Текст книги "Точка отсчета"

Вроде собралась троица, но очень несуразная. Хорошо, откинем несуразности, их в деле достаточно. Допустим, это они и есть. Но хоть одно доказательство, мотив… Связь с подпольными сообществами, где крутился Марк, необходимо проверить обязательно – раз. Выяснить о Текущем – два. Лично допросить хозяина «покрова Эола» – три. Скользко все, зыбко, сомнительно. Но почему так зацепил однорукий? Непонятно, крутится в голове.

У хозяина таверны Борис выяснил имена: Чик, Андрей, Леон. Больше чем за декаду до происшествия парник-Чик привел любовницу и стал жить с ней. Симпатичная девица по имени Грация, по виду – архейка, но по ухваткам и высказываниям – простолюдинка. Такие встречаются в домах терпимости. Съехали за пару дней до преступления. Вели себя непримечательно, скромно.

Похоже, отпадают, но надо дождаться проверок всех домов терпимости. Связь с криминалом пока не выяснили, но роют. Текущие, естественно, на контакт не пошли, но из других источников, у обслуги, выяснили: Андрей – орденский ученик из бедного местного рода Просперов. Приплыли. Скорей всего, точно ложный след. Проклятый однорукий все крутится в голове! Странно, почему местный ученик жил в таверне, а не дома? Надо поручить выяснить.

Только через полторы декады после начала расследования Борис понял, чем его смущал однорукий. Показания единственной свидетельницы: грабитель прижал ее к стене одной рукой! Вторая никак не проявлялась, и в памяти маг прочитал, что, перед тем как уснуть, рабыня билась ногой, будто о деревянное. Потом упала какая-то деревяшка, и нога стала проваливаться в пустоту, пока не тряхнула что-то легкое. Лишь после этого уснула. Эта странность и крутилась в голове, зацепила. Тогда, в горячке других следов, пропустил, зато теперь! Деревянная рука, которая отвалилась, короб со льдом на поясе!

Нашел! Но… это невероятно! Всего лишь ученик Текущих, и такое! Правда, любопытный ученик: дома появился один раз, предупредил, что перевелся из Кафарской Горгоны… Опять же мотив, куда без него! Он неизвестен. Там не просто грабеж, там казнь.

У Бориса зудело в одном месте от нетерпения, но пока докладывать нечего. Царь любит полностью раскрытые дела, чтобы четкий вопрос – четкий ответ. Тем более спешить особо не надо, преступники давно легли на дно или ушли из страны. Надо проверить конкретно эту троицу на всевозможную связь с Марком. Нет, четверку – прибавим девицу. А кто наводчик? Очень знающий наводчик, доверенное лицо хозяина. Томила? Жена? Проверить всех четверых на связь с ними не помешает. И придется заново съездить на виллу. Снова, еще тщательней допросить всех. Решил ехать сам и без мага. В этом деле толку от него немного.

Дело сдвинулось! Борис всем своим многолетним опытом, нюхом ищейки чувствовал – он на правильном пути. Запахло торжеством раскрытия дела.

Не пора ли объявить розыск? Пора. Всех Следящих по всей Месхитии необходимо озадачить на предмет этой четверки. Пусть так и останется – грабеж виллы. Проследить и вызвать меня. Ни в коем случае не задерживать! Я сам организую задержание, если это вообще они. Сболтнут лишнее о столичных тайнах. Ну и дарки с ними! Я верно служу, раскрываю преступление, а все эти тайны вокруг хранилища… я не виноват. Идите к Тартару, Томила и другие шишки!

Кстати, он выяснил о зеленоглазой сучке еще больше. Неоспоримые факты. Ничего она ему не сделает, иначе не только не видать ей Верховенства, о котором мечтает, но и сама жизнь повиснет на волоске. Погорячилась она тогда с воздействием. Оно и понятно, старый любовник и деловой партнер. Интересно, как она собиралась забирать найденное золото? Вокруг стражники, обязательно хоть один Следящий. Сорвалась женщина, не подумала. Эх, найти бы ее связь с грабителями! Они ее кинули, вот и разнервничалась. Красота!

Следящий За Порядком любил свою службу. Вовсе не высокий чин. Хотя нет, его тоже, но особо – раскрывать преступления. Чем запутанней дело, тем больше гордости, когда его разгадаешь. Наказание его почти не волновало.

Глава 17

Утром за несколько миль до стен Ольвии беглецы выехали на широкий мощеный тракт, один из пяти ведущих к порту. Борки побежали веселее. Леону пришлось пересесть с единорога на козлы второй телеги. Везти повозку на привязи стало неприлично. Большие караваны и одиночные повозки в обоих направлениях встречались все чаще и чаще.

Тяжкие раздумья, «как миновать таможню», разрешились сами собой.

– Сворачиваем! – скомандовал Чик, показав на расположенный неподалеку трактир с большой вывеской «Веселый таможенник». Перед ним на обширной поляне стояли три каравана из четырех-пяти крытых повозок.

Из местного опыта он знал, что взятки здесь берут не хуже, чем в России, а из земного участия в контрабандных махинациях вынес, что договориться с таможней удобней заранее, через посредников. Тем более что две крестьянские телеги среди добротных купеческих кибиток так и напрашивались на досмотр.

Охранять груз остался Леон, остальные зашли в большое здание трактира.

В тесном обеденном зале шумно гомонили десятки людей. От открытого очага с тремя тушами ягнят на вертеле доносились аппетитные запахи шашлыка вперемешку с подгоревшим жиром. Дым уходил в большой кирпичный дымоход.

Ягненок на вертеле наверняка фирменное блюдо, ранее Чик с таким не стакивался. Чистый Голливуд. На секунду мелькнула мысль о доме и пропала. Надо заниматься делом, а не пустой ностальгией.

Чего скрывать, теперь он тяготился Грацией. Стыдился, но ничего не мог поделать. С ней было скучно. По ночам она донимала вопросами, общий смысл которых сводился к извечному: «Ты меня любишь?» Ответ типичный: «Ну конечно!» Прекрасно видела его охлаждение и страдала. Не плакала, так как однажды Чик из-за ее слез перелег в другой конец шатра. В отместку для повода к ревности Грация стала уделять внимание Андрею. Но в последние дни они весело болтали уже не из злости на Чика. Ей действительно с ним интересно – нашли общие темы. Чик не спрашивал о чем. По старой привычке ревновал и в то же время радовался. Все-таки чувствовал перед ней вину. По сути, она спасла его из рабства, потом влюбилась, а он… в ответ спас ее, чем гордился, но и поддержал чувство, дал надежду. Влюбился, если ту страсть можно назвать любовью, а в итоге бросил. Как всех женщин до нее.

Поболтав день с Андреем, Грация возвращалась и признавалась в любви, требуя ответного признания. Сексом не занимались. Чик активность не проявлял, и Грация стеснялась настаивать. Она-то понятно: природная скромность со строгим воспитанием не позволяли и собственная горячая страсть угасла в ответ на охлаждение любимого, но себя-то Чик не узнавал. Вернее, с неудовольствием узнавал себя прежнего – так поступал на Земле перед расставанием с очередной любовницей. Тогда спасала активность самих баб или изрядная доза алкоголя. Сейчас просто спали рядом.

Шесть дней – это много для размышления в одиночестве, на пару с верным Воронком. Многое передумал в непривычном безделье и, кажется, многое понял.

С трудом нашли маленький свободный столик в самом углу. Как только разместились втроем на двух коротких лавках, подскочил официант. Чику пришлось кричать, перекрывая галдеж толпы купцов и охранников.

– Два кувшина ольвийского прошлогоднего, один с собой, четыре порции вашего ягненка, одну в горшке, и всего остального для усталых купцов… И фруктов, – кивнул на Грацию. – Да! Во дворе две повозки, животные голодные. Пошлите кого-нибудь накормить.

– Придется подождать пару статеров, господа купцы, смотрите, сколько народа, – предупредил молодой разносчик, – о караване не беспокойтесь, позаботятся, – сказал и исчез.

– Ой, – забеспокоилась Грация, – а там Леон один! Они ничего не сделают?

Андрей с Чиком одновременно посмотрели нее. Чик удивленно, Андрей иронично:

– Видишь ли, красавица, видимо, ты всю жизнь прожила в селении, – отвечал преувеличенно серьезно, – поверь прожженному путешественнику. Так открыто при свете дня в присутствии кучи других купцов не грабят. Хочешь, расскажу тебе, как разбойники нападают на караваны?

Грация уловила иронию.

– Почему ты всегда надо мной смеешься! – возмутилась и обиженно отвернулась.

«А чего же ты с ним целыми днями болтаешь! Веселишься, – язвительно подумал Чик, – давай, Андрюша, действуй активней, сними с меня этот груз». И немножко устыдился. Совсем немножко. И совсем чуть-чуть приревновал.

Долгожданный посредник подсел к ним в конце трапезы.

Ягненок, как оказалось, был замочен в вине. Нежнейшее мясо. Запеченный – копченный на открытом огне с неизвестным острым соусом – под неплохое терпкое вино – пальчики оближешь! Сытое расслабленное довольство растекалось по телу, как вдруг в шумной суете забитого под завязку зала рядом со столом возник неприметный молодой человек в обычном дорожном плаще.

– Да хранит вас Меркурий! – доброжелательно произнес он. – Господа купцы желают небольшую услугу? – и доверительно улыбнулся. Голос прекрасно подстроился под шум, хорошо слышался и то же время был тихим.

– Да хранят тебя боги, – ответил Чик, – присаживайся. Я не могу, как ты, мне приходится кричать.

Андрей сдвинулся к стене, и молодой человек сел.

– Те великолепные телеги с богатым шатром и прекрасными дорожными плащами… ваши? – Неопытный Леон не купил в селении тент, поэтому приходилось укрывать груз чем придется.

– Боле того, – согласился с ним Чик, – они произведения самобытного искусства. Наши.

Парень чуть опешил, оценил шутку и открыто улыбнулся.

– Приятно иметь дело с умными людьми, – польстил он, – и, как я понимаю, искусство не нуждается в унизительном таможенном досмотре?

– Совершенно верно. Сколько?

– Десять гект с каждого экземпляра, – не меняя улыбки, ответил посредник.

– Однако! – возмутился Андрей.

– Позволь небольшой вопрос. – Чик воспринял несусветную цену с видимым спокойствием. – Как называются подобные трактиры с вкуснейшей бараниной на остальных дорогах в прекрасную Ольвию?

– Приятно иметь дело с понимающими людьми, – парень сохранял доброжелательную улыбку, – «Усталый таможенник», «Гордый таможенник» и так далее.

– Три гекты с повозки, – сказал Чик, – или мы едем к «Гордому».

– Поверьте, уважаемые купцы, – положа руку на сердце, по-прежнему не меняя притягательной улыбки, ответил парень, – там цена точно такая же и тоже включает в себя вкуснейший обед и кормежку животных. А ехать туда долго. Придется возвращаться назад и пересечь два тракта.

– Ничего, искусство чем старше, тем дороже. Мы не торопимся. А вот если там цена окажется ниже… – Ответная доброжелательная улыбка Чика плавно перетекла в его «фирменную».

Молодой посредник вздрогнул. Доброжелательность с его лица сползла, и он слегка побледнел.

– Андрей, – распорядился Чик, – сними его астральный след.

Андрей на пару секунд демонстративно замер и доложил серьезным голосом:

– Готово, Каган. – И откуда взял прозвище? Экспромт.

– Тогда мы вернемся сюда. Я уже говорил, что нам спешить некуда? – Чик закончил, сбросив свой знаменитый звериный оскал.

– Господа, господа, я понял, вы серьезные люди, – быстро заговорил парень, даже не пытаясь больше улыбаться, – но поймите меня правильно! Не я устанавливаю цены. По пять гект с повозки – минимальная цена. Мы рискуем не меньше вас, если не больше.

– Да что ты говоришь! И так открыто называете заведения? – сказал Чик с неприкрытым сарказмом.

– Не я же их называю! Это большие дела, я в них не лезу. Мое дело маленькое: принять оплату и сообщить купцу нужные слова, – говорил, словно оправдывался.

– Какие? – потребовал Чик.

– Да продл… а деньги? – опомнился молодой человек. – И если ты думаешь, что я здесь один…

– Да знаю я, – небрежно махнул рукой Чик, – за два стола от нас позади тебя охранник с коротким мечом. Удобно в тесноте – молодец. Постоянно озирается, словно кого-то ищет, и сзади меня еще один стоит, будто выискивает, куда сесть. Ты не переживай, заплатим, но если обманешь… – На мгновение оскалился.

– Да чтоб я к Тартару попал! – воскликнул удивленный парень. – Вы действительно серьезные люди!

– А ты поклянись, что без обмана, – нажал на него Чик, вспоминая изощренное российское кидалово.

Посредник посерьезнел, нахмурился и, решившись, глядя Чику в глаза, протараторил давно заученное. Видимо, не впервой:

– Если я получу деньги и скажу вам, уважаемые купцы, заветную фразу, то сегодняшний старший таможенник на нужном посту пропустит ваш караван без досмотра, если его не остановит дежурный маг. Клянусь в этом Меркурием! – Ничего не произошло, но парень замер на несколько секунд. Пока пронесло, но может «накрыть» и чуть позже. Опасная у него работа. Серьезно, без дураков.

– Хм, – хмыкнул Чик, выкладывая гекты на стол. Доставал из кошеля по одной, их сразу накрывала ладонь посредника. Его охранники перестали озабоченно озираться, расслабились. – То есть активные амулеты не провезти?

– У магов свой список запрещенных товаров. – Парень пожал плечами. – С этим вопросом не ко мне, но могу свести. Интересует?

– Ни к чему.

Все время переговоров Грация переводила любопытно-восхищенный взгляд с одного на другого, включая парня-посредника. Сразу после клятвы тихо ойкнула. Она помнила похожие переговоры Марка, но тогда ей было все безразлично, и там никогда не клялись богами. По крайней мере, в ее присутствии. К разносторонним способностям Чика уже успела привыкнуть, но Андрей своей ловкой придумкой солидного прозвища заработал себе очки. Дело в том, что ее бывший хозяин однажды беседовал со странным типом по прозвищу Каган. Обращался к нему очень уважительно, чуть ли не подобострастно, а одет тот был как самый обычный ремесленник. Куда тогда подевалась вечная архейская спесь Марка? Поэтому так хорошо запомнила: удивилась до такой степени, что пробило безразличие.

– Езжайте строго по тракту. За городскими вратами подъезжаете ко второму таможенному посту, считая слева. Запомните, только туда, второй пост слева! – Напутствуя, посредник серьезно волновался. Еще бы – поклялся! – Не перепутайте слова. Да хранит вас Меркурий!

– Не переживай, – успокоил его Чик, – мы серьезные люди, как ты заметил. Да хранит тебя Меркурий!

Грация с трудом удержалась от смеха. Это шутник Андрей да честный Леон – «серьезные люди»? По-гелински это аналог новорусских крутых. До сих пор в голове не укладывается, как они решились пойти на виллу. Варвар Чик – другое дело, похож. Хвала богам, хватило ума и выдержки не улыбаться.

Городская стена бывшего вольного города Ольвия длинной извилистой лентой тянулась от моря до моря, перекрывая со стороны континента мыс с удобной глубокой бухтой. Этот мыс, фактически небольшой полуостров, и являлся собственно городом-портом Ольвия. По приказу месхитинского царя высоту оборонительной стены уменьшили до десяти локтей, засыпали ров и расширили городские врата, коих изначально и было пять. Военное значение стена потеряла, осталась просто границей города и существенной препоною для лихих бандитских шаек и – самое важное для портового города – для крупных партий контрабанды. Это на бумаге. В реальности незаконный груз при помощи местных таможенников с сотоварищами почти свободно двигался туда-обратно. Наместник ничего не мог поделать. Периодически вызываемые из столицы отряды стражников со столичными же Следящими-магами шерстили порт и сам город, но вылавливали исключительно мелкую рыбешку. Местное чиновничество, подогреваемое крупными торговыми домами, устраивало тихий саботаж. Никто не хотел терять огромные доходы, да и память о старых вольностях впитывалась местными жителями с молоком матери.

«Золото в размере сорока талантов в виде подлинных монет общей суммой более ста двадцати тысяч гект, без сопроводительных бумаг, в подозрительных крестьянских телегах – несомненная контрабанда и добыто преступным путем».

Аксиома во всех мирах.

Компаньоны отстояли очередь перед распахнутыми вратами, в которых легко разъезжались две самые широкие повозки. Офицер стражи подошел к Андрею, сидящему на козлах первой телеги, спросил «откуда» и записал «Мариуполь». Услышав «это со мной», кивнул на вторую телегу, управляемую Леоном. Оглянулся на сидящего неподалеку мага-Хранящего. Тот одними глазами показал: «Чисто» – и тогда скомандовал:

– Не задерживайте движение, проезжайте к таможне. – Показал рукой в сторону выстроившихся полукругом на расстоянии стадия от городских врат шести таможенных постов.

Чик с Грацией верхом на единорогах, ведя еще трех животных, тоже миновали городской вход без проблем, назвавшись «из Эритополя». В Ольвии, как в крупнейшем центре грузоперевозок, запрета на гужевой транспорт не было.

Пристроились сразу за собственными повозками. Те выглядели странным то ли купеческим, то ли орденским караваном из двух крестьянских телег. Сумятицу в определение вносили ученик Текущих и однорукий охранник. Ученику мог поручить незначительный груз орден, мог и нанять его купец. Таможня разберется.

Повозки направились ко второму посту слева. Там досматривался большой купеческий караван. Перед каждым постом (состоящим из внушительной деревянной арки, за которой находились длинные столы, навесные ангары, сновали стражники-таможенники, сидел маг) стояла очередь, причем с обеих сторон. В «морских воротах Месхитии» всегда очереди, вне зависимости от сезона. Кроме этих постов отдельная таможня, не такая строгая, была еще и в порту. Официальная царская администрация боролась с контрабандой как могла, то есть путем наращивания численности чиновников, а с ними увеличивая барьеры на путях движения грузов. Компаньонам придется подождать и полюбоваться Белым Городом, венчающим самую высокую возвышенность западной части города.

Там стояли беломраморные дома богатых торговцев, купцов и не менее богатых археев. Бриллиантом среди самоцветов сверкал Дворец Наместника, здание бывшего Сената вольного города Ольвия. Классический стиль колоннадных построек отличался изящной витиеватостью. По склонам возвышенности дома лепились уже в привычном беспорядке, постепенно становясь все ниже и беднее, а ближе к порту переходили и вовсе в лачуги среди многочисленных больших серых зданий кабаков, таверн и домов терпимости. Далее следовали пакгаузы и собственно сам порт, разделенный на рыболовецкую и «чистую» (грузо-пассажирскую) части. Всю восточную половину города занимали два огромных оптово-розничных рынка: продовольственный и «промышленный».

Разделиться предложил Леон. Он заявил вышедшему из трактира Чику:

– Ты договаривался, ты и будешь нас вытаскивать. Очень подозрительно слуги крутились, не уверен, что золото не прощупали.

С ним согласились. За такую кучу денег ловким парнем-посредником можно и пожертвовать. Выбор небогатый: женщина на козлах в сопровождении калеки – нонсенс. Пришлось Андрею садиться в телегу. Получилось кстати. Из очень сомнительного купеческого каравана повозки превратились в предположительно орденский груз. Не очень важный, раз отправили ученика с всего одним охранником-кучером. Любой маг именно так и подумает, а против таможни есть заветная фраза: «Да продлятся дни Великого Наместника, да восхвалит его Меркурий». Случайно так не скажешь: не бог должен хвалить человека, а наоборот, и добрые пожелания Великому Наместнику из уст купца звучали как сарказм.

Зря Леон переживал. Услышав условную фразу, старший таможенник удивленно поднял брови и повернулся к магу. Тот этой насмешкой над солидностью в виде крестьянских телег был удивлен не меньше таможенника, но… вставать и подходить с расспросами к ученику Текущих элементарно лень. Сильно выматывало почти непрерывное сидение в астрале.

«Вечно эти Текущие мудрят, вечно у них тайны на пустом месте!» – подумал с неприязнью и кивком согласился на проезд телег в город. В астрале чисто, следы только от людей – формально прицепиться не к чему. А прицепился бы! Маг из Пылающих, у них с Текущими отношения как у кошек с собаками.

За таможней караван сразу окружили вездесущие мальчишки.

– Уважаемые купцы, вам куда, могу показать, подсказать, – неслось со всех сторон.

Повозки прошли пару стадий и остановились. Ехавший рядом с ними воин-парник на черном единороге громко произнес:

– Ша, шантрапа, заглохли все! – Звонкий гомон постепенно затих. – Нам сразу в порт. Кто проводит коротким маршрутом, прокачу на единороге, кто найдет посудину для фрахта, чтобы наш груз в сорок талантов в нее влез и один единорог, – плачу семигекту, кто продаст четырех единорогов, четырех борков и две пустые телеги – получит четверть от суммы продажи. Жду предложений, жители славной торговой Ольвии!

Слово взял самый старший, четырнадцатилетний пацан, одетый, как остальные, в старую, но добротную тунику неопределенного цвета с непременным символом Ольвии – вышитым дельфином. Босой и, соответственно, с грязными ногами. Как только не болеют, ходя по брусчатке?

– Два вопроса, господин купец, – заявил с важным видом, – куда направляетесь и почему езда на единороге бесплатна?

– Справедливо, – согласился с ним Чик, – двадцать драхм за показать короткий путь, а езда на скакуне – приятная добавка. Корабль пойдет в Тир.

– А поточнее? – не сдавался предводитель. – В Тире пять портов.

– А про то мы сами договоримся, хорошо? Семигекта не отменяется.

Пацан важно помолчал и кивнул самому мелкому:

– Малек, бросай свой скребок и проводи уважаемых купцов до таверны Якоба и сам жди нас там.

Десятилетний мальчик с важным видом отложил деревянные лопатку, метлу и уверенно-медленно направился к Чику. Но глаза выдавали восторженное возбуждение. Не боялся бы потерять лицо – побежал бы вприпрыжку.

– Но если с ним что случится… – продолжил старший с нешуточной угрозой.

– Могу поклясться кем угодно. – Чик поднял руки с раскрытыми ладонями. Говорил серьезно, без скрытой усмешки.

– Не надо… – нахмурился малолетний предводитель, а Чик взял мелкого за вытянутые руки и рывком посадил на пегого единорога. Тот лишь покосился на нежданную ношу, но даже не фыркнул от недовольства. Воспитание! Воронок всех построил.

– Сейчас прямо, потом направо, – затараторил пацан, как только оказался в седле настоящего боевого (как сразу пригрезилось ему) единорога.

– Мы встретимся через две четверти, – важно сообщил предводитель малолеток и, потеряв интерес к странным купцам, позвал свою «банду». Мальчишки сгрудились вокруг него и внимательно выслушивали распоряжения, иногда получая подзатыльники.

Грязная мощеная дорога, кривая, с кое-где прилипшими лепешками борков и единорогов, тянулась среди одноэтажных каменно-глиняных домов с палисадниками. Не зря этих больших животных не пускают в другие города. Запах стоял соответствующий. Он часто сбивался порывами свежего морского ветра, который тоже был не совсем благовонный – со слабым душком протухшей рыбы.

Ехали, казалось, по самым трущобам, но пацан, который представился Дорофеем, уверил, что это обычный район портовых рабочих.

– Просто богатеи не хотят здесь смывы делать и воду подводить, – повторил явно чужие слова, – ее нам в бочках привозят, а помои приходится в канавы сливать, – сказал важно, копирую взрослые интонации.

– Так это твой район? – поинтересовалась Грация с неподдельной нежностью.

– Нет, – по-прежнему важно ответил пацан, – я из другого. Мои родители – рыбаки, – сказал так гордо, будто как минимум они археи.

– А что за лопата у тебя была? – допытывалась Грация.

Мальчишка нахмурился, но ответил:

– Скребок. Навоз за разной скотиной убирать. За него на больших улицах платят.

– А! Понятно. Это ты молодец, – похвалила его девушка, – родителям надо помогать.

Мальчик со взрослым именем Дорофей расцвел от похвалы, но очень сдержанно.

– Подумаешь! – сказал делано-пренебрежительным тоном.

Грация не выдержала и звонко рассмеялась:

– Да ты уже совсем взрослый!

Она управляла второй телегой. Андрей занял привычное место на единороге и ехал рядом. Благо дорога позволяла. Изредка встречавшиеся женщины и дети благоразумно обходили телеги с вооруженными людьми. Даже собаки облаивали незнакомцев весьма сдержанно. Взрослые мужчины не встречались. О безработице здесь, по-видимому, не знали, и пьянство не процветало.

В таверне «У Якоба» сразу пошли в обеденный зал, прихватив и мальчишку. Он не ломался. Налетевшие слуги пообещали позаботиться о животных, а следить за грузом, тяжело вздохнув, остался Андрей. Не все же Леону, в конце концов, а Чик исключался изначально.

– Не забудьте отправить мне разносчика, – напомнил начинающий маг, – непременно с горячим! Борка целиком съем!

Предводитель юных предпринимателей нашел Чика в номере. Они с Леоном, развалившись в креслах, отдыхали после сытного обеда. Грация с Дорофеем ушли на задний двор к Андрею. Он по-прежнему охранял золото, а мальчишку от единорогов теперь за уши не оттащишь. Умеют эти умные животные привязывать.

– Где Малек? – Первые слова, которые сказал старший подросток.

– На заднем дворе, не беспокойся. Жив-здоров, просто увлекся единорогами. Деньги у него, – ответил Чик.

– Хозяин, он же капитан одного корыта, ждет за дверью, звать? – Подросток поверил, успокоился и перешел к деловому тону.

– Конечно!

– Подожди, купец. Единорогов хоть сейчас заберут, а борков с телегами после погрузки. Я правильно рассудил?

– Совершенно верно. Выйдет из тебя толк!

– Уже вышел, – серьезно ответил пацан, – тогда я зову капитана и пошел за покупателями. Они хотят сами осмотреть товар.

– Не возражаю.

– Тогда пусть Малек у вас пока побудет, хорошо? – попросил юный предводитель. – И нашу долю за товар ему передайте.

– Согласен.

– Ты зови капитана, пока он не ушел, – напомнил Леон.

– Не-э, – довольно улыбнулся пацан, – он из Тира, и домой ему надо – край. И деньги нужны. Давно попутный груз ищет.

– Ух ты! – Чик аж привстал. – Откуда знаешь?

– Мои ребята много знают! – гордо ответил он. – Но не воруют, не подумайте лишнего!

– И в мыслях не было, – успокоил его Чик, – зови. Если сговоримся, то тебе, точнее, вам не семигекта, а целая гекта! – Просто из уважения к нелегкому труду сообразительных мальчишек. А так… эти сведения командиру компаньонов постольку-поскольку, согласится на любую цену.

Мальчишка просиял, но вышел без слов. Мол, так и должно быть.

Капитан выглядел типичным морским волком. Когда-то черная, теперь выгоревшая на солнце шевелюра, окладистая черная борода с легкой проседью, обветренное до красноты лицо, массивное кряжистое телосложение и зычный голос. Одет в крепкие парусиновые штаны, сапоги и коричневую кожаную тунику. На широком поясе висела кроме непременного кинжала короткая абордажная сабля. Чик впервые увидел в этом мире саблю. Они почему-то не пользовались популярностью.

– Господа во… купцы, желаете попасть с грузом в Тир? – спросил после обычного приветствия. Оговорился случайно. Какие из этих двоих купцы – типичные воины. Но раз хотят быть купцами – пожалуйста.

– Да, – ответил Чик, – у нас сорок талантов товара и единорог. – С Воронком ни за что не хотел расставаться. – Нас четверо, включая женщину.

– Далор вас устроит? У меня фрахт туда, и выйти намереваюсь в третью вечернюю четверть, это через две четверти. Вы готовы?

– Готовы. Сколько?

– Сто гект.

– Сколько?! – Чик и Леон возмутились вместе.

– Да за такие деньги мы вратами все перетаскаем! – От возмущенного баса Леона завибрировали стены.

Это блеф. Даже если груз абсолютно легальный, перетаскивание выльется в гораздо большую сумму. Так бы все и носили!

– Вот и таскайте, господа, мне спешить некуда. Заодно и единорога проведите, – чуть насмешливо ответил капитан.

– Спокойно, Леон, – успокоил друга Чик и повернулся к капитану. – А что же ты, если не спешишь, так скоро выходить собрался?

– Чтобы успеть засветло миновать выход из бухты. Это вы торопитесь, господа купцы.

– Присаживайся, капитан. – Чик вытащил стул, подождал, пока он, посомневавшись, сядет, и сел сам. – Тебя как зовут? Я – Чик.

– Тогда я Прим, – усмехнулся капитан. – Что значит «Первый».

– Так вот, Прим, слушай, – Чик был само спокойствие, – мы не торопимся, что бы ты ни думал, и ты можешь ждать до завтрашней третьей вечерней четверти или послезавтрашней, но согласись, кто с тобой за сто гект поплывет?

– Такие же, как вы, кому свой товар таможне показывать не с руки, а я договорюсь, – невозмутимо ответил капитан, – давно сюда хожу. В сто гект и разговор с таможней входит.

– Которая не больше пяти стоит, – заметил Чик, – ну да хранят ее боги, нужное дело делает. – Прим при этих словах усмехнулся. – Мы сейчас торгуемся, а время идет. Кап-кап-кап… – И пристально смотрел на капитана. Тот не выдал переживаний. – Восемьдесят.

– Нет, не пойдет, господин купец. Я рискую кораблем. Конфискуют и не поморщатся. Девяносто.

– Да чтоб ты к Тартару попал! – Чик сделал вид, что переживает. – Согласен!

Ударили по рукам. Капитан оставался невозмутимым.

– Вторая грузовая гавань, я подожду вас возле таможни. Грузитесь немедленно. Галера называется «Любимец Плеяд», восьмой причал. Это на всякий случай. Таможня действительно пять гект, сегодня отдашь худому длинному, скажешь «для Плеяд». Мага там нет. Но я постараюсь дождаться. Да, чуть не забыл. О корме скотине не думайте, на борту есть. Я везу одного единорога. Вернее, одну, она кобыла. Так что вашему скучать не придется. – С тем и вышел.

Чик торговался, просто чтобы не потерять лицо, но и не настаивая – все же воин, а не купец. Капитан прекрасно разобрался, кто есть кто. Это прижимистый Леон все забывал о богатстве и возмутился вполне искренне. Цена действительно была завышена раза в два, если не в три. После ухода капитана он высказал Чику все, что думает о «наглой лягушке», не забывая задеть и «слишком щедрого друга».

Прим дождался пассажиров и сам договорился с таможней. Она вообще непонятно зачем стояла. У Чика закралось стойкое подозрение, что пропускают они абсолютно всех. Работают на личное обогащение, а еще и жалованье получают.

Команда из двадцати человек удивилась и все время погрузки подозрительно наблюдала, как купцы, больше похожие на воинов, сами таскали мешки в отдельный трюм, а после потребовали его опечатать. Но когда для печати разбудили мага-Ревущего[16]16
  Ревущие – члены ордена Ревущих. По сути маги-воздушники, используют Силу Эола – бога ветров. Незаменимы в судоходстве. Как, впрочем, и Текущие, но воздушники все же важнее.


[Закрыть] и он воскликнул: «Ба! Наконец-то скряга Расул (так звали капитана) нанял Текущего!» – команда дружно заорала «Ура!», и отношение к пассажирам резко изменилось.

Капитан, насупившись, подошел к уставшему после погрузки Чику:

– Что ж не предупредил о Текущем?

– А зачем? Он еще ученик.

– Нам и его умений хватит, я не заломил бы столько, – признался хозяин судна.

– Возвращай деньги, я не против.

– Ну уж нет! Договор дороже денег, – опомнился капитан, – да и отправил я их уже. Векселем. Съездил к Ищущим, пока вы грузились.