упряжке, Син и Гарри понеслись к финишу, до которого должны были добраться в день выборов.
Официальные выборы проходили в здании администрации Ледибургского округа под контролем двух регистраторов. На следующий день ящики с бюллетенями перевезут в Питермарицбург, где в главном здании ратуши подсчитают голоса и объявят результат. На противоположных концах площади оппоненты установили палатки с бесплатной выпивкой и закусками. Традиционно выигрывал тот, кто накормит меньшее количество людей. Никто не желал разорять своего кандидата, поэтому объедали и обпивали противника. Но в тот день одинаково пострадали закрома обоих кандидатов.
Выборы проходили в канун сезона дождей, поэтому погода была сырой, но теплой. Син, одетый в жилет и костюм, потел от беспокойства, приветствуя каждого вошедшего в палатку с наигранным дружелюбием. Стоящая рядом с ним Рут выглядела как цветок благоуханный. Темпест, на этот раз спокойная, стояла между ними. Дирка они не взяли. Отец нашел ему работу на дальнем конце Львиного холма. Многие лукаво поглядывали и притворно сокрушались по поводу его отсутствия.
Ронни Пай уговорил Гарри не надевать военную форму. Вместе с ним пришла Анна. Ей очень шло розовато-лиловое платье, украшенное искусственными цветами. Только с близкого расстояния можно было заметить маленькие морщинки у рта и глаз, а также седые волосы среди блестящей, черной гривы. Ни она, ни Гарри не смотрели на другой конец площади.
Майкл появился и первым делом поговорил с отцом, потом по обязанности поцеловал мать. После этого он направился к Сину, чтобы поделиться с ним своими мыслями. Юноша хотел, чтобы его компаньон приобрел десять тысяч акров у Тонгаата и засеял их сахарным тростником. Но через некоторое время он понял, что сейчас не время для подобных предложений. Син сердечно приветствовал его и предложил сигару. Неохотно, но безропотно Майкл зашел в помещение, где проводилось голосование, предварительно решив, никого не поддерживать. Он сознательно испачкал бюллетень. Потом вернулся в офис, чтобы составить письменные выкладки по сахарной плантации.
Ада Коуртни не выходила из коттеджа на улице Протеа весь день. Она категорически отказалась примыкать к какому-нибудь лагерю и запретила идти голосовать, своим девушкам. Ада не разрешала вести никаких политических дискуссий у себя в доме. Она даже велела Сину уехать, когда он нарушил это правило. Только после ходатайства Рут и извинений униженного Сина ему разрешили вернуться. Она не одобряла это дело. Более того, не понимала, как члены одной семьи могут сражаться за власть. Ее недоверие к правительству началось с тех пор, как правление захотело установить фонари на улице Протеа. На следующее собрание она пришла с зонтиком, и тщетно ей пытались объяснить, что фонари не привлекают москитов.
Тем не менее только Ада не пришла в тот день на голосование. С полудня до пяти часов народ толпился на площади, а когда вынесли ящики с бюллетенями и отнесли их на станцию, многие сели в тот же поезд и отправились в Питермарицбург, чтобы присутствовать при официальном подсчете голосов.
Это был очень нервный день, и поэтому вскоре после прибытия в отель «Белая лошадь» Рут с Сином крепко заснули в объятиях друг друга. А потом, когда рано утром началась гроза, Рут проснулась, потом снова впала в забытье, предчувствуя, что должно произойти. В то же время пробудился и Син. Они были смущены. Но, отбросив стыд, занялись делом. На рассвете Рут знала, что у нее родится сын, а по мнению Сина, было рано утверждать что-либо.
Приняв ванну, они завтракали в кровати, чувствуя, что стали еще ближе. Рут, в белой шелковой сорочке, с распущенными черными волосами, свободно падающими на плечи и свежевымытой кожей, очень влекла Сина. Они сильно опоздали в ратушу, к большому неудовольствию своих союзников.
Все было очень хорошо подготовлено. В огороженных веревками секциях сидели регистраторы, а перед ними возвышались горы розовых бумажек. На табличках над столами были написаны районы и фамилии кандидатов, а между столами стояли наблюдатели.
Мужчины и женщины в зале гудели, как растревоженный улей. Неожиданно Син заметил, что Анна и Гарри смотрят на него. Потом ему опять стали пожимать руки, хлопать по плечу и желать удачи. Наконец прозвенел колокольчик и все смолкли.
– Результаты голосования, – поспешно произнес высокий тонкий голос. – Мистер Роберт Симпсон. За – девятьсот восемьдесят шесть человек. Мистер Эдвард Саттон – четыреста двадцать три. – Остальное было не расслышать из-за радостных возгласов и грустных вздохов.
Симпсон являлся кандидатом южно-африканской партии. Син с трудом пробился к нему.
– Отличная работа, старый солдат! – крикнул Син и огрел его между лопаток.
– Спасибо, Син. Я очень счастлив. Ведь я никак не ожидал такой победы! – И они горячо обнялись.
В то утро любое сообщение встречалось радостными возгласами и аплодисментами. Уверенность Сина росла по мере того, как кандидаты его партии выигрывали. Наконец колокольчик зазвонил снова, и главный регистратор произнес таким же бесстрастным голосом:
– Результаты голосования по Ледибургу и низины Тугелы… – Син почувствовал холод в животе и затаил дыхание. Стоя рядом с женой, он чувствовал, как окаменело и напряглось ее тело. Син схватил ее за руку. – Полковник Гарри Коуртни – шестьсот тридцать восемь голосов. Полковник Син Коуртни – шестьсот тридцать один.
Рут сжала его руку, но он не ответил на пожатие. Они стояли неподвижно, среди торжествующего веселья и вздохов разочарования, пока Син не произнес тихо:
– Дорогая, думаю, нам пора ехать в отель.
– Да, – она тихим, безжизненным голосом.
Рут и Син шли, опустив глаза. Перед ними расступались расстроенные, удивленные, счастливые и безразличные люди. Они шагали рядом под солнцем мимо извозчиков, пока крики не стали едва слышны. На таком расстоянии они напоминали рычание диких зверей.
Син помог Рут сесть в коляску и собирался присоединиться к ней, но вдруг вспомнил, что надо кое-что еще сделать: Он договорился с извозчиком и заплатил ему, потом повернулся к Рут:
– Дорогая, пожалуйста, подожди меня в отеле.
– Куда ты собрался?
– Я должен поздравить Гарри.
Глядя поверх голов окружавших его людей, Гарри заметил приближающегося к нему Сина и задрожал. В нем боролись любовь и ненависть.
Син подошел и улыбнулся.
– Отличная работа, Гарри! – произнес он и протянул руку. – Ты выиграл в честной и суровой битве. И мне бы хотелось пожать твою руку.
Гарри понял, что брат говорит искренне. Они сражались, и Гарри победил. Было что-то, чего Син не мог уничтожить и забрать у него. «Я выиграл! Впервые в жизни!»
Гарри так разволновался, что не мог ни двигаться, ни говорить.
– Син… – Он закашлялся, схватил руку брата обеими руками и затряс. – Син, возможно, теперь… – шептал он. – Я хочу сказать, когда мы вернемся в Ледибург… – Он замолчал и покраснел от возбуждения.
Отпустив руку Сина, Гарри отошел назад.
– Я подумал, может, тебе захочется приехать в Теунискрааль, – мямлил он, – когда у тебя будет свободное время. – Потом заговорил более горячо: – Столько воды утекло. У меня до сих пор сохранился отцов…
– Никогда! – Прошипела Анна Коуртни. Никто не заметил, как она прошла через зал и словно из под земли выросла рядом с Гарри. Ее глаза горели от ненависти, а лицо побелело, когда она смотрела на Гарри. – Никогда! – повторила она и взяла мужа за руку. – Пошли, – приказала Анна, и муж покорно побрел за ней. Но, оглянувшись, он увидел неподвижного Сина, который с мольбой смотрел ему вслед. Он молил о понимании и прощении.
Глава 81
Как человек, живущий в эпицентре урагана, знает форму облаков и полное безветрие перед стихийным бедствием, так и Рут знала, что реакция Сина на проигрыш будет бурной. Гнев налетал на него как ураган, но он недолго пребывал в подобном состоянии. Она боялась подобных настроений, и как опытный землевладелец принимает меры предосторожности перед бурей, так и она пыталась свести неприятности к минимуму.
Добравшись до отеля, она послала за главным администратором.
– Я хочу, чтобы через полчаса вы приготовили ленч. Но необходимо что-то действительно стоящее и необычное.
Администратор задумался:
– Устрицы! Мы только вчера получили бочонок со скал Умхлангу.
– Отлично. – Рут понравилась предусмотрительность служащего.
– Потом могу предложить копченую ветчину, холодную оленину, лобстеров и салаты.
– Отлично. А сыры?
– «Груйер», «Датский голубой» и «Камамбер».
– Вино?
– Шампанское?
– Да, – поспешно согласилась она. Рут стыдилась пристрастия мужа к подобным напиткам. – Бутылку «Клико». – Подумав, она поправилась: – Три.
– Сначала прислать вино?
– Немедленно. В серебряном ведре и с лучшими бокалами.
Потом она занялась туалетом, облачилась в серый шелковый утренний наряд, припасенный специально для такого случая. Закончив, придирчиво рассмотрела свое отражение в зеркале и осталась довольна результатом. Рут заплела волосы в косы. В таком виде она впервые встретилась с Сином, и с тех пор он не мог устоять. Эта прическа делала ее похожей на маленькую девочку.
– Открыть шампанское, мадам?
– Да, пожалуйста! – крикнула она и стала ждать урагана.
Он появился через десять минут, зажав в зубах сигару, засунув руки в карманы брюк и со смущенным выражением лица.
– Вот это да! – произнес он, вынув сигару. – Как здорово!
То, что он обратил внимание на ее внешний вид, доказывало, что прогноз погоды не оправдался, и она рассмеялась
– Что тебя рассмешило? – тихо поинтересовался он.
– Ничего и всё. Ты и я. Выпей шампанского.
– Сумасшедшая, – произнес Син и поцеловал ее. – Мне нравится, когда ты так заплетаешь волосы.
– Разве ты не огорчен?
– Ты имеешь в виду результаты выборов? Кажется, да. – Он подошел к столу. Налил два хрустальных бокала и один протянул ей. – Я хочу выпить за короткую и замечательную партийную карьеру Сина Коуртни.
– Ты же так хотел выиграть… а теперь? Син кивнул.
– Да, я люблю выигрывать. Но теперь я проиграл… – Он пожал плечами. – Что тебе сказать? Я устал от речей и рукопожатий. Мне кажется, что даже во сне с моего лица не сходит вежливая улыбка. – Он сел в кожаное кресло. – Но есть кое-что еще. Садись, и я тебе расскажу.
Она подошла к нему, села на колени и, расстегнув рубашку, прикоснулась к волосатой груди и погладила страшные шрамы.
– Расскажи, – попросила она, и он поведал ей о Гарри.
Он говорил медленно, ничего не утаивая. О ноге, о детстве и, наконец, о Майкле. Она молчала, и он заметил боль в ее глазах, когда она узнала, что он был любовником другой женщины. Наконец она поинтересовалась:
– А Гарри знает, что Майкл – твой сын?
– Да. Однажды ночью Анна рассказала ему. В эту ночь я покинул Ледибург. Он хотел убить меня.
– Почему же ты уехал?
– Я не мог остаться. Гарри ненавидел меня за то, что я зачал Майкла, а Анна – за то, что я не остался с ней.
– Значит, она хотела тебя?
– Да, в ту ночь, ночь отъезда, Анна пришла ко мне и попросила… – Син закашлял. – Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Да. – Рут кивнула, все еще ревнуя и обижаясь, но стараясь понять.
– Я отказал ей… Тогда она пошла к Гарри и назло мне рассказала ему о ребенке. О Боже, что за сука!
– Но если она хотела тебя, то почему вышла замуж за Гарри?
– Она ждала ребенка. Анна думала, что меня убьют на войне с зулусами. Анна вышла за него замуж, чтобы у ребенка был отец.
– Понятно, – прошептала Рут. – Но почему ты рассказал мне о Майкле?
– Я хочу, чтобы ты знала о моих отношениях с Гарри. После того, что он выкинул на собрании, ты не можешь испытывать к нему симпатии. Но он не хотел сделать тебе больно. Гарри метил в меня. Я многим ему обязан, и мне никогда не заплатить долгов. Вот почему…
– Вот почему ты рад, что он победил, – закончила за него Рут.
– Да, – поспешно согласился Син. – Понимаешь, дорогая, это так важно для него. Он впервые смог… смог… – Син развел руками, подбирая слова.
– Сразиться с тобой на равных, – подсказала она.
– Точно. – Он сжал руки в кулаки. – Когда я подошел поздравить его, он был готов к встрече со мной. Он звал меня в Теунискрааль, но здесь появилась эта злобная, кровожадная баба и увела его. Но я все равно уверен, что все будет в порядке.
Стук в дверь перебил его, и Рут вскочила с его колен.
– Должно быть, это официант с ленчем. – Но не успела она подойти к двери, как стук повторился с такой силой, что облетела штукатурка. – Иду. – Рут поспешно открыла дверь.
Возглавляемая Бобом Симпсоном, в комнату вошла группа людей. Вопя и жестикулируя, они набросились на Сина.
– Что происходит? – спросил Коуртни.
– Ты выиграл! – закричал Боб. – Пересчитали голоса, и оказалось, что у тебя на десять голосов больше.
– О Боже! – произнес Син и, понизив голос до шепота, сказал Рут: – Бедный Гарри!
– Открывай шампанское. И вели принести еще. Мы вместе! – ликовал Боб Симпсон. – А теперь давай выпьем за процветание Южно-Африканской Республики.
Глава 82
– Даже в этот раз не повезло. Я проигрывал так много раз. Но только бы не в этот! – Гарри Коуртни был сильно пьян. Развалившись в кресле, он мешал бренди в стакане трясущимися руками, и несколько капель попало ему на брюки.
– Да, – согласилась Анна, – даже и на этот раз не повезло. – Она стояла к нему спиной, глядя из окна на освещенную газовыми фонарями улицу. Ей очень не хотелось, чтобы муж видел ее лицо. Но она не могла справиться с резким, злорадствующим голосом. – Теперь ты снова будешь писать жалкие книжонки. Ты сам сделал свой выбор, доказав себе и всему миру, что ты не боец.
Медленными движениями она с удовольствием стала массировать себе предплечье. Она слегка задрожала и стала расхаживать взад-вперед. При этом ее юбки шуршали, как листья на ветру. О Боже, как все было близко, а она испугалась.
– Ты неудачник, Гарри Коуртни. Всегда им был и всегда им останешься.
Она опять вздрогнула, вспомнив о страхе. Он чуть было не исчез. Анна испугалась, когда стали объявлять первые результаты выборов, а потом страх стал расти. Голос мужа тогда сильно изменился, в нем слышалась уверенность. Он странно, без должного смирения, смотрел на нее. Чего стоил его бунтарский разговор с Сином? Тогда она всерьез испугалась.
– Ты неудачник, – повторила она, но в ответ услышала странный звук. Гарри не то вздохнул, не то глотнул. Она подождала, но услышала лишь бульканье бренди, наливаемого в стакан. Вдруг Анна улыбнулась, вспомнив, как при объявлении результатов голосования Гарри съежился, согнулся и взволнованно посмотрел по сторонам. От уверенности не осталось и следа. «Но Син Коуртни ничего не получит. Когда-то я дала клятву, а теперь сдержу ее».
Уже в который раз она прокрутила в голове подробности той ночи. Ночи, когда она поклялась.
Шел дождь. Она стояла на широких ступенях крыльца. Син поехал покататься в долину. От сырости его рубашка прилипла к плечам и груди, а растрепанная борода завивалась. Он походил на средневекового пирата.
– Где Гарри? – спросил Син, и она ответила:
– Не волнуйся. Он поехал к Аде в город и вернется лишь к ужину.
Поднявшись по ступеням, он подошел к ней и дотронулся холодной от дождя ладонью до ее руки.
– Теперь тебе стоит лучше заботиться о себе. Зачем ты стоишь на холоде?
Ее макушка доходила ему до плеча, и когда он смотрел на нее сверху вниз, то испытывал благоговейный страх, который испытывает мужчина, глядя на беременную женщину.
– Ты чертовски привлекательна, Анна. И у тебя родится, прекрасный ребенок.
– Син! – Анна вспомнила, с какой болью произнесла тогда это слово. Какая-то сила бросила ее к нему. По телу прошел какой-то электрический заряд, и она принялась искать губами его рот.
– Ты сошла с ума! – Он пытался вырваться из ее объятий, но она все цеплялась и цеплялась за него.
– Пожалуйста, ну пожалуйста, дай мне прижаться к тебе, ну разреши мне прижаться к тебе!
– Убирайся! – Он грубо оттолкнул ее, и она упала на кушетку у камина.
– Ты – жена Гарри, и скоро станешь матерью его ребенка. – Он наклонился над ней, и она хорошо видела его лицо.
– Я не хочу тебя. Трогать тебя – все равно что спать с собственной матерью. Ты – жена Гарри. И если я увижу, что ты пристаешь к какому-нибудь мужчине, то я убью тебя. Убью голыми руками.
Неожиданно любовь сменилась ненавистью. Она до крови поцарапала ему щеку. Он схватил ее запястья и держал, пока она кричала и питалась вырваться.
– Ты – свинья, грязная, грязная свинья. Жена Гарри, ты говоришь! Ребенок Гарри! Но семя, зреющее во мне, посажено тобой. Тобой, а не Гарри.
Он попятился:
– Ты лжешь! Этого не может быть! Следя за ним, она произнесла:
– Ты помнишь, как мы с тобой прощались, когда ты уходил на войну? Помнишь ту ночь в фургоне?
– Оставь, оставь меня. Мне надо подумать. Я не знаю. – И он ушел. Она слышала, как хлопнула дверь его кабинета. Стоя в центре комнаты, она чувствовала, что бушующие в ее груди волны ярости разбиваются о рифы ненависти.
Она стояла в спальне, глядя в зеркало. И клялась самой страшной клятвой.
– Я ненавижу его. Только одно я могу забрать у него. Это Гарри. Теперь он мой! Мой, а не его. Я заберу Гарри.
Она вытащила шпильки из волос и, когда они свободно упали на плечи, стала нервно их теребить. Анна так сильно кусала губы, что почувствовала вкус крови.
– О Боже, я ненавижу его, – прошептала она. Плача, разорвала рубашку и посмотрела на начинающую наливаться молоком грудь. – Ненавижу его. – Разодрала панталоны и бросила их в сторону. Потом смела со стола коробочки с пудрой и косметикой, от чего комната наполнилась резким запахом парафина. Потом легла и в темноте стала ждать Гарри.
А теперь отвернувшись от окна, она с триумфом посмотрела на мужа. Она знала, что он никуда не денется.
«Я сдержала клятву», – подумала она и пошла к креслу.
– Бедный Гарри. – Она заставила себя говорить нежным голосом и даже убрала прядь волос с его лба. Он с удивлением посмотрел на нее, страстно желая любви. – Бедный Гарри. Завтра мы вернемся домой в Теунискрааль.
Она придвинула ему бутылку и поцеловала его. Идя в спальню, она улыбнулась, зная, что ее безопасность – в его слабости.
Глава 83
Четыре месяца пролетели незаметно. Син, сойдя с ума от дел в офисе, массы писем, заседаний и сессий, просителей и прожектеров, ограничивался только словесными докладами Майкла о делах . А тем временем Майкл договорился, купил землю и закрутил роман со старшей дочерью продавца. Эта молодая леди была одной из немногих разведенных женщин Наталя. Когда эта новость дошла до Сина, то он про себя порадовался, что с целомудрием Майкла покончено, сел в «роллс» и поехал разбираться. Он вернулся в Ледибург с раскаивающимся Майклом. Через две недели молодая леди вышла замуж за проезжего матроса и отправилась из Тангаата в Дурбан. Тогда Майклу разрешено было вернуться в Тангаат и заниматься сахарной плантацией.
Рут больше не сопровождала Сина во время поездок. Из-за увеличившейся в объеме талии и плохого самочувствия она редко покидала Львиный холм, а все больше сидела с Адой, придумывая одежду для ребенка. Темпест помогала им. Целых три месяца она вязала курточку для ребенка, но подошла бы она только горбатому, у которого одна рука была вдвое короче другой.
У Дирка оставалось мало времени для озорства, так как он с утра до ночи занимался хозяйством Магобо-Клуф. В Ледибурге у Сина появилось много осведомителей, и он подробно узнавал о каждом визите туда сына.
Но по другую сторону от Ледибурга пришел в запустение и стал разрушаться от отсутствия любви и заботы Теунискрааль. Каждую ночь горел огонь в окне кабинета Гарри, который сидел за письменным столом. Перед ним лежала очень тонкая пачка листов. Он часами смотрел на нее, ничего не видя. Гарри весь высох. Вместо жизненных соков по жилам тек алкоголь. Бутылка всегда находилась у него под рукой.
Дни шли за днями, превращаясь в месяцы, а он все плыл по течению.
Каждое утро он шел в загон, опираясь на толстую, тяжелую палку, потом на бойню. Там он неподвижно стоял, час за часом глядя в никуда. Иногда в такие минуты казалось, что душа покидает тело и отправляется в далекие странствия.
В таком состоянии и застал его Ронни Пай. Однажды, когда Гарри не ожидал его, Ронни тихо приблизился к нему. Он пристально посмотрел на бледное, изможденное лицо, искаженное гримасой боли, сомнений и ужасными глубокими морщинами у рта и под бледно-голубыми глазами.
– Привет, Гарри. – Пай говорил тихо, стараясь, чтобы в его голосе не звучали нотки жалости. Он должен быть твердым и решительным.
– Ронни. – С отсутствующим взглядом он повернулся и слабо улыбнулся. – По делам или в гости?
– По делам, Гарри.
– Закладная?
– Да.
– Что я должен делать?
– Ты не возражаешь, если мы поедем в город и поговорим у меня в офисе?
– Сейчас?
– Да, пожалуйста.
– Хорошо. – Гарри медленно выпрямился. – Я поеду с тобой.
Они рядом проехали к вершине горы, а потом мимо Бабуинового потока к мосту. Они молчали. Гарри – потому, что был живым трупом, а Ронни – из-за того, что стыдился своей миссии. Ведь он должен отобрать у человека дом, выгнать его на улицу, где у него не останется ни малейших шансов на выживание.
У моста они автоматически остановились, чтобы дать отдых лошадям. Эта несовместимая парочка сидела молча. Один из них, худой и потерянный, сидел тихо. Его одежда помялась, лицо исказилось от страданий. Другой – полный, краснолицый, с ярко-рыжими волосами, одетый в дорогие одежды, – ерзал в седле.
На реке не было никаких признаков жизни. Прямо в небо поднимался столб дыма от фабрики по переработке акаций. Чернокожий мальчик гнал скот на водопой. Слышался шум, треск и лязганье локомотива. Казалось, все остальные в Ледибурге, сомлев от жары, задремали.
Вдруг на равнине у холма Ронни заметил какое-то движение.
Это был мчащийся всадник. Но даже с большого расстояния Пай узнал его.
– Молодой Дирк, – проворчал он; а Гарри, поднявшись, стал всматриваться в даль.
Конь и всадник являлись единым целым. Казалось, лошадь едва касалась земли, и за ней клубилось лишь маленькое облако пыли.
– О Боже, этот чертенок отлично ездит. – Ронни покачал головой от восторга.
Конь добежал до дороги и развернулся, не снижая скорости. Он двигался с такой силой и грацией, что зрители смотрели как зачарованные.
– Посмотри на него! – Ронни присвистнул. – Мне кажется, никто в Натале не сможет обогнать их.
– Ты так думаешь? – Казалось, Гарри ожил, и его губы задрожали.
– Я совершенно в этом уверен.
– А мне кажется, что прав я. У меня есть жеребенок – Пасмурный. Ставлю один к одному, что он победит любую лошадь из стада Сина.
И вдруг у Ронни Пая появилась идея. Он обдумывал ее, наблюдая, как Дирк мчится на Солнечной Танцовщице к фабрике по обработке акаций. Когда кобыла и всадник скрылись за воротами, Ронни тихо произнес:
– Хочешь оставить себе и жеребенка, и деньги?
– Да я отдам за него жизнь, – с яростью произнес Гарри.
«Да, – думал Ронни, – таким образом я дам ему последний шанс. Пускай судьба решает, а я буду ни при чем».
– Значит, хочешь вернуть и его, и деньги, и Теунискрааль? – спросил он, и повисла тишина.
– Что ты хочешь сказать? – Гарри не понял его.
– Если ты победишь, я аннулирую закладную.
– А если я проиграю?
– Потеряешь ферму.
– Нет, – вырвалось у Гарри. – О Боже, нет! Это уж слишком!
Ронни с безразличным видом пожал плечами:
– Это было просто предложение. Хотя, возможно, ты поступаешь правильно. Ведь тебе не выиграть у Дирка.
Гарри глубоко вздохнул. Это предложение причиняло ему такую боль, будто его резали без наркоза. Надо соглашаться на соревнование, ведь отказаться – значит признать свое поражение.
– Я согласен на пари.
– Все условия тебя устраивают? Мои деньги против Теунискрааля?
– Да, черт тебя побери. Да. Я докажу, что он сопляк по сравнению со мной.
– Давай лучше заключим письменное соглашение, – мягко предложил Ронни. – Потом я попробую согласовать все с Сином. – Пришпорив лошадей, они отправились к мосту. – Кстати, я думаю, нам лучше пока никому не говорить о нашем маленьком пари. Заявим, что это – дело чести.
Гарри кивнул. Но, когда вечером он писал письмо Майклу, он подробно рассказал ему обо всем и умолял скакать на Пасмурном.
За два дня до соревнований Майкл доверил эту тайну бабушке. Она отправилась в Теунискрааль и попробовала отговорить Гарри, но безуспешно. Гарри ни за что не хотел уступать. Он ничего не терял, а в случае победы у него открывались блестящие перспективы.
На этот раз у него были Майкл и Пасмурный. И на этот раз он победит! Должен победить!
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.